... Сказать, что она меня бросила, я не могу: она меня никогда и не поднимала... Сказать, что мы с ней расстались, тоже не могу: мы с ней никогда и не сходились... Сказать, что она меня не любила, значит, ничего не сказать: я ведь до сих пор не знаю, как она ко мне относилась... Сказать, что у нас был роман, тоже нельзя: не было романа, не было даже повести... Так... Маленький рассказик... Всё равно, она бы не смогла любить меня так же, как я её — любовь у неё уже была. И вообще, ей нравились мужчины, а мне — женщины...
* * *
Короче, грусть-тоска меня одолела и чтобы не околеть совсем, решил я «пойти по бабам». Достал свой старый блокнот, сел у телефона и...
* * *
Так-так, посмотрим. Вика! Набираю номер...
 — Привет, Викуля! Как дела?
 — Кто это?
 — Ты что, меня не узнаёшь?
 — А-а, Вова, это ты...
 — Какой Вова? У тебя три попытки...
 — Не знаю. Если не назовёшься, я положу трубку.
 — Ладно, это Лёша! Мы вместе поступали в институт.
 — Ой, извини, обозналась. Ты мне так давно не звонил.
 — Да, прости, дела были. Может, увидимся — тряхнём стариной.
Викуля пошутила:
 — Когда будешь трясти стариной, смотри, чтобы он не отвалился. Если честно, то я не могу — делов много.
 — Совсем-совсем не можешь?
 — Совсем-совсем. Шесть дней работа, в воскресенье — отдых. Не до всего остального.
Поговорив ещё немного, мы попрощались.
* * *
 — Алё! Лана! Это Лёша. Как дела?
 — Здравствуй Лёша. Ты — подонок. Я тебя так любила, а ты...
 — Ланочка, прости, я по-другому тогда не мог.
 — ... а ты так надругался над моими чувствами...
 — О, если бы я мог всё исправить.
 — Ничего уже не исправишь — прошло четыре года, я тебя почти забыла, а тут звонишь ты...
 — Я могу всё изменить...
 — Ничего уже не изменишь. После того, как ты меня тогда прилюдно «опустил», сказав всё, что ты обо мне думаешь... У тебя другая была? Это та Юля, да?
 — Дело не в этом...
Я положил трубку. Жизнь я ей испортил.
Мне стыдно.
* * *
Я извращениями не страдаю —
Я ими наслаждаюсь...
Вспомнил я и про ту Юлю, но звонить ей не стал: муж, двое детей. Какие разговоры и встречи? Ей и так скучать не приходится.
* * *
 — Здравствуй, Марина! Как жизнь?
 — Х... во!
 — Совсем?
 — Совсем х... во!
 — А что случилось? Может, расскажешь?
 — Конечно, расскажу. Приходи завтра вечером.
 — О» кей! Приду!
Вау! Жизнь налаживается!
* * *
 — Привет, Оленька! — звоню я своей школьной подруге.
 — Здрравствуй, Лёшшечка! — говорит она томным голосом. Хочет меня, наверно.
 — Как делишки? Мы чего-то давно не виделись...
Договорились встретиться послезавтра в парке. Вау! Жизнь всё лучше и лучше.
* * *
 — Катерина? Это твой любимый Лёша!
 — Хай, сволочь!
 — А чо так грубо.
 — Да ты ж, гондон, должен на мне жениться!
 — С чего бы это?
 — Да не с чего, после чего... После того, что ты со мной тогда сделал... Хоть бы позвонил.
Всплыл в памяти моей один позорный эпизод. Пригласила пару месяцев назад эта Катерина меня на новоселье. Ну, я пришёл к ней...
Я прижал её к стенке и стал на колени, принявшись расстёгивать её джинсы. Они никак не давались. Покончив с ними, я стянул их вместе с трусами и моему взору предстал давнонестриженный лобок (благо хоть мытый...), покрытый длинными кучерявыми волосами.
 — Я себе недавно «химию» сделала, — похвалилась девушка.
 — Лучше бы ты налысо постриглась, — подумал я.
Но делать нечего: куннилингус так куннилингус...
Раздвинув складки и заросли, я добрался до клитора. Коснулся его языком — мне показалось, что я лизнул раскалённые угли. Раззадорившись, я сунул язык чуть не до матки: её плоть была суха и горяча, как пустыня Сахара. На зубах начали скрипеть волосы... Черные и кучерявые.
 — Почему ты сухая? Я хочу вкусить твоей страсти! — воскликнул я, снимая с языка волосы.
 — Это ты, Лёша, книжек начитался. Там пишут, как «он приник губами к её бутону, бутон раскрылся, нектар полился. Берёзовый сок. Рыбий жир. Запах сирени. Божья роса».
Меня чуть не стошнило...
Она не сопротивлялась: лежала как бревно в лесу, пока я «накидывал палки». И так, и этак. А она хоть бы пикнула.
Я трахал её так, что пахло палёным мясом, горелой резиной и жжёными волосами с лобка, а не рыбой и не сиренью. Видать, мозоли у меня будут трудовые на члене: движущиеся и трущиеся части положено смазывать, иначе ресурс вырабатывается, а мы «всухомятку». Будь на месте Кати кукла из секс-шопа — давно бы расплавилась.
Я сладко и долго кончал: выплеснулось всё, что так долго копилось у меня на душе. Она не кончила. Девушка сказала: «Знаешь, по-моему, я фригидная... « и закурила в постели, грустно уставившись в потолок. Раскочегарить мне её так и не удалось...
Ну и какой я после этого Казанова?
Я спросил:
 — Тебе хоть раз в жизни было хорошо: одной, с парнем или с женщиной?
Она ответила:
 — Одной да! А потом появился Он! Мы занялись этим вдвоём. Первый блин получился комом... Было очень больно и кроваво, и я по глупости помазала всё себе там зелёнкой. Стало ещё больнее. Мои визги слышал весь дом. Соседи даже вызвали милицию. Но всё обошлось. С тех пор мне, что одной, что с кем-то — однохерственно безоргазмно.
И вот сейчас... Да я хоть с ледяной глыбой. Мне всё равно. По безрыбью и рак рыба. О, да... И раком тоже...
 — Ну, вот я и звоню тебе. Ты хочешь повторения? Я купил две книги про секс. Такое тебе устрою...
 — Знаешь, не стоит. Я не хочу сдавать тебе в аренду своё холодное тело.
Мне взгрустнулось...
* * *
Мастурбация — это процесс,
А онанизм — это явление...
 — Мариночка, я уже иду, заваривай чай... — радостно промолвил я в трубку и засобирался: ведь надо ещё забежать в аптеку — купить кое-что к чаю...
... Я сел в кресло, она на диване. Взяв со стола кофе (чая не было) и немного отпив, я уставился на подругу в ожидании.
 — Лёша, помнишь, я тебе рассказывала про Арарата, с которым собиралась встречаться?
 — Да, но это ж было давно...
 — Так вот, я с ним встречалась два года, даже жила у него. Мы очень любили друг друга...
«Ага! — мелькнула в моей голове зловещая мысль, — он её бросил, и она хочет, чтобы я её утешил... Я утешу! Я эт пожалуйста...»
Она продолжила:
 — ... Мы даже собрались пожениться...
Я изобразил удивлённое лицо:
 — Ну и как?
 — Так вот, пришла я как-то к его родственникам на армянский праздник (он меня пригласил) и зашла там речь о свадьбе. Его отец Христофор Арташесович взял слово. Короче, он сказал своему сыну, что у того два пути: либо жениться на своей двоюродной сестре грузинских кровей Манане, либо жениться на мне, на русской, и валить из диаспоры, достигать всего в жизни самостоятельно...
Марина встала с дивана (я поставил кофе на стол), подошла и присела на колени, обняв меня за шею. (Как я этого ждал!).
Она сказала:
 — ... Арарат Христофорович. Этот недоделок... Я ведь его так любила... Этот хач лохом оказался, прогнулся ... перед папиком...
 — Уже — хач. А раньше: Араратик, любимый... Не любила ты его, наверно.
 — Любила! Ты ничего в этом не понимаешь! — Марина вскочила с кресла.
 — Я не понимаю? Прости. Не хотел тебя обидеть...
 — Хотел! Все вы такие! Как спать и «утешать», так вы рядом, а как жениться... То маменькины сынки, то папенькины.
 — Марин, успокойся! — я протянул к ней руки, но она отвернулась и заплакала, — Ты ведь сильная женщина. Это ж такой пустяк.
 — Пустяк, по-твоему! Я ему всё отдала: душу, сердце, а он...
 — Найдешь себе красивого, молодого, как я! Зачем тебе 27-летний армянчик. У него ж мозгов, как у пятилетнего.
Она повернулась:
 — Вот в этом ты прав... Но с тобой я встречаться не буду.
 — Почему? — я открыл рот от удивления, — Ты шутишь?
 — Я не шучу, — Марина прижалась ко мне и поцеловала в губы, — Ты мне как брат!
Последнюю фразу она сказала таким тоном, как будто вешала мне на грудь «Орден за заслуги перед Отечеством».
Почему для девушек «брат» — это наивысшая ступень иерархии? Первая ступень — «друг», потом — «любимый», и уж затем — «брат».
Новоявленная «сестра» продолжила:
 — Наши мамы катали нас в одной коляске, мы играли в одной песочнице, мы знаем все плюсы и минусы друг друга...
Я понял: любви не будет. Облом!
На ночь я решил остаться, тем более, что было уже за полночь, да и родители её уехали куда-то.
 — Я лягу, наверно, в комнате твоих родителей, или на полу в коридоре...
 — В подъезде ты ляжешь... Шучу! Ляжешь со мной! Как брат и сестра! — она посмотрела мне в глаза таким невинным взглядом, что у меня всё похолодело внутри... Брат и сестра — вместе?!
Это было издевательством, но она считала меня «братом». Разочаровать её я не мог. До утра я так и не заснул: чувствовать под боком её тепло и слышать РОВНОЕ и СПОКОЙНОЕ дыхание было невыносимо. Какие мысли роились в моей голове, как мухи — не скажу!
* * *
Отсыпался я уже дома. Как результат бессонной ночи — опухшее лицо. Точнее — рожа. Сегодня предстояла встреча с Олей, которую я знал ещё со школы. Девушка она была ничего, но мне никогда не нравилась.
Договорились встретиться в 19—00 у памятника Ленину. Блин! По ходу дела, ещё человек сто договорились встретиться в этом же месте в то же время. О, вот и она. Какая красавица! Сразу и не узнать, хотя видел я её всего полгода назад.
 — Привет, Оленька!
 — Привет! Ты неважно выглядишь — не спишь наверно!
 — Ой, да нет — сплю... Но сегодня как-то не спалось — о тебе думал, — соврал я.
 — Брешешь, как дышишь!
 — Да я правду говорю!
Оля не унималась, прикалываться она любила:
 — У тебя чёрные волосы на плече и духами пахнет.
 — Так я ж из парикмахерской...
 — Ладно-ладно, верю! — она улыбнулась.
Я спросил:
 — Как жизнь? Какие планы?
Она вздрогнула:
 — Мне страшно!
 — Кого ты боишься?
 — Всего. Что дальше делать?
 — Ну, как обычно. Закончила ты два института. Специалист теперь.
 — Мне страшно. Я же никогда не работала...
Эта фраза меня просто убила, ибо сказана она была с таким удивлением и простотой.
 — Ищи работу. Как другие? Или замуж выходи. Есть кто-нибудь на примете? — я начал прощупывать почву.
 — Нет! — ответила тихо она.
 — А почему? — спросил я.
 — Да вот не заладилось: институты, сессии...
 — Ну так надо знать меру, как сказал Джавахарлал Неру.
 — Кого Джава харлал? Неру? Или Нюру? — Оля пошутила удачно, и мы смеялись минут пять.
 — Оля-Оля! Надо было не сессии сдавать, а мужа искать.
 — Да хороший муж на дороге не валяется. Валяется плохой! А хороший работает. Если замуж идти, то так чтобы ничего не делать. Вообще, был у меня один Шалтай-Болтай на примете...
«Запросы у девочки не слабые. Мне не по зубам. Секс в обмен на продовольствие», — подумал я.
 — По ресторанам надо было шляться больше, по кафе, а ты... — с укоризной заметил я.
 — Да-а. А я пять лет не тем занималась. А теперь три пути: замуж, работать и снова учиться. Замуж? Работать? Учиться? Лучше пошляюсь по ресторанам. Благо родители деньгами не обделяют. Выгляжу я ещё ничего — 23 года не 40...
Угораздило меня в этот момент ляпнуть что-то там про её потрёпанный «товарный вид» и о том, что прежде чем рассуждать о том, что ты одна-одинёхонька, потому что вокруг нет настоящих мужчин, нужно сначала стать настоящей женщиной. Да и кому нужен не первой свежести секонд-хенд.
Это было глупо, она не поняла и врезала мне кулаком в глаз, после чего быстро ушла, гордо и высоко подняв голову. Наверно, марафет наводить перед выходом «на охоту за мужем». Удачи, бэби!
* * *
Одной рукой я держал твоё фото,
а другой думал о тебе...
Глаз заплыл, под ним образовался синяк. Надо что-то срочно предпринять. Ах да, соседка моя, Наташечка, милая девочка, в медучилище учится. Пойду к ней, авось чего придумает?
 — ... Лёша!? Кто это тебя так?
 — Да-а, ублюдки какие-то из соседнего района. Но я их урыл — вообще в реанимацию свезли!
 — Правда? — она искренне удивилась, — Ну ладно, это всё нюансы. Заходи. Я сейчас достану лекарства.
Я попал в надежные руки. Она промыла мне глаз, наложила повязку и сказала: «До свадьбы заживёт!». А потом спросила:
 — Лёша, а где можно подать заявку в Нобелевский комитет?
 — А что?
 — Ну где-е? — Наташа топнула ножкой, — Скажи, а то больше лечить не буду!
Я ответил, что не знаю, но пообещал посмотреть в интернете.
 — Лёша, я беременна, ты заметил?...
Я взглянул и не поверил своим глазам. Срок уже ведь приличный.
 — ... Я беременна, у меня будет двойня. От разных отцов. Такого ещё никому не удавалось!
 — Как!? Объясни? Такого не бывает!
Оказывается? бывает. Но только у неё. Она проходила практику в военной части и оттянулась вечерком с двумя солдатами. Залетела.
 — Наташа! Тебе 19 лет, ты студентка медучилища, и ты веришь в то, что говоришь?
 — Да!
Ну, ладно, разубеждать я её не стал, а поинтересовался какой вид контрацепции она использовала во время «оттяга».
Вместо ответа она спросила:
 — А числитель — это то, что внизу или то, что вверху?
 — Числитель — это то, что вверху. Внизу — знаменатель! За математику тебе Нобеля не дадут! — про то, что ей его не дадут вообще, я говорить не стал.
 — Вот дура! — Наташа хлопнула себя по лбу и села на диван.
Оказалось, что она высчитывала по какой-то секретной формуле «безопасные дни» и перепутала части дроби.
 — Ты в натуре, дура! Кто ж в 19 лет считает «безопасные дни»? Цикл должен установиться!
Она сделала круглые глаза:
 — Какой цикл?
Разговаривать с ней было больше не интересно. На прощание, я просветил студентку медицинского вуза на тему контрацепции. Что, мол, презерватив даёт гарантию 20%, и, вообще, надёжного средства нет. Ку-ку! Но, как я понял, с двойней ей будет не до «оттягов». Поблагодарив за помощь, я вышел из квартиры и столкнулся с какой-то женщиной. Оказалось, журналистка из местной газеты пришла брать интервью у «знаменитости» — кандидатки на Нобелевскую премию. Я оставил их наедине...
* * *
Жизнь разнообразная
в сексе у меня:
С утра дрочу я левой,
а вечером — двумя...
Пришёл домой, включил компьютер. Узнал адрес Нобелевского Комитета. Может быть, получит она Нобеля за «двойню от разных отцов». Хи-хи!
* * *
Поиски любви завели меня в тупик. Цейтнот!
* * *
Ладно, хрен с ними, с девушками...
* * *
Лучше сайт я наберу —
«суперпорно_точка_ру».
Alexice Schneider © 2004
alexiceschneider@rambler.ru

Поделиться в: