... Сказать, что она меня бросила, я не могу: она меня никогда и не поднимала... Сказать, что мы с ней расстались, тоже не могу: мы с ней никогда и не сходились... Сказать, что она меня не любила, значит, ничего не сказать: я ведь до сих пор не знаю, как она ко мне относилась... Сказать, что у нас был роман, тоже нельзя: не было романа, не было даже повести... Так... Маленький рассказик... Всё равно, она бы не смогла любить меня так же, как я её — любовь у неё уже была. И вообще, ей нравились мужчины, а мне — женщины... * * * Короче, грусть-тоска меня одолела и чтобы не околеть совсем, решил я «пойти по бабам». Достал свой старый блокнот, сел у телефона и... * * * Так-так, посмотрим. Вика! Набираю номер...  — Привет, Викуля! Как дела?  — Кто это?  — Ты что, меня не узнаёшь?  — А-а, Вова, это ты...  — Какой Вова? У тебя три попытки...  — Не знаю. Если не назовёшься, я положу трубку.  — Ладно, это Лёша! Мы вместе поступали в институт.  — Ой, извини, обозналась. Ты мне так давно не звонил.  — Да, прости, дела были. Может, увидимся — тряхнём стариной. Викуля пошутила:  — Когда будешь трясти стариной, смотри, чтобы он не отвалился. Если честно, то я не могу — делов много.  — Совсем-совсем не можешь?  — Совсем-совсем. Шесть дней работа, в воскресенье — отдых. Не до всего остального. Поговорив ещё немного, мы попрощались. * * *  — Алё! Лана! Это Лёша. Как дела?  — Здравствуй Лёша. Ты — подонок. Я тебя так любила, а ты...  — Ланочка, прости, я по-другому тогда не мог.  — ... а ты так надругался над моими чувствами...  — О, если бы я мог всё исправить.  — Ничего уже не исправишь — прошло четыре года, я тебя почти забыла, а тут звонишь ты...  — Я могу всё изменить...  — Ничего уже не изменишь. После того, как ты меня тогда прилюдно «опустил», сказав всё, что ты обо мне думаешь... У тебя другая была? Это та Юля, да?  — Дело не в этом... Я положил трубку. Жизнь я ей испортил. Мне стыдно. * * * Я извращениями не страдаю — Я ими наслаждаюсь... Вспомнил я и про ту Юлю, но звонить ей не стал: муж, двое детей. Какие разговоры и встречи? Ей и так скучать не приходится. * * *  — Здравствуй, Марина! Как жизнь?  — Х... во!  — Совсем?  — Совсем х... во!  — А что случилось? Может, расскажешь?  — Конечно, расскажу. Приходи завтра вечером.  — О» кей! Приду! Вау! Жизнь налаживается! * * *  — Привет, Оленька! — звоню я своей школьной подруге.  — Здрравствуй, Лёшшечка! — говорит она томным голосом. Хочет меня, наверно.  — Как делишки? Мы чего-то давно не виделись... Договорились встретиться послезавтра в парке. Вау! Жизнь всё лучше и лучше. * * *  — Катерина? Это твой любимый Лёша!  — Хай, сволочь!  — А чо так грубо.  — Да ты ж, гондон, должен на мне жениться!  — С чего бы это?  — Да не с чего, после чего... После того, что ты со мной тогда сделал... Хоть бы позвонил. Всплыл в памяти моей один позорный эпизод. Пригласила пару месяцев назад эта Катерина меня на новоселье. Ну, я пришёл к ней... Я прижал её к стенке и стал на колени, принявшись расстёгивать её джинсы. Они никак не давались. Покончив с ними, я стянул их вместе с трусами и моему взору предстал давнонестриженный лобок (благо хоть мытый...), покрытый длинными кучерявыми волосами.  — Я себе недавно «химию» сделала, — похвалилась девушка.  — Лучше бы ты налысо постриглась, — подумал я. Но делать нечего: куннилингус так куннилингус... Раздвинув складки и заросли, я добрался до клитора. Коснулся его языком — мне показалось, что я лизнул раскалённые угли. Раззадорившись, я сунул язык чуть не до матки: её плоть была суха и горяча, как пустыня Сахара. На зубах начали скрипеть волосы... Черные и кучерявые.  — Почему ты сухая? Я хочу вкусить твоей страсти! — воскликнул я, снимая с языка волосы.  — Это ты, Лёша, книжек начитался. Там пишут, как «он приник губами к её бутону, бутон раскрылся, нектар полился. Берёзовый сок. Рыбий жир. Запах сирени. Божья роса». Меня чуть не стошнило... Она не сопротивлялась: лежала как бревно в лесу, пока я «накидывал палки». И так, и этак. А она хоть бы пикнула. Я трахал её так, что пахло палёным мясом, горелой резиной и жжёными волосами с лобка, а не рыбой и не сиренью. Видать, мозоли у меня будут трудовые на члене: движущиеся и трущиеся части положено смазывать, иначе ресурс вырабатывается, а мы «всухомятку». Будь на месте Кати кукла из секс-шопа — давно бы расплавилась. Я сладко и долго кончал: выплеснулось всё, что так долго копилось у меня на душе. Она не кончила. Девушка сказала: «Знаешь, по-моему, я фригидная... « и закурила в постели, грустно уставившись в потолок. Раскочегарить мне её так и не удалось... Ну и какой я после этого Казанова? Я спросил:  — Тебе хоть раз в жизни было хорошо: одной, с парнем или с женщиной? Она ответила:  — Одной да! А потом появился Он! Мы занялись этим вдвоём. Первый блин получился комом... Было очень больно и кроваво, и я по глупости помазала всё себе там зелёнкой. Стало ещё больнее. Мои визги слышал весь дом. Соседи даже вызвали милицию. Но всё обошлось. С тех пор мне, что одной, что с кем-то — однохерственно безоргазмно. И вот сейчас... Да я хоть с ледяной глыбой. Мне всё равно. По безрыбью и рак рыба. О, да... И раком тоже...  — Ну, вот я и звоню тебе. Ты хочешь повторения? Я купил две книги про секс. Такое тебе устрою...  — Знаешь, не стоит. Я не хочу сдавать тебе в аренду своё холодное тело. Мне взгрустнулось... * * * Мастурбация — это процесс, А онанизм — это явление...  — Мариночка, я уже иду, заваривай чай... — радостно промолвил я в трубку и засобирался: ведь надо ещё забежать в аптеку — купить кое-что к чаю... ... Я сел в кресло, она на диване. Взяв со стола кофе (чая не было) и немного отпив, я уставился на подругу в ожидании.  — Лёша, помнишь, я тебе рассказывала про Арарата, с которым собиралась встречаться?  — Да, но это ж было давно...  — Так вот, я с ним встречалась два года, даже жила у него. Мы очень любили друг друга... «Ага! — мелькнула в моей голове зловещая мысль, — он её бросил, и она хочет, чтобы я её утешил... Я утешу! Я эт пожалуйста...» Она продолжила:  — ... Мы даже собрались пожениться... Я изобразил удивлённое лицо:  — Ну и как?  — Так вот, пришла я как-то к его родственникам на армянский праздник (он меня пригласил) и зашла там речь о свадьбе. Его отец Христофор Арташесович взял слово. Короче, он сказал своему сыну, что у того два пути: либо жениться на своей двоюродной сестре грузинских кровей Манане, либо жениться на мне, на русской, и валить из диаспоры, достигать всего в жизни самостоятельно... Марина встала с дивана (я поставил кофе на стол), подошла и присела на колени, обняв меня за шею. (Как я этого ждал!). Она сказала:  — ... Арарат Христофорович. Этот недоделок... Я ведь его так любила... Этот хач лохом оказался, прогнулся ... перед папиком...  — Уже — хач. А раньше: Араратик, любимый... Не любила ты его, наверно.  — Любила! Ты ничего в этом не понимаешь! — Марина вскочила с кресла.  — Я не понимаю? Прости. Не хотел тебя обидеть...  — Хотел! Все вы такие! Как спать и «утешать», так вы рядом, а как жениться... То маменькины сынки, то папенькины.  — Марин, успокойся! — я протянул к ней руки, но она отвернулась и заплакала, — Ты ведь сильная женщина. Это ж такой пустяк.  — Пустяк, по-твоему! Я ему всё отдала: душу, сердце, а он...  — Найдешь себе красивого, молодого, как я! Зачем тебе 27-летний армянчик. У него ж мозгов, как у пятилетнего. Она повернулась:  — Вот в этом ты прав... Но с тобой я встречаться не буду.  — Почему? — я открыл рот от удивления, — Ты шутишь?  — Я не шучу, — Марина прижалась ко мне и поцеловала в губы, — Ты мне как брат! Последнюю фразу она сказала таким тоном, как будто вешала мне на грудь «Орден за заслуги перед Отечеством». Почему для девушек «брат» — это наивысшая ступень иерархии? Первая ступень — «друг», потом — «любимый», и уж затем — «брат». Новоявленная «сестра» продолжила:  — Наши мамы катали нас в одной коляске, мы играли в одной песочнице, мы знаем все плюсы и минусы друг друга... Я понял: любви не будет. Облом! На ночь я решил остаться, тем более, что было уже за полночь, да и родители её уехали куда-то.  — Я лягу, наверно, в комнате твоих родителей, или на полу в коридоре...  — В подъезде ты ляжешь... Шучу! Ляжешь со мной! Как брат и сестра! — она посмотрела мне в глаза таким невинным взглядом, что у меня всё похолодело внутри... Брат и сестра — вместе?! Это было издевательством, но она считала меня «братом». Разочаровать её я не мог. До утра я так и не заснул: чувствовать под боком её тепло и слышать РОВНОЕ и СПОКОЙНОЕ дыхание было невыносимо. Какие мысли роились в моей голове, как мухи — не скажу! * * * Отсыпался я уже дома. Как результат бессонной ночи — опухшее лицо. Точнее — рожа. Сегодня предстояла встреча с Олей, которую я знал ещё со школы. Девушка она была ничего, но мне никогда не нравилась. Договорились встретиться в 19—00 у памятника Ленину. Блин! По ходу дела, ещё человек сто договорились встретиться в этом же месте в то же время. О, вот и она. Какая красавица! Сразу и не узнать, хотя видел я её всего полгода назад.  — Привет, Оленька!  — Привет! Ты неважно выглядишь — не спишь наверно!  — Ой, да нет — сплю... Но сегодня как-то не спалось — о тебе думал, — соврал я.  — Брешешь, как дышишь!  — Да я правду говорю! Оля не унималась, прикалываться она любила:  — У тебя чёрные волосы на плече и духами пахнет.  — Так я ж из парикмахерской...  — Ладно-ладно, верю! — она улыбнулась. Я спросил:  — Как жизнь? Какие планы? Она вздрогнула:  — Мне страшно!  — Кого ты боишься?  — Всего. Что дальше делать?  — Ну, как обычно. Закончила ты два института. Специалист теперь.  — Мне страшно. Я же никогда не работала... Эта фраза меня просто убила, ибо сказана она была с таким удивлением и простотой.  — Ищи работу. Как другие? Или замуж выходи. Есть кто-нибудь на примете? — я начал прощупывать почву.  — Нет! — ответила тихо она.  — А почему? — спросил я.  — Да вот не заладилось: институты, сессии...  — Ну так надо знать меру, как сказал Джавахарлал Неру.  — Кого Джава харлал? Неру? Или Нюру? — Оля пошутила удачно, и мы смеялись минут пять.  — Оля-Оля! Надо было не сессии сдавать, а мужа искать.  — Да хороший муж на дороге не валяется. Валяется плохой! А хороший работает. Если замуж идти, то так чтобы ничего не делать. Вообще, был у меня один Шалтай-Болтай на примете... «Запросы у девочки не слабые. Мне не по зубам. Секс в обмен на продовольствие», — подумал я.  — По ресторанам надо было шляться больше, по кафе, а ты... — с укоризной заметил я.  — Да-а. А я пять лет не тем занималась. А теперь три пути: замуж, работать и снова учиться. Замуж? Работать? Учиться? Лучше пошляюсь по ресторанам. Благо родители деньгами не обделяют. Выгляжу я ещё ничего — 23 года не 40... Угораздило меня в этот момент ляпнуть что-то там про её потрёпанный «товарный вид» и о том, что прежде чем рассуждать о том, что ты одна-одинёхонька, потому что вокруг нет настоящих мужчин, нужно сначала стать настоящей женщиной. Да и кому нужен не первой свежести секонд-хенд. Это было глупо, она не поняла и врезала мне кулаком в глаз, после чего быстро ушла, гордо и высоко подняв голову. Наверно, марафет наводить перед выходом «на охоту за мужем». Удачи, бэби! * * * Одной рукой я держал твоё фото, а другой думал о тебе... Глаз заплыл, под ним образовался синяк. Надо что-то срочно предпринять. Ах да, соседка моя, Наташечка, милая девочка, в медучилище учится. Пойду к ней, авось чего придумает?  — ... Лёша!? Кто это тебя так?  — Да-а, ублюдки какие-то из соседнего района. Но я их урыл — вообще в реанимацию свезли!  — Правда? — она искренне удивилась, — Ну ладно, это всё нюансы. Заходи. Я сейчас достану лекарства. Я попал в надежные руки. Она промыла мне глаз, наложила повязку и сказала: «До свадьбы заживёт!». А потом спросила:  — Лёша, а где можно подать заявку в Нобелевский комитет?  — А что?  — Ну где-е? — Наташа топнула ножкой, — Скажи, а то больше лечить не буду! Я ответил, что не знаю, но пообещал посмотреть в интернете.  — Лёша, я беременна, ты заметил?... Я взглянул и не поверил своим глазам. Срок уже ведь приличный.  — ... Я беременна, у меня будет двойня. От разных отцов. Такого ещё никому не удавалось!  — Как!? Объясни? Такого не бывает! Оказывается? бывает. Но только у неё. Она проходила практику в военной части и оттянулась вечерком с двумя солдатами. Залетела.  — Наташа! Тебе 19 лет, ты студентка медучилища, и ты веришь в то, что говоришь?  — Да! Ну, ладно, разубеждать я её не стал, а поинтересовался какой вид контрацепции она использовала во время «оттяга». Вместо ответа она спросила:  — А числитель — это то, что внизу или то, что вверху?  — Числитель — это то, что вверху. Внизу — знаменатель! За математику тебе Нобеля не дадут! — про то, что ей его не дадут вообще, я говорить не стал.  — Вот дура! — Наташа хлопнула себя по лбу и села на диван. Оказалось, что она высчитывала по какой-то секретной формуле «безопасные дни» и перепутала части дроби.  — Ты в натуре, дура! Кто ж в 19 лет считает «безопасные дни»? Цикл должен установиться! Она сделала круглые глаза:  — Какой цикл? Разговаривать с ней было больше не интересно. На прощание, я просветил студентку медицинского вуза на тему контрацепции. Что, мол, презерватив даёт гарантию 20%, и, вообще, надёжного средства нет. Ку-ку! Но, как я понял, с двойней ей будет не до «оттягов». Поблагодарив за помощь, я вышел из квартиры и столкнулся с какой-то женщиной. Оказалось, журналистка из местной газеты пришла брать интервью у «знаменитости» — кандидатки на Нобелевскую премию. Я оставил их наедине... * * * Жизнь разнообразная в сексе у меня: С утра дрочу я левой, а вечером — двумя... Пришёл домой, включил компьютер. Узнал адрес Нобелевского Комитета. Может быть, получит она Нобеля за «двойню от разных отцов». Хи-хи! * * * Поиски любви завели меня в тупик. Цейтнот! * * * Ладно, хрен с ними, с девушками... * * * Лучше сайт я наберу — «суперпорно_точка_ру». Alexice Schneider © 2004 alexiceschneider@rambler.ru