Геи, накрасившись, одевшись или раздевшись, по вкусу, расселись в гостиной.
Первой заговорила Флора, хозяйка салона, которую считали за глаза уже стареющей в её сорок «с хвостиком». Дерзить ей никто и не помышлял, поскольку лучших условий, чем в её салоне, просто не было во всей Москве, а про жестокую мстительность Федора Абрамовича ходили легенды.
 — Ах, дорогие девочки, по-моему, все мы проходили в своей жизни, хоть раз, через изнасилование. Или обязательно пройдём. Давайте сегодня поговорим на эту тему. Ну про себя я потом расскажу. А сейчас новость. Знаете почему мадам Сириченко сегодня нет? Её изнасиловали, и она лежит в больнице!
Салон ахнул, каждый спросил: «Как, когда?». Все подались вперёд. Расслабленности и игры как не бывало.
 — Позавчера она мне звонит и говорит, что она болеет, и что у неё беда случилась, просит приехать, «разговор не телефонный». Голос был такой, что я бросаю все дела, переношу пациента. Прилетаю, он открывает дверь, я обомлел. Лицо серое, как асфальт, глаза страшные, измученные, ходит по стенке.
В воскресенье вечером он был у Журналистки на вечеринке. Там познакомилась с парнем из юниорской футбольной команды. Говорит, что красавец необыкновенный, умирать будет, не забудет.
 — А из какой команды?
 — Из «Т». В общем, она привела его домой. Всё прошло по высшему классу. Мадам Сириченко в полном восторге. Просто не верила своему счастью. Договорились о рандеву на эту среду. Он приходит ровно в семь, как договаривались, но приводит с собой ещё пятерых таких же молодых. Сказали ей, что повесят, если будет брыкаться. В общем, до самого утра с ней все всё что хотели делали. Она старалась вафлями и мастурбацией отделаться, но не вышло. Представляете, одни её и в рот и в попу, а другие в это время отдыхают. Эти кончают, те начинают. Даже два члена ей в попу вставляли одновременно. Только в половине седьмого утра ушли.
Я его осмотрел. Там геморройный узел, просто огромный, не считая нескольких маленьких. Я положил его к себе в клинику. Сам на такси увёз.
Запомните, девочки, имя и фамилию этого подонка. Будьте осторожны вообще с молодыми. Мы потом поговорим, что с ним сделать.
Да, мальчики?
Салон долго гудел растревоженным ульем. Наконец пришли к мнению, что всё-таки история не трагедией закончилась, и то хорошо. Приступили к рассказам по заданному мадам Флорой образцу.
РАССКАЗ КНЯГИНИ АННЫ
Антон, он же «княгиня Анна», начал рассказ.
 — У меня был чрезвычайный случай со спортивными мальчиками. Мне только-только исполнилось шестнадцать. Ах, моя далёкая юность! — Слушатели рассмеялись, ему сейчас было двадцать пять.
 — Так вот, папа тогда получил первое генеральское звание, и мы переехали в город С... В старом городе остался у меня знакомый парнишка, с которым мы поняли друг друга, но ничего ещё не успели сделать. Так слегка пообжимались. Мы списались, и летом он ко мне приехал. Он был худенький, высокий, длинноногий, рыжий. Полностью в моём вкусе. Ну конечно у нас всё получилось. Только попу он держал, как границу, на замке. Говорил: «Я ни кому, ни за что, никогда не подставлю». Я и не покушалась. Мне этот преээдмэээт не интересен.
За неделю, пока он у меня жил, мы с ним много чего перепробовали. И я позвала его в лес, на природу. Отдохнуть от города, а потом, в лесу так обостряются все чувства. Меня уже до этого несколько раз водил мой новый парень. Очень хорошо.
Лес практически в черту города заходит. Так что мы на простом троллейбусе доехали. Погода солнечная! Запахи! Тишина! Мы расположились. Лежим совершенно голые на поляне и целуемся. Вдруг из кустов выходят четыре парня в спортивных костюмах и становятся вокруг нас. Ну, лет им было, наверное, по девятнадцать-двадцать. Может быть и больше немного.
 — Чё вы тут делаете, пидарасы?! Ну, чё молчите?
Я лежу на животе и молчу, горло перехватило. Сама думаю, что лучше поебаться, чем подраться. А Юрик позеленел и глаза закатывает. Они заговорили:
 — Смотрите, умирает что ли?
 — Притворяется.
 — Да нет, надо водой его облить.
Один взял бутылку газировки открытую полил на лицо Юрику, а когда тот глаза открыл, то заставил его выпить. Юре стало полегче, но его начало трясти. Парень, который воды ему давал, говорит:
 — Не трясись, лучше пососи, — и хуй достал. Юрик отнекиваться, я мол, не такая.
 — Ты чё, пидар, ломаешься? Может тебе ебальник разбить?
Юрик сразу хуй в рот и отсасывать. У него это неплохо получается. Другие парни разделись догола. Ох, красавцы! Накаченные, высокие, хуястые. Один сразу на меня лёг. Я еле успела кремом воспользоваться. Другой подошёл к Юрику сзади, поставил в позу и засадил. Представляете, первый раз и на сухую! Да ещё со всей дури. Юрик дёргаться начал, да где там. Один спереди за уши держит, не даёт хуй выплюнуть, другой воткнул по самую рукоятку, руками за ляжки держит так, что шевельнуться нельзя.
В общем, все они в нас побывали, переходили от одного к другому. Так что мы с Юриком по нескольку хуёв и в рот и в попу приняли. Кто кому куда кончил, это трудно понять. У одного я точно сперму проглотил, и двое точно в меня кончили сзади. Остальное неясно.
 — Приходите ещё, пидарасы, блядь! — Сказали они нам на прощанье и ушли.
Ну, как мы собирались, как дома остаток дня провели, понятно, аж вспоминать не хочется. Юрик сразу домой засобирался ехать, но я отговорил. К вечеру у него поднялась температура, и он слёг. Переволновался. Ничего, на третье утро он проснулся здоровым. Только в туалете трудности долго у него были.
 — Вот почему я предпочитаю исключительно салоны и будуары, — томно закончила рассказ «княгиня Анна».
 — А как Юрик, теперь даёт в попу? — Спросил кто-то из слушателей.
 — А ты как думаешь? Раз я приезжала к нему. На плешке его врачихой называют. Я говорю: «Почему врачиха, ведь он актив?»
Мне говорят: «Только когда трезвый. Когда напьётся, обязательно просит чтобы его выебли. А сосёт он и пьяный и трезвый».
РАССКАЗ Паши Ангелиной
 — Кстати, о болезнях, на почве сексуального насилия, — начала свой рассказ Паша Ангелина, он же Павлик. — Я три года назад очень увлекался плешками и всякими точками. В октябре это было. После лекций в институте забежал я на точку в Ярославском вокзале. Сразу же встретил интересного парнишку. Пошли погулять, познакомиться. Оказалось, что он из дальнего Подмосковья.
Вести домой его не захотелось, но аппетит на него был. Он в таких делах оказался опытным. Повёл меня на запасные пути и там, между глухой стеной и пустыми составами отдался мне. Только я набрал хороший темп, как сзади кто-то схватил меня и вывернул руку. Оглядываюсь, два милиционера, сержанты.
Начали мы их уговаривать, уламывать. Я деньги предложил. Договорились, что в следующий вторник я принесу двести рублей к углу вокзала, где подземный переход. Они взяли у меня в залог комсомольский билет и зачётку, а у моего партнёра забрали деньги — двадцать пять рублей — авторучку, блокнот, расчёску и паспорт. Потом они открыли дверь электрички, завели нас и говорят: — Давайте, покажите нам сеанс.
Я говорю: — Не стоит.
Они заставили нас раздеться догола. Моему товарищу по несчастью приказали поднять мне хуй. Он и дрочил и сосал, ничего не получилось. Меня трясёт и от холода и от волнения. Тогда один дал мне сосать, а второй положил моего партнёра на скамейке на спину, задрал ему ноги и выебал. Потом они поставили нас раком и вставили резиновые дубинки. «Мой» сержант делал дубинкой фрикционные движения и спрашивал: — Ну, как, хорошо?
Дома я всё рассказал отцу. Он знал, что я голубой. Хоть он всего лишь полковник, но решил эту проблему быстро. Во вторник этих милиционеров арестовали за грабёж. Нашли и моего товарища по несчастью. Он тоже был несовершеннолетним. Им дали по четыре с половиной года. Видимо, им хорошо всё объяснили, потому что про секс ни на следствии, ни на суде не было ни слова.
А я почти месяц пролежал с пневмонией.
С тех пор я случайными местами для любви не пользуюсь совсем. А когда мне приснится электричка, то утром я без всякого врача знаю, что я болею, и у меня температура.
 — Сержантина, милочка, после рассказа о сержантах тебе просто обязательно надо предоставить слово, — пропела Флора.
Салон рассмеялся. Сергей любил, когда его называли Сержем. Но Салон и плешки называли его за глаза Сержантиной, потому что он только что пришёл из армии в звании сержанта. Его любили за обаяние, доброту и хороший хуй. Он любил активные роли и не хотел говорить о себе в женском роде. Пидовки мстили ему за это. Тем более, что ежемесячный «взнос» за членство в салоне надо было отдавать попой. Серёжа был членом салона. Мадам Флора никому не делала исключений. Отодрав очередного участника, Фёдор Абрамович снова становился мадам. Серж начал рассказ.
 — За года полтора до армии мои друзья из десятого класса пригласили меня и ещё нескольких парней из восьмых и девятых отметить их выпуск. Поехали на пруды. Весь день пили почти без закуски. К вечеру мы поснимали плавки, стали купаться голышом. Нас, человека четыре пошло по туалетным делам в кустики подальше. На обратном пути увидели в кустах две парочки натуральные, которые в открытую друг перед другом занимались сексом. Ну, у нас, конечно, хуи повскакивали. Пришли к нашим, рассказываем. Старшие начали дрочиться, размахивать хуями. Тут откуда-то ещё водка появилась. Выпили. Разговоры, конечно, все вокруг ебли. Кто-то сказал:
 — Какое ебаться, тут целоваться никто не умеет.
Стас, мой друг из десятого, предложил в бутылочку играть. Начали играть, целоваться. Целовались взасос. Пили ещё. Не помню, как это получилось, но смотрю уже двоих ебут за проигрыш. Один нормально отдаётся, даже улыбается. Второй стонет, но не брыкается. Потом кто-то ещё проиграл. Двое, кажется. Их насильно выебли, они не хотели. Потом Стас говорит:
 — Надо чтобы все друг друга выебали, что бы потом не базарили.
И понеслось. Кто-то спит, а его ебут. Кто-то маму зовёт, а его ебут. Брыкаться бесполезно. Ёбанные неёбанных одни держат, другие ебут. Сначала я ебал, потом меня выебали. Уговорить не смогли, тогда просто нагнули и выебали. Я не сопротивлялся. По пьянке как-то без боли обошлось. Наебались, пошли ещё купаться, потом уже ночью пошли по домам. Когда одевались, Стас ко мне подошёл и отсосал у меня. Я с ним два года дружил и не знал, что он пидар.

Поделиться в: