Ольга, не мешкая, выскочила на балкон, как есть голая, и быстро собрала майку и пару моих трусов. (И когда она умудрилась их постирать?) Вернувшись в комнату, она смахнула прядь с лица и сладко потянулась. Дождевые капли пробежали по телу и закапали на пол.
 — Русалка, как есть русалка, заманивающая в свои объятия, от которых не откажешься, — сказал я ей и Федор подтвердил мое настроение.
 — Точно, сексуальный маньяк, — хихикнула Ольга и дернула за Федора.
Федор тут же пожелал познакомиться поближе, но в это момент сверкнула молния, и грохнуло.
 — Давай окно закроем, а то еще залетит, — предложила Ольга и побежала закрывать окно в кухне.
 — Кто залетит? — поинтересовался я, закрывая большое окно в комнате.
 — Кто, кто — молния, ведь не я же, — ответила, сострив, Ольга и что-то упало на кухне. — Картошка уже практически готова. Есть будешь?
 — А, давай, — согласился я. — Там, у меня пиво есть в холодильнике, вот мы и...
Закончить ответ мне не дал звонок в дверь. Мы метнулись в поиске разложенных на этот случай вещей — шорт и халата. Ольга, как всегда, быстрее меня оделась и, не дожидаясь пока я одену шорты, побежала к двери. Чертыхаясь, я забежал в ванную и, определившись где перед, где зад, одел шорты. Эти «бисексуальные» шорты купила мне Ольга и хихикала, когда выяснялось, что я вновь спутал стороны. Но шорты были классные, легкие, с сеточкой по бокам, как раз для наших жарких тропических резко континентальных широт.
В прихожей зашумели, зашлепали босые ноги и, когда я вышел из ванной, то сразу наткнулся на мокрую Светку. Она была даже не мокрой, а было впечатление, что ее окунули в бассейн, а потом поставили посреди нашей квартиры. Короткая легкая юбочка «Смерть пенсионерам», широкий красный ремень, сверхпрозрачная маечка, все это плотно облегало ее фигуру и показывало какое белье одето на ней сегодня. А одето было сегодня как раз то белье, которое мне нравится. Кружевное, тонкое, вызывающее желание снять его и дотронуться до того, что так мило прикрывалось им. Ольга принялась командовать.
 — Свет, давай раздевайся и в ванну, а то простынешь, — это ей. — Ну, а ты чего встал? — это уже мне. — Давай-ка на стол накрывай.
Ольга, не обращая внимания на меня, деловито стащила с не сопротивляющейся Светки майку, обнажив ее грудь в лифчике, сквозь ажурную ткань которого выступили двумя бусинками соски. Приятное зрелище.
 — Давай, давай, — погнала она меня на кухню, а сама затащила Светку в ванну.
Там долго плескалась вода, девчонки хихикали, а я накрывал на стол. Селедка, картошка плюс зелень сверху и немного масла, потом порезал салат, помидоры, огурцы, расставил тарелки, поставил бокалы под пиво. Вроде все готово.
На кухню зашла Ольга. Халат ее был промочен на груди и животе и рельефно облегал ее. Проинспектировав готовность стола, Ольга чмокнула меня в щеку, и, шепнув:
 — Сейчас переоденусь, — убежала в комнату.
Дождь тем временем все шел, молнии сверкали, становилось все темнее. Дверь ванной открылась и появилась Светлана. Раскрасневшаяся от горячей воды, одетая в Ольгину ночнушку (ой, ну почему она дала ей именно эту самую сексуальную и любимую мною) Светка шлепнулась на стул и откинулась назад, подперев стенку.
 — Как ты так умудрилась? — поинтересовался я, стараясь не смотреть на прелести, просвечивающие сквозь ткань.
 — Не поверишь, когда села в автобус, было солнце, а как доехала до остановки, так пошел дождь. Сначала стояла под навесом, но, промокнув, решила зайти к вам. Дождь холодный.
За окно в этот момент сильно грохнуло, и в окно ударила новая волна дождя.
 — Так и хлещет? — поинтересовалась она.
 — Не только хлещет, — ответила Ольга, заходя на кухню, — но даже и усиливается. Так что, придется сидеть в темноте.
 — С чего это? — поинтересовался я.
 — С того, что свет отрубили, — отрезала Ольга.
Я посмотрел вокруг и заглянул в холодильник. Он встретил меня молчаливой темнотой камер. Действительно, свет отсутствовал.
 — Пойду за свечками, — предложил я побрел в комнату.
В полутьме Ольга стояла в проходе кухни и выделялась таким силуэтом, что промахнуться мимо было трудно.
 — Давай-ка, милая, посмотрим вместе, — предложил я, захватывая ее за талию, — а то после твоих уборок ничего не найдешь.
 — Вот видишь, — обратилась Ольга к Светке, — вот она тяжелая женская доля — жить с тираном.
 — Ты же говорила раньше с сексуальным маньяком? — делано озабоченно переспросила Светка.
Хмыкнув и покачав головой, я пошел в комнату. Они засмеялись за моей спиной и Ольга, положив руки на мои плечи, пошла следом. Выйдя в комнату, я повернулся к ней, подтянул ее к себе и, прижавшись, тихо задал вопрос:
 — Почему дала ей эту ночнушку?
 — Первое что подвернулось под руку, а только потом, увидев, поняла. Не переодевать же ее? А что, завлекает? Хочется потискать? А? Надеюсь, Федор не набросится прямо за столом? — Она нащупала сквозь ткань шорт мой член и ласково прижала рукой.
Тут я обратил внимание, что она сама одела полупрозрачную ночнушку. У которой грудь, низ живота, короче, все нужные места открыты, вернее, прикрыты узорчатой прозрачной тканью.
 — Совсем, дурочки, меня с ума решила свести? — зашептал я, прижимая ее к полувставшему Федору.
 — Тормози, тормози, сексуальный маньяк, — зашептала она, освобождаясь от моих рук. — Свечки, по-моему, в нижнем ящике твоего стола.
Свечки действительно оказались в нижнем ящике стола. Там же я нашел и спички. Ольга же зазвенела в баре и вытащила рюмки и бутылку виски. На удивленный мык с моей стороны последовал простой и обезоруживающий ответ:
 — А согреться?
Ну, куда же согреваться, когда жара на улице? Но, просто выпить я был не против, а даже за. Между тем темнота усиливалась. Хотя дождь и не шел уже так сильно, но темные тучи перемещались туда-сюда с огромной скоростью. Даже казалось, что кто-то мешает их по своей прихоти. Темнело.
Сидя на кухне, Светлана завернула нижний край у ночнушки и забралась с ногами на стул. Ее голые коленки, шея и полуоткрытая грудь маняще белели в наступившем полусумраке. Она уже звонила родителям, чтобы сказать, как она промокла, и что она, очевидно, останется ночевать у нас. Ольга, продолжив разговор, подтвердила это и, похихикав о чем-то с матерью, повесила трубку. Я же поставил на стол подсвечники и стал пристраивать в них свечки. Они упорно не желали становиться и, объединив усилия, мы со Светкой, наконец, закрепили их в подсвечниках. Касаясь руки Светки, я чувствовал их тепло и невольно косил глазом в разрез, вернее сказать, в распах ночнушки в котором упругая грудь четвертого размера в такт повторяла все движения Светки. Ольга пошуршала чем-то в холодильнике, достала лед, наколола его, отпуская шутки по поводу Чубайса и сговора его с природой. Вновь хлопнула дверью холодильника и вытащила горчицу. Эти звуки создавали приятную ужинную суету при свечах на кухне. Когда мы сели, сверкнула молния, и грохнуло так, что сработали сигнализации сразу у всех машин. Вот под такой грохот мы выпили, поели. Потом выпили, потом опять закусили. Машины за окном раздирались, хозяева выскакивали и пикали сигнализациями, стараясь утихомирить машины. Ольга вновь, полезла в темный холодильник, вытащила и стала резать копчености, одновременно беседуя с нами стоя в полуоборот. Темы были всякие, мы быстро перескакивали с одной на другую, ржали. Было весело и полбутылки виски странно, но кончились быстро. То ли от выпитого, то ли от мерцающего пламени ... свечей мне показалось, что Ольга стоит вообще голая, а Светкина ночнушка стала еще прозрачней и ажурней, и ее прелести стали еще отчетливей. Я потряс головой и убрал пустую бутылку со стола.
 — Что-то мало, — констатировала Ольга, ставя на стол тарелку. — Надо бы добавить.
 — А? — удивился я. — Добавить?
 — Ага, — подтвердила Ольга и посмотрела на Светку. — Ты как?
 — Нормально, еще хочу, — подтвердила Светка и скорчила физиономию, от которой мы легли от смеха.
 — Ладно, пойду, принесу, — согласился я и пошел в комнату.
Пошуршав в комнате с принесенной свечкой, достал коньяк. Возвращаясь, по пути зашел в ванную, помыть руки, так как вляпался в какой-то крем или что там еще, пока искал бутылку. Ольга любила бросать открытые кремницы, тюбики и так далее. Хобби это называется. Ванная в свете свечи была таинственна. Полусумрак, сквозь который проступало развешанное женское и мужское белье, окружал меня, завораживая своей полутемной неразгаданностью. Пристроив свечу, я стал мыть руки. Повернув голову в поисках полотенца, увидел прямо перед носом лифчик, который неожиданно пахнул каким-то ароматом, от которого у меня закружилось в голове. Присмотревшись, я понял, что эта часть интимного туалета Светки. Тут же рядом висели и ее трусики, такие же аппетитные и нежные. И тут мне так захотелось снять ЭТО с нее, почувствовать, как трепещет тело под моими руками, освобождаясь от мнимой защиты белья. Опешив, я сел на край ванны и вытер внезапно выступивший пот. Федор активно стучал, стараясь вырваться, но я сделал глубокий вдох, успокаивая его. НО вместе с воздухом я втянул в себя этот аромат, от которого у меня еще больше закружилось, а Федор активней зашевелился.
«Что за чертовщина!» — подумал я про себя и плеснул в лицо холодной водой.
Досталось также и Федору, после чего он стал утихать и успокаиваться. Когда я явился в кухню, холодильник вздрогнул и заурчал. В ванной вспыхнул свет, замигали нули в часах.
 — Свет дали, — обрадовались девчонки, — можем и музыку послушать. А вот свет зажигать не надо.
Ольга сбегала в комнату и притащила магнитолу. Поставив ее на кухонный разделочный столик, она включила свой любимый компакт — Франк Синатра. Я знал, что сестрички питали страсть к этому певцу далекой и ненужной мне Америки, и поэтому я купил в подарок и той и другой комплект компактов с концертными записями Франка. Под песню «Незнакомец в ночи» мы раскупорили бутылку и хлопнули еще по одной. Певец неназойливо пел о своих чувствах и какой-то там невыраженной тоске, мы же весело болтали, все больше скатываясь к опасной черте, после которой темы разговоров становились все более двухсмыслеными, почти на грани. Перейдя через которую, события развивались по двум направлениям — либо в койку, либо в философские беседы. Так и произошло. Наливая очередную порцию, я неудачно сел и прищемил себе полудремлющего Федора тканью шорт. Пискнув, я поправил шорты, а сестры прыснули.
 — Чего смешного? — поинтересовался я. — Чего ржем?
 — А ты не знаешь? — деланно удивилась Ольга. — Вот как вы устроены.
 — Это кто вы? — поинтересовался я, наперед уже зная ответ.
 — Мужчины, — ответила Светка, — вообще, мужчины такие создания...
 — Какие такие? — расправил я плечи.
Такие псевдоспоры возникали частенько, но как всегда всё оканчивались бурным сексом, в котором мы, по очереди, одерживали полную победу. На улице постепенно утихало. Температура снизилась, и не было того изнуряющего жара, вытапливающего из тебя липкий и тянучий пот. На кухне также стало приятно прохладно, и я выключил вентилятор.
 — Да вот такие, болтается что-то такое, — протянула Ольга и выпила полную рюмку, — так недолго и того... прищемить.
 — Ага, — поддержала ее сестра, — и еще вы очень гордитесь своими... — тут она замялась.
Ольга закончила за нее:
 — ... яйцами.
 — А, вы гордитесь своей девственностью и носитесь с ней... — ответил я и тоже «принял на грудь».
 — Да, носимся, потому что это важно для нас. Кого попало не пустишь в себя, — неожиданно злым голосом ответила Светка и тоже «дернула».
 — Ага, точно, — подтвердила Ольга и налила еще себе и Светке, — тут вопрос сложный и мужчинам не понять.
 — Конечно, мужчины — все тупоголовые, — обиделся я, — куда уж нам.
 — Нет, правда, — заторопилась Светка, — ты думаешь, что знаешь как это?
 — Что это? — не понял я.
И получил от Ольги шутливый подзатыльник.
 — Что, что, дефлорация, — со смехом сказала Ольга и положила руку на плечо сестре. — Это вот вопрос и просто так его не решишь. Вот она девственница и терять свою девственность, как попало, не хочет.
Даже в полумраке свечей было видно, что лицо Светки залила краска. Ольга же, напротив, как-то раздухарилась и принялась чуть ли не читать лекцию по вопросу потери невинности. О том, как тяжело пойти на это шаг, как потом испытывает чувство вины, но перед кем и за что не понятно и все такое. Видать коньяк, смешавшись с виски, сделал свое дело. На мои попытки уйти от этого разговора, Ольга еще больше разошлась и, указывая пальцем на меня, спросила прямо:
 — Ты сам-то девственницу хоть раз? Или у тебя были только девушки уже?
Хотя мы и договорились с ней уже когда-то, что не будем трогать вопросы прежней жизни, я, набрав воздуха, ответил ей, глядя в глаза:
 — Нет, не было. Только женщины. А хотелось бы попробовать. Но я же женат на тебе. И изменять тебе не собираюсь.
Такой ответ видно устроил Ольгу. Она откинулась и погрозила пальцем.
 — Смотри у меня! Вот, если что, — она вновь положила руку на плечо Светки, — есть хорошая замена. Умру — женишься на ней.
 — Ты чего-то, напилась, по-моему, давай-ка, милая, не пей больше, — решил я свернуть разговор, который уже пошел как-то боком и создавал неловкую, даже можно сказать опасную обстановку.
Светка сидела и молчала, но по глазам видно было что ей и неловко слушать, и не хотелось прерывать этот разговор. Ольга же не обращала внимания на мои слова и продолжала расписывать прелести ее сестры. Начиная от кулинарных способностей до романтического характера. Я же с холодеющим низом живота сидел и хотел либо уйти, либо завернуть Ольгу в другую сторону. Но встать я не мог, так как Федор уже вырвался на простор, и любое мое движение в вертикальной плоскости обнаруживало его в горизонтальной плоскости явно и рельефно. А завернуть или остановить Ольгу было невозможно. Ее несло.

Поделиться в: