... Она проснулась в приподнятом сном настроении. Во сне приходил Он, и они опять лежали рядом. Его голос лился в ушко неторопливой, такой доброй, удивительно умиротворяющей и в то же время завораживающей и возбуждающей потаенное, речкой. Настроение рухнуло как то сразу, скатилось до абсолютного ноля. Он не был давно и когда будет — неясно. Она все лежала, пытаясь вызвать в себе злость на него, но рождалась обида, ведь мог же бросить все ради нее — как герои романов!
Она лениво взяла газету — со страницы смотрела на нее симпатичная девичья мордашка. Но — как же она была утыкана разными колечками, шариками, проволочками и прочей дребеденью — и лица то не видно, подумала Катя, с интересом разглядывая фото. Интерес и обида, слившись в подсознании, выдали результат и решение:
 — А я себе сделаю, пусть любуется — подумала она о Гене, и в буйном ритме принятого решения уже металась по комнате, доставая свой «Парадный» розовый бельевой комплект, накинув халатик, скатилась по лестнице в душ. Сполоснулась там быстренько и через час уже была в квартире по указанному в газете адресу. Симпатичная девушка в прихожей приняла куртку, улыбнувшись располагающе и открыто, провела ее в комнату
 — Вам сюда — она прикрыла дверь, мягко щелкнувшую замком и Катя осталась одна, с интересом озиралась, разглядывая сложное сооружение в центре комнаты, напоминающее гинекологическое кресло.
 — Здравствуйте — голос, прозвучавший из-за спины, заставил ее вздрогнуть и она обернулась. Мужчина лет 30—35 с улыбкой смотрел на нее
 — Что делать будем — и Катя вдруг поняла, что примчавшись сюда даже не подумала, что она собирается сделать. Смотрела на Мастера смущенно, не зная, что сказать, и поняв ее смущение по своему, тот не к месту сказал
 — Понятно — присядьте, пожалуйста, будем выбирать — он усадил ее на диван, стоявший в углу комнаты и протянул толстую пачку фотографий. Катя даже не сразу поняла, что там изображено, а поняв, сначала вскинулась возмущенно и тут же замерла, остановленная полыхнувшей в сознании мыслью
 — А собственно — почему бы и нет? — она начала перелистывать снимки.
 — Какие они все разные — симпатичные, смешные, совсем юные и изрядно потрепанные нелегкой жизнью — на нее смотрели, она вдруг улыбнулась определению — смотрели Пи_ды. Она неторопливо перелистывала снимки и вдруг остановилась — юная, симпатичная пиз_енка весело улыбалась ей, раскрывшись настежь. На губках и клиторе посверкивали по три маленьких колечка. Это — подумала Катя, и уже вслух Мастеру
 — Это вот — она смущенно взглянула на него, но даже тени улыбки не было в его внимательных глазах. Мастер взял снимки и кивнул, почти не глядя на нее
 — Пройдите, разденьтесь — там все приготовлено, все стерильно, инструкция на стене. И вот тут она смутилась по настоящему, поняла наконец, что придется снимать не только юбочку, пусть символическую, но и трусики. Придется лезть в это кресло и показывать ему ЕЕ! Заливаясь краской смущения, на ватных ногах шла в комнату, и, глядя на рисунки на стенде, сняла юбку и трусики, повесив их на стеллаж, обернула бедра широким куском белоснежного полотна, надев одноразовые шлепки нерешительно вышла в операционную. Кресло уже ждало ее бесстыже растопырив кронштейны для ног и сияя белизной наброшенной простыни. Как во сне подошла она к нему, неуклюже уселась в неудобной позе и Мастер снова улыбнулся ей — теперь ободряюще
 — Да вы не бойтесь — если пожелаете, есть прекрасные препараты — и не почувствуете ничего. Он, слегка прикоснувшись к плечу, откинул Катю на спинку и помог высоко вскинуть ноги, уложив их в подставки. Снова улыбнулся — вопрошающе
 — Приступим? — и, дождавшись Катиного кивка, неторопливо распахнул обернувшую ее бедра ткань. Она, вскинув руки, хотела было помешать ему, но в который раз осознав, зачем пришла сюда, прикрыла глаза, чувствуя как пламенеют от неудержимого стыда щеки.
 — Так — посмотрим, посмотрим — Мастер приговаривал про себя машинально и голос его теперь звучал откуда то снизу, между Катиных раскинутых ног. Она поняла — Мастер разглядывает, изучая, ее — ЕЕ, и новая удушающая волна смущения пыхнула жаром в щеки и грудь. Прикосновение пальцев, осторожное и медленное, заставило ее вскинуться и она почувствовала, как поджались от прикосновения ягодицы. Она не могла видеть ничего — прямо перед головой Мастер установил легкую занавеску, да и если бы видела она, как его пальцы раскрывают сейчас ее губки, то смутилась бы еще больше. Она чувствовала, как пальцы Мастера раздвинули пухлые валики наружных губ, мягко теребят теперь податливую нежную плоть малых, зачем то вытягивают их и снова вскинулась, когда палец, осторожно коснувшись клитора, слегка помассировал его.
 — Расслабьтесь сейчас — голос прозвучал сбоку и, открыв глаза, она увидела его стоящим сбоку от нее
 — Чтобы сделать все как следует, нужно, чтобы половые губки и клитор были возбуждены как можно сильнее — подумайте о ком ни будь, представьте эротическую ситуацию и, пожалуйста, расстегните блузку — я помассирую вам груди. Он сдвинулся вбок, а Катя, словно во сне, приподняв руки, медленно расстегивала кофточку и распахнув ее уронила руки. Мастер, невидимый из-за ширмы, придавил осторожно холмики грудей под тканью бюстгальтера, стиснул их немного, тискал теперь, словно разминая и понемногу Катюша подпала под власть этого медленного, неторопливого ритма.
Было как то стыдливо приятно ощущать эти тискающие ее сжатия, они уже нравились ей и она все более отдавалась им. Мастер осторожно сдвинул вверх чашечки лифчика и Катя поняла — ей мучительно хочется, чтобы его ладони вновь стиснули ее груди, сжали крепко, почти до боли, ущипнули соски — и снова, смущенно зардевшись, подумала вдруг
 — Он поцелует их? — вопрос возник где то на уровне подсознания и теперь она, томясь, с нетерпением ждала прикосновения его губ. Словно прочитав мысли ее Мастер, осторожно коснувшись сосков губами, провел по вздувшимся бугоркам языком и теперь ласкал их, сжимая губами, а его язык все быстрее трогал сосочки. Она вдруг осознала, что ласка захватила ее, захватила как ласка Гены
 — Ну и пусть, сам не ехал — она подумала о Гене, снова пытаясь вызвать злость, но в легком покачивании забыла о мести и представив его — его удивление, ощутила новый прилив возбуждения. Ощутила, как набухают губки, настойчиво требуя ласки, как твердеет бугорок клитора и руки Мастера уже мягко сжали ее припухшее лоно. Медленно мяли его в ладони и Катя опять смущенно замерла, чувствуя, как липкая влага покрывает губки и пальцы легко скользят по ним, прижимают клитор, быстрыми движениями толкают его и что то томящее растет в ней, растекаясь по телу жаркой волной желания. Ее бедра вскидывались непроизвольно, ловя прикосновения таких нежных и желанных пальцев, она все сильнее распахивала ножки, нетерпеливо ожидая, когда они скользнут внутрь. Теперь ей мучительно хотелось этого — чтобы они вошли, растягивая плоть, вошли и ласкали ее там, внутри и чтобы ласка эта была и нежной и чуть болезненной — обостряющей восприятие ласки.
Она не замечала, что дыхание ее, став прерывистым, перемежалось теперь нетерпеливым, приглушенным стоном, а руки стиснули подлокотник кресла, напрягшиеся бедра выворачивали лоно навстречу ЭТОМУ. Все вдруг кончилось — Мастер стоял сбоку, вопросительно глядя на нее, а в груди Кати бился крик
 — Еще, еще, еще — она глядела на него с затаенной мольбой, мучительно желая продолжения ласки, а он, сжимая ее грудь, спросил негромко
 — Обезболивать будем? — выжидательно глядел в ее залитые вожделением глаза и она судорожно, протестующее замотала головой. В этот миг боль была удивительно желанной и Мастер, кивнув коротко, отошел туда, за ширму. Вожделение накатывало тягучей истомой и мысль, бьющаяся в голове
 — Сейчас, сейчас, сейчас — только усиливала его и плавая в его цепких пленительных объятиях почувствовала, как Мастер, широко раздвинул валики губ, сильно вытянул набухшую податливую губку и боль прокола, слившись с негой вожделения, пронзила ее. Катя вскрикнула коротко — не столько от боли, сколько от болезненного удовольствия, хлынувшего в тело, и снова укол и новая волна невыразимого удовольствия, полыхнувшая в теле — она потеряла счет им, только тело кричало немо и безгласно
 — Еще, еще, еще — снова вытягивал Мастер ее губки и снова легкая, невесомая, желанная боль терзала тело — Мастер вставлял колечки — она ощущала их тяжесть своей жаждущей плотью и всем существом своим сожалела, что волшебство кончилось. Ее женское естество требовало продолжения сладостной муки и когда что то крепко сжало клитор с боков сильно прижавшись к ее распяленному лону, ощутила как неудержимо и властно томительный поток вожделения ворвался в тело и боль прокола пронзила ее, вновь смешавшись с невыразимым наслаждением, окутавшим ее всю, томительная нега оргазма взорвалась в ней медленно и плавно унося в неведомые выси блаженства...
Она лежала, разметавшись в кресле, чувствуя капельки испарины, выступившей на лбу и грудях и не в силах шевельнуть рукой, чтобы вытереть их. Чарующая истома медленно покидала тело и почти успокоившись Катя почувствовала, как что то вновь сильно стиснуло клитор, приподнимая и вытягивая его кверху и снова вожделение буйно хлынуло в тело и уже ожидая укола, выгнулась бедрами навстречу и когда боль пронзила ее взлетев на волне оргазма задышала бурно, трепеща всем телом и не желая выныривать из чарующего, неземного блаженства — протяжный стон неизъяснимого удовольствия вырвался из ее груди и снова обессилено раскинувшись в кресле она медленно приходила в себя.
Не освободившись еще из цепких, томительных объятий оргазма, ощутила. как вновь стискивает клитор и продолжительный укол под головкой клитора был так мучительно приятен, что Катя на грани сознания от затопившего тело удовольствия, не то заплакала не то засмеялась короткими жалобными всхлипами, молила кого то, чтобы это никогда не кончалось, длилось вечно это безмерное чарующее блаженство дарованное природой женщине за все ее муки и только в глубине сознания билась мысль-сожаление о твердом и удивительно нежном мужском органе, вонзенном в ее влагалище

Поделиться в: