Эмбер меня зовут. Эмбер Марш Стефенсон. Простая американская девчонка из Арканзаса.
Сейчас мне девятнадцать лет, скоро будет двадцать. Я красотка: у меня стройная фигура, аккуратные крепкие грудки, длинные ноги и отличная попка, которой так идут джинсовые шорты. От отца — эмигранта шведско-эстонского происхождения мне достались голубые глаза и светлые волосы, в которых, однако просматривается рыжина. Она у меня от матери, ведущей род от первых английских поселенцев в этих краях.

Мы жили с родителями в Литтл-Роке. Когда мне было четырнадцать, отец с матерью погибли в автокатастрофе и меня забрала Хелен Марш, бабушка по материнской линии. Жила она на плато Озарк на уединенной ферме на границе Миссури и Арканзаса. Если и есть у Америки задница, то она где-то здесь.
Дикие места — леса, горы да пещеры. Местные по сей день живут, как и век назад, верят в бога и дьявола, в ведьм, призраков и всякую нечисть, что переселилась с колонистами из старушки-Европы, да так и прижилась тут. Бабушку и саму называли ведьмой заключившей договор с Дьяволом, вызывавшей демонов, насылавшей проклятия направо и налево. Я тогда в это не верила, но Хелен Марш производила впечатление: крепкая старуха, с крючковатым носом и широкими плечами. Дома у нее было пять ружей разного калибра, с которыми она охотилась на кроликов и куропаток. Меня тоже стрелять научила — говорила, это должна уметь каждая американка.
Вместе с бабушкой жил дядя Джим — младший брат матери, неотесанный мужлан с редкими волосами, слегка прихрамывающий на левую ногу. Рожа у него была такая, что рядом с дядей Джимом и Кинг-Конг смотрелся бы Аполлоном. Он немного повидал мир, когда работал боцманом на Миссисипи. Может, стал бы капитаном, но что-то там у него случилось с одним из матросов, после чего дядя остался хромым, а матрос — мертвым. С тех пор он безвылазно сидела на ферме, иногда вскапывал огород, да разделывал всякую живность, что стреляла бабушка. Остальное время сидел у телевизора, хлестал пиво да смотрел порнуху на старом видеомагнитофоне. Жены у него не было — да и кто бы пошел за деревенщину с холмов — а свои сексуальные потребности удовлетворял рукой. Впрочем, по иным обмолвкам я поняла, что когда бабушка была моложе она нет-нет, да и спала с сыночком — в здешней глуши к инцесту относятся проще. Джим и на меня пялился при каждом удобном случае, особенно на мою попку и ноги. Недаром здесь в ходу злая поговорка: «Американская девственница — это девушка успевшая убежать от своего брата».

Но пока Джим меня не трогал — побаивался бабушки. Та очень привязалась ко мне, учила меня всему, что знала, а я ей по хозяйству помогала и бродила с ней по окрестностям. Были, правда дни, когда она категорически запрещала мне увязываться за ней — говорила, что там, куда она идет мне делать нечего. Я и не спорила — в те дни почему-то наступало особое ненастье, ветер завывал в трубе, словно проклятая душа и дождь хлестал по окнам. В один из таких дней, через два года после моего житья на ферме, бабушка и не вернулась.
 — Дьявол взял свое, — сказал Джим. А я заперлась в своей комнате и проплакала весь день.
Сам Джим поминал мать, не просыхая перед телевизором. Теперь никто не запрещал ему делать звук на полную громкость и весь день напролет по всему дому разносились похотливые вздохи и всхлипы, словно у нас в доме проходили сплошные оргии. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, когда дядя засыпал, я пробиралась тайком в зал и глазела на развратных женщин принимавших огромные члены в истекавшие влагой расщелины, полные красные губы обнимавшие налитые кровью головки, белые потоки спермы на искаженных похотью лицах. Мое юное тело бурлило гормонами, между ножек хлюпало от влаги и я, отогнув резинку шортиков, отчаянно мастурбировала. А потом пробиралась в свою комнату, но и там долго не могла заснуть.
Дядя подловил меня на четвертый день после смерти бабушки. Он храпел пьяный на диване, а я потеряла осторожность, подойдя слишком близко. На экране стоявшую раком молоденькую блондинку пялили два здоровенных негра: один ухватив за волосы трахал ее то в пизду, то в жопу, а второй насаживал ее голову на свой большой черный хуй. Блондинка похотливо закатывала глаза, подмахивала, сосала и облизывала огромный член, а когда негр вынимал его и бил ей по лицу — жадно ловила ртом белые струи.
Мои руки невольно потянулись в шорты и я так увлеклась мастурбацией, что даже не заметила за охами и стонами, что храп прекратился. Я ойкнула, почувствовав как мужская рука стиснула мое тонкое запястье.
 — Пусти!!! — вскрикнула я, вырываясь из рук Джима.
 — Грязная девка! Шлюха! — бормотал дядя, силой укладывая меня к себе на колени, — Ходит с голыми ногами, дразнит честного христианина. Тебя надо наказать, да наказать.
Шорты мои уже были полурасстегнуты, так что он легко их стянул. Тут же его лапа оказалась у меня между ног, грубые пальцы бесцеремонно вторглись в мою влажную щелочку. Я ойкнула и заизвивалась в его объятьях, пытаясь вырваться. Рука убралась, но только для того чтобы больно хлопнуть меня по заднице.
 — Маленькую потаскушку не пороли в детстве, — говорил дядя, подкрепляя каждое свое слово размеренным ударом, — поэтому ты и выросла испорченной шлюшкой. Ничего дядя Джим вправит тебе мозги. Получай, шлюха!
Задница горела огнем, я дергалась и выла, но в то же время, чувствовала, как по моему телу разливается волна возбуждения. На экране телевизора негры по прежнему трахали свою блондинку и ее стоны и вздохи врывались мне в уши, возбуждая еще больше. Вдобавок в мой живот упирался могучий ствол дяди, выпущенный из расстегнутых штанов. Видно и сам дядя почувствовал это, потому что прекратив бить, спихнул меня на пол и поставил перед собой на колени. Перед моими глазами вырос обвитый венами огромный член — не хуже, чем у порнушных негров. Кожа на головке уже наполовину оголилась и на конце проступали мутные капли.
 — Давай, шлюшка, порадуй дядю, — произнес Джим. Во мне неожиданно взыграл гонор, при мысли, что я буду сосать этому ублюдку.
 — Да пошел ты! — я попыталась отстранится, но дядя ухватил меня за волосы и дернул обратно. В этот же момент мою щеку обожгла оглушительная пощечина.
 — Ты что-то не поняла, шлюха!? — заорал дядя, — здесь все теперь будет по моим правилам! И ты будешь послушной девочкой или я тебя придушу, а тело выкину канюкам. И никто тебя не хватится, потаскушка! Соси мой член и упаси тебя бог задеть его зубами.
Он ухватил в пучок мои волосы, пихнул вперед и я, напуганная его агрессией, покорно открыла рот. Огромный член протолкнулся меж моих губ, достав до самой глотки. В ноздри ударила жуткая вонь — дядя не часто мылся. Ухватив меня за волосы, он начал трахать меня в рот. Мой точеный носик тыкался о волосатый лобок дяди, его большие яйца колотились по подбородку, пока огромный орган раздирал мое нежное горло. Было больно и унизительно, я задыхалась, но в то же время чувствовала, что начинаю возбуждаться. При мысли, что мой рот сейчас стал такой же дыркой для ебли, как пизды шлюх из телевизора, я так завелась, что сама начала насаживаться ртом на дядин хуй. Видя, что я уже не сопротивляюсь Джим отпустил мою волосы и я начала сосать и облизывать его член, старясь подражать порноактрисам. Одновременно я запустила пальчики в промежность, теребя влажные складочки. Я кончила, когда и он со стоном разрядился мне в рот солоноватым потоком. Я захлебываясь, глотала, но все же большая часть спермы оказалась у меня на лице и на подбородке. Дядя Джим вынул член у меня изо рта и, взяв в руку, начал легонько бить им по щекам и лицу.
 — Оближи его, — приказал он. Я послушно начала лизать дядин член от яиц до самого кончика, играя с ним ... язычком и слизывая сперму. От моих манипуляций дядин боец вновь окреп и налился кровью. Джим сграбастал меня в охапку, бросив на диван и навалился сверху, срывая с меня одежду.
 — Сейчас дядя Джим сорвет тебе целку, — пыхтя от возбуждения, произнес он. Коленом он раздвинул мне ножки и тут же его огромный член вошел в мою узкую влажную дырочку.
Я вскрикнула, когда он порвал мне плеву, но это животное только засмеялось. Задрав мои ноги кверху он жестко и грубо трахал меня, вонзая член так, будто хотел пробить меня насквозь. Его хуй с чавканьем входил в мою пизду, истекавшую смесью женских соков и девственной крови, боль сменялась удовольствием и я, обхватив ногами дядины бедра, уже наслаждалась своим первым сексуальным опытом. Мои сладострастные стоны смешивались с его животными рыками, его грубые лапы мяли мои нежные груди, а из его рта лилась отборная похабщина, заводившая меня еще больше, чем сам трах.
Все же дядя был еще не настолько пьян, чтобы трахать меня не думая о последствиях.
Когда он понял, что вот-вот кончит, он вынул член и начал спускать на меня — на живот, грудь, лицо. Потом, подхватив с пола последнюю бутылку пива, он ушел в свою комнату, оставив меня валяться на диване — голую и обкончанную с ног до головы.
На следующий день дядя отобрал у меня ключ от бабушкиной машины и загнал ее в гараж. Туда же он спрятал и весь бабушкин арсенал, после чего он запер гараж на огромный висячий замок, а ключ спрятал. Сотовый он отобрал еще раньше, да тут и не шел сигнал. После этого Джим обрел, как ему казалось, надо мной полную власть. Жили мы уединенно, до ближайшего поселка было не меньше двадцати миль, причем все по горам. Работы мне прибавилось: я готовила, прибиралась в доме, вскапывала огород, а Джим сидел на диване и пил пиво. Мать оставила ему некоторые сбережения в банке, так что он раз в неделю выезжал в город — за продуктами, пивом и презервативами.
Так что я стала дядиной секс-игрушкой. Трахал он меня теперь когда ему вздумается — годы проведенные в дрочке перед телевизором развили его сексуальную фантазию. Джим запретил мне одевать трусики, так что теперь шов на них врезался в мою киску, так что, во-первых, сразу было видно, что на мне нет нижнего белья, а во-вторых, я всегда ходила слегка возбужденная. Джим заставлял ложиться к нему в постель и будить по утрам минетом. Раз в неделю он устраивал мне «разгрузочные дни» — когда мне запрещалось питаться чем-то иным кроме его спермы. За нарушение запрета — порол ремнем. Однажды я готовила на кухне, а Джим вошел, как раз тогда когда я наклонилась, чтобы поднять что-то с пола. Вид моей попки обтянутой шортами так возбудил его, что он тут же прижал меня животом к столу и сорвал с меня шорты. Затем взял со стола масло и смазал мне дырочку ануса.
 — Сееейчас, детка, ты познаешь новое удовольствие, — произнес он, ухватывая меня за бедра и приставляя головку к его отверстию. Инстинктивно я сжала ягодицы, но получила хлесткий удар по заднице. Головка дядиного члена протолкнулась внутрь и тут же он вошел в меня по самую глубину. Я заорала от боли и тут же получила увесистый подзатыльник. Огромный хуй Джима ходил словно исполинский поршень, от дикой боли я вцепилась зубами в руку, мне казалось, что меня разрывают на части. Однако потом боль стала уходить — вместо этого тело охватывала сладкая истома. Я уже сама начинала подмахивать моему анальному насильнику. Минут двадцать спустя Джим удовлетворенно рыкнул, извергая горячую вязкую жидкость. Похлопав меня по заднице, он, пошатываясь, ушел пить пиво, оставив меня лежать на столе с содранными шортами и голой попой из которой медленно вытекала сперма. Я потом целый день ходила, широко расставив ноги и страдальчески щупая болевший зад. После этого дядя регулярно сношал меня в жопу.
Прелюдией к траху для нас стал просмотр порно, во время которого я сидела рядом с Джимом, а он лапал меня, болтая всякую ерунду. Как-то раз мы смотрели негритянское порно — здоровый негр трахал двух черных девушек.
 — Черномазые классные сучки, — гоготнул дядя, — у меня их много было, пока я ходил по Миссисипи. Лучшие шлюхи — в Новом Орлеане. Это город ебли, город черных сисек и огромных задниц, — он пренебрежительно окинул меня взглядом, — куда тебе до них. В Новом Орлеане человек с головой может здорово развлечься.
К тому времени я уже сидела у него между ног и старательно отсасывала, поглаживая набухшие от спермы шары дяди. Джим продолжал говорить про Новый Орлеан — видно было, что город сильно запал ему в душу.
 — Мог бы там остаться — накопить деньжат, открыть дело. Если бы не подвернулся этот сраный ниггер. Ну и что, что девчонка была его сестрой? Коль уж она такая красотка, да еще и не против была пойти с белым из Арканзаса. Ну, слово за слово, сцепились. Он теперь кормит аллигаторов на дне Миссисипи, а меня списали на берег — хорошо еще хоть не посадили. О дааа, детка давай, — простонал он, привычно разряжаясь в мой рот. Я сноровисто облизнулась и заглянула ему в глаза, ожидая дальнейших действий.
Он потом еще часто вспоминал про Новый Орлеан — какие там классные телки, как много праздников, как много туристов, так что и я невольно захотела посмотреть на это чудо-город. Но пока я была в рабстве Джима, об этом приходилось забыть.
А потом наступала зима, которая в этом году выдалась необычайно снежной для Арканзаса. Дядя становился все более невыносим: от постоянных пьянок у него начались проблемы с потенцией, что его невероятно злило. Злобу он естественно вымещал на мне. Фантазия его становилась все более болезненной — он связывал меня, порол, цеплял на грудь прищепки — уж больно нравилось ему смотреть как они синеют и разбухают. «Так хоть на сиськи стали похожи» — ржал этот кретин. Где-то он откопал полицейские наручники и тоже приобщил к нашим сексуальным играм. Пару раз он меня чуть не задушил. Тем более, что бабушкины деньги постепенно заканчивались, да и выезжать в банк становилось все труднее — зима и впрямь разыгралась не на шутку. Джим и не думал урезать себя в еде и пиве, которым он запасся заранее — взамен он участил для меня «разгрузочные дни».

Последней каплей стал день, когда Джим, будучи особо не в духе придрался ко мне за холодный завтрак. Не успела, я опомниться, как он содрал с меня одежду, подтащил к двери и выкинул голой на мороз. Через окно он наблюдал, как я молотила кулачками в запертую дверь, вся синяя от холода и ржал как дебил. Наигравшись, он пустил меня в дом и погнал в горячую ванну, куда вскоре пришел и сам. Тут меня прорвало — я кричала, била его кулаками, угрожала — он только избил меня и трахнул прямо в ванне.
Джим был уверен, что отрезал мне все пути к сопротивлению или к бегству. Но он не знал, что еще летом я нашла на чердаке какие-то книжки и тетрадки, исписанные от руки. Я сразу узнала почерк бабушки и поняла, что наткнулась на ее колдовские записи. Тогда у меня и в мыслях не было читать их, но теперь ненависть к Джиму пересилили суеверный страх. Я перенесла их в свою комнату и читала тайком, пока Джим валялся пьяным перед телевизором. Как-то глубокой ночью, я вылепила из глины человеческую фигурку и прилепила на нее клочок волос с головы Джима. Глину я смешала с дядиной спермой — уже ее-то мне было достать куда проще чем кровь. А обрезки его ногтей валялись по всему дому. Затем я вышла в лес и на заснеженной поляне, стуча зубами от холода, проткнула куклу иголками и прочитала заклинание из книги Хелен Марш.
Наутро Джим не проснулся — он сидел на диване с открытым ртом и бутылкой в закоченевших пальцах. В этот же день пошел такой снег, какого не было в этих краях почитай больше века. Ветер завывал как сотни проклятых душ, бросая в окна пригоршни снежинок, за которыми было почти ничего не видно. Словно и не в старом добром Арканзасе все это было, а на какой-то Аляске или Юконе. Выбраться ... отсюда было невозможно — я попыталась выйти, но меня чуть не замело в пяти шагах от порога.
А на следующий день кончилась еда.
Тело Джима я отволокла в подвал в первый же день. Сейчас же я спускалась в промерзший погреб с найденными на чердаке топором и большим ножом. Дядя лежал на полу, с искаженным от ужаса лицом, держа бутылку в судорожно сжатых пальцах.
 — Ну, что Джим, — произнесла я, — готов еще раз покормить свою развратную племянницу?
От этой тупой шутки мне стало очень весело: я буквально согнулась пополам от истеричного смеха. Отсмеявшись, я приступила к делу. Немало времени прошло прежде чем я сумела, разделать эту тушу, но зато я теперь была с мясом. Первое, что я сделала — отрезала Джиму его чертов хуй, вместе с яйцами и поджарила на сковороде. В тот день я впервые смогла нормально поесть. Первые пару дней я, правда, плохо спала — то мне снилось, что по комнатам бродит полуобглоданный труп, то в вое метели мне слышались какие-то голоса и угрозы. Но потом привыкла — недаром же внучка ведьмы.
Я же говорила — в здешних краях на многое смотрят проще.
Через несколько дней буран прекратился и выглянуло солнце. Стало стремительно теплеть — будто демон холода разжал ледяной кулак в котором он держал Озарк. Уже через несколько дней царил обычный климат для этих мест. Я перерыла весь дом и нашла ключи от гаража, затем выгребла все деньги, что были в брюках Джима, а то, что осталось от него — сложила в холодильник. Книги и тетрадки я спрятала там же — не хотелось больше связываться с колдовством, погубившим мою бабушку. Одного раза вполне достаточно.

Сев в машину я повернула ключ и начала выруливать на подъездную дорогу, ведущую к шоссе. С каждым новым километром, я все сильней чувствовала, как проясняется у меня в голове, как оставляет меня безумие, владевшее мною последние месяцы. Моя новая жизнь в большом мире только начиналась.
Ехать я собиралась аж до самого Нового Орлеана — уж больно запали в душу дядины рассказы об этом городе. Но вот бензину у меня хватило только до Литтл-Рока. Подсчитав дядины баксы я поняла, что деньги и бензин у меня кончаться раньше, чем я выберусь из Арканзаса. В общем, добралась я кое-как до конторы, где можно было заложить мою колымагу, получила двести долларов. Перекусив в ближайшем Макдональдсе, я села у стены, чтобы перекурить и подумать, как добираться до Луизианы. Ехать в автобусе мне не хотелось, а на самолет не хватило бы денег.
Улица на которой находился Макдональдс выходила прямо на речной порт, где стояло несколько крупных барж, сновали катера и моторные лодки. Смутная пока еще мысль забрезжила в меня в мозгу, я вскочила на ноги и пошла к реке. Среди многих судов, мне приглянулся небольшой кораблик — катер или еще что-то (я в них не разбираюсь), стоящий чуть в стороне от остальных. Выкрашенный в яркий желтый цвет, маленький и компактный, он невольно притягивал взор. Над рубкой — я правда еще не знала, что она так называется — реял флаг: большое оранжевое полотнище на котором было что-то небрежно намалевано, белой и черной краской. Я сначала не поняла, что это, а когда разобрала — громко фыркнула. На флаге красовались в профиль две округлые жопы, черная и белая обращенные друг к другу ягодицами.
 — Нравится, красотка? — послышался позади меня довольный голос. Я обернулась — прислонившись к стене, передо мной стоял высокий широкоплечий блондин лет тридцати. На нем были сапоги из змеиной или крокодильей кожи и синие джинсы, кое-где перепачканные мазутом. Выше пояса красовался мускулистый обнаженный торс, при виде которого я почуяла, как сладко заныло у меня внизу живота. Я вдруг вспомнила, что уже почти месяц у меня не было секса и, мне оказывается, его не хватает. После дяди этот пышущий силой и здоровьем самец показался мне образцом мужчины.
 — Нравится, — улыбнулась я ему. Парень тоже в ответ сверкнул белыми зубами.
 — Разбираешься в катерах? — спросил он.
 — Нет, — мотнула головой я, — я с Озарка, там больших рек нет.
 — Ну тогда у тебя чутье, — подмигнул мне парень синим глазом, — потому что «Принцесса Арканзаса», лучшее буксирное судно на всей Миссисипи, а я Николас Грант — его капитан. Сегодня ночью снимаемся с якоря и идем налегке, вниз по Арканзасу, потом в Миссисипи. В Мексиканском заливе возьмем баржу — и обратно.
 — Вот оно, что — я посмотрела на парня, поймав заинтересованный взгляд брошенный на мои ножки. Мы встретились взглядами и одновременно улыбнулись друг другу.
 — А, кстати, что такая красотка, делает в порту одна? — явно запоздало поинтересовался он.
 — Ищу корабль, — я обворожительно улыбнулась ему, — до Нового Орлеана.
 — Неблизко ты собралась, — хохотнул Ник, — не каждый здешний корабль отсюда ходит туда.
 — Ну, вы же ходите? — я послала ему очередную глумливую улыбку, облизнув губы язычком. Мой взгляд скользнул на джинсы парня — там уж топорщился бугор.
 — Мы-то ходим, — усмехнулся он, — вот только пассажиров не берем.
 — Может, сделаете сейчас исключение? — продолжала я строить глазки.
 — Может и сделаем, — кивнул капитан, — если о цене сговоримся.
 — Думаю, сговоримся, — я демонстративно развернулась и виляя бедрам направилась к буксиру. Риск конечно был — вдруг его насторожит такая навязчивость. Позади послышались быстрые шаги и на мою талию легла сильная рука — уверенно, по-хозяйски. Я мурлыкнула и прильнула к парню, мои пальчики царапнули его ребра. Теперь я уже была уверена, что никто меня не прогонит.
Так, полуобнявшись, мы спустилась по сходням, прошли на палубу и остановились в рубке. Здесь Николас слегка отстранился, с любопытством заглядывая мне в глаза.
 — Как тебя хоть зовут, красотка? — спросил он.
 — Эмбер. Эмбер Стефенсон, — сказала я, прислонившись к стенке и разглядывая парня также откровенно, как и он меня. Определенно мне подфартило.
 — И что тебе нужно в Новом Орлеане, Эмбер? — спросил он.
 — Захотелось повидать мир, ковбой! — усмехнулась я, — ну что, так и будешь стоять столбом?
Он бы может и задал бы еще пару вопросов, да только я не дала ему времени для раздумий — плавно опустилась на корточки, расстегивая ширинку джинсов. Вжикнула молния и перед моим лицом закачался огромный член, не менее десяти дюймов в длину.
 — Какой большой, — прошептала я, целуя налитую кровью головку. Приглушенный стон вырвался с губ Ника, когда я принялась облизывать его яйца. В это же время моя ручка, ходила вверх и вниз по его стволу, подрачивая у основания. Потом я приоткрыла губки и приняла член в рот. Огромный хуй растянул мне рот до предела, но я продолжала принимать его ещё глубже, пока член не упёрся в горло. Запах мужского пота и спермы ударил мне в нос и я, дрожа от возбуждения, принялась сосать и облизывать член капитана «Принцессы Арканзаса». Тот положил мне руку на голову и принялся совершать движения тазом, слегка потрахивая меня в рот и заставляя приноравливаться к его темпу.
 — Что за черт, Ник — послышался тут раздраженный голос от входа в рубку, — это так ты коротаешь время, пока я хожу за продуктами?!
Я скосила глаза в сторону — у входа стоял молодой парень, лет двадцати пяти. Расстегнутая рубаха приоткрывала мускулистую волосатую грудь. Черные волосы и смуглая кожа выдавали мексиканскую кровь.
 — Все нормально, Рауль, — произнес Николас, не сбавляя темпа, — эта крошка хочет с нами проехаться до Орлеана. Ты же не хочешь, чтобы она подумала, что рулевой-моторист «Принцессы Арканзаса» не рад ее присутствию?
 — Женщина на корабле, — хмыкнул латинос, подходя ближе, — даже не знаю...
Я поняла, что надо брать инициативу в свои руки, вернее одну руку — второй я поглаживала шары Ника. Потянувшись,...  я помогла Раулю расстегнуть штаны, высвобождая на волю его достоинство, уже пришедшее в боевую готовность от созерцания наших забав. Выпустив изо рта член Ника, я тут же заглотнула мало чем уступавшей агрегат его матроса. Нику же я начала дрочить.
 — Оууу, да крошка, — простонал Рауль, — ты будешь хорошей девочкой, верно?
Ответить я не могла — все звуки, на которые я в тот момент была способна были бульканье и хлюпанье. Я сосала и лизала словно заведенная машина, то, забирая по самое горло, то нежно лаская язычком головку. Подрачивая то один то другой ствол, я медленно подводила парней к себе, пока, наконец, не втянула в рот сразу оба члена. Поглаживая их яйца, я перекатывала во рту обе головки, так что они терлись друг о друга и о мой язык. Временами я выпускала один из хуев, чтобы всосать второй до самой глотки. Одной рукой я расстегнула молнию на своих джинсах и отчаянно мастурбировала.

Николас и Рауль взорвались почти одновременно целой серией залпов из обоих хуев. Сперма потоками вливалась мне в рот, лилась на лицо, стекая с подбородка и капая на грудь. В этот же момент и меня накрыло оргазмом. Выпустив оба обмякших изо рта, я откинулась на стенку рубки, снимая с лица белые сгустки и облизывая пальцы.
 — А у тебя талант шлюшки, — весело произнес Николас, надрачивая хуй.
 — У меня вообще много талантов, — произнесла я, опустив взор, чтобы спрятать усмешку. Интересно, чтобы сказали эти парни, если б узнали о моем прошлом — совсем недавнем прошлом, надо сказать? Впрочем, судя по их лицам и особенно вновь наливавшимся членам, сейчас их интересовало настоящее.
 — Ну, а что ты еще умеешь? — спросил капитан, присаживаясь рядом со мной на корточки. Я лукаво улыбнулась и резко подалась вперед, прижимаясь к полуобнаженному телу. Не ожидая этого, капитан упал на спину, едва успев подставить руки. Я быстро скинула с себя шорты и блузку, чтобы опустится на восставший член. Сжав бедра Николаса своими, я заправила в себя его хуй и принялась скакать на нем издавая животные стоны. Рауль зашел сзади и его сильная рука опустилась мне на шею, заставив пригнуться к самому лицу Николаса.
 — Трахалась уже в попку? — спросил латинос, кладя руки мне на ягодицы.
 — Обижаешь мачо, — выдохнула я через плечо и, вновь повернувшись к Николасу, вдруг впилась в его губы своими. Тот попытался отвернуться, но я была проворнее, протолкнув язык между его губ и начав целоваться с ним взасос. Ничего, ковбой попробуешь свою сперму на вкус. Вскоре Ник отбросил стыдливость, отвечая на мои поцелуи, в то время, когда Рауль, смазав анус своими и моими выделениями, медленно вводил туда член.
Мы сплелись в один похотливый клубок — я целовала Николаса пахнущими спермой губами, изредка оборачиваясь, чтобы поцеловать еще и Рауля. Я насаживалась жопой на толстый латиносовский член, а снизу вонзался мощный хуй пробивавший меня чуть ли не до матки. В голове мелькнула мысль, что хорошо, что у меня еще не завершились месячные и беременность мне не грозит. Но скоро и эти предостерегающие мысли вылетели у меня из головы — так хорошо мне было, так синхронно и мощно двигались во мне оба члена. Я орала, словно дикая кошка, подо мной рыча, насаживал мою киску на свой член настоящий белокурый викинг, а сзади меня драл в жопу горячий латинский мачо, шепча на ухо всякую похабщину. (Специально для — ) Я чувствовала как внутри меня оба хуя трутся друг о друга, разделенные лишь тонкой мембраной и это заводило всех нас еще больше. Вот член Рауля запрягся и запульсировал, выбрасывая семя мне в прямую кишку. Спустя мгновение задергался и разрядился Ник, извергая в меня, казалось, литры спермы. Я же успела кончить два раза и сейчас бессильно рухнула на могучую грудь Ника, содрогаясь в конвульсиях третьего, самого мощного оргазма.

Так меня приняли в экипаж «Принцессы Арканзаса».
Дел у меня тут было немного — не сравнить с тем, что я делала на ферме. Потратив полдня, чтобы научиться обращаться с камбузной плиткой, я готовила для Ника и Рауля, убирала в их кубрике, застилала и расстилала постель, ну и еще кое-что по мелочи. Остальное время я валялась в шезлонге, загорала и наслаждалась бездельем. Ледяной ад Озарка казался полузабытым кошмарным сном.

Единственная моя серьезная обязанность состояла в том, чтобы ублажать наш маленький экипаж. Парни, взяв на борт красивую девчонку, решили выжать из этой ситуации максимум приятного. В рот мне приходилось брать утром и днем и вечером — порой лежишь в шезлонге, греешься на солнышке и вдруг чувствуешь, как меж губ тычется что-то твердое. Открываешь глаза, а рядом Николас или Рауль лыбятся во все тридцать три зуба, а вставший член уже протискивается в ротик. Вскоре я наловчилась удовлетворять их, не открывая глаз — лениво поверну голову, обволоку губами набухшую головку и начинаю нежно сосать. А затем сглотнув и облизнувшись, вновь погружаюсь в дрему, слушая как по палубе удаляются чьи-то шаги — Николас или Рауль, какая разница?.
Парни проводили днем все время на палубе, а ночью дежурили посменно — один был на вахте, второй отдыхал в кубрике. Там же я проводила и свою «ночную смену» — как только матрос спускается вниз, я уже лежала в мягкой постели, под плакатами с изображениями голых девиц и каких-то музыкальных групп. Николас обычно трахал в пизду, а Раулю больше нравился анальный секс. Но, действовать оба старались нежно, с ласковыми словам и предварительными ласками, так что после дяди Джима это было сплошное удовольствие. По презервативы парни тоже больше не забывали, так что и с этой стороны мне нечего было опасаться.
Порой мне не спалось в кубрике — я ведь и так дремала почти весь день — и дождавшись пока уставший сменщик уснет, я выбиралась на палубу, чтобы потрепаться с Раулем или Ником, а заодно поглазеть на реку. Иногда у парней выдаваясь свободная минутка и тогда я стояла, держась о поручни, раскачиваясь в такт размеренным движениям члена в моей пизде или жопе. Но чаще им было не до меня и я просто стояла у борта, смотря на мерцающие разноцветными огоньками города на берегу реки.
Через два дня после того, как мы отчалили, «Принцесса» вышла из Арканзаса в Миссисипи, миновав город-призрак Наполеон, а день спустя мы пересекли границы Луизианы — так сказал Ник. На реке появлялось все больше судов, пассажирских, грузовых, даже военные, так что наш буксир казался среди них совсем крошкой.
Однажды ночью, когда я, утомившись после бурных утех, дремала, полуобняв Ника, послышался шлепанье босых ног и я почувствовала как меня трясут за плечо. Я открыла глаза и увидела улыбающегося Рауля.
 — Пойдем, — сказал он, — ты наверняка захочешь это увидеть.

Зевая и продирая глаза, я вышла из кубрика и замерла от восхищения. Миссисипи разлилась широко и по обеим ее берегам раскинулось море огней — настоящий пожар, освещающий величественные католические соборы, шикарные рестораны, небоскребы. Вокруг буксира гудели, подавали сигналы разные суда — целые плавучие города. С них доносился смех и звуки музыки — и я даже никогда не слышав ее сразу поняла, что это джаз. Огромные мосты мерцали бесчисленными огоньками проносящихся автомобилей.

Мне, девчонке из арканзасской глуши этот город показался настоящим Парадизом.
 — Где мы, — я повернулась к Раулю, уже зная ответ
 — Это Новый Орлеан, — послышался у меня за спиной голос Ника. Оказалось он тоже не спал и теперь стоял, заправляя рубашку в джинсы. — Город грез, город-призрак. Добро пожаловать в мечту, крошка.

Поделиться в: