— Дура, тупая дура, — думал я, наблюдая, как последний кусок торта, а вместе с ним и мои планы на него, отправляются ко всем чертям свинячим.
Свинячьи черти в данном случае, это рот Нади, подруги моей сестры, басовитой приземистой девочки с лицом прожженной, видавшей виды тетки. Тетка, видимо, имела на меня особые планы, а потому поедала торт настолько соблазняюще, насколько могла, видимо, чтобы вызвать во мне какие-то эротические рефлексии. Однако, если она и вызывала во мне хоть какое-то желание, то иключительно гастрономическое.
Абсолютно антагонистические эмоции я испытывал ко второй участнице лихого чаепития — Алине, тоже сестринской подруге. Надо заметить, что антагонистом Нади, Алина была не только по части вызываемых у меня эмоций, но и в манерах, фигуре, внешности. Во всем. Грация и изящность легким, невидимым флером облегало любое ее движение, жест. В отличие от Надиного, поистине богатырского бюста, Алина не обладала сколь либо выдающимися размерами, однако ее небольшая грудь выгодно подчеркивала ее утонченность, придавая ее сексуальности некую тотальность, перманентность, сопротивляться которой не было ни единой возможности.
Словно сотканная из самой красоты и очарования, Алина всегда стояла особняком в моем табеле о девичьих рангах. Дело в том, что Алина обладала одним колоссальным недостатком, который при взгляде с иного ракурса преображался в не менее колоссальное достоинство. То ли благодаря строгости родителей, то ли религиозным догмам-канона, а может и вовсе из-за своих каких-то убеждений, но 20-и годами она каким-то образом ухитрилась сохранить свою девственность. Как известно, невинность девичья для нашего брата, как красная тряпка для быка, действует почти гипнотически. Сопротивляться этому, конечно, можно, но не всегда нужно. Так что я был обречен, чтоб возжелать ее.
Я и возжелал, да с такой страстью, что хоть убейся. Главное, не мешайте, я сам. Заводить долгоиграющие шашни мне не хотелось, а делать ее жертвой сиюминутной прихоти, мне казалось не очень честно — отбирать у нее то, что по большому счету мне не очень нужно, ее девственность. Так что желал я ее тихо, без фанфар. Ее периодическое присутствие у меня дома, а тем более, когда мы были наедине, почти выбивало меня из колеи, но всякий раз я собирался и даже время от времени выглядывающие, словно бы подмигивающие мне, из-под коротенькой юбочки белые трусики я терпел с поистине героическим стоицизмом.
«Беда» пришла вполне традиционным способом, как ей и положено, негаданно нежданно.
Буквально пару дней назад я смотрел один из матчей Чемпионата Мира, как звонок в дверь прервал спортивную идиллию. С порога на меня глядела растерянно улыбающаяся физиономия Алины.
 — Привет, не ждал? — радостно объявляет физиономия.
 — Ждал, конечно. С пяти утра накрыл стол и все жду, жду, жду. — огрызаюсь раздраженно, насколько позволяет мое трепетное к ней отношение.
 — Ну вот видишь, разве я могла тебя разочаровать? — кокетливо кривляется осиновый кол моего сердца и тут же, не дожидаясь моих соображений по этому поводу, сама себе отвечает, дескать, конечно же нет.
Жду развития ситуации, мол зачем пришла и жестом даю понять, что при желании можно пройти в квартиру.
 — На улице шел дождь и вот — я у тебя, — радостно отмечает Алина.
 — В Эквадоре тропические ливни. Мне готовиться к приему беженцев из Эквадора? — не унимаюсь, — проходи, может быть жертва природных капризов будет кофе?
 — О, да, отказаться от твоего кофе — преступление против себя. Что ты туда подсыпаешь?
Это правда, кофе я действительно готовлю мастерски, есть чем гордиться.
 — Известно, что! Измельченную кость летучей мыши, шепотку марганцовки и кровь девственницы по вкусу. На этот раз обойдемся без крови. Если свою не даешь.
Получилось у меня, надо думать, столь убедительно, что Алина уже в обморок попадать засобиралась. Пришлось, успокаивать девочку.
 — Шучу, конечно, ничего не добавляю, просто готовить умею, а то знаешь...
 — Лешенька, мне нужна твоя помощь, — прерывает мою бодрую речь.
 — Ну бери, раз уж нужна, она в том ящике, для тебя берегу, — отвечаю с ласковым ехидством.
 — Я серьезно, не издевайся. Если не поможешь, это будет моя последняя сессия.
Ну, здесь она, по всей видимости, не врет, ко мне она обращается за помощью действительно в случаи форс мажора, посему порыв мой однозначен и самоотверженен.
 — Кофе, кстати, сварился уже, пойдем в комнату расскажешь что за катаклизм случился, сколько вас там утопает в пучине знаний.
Я взял две чашки кофе и мы направились в мою комнату. План мой был лишен криминально-эротических умыслов, просто мне там удобно лежа смотреть матч, и вполуха слушать преамбулу о паскудном преподавателе и периодически кивать ей, главное в нужном месте, а большего от меня в этом месте и не требуется. Главное не пропустить момент, собственно, когда она будет оглашать, в чем я ей должен помочь.
Надо полагать, я пропустил что-то очень важное, потому что, после окончания матча, когда я был готов принять самое активное участие в порицании преподавателя, заметил, что она уже не сидит в кресле напротив, а стоит у окна и глядит куда-то вниз, вдаль.
Настроение у нее тем временем скатилось хтонические глубины, того гляди заревет со всей страстью, головку свою мне на грудь обрушит, успокоения требовать станет. Я, в целом, против такого развития событий не против.
 — Так все серьезно? — интересуюсь участливо.
 — Я вот думаю, живем мы, ничего не ценим, словно бы никогда не умрем, занимаемся откровенно говоря фигней. Ну вот я, например, расстраиваюсь из-за возможно плохой оценки, трачу свою время и твое теперь. Хотя ты и без меня его на фигню тратил. Потратим мы час на что-то малозначительное, будучи спокойными, что таких часов у нас немерено.
Я, по правде, такого поворота событий не ожидал, лежу оторопевший, глазами хлопаю.
 — А что, если бы человек, знал, что этот день у него последний? Или нет, лучше не день, а час, так сложнее, — не унимается новоиспеченный философ, — что бы ты сделал, если бы знал, что жить тебе осталось один час?
«Любил бы тебя на протяжении часа. А потом добавки попросил бы и извинился за наглость перед канцелярией небесной» — думаю про себя.
 — Правда, — вмешивается в ход моих мыслей
 — Что «правда»?
 — Ну, что любил бы меня, правда?
Да уж, а сказал-то ведь вслух. Иначе с чего у нее глаза засияли, как у пумы и слова мои точь в точь повторяет? Хорош мыслитель, ничего не скажешь. Ну что же, сдаваться уже поздно:
 — Да. Ну может быть еще отрывался, чтоб кофе попить. Тоже приятное и важное занятие, как не крути.
После этого события развивались без какого-либо моего участия, сами собой. Она села на кровать, рядом со мной, нагнулась и начала нашептывать мне ну ухо. Аромат ее духов и теплое дыхание выбивали из меня остатки сознания.
А давай, говорит, представим, что сейчас как раз тот самый случай и ждать нельзя ни в коем случае.
Смотрю на нее и улыбаюсь. Скорей всего, по-идиотски, понимаю, что остановиться уже не смогу и скорей уже для проформы хочу напомнить ей о страстно оберегаемой ею собственной девственности.
 — А как же... Ты ведь ни разу не была...
 — Тсс, ничего не говори, — отвечает шепотом.
Берет мою руку и открытой ладонью ставит себе на левую грудь. На ней кофточка и бюстгальтер под ней.
 — Что ты чувствуешь? — интересуется моя Алина
 — Грудь! — молниеносно выношу вердикт
 — Чувствуешь как бьется сердце? Я хочу, чтоб это был ... именно ты и не важно, что будет дальше.
Я получаю уже второй удар кадкой по башке в течение десяти минут. Но выдерживаю.
 — Ты удивительная, — продолжаю вещать на автопилоте и повинуясь ее просьбе закрываю глаза.
Она берет мой средний палец, кладет себе в рот и начинает водить по нему языком. Я чувствую, что пропадаю, но перед тем, как пропасть окончательно спрашиваю сам себя, где она набралась всего этого.
Потом она снимает с себя кофту и, еще раз увлажнив мой палец у себя во рту, начинает медленно вести им по своей груди вниз. По мере того, как палец опускался ниже все больше обнажалась ее грудь. Вот уже видна ареола. Мой палец коснулся соска. Она медленно вращательными движениями водит пальцем по соску и области вокруг него. Я чувствую, как он становится тверже и больше. Еще я чувствую огромный ком в горле и сладкую тяжесть внизу живота.
Поняв, что пора перехватывать инициативу, я поднялся с кровати, снял с нее бюстгальтер, уложил и теперь уже сам возвышался над ней.
Вцепившись в нее губами, я стал протискивать в ее рот свой язык. После продолжительно баталии с ее язычком я переключился на ушко, потом шею. Мне хотелось испить ее до остатка, не оставить ни единого не целованного места на ее теле. Я сжал в руке ее правую грудь и чувствовал, как затвердевший сосок упирается мне в ладонь. Левая ее грудь тем временем подвергалась не меньшей пытки — я то теребил ее сосок языком, то слегка покусывал. Пока я был увлечен всем этим действием, как-то не заметил, что на мне уже нет рубашки и расстегнут ремень на брюках. Более того, умелые руки Алины уже работали над разоблачением моего органа, расстегивая ширинку.
Не выпуская из рук ее грудь, я продолжал скользить губами по ее телу, опускаясь ниже и ниже. Перевалочным пунктом стал пупок — тут стало ясно, что брюки мешают дальнейшему продвижению делаю. Приподняв ее ножки, я начал стаскивать с нее брюки, а потом... Потом дошла очередь до трусиков.
Стягивая с нее трусики и видя, как сантиметр за сантиметр обнажаются сжатые между ножками ее половые губы, член мой налился кровью и, казалось, вот-вот вырвется наружу.
Алина этот факт подметила и возликовала.
Я раздвинул ее ножки и приблизился к святая святых девичьей чести. Слегка раздвинув большие и малые половые губы я стал языком теребить ее клитор. Увидев, как из влагалища просачивается влага, я стал слизывать ее, проводя языком снизу входного отверстия вдоль отверстия уретры и заканчивал путешествия на клиторе.
Изогнув вверх грудь, она прижимала к своим гениталиям мою голову.
Не прекращая ласкать языком ее клитор, указательным и большим пальцем одной руки я раздвинул ее половые губы, а средним пальцем другой, слегка касаясь входа во влагалище, водил по нему круговыми движениями, потом ввел его в отверстие на пол фаланги. Слегка надавливая на стенки влагалища, я массировал ее бартолиновые железы для более обильного выделения влаги. Результат был ошеломляющим! Влага просто таки струилась из нее. После того, как я вытащил палец, тягучие беловато-серые капли медленно потекли вниз из влагалища, омочили собой анус и образовали маленькое круглое пятно на простыне.
Все было готово для дальнейших действий.
Я стащил с себя брюки с трусами. Член стоял, как караульные на посту, а головка таки сияла на солнце. Нависнув над ней, я начал медленно тереться головкой члена вдоль щелочки между ее половыми губами. Я наслаждался моментом от предстоящего соития с Алиной, а сердце мое подобно каучуковому шарику мечется по всему телу, ударяясь о его границы. От каждого его стука, у меня темнеет в глазах. Но ее мои сладостные страдания, надо думать, мало волнуют, пытка в самом разгаре.
 — Больно не будет, обещаю!
Вру, конечно, безбожно, пускаю сладкую алмазную пыль в ее горящие серо-голубые глаза, но такая анестезия лишней не будет. Ответом мне была ее снисходительная улыбка. Не поверила, надо думать, но вот тебе, дескать, сдача за обещание.
Начинаю медленно вводить член в отверстие. Надвигающуюся потерю девственности Алина встречала с закрытыми глазами, дыхание участилось, стало более поверхностным. Вот уже он всей головкой погружен в мягкую ткань ее половых губ, как на пути встала заветная преграда. Достижение цели Алина отметила негромким стоном. Сделал секундную паузу я продолжаю погружаться в ее горячее, влажное лоно, натягиваю головкой тонкую девичью плоть. По мере того, как я проникал в нее все глубже, дыхание становилось глубже, а стоны громче. В обеих руках она сжимала мои ягодицы, да с такой страстью, что я сам был готов завизжать от боли, но мешать не стал, дело-то серьезное. На некоторое время я остановился и хотел было уже совершить обратное движение...
 — Нет, нет, не выходи, — звучит где-то в голове, — продолжай. Потом только понимаю, что это был ее голос.
Резким движением вгоняю член в ее влагалище на всю длину ствола. Острая боль и звенящее удовольствие переплетаются в ней в одно целое, как волны перекрывая друг друга и прорываются наружу в протяжном стоне, переходящим в крик. Ее теплота и влага обволакивают мой член по всей поверхности. Я полностью погружен в нее. Эта мысль словно взрывная волна разрастается в голове, разбивается на миллионы осколков и сладким, ядовитым нектаром впрыскивается мне в кровь. Волны проходятся по ее телу, своим органом я чувствую как то сокращается, то расширяется ее влагалище. Из закрытых глаз скатываются слезинки. Чувствуя, что я приближаюсь к телесной экзальтации, нахожусь на пороге абсолютного счастья, извлекаю из нее член и сдавливаю его у основания. Влажный и скользкий он мощно пульсирует у меня в руке. По набухшим венам и головке стекают капельки крови.
 — Все хорошо, моя милая, ты молодец, — подбадриваю только что состоявшуюся женщину, — теперь будет только приятно. Завершаю умиротворяющий монолог поцелуем в губы.
Медленно погружаю член обратно в нее. Чувствую, как колечко входного отверстия натягивается на головку, сжимая ее. Я продолжаю продвигаться вперед, раздвигая теплые, истекающие смазкой стенки влагалища.
Я вхожу в нее мощно и вместе с тем нежно, на всю длину аппарата, извлекал его и снова входил, ударяясь паховой областью об ее бедра, вызывая их волнообразное движение, гаснущее где-то на ягодицах. Потихоньку я начинал наращивать темп. Мощными движениями члена-поршня я словно бы выбивал из нее воздух, сладостным стоном срывающийся с ее губ, каждый раз, когда я был полностью погружен в нее. Звук ее громкого с постаныванием дыхания перемешивался с глухим периодичным скрипом кровати, моим басовитым придыханием и хлюпающими звуками из места нашего соития, сливаясь в одну цельную какофонию любви.
Грядущий оргазм волнами проходится по ее телу, вызывая конвульсивные, не подконтрольные ей телодвижения. Спина выгибается, голова оттягивается назад. Я обхватываю ее руками и крепко прижимаю к себе и некоторое время не двигаюсь, не вынимая из нее пульсирующий член.
Когда она перестала биться я вышел из нее, сел, подогнув под себя колени, притянул ее к себе, приподнял ягодицы, еще шире раздвинув ее ноги, так что колени ее были где-то на уровне груди. Вся ее истекающая соками интимность была прямо передо мной. Я начал вести кончиков языка от сжимающегося и разжимающегося в экстазе розово-шоколадного колечка ануса вдоль промежности до набухших от возбуждения половых губ и поднимался до достигшего ощутимых размеров упругого клитора. Омочив средний палец в ее собственной влаге, медленно, вращательными движениями втискиваю его в ее узкое анальное отверстие, одновременно языком проникаю во влагалище слизывая вытекающую оттуда влагу.
Я не могу и даже боюсь остановиться, каждое мгновение хочется растянуть в вечность. Беру ее на руки и кладу спиной на стоящий в паре метров стол, ноги закидываю себе на плечи. Протерев головкой по губам, вталкиваю член во влагалище, чувствуя как он проскальзывает внутрь, расширяя канал. Начинаю совершать возвратно-поступательные движения с амплитудой в длину члена. Средний палец правой руки сую ей в рот, а левой жадно сжимаю ее грудь и начинаю экзекуцию, то вытягивая ее, то вдавливая, зажимая отвердевший сосок между пальцами.
Чувствую приближение апогея, дыхание мое учащается, движения становится более короткими. Двумя руками беру ее за талию и и то тяну к себе, насаживая ее на член, то от себя — снимая. Напряжение достигает экстремальных значений, я запрокидываю голову назад и начинаю жмуриться. Я близок... Я уже близок.
Подобно извержению лавой, накопившую энергию вулкана, я извергаю аккумулированную в течение месяцев страсть с желание потоками вязкой, тягучей жидкости. Кончаю первой мощно струей спермы прямо в нее. Потом мощный толчок и еще одна порция спермы изливается из меня, наполняя влагалище Алины, и еще, и еще.
Спустя некоторое время извлекаю из нее уже теряющий былую твердость, но еще достаточно крепкий и горячий член. Из отверстия влагалища проступила белесая неоднородная жидкость и начала медленно стекать по ней. Капельки спермы стекали и с отверстия на головке моего члена.
Алина встала на ноги, опустилась передо мной на колени и взяла в правую руку мой орган. Половина головки уже закрывалась крайней плотью. Оголив ее, она сначала облизала стекающие капельки языком. После чего поцеловала головку и взяла член в рот. Полностью не стала, в рту ее была только головка. Я чувствовал как ее горячий язык скользит по головке. Невольно я взял ее затылок и притянул ее голову к себе, просунув член в ее рот на всю длину, так что губами она касалась паха. К этому моменту он стал уже заметно короче, но еще пара минут и подобно фениксу он была готов воспрянуть. Не из пепла, благо, но тоже ничего. Через мгновение она начала медленно оттягивать голову назад, вынимая член изо рта.
Встала на ноги, стоит передо мной улыбается. Счастливая, как впрочем, и я.
 — Хотела попробовать на вкус то, что сейчас во мне, — говорит смущенно
 — Ну как? В чай добавлять можно? — возвращаюсь к привычному «полукусачему» состоянию.
 — Ну что же, — резюмирую, — как минимум час в жизни мы прожили не зря.
 — Давай сделаем то, за чем я пришла и «уполезним» еще один час, — входит в раж Алина.
Интересно, был ли полученный результат ее изначальной целью или все получилось спонтанно?
p. s. пожелания и замечания буду рад видеть на: il-sesso@mail.ru
E-mail автора: il-sesso@mail.ruE-mail автора: il-sesso@mail. ru

Поделиться в: