СУЧКА
(рассказ)
Зойку, двадцатилетнюю, высокую, стройную блондинку, с ногами и грудью американской кино-звезды, с алыми губами на выкат и большим, вечно растягивающимся в беспричинной улыбке ртом, бабы в гарнизоне прозвали «Сучкой», а мужики, глядя в след этим заманчиво виляющим бедрам, мечтательно поднимали глаза к небу и томно вздыхали: «Супер — девочка!».
Она, едва, закончив школу, тут же выскочила замуж за лейтенанта Рычко, получившего назначение в один из «медвежьих углов»
Дальневосточного военного округа. Муж у нее был ракетчиком и вечно пропадал на своей любимой стартовой батарее, так как он стерег небо. В то неспокойное время «Холодной войны» американские самолеты нередко вторгались в наше воздушное пространство, но после того, как был сбит под Ульяновском их летчик-шпион Пауэрс на своем самолете — разведчике У-2, пыл у нарушителей нашего воздушного пространства несколько охладел. Но это не касалось Зойки. У нее пыл к мужикам никогда не охладевал. И всегда ей было «Этого» мало.
 — Ну, в чем я виновата?! — жаловалась она своей верной подружке Зинке, жене лейтенанта Поливанова, командира другой стартовой батареи, — если мне все время хочется.
 — Как все время? И даже после полного оргазма?! — непонятливо таращила свои черные глаза Зинка, которая тоже была девочкой с повышенными сексуальными запросами, но после горячей ночи с Петей (одним из передовых солдатиков мужа), как правило, на некоторое время успокаивалась и отдавалась только мужу.
 — Да что там оргазм! Они у меня вылетают один за другим, словно ракеты из ракетной установки моего Рычко. Как только увижу могучий мужской член, тут же огонь вспыхивает между ногами с такой силой, что не каждый «брандспойт» способен его потушить. Ты не поверишь, но с Рычко, бывает, трахаюсь всю ночь напролет, он уже на издохе, а я только в раж вхожу. Мне кажется, что построй он передо мной всю свою батарею, то всех согрею, осчастливлю и укатаю до полного изнеможения. — (с) sexytales.ru— 
 — Ну, ты и даешь, мать! Просто одержимая какая-то. У тебя, случайно, не бешенство матки, а? Знала я одну такую. Она трахалась с солдатом прямо в присутствии мужа. Даже своего просила помочь солдату вставлять как надо. А кричала при оргазме так, словно ее режут.
 — Ну, я, слава богу, пока не ору. А чего кричать? Не было в моей практике еще члена, который бы кричать заставил... , — усмехнулась в ответ Зойка.
 — А ты в Интернете поищи. Там негритосы вот с такими «Болтами» девок трахают, — развела руки в стороны подружка и закатилась смехом.
«Знала бы ты, дурочка, как свой «Болтик» твой верный муженек мне иногда по ночам вставляет, когда мой обнимается со своими ракетами», — подумала Зойка, а вслух ответила:
 — Так это у негритосов. У них в Африке члены у мужиков от жары разбухают и вытягиваются. У наших, если у кого и зажмешь в кулачок, то редко он из кулака вылезет.
 — А чего детей не рожаешь? Глядишь, после родов и успокоилась бы, — ответила Зинка.
 — Вот поэтому и не рожаю. Зачем мне это спокойствие в нашем лесу? Да здесь среди этой дикой природы одна радость — трахаться. Даже телек не всегда «пашет», — махнула рукой Зойка и заспешила домой.
... Время шло, а слава о половых способностях «верной» супруги лейтенанта Рычко, медленно, но верно ползла по жилому городку ракетчиков. И когда из офицеров невостребованными ее горячим телом остались только командир части и его заместитель по воспитательной работе, зам, по поручению командира решил повоспитывать мадам Рычко.
Он пригласил ее на беседу в свой кабинет. Молодая женщина никогда ранее не переступала порог служебного помещения, и эта комната с современной мебелью, телевизором, «кондишкой» и портретом президента на стене показалась ей слишком строгой и она, сев на краешек предложенного ей стула, с опаской поглядывала по сторонам. Моложавый, белобрысый подполковник, сидевший за столом и медленно перебиравший какие-то бумаги, напоминал ей строгого школьного учителя, вызвавшего на беседу нерадивую ученицу, постоянно не выполняющую домашние задания.
 — Вы, товарищ Рычко, сколько времени живете в нашем гарнизоне? — задал он явно глупый вопрос, так как каждая собака в городке знала, что ровно год тому назад молодая чета Рычко прибыла к месту службы мужа. Зойка вскинула длинные ресницы в потолок, пошевелила губами, не забыв приподнять краешек мини-юбки так, чтобы офицер смог свободно рассмотреть ее черные стринги, и тут же выпалила:
 — Ровно год, как мы тут маемся...
 — Это почему же так? Все верно служат Родине, а вы маетесь? Нехорошо...
 — Да бросьте вы чепуху молоть! Оставьте эту билиберду вашим солдатикам. Авось, поверят, — нагло усмехнулась Зойка, перебросив ногу на ногу так, чтобы сидящий напротив объект был подвержен максимальному воздействию ее женской прелести.
Подполковник слегка усмехнулся, встал, подошел к насторожившейся женщине и тихонько прямо в ее прекрасное ушко прошептал:
 — А ну-ка, сядь, как следует перед офицером, сука! И ноги сдвинь. Этого добра я в молодости в Питере вдоволь насмотрелся... А потом ушел к столу сел и как ни в чем не бывало задал очередной вопрос:
 — Скучаете за столицей? Понимаю. У нас тут, конечно, не Арбат, но жить можно... Я правильно говорю, а? Громче! Что-то я не разберу...
 — Угу! — промычала Зойка, ошарашенная таким необычным его обращением к ней.
 — Вот! Правильно, что скучаете. Муж целыми днями на службе, детей у вас нет, заняться нечем, вот и скука заползает в душу...
 — Почему нечем заняться? Я занимаюсь... Уже свободно чирикаю по — английски и немецки.
 — Знаю, знаю, — перебил ее офицер, — наслышан. Об этих ваших занятиях уже весь поселок гудит. Поступим так. Когда вы снова захотите заняться этим, будете звонить мне по телефону и в назначенное время приходить сюда. Я сам, лично буду заниматься с вами «Этим» делом. Но с остальными все, баста. Чтобы ни одного мужика в поселке рядом с вами и близко не было. Если посмеете нарушить это правило, то мигом вылетите из поселка, а мужу вашему выше лейтенанта не подняться. Ясно?!
 — Ясно... Но чем, кроме «Этого», — указала она на диван, — мы еще будем заниматься?
 — Пора вам остепениться. Такая женщина, прямо кинозвезда. Да вам не под лейтенантами, а под полковниками и генералами лежать надо...
 — Я не против, но это несбыточная мечта, — повела она подкрашенными ресницами по стенам кабинета.
 — В этой жизни нет ничего невозможного. Через три месяца перевыборы председателя женсовета. Командование решило выдвинуть вас на эту тяжелую, неблагодарную, но почетную должность.
 — Меня?! Председателем?! Да мои кости уже и так всеми обглоданы! А теперь вообще съедят...
 — Не съедят, если будешь делать все так, как я скажу, — он подошел к ней, присел рядом и ласково погладил по коленке. У Зойки сразу затуманились глаза. Она прижала своей ладошкой его массивную ладонь еще сильнее к коленке и, повернув к нему лицо, почти перекошенное похотливой «миной», прошептала:
 — Хочешь?
 — А ты как думаешь?
 — Значит, хочешь... Вот с этого надо было и начинать. А то начал тут воспитывать меня, козел...
То, что тут же произошло, она не ожидала увидеть даже в самом страшном сне. Она вдруг слетела со стула, упала на ковер, лежащий на полу, разорвав свою мини-юбку. Щека вздулась от сильной пощечины.
 — Да как вы смеете?! — подскочила она, ринувшись на офицера и опять очутилась на полу от второго удара. Теперь у нее из носа закапала кровь.
 — Ай!...  Ай! Ай! Как нехорошо быть непослушной девочкой, товарищ председатель женсовета.
 — Я это так не оставлю. Я буду жаловаться, — размазывала она по лицу сопли и кровь.
Офицер подошел к шкафу, открыл дверцу, взял полотенце, смочил его водой из графина и кинул женщине.
 — На! Оботрись! И если не хочешь схлопотать по морде в третий раз, то запомни. Здесь хозяин — командир части. Я его заместитель и отвечаю за все, что здесь происходит. Если хочешь в будущем стать полковницей или даже генеральшей, то делай все так, как я тебе прикажу. Поняла?
 — Угу! — хмыкнула она.
 — Не слышу! — он снова грозно надвинулся на нее.
 — Да! Да! Да! — подскочила она и сжалась в комок от страха получить еще удар. Потом, видя, что он больше не собирается ее так «воспитывать», подошла к зеркалу в шкафу и стала вытирать с лица следы «воспитания».
Закончив, таким образом, свой разговор, офицер внимательно посмотрел на присмиревшую женщину.
 — Вопросы еще есть? — спросил он.
 — Есть! А когда вы будете «Это», ну, трахать меня? — опустила она глаза.
 — Тогда, когда ты этого заслужишь и сама попросишь меня. Ясно?!
 — Теперь ясно...
 — Тогда иди и, чтобы никто не знал, что здесь произошло. Поняла?!
Она покорно мотнула головой.
 — А если кто, в том числе и муж, спросят, почему у тебя нос вздулся, скажешь, что упала, когда шла из магазина. Вон у нас сколько снега намело, — посмотрел он в окно, где уже вовсю бушевала метель.
Зойка, пошатываясь, брела по снегу домой и никак не могла понять, как удалось этому мужлану так быстро сломать ее.
«А он хоть и гад, но человек строгий. От него настоящим мужиком за версту пахнет. Посмотрим, как он поведет себя, когда увидит мою «киску». Нет! Умереть — ни встать! Я должна еще заслужить, чтобы он оттрахал меня. Полюбуйтесь! Каков гусь! А?!. Все мужики валялись у моих ног, а тут мне пришлось поваляться. Но стать полковницей или генеральшей — это круто. А что? Надо попробовать. Чем черт ни шутит, пока Бог спит», — думала она, и от этих мыслей на ее душе стало тепло и приятно.
Вскоре Зойка почувствовала, что в ее жизни появилась какая-то реальная, нужная ей цель. А в душе появился стержень целенаправленности, без которого ее жизнь была пустой и никчемной. Да и трахавшие ее украдкой гарнизонные мужички казались ей жалкими и мелкими.
Первое задание зама выступить в концерте на вечере, посвященному восьмому марта, превзошло все самые смелые ожидания. Она так классически исполнила «Кабанеру» из оперы «Кармен», ее цыганский наряд так шел к ней, а танец, сопровождавший пение, был настолько захватывающим, что сидящие в зале жены офицеров и сверхсрочников, забыв о ее грехах, устроили ей бурную овацию. Ее несколько раз вызывали на сцену, кричали «Бис», но Зойка не повторила свое выступление, боясь, что повтор окажется намного хуже оригинала.
На следующий день заместитель командира снова пригласил ее. Она шла к нему, словно осужденная на казнь. Но подполковник был, как никогда, весел и приветлив. Он прижал ее к себе, крепко поцеловал в губы так, что у Зойки захватило дух. Сказав секретарше в приемной, что он занят и в течение часа никого к нему не пускать, зам повернул ключ в двери, повернулся и сказал:
 — Вот теперь тебя люблю я! Вот теперь тебя хвалю я! А дальше?
 — Наконец-то ты, грязнуля, Мойдодыру угодил, — заключила она.
 — Раздевайся! — приказал он и кивнул ей на диван.
 — Я заслужила «Этого»? — улыбнулась она.
 — Конечно! Я же обещал. А я не бросаю слов на ветер.
Она стояла перед ним в мини-лифчике, прикрывающем только соски ее роскошной груди и в стрингах, едва прикрывающих вход в ее «Сокровище». Она, почему-то, страшно стеснялась его, чего с ней ранее никогда не случалось. Ее прекрасно сложенное тело, которое раньше без разбора мяли самые разные мужские руки, принадлежало сейчас только ему.
 — Иди ко мне, моя девочка. Ты заслужила «Этого», — сказал он и спустил трусы. Она глянула чуть ниже и увидела какое-то бревно, торчащее между его ног. Она смотрела на него, не мигая, как кролик на удава перед тем, как быть съеденным. У него был длинный, толстый с горбинкой член. Такие она видела только в порно-фильмах в Интернете, мечтала о таком, но ей попадались намного скромнее экземпляры. Она села на диван, пальцем приглашая его. Он не стал себя упрашивать, нагнулся, ухватил ее обеими руками за упругие ягодицы спортсменки и стал потихоньку натягивать ее на себя. Она чувствовала, как его «Брено» властно раздвигает стенки ее органа и погружается все глубже и глубже. Ей было немного больно, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той сладостной истомой, внезапно сковавшей все ее тело. Член уже достиг дна и уперся в шейку матки. Она вдруг завизжала от внезапно охватившей ее страсти и так стала подмахивать ему, что он заволновался, как бы не проткнуть ее насквозь.
 — Давай! Жми! Не бойся! Мне так хорошо! Господи! Какой член! Это — супер! Трахай меня во всю силу, мой милый! — она кусалась и скребла его спину своими острыми ноготками, как взбесившаяся дикая кошка. Но он не особенно усердствовал. Он из своего многолетнего опыта знал, что с таким «Прибором» особых усилий не требуется. На горьком опыте своей молодости он уразумел, что при большом усердии он может там у женщины кое-что порвать, а это не входило в его планы, поэтому он, в основном, держал, а бесилась на члене она, стараясь получить максимальное удовлетворение, тем более, что такого размера «Прибор» был неожиданной находкой для супер-сексуальной Зойки. По сравнению с этим все «Приборы» у мужичков в гарнизоне, с которыми она успела потрахаться, в том числе и у ее мужа, казались пигмейскими.
Поэтому она старалась не только схватить для себя весь комплекс наслаждений, но и ему показаться привлекательной, чтобы он хотел ее и стал для нее постоянным любовником. Трахаясь со всей силой, она старалась зажечь его так, чтобы в будущем не он, а она могла диктовать ему свои сексуальные прихоти. Он понимал это, и не особенно клевал на эту обычную бабскую приманку в постели, он был из мудрых «пескарей», который клюет не на каждую угодливо подставленную наживку, предпочитая, чтобы не он, а женщины бегали за ним, прося об очередном сексуальном наслаждении.
Видя, что она уже изнемогает, он развернул ее к себе попой и вставил своего «Молодца» в ее анус. Она согнулась так, словно хотела пальцами рук коснуться кончиков пальцев своих ног. Эта поза позволяла ей как можно глубже «проглотить» желанного пришельца. Он понял это и не препятствовал ей. Теперь он работал с хлопками своих яиц, ударяясь, о ее «Мохнатку». Это еще больше возбуждало ее, и она одним из пальцев руки в бешеном темпе возбуждала клитор.
 — А! А! А! — закричала она, когда у нее и у него одновременно ударили две струи. Она корчилась в сладостных конвульсиях на его члене, а он, дрожа всем телом, проталкивал свою жидкость в ее уже порядком измученное тело. Им казалось, что этот самопроизвольный ритм их движений уже не остановится никогда. В затуманенном страстью сознании громоздились видения их нескончаемого секса, вошедшего в стадию транса.
 — У! У! У! — выла она от сжигающей ее страсти, словно похотливая сука.
 — Ы! Ы! Ы! — вторил ей он с каждым отчаянным качком.
... Наконец, все было кончено. Она упала на ковер, словно подстреленная птица. Он тяжко плюхнулся на диван так, что застонали пружины. И в этот момент на его столе зазвонил телефон. В трубке раздался знакомый, воркующий голос командира:
 — Ты сейчас не очень занят, Иван Ильич?
 — Нет, Максим Петрович.
 — Тогда минут через ... пять загляни ко мне...
 — Есть! — зам положил трубку на рычаг телефона и покрутил свободной рукой в воздухе, давая ей понять, чтобы она быстрей собиралась.
Одевшись, они стояли друг против друга. Он подбирал слова, чтобы как-то сгладить то, что тут произошло, а она просто глянула в его ясные голубые глаза и вдруг рассмеялась:
 — А ты прав! Такого мужика, как ты, заслужить надо...
 — Я всегда прав! — он надменно посмотрел на раскрасневшуюся женщину и указал глазами на дверь.
Приведя себя в порядок, заместитель перешагнул порог кабинета командира части.
 — Ну, что провел индивидуальную работу с женой лейтенанта Рычко? — многозначительно подмигнул командир и жестом указал на стул.
 — Провел...
 — Ну, и как?
 — Крепкий орешек. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы убедить ее дать согласие на роль председателя женсовета. Она, хоть и молодая, но грамотная: два высших образования, по — английски и немецки так и чешет...
 — А еще где? — усмехнулся командир.
 — Что, где? — притворился непонятливым заместитель.
 — Чешет где, — пояснил командир.
 — А-а-а! Это уже ее личное дело. Для нас главное, чтобы крепко держала в руках женский коллектив, поднимала самодеятельность, да она и сама — талант, — ответил зам.
 — Хорошо. Продолжай в том же духе. Главное, чтобы она не задирала нос и не садилась нам на голову. У нас и своих дел хватает. Держи, как говорят, ситуацию в руках...
 — Есть! — встал заместитель. — А как насчет отчетно-выборного собрания женсовета?
 — По плану. Как наметили...
Вечером, пришедший с боевого дежурства лейтенант Рычко не узнал жены. Через правую щеку и левый глаз, прикрывая нос, был наложен широкий бинт, маскируя следы поцелуев любовника. Жена, охая, лежала на диване.
 — Что с тобой, Зоинька?! — лейтенант бросился к жене, на ходу стягивая сапоги.
 — Ой! Убиться можно в этой тайге. Снегу навалило, а я шла из магазина в сапожках, а у них такая скользкая подошва. Я же тебя предупреждала, что когда-нибудь я в них здорово загремлю. Вот и загремела. Домой почти на пузе приползла.
 — Давай я осмотрю твой живот. Может быть там тоже ушибы есть? — всполошился муж.
 — Что ты?! Я уже все сделала, — засуетилась женушка, боясь, что муж обнаружит на ее светлой коже живота свежие кроваво-красные укусы-поцелуи подполковника.
 — Ну, ладно. Отдыхай, милая. Сейчас я тебя покормлю.
 — Спасибо, милый. Ешь сам. Я уже перекусила того — сего. Лучше уж полежу.
 — А ты к заместителю командира не ходила? Слышал, что он тебя приглашал.
 — Ходила...
 — Ну и?
 — В председатели женсовета агитирует.
 — Ну, а ты?
 — Не знаю... Хочу с тобой посоветоваться...
... На отчетно-выборном собрании кандидатура в председатели женсовета Зои Павловны Рычко прошла единогласно. Особенно всем понравилось выступление заместителя командира части по воспитательной работе, который так ярко описал личность новой кандидатки, что у всех сидящих в зале отпали все сомнения по выбору гарнизонной вертихвостки на эту должность.
Правда, в перерыве к заму подошла лучшая подруга Зои жена лейтенанта Поливанова Зина и, пряча глаза, едва выдавила из себя: «Что мы делаем?! Она же форменная сука. Она с моим мужем переспала... «.
 — Ну, что вы, Зина, так строго судите о людях. А если это и так, то кто вам сказал, что нам такие люди не нужны? Надо шире и глубже смотреть на эти вещи, Зиночка. Она еще молодая, глупая, вот новая должность ее и образумит. В случае чего, сигнализируйте, а лучше приходите ко мне на личную беседу, — ущипнул ее подполковник за самый кончик груди, проступающий сквозь тонкую ткань платья, и многозначительно улыбнулся...

Поделиться в: