Он спит. Бесшумно и сладко, как всегда. Лежит на боку, отвернувшись к стене и поджав стройные ноги. Ресницы подрагивают, словно пытаясь отогнать длинную челку, упавшую на глаза. Вот рука высовывается из-под примятой щеки — на нее давит браслет часов. Слишком широкий и массивный для тонкого запястья. И оттого очень стильный. Досадливо поморщившись, принц продожает спать.
Ночь милосердна; после грозы воздух пропитан свежестью и прохладой. Но вентилятор, как верный страж, продолжает охранять наш покой. Его мерное жужжание и пробегающий по телу ветерок убаюкивают не хуже колыбельной. Принц, как я и ожидала, снова включил вентилятор в режим бесконечности. И правда похоже — большая серебристая голова движется восьмеркой по горизонтали. И каждый виток приносит волну облегчения и удовольствия. И хочется, чтобы это продолжалось бесконечно...
Я не могу спать. Лежу на почтительном расстоянии от принца и смотрю то на взлетающие от ветерка пряди волос, то на волнующуюся простынь. В полумраке она кажется белоснежной... а кожа принца — очень смуглой. От нежности трудно дышать; я веду кончиками пальцев туда, куда меня направляет взгляд. Сначала по плечу, потом по лопаткам, и, наконец, линия позвоночника приводит меня к краю простыни. Она мне мешает; секунду поколебавшись, осторожно отгибаю тонкую ткань. И вижу новую границу — принц успел загореть, и спина отчерчена от маленькой, круглой попы отчетливой линией. В темноте округлости ягодиц белеют и притягивают к себе взгляд. Я нежно сжимаю их ладонью. Возвращаюсь к спине, и снова скольжу вниз, завершая ласку очередным пожатием, которое становится все откровеннее. Принц сладко вздыхает во сне и подается навстречу. Совсем чуть-чуть, но это бессознательное движение бросает меня в дрожь. В такие минуты я становлюсь кем-то другим. Этот кто-то сидит в моей душе, как в заточении. Все, что ему дозволено — это смотреть через решетку. Смотреть и изнывать от страсти... Но сегодня все будет по-другому. Я выпущу его.
Не касаясь принца ничем, кроме рук, я пускаюсь в долгое, увлекательное путешествие. Через все ложбинки, впадинки и возвышенности, такие разные, но одинаково горячие. Кожа начинает влажнеть под моими ладонями; принц выгибается в спине и чуть отводит в сторону ногу. Простынь безвольно падает перед ним; мне открывается узкое бедро и живот, подозрительно напряженный для спящего человека. Оторвавшись от упругости ягодиц, моя рука огибает бедро и ищет в спутанных складках простыни ответ... Он уже выразителен, и продолжает наливаться истомой в моей ладони. Словно повторяя расспросы, я вожу рукой от основания ствола к влажной, розовой головке, и с каждым движением ответ становится все более развернутым... Он обретает уточнения и подробности; кроткое «да, возможно» превращается в неистовое «хочу еще». Призываю на помощь вторую руку; снова сжимаю ягодицы и проникаю между ними. Чем раскованнее и требовательнее эта рука, тем больше откровений достается второй, ласкающей член. В какой-то момент принц издает тихий стон и пытается повернуться ко мне, но нет... Сегодня он не увидит, кто с ним.
Принц дрожит в моих руках; до боли изогнувшись, подается бедрами навстречу ласкам, потому что мои сильные пальцы вплелись в волосы на затылке и прижали голову к постели. Ладонью я провожу по яичкам, ласково блуждаю вокруг, измучиваю ожиданием... Его попка то напрягается до предела, то расслабляется, и эти сладкие спазмы ритмичны до бесстыдства... Увлажнив пальцы слюной, я дразню его дырочку, без труда попадая в ритм. И вот ожидание становится невыносимо. Принц просит «еще»; просит почти жалобно, забывая дышать и стыдливо пряча лицо в подушку. Я знаю, что он не обернется и не посмотрит на своего искусителя. Правила приняты и игра началась...
Нырнув рукой под кровать, я извлекаю милую вещицу, которая одинаково прекрасна и своими размерами, и естественным цветом. Она так хороша, что я невольно поддаюсь искушению облизать упругую головку. Но этого недостаточно для осуществления задуманного, и я щедро смазываю игрушку кремом, стоящим на ночном столике. Принц дышит часто и неровно; по телу волнами пробегает дрожь предвкушения...
Я почти грубо опрокидываю его на живот; целую плечи и покусываю шею, следя при этом, чтобы моя грудь не касалась его тела. Здесь нет женщины сейчас. Коленом раздвигаю его ноги; принц приподнимается и просовывает под себя ладонь, готовясь к удовольствию... Я не хочу быть резкой. Моя жестокость не в том, чтобы причинить боль, а в том, чтобы истерзать сладким муками ожидания. Я ласково провожу своей игрушкой между ягодиц и наслаждаюсь пыткой: как только я касаюсь головкой дырочки, он вздрагивает и напрягается, а когда я снова ускользаю, почти разочарованно расслабляется. Дождавшись, когда вздохи станут похожи на жалобные всхлипы, я, наконец, ввожу головку и начинаю осторожно двигать...
Принцу не хватает воздуха и пространства; он терзает подушку, то роняя в нее лицо, то поднимая, чтобы судорожно вдохнуть. А на выдохе стонет так чувственно и бесстыдно, что мурашки бегут по телу... Как он прекрасен в своей покорности... Теперь игрушка входит в него почти полностью; я держу ее за основание, приставив к себе, и двигаю бедрами. Это ощущение завораживает, я перестаю отделять искусственный член от своего тела. Он становится моей частью. И с каждым безжалостно сильным движением я вхожу в него... Это я вхожу в его упругую попку, и чувствую это каждой клеточкой...
Безошибочно уловив момент наивысшего блаженства, я выпускаю из цепких лап истерзанную добычу. Принц вытягивается струной, спускает на простынь, отшвыривает ее и обессиленно падает лицом вниз. Тишину нарушает лишь наше дыхание и лопасти вентилятора, работающие в режиме бесконечности...
Утром муж пересказывает мне прекрасный сон, который приснился ему прошедшей ночью. Это сон о незнакомце с сильными руками; жестоком и искушенном. Муж мечтает встретить его снова и смущенно заглядывает мне в глаза. Встретившись взглядом с героем своих сновидений, он заливается краской и едва не роняет чашку кофе. Он понимает, что сегодняшний сон из разряда тех, которые непременно повторяются...
E-mail автора: madmouse@bk.ru

Поделиться в: