Рим — кровавый и развратный. Глава 4
Огромный рынок гудел и шумел, словно растревоженный улей. Как всегда здесь шла бойкая торговля, как обычно торговые ряды поражали количеством и разнообразием товаров, привезенным со всего света. Говор восточных торговцев мешался с греческим «койне», певуче звучащие северо-африканские наречия соседствовали здесь с грубыми диалектами варваров и резким чеканящим языком латинской нации. Скрип колес, грохот повозок, ржание лошадей, рев верблюдов, низкое басовитое мычание волов, выкрики погонщиков — все звуки слились в единый, оглушающий шум деловой жизни огромного города.
Юлия в сопровождении шести крепких рабов, несших её лектику (1), двух служанок, четырех гладиаторов-телохранителей и глашатая была здесь с раннего утра. Она, кое-что приобрела из одежды, побывала в лавке ювелира и купила несколько флакончиков духов у чернобородых сирийских торговцев. Затем, ближе к полудню, Юлия направилась в ту часть рынка, где продавали рабов. На большом дощатом помосте стояло несколько изможденного вида женщин и подростков. Толстый торговец пронзительным голосом выкрикивал достоинства товара, что требовало от него небывалого искусства убеждения и красноречия, ибо рабы, выставленные в тот момент на продажу, были откровенно плохи и мало на что годились.
Юлия велела остановиться чуть в отдалении от гомонящей толпы и подмостков. Затем, приоткрыв край занавески, являвшейся боковой стенкой роскошного балдахина, сооруженного над носилками, она позвала:
— Илоя!
Одна из девушек-служанок тут же появилась рядом.
— Слушаю, госпожа.
— Ступай и найди мне торговца Ксанифа. Скажи, что я прибыла и хочу знать, как там мой заказ.
Илоя поклонилась и побежала выполнять. Меньше чем через четверть часа она вернулась в сопровождении невысокого крючконосого толстячка, почти лысого, но изрядно обросшего щетиной, едва ли не до самых глаз.
— Госпожа! — воскликнул торговец, прикладываясь губами к пальцам Юлии, унизанными перстнями и кольцами. — Твой заказ здесь. Желаешь осмотреть его?
— Конечно, любезный Ксаниф. Я ведь готова заплатать немалую сумму и заинтересована в качестве товара.
— О не сомневайся, госпожа! Ты не будешь разочарована! Прошу за мной.
Ксаниф повел гостей в обход места продаж рабов. Группа свернула в тесный полутемный дворик и миновав его, приблизилась к серой кирпичной стене в которой было три двери, закрытые матерчатыми пологами. Торговец отодвинул тот, что был в центре: под ним открылся вход в узкий туннель без единого проблеска света.
— Сюда, сюда, почтенная Юлия.
Поскольку лектика не могла пройти в туннель, жена ланисты вышла и придерживая одной рукой столу, чтобы её нижний край не волочился по грязной мостовой последовала за торговцем. Своим людям, она велела ждать здесь перед входом.
Коридор вел прямо, потом повернул налево и наконец привел в большую комнату, освещенную несколькими укрепленными на стенах факелами. Здесь было кресло с высокой спинкой и более ничего, если не считать тяжелого матерчатого полога, закрывавшего вход в ещё одно помещение.
— Прошу, садись, госпожа.
Юлия удобно расположилась в предложенном кресле. Ксаниф тем временем подбежал к пологу и отодвинув его крикнул:
— Войти!
Тотчас из скрытой комнаты появились две девушки негроидной расы. Из одежды на них были лишь короткие туники, а на ногах солеи. Черные волосы, курчавые, завивающиеся множеством колечек ниспадали на плечи и спины африканок. Цвет кожи был темен, но скорее имел коричневатый оттенок, нежели черный. Обе они были красивы — наверное, лучшие представительницы своей расы. Вместе с тем, что-то в этих красавицах было первобытное и звериное, это сразу замечалось по их мягким кошачьим движениям и диковатым взглядам, бросаемым исподлобья.
Ксаниф знаком велел им раздеться и когда африканки избавились от туник, он приказал им не спеша поворачиваться, чтобы госпожа могла по достоинству оценить товар со всех сторон. И Юлия оценила. Груди девушек средних размеров, прекрасной округлой формы были высоки и упруги с дерзко торчащими почти черного цвета сосками. Тонкие талии африканок переходили в широкие сильные бедра, а те в свою очередь в длинные, стройные, изумительно красивые ноги с тонкими изящными щиколотками и маленькими аккуратными ступнями. Ягодицы чернокожих нимф были округлы и аппетитно выпуклы, лобки гладко выбриты, а отчетливо видимые половые губки полуоткрыты и чуть влажны.
Юлия отметила, что девушки весьма похожи друг на друга.
— Они родные сестры, — объяснил торговец. Нбира, ей 19 лет — старшая. Асили вчера исполнилось 18-ть.
— Они девственницы?
— Нет, госпожа, — ответил Ксаниф, несколько удивленный и обескураженный. — Черные девушки очень рано теряют невинность. Ты сказала, что рабыни тебе нужны половозрелые, но уже среди двенадцатилетних совсем нет девственниц.
— Все в порядке, — улыбнулась Юлия. — Я вовсе не собиралась покупать невинных, а просто так спросила. Даже хорошо, что они уже познали мужчин, меньше будет хлопот. Завтра состоятся игры в Цирке. Бойцы нескольких римских школ сойдутся с гладиаторами, привезенными из Африки и Испании. Будет, даже знаменитый Минотавр. Но я рассчитываю, что гладиаторы моего мужа достойно покажут себя. И в качестве награды хочу предложить им что-нибудь необычное. Эти черные дикарки, думаю, как раз бы подошли. Откуда они?
— Доставили их из Александрии. Обе родились в неволе, но их родители были свободнорожденные.
— А они не опасны? Их взгляды, глаза... как у диких кошек.
— Да, госпожа, эти рабыни скорее самки, нежели женщины, но я уверен, ты сможешь приручить их. По большому счёту, они послушны. Мой совет: сестер, лучше не разлучать. Когда они вместе, управлять ими не составит труда.
— Даже не знаю... Спрашивать ли мне об их здоровье? Полагаю, в этом вопросе ты честен со мной и не стал бы предлагать товар с изъяном.
— Конечно нет, госпожа! — воскликнул торговец. — Обманывать тебя... ! Да поразит меня гнев Юпитера Справедливого! Девушки абсолютно здоровы и родят много красивых крепких детей.
— Они говорят по-латински?
— Немного по-гречески, госпожа.
— Что ж, и то неплохо. В общем, я довольна. Тебе есть, что ещё мне показать?
— О да, госпожа!
Ксаниф, перейдя на «койне» (2) велел африканкам выйти. Они скрылись за пологом, а через минуту в комнату вошли двое высоких, атлетически сложенных мужчин. Как и девушки, они принадлежали к черной расе. Обоим было около тридцати и находились они в рассвете своей силы и зрелости. Наголо бритые головы, пронзительные взгляды из под низко нависающих лбов и сильно развитых надбровных дуг, широкие плоские носы и толстые губы рождали их сходство с огромными обезьянами, разве что тела их не покрывали волосы. Вот это самое звериное и дикое, в этих чернокожих самцах сильно взволновало Юлию, заставило ее сердце громко и быстро биться, кровь бурлить, picse наливаться соком и приоткрыться влажной щелкой.
— Раздеть их, — чуть сдавленно и хрипло произнесла Юлия. Она даже поднялась с кресла и подошла ближе.
Ксаниф дал знак, чтобы негры разделись. Через мгновение они предстали перед римлянкой полностью обнаженными. Она не смогла сдержать вздох восхищения. При общей поджарости и сухощавости, негры имели превосходно развитые мышцы, как бицепсы, так и грудные, на животах явственно проступали кубики пресса, а ниже... Юлия вытаращила глаза, созерцая члены негров. Даже в спокойном состоянии эти органы поражали размерами и Юлия боялась даже представить, каковыми они будут, когда возбудятся. Сейчас, длина их была, примерно от начала её кисти до кончика среднего пальца её руки. Нет, пожалуй даже, мужской руки! Здоровенными были и яйца негров, внушительно и тяжело отвисавшие под фаллосами. Юлия обошла мужчин, оценивая крепкие, рельефные мышцы их спин и маленькие, плотные ягодицы. Иссиня-черная кожа негров глянцево блестела в свете факелов. Благодаря длинным, мускулистым ногам, рост африканцев, тоже был ... впечатляющ. Оба, едва ли уступали, например Элатию, а может даже превосходили его.
Между ног Юлии стало так влажно от возбуждения, что она ощутила, как щекотно стекла вниз по её правой ляжке тонкая струйка смазки. Жена ланисты ухватила руками оба члена и принялась ощупывать их, восхищаясь этой мощью и живой, пульсирующей упругостью. Потискала она и яйца этих черных самцов, дивясь их упругости и приятной для ладони увесистости. А по ягодицам отвесила несколько звонких шлепков.
— Они, великолепны, — наконец сообщила Юлия. Глаза молодой римлянки сияли от восторга. — У меня, просто нет слов.
— И кроме всего, госпожа, эти рабы специально обучены доставлять наслаждение, — расплываясь в улыбке, заворковал Ксаниф. — Они умеют это делать нежно и грубо — по желанию, которое вовсе не обязательно выражать словами. Рабы умеют угадывать и редко когда ошибаются.
— Правда? Специально обучены, говоришь? И могут отгадать чего я захочу? Интересно... А по-латински они разговаривают?
— Совсем немного по-гречески, госпожа. Но поверь, любые твои желания ими будут сразу ими поняты и исполнены.
— Откуда же эти звери? — в голосе Юлии были одновременно слышны и ужас и восторг.
— Тоже из Александрии. Туда их доставили из Нубии ещё мальчиками. Их прежний хозяин позаботился об обучении рабов, а после с огромной выгодой продал уважаемому Аримахилу, а у него, выполняя твой заказ негров выкупил я.
— Имена у них есть?
— Тот что со шрамом на левом плече Магута. Другой — Зумга.
Юлия ещё раз обошла вокруг африканцев. Они следили за ней, и по глазам чернокожих было видно, что красота римлянки не оставила их равнодушными. И не только по глазам. Члены мужчин начали расти и наполнятся мощью. При виде этого, дыхание молодой женщины стало шумным и учащенным, шею лицо и грудь охватил жар. Внизу живота наливался тяжелый комок желания, который требовал скорейшего удовлетворения.
— Прежде, чем я заплачу, хотелось бы проверить их в деле, — выдохнула она.
Торговец состроил недовольную и оскорбленную мину.
— Ты не доверяешь мне, госпожа?
— Ты запросил с меня немалую сумму. Я должна быть уверена, что все до единого сестерции мною потрачены не зря.
— Не зря госпожа! Не зря! Уверяю, достоинства и умения этих рабов не оставят тебя равнодушной.
— На вот, держи, — Юлия сунула в ладонь торговца пару золотых аурей. — Это тебе сверх оговоренной платы за проверку сейчас.
— Хорошо, — растерянно пробормотал Ксаниф. Он понял, что спорить с вожделеющей женщиной бесполезно. Да и стоит ли, если она платит? — Следуй за мной, госпожа.
Он привел её в небольшую комнатку без окон. Здесь стоял широкий топчан, покрытый большим матрасом, пара грубо сколоченных табуретов и такой же стол — массивный и заваленный папирусными свитками. Два факела, закрепленные над входом давали достаточно света. В сильнейшем волнении Юлия присела на край топчана. В иной раз, её бы покоробило, находится в подобной каморке, в коей пристало жить только нищим, но сейчас римлянке было не до этого. Все её мысли занимали, только два огромных чернокожих раба и их конские фаллосы, увитые толстыми пульсирующими венами. Жена ланисты избавилась от плаща и столы. (3) На ней осталась, лишь длинная, почти до самых пят туника из тончайшего льна, плотно облегавшая стройное молодое тело, а сандалии из мягкой прекрасно выделанной кожи.
Негры вошли в комнату быстро и сразу же направились к ней. Их огромные возбужденные члены, длинною почти с предплечье молодой женщины, угрожающе покачивались. В руке одного Юлия заметила кинжал. Жена ланисты сдавленно вскрикнула. Тот, которого звали Магута грубо схватил римлянку за волосы и отогнул ей голову назад. Зумга надрезал ткань сбоку, а затем, отбросив кинжал, с треском одним рывком могучих рук разорвал тунику от верха до самого подола.
Черные руки жадно и торопливо хватали жену ланисты за груди и бедра, бесцеремонно лапали ягодицы и ляжки, скользили по её безупречно белой, мягкой, бархатистой коже. Черным рабам было плевать, что это римская квирита, свободнорожденная и даже госпожа. Для этих самцов, сейчас она была — просто добыча.
Магута просунул руку между ног Юлии, пальцы его забрались в горячую мокрую щелку ее picse. Зумга впился своим ртом в губы стонущей, беспомощно трепыхавшейся римлянки. Палец второго негра нашёл клитор молодой женщины и начал тереть его и чуть придавливать.
Юлия была совершенно ошарашена таким, можно сказать нападением. Она все представляла несколько иначе. Но этот напор, эти грубые ласки... Что сказать? Она дико возбудилась. Похоть и страсть охватили её мгновенно и с невиданной силой.
Магута толкнул римлянку в сторону топчана, заодно сорвал с нее остатки туники. Её заставили наклониться, так что лицо Юлии вжалось в матрас, а зад ее оказался приподнят. Локтями молодая женщина упиралась в край топчана. Рука африканца опять скользнула между её ляжек и начала мять и тискать picse самым бесцеремонным образом — властно по-хозяйски. Толстые пальцы тёрли клитор молодой женщины, проникали в совершенно мокрую дырочку её влагалища, растягивали и трепали срамные губки. Из груди Юлии вырывались сдавленные стоны. Зумга забрался с ногами на топчан и приблизился к римлянке с другой стороны. Его громадный член оказался возле самого лица Юлии. Он что-то быстро заговорил угрожающим тоном и принялся тыкать головкой фаллоса в губы молодой женщины. Его желание было очевидным. Жена ланисты послушно открыла рот. Чудовищный ствол начал впихиваться туда и уперся в горло. Юлия закашлялась, вытолкнула черную дубинку языком. Изо рта её обильно потекла слюна. Негр возмущенно взвыл и схватив аристократку за подбородок вздернул ей голову. Его член, вновь был возле её лица, упирался в губы, давил. Она разинула рот так широко, как могла. Фаллос вошёл грубо с напором и африканец начал ритмично двигать задом, заставляя, таким образом своего монстра скользить во рту римлянки туда-обратно.
В это же время, Магута начал входить в неё сзади. Удерживая Юлию обеими руками за бедра, он проник своим ужасным членом в её picse. Упругие валики половых губ были растянуты, и горячее, твердо-упругое, непостижимо огромное начало протискиваться в дырочку влагалища. Римлянке, не смотря на обильную смазку, стало больно и она забилась, стиснутая черными самцами с двух сторон.
— Оооо! Слишком большой... Нет! Неееет...
На мгновение ей захотелось прекратить всё это, но вместе с болью, почти тут же пришло и удовольствие.
Магута усилил напор и молодая женщина со смешенным чувством ужаса и восторга ощутила, как вторгшийся в неё орган медленно, но верно продвигается всё дальше и дальше. Вагина Юлии была расперта до предела, каким-то невероятным, непостижимым образом негр проник в её лоно, да так глубоко, что достал до самой матки. А затем, он начал двигаться. Не спеша и плавно, умело, не желая причинить травму. И вместе с тем, казалось, что её picse под этим напором вот-вот лопнет.
Юлия просто обалдела! Она была растеряна и ошеломлена. Как правило, она сама решала, как будет всё происходить в постели. Элатию позволялись некоторые вольности и проявление инициативы, но никогда, ни он, ни она не забывали, кто есть раб, а кто хозяин. Сейчас же, её перли сзади и в рот, как последнюю уличную шлюху, купленную за пару медяков!
Она задыхалась, мычала, жадно хватала воздух и истекала слюной. В те мгновения, когда член выходил из её рта, римлянка издавала хриплые и бессвязные возгласы. Но в то же время, она не могла обманывать себя. Ей это нравилось. Её возбуждало такое обращение. Вот чего она жаждала! Быть униженной, поиметой, словно бесправная рабыня!
Зумга, начал впихивать ей в рот свои яйца. Она, издавая стоны и хрипы облизывала их языком, тыкалась в них носом, вбирая в себя их терпкий, мускусный запах. Придерживая свой член за основание, негр принялся ещё и шлепать им по мокрому от слез и слюны лицу молодой римлянки. По губам, по щекам, по подбородку. Шлепки ... эти были громкие и увесистые. Никто и никогда ещё не проделывал ней такой возбуждающей и унизительной процедуры.
А Магута совокуплялся с Юлией, двигаясь все быстрее и быстрее. Он намотал её волосы на кулак и время от времени грубыми рывками оттягивал голову женщины назад, низ его живота громко шлепал по её мокрым, скользким ягодицам. Член его нырял взад-вперёд уже легче, хотя и был, так плотно стиснут влагалищем, что всякое его движение казалось вообще немыслимым.
Эта сладкая пытка продолжалась долгие минуты. А затем, негры поменялись местами. Член Магуты заскользил в разинутом рту Юлии, а Зумга начал совокупляться с римлянкой. Фаллос его, вошёл намного легче, чем у товарища и не удивительно, вход во влагалище Юлии уже был распёрт до предела. Чередуя то медленные, то быстрые толчки, то глубокое, то малое проникновение в вагину, чернокожий раб довёл римлянку до оргазма, потрясающего по своей силе и продолжительности. Она хрипло закричала и забилась всем телом, бедра её подергивались короткими судорогами, влагалище бешено пульсировало. Ну а затем, не смотря на размеры, член Зумги был вытолкнут, и из мокрого отверстия Юлии с силой ударила струя вагинальной жидкости. Ноги госпожи подогнулись, она едва не упала, но вовремя была подхвачена крепкими руками.
И брошена на топчан.
Зарычав, Магута навалился на неё сверху. Рывком раздвинул ноги молодой женщине и начал совокупляться с ней, при том, что она всё ещё кричала и стонала и билась в сладком приступе продолжающегося оргазма. Зумга пристроился над лицом римлянки, дрочил свой член и шлёпал мокрыми яйцами ей по губам.
С этой минуты оргазм у Юлии не прекращался, он лишь иногда стихал, но затем вновь набирал силу. Негры, казалось, не знали усталости. После Магуты на неё лег Зумга. Потом, снова был Магута. Так, меняясь, они сношались с молодой римлянкой в течении получаса. Она совершенно обалдела, казалось, потеряла всякое соображение, превратилась в ненасытную похотливую самку. Эти черные, взмокшие от пота самцы сводили римлянку с ума, доводили её до исступленного состояния.
Но это было ещё не всё, чем они смогли удивить и покорить белую госпожу. Всю растрепанную, неоднократно поиметую, взмокшую от пота Юлию Зумга натянул на свой член, лежа спиной на топчане. Молодая женщина сидела сверху, к лицу Зумги спиной. Ноги её были широко раздвинуты. Хватая ртом воздух, встряхивая мокрыми волосами, она насаживалась на вожделенный черный фаллос сильными резкими толчками. Глянцево блестя, весь липкий и мокрый член с чавканьем нырял в распёртое отверстие влагалища, едва ли не по самые яйца.
Магута немного подрочил, стоя перед парочкой, а затем, взобравшись на топчан наклонился. Он заставил Юлию отклониться назад, почти лечь спиной на напарника. Затем, присев, принялся втискивать член в picse римлянки. Казалось невероятным, что влагалище, уже занятое одним фаллосом способно принять в себя и второй. Юлия завизжала, когда дубина Магуты, преодолев сопротивление, начало входить внутрь.
— О боги! Вы порвёте меня! Нет!
Всё происходящее, казалось ей не реальным, галлюцинацией или сном. Два негра одновременно совокуплялись с ней! Два черных, глянцево блестящих ствола вонзались в её мокрую пульсирующую дырочку со смачным чавканьем. Магута мял её груди руками, шлепал по ним ладонями, теребил пальцами набрякшие соски.
Оргазм, последовавший вскоре довёл Юлию до полуобморочного состояния. В ушах был звон, сердце бешено колотилось в груди, глаза сверкали, а из груди рвался долгий и безудержный крик.
Первым из рабов начал кончать Магута. Издавая глухие стоны, он выдернул член из влагалища римлянки и поднявшись в полный рост, раз за разом начал выплёскивать сперму на лицо Юлии. Густое, солоноватое семя растеклось по её губам, попало в рот на язык. Одна струя окатила левую щёку, другую негр направил римлянке на переносицу и оттуда сперма растеклась вниз по лицу. Зумга же, начал опорожнять яйца во влагалище госпожи. Она чувствовала, с какой силой бьёт его горячее семя и наполняет её до отказа.
Когда в комнату вернулся Ксаниф, он застал Юлию, лежавшую без сил на топчане. Рядом с ней с полуобвисшими мокрыми членами сидели негры.
— Ну как госпожа вам эти двое?
Юлия приподнялась на одном локте и посмотрела на торговца осоловевшими глазами. Жирное, густое молозиво спермы, сплошь покрывало её губы и подбородок, тянулось вниз липкими нитями. Семенем было измазано почти всё её лицо. Блестящие следы потеков виднелись всюду: на ляжках и бедрах, на животе и больших упругих грудях. Промежность госпожи, тоже была вся в сперме. Не иначе один из негров излился в неё. Ксаниф покачал головой. Как бы, не было это опасно. Если родиться черный ребенок... А впрочем, это дело самой Юлии так рисковать и позволять рабам наполнять своё лоно их семенем.
Не без труда разлепив губы, Юлия промурлыкала:
— Они мне подойдут.
— О! Они смогли угадать твои желания?
— Полностью. О том, как мне бы хотелось, я и сама не подозревала. Ну, может быть немного, где-то в глубине души. Эти двое раскрыли меня.
— Так, стало быть, этих негров берёте, госпожа.
Она кивнула, затем, начала размазывать сперму по щекам, а ту, что была на губах собирать пальцами и отправлять в рот.
— Вот что, Ксаниф, рабы порвали мою нижнюю одежду. Так уж получилось. Найди-ка мне что-нибудь на замену.
* * *
Амфитеатр выл и ревел от восторга. Толпы зрителей — чудовищно огромное человеческое море неистовствовало, металось, бурлило. На арене происходил финальный акт разыгранной устроителями игр кровавой драмы.
Элатий высвободил меч из тела поверженного им врага и взглянул в сторону последнего из своих противников. Он был огромен, одет в звериные шкуры и вооружен дубиной, утыканной длинными гвоздями. Вместо шлема голову полностью скрывала бычья голова с огромными кривыми рогами. Никто не видел лица этого бойца, привезенного из Испании и не знал его настоящего имени. Для всех это был Минотавр — непобедимый, непревзойденный, наводящий ужас, сеющий смерть.
Арена была залита кровью и покрыта трупами. Полчаса назад здесь сошлись в жестоком бою два отряда, каждый численностью в три десятка человек. В живых осталось четверо: Элатий, Тревас, Арива и Минотавр. Трое против одного. Но не стоило обольщаться и предвкушать торжество победы. Минотавр один за этот бой положил дюжину товарищей Элатия, получил лишь несколько царапин и судя по всему почти не устал. Во всяком случае движения его были все также быстры, а удары страшны по своей разрушительной силе.
Минотавр шагнул вперед и обрушил дубину на голову одного из тяжело раненых противников, попавшихся ему на пути. Тот пытался приподняться и протянул руку, моля зрителей даровать ему жизнь. Но нити его судьбы суждено было оборваться. Шлем треснул, как яйцо, а размозженный череп разлетелся фонтаном кровавых брызг и осколками кости. Толпы римлян взвыли от восторга. А несколько совсем юных римлянок упали без чувств, не выдержав бури охвативших их эмоций.
— Соберите дротики! — крикнул Элатий двум своим товарищам. — Обходите с флангов и бросайте в него. Не дайте к себе приблизиться.
Дротиков на арене валялось предостаточно. Но не стоило забывать с кем они имеют дело. Минотавр был хорош как в нападении, так и в обороне. Живот и грудь его были обнажены, но он компенсировал отсутствие там защиты огромным щитом, которым ловко прикрывался. Спину великана закрывал короткий плащ из волчьих шкур, но не только. Под плащом, похоже, был медный, железный или бронзовый щиток. Элатий убедился в этом, когда в разгар боя сумел подобраться к врагу незаметно и нанести удар. Он думал, что отправит Минотавра в царство смерти, но острие меча, пробив шкуры встретило препятствие обо что-то глухо звякнув. Минотавр взревел и с разворота нанес удар дубиной. Лишь ловкость и быстрота спасли самнита. Он отскочил назад, весьма озадаченный своим открытием. Обе руки Минотавра от кисти до плеча покрывали пластинчатые ... нарукавники, горло защищал широкий медный ошейник. Ноги от колен и ниже закрывали бронзовые поножи. Лишь бедра гиганта, также, как грудь и живот оставались открыты, но пойди доберись до них. Минотавр знал о своих уязвимых местах и не позволял врагу нанести туда удар.
Тревас подобрал два дротика и метнул один из них в противника. Минотавр без труда отразил его умбоном (4). Брошенный же Аривой дротик пробил шкуру на левом плече и остался торчать. Неужели вонзился в плоть? Элатий замер, с волнением наблюдая за противником. Но нет, гигант резко дернул плечом и дротик выпал. Он пробил лишь волчью шкуру.
Элатий отбросил щит, переложил меч в левую руку, и нагнувшись, правой схватил с песка ближайший к нему дротик.
— Бросаем вместе! — крикнул он. — В бедра! Давай!
Три дротика с трех сторон разом полетели в сторону быкоголового. Один из них ударился о медную окантовку подставленного щита и отлетел в сторону. Второй встретился с дубиной: Минотавр выставил её вперед, прикрывая правую ногу. И только третий, брошенный Аривой достиг цели. Острие вспороло кожу и на треть вошло в плоть. По бедру гиганта заструилась кровь. Но он, даже не обратил внимания на рану. Выдернув дротик, Минотавр взревел и вдруг швырнул в Ариву свою дубину. Гладиатор не ожидал такого хода. Да к тому же, взявшись метать дротики, он отбросил щит, рассчитывая схватить его после, если дойдёт до рукопашной.
Дубина с ужасающей силой ударила Ариву поперек груди. Бронзовый нагрудник спас его, но гладиатор не смог устоять на ногах и с хриплым воплем повалился на песок. Минотавр ринулся к поверженному врагу. Ибериец же был настолько ошеломлен ударом дубины, что не успел ни вскочить, ни откатиться в сторону. Минотавр поднял свой щит и обрушил нижнюю кромку на колено Аривы. Дикий крик боли заглушил хруст раздробленной кости. Амфитеатр, до этого мгновения притихший, словно взорвался. Отчаянный вопль Элатия «Арива!» потонул в рёве многотысячной толпы, обезумевшей от вида крови, убийства и насилия.
Минотавр подобрал свою дубину и повернулся лицом к подбежавшему Тревасу. Яростный выпад мечом быкоголовый отразил без труда. Ответный удар гиганта был стремителен. Набалдашник дубины со свистом рассек воздух в двух пальцах от головы гладиатора. С проклятием, тот отскочил назад. Элатий атаковал Минотавра справа, намериваясь вонзить меч в его приоткрытый бок, но великан с удивительной для его комплекции прытью увернулся.
Арива кричал и корчился от боли, зажимая руками колено. Минотавр не давал товарищам приблизиться к нему: всякий раз его чудовищная дубина описывала смертельный полукруг и самниты вынуждены были отступать, чтобы не попасть в него. Кровь продолжала стекать по левому бедру Минотавра, но его по-прежнему эта рана ничуть не заботила. (Специально для — ) Он словно играл со своими противниками, издевался над ними, демонстрируя им своё презрение и пренебрежение. Вот, улучив момент, быкоголовый снова поднял щит и резким ударом раздробил стонущему Ариве втрое колено. Ибериец, обезумев о боли сложился пополам, рот покрытый кровавой пеной был открыт из груди рвался беззвучный крик, ибо горло несчастного сдавил удушающий спазм.
Взбешенный Тревас, забыв об осторожности, горя лишь одним желанием, спасти друга от издевательств, ринулся на Минотавра с такой яростью, что заставил гиганта отступить. Он наносил мечом один удар за другим. От щита быкоголового отлетали щепки, медная окантовка разболталась. В замершем Цирке отчетливо слышалось тяжелое, прерывистое дыхание гладиаторов.
Элатий подобрал ещё один дротик. Он не спешил. Он ждал удобного момента. Хладнокровие и расчет... Хладнокровие. Расчет.
Вот, на мгновение гигант приоткрылся. Щит в стороне, дубина в широком замахе поднята. Самнит метнул дротик. Он вонзился Минотавру в левое бедро, ушёл глубоко, на длину всего железного наконечника. Быкоголовый издал дикий, совершенно нечеловеческий вопль. Нет, вовсе не боль вывела его из себя, а сам факт того, что ему нанесли эту рану. Опозорили. Поставили под сомнение его статус непобедимого и самого лучшего бойца. Невесть откуда, скорее всего из охватившей его дикой ярости Минотавр зачерпнул новые силы. Дротик торчал в его бедре, кровь быстро и неудержимо струилась. Но этот человек... Или демон? Словно и не чувствовал ни боли, ни усталости. Он отбросил щит и ухватив дубину обеими руками набросился на Треваса, который был к нему ближе. Под градом ужасающих ударов самнит начал пятиться. Его щит вскоре был разбит в щепки. Гвозди, которыми был утыкан набалдашник дубины, разорвали защитные пластины правого наруча. От удара рука гладиатора онемела и повисла плетью. Тревас побледнел, поняв, насколько близко смерть подобралась к нему. Отступив ещё на шаг, он споткнулся о тело Аривы и упал. Гигант, тоже пошатнулся, его левая нога подогнулась. Теперь всё решали секунды. Элатий бросился вперёд, сжимая в руке лишь меч. Дубина обрушилась на голову Аривы, превратив её в кровавое месиво. Затем, страшное оружие Минотавра поднялось вновь, грозя отправить в царство Аида и Треваса.
Элатий упал на песок и продолжая двигаться по инерции сделал подкат под ноги быкоголового. Его меч одним быстрым движением рванулся вверх и вонзился противнику в пах. Самнит быстро откатился обратно, оставив оружие в теле врага. С мучительным хриплым стоном Минотавр осел. Под ним стремительно начала растекаться темная лужа крови. Тяжело, шумно дыша Элатий поднялся и вырвал дубину из ослабевших рук быкоголового. Тот умирал от страшной и мучительной раны. Меч рассек его половые органы, а затем под давлением массивного тела начал проникать дальше в полость живота, пронзив по пути кишечник и желудок.
Первым порывом Элатия было сорвать с Минотавра бычью голову и посмотреть в лицо своего врага. Но тут он подумал: «А что это даст?» Он победил достойного соперника, не превзойденного в своём мужестве и силе, в свой выдержке и отваге. Желал ли Минотавр уйти вот так, без своего необычного шлема, ставшего символом его самого? И разве этот гигант не его товарищ по несчастью? Такой же презренный гладиатор, лишенный всяких прав смертник, выставленный на арену для развлечения? Да, от его руки пал Арива — его друг, его брат. Но это был бой, в котором, ни у кого не было иного выбора, как только победить или умереть.
Нет, он не позволит римлянам лицезреть Минотавра! Не доставит этим проклятым квиритам такого удовольствия! До него доносятся крики: «Открой ему лицо!» «Сорви быка!»
Нет — этому не бывать!
— До встречи, брат, — прошептал Элатий, поднимая над головой дубину. — Ступай в вечность Минотавром.
Цирк неистовствовал, рукоплескал. Под оглушительный рёв толпы он раз за разом опускал дубину на бычью голову, пока не превратил её и все, что было скрыто под ней в одно кровавое месиво из мяса, мозгов и костей. Тело с нелепо раскинутыми руками повалилось спиной на песок.
Элатий поднял над головой дубину. Кровь с неё... кровь самого Минотавра и всех его жертв, теперь смешавшись в единстве братской смерти, капала на песок. Кровавый и страшный плач арены.
Победитель, обозревая ярусы зрительских мест издал победный клич. Его приветствовали, его восхваляли, всплеск человеческих эмоций достиг кульминации. Люди со слабым мочевым пузырем обмочились, особо впечатлительные матроны упали на руки служанок, сотрясаясь от оргазма. Мужчины, знающие толк в битвах орали и спорили до хрипоты, обсуждая каждый удар и выпад гладиаторов.
Под гром оваций Элатий, в который уже раз направился в сторону Триумфальных ворот. При этом, он поддерживал под руку Треваса. Служители Цирка начали растаскивать в разные стороны убитых и немногих раненых, половине из которых едва ли осталось жить больше нескольких часов.
* * *
Сильвия Децимна была взволнована до крайности. Её глаза сверкали, волосы выбились из-под удерживавшей их сетки. Юная ... матрона вся раскраснелась и неотрывно, провожала Элатия взглядом, пока за его спиной не сомкнулись створки Триумфальных ворот. Всё, пора успокоится. Пора взять себя в руки. Боги всемогущие, ну как же хорош Элатий! Сильвия только сейчас ощутила, как скользки и влажны ее ляжки, а как было мокро между ног не передать никакими словами!
Марий Флакк,, как и все остальные зрители был взволнован и захвачен произошедшим боем. Но вот, взяв себя в руки, он поднялся с места, и посмотрев на супругу сказал:
— Сегодня едем.
В первый момент она растерялась.
— Что... Куда?
— Ты ведь хотела встретится с ланистой Ветувием Кальпурнием? Я договорился. Через час он ждёт нас в своём доме.
* * *
Дом Ветувия Кальпурния располагался на северо-восточном склоне Эсквилина, в окружении оливковых рощ и виноградников. Дом двухэтажный в греко-римском стиле, выложен из белых мраморных плит, украшен изящными коринфскими колоннами.
У входа почтенных гостей, прибывших на роскошно убранной квадриге (5) в сопровождении возничего и раба-финикийца Пунны, встретил раб-привратник. В вестибюле их поприветствовал управляющий Левий Флор и сопроводил в атриум. Там их ждали Ветувий со своей юной супругой Юлией. Увидев легата и его жену, ланиста заулыбался, каждый жест его был преисполнен заискивания.
— Прошу в мой дом, почтенный Марий Флакк. Приветствуем и тебя, несравненная Сильвия Децимна. Для меня скромного ланисты и моей супруги большая честь принимать таких гостей.
— Нам приятно тебя посетить, Ветувий, наслышаны о твоем гостеприимстве, — ответил Марий. — Сегодняшние игры удались как никогда. Мои поздравления. Особенно был хорош Элатий. Впрочем, как всегда.
— Да, Элатий боец великий и стоил мне больших денег. Но я ни секунды не жалею о том, что приобрел его. Его победы прославили дом Кальпурниев на всю Италию. Но прошу простить меня... Я заболтался. Пройдемте в триклиний (6), там нас ждёт лучшее Фалернское вино и там, ты доблестный Флакк расскажешь мне о цели нашей встречи.
Четверо римлян в сопровождении двух крепких рабов и двух красивых молодых рабынь прошествовали в перистиль (7) и далее в одну из трёх столовых. Там была установлена сигма (8) на шесть персон, а в центре находился стол, уставленный различными угощениями. Гости удобно устроились на больших мягких подушках, обшитых золотистым атласом. В поданные им серебряные чаши-скифосы рабы разлили золотистое Фалернское.
Посвятив первую Юпитеру, римляне, вскоре выпили по второй, и после этого начался разговор. Поговорили о том о сём, пока, наконец, легат не перешел к главному.
— Теперь, касательно гладиаторов, уважаемый Ветувий. Род мой, как тебе известно славен своими доблестными и почетными делами во имя Республики. И положение моей семьи обязывает к определенному стилю жизни. Я подумал, что неплохо бы мне и моей супруге иметь эскорт из гладиаторов, которые также могли бы быть и телохранителями. Время, сам знаешь не спокойное сейчас. Что скажешь?
— Ну, идея сама по себе хорошая, — произнес ланиста с глубокомысленным видом. — И как я понял, мои гладиаторы для вас были бы подходящими?
— Более чем, — кивнул Марий Флакк. — Разумеется, я хорошо заплачу. Во время очередных игр твои люди, также будут участвовать в боях на арене. Ну а погибших, разумеется, нужно будет заменять другими.
— И сколько гладиаторов вы хотите в эскорт? — Ветувий вопросительно посмотрел сначала на легата, потом на его супругу.
Сильвия и Марий переглянулись. Потом, он сказал:
— Десяти для начала, будет вполне достаточно.
— Что ж, это вполне возможно, — улыбнулся Ветувий. — Я согласен. Но вы, наверняка сами хотите выбрать этих людей?
— Да, это было бы правильно, — кивнул легат.
— Скоро сюда приведут двадцать гладиаторов, — ланиста приподнялся и подозвав одного из рабов велел ему отправляться в лудус, отыскать там наставника Гирбу и передать ему приказ: явиться с лучшими бойцами. — Из их числа вы и сделаете свой выбор.
Посыльный, уже было направился к выходу, как Сильвия, вдруг спросила:
— А Элатий среди них будет?
Её взволнованность не укрылась от внимательного взора Юлии. Неспроста это. Ох, неспроста. Разговор, к которому она внимательно прислушивалась, стал для Юлии ещё интереснее.
— Элатий? — переспросил Ветувий, слегка удивленно и растеряно. — Вы хотите его в эскорт?
— Думаю, было бы не плохо, — ответил Марий Флакк. — Он превосходный боец, да и слава заслуженная им на арене поднимет престиж дома Флакков ещё выше.
— Но Элатий гладиатор особый, — ланиста нахмурился. — Даже не знаю насчёт него... Не знаю.
— За него, я готов заплатить отдельно, — сказал легат. — Итак, мы договорились?
— В отношении десяти других да, почтенный Флакк. Но Элатий... Право, я не уверен.
— Ты подумай все же, Ветувий, — сказал легат. — Я готов платить хорошие деньги. А пока ты решаешь насчёт Элатия, давай договоримся о цене остальных.
— Прежде, вы с супругой сделайте свой выбор, — заметил ланиста. — Гладиаторы будут здесь через час-полтора.
Повернувшись к посыльному, застывшему в ожидании дополнительных распоряжений, Ветувий сказал:
— Передай Гирбе, пусть отправит сюда и Элатия.
* * *
В ожидании прихода наставника Гирбы и двух десятков бойцов хозяин дома и его гости прогулялись по саду, посетили картинную галерею, полюбовались удивительными золотистыми рыбами в искусственном пруду, устроенном посреди сада. Разговор мужчин перешел постепенно на тему политики и двум женщинам стало скучно. Юлия увлекла Сильвию в свои покои, где они могли поболтать о женском. Юлия показала юной аристократке свои драгоценности и наряды, доставленные из Сирии. Некоторые из них были столь вызывающе откровенны, что у Сильвии перехватило дух. Она, даже позабыла о своём упавшем настроении, вызванным нежеланием Ветувия отдать Элатия в эскорт. Зачем ей тогда остальные гладиаторы, если вожделенного самнита не будет? Есть ли тогда смысл затевать всё, что было ею задумано?
— Это одежды куртизанок, — сообщила Юлия с улыбкой. — Я одеваю их только для мужа.
— В таких платьях, наверное, легко воспламенить и древнего старца, — рассмеялась Сильвия. Лицо, шея и уши её горели.
— Хочешь примерить? — вдруг спросила жена ланисты. Глаза её при этом сверкали.
— Я?! — Сильвия была ошеломлена этим предложением.
— А что тут такого? Просто примерить.
Не дожидаясь согласия аристократки, Юлия велела двум присутствующим рабыням установить посреди покоев большое медное зеркало, а затем раздеть гостью. Толковые девушки все сделали быстро. Не успела Сильвия опомнится, как стояла совершенно голая и с распущенными волосами.
— Ты очень красива, госпожа, — сказала Юлия, осматривая аристократку со всех сторон. Она провела пальцем по круглому нежному плечику девушки, коснулась её золотистых волос. — Повезло Марию Флакку с супругой.
— Ты тоже очень хороша, — заметила Сильвия, глядя на жену ланисты. — Твой Ветувий, наверняка не менее счастлив, чем мой Марий.
— Да, пожалуй, — пробормотала Юлия и тут же скинула с себя тунику.
Сильвия смотрела на нее, с удивлением отмечая, что женская красота и нагота для нее интересны, привлекательны и даже соблазнительны, чего раньше она за собой и не замечала.
— Начнем с украшений, — Юлия достала из бронзовой шкатулки, стоявшей на столе роскошное ожерелье из золота, жемчуга и разноцветных камней. Оно был массивным и необычной конструкции и легло так, что закрыло верхнюю половину грудей Сильвии. Нижняя часть ожерелья — более тонкая полоска, была пропущена под грудями и там застегнута. Маленькие изящные ушки Сильвии украсили серьги из янтаря. На запястья были надеты золотые браслеты с вкраплениями изумрудов, выложенных в форме ящерок, голову украсила диадема из электрума в форме колесницы Гелиоса. На щиколотки Сильвии, также одели браслеты — золотые драконы в окружении корон из солнечных лучей. Тонкий ... пояс из позолоченной бронзы украшали нити разноцветного бисера. Они немного закрывали бедра и верхнюю половину ягодиц и совершенно не скрывали пах.
Сильвия, волнуясь подошла к зеркалу. При виде себя, она на мгновение перестала дышать, на нее накатило сильнейшее волнение, переходящее в возбуждение. Кто бы мог подумать, что украшения так способны подчеркнуть наготу? Придать ей столь откровенную, вызывающую эротичность?
Груди юной римлянки были в кольцах-ореолах из сверкающего жемчуга, сапфиров и изумрудов. Но соски при этом, оставались открыты и выпирали вперёд, теперь демонстративно дерзко и беззастенчиво призывно.
Ягодицы, скрытые нитями, лишь наполовину, дразняще манили нижней своей частью. Также выгодно, сверкающим бисером подчеркивалась крутизна и полуобноженность бедер. Красота ножных браслетов гармонировала с красотой и стройностью ног юной аристократки. И в довершении, с самым совершенным бесстыдством и вызывающей откровенностью, среди всех этих украшений смотрелась гладко выбритая промежность Сильвии. Да будь она совсем голой, это бы так не бросалось в глаза и не подчеркивалось бы, как сейчас!
Пораженная своим видом, новой гранью своей женской красоты, Сильвия вся зарделась. Стыд и удовольствие, возбуждение смешались в ней в равной мере.
— Именно в таком наряде многие куртизанки Востока и принимают своих любовников, — сообщила Юлия. Голос её был низкий, грудной от возбуждения. Красивые женщины будоражили её не меньше, чем мужчины. Иногда, в минуты особого настроения, она позволяла захватить себя лесбийской страсти и придавалась с двумя своими верными рабынями утехам однополой любви.
Заметив влажный блеск внизу живота гостьи, Юлия не удержалась и... Ее пальцы коснулись набрякших половых губок, скользнули внутрь в горячую и влажную дырочку. Из груди Сильвии вырвался долгий стон, тело не согласуясь с затуманенным разумом стремилось подчиниться желанию. Сама же Юлия, с воодушевлением продолжала ласкать и гладить picse юной аристократки. Пальцы ее мяли упругие складочки, входили во влажную липкую глубину лона, порой случайно задевали, а порой целенаправленно терли пипку клитора, вызывая сладостные ощущения. Захваченная непреодолимой силой желания Сильвия, тоже запустила руку в промежность Юлии. Та и не подумала противиться, напротив, даже раздвинула ноги. Так, две молодые женщины ласкали друг друга, пока у обеих не наступила разрядка. Обе блаженно стонали и охали, в свете факелов липкие потеки на их ляжках влажно блестели.
— А наряды? — пробормотала Сильвия, немного придя в себя. — Ты покажешь мне?
— Да, госпожа... сейчас...
— Нет подожди! Не надо!
Сильвия собралась и стряхнула с себя наваждение. Почти полностью избавилась от него.
— Нам пора идти.
— Ещё рано, — прошептала Юлия. Она зашла со спины, обняла гостью. Руки её скользнули вниз по грудям, пару раз крутанули набрякшие соски, потом пальцы Юлии продолжили путешествие дальше по животу и ниже... снова коснулась промежности юной аристократки.
— Пламя здесь ещё не погасло. Сок желания ещё струится из тебя, госпожа. Лоно твое жаждет.
Сильвия задрожала всем телом. Разум снова начал затуманиваться. Жена ланисты была права. Что ей, молодой женщине один оргазм? Венера Всемогущая, владычествующая сейчас над ней не была ещё удовлетворена.
— Скажи мне, чего ты жаждешь?
Пальцы легкими круговыми движениями начали массировать пипочку клитора. Большие упругие груди Юлии вплотную прижались к спине. Сильвия задрожала ещё сильнее и поддавшись призыву плоти раздвинула ноги.
— Назови самое сокровенное. Расскажи...
— Элатий! — вырвалось из груди Сильвии вместе со стоном.
— Ах самнит, — рассмеялась Юлия. — Мысли всех женщин Рима заняты им. О да! Он хорош не только на арене. А семя свое он также щедро проливает, как кровь врагов.
— Ты была с ним? — выдохнула Сильвия.
— Конечно была. Неужели я устояла бы перед таким соблазном?
— А муж?
— Что муж? Хм... Ему вовсе не обязательно знать. Может и догадывается. Ну и что с того? Не будет же он всерьез ревновать меня к рабу?
— А если бы мой узнал... Не думаю, что он отнесся бы к этому спокойно.
— Можно все так устроить, что знать он не будет, — улыбнулась Юлия. Пальцы её по-прежнему легонько ласкали клитор, проникали в мокрую щелку.
— Ах... Юлия... Ты и вправду хочешь мне помочь?
— Почему бы и нет? — Юлия незаметно подала знак одной из рабынь. Девушка подошла к сундуку, стоявшему в углу, открыла его и вытащила искусственный фаллос — брусок длинною в две ладони, обтянутый мягкой упругой кожей особой выделки. Подойдя к хозяйке, она вложила инструмент в ее руку.
— Ты можешь получить Элатия, госпожа и даже не обязательно включать его в эскорт, чтобы не вызывать у мужа лишних подозрений, — Юлия облизала закругленный кончик фаллоса. — Я всё устрою.
Она коснулась инструментом половых губок гостьи. Сильвия вздрогнула от удовольствия. Юлия ввела фаллос внутрь. Инструмент раздвинул набрякшие валики срамных губок, проник во влагалище. Жена ланисты начала чуть-чуть покручивать его туда-сюда и двигать вперед-назад. Сильвия, сдерживая крик — застонала. Сладкая пытка продолжалась пару минут. Фаллос стал на четверть мокрым и блестящим от вагинального сока.
— Ну что, госпожа, ты согласна? Готова ты довериться мне? Представь, как руки Элатия скользят по твоим грудям, представь, как губы его пробуют твои губы, твою шейку, твои соски...
— Да, да, оооох...
Фаллос начал двигаться чуть быстрее.
— Но есть одно условие. Мой муж, мой любимый Ветувий хочет стать членом Торговой гильдии. А точнее говоря её Председательствующим. Для него это очень важно. Он не спит толком и не ест. Переживает... Уже скоро состоится голосование. Твой муж мог бы замолвить за него слово. Он ведь влиятельный человек. Поговоришь с мужем?
— Я не знаю... Как он отнесётся к этому?
— Член Элатия, такой большой, такой мощный пронзает твою киску, госпожа. Там мокро и горячо, он двигается в тебе все быстрее и быстрее... С мужем, госпожа... Поговори с ним.
— Да! О да!
Фаллос задвигался ещё быстрее и чуть резче. Блестящая влага покрывала его уже до половины. Из вагины Сильвии текло так обильно, что начало капать на пол, струйки щекотно сбегали по её ляжкам. Рука Юлии, удерживающая инструмент, тоже, сплошь была покрыта теплым липким нектаром.
— Обещаешь, госпожа? Услуга за услугу. Поможем друг другу, мы ведь теперь подруги.
Фаллос вонзался во влагалище с громким чавканьем. Сильвия не в силах больше сдерживаться — вскрикивала. Лишь последним, каким-то невероятным усилием воли она не позволяла себе сорваться на настоящий крик — громкий и пронзительный.
— Элатий уже близок... твоя красота, твоя нагота госпожа вскружили ему голову. Он уже не может сдерживаться. Его член пульсирует... И начинает изливать семя. Горячие, мощные струи... Так мы договорились, госпожа?
— Да!!! Дааааааа... !!!
Тело Сильвии извивалось от наслаждения. Она едва не упала и только Юлия, вовремя подхватившая её за талию другой рукой, уберегла от этого. Однако из её собственной вагины, тоже текло и ляжки были мокрые до самых коленок. Толкнув обессилившую Сильвию в руки подбежавших рабынь, Юлия схватила фаллос обеими руками и погрузила его в своё лоно. Рыча и хрипло вскрикивая, она начала дрочить себя, впав в состояние исступленного полубезумия.
(1) лектика — чаще всего крытые носилки в которых рабы переносили господ.
(2) койне — самый распространенный в Средиземноморье греческий диалект. Служил средством международного общения
(3) стола — род длиннополой женской одежды, одеваемой поверх туники.
(4) умбон — центральная часть щита, чаще всего в виде выпуклости из какого-либо металла.
(5) квадрига — экипаж, запряженный четверкой лошадей
(6) триклиний — место в римском доме где находилась столовая или даже несколько.
(7) перистиль — обширная часть римского домовладения — внутренний двор, чаще всего устроенный как парк или сад.
(8) сигма — большое полукруглое ложе в форме греческой буквы «сигма», рассчитанное на 6—8 гостей.
Erixx
2013
Юлия в сопровождении шести крепких рабов, несших её лектику (1), двух служанок, четырех гладиаторов-телохранителей и глашатая была здесь с раннего утра. Она, кое-что приобрела из одежды, побывала в лавке ювелира и купила несколько флакончиков духов у чернобородых сирийских торговцев. Затем, ближе к полудню, Юлия направилась в ту часть рынка, где продавали рабов. На большом дощатом помосте стояло несколько изможденного вида женщин и подростков. Толстый торговец пронзительным голосом выкрикивал достоинства товара, что требовало от него небывалого искусства убеждения и красноречия, ибо рабы, выставленные в тот момент на продажу, были откровенно плохи и мало на что годились.
Юлия велела остановиться чуть в отдалении от гомонящей толпы и подмостков. Затем, приоткрыв край занавески, являвшейся боковой стенкой роскошного балдахина, сооруженного над носилками, она позвала:
— Илоя!
Одна из девушек-служанок тут же появилась рядом.
— Слушаю, госпожа.
— Ступай и найди мне торговца Ксанифа. Скажи, что я прибыла и хочу знать, как там мой заказ.
Илоя поклонилась и побежала выполнять. Меньше чем через четверть часа она вернулась в сопровождении невысокого крючконосого толстячка, почти лысого, но изрядно обросшего щетиной, едва ли не до самых глаз.
— Госпожа! — воскликнул торговец, прикладываясь губами к пальцам Юлии, унизанными перстнями и кольцами. — Твой заказ здесь. Желаешь осмотреть его?
— Конечно, любезный Ксаниф. Я ведь готова заплатать немалую сумму и заинтересована в качестве товара.
— О не сомневайся, госпожа! Ты не будешь разочарована! Прошу за мной.
Ксаниф повел гостей в обход места продаж рабов. Группа свернула в тесный полутемный дворик и миновав его, приблизилась к серой кирпичной стене в которой было три двери, закрытые матерчатыми пологами. Торговец отодвинул тот, что был в центре: под ним открылся вход в узкий туннель без единого проблеска света.
— Сюда, сюда, почтенная Юлия.
Поскольку лектика не могла пройти в туннель, жена ланисты вышла и придерживая одной рукой столу, чтобы её нижний край не волочился по грязной мостовой последовала за торговцем. Своим людям, она велела ждать здесь перед входом.
Коридор вел прямо, потом повернул налево и наконец привел в большую комнату, освещенную несколькими укрепленными на стенах факелами. Здесь было кресло с высокой спинкой и более ничего, если не считать тяжелого матерчатого полога, закрывавшего вход в ещё одно помещение.
— Прошу, садись, госпожа.
Юлия удобно расположилась в предложенном кресле. Ксаниф тем временем подбежал к пологу и отодвинув его крикнул:
— Войти!
Тотчас из скрытой комнаты появились две девушки негроидной расы. Из одежды на них были лишь короткие туники, а на ногах солеи. Черные волосы, курчавые, завивающиеся множеством колечек ниспадали на плечи и спины африканок. Цвет кожи был темен, но скорее имел коричневатый оттенок, нежели черный. Обе они были красивы — наверное, лучшие представительницы своей расы. Вместе с тем, что-то в этих красавицах было первобытное и звериное, это сразу замечалось по их мягким кошачьим движениям и диковатым взглядам, бросаемым исподлобья.
Ксаниф знаком велел им раздеться и когда африканки избавились от туник, он приказал им не спеша поворачиваться, чтобы госпожа могла по достоинству оценить товар со всех сторон. И Юлия оценила. Груди девушек средних размеров, прекрасной округлой формы были высоки и упруги с дерзко торчащими почти черного цвета сосками. Тонкие талии африканок переходили в широкие сильные бедра, а те в свою очередь в длинные, стройные, изумительно красивые ноги с тонкими изящными щиколотками и маленькими аккуратными ступнями. Ягодицы чернокожих нимф были округлы и аппетитно выпуклы, лобки гладко выбриты, а отчетливо видимые половые губки полуоткрыты и чуть влажны.
Юлия отметила, что девушки весьма похожи друг на друга.
— Они родные сестры, — объяснил торговец. Нбира, ей 19 лет — старшая. Асили вчера исполнилось 18-ть.
— Они девственницы?
— Нет, госпожа, — ответил Ксаниф, несколько удивленный и обескураженный. — Черные девушки очень рано теряют невинность. Ты сказала, что рабыни тебе нужны половозрелые, но уже среди двенадцатилетних совсем нет девственниц.
— Все в порядке, — улыбнулась Юлия. — Я вовсе не собиралась покупать невинных, а просто так спросила. Даже хорошо, что они уже познали мужчин, меньше будет хлопот. Завтра состоятся игры в Цирке. Бойцы нескольких римских школ сойдутся с гладиаторами, привезенными из Африки и Испании. Будет, даже знаменитый Минотавр. Но я рассчитываю, что гладиаторы моего мужа достойно покажут себя. И в качестве награды хочу предложить им что-нибудь необычное. Эти черные дикарки, думаю, как раз бы подошли. Откуда они?
— Доставили их из Александрии. Обе родились в неволе, но их родители были свободнорожденные.
— А они не опасны? Их взгляды, глаза... как у диких кошек.
— Да, госпожа, эти рабыни скорее самки, нежели женщины, но я уверен, ты сможешь приручить их. По большому счёту, они послушны. Мой совет: сестер, лучше не разлучать. Когда они вместе, управлять ими не составит труда.
— Даже не знаю... Спрашивать ли мне об их здоровье? Полагаю, в этом вопросе ты честен со мной и не стал бы предлагать товар с изъяном.
— Конечно нет, госпожа! — воскликнул торговец. — Обманывать тебя... ! Да поразит меня гнев Юпитера Справедливого! Девушки абсолютно здоровы и родят много красивых крепких детей.
— Они говорят по-латински?
— Немного по-гречески, госпожа.
— Что ж, и то неплохо. В общем, я довольна. Тебе есть, что ещё мне показать?
— О да, госпожа!
Ксаниф, перейдя на «койне» (2) велел африканкам выйти. Они скрылись за пологом, а через минуту в комнату вошли двое высоких, атлетически сложенных мужчин. Как и девушки, они принадлежали к черной расе. Обоим было около тридцати и находились они в рассвете своей силы и зрелости. Наголо бритые головы, пронзительные взгляды из под низко нависающих лбов и сильно развитых надбровных дуг, широкие плоские носы и толстые губы рождали их сходство с огромными обезьянами, разве что тела их не покрывали волосы. Вот это самое звериное и дикое, в этих чернокожих самцах сильно взволновало Юлию, заставило ее сердце громко и быстро биться, кровь бурлить, picse наливаться соком и приоткрыться влажной щелкой.
— Раздеть их, — чуть сдавленно и хрипло произнесла Юлия. Она даже поднялась с кресла и подошла ближе.
Ксаниф дал знак, чтобы негры разделись. Через мгновение они предстали перед римлянкой полностью обнаженными. Она не смогла сдержать вздох восхищения. При общей поджарости и сухощавости, негры имели превосходно развитые мышцы, как бицепсы, так и грудные, на животах явственно проступали кубики пресса, а ниже... Юлия вытаращила глаза, созерцая члены негров. Даже в спокойном состоянии эти органы поражали размерами и Юлия боялась даже представить, каковыми они будут, когда возбудятся. Сейчас, длина их была, примерно от начала её кисти до кончика среднего пальца её руки. Нет, пожалуй даже, мужской руки! Здоровенными были и яйца негров, внушительно и тяжело отвисавшие под фаллосами. Юлия обошла мужчин, оценивая крепкие, рельефные мышцы их спин и маленькие, плотные ягодицы. Иссиня-черная кожа негров глянцево блестела в свете факелов. Благодаря длинным, мускулистым ногам, рост африканцев, тоже был ... впечатляющ. Оба, едва ли уступали, например Элатию, а может даже превосходили его.
Между ног Юлии стало так влажно от возбуждения, что она ощутила, как щекотно стекла вниз по её правой ляжке тонкая струйка смазки. Жена ланисты ухватила руками оба члена и принялась ощупывать их, восхищаясь этой мощью и живой, пульсирующей упругостью. Потискала она и яйца этих черных самцов, дивясь их упругости и приятной для ладони увесистости. А по ягодицам отвесила несколько звонких шлепков.
— Они, великолепны, — наконец сообщила Юлия. Глаза молодой римлянки сияли от восторга. — У меня, просто нет слов.
— И кроме всего, госпожа, эти рабы специально обучены доставлять наслаждение, — расплываясь в улыбке, заворковал Ксаниф. — Они умеют это делать нежно и грубо — по желанию, которое вовсе не обязательно выражать словами. Рабы умеют угадывать и редко когда ошибаются.
— Правда? Специально обучены, говоришь? И могут отгадать чего я захочу? Интересно... А по-латински они разговаривают?
— Совсем немного по-гречески, госпожа. Но поверь, любые твои желания ими будут сразу ими поняты и исполнены.
— Откуда же эти звери? — в голосе Юлии были одновременно слышны и ужас и восторг.
— Тоже из Александрии. Туда их доставили из Нубии ещё мальчиками. Их прежний хозяин позаботился об обучении рабов, а после с огромной выгодой продал уважаемому Аримахилу, а у него, выполняя твой заказ негров выкупил я.
— Имена у них есть?
— Тот что со шрамом на левом плече Магута. Другой — Зумга.
Юлия ещё раз обошла вокруг африканцев. Они следили за ней, и по глазам чернокожих было видно, что красота римлянки не оставила их равнодушными. И не только по глазам. Члены мужчин начали расти и наполнятся мощью. При виде этого, дыхание молодой женщины стало шумным и учащенным, шею лицо и грудь охватил жар. Внизу живота наливался тяжелый комок желания, который требовал скорейшего удовлетворения.
— Прежде, чем я заплачу, хотелось бы проверить их в деле, — выдохнула она.
Торговец состроил недовольную и оскорбленную мину.
— Ты не доверяешь мне, госпожа?
— Ты запросил с меня немалую сумму. Я должна быть уверена, что все до единого сестерции мною потрачены не зря.
— Не зря госпожа! Не зря! Уверяю, достоинства и умения этих рабов не оставят тебя равнодушной.
— На вот, держи, — Юлия сунула в ладонь торговца пару золотых аурей. — Это тебе сверх оговоренной платы за проверку сейчас.
— Хорошо, — растерянно пробормотал Ксаниф. Он понял, что спорить с вожделеющей женщиной бесполезно. Да и стоит ли, если она платит? — Следуй за мной, госпожа.
Он привел её в небольшую комнатку без окон. Здесь стоял широкий топчан, покрытый большим матрасом, пара грубо сколоченных табуретов и такой же стол — массивный и заваленный папирусными свитками. Два факела, закрепленные над входом давали достаточно света. В сильнейшем волнении Юлия присела на край топчана. В иной раз, её бы покоробило, находится в подобной каморке, в коей пристало жить только нищим, но сейчас римлянке было не до этого. Все её мысли занимали, только два огромных чернокожих раба и их конские фаллосы, увитые толстыми пульсирующими венами. Жена ланисты избавилась от плаща и столы. (3) На ней осталась, лишь длинная, почти до самых пят туника из тончайшего льна, плотно облегавшая стройное молодое тело, а сандалии из мягкой прекрасно выделанной кожи.
Негры вошли в комнату быстро и сразу же направились к ней. Их огромные возбужденные члены, длинною почти с предплечье молодой женщины, угрожающе покачивались. В руке одного Юлия заметила кинжал. Жена ланисты сдавленно вскрикнула. Тот, которого звали Магута грубо схватил римлянку за волосы и отогнул ей голову назад. Зумга надрезал ткань сбоку, а затем, отбросив кинжал, с треском одним рывком могучих рук разорвал тунику от верха до самого подола.
Черные руки жадно и торопливо хватали жену ланисты за груди и бедра, бесцеремонно лапали ягодицы и ляжки, скользили по её безупречно белой, мягкой, бархатистой коже. Черным рабам было плевать, что это римская квирита, свободнорожденная и даже госпожа. Для этих самцов, сейчас она была — просто добыча.
Магута просунул руку между ног Юлии, пальцы его забрались в горячую мокрую щелку ее picse. Зумга впился своим ртом в губы стонущей, беспомощно трепыхавшейся римлянки. Палец второго негра нашёл клитор молодой женщины и начал тереть его и чуть придавливать.
Юлия была совершенно ошарашена таким, можно сказать нападением. Она все представляла несколько иначе. Но этот напор, эти грубые ласки... Что сказать? Она дико возбудилась. Похоть и страсть охватили её мгновенно и с невиданной силой.
Магута толкнул римлянку в сторону топчана, заодно сорвал с нее остатки туники. Её заставили наклониться, так что лицо Юлии вжалось в матрас, а зад ее оказался приподнят. Локтями молодая женщина упиралась в край топчана. Рука африканца опять скользнула между её ляжек и начала мять и тискать picse самым бесцеремонным образом — властно по-хозяйски. Толстые пальцы тёрли клитор молодой женщины, проникали в совершенно мокрую дырочку её влагалища, растягивали и трепали срамные губки. Из груди Юлии вырывались сдавленные стоны. Зумга забрался с ногами на топчан и приблизился к римлянке с другой стороны. Его громадный член оказался возле самого лица Юлии. Он что-то быстро заговорил угрожающим тоном и принялся тыкать головкой фаллоса в губы молодой женщины. Его желание было очевидным. Жена ланисты послушно открыла рот. Чудовищный ствол начал впихиваться туда и уперся в горло. Юлия закашлялась, вытолкнула черную дубинку языком. Изо рта её обильно потекла слюна. Негр возмущенно взвыл и схватив аристократку за подбородок вздернул ей голову. Его член, вновь был возле её лица, упирался в губы, давил. Она разинула рот так широко, как могла. Фаллос вошёл грубо с напором и африканец начал ритмично двигать задом, заставляя, таким образом своего монстра скользить во рту римлянки туда-обратно.
В это же время, Магута начал входить в неё сзади. Удерживая Юлию обеими руками за бедра, он проник своим ужасным членом в её picse. Упругие валики половых губ были растянуты, и горячее, твердо-упругое, непостижимо огромное начало протискиваться в дырочку влагалища. Римлянке, не смотря на обильную смазку, стало больно и она забилась, стиснутая черными самцами с двух сторон.
— Оооо! Слишком большой... Нет! Неееет...
На мгновение ей захотелось прекратить всё это, но вместе с болью, почти тут же пришло и удовольствие.
Магута усилил напор и молодая женщина со смешенным чувством ужаса и восторга ощутила, как вторгшийся в неё орган медленно, но верно продвигается всё дальше и дальше. Вагина Юлии была расперта до предела, каким-то невероятным, непостижимым образом негр проник в её лоно, да так глубоко, что достал до самой матки. А затем, он начал двигаться. Не спеша и плавно, умело, не желая причинить травму. И вместе с тем, казалось, что её picse под этим напором вот-вот лопнет.
Юлия просто обалдела! Она была растеряна и ошеломлена. Как правило, она сама решала, как будет всё происходить в постели. Элатию позволялись некоторые вольности и проявление инициативы, но никогда, ни он, ни она не забывали, кто есть раб, а кто хозяин. Сейчас же, её перли сзади и в рот, как последнюю уличную шлюху, купленную за пару медяков!
Она задыхалась, мычала, жадно хватала воздух и истекала слюной. В те мгновения, когда член выходил из её рта, римлянка издавала хриплые и бессвязные возгласы. Но в то же время, она не могла обманывать себя. Ей это нравилось. Её возбуждало такое обращение. Вот чего она жаждала! Быть униженной, поиметой, словно бесправная рабыня!
Зумга, начал впихивать ей в рот свои яйца. Она, издавая стоны и хрипы облизывала их языком, тыкалась в них носом, вбирая в себя их терпкий, мускусный запах. Придерживая свой член за основание, негр принялся ещё и шлепать им по мокрому от слез и слюны лицу молодой римлянки. По губам, по щекам, по подбородку. Шлепки ... эти были громкие и увесистые. Никто и никогда ещё не проделывал ней такой возбуждающей и унизительной процедуры.
А Магута совокуплялся с Юлией, двигаясь все быстрее и быстрее. Он намотал её волосы на кулак и время от времени грубыми рывками оттягивал голову женщины назад, низ его живота громко шлепал по её мокрым, скользким ягодицам. Член его нырял взад-вперёд уже легче, хотя и был, так плотно стиснут влагалищем, что всякое его движение казалось вообще немыслимым.
Эта сладкая пытка продолжалась долгие минуты. А затем, негры поменялись местами. Член Магуты заскользил в разинутом рту Юлии, а Зумга начал совокупляться с римлянкой. Фаллос его, вошёл намного легче, чем у товарища и не удивительно, вход во влагалище Юлии уже был распёрт до предела. Чередуя то медленные, то быстрые толчки, то глубокое, то малое проникновение в вагину, чернокожий раб довёл римлянку до оргазма, потрясающего по своей силе и продолжительности. Она хрипло закричала и забилась всем телом, бедра её подергивались короткими судорогами, влагалище бешено пульсировало. Ну а затем, не смотря на размеры, член Зумги был вытолкнут, и из мокрого отверстия Юлии с силой ударила струя вагинальной жидкости. Ноги госпожи подогнулись, она едва не упала, но вовремя была подхвачена крепкими руками.
И брошена на топчан.
Зарычав, Магута навалился на неё сверху. Рывком раздвинул ноги молодой женщине и начал совокупляться с ней, при том, что она всё ещё кричала и стонала и билась в сладком приступе продолжающегося оргазма. Зумга пристроился над лицом римлянки, дрочил свой член и шлёпал мокрыми яйцами ей по губам.
С этой минуты оргазм у Юлии не прекращался, он лишь иногда стихал, но затем вновь набирал силу. Негры, казалось, не знали усталости. После Магуты на неё лег Зумга. Потом, снова был Магута. Так, меняясь, они сношались с молодой римлянкой в течении получаса. Она совершенно обалдела, казалось, потеряла всякое соображение, превратилась в ненасытную похотливую самку. Эти черные, взмокшие от пота самцы сводили римлянку с ума, доводили её до исступленного состояния.
Но это было ещё не всё, чем они смогли удивить и покорить белую госпожу. Всю растрепанную, неоднократно поиметую, взмокшую от пота Юлию Зумга натянул на свой член, лежа спиной на топчане. Молодая женщина сидела сверху, к лицу Зумги спиной. Ноги её были широко раздвинуты. Хватая ртом воздух, встряхивая мокрыми волосами, она насаживалась на вожделенный черный фаллос сильными резкими толчками. Глянцево блестя, весь липкий и мокрый член с чавканьем нырял в распёртое отверстие влагалища, едва ли не по самые яйца.
Магута немного подрочил, стоя перед парочкой, а затем, взобравшись на топчан наклонился. Он заставил Юлию отклониться назад, почти лечь спиной на напарника. Затем, присев, принялся втискивать член в picse римлянки. Казалось невероятным, что влагалище, уже занятое одним фаллосом способно принять в себя и второй. Юлия завизжала, когда дубина Магуты, преодолев сопротивление, начало входить внутрь.
— О боги! Вы порвёте меня! Нет!
Всё происходящее, казалось ей не реальным, галлюцинацией или сном. Два негра одновременно совокуплялись с ней! Два черных, глянцево блестящих ствола вонзались в её мокрую пульсирующую дырочку со смачным чавканьем. Магута мял её груди руками, шлепал по ним ладонями, теребил пальцами набрякшие соски.
Оргазм, последовавший вскоре довёл Юлию до полуобморочного состояния. В ушах был звон, сердце бешено колотилось в груди, глаза сверкали, а из груди рвался долгий и безудержный крик.
Первым из рабов начал кончать Магута. Издавая глухие стоны, он выдернул член из влагалища римлянки и поднявшись в полный рост, раз за разом начал выплёскивать сперму на лицо Юлии. Густое, солоноватое семя растеклось по её губам, попало в рот на язык. Одна струя окатила левую щёку, другую негр направил римлянке на переносицу и оттуда сперма растеклась вниз по лицу. Зумга же, начал опорожнять яйца во влагалище госпожи. Она чувствовала, с какой силой бьёт его горячее семя и наполняет её до отказа.
Когда в комнату вернулся Ксаниф, он застал Юлию, лежавшую без сил на топчане. Рядом с ней с полуобвисшими мокрыми членами сидели негры.
— Ну как госпожа вам эти двое?
Юлия приподнялась на одном локте и посмотрела на торговца осоловевшими глазами. Жирное, густое молозиво спермы, сплошь покрывало её губы и подбородок, тянулось вниз липкими нитями. Семенем было измазано почти всё её лицо. Блестящие следы потеков виднелись всюду: на ляжках и бедрах, на животе и больших упругих грудях. Промежность госпожи, тоже была вся в сперме. Не иначе один из негров излился в неё. Ксаниф покачал головой. Как бы, не было это опасно. Если родиться черный ребенок... А впрочем, это дело самой Юлии так рисковать и позволять рабам наполнять своё лоно их семенем.
Не без труда разлепив губы, Юлия промурлыкала:
— Они мне подойдут.
— О! Они смогли угадать твои желания?
— Полностью. О том, как мне бы хотелось, я и сама не подозревала. Ну, может быть немного, где-то в глубине души. Эти двое раскрыли меня.
— Так, стало быть, этих негров берёте, госпожа.
Она кивнула, затем, начала размазывать сперму по щекам, а ту, что была на губах собирать пальцами и отправлять в рот.
— Вот что, Ксаниф, рабы порвали мою нижнюю одежду. Так уж получилось. Найди-ка мне что-нибудь на замену.
* * *
Амфитеатр выл и ревел от восторга. Толпы зрителей — чудовищно огромное человеческое море неистовствовало, металось, бурлило. На арене происходил финальный акт разыгранной устроителями игр кровавой драмы.
Элатий высвободил меч из тела поверженного им врага и взглянул в сторону последнего из своих противников. Он был огромен, одет в звериные шкуры и вооружен дубиной, утыканной длинными гвоздями. Вместо шлема голову полностью скрывала бычья голова с огромными кривыми рогами. Никто не видел лица этого бойца, привезенного из Испании и не знал его настоящего имени. Для всех это был Минотавр — непобедимый, непревзойденный, наводящий ужас, сеющий смерть.
Арена была залита кровью и покрыта трупами. Полчаса назад здесь сошлись в жестоком бою два отряда, каждый численностью в три десятка человек. В живых осталось четверо: Элатий, Тревас, Арива и Минотавр. Трое против одного. Но не стоило обольщаться и предвкушать торжество победы. Минотавр один за этот бой положил дюжину товарищей Элатия, получил лишь несколько царапин и судя по всему почти не устал. Во всяком случае движения его были все также быстры, а удары страшны по своей разрушительной силе.
Минотавр шагнул вперед и обрушил дубину на голову одного из тяжело раненых противников, попавшихся ему на пути. Тот пытался приподняться и протянул руку, моля зрителей даровать ему жизнь. Но нити его судьбы суждено было оборваться. Шлем треснул, как яйцо, а размозженный череп разлетелся фонтаном кровавых брызг и осколками кости. Толпы римлян взвыли от восторга. А несколько совсем юных римлянок упали без чувств, не выдержав бури охвативших их эмоций.
— Соберите дротики! — крикнул Элатий двум своим товарищам. — Обходите с флангов и бросайте в него. Не дайте к себе приблизиться.
Дротиков на арене валялось предостаточно. Но не стоило забывать с кем они имеют дело. Минотавр был хорош как в нападении, так и в обороне. Живот и грудь его были обнажены, но он компенсировал отсутствие там защиты огромным щитом, которым ловко прикрывался. Спину великана закрывал короткий плащ из волчьих шкур, но не только. Под плащом, похоже, был медный, железный или бронзовый щиток. Элатий убедился в этом, когда в разгар боя сумел подобраться к врагу незаметно и нанести удар. Он думал, что отправит Минотавра в царство смерти, но острие меча, пробив шкуры встретило препятствие обо что-то глухо звякнув. Минотавр взревел и с разворота нанес удар дубиной. Лишь ловкость и быстрота спасли самнита. Он отскочил назад, весьма озадаченный своим открытием. Обе руки Минотавра от кисти до плеча покрывали пластинчатые ... нарукавники, горло защищал широкий медный ошейник. Ноги от колен и ниже закрывали бронзовые поножи. Лишь бедра гиганта, также, как грудь и живот оставались открыты, но пойди доберись до них. Минотавр знал о своих уязвимых местах и не позволял врагу нанести туда удар.
Тревас подобрал два дротика и метнул один из них в противника. Минотавр без труда отразил его умбоном (4). Брошенный же Аривой дротик пробил шкуру на левом плече и остался торчать. Неужели вонзился в плоть? Элатий замер, с волнением наблюдая за противником. Но нет, гигант резко дернул плечом и дротик выпал. Он пробил лишь волчью шкуру.
Элатий отбросил щит, переложил меч в левую руку, и нагнувшись, правой схватил с песка ближайший к нему дротик.
— Бросаем вместе! — крикнул он. — В бедра! Давай!
Три дротика с трех сторон разом полетели в сторону быкоголового. Один из них ударился о медную окантовку подставленного щита и отлетел в сторону. Второй встретился с дубиной: Минотавр выставил её вперед, прикрывая правую ногу. И только третий, брошенный Аривой достиг цели. Острие вспороло кожу и на треть вошло в плоть. По бедру гиганта заструилась кровь. Но он, даже не обратил внимания на рану. Выдернув дротик, Минотавр взревел и вдруг швырнул в Ариву свою дубину. Гладиатор не ожидал такого хода. Да к тому же, взявшись метать дротики, он отбросил щит, рассчитывая схватить его после, если дойдёт до рукопашной.
Дубина с ужасающей силой ударила Ариву поперек груди. Бронзовый нагрудник спас его, но гладиатор не смог устоять на ногах и с хриплым воплем повалился на песок. Минотавр ринулся к поверженному врагу. Ибериец же был настолько ошеломлен ударом дубины, что не успел ни вскочить, ни откатиться в сторону. Минотавр поднял свой щит и обрушил нижнюю кромку на колено Аривы. Дикий крик боли заглушил хруст раздробленной кости. Амфитеатр, до этого мгновения притихший, словно взорвался. Отчаянный вопль Элатия «Арива!» потонул в рёве многотысячной толпы, обезумевшей от вида крови, убийства и насилия.
Минотавр подобрал свою дубину и повернулся лицом к подбежавшему Тревасу. Яростный выпад мечом быкоголовый отразил без труда. Ответный удар гиганта был стремителен. Набалдашник дубины со свистом рассек воздух в двух пальцах от головы гладиатора. С проклятием, тот отскочил назад. Элатий атаковал Минотавра справа, намериваясь вонзить меч в его приоткрытый бок, но великан с удивительной для его комплекции прытью увернулся.
Арива кричал и корчился от боли, зажимая руками колено. Минотавр не давал товарищам приблизиться к нему: всякий раз его чудовищная дубина описывала смертельный полукруг и самниты вынуждены были отступать, чтобы не попасть в него. Кровь продолжала стекать по левому бедру Минотавра, но его по-прежнему эта рана ничуть не заботила. (Специально для — ) Он словно играл со своими противниками, издевался над ними, демонстрируя им своё презрение и пренебрежение. Вот, улучив момент, быкоголовый снова поднял щит и резким ударом раздробил стонущему Ариве втрое колено. Ибериец, обезумев о боли сложился пополам, рот покрытый кровавой пеной был открыт из груди рвался беззвучный крик, ибо горло несчастного сдавил удушающий спазм.
Взбешенный Тревас, забыв об осторожности, горя лишь одним желанием, спасти друга от издевательств, ринулся на Минотавра с такой яростью, что заставил гиганта отступить. Он наносил мечом один удар за другим. От щита быкоголового отлетали щепки, медная окантовка разболталась. В замершем Цирке отчетливо слышалось тяжелое, прерывистое дыхание гладиаторов.
Элатий подобрал ещё один дротик. Он не спешил. Он ждал удобного момента. Хладнокровие и расчет... Хладнокровие. Расчет.
Вот, на мгновение гигант приоткрылся. Щит в стороне, дубина в широком замахе поднята. Самнит метнул дротик. Он вонзился Минотавру в левое бедро, ушёл глубоко, на длину всего железного наконечника. Быкоголовый издал дикий, совершенно нечеловеческий вопль. Нет, вовсе не боль вывела его из себя, а сам факт того, что ему нанесли эту рану. Опозорили. Поставили под сомнение его статус непобедимого и самого лучшего бойца. Невесть откуда, скорее всего из охватившей его дикой ярости Минотавр зачерпнул новые силы. Дротик торчал в его бедре, кровь быстро и неудержимо струилась. Но этот человек... Или демон? Словно и не чувствовал ни боли, ни усталости. Он отбросил щит и ухватив дубину обеими руками набросился на Треваса, который был к нему ближе. Под градом ужасающих ударов самнит начал пятиться. Его щит вскоре был разбит в щепки. Гвозди, которыми был утыкан набалдашник дубины, разорвали защитные пластины правого наруча. От удара рука гладиатора онемела и повисла плетью. Тревас побледнел, поняв, насколько близко смерть подобралась к нему. Отступив ещё на шаг, он споткнулся о тело Аривы и упал. Гигант, тоже пошатнулся, его левая нога подогнулась. Теперь всё решали секунды. Элатий бросился вперёд, сжимая в руке лишь меч. Дубина обрушилась на голову Аривы, превратив её в кровавое месиво. Затем, страшное оружие Минотавра поднялось вновь, грозя отправить в царство Аида и Треваса.
Элатий упал на песок и продолжая двигаться по инерции сделал подкат под ноги быкоголового. Его меч одним быстрым движением рванулся вверх и вонзился противнику в пах. Самнит быстро откатился обратно, оставив оружие в теле врага. С мучительным хриплым стоном Минотавр осел. Под ним стремительно начала растекаться темная лужа крови. Тяжело, шумно дыша Элатий поднялся и вырвал дубину из ослабевших рук быкоголового. Тот умирал от страшной и мучительной раны. Меч рассек его половые органы, а затем под давлением массивного тела начал проникать дальше в полость живота, пронзив по пути кишечник и желудок.
Первым порывом Элатия было сорвать с Минотавра бычью голову и посмотреть в лицо своего врага. Но тут он подумал: «А что это даст?» Он победил достойного соперника, не превзойденного в своём мужестве и силе, в свой выдержке и отваге. Желал ли Минотавр уйти вот так, без своего необычного шлема, ставшего символом его самого? И разве этот гигант не его товарищ по несчастью? Такой же презренный гладиатор, лишенный всяких прав смертник, выставленный на арену для развлечения? Да, от его руки пал Арива — его друг, его брат. Но это был бой, в котором, ни у кого не было иного выбора, как только победить или умереть.
Нет, он не позволит римлянам лицезреть Минотавра! Не доставит этим проклятым квиритам такого удовольствия! До него доносятся крики: «Открой ему лицо!» «Сорви быка!»
Нет — этому не бывать!
— До встречи, брат, — прошептал Элатий, поднимая над головой дубину. — Ступай в вечность Минотавром.
Цирк неистовствовал, рукоплескал. Под оглушительный рёв толпы он раз за разом опускал дубину на бычью голову, пока не превратил её и все, что было скрыто под ней в одно кровавое месиво из мяса, мозгов и костей. Тело с нелепо раскинутыми руками повалилось спиной на песок.
Элатий поднял над головой дубину. Кровь с неё... кровь самого Минотавра и всех его жертв, теперь смешавшись в единстве братской смерти, капала на песок. Кровавый и страшный плач арены.
Победитель, обозревая ярусы зрительских мест издал победный клич. Его приветствовали, его восхваляли, всплеск человеческих эмоций достиг кульминации. Люди со слабым мочевым пузырем обмочились, особо впечатлительные матроны упали на руки служанок, сотрясаясь от оргазма. Мужчины, знающие толк в битвах орали и спорили до хрипоты, обсуждая каждый удар и выпад гладиаторов.
Под гром оваций Элатий, в который уже раз направился в сторону Триумфальных ворот. При этом, он поддерживал под руку Треваса. Служители Цирка начали растаскивать в разные стороны убитых и немногих раненых, половине из которых едва ли осталось жить больше нескольких часов.
* * *
Сильвия Децимна была взволнована до крайности. Её глаза сверкали, волосы выбились из-под удерживавшей их сетки. Юная ... матрона вся раскраснелась и неотрывно, провожала Элатия взглядом, пока за его спиной не сомкнулись створки Триумфальных ворот. Всё, пора успокоится. Пора взять себя в руки. Боги всемогущие, ну как же хорош Элатий! Сильвия только сейчас ощутила, как скользки и влажны ее ляжки, а как было мокро между ног не передать никакими словами!
Марий Флакк,, как и все остальные зрители был взволнован и захвачен произошедшим боем. Но вот, взяв себя в руки, он поднялся с места, и посмотрев на супругу сказал:
— Сегодня едем.
В первый момент она растерялась.
— Что... Куда?
— Ты ведь хотела встретится с ланистой Ветувием Кальпурнием? Я договорился. Через час он ждёт нас в своём доме.
* * *
Дом Ветувия Кальпурния располагался на северо-восточном склоне Эсквилина, в окружении оливковых рощ и виноградников. Дом двухэтажный в греко-римском стиле, выложен из белых мраморных плит, украшен изящными коринфскими колоннами.
У входа почтенных гостей, прибывших на роскошно убранной квадриге (5) в сопровождении возничего и раба-финикийца Пунны, встретил раб-привратник. В вестибюле их поприветствовал управляющий Левий Флор и сопроводил в атриум. Там их ждали Ветувий со своей юной супругой Юлией. Увидев легата и его жену, ланиста заулыбался, каждый жест его был преисполнен заискивания.
— Прошу в мой дом, почтенный Марий Флакк. Приветствуем и тебя, несравненная Сильвия Децимна. Для меня скромного ланисты и моей супруги большая честь принимать таких гостей.
— Нам приятно тебя посетить, Ветувий, наслышаны о твоем гостеприимстве, — ответил Марий. — Сегодняшние игры удались как никогда. Мои поздравления. Особенно был хорош Элатий. Впрочем, как всегда.
— Да, Элатий боец великий и стоил мне больших денег. Но я ни секунды не жалею о том, что приобрел его. Его победы прославили дом Кальпурниев на всю Италию. Но прошу простить меня... Я заболтался. Пройдемте в триклиний (6), там нас ждёт лучшее Фалернское вино и там, ты доблестный Флакк расскажешь мне о цели нашей встречи.
Четверо римлян в сопровождении двух крепких рабов и двух красивых молодых рабынь прошествовали в перистиль (7) и далее в одну из трёх столовых. Там была установлена сигма (8) на шесть персон, а в центре находился стол, уставленный различными угощениями. Гости удобно устроились на больших мягких подушках, обшитых золотистым атласом. В поданные им серебряные чаши-скифосы рабы разлили золотистое Фалернское.
Посвятив первую Юпитеру, римляне, вскоре выпили по второй, и после этого начался разговор. Поговорили о том о сём, пока, наконец, легат не перешел к главному.
— Теперь, касательно гладиаторов, уважаемый Ветувий. Род мой, как тебе известно славен своими доблестными и почетными делами во имя Республики. И положение моей семьи обязывает к определенному стилю жизни. Я подумал, что неплохо бы мне и моей супруге иметь эскорт из гладиаторов, которые также могли бы быть и телохранителями. Время, сам знаешь не спокойное сейчас. Что скажешь?
— Ну, идея сама по себе хорошая, — произнес ланиста с глубокомысленным видом. — И как я понял, мои гладиаторы для вас были бы подходящими?
— Более чем, — кивнул Марий Флакк. — Разумеется, я хорошо заплачу. Во время очередных игр твои люди, также будут участвовать в боях на арене. Ну а погибших, разумеется, нужно будет заменять другими.
— И сколько гладиаторов вы хотите в эскорт? — Ветувий вопросительно посмотрел сначала на легата, потом на его супругу.
Сильвия и Марий переглянулись. Потом, он сказал:
— Десяти для начала, будет вполне достаточно.
— Что ж, это вполне возможно, — улыбнулся Ветувий. — Я согласен. Но вы, наверняка сами хотите выбрать этих людей?
— Да, это было бы правильно, — кивнул легат.
— Скоро сюда приведут двадцать гладиаторов, — ланиста приподнялся и подозвав одного из рабов велел ему отправляться в лудус, отыскать там наставника Гирбу и передать ему приказ: явиться с лучшими бойцами. — Из их числа вы и сделаете свой выбор.
Посыльный, уже было направился к выходу, как Сильвия, вдруг спросила:
— А Элатий среди них будет?
Её взволнованность не укрылась от внимательного взора Юлии. Неспроста это. Ох, неспроста. Разговор, к которому она внимательно прислушивалась, стал для Юлии ещё интереснее.
— Элатий? — переспросил Ветувий, слегка удивленно и растеряно. — Вы хотите его в эскорт?
— Думаю, было бы не плохо, — ответил Марий Флакк. — Он превосходный боец, да и слава заслуженная им на арене поднимет престиж дома Флакков ещё выше.
— Но Элатий гладиатор особый, — ланиста нахмурился. — Даже не знаю насчёт него... Не знаю.
— За него, я готов заплатить отдельно, — сказал легат. — Итак, мы договорились?
— В отношении десяти других да, почтенный Флакк. Но Элатий... Право, я не уверен.
— Ты подумай все же, Ветувий, — сказал легат. — Я готов платить хорошие деньги. А пока ты решаешь насчёт Элатия, давай договоримся о цене остальных.
— Прежде, вы с супругой сделайте свой выбор, — заметил ланиста. — Гладиаторы будут здесь через час-полтора.
Повернувшись к посыльному, застывшему в ожидании дополнительных распоряжений, Ветувий сказал:
— Передай Гирбе, пусть отправит сюда и Элатия.
* * *
В ожидании прихода наставника Гирбы и двух десятков бойцов хозяин дома и его гости прогулялись по саду, посетили картинную галерею, полюбовались удивительными золотистыми рыбами в искусственном пруду, устроенном посреди сада. Разговор мужчин перешел постепенно на тему политики и двум женщинам стало скучно. Юлия увлекла Сильвию в свои покои, где они могли поболтать о женском. Юлия показала юной аристократке свои драгоценности и наряды, доставленные из Сирии. Некоторые из них были столь вызывающе откровенны, что у Сильвии перехватило дух. Она, даже позабыла о своём упавшем настроении, вызванным нежеланием Ветувия отдать Элатия в эскорт. Зачем ей тогда остальные гладиаторы, если вожделенного самнита не будет? Есть ли тогда смысл затевать всё, что было ею задумано?
— Это одежды куртизанок, — сообщила Юлия с улыбкой. — Я одеваю их только для мужа.
— В таких платьях, наверное, легко воспламенить и древнего старца, — рассмеялась Сильвия. Лицо, шея и уши её горели.
— Хочешь примерить? — вдруг спросила жена ланисты. Глаза её при этом сверкали.
— Я?! — Сильвия была ошеломлена этим предложением.
— А что тут такого? Просто примерить.
Не дожидаясь согласия аристократки, Юлия велела двум присутствующим рабыням установить посреди покоев большое медное зеркало, а затем раздеть гостью. Толковые девушки все сделали быстро. Не успела Сильвия опомнится, как стояла совершенно голая и с распущенными волосами.
— Ты очень красива, госпожа, — сказала Юлия, осматривая аристократку со всех сторон. Она провела пальцем по круглому нежному плечику девушки, коснулась её золотистых волос. — Повезло Марию Флакку с супругой.
— Ты тоже очень хороша, — заметила Сильвия, глядя на жену ланисты. — Твой Ветувий, наверняка не менее счастлив, чем мой Марий.
— Да, пожалуй, — пробормотала Юлия и тут же скинула с себя тунику.
Сильвия смотрела на нее, с удивлением отмечая, что женская красота и нагота для нее интересны, привлекательны и даже соблазнительны, чего раньше она за собой и не замечала.
— Начнем с украшений, — Юлия достала из бронзовой шкатулки, стоявшей на столе роскошное ожерелье из золота, жемчуга и разноцветных камней. Оно был массивным и необычной конструкции и легло так, что закрыло верхнюю половину грудей Сильвии. Нижняя часть ожерелья — более тонкая полоска, была пропущена под грудями и там застегнута. Маленькие изящные ушки Сильвии украсили серьги из янтаря. На запястья были надеты золотые браслеты с вкраплениями изумрудов, выложенных в форме ящерок, голову украсила диадема из электрума в форме колесницы Гелиоса. На щиколотки Сильвии, также одели браслеты — золотые драконы в окружении корон из солнечных лучей. Тонкий ... пояс из позолоченной бронзы украшали нити разноцветного бисера. Они немного закрывали бедра и верхнюю половину ягодиц и совершенно не скрывали пах.
Сильвия, волнуясь подошла к зеркалу. При виде себя, она на мгновение перестала дышать, на нее накатило сильнейшее волнение, переходящее в возбуждение. Кто бы мог подумать, что украшения так способны подчеркнуть наготу? Придать ей столь откровенную, вызывающую эротичность?
Груди юной римлянки были в кольцах-ореолах из сверкающего жемчуга, сапфиров и изумрудов. Но соски при этом, оставались открыты и выпирали вперёд, теперь демонстративно дерзко и беззастенчиво призывно.
Ягодицы, скрытые нитями, лишь наполовину, дразняще манили нижней своей частью. Также выгодно, сверкающим бисером подчеркивалась крутизна и полуобноженность бедер. Красота ножных браслетов гармонировала с красотой и стройностью ног юной аристократки. И в довершении, с самым совершенным бесстыдством и вызывающей откровенностью, среди всех этих украшений смотрелась гладко выбритая промежность Сильвии. Да будь она совсем голой, это бы так не бросалось в глаза и не подчеркивалось бы, как сейчас!
Пораженная своим видом, новой гранью своей женской красоты, Сильвия вся зарделась. Стыд и удовольствие, возбуждение смешались в ней в равной мере.
— Именно в таком наряде многие куртизанки Востока и принимают своих любовников, — сообщила Юлия. Голос её был низкий, грудной от возбуждения. Красивые женщины будоражили её не меньше, чем мужчины. Иногда, в минуты особого настроения, она позволяла захватить себя лесбийской страсти и придавалась с двумя своими верными рабынями утехам однополой любви.
Заметив влажный блеск внизу живота гостьи, Юлия не удержалась и... Ее пальцы коснулись набрякших половых губок, скользнули внутрь в горячую и влажную дырочку. Из груди Сильвии вырвался долгий стон, тело не согласуясь с затуманенным разумом стремилось подчиниться желанию. Сама же Юлия, с воодушевлением продолжала ласкать и гладить picse юной аристократки. Пальцы ее мяли упругие складочки, входили во влажную липкую глубину лона, порой случайно задевали, а порой целенаправленно терли пипку клитора, вызывая сладостные ощущения. Захваченная непреодолимой силой желания Сильвия, тоже запустила руку в промежность Юлии. Та и не подумала противиться, напротив, даже раздвинула ноги. Так, две молодые женщины ласкали друг друга, пока у обеих не наступила разрядка. Обе блаженно стонали и охали, в свете факелов липкие потеки на их ляжках влажно блестели.
— А наряды? — пробормотала Сильвия, немного придя в себя. — Ты покажешь мне?
— Да, госпожа... сейчас...
— Нет подожди! Не надо!
Сильвия собралась и стряхнула с себя наваждение. Почти полностью избавилась от него.
— Нам пора идти.
— Ещё рано, — прошептала Юлия. Она зашла со спины, обняла гостью. Руки её скользнули вниз по грудям, пару раз крутанули набрякшие соски, потом пальцы Юлии продолжили путешествие дальше по животу и ниже... снова коснулась промежности юной аристократки.
— Пламя здесь ещё не погасло. Сок желания ещё струится из тебя, госпожа. Лоно твое жаждет.
Сильвия задрожала всем телом. Разум снова начал затуманиваться. Жена ланисты была права. Что ей, молодой женщине один оргазм? Венера Всемогущая, владычествующая сейчас над ней не была ещё удовлетворена.
— Скажи мне, чего ты жаждешь?
Пальцы легкими круговыми движениями начали массировать пипочку клитора. Большие упругие груди Юлии вплотную прижались к спине. Сильвия задрожала ещё сильнее и поддавшись призыву плоти раздвинула ноги.
— Назови самое сокровенное. Расскажи...
— Элатий! — вырвалось из груди Сильвии вместе со стоном.
— Ах самнит, — рассмеялась Юлия. — Мысли всех женщин Рима заняты им. О да! Он хорош не только на арене. А семя свое он также щедро проливает, как кровь врагов.
— Ты была с ним? — выдохнула Сильвия.
— Конечно была. Неужели я устояла бы перед таким соблазном?
— А муж?
— Что муж? Хм... Ему вовсе не обязательно знать. Может и догадывается. Ну и что с того? Не будет же он всерьез ревновать меня к рабу?
— А если бы мой узнал... Не думаю, что он отнесся бы к этому спокойно.
— Можно все так устроить, что знать он не будет, — улыбнулась Юлия. Пальцы её по-прежнему легонько ласкали клитор, проникали в мокрую щелку.
— Ах... Юлия... Ты и вправду хочешь мне помочь?
— Почему бы и нет? — Юлия незаметно подала знак одной из рабынь. Девушка подошла к сундуку, стоявшему в углу, открыла его и вытащила искусственный фаллос — брусок длинною в две ладони, обтянутый мягкой упругой кожей особой выделки. Подойдя к хозяйке, она вложила инструмент в ее руку.
— Ты можешь получить Элатия, госпожа и даже не обязательно включать его в эскорт, чтобы не вызывать у мужа лишних подозрений, — Юлия облизала закругленный кончик фаллоса. — Я всё устрою.
Она коснулась инструментом половых губок гостьи. Сильвия вздрогнула от удовольствия. Юлия ввела фаллос внутрь. Инструмент раздвинул набрякшие валики срамных губок, проник во влагалище. Жена ланисты начала чуть-чуть покручивать его туда-сюда и двигать вперед-назад. Сильвия, сдерживая крик — застонала. Сладкая пытка продолжалась пару минут. Фаллос стал на четверть мокрым и блестящим от вагинального сока.
— Ну что, госпожа, ты согласна? Готова ты довериться мне? Представь, как руки Элатия скользят по твоим грудям, представь, как губы его пробуют твои губы, твою шейку, твои соски...
— Да, да, оооох...
Фаллос начал двигаться чуть быстрее.
— Но есть одно условие. Мой муж, мой любимый Ветувий хочет стать членом Торговой гильдии. А точнее говоря её Председательствующим. Для него это очень важно. Он не спит толком и не ест. Переживает... Уже скоро состоится голосование. Твой муж мог бы замолвить за него слово. Он ведь влиятельный человек. Поговоришь с мужем?
— Я не знаю... Как он отнесётся к этому?
— Член Элатия, такой большой, такой мощный пронзает твою киску, госпожа. Там мокро и горячо, он двигается в тебе все быстрее и быстрее... С мужем, госпожа... Поговори с ним.
— Да! О да!
Фаллос задвигался ещё быстрее и чуть резче. Блестящая влага покрывала его уже до половины. Из вагины Сильвии текло так обильно, что начало капать на пол, струйки щекотно сбегали по её ляжкам. Рука Юлии, удерживающая инструмент, тоже, сплошь была покрыта теплым липким нектаром.
— Обещаешь, госпожа? Услуга за услугу. Поможем друг другу, мы ведь теперь подруги.
Фаллос вонзался во влагалище с громким чавканьем. Сильвия не в силах больше сдерживаться — вскрикивала. Лишь последним, каким-то невероятным усилием воли она не позволяла себе сорваться на настоящий крик — громкий и пронзительный.
— Элатий уже близок... твоя красота, твоя нагота госпожа вскружили ему голову. Он уже не может сдерживаться. Его член пульсирует... И начинает изливать семя. Горячие, мощные струи... Так мы договорились, госпожа?
— Да!!! Дааааааа... !!!
Тело Сильвии извивалось от наслаждения. Она едва не упала и только Юлия, вовремя подхватившая её за талию другой рукой, уберегла от этого. Однако из её собственной вагины, тоже текло и ляжки были мокрые до самых коленок. Толкнув обессилившую Сильвию в руки подбежавших рабынь, Юлия схватила фаллос обеими руками и погрузила его в своё лоно. Рыча и хрипло вскрикивая, она начала дрочить себя, впав в состояние исступленного полубезумия.
(1) лектика — чаще всего крытые носилки в которых рабы переносили господ.
(2) койне — самый распространенный в Средиземноморье греческий диалект. Служил средством международного общения
(3) стола — род длиннополой женской одежды, одеваемой поверх туники.
(4) умбон — центральная часть щита, чаще всего в виде выпуклости из какого-либо металла.
(5) квадрига — экипаж, запряженный четверкой лошадей
(6) триклиний — место в римском доме где находилась столовая или даже несколько.
(7) перистиль — обширная часть римского домовладения — внутренний двор, чаще всего устроенный как парк или сад.
(8) сигма — большое полукруглое ложе в форме греческой буквы «сигма», рассчитанное на 6—8 гостей.
Erixx
2013
Поделиться в:
Назад к рассказам