Волшебная сказка прервалась так быстро, что я даже и сейчас не уверена — были ли те дни любви с Изабель или то были лишь сладкие грезы перед воплощенным кошмаром.
Как-то вечером мы ласкали друг друга в кровати, когда неожиданно за дверью послышался резкий голос называвший черную девушку по имени. Я увидела, как кровь отхлынула от ее лица, сделавшегося пепельно-серым, но не успела я спросить, что это значит, как последовал сокрушительный удар в дверь, буквально сорвавший ее с петель. В комнату ворвались два здоровенных накачанных негра, в одежде напоминающей камуфляж и в черных очках. Вслед за ними вошел еще один чернокожий — постарше и пониже, в дорогом костюме с золотыми запонками.
 — Папа! — возмущенно выкрикнула Изабель, — какого черта!?
 — Позор семьи, — чернокожий нахмурил брови, — посмотри на себя, Изабель.
 — Пошел к черту! — выругалась моя богиня.
 — Уведите ее, — негр повел бровью своим подручным. Один из них ухватил за локти брыкающуюся Изабель, которая ругалась и вырывалась, пыталась выцарапать негру глаза. Меня, метнувшуюся было к ней на помощь, второй негр небрежно отбросил на кровать.
 — Лучше сиди на месте, — почти добродушно произнес он. Потом подхватил с пола гостиничный халат и шагнул к своему приятелю, с трудом удерживавшему дикую черную кошку. Вдвоем они скрутили ее, одели и повели к двери. Черный босс задержав их перед собой, с минуту смотрел в лицо Изабель и вдруг залепил ей пощечину.
 — Моя дочь, — с выражением огромного отвращения на лице произнес он, — с белой шлюхой!
Прочь с моих глаз, дома еще будет разговор.
 — Не смей трогать ее, — еще успела прокричать Изабель, но ее отец и глазом не моргнул.
 — Как ты считаешь, что с тобой будет? — произнес негр, когда за Изабель и ее обезьяноподобными стражами захлопнулась дверь. Он придвинул кресло и удобно развалился в нем, не обращая внимания, что мнет дорогой костюм. Черные глаза недобро и в то же время похотливо ощупывали мое голое тело. Я демонстративно передернула плечами и откинулась на спинку кровати, хотя внутри меня трясло от страха.
 — Я задал тебе вопрос, белая шлюха! — он повысил голос, явно раздраженный.
 — Вы же тут босс мистер, — через силу усмехнулась я, — вам и решать.
 — Быстро соображаешь... для деревенщины, — проворчал негр, — а ты знаешь, кто я?
Я покачала головой.
 — Меня зовут Питер Бушер и я — король этого чертова города, — заносчиво произнес негр, — и будь я проклят, если я позволю, чтобы моя принцесса опозорила семью, спутавшись с белой швалью.
Он резко встал и подошел ко мне, расстегивая молнию на штанах. Не успела я опомниться, как он запустил пятерню в мои волосы и резко пригнул мою голову к своему паху. Из расстегнутой ширинки на меня уставилась слепая черная змея.

 — Эй, — вскрикнула я, в безуспешной попытке вырваться.
 — Давай, сучка бери в рот, — прорычал негр, — это тебе не стручок белых парней, это настоящий черный хуй. Небось таких больших и не видала.
 — Видала и побольше, — огрызнулась я, — и не у черных.
Это была правда — несмотря на все разговоры об огромных членах негров, этот хуй хоть и выглядел внушительно, но даже у Ника был не хуже, не говоря уже о дяде. Мистеру Бушеру мои слова явно не понравились — он грязно выругался, сжав в пучок мои волосы и насадил мой рот на свой могучий орган.
 — Много болтаешь, шлюшка! — рявкнул он, — не вздумай укусить, убью! Кто же тебя трахал раньше — отец, брат или может быть дядя? К его хую ты привыкла?!
Потрясающе догадливый ниггер!
 — Здесь не твоя сраная глушь, — продолжал он, — это, мать твою, черный город!
И почему всем ублюдкам, нравится унижать девушек именно так — насилуя в рот? Джим, теперь этот черный. Его орган двигался в моей глотке как поршень, тычась в самые гланды. Огромные черные яйца колотились о мой подбородок, негр закатывал глаза и орал от избытка чувств, сделавшись еще больше похожим на обезьяну. Наконец его член напрягся и запульсировал, выбрасывая сперму. Я глотала, давясь и захлебываясь, пока он медленно вытаскивал свой хуй, размазывая по моему лицу остатки спермы.
 — Так должна выглядеть каждая белая сучка, — удовлетворенно произнес он, — давай, вылизывай, — он ткнул мне свой хуй в лицо. Я злобно глянула на него и отвернулась. Тут же мощная пощечина ожгла мою щеку.
 — Прибью тварь, — прошипел негр, — делай, что тебе говорят!
Я принялась вылизывать его член от яиц до самой головки, так что он скоро опять затвердел и поднялся. Отец Изабель начал расстегивать и скидывать одежду — рубаху, ботинки, брюки. Вскоре он уже стоял передо мной обнаженный, словно его предок-дикарь из африканских джунглей. Могучее тело уже начало заплывать жирком, но его еще обвивали могучие мускулы — было видно, что Питер Бушер частенько посещает спортзал. Накачанные руки выглядели непропорционально длинно по сравнению с коренастым телом, придавая негру еще большее сходство с человекообразной обезьяной, также как и кривоватые короткие ноги.
 — Сейчас ты получишь то, за чем приезжают сюда все белые шлюхи, — ухмыльнулся он, ставя меня раком. Его пальцы скользнули мне между ног, раздвигая мои губки и умело массируя клитор. В киске разгорался пожар, горячая смазка стекала по ляжкам и капала на кровать. Вот указательный палец негра скользнул в влажную щель.
 — Аааааххх! — непроизвольный стон вырвался с моих губ и я качнулась назад, в такт дразнящим движениям пальцев в пизде. Питер рассмеялся и, вынув пальцы, сунул их мне в рот, давая облизать. Затем он положил руки мне на бедра.
 — Белая сука хочет!? — издевательски спросил негр.
 — Трахни меня, ниггер! — выкрикнула я, ерзая на кровати и крутя задницей, — ты черный орагутанг, выеби меня!
В этот момент мою задницу обжег страшный удар, потом второй, третий, вслед я поучила такой подзатыльник, что на мгновение «поплыла» ткнувшись головой в простыню. В этот же самый момент огромная черная дубина раздвинула мои влажные лепестки и ворвалась на всю глубину. Ухватив меня за бедра, негр с хлюпаньем насаживал меня на свой хер, то ускоряя, то замедляя темп.
 — Нравится, белая блядь?! — рычал Бушер, — нравится черный хуй?!
 — Уааааа!!!, — застонала, заметалась я чувствуя, как мощное орудие пронзает меня до самой матки, — дааа, еще, пожалуйстааа!!!
Его огромные лапы тискали мои сиськи, лишь изредка прерываясь, чтобы хлопнуть меня по заднице. Но вот он сжал меня, словно в тисках, издал совершенно обезьяний клич («еще бы в грудь замолотил» — мелькнуло у меня в голове) и начал кончать. Во мне словно забил горячий фонтан, внутри растекалось приятное тепло, но в голове билась паническая мысль: не предохранялась, кончил, залететь...
Тем временем негр уже вышел из меня, разворачивая лицом к себе.
 — Оближи — скучающим тоном произнес он, суя под нос обмякший член. Когда я начисто вылизала хуй и яйца, Бушер презрительно отшвырнул меня на кровать и стал собирать разброшенную по полу одежду.
 — Не волнуйся, — произнес он, одевшись, — сегодня ты вдоволь получишь черного мяса-. Майк, Рон, Том — он повысил голос, — идите сюда.
Дверь снова распахнулась и в нее ввалилось трое молодых негров в расстегнутых до пупа рубахах и золотыми украшениями. Здоровенные как молодые бычки, с рельефными мышцами, они похотливо рассматривали меня, истекая слюной.
 — Отжарьте эту шлюху как следует, — небрежно бросил через плечо Питер, направляясь к двери. Негры, кивнув, стали приближаться к кровати, на которой сидела я, сжавшись в комочек. Один уже расстегнул свои брюки, высвобождая ... из трусов огромный черный член — вот тут уж и впрямь как из порнухи. Как завороженная я смотрела, как палка из затвердевшей плоти качнулась аж до пупка.

 — Нравится? — оскалился ниггер, поводя членом из стороны в стороны. Он и все остальные быстро скинули с себя одежду, запрыгивая на кровать рядом со мной. Представляю как я выглядела со стороны — юная нежная блондинка в окружении обезьяноподобных черных бандитов. В моих волосах вновь оказалась чья-то рука и, поняв, что отвертеться уже не удастся я сама качнулась навстречу ближайшему черному хую.
 — Понятливая сучка! — хохотнул негр, державший меня за волосы, — ну-ка!
Перед моими глазами закачался огромный обрезанный хуй, перевитый змеящимися венами. Набухшая кровью головка величиной и цветом напоминала перезрелую сливу. В следующее мгновение она протиснулась меж моих губок и я вновь ощутила как в моем горле, чуть ли не до самого желудка снует туда-сюда могучий ствол. Уже второй раз за день меня трахали в рот. Молодой негр не торопился кончить, то и дело вынимая готовый взорваться хуй и шлепая меня им по щекам и носу. Остальные негры оживленно комментировали это, отпуская расистские шуточки. Из их замечаний я поняла, что негра имевшего меня в рот звали Майком. Вскоре он вынул хуй из моего рта и развернул мою голову в другую сторону, где уже тыкался в мой рот очередной черный член.
 — Ну, взяла аккуратнее, — загоготал негр и в тот же момент очередная упругая черная плоть протиснулась в мой рот. Остальные негры встали по обе стороны от меня и заставили меня взять в руки их огромные члены. Запах спермы смешанный со специфическим негритянским запахом возбудил меня до крайности, пробудив во мне ненасытную белую шлюху. Я дрочила чёрные члены, сосала то у одного, то у другого, покрывала их головки нежными поцелуями, сладострастно облизывала черные яйца.
 — Оу! Оу! — кричал Майк, вновь размашисто трахая меня в рот. — Оу!
Неожиданно он повалился на спину, обхватил меня за талию и с размаху насадил на свой член. Я тут же принялась скакать на нем, не переставая дрочить и сосать два остальных черных хуя. Наконец член в мое киске напрягся и запульсировал. В этот же момент оглашая воздух животными криками стали кончать и остальные негры — тот чей член был у меня во рту, туда и разрядился, второй, тряся хуем обкончал мне лицо, волосы и грудь. Я повалилась на кровать, размазывая на груди потеки спермы. Но долго отдыхать мне не дали — развалившиеся рядом на кровати чернокожие, неустанно надрачивали свои поршни и те вновь наливались упругой силой. Не успела я опомниться, как меня обхватили две пары черных рук и усадили на негра, которого остальные называли Томом. Он тут же приставил головку к моему анусу.
 — Ооойй, — заверещала я, чувствуя как огромный член вторгается в мою попку, — не наааа...
 — Терпи шлюха, — усмехнулся негр, — очко у тебя разработано будь здоров, потерпишь.
С этими словам он резко дернул меня на себя и я заорала от боли — мне показалось, что меня насадили на кол. Но долго орать мне не дали: Майк уже пристроился меж раздвинутых бедер Тома и задрал мои ноги кверху. Мгновение — его член оказался в моей пизде. А в мой раскрытый рот уже влезал член третьего негра, Рона. В итоге я оказалась этаким тройным бутербродом, кремовой начинкой в шоколадном печенье. Три члена драли меня во три дыры, меня накрывал один оргазм за другим и я не могла понять — от члена в анусе или в пизде. Я подпрыгивала сразу на двух черных хуях, сося и облизывая третий. Весь мир вокруг меня сузился до трех черных горилл, со звериной похотью наслаждавшихся белым телом и раз за разом изливавшими в меня свою сперму. Когда они наконец остановились я лежала на кровати плашмя, не в силах пошевелиться. Я была сейчас большим сосудом полным ниггерской спермы, она вытекала у меня из пизды, жопы и рта и я бы не удивилась, если бы она и вправду закапала из ушей. Но моим черным ебарям было все еще мало — они потащили меня в душ. Я уже еле переступала ногами, чувствуя себя резиновой куклой, в которую суют свои хуи пока не надоест. Но им явно еще не надоело, включив воду они принялись мыть меня, что переросло в откровенное лапанье. Распалившиеся негры уже не воспринимали меня как живого человека, а лишь как несколько дырок куда можно излить сперму. Я безвольно болталась между черными телами, чувствуя как в моей пизде и жопе сменяют друг друга хуи, как в мой рот входит то один, то другой хер. Сознание туманилось, гортанные выкрики, хохот и похабные реплики доносились откуда-то со стороны. В конце концов я безжизненной тряпкой повалилась на пол, как в тумане видя как надо мной стоят три черных мерзавца, вновь и вновь надрачивая хуи, изливающиеся на меня жирными белыми каплями.
 — А что, братья, помоем шлюшку? — как сквозь вату донесся голос Майка. Предложение было встречено одобрительным гоготом и я почувствовала, как по моему телу ударили упругие струи. Резкий запах не оставил сомнений — эти черные ублюдки просто ссали на меня. Но я уже была настолько измотана, что не могла пошевелить даже пальцем, не то, что воспротивиться этому. Облегчившись, негры быстро сполоснулись и вышли за дверь, оставив меня лежать на полу, обкончанную и обоссаную. Я устало опустила голову на мокрый кафельный пол, наслаждаясь кратковременным отдыхом.
Не знаю сколько я пролежала в полубессознательном состоянии. Очнулась я от падающих на мое лицо теплых струй.
 — Не надо, прошу! — залепетала я, пытаясь заслониться руками.
 — Успокойся дурочка, — послышался сверху снисходительный женский голос и в этот момент свет лампочки заслонила чья-то темная фигура, — я тебя просто мою.
Не веря своим глазам я приподнялась на руках. Надо мной стояла красивая черная женщина, лет сорока, в коротком платье и на высоких каблуках. И лицом и фигурой она очень напоминала Изабель — какой бы она была лет через двадцать. Пышные черные груди выпирали из глубокого декольте, едва прикрывающего соски, красная ткань платья туго обтягивала пышные бедра. Магнетические черные глаза смотрели на меня с непонятным выражением — смесь презрения, похоти и чего-то еще. Если Изабель была принцессой, то эта женщина — королевой.
 — Миссис Бушер? — неуверенно спросила я.
 — Догадливая сучка, — усмехнулась черная женщина, — да я Мари Бушер. Ну-ка встань.
Держась за стену, я медленно приподнялась, причем каждое движение отдавалось болью во всем теле. Миссис Бушер взяла мочалку и приказала мне намылить себя, потом начала смывать мыльную пену. Я была настолько усталой и вымотанной, что покорно подчинялась негромким приказам матери Изабель.
 — Ноги раздвинь. Шире! Шире, я сказала! Вот так! Теперь повернись и наклонись! Отличная попка. Подмой там все. Молодец, а теперь подними руку.
От ее уверенных, неторопливых движений веяло какой-то жутью — она мыла меня, словно домашнее животное, заготовленное на бойню. И в то же время от ее прикосновений к моей груди, бедрам и паху меня словно прошибало электрическим током — также как и когда ко мне прикасалась Изабель. Миссис Бушер презрительно усмехнулась, заметив мою реакцию, но ничего не сказала, только продолжая меня мыть, похотливо поглаживая и похлопывая. Закончив, она дала мне большое гостиничное полотенце.
 — Вытрись и иди в комнату, — произнесла она выходя из душевой.
Я быстро вытерлась и, обернувшись в полотенце, выскочила наружу. Миссис Бушер уже стояла возле столика, где стояла, включенная в розетку электророварка. Там уже что-то бурлило и кипело, а черная женщина, доставала из раскрытой сумки, стоявшей тут же какие-то пакетики и мешочки, вытряхивая их в варево.
 — Посиди на кровати пару минут, — кинула она, не оборачиваясь, — пока не будет готово. И не пытайся сбежать — за дверью стоят двое наших парней, а внизу — еще с десяток.
...  — Что вы собираетесь со мной сделать, — дрожащим голосом спросила я. Почему-то эта женщина пугала меня больше, чем все эти черные головорезы вместе взятые.
 — Скоро узнаешь, — пообещала Мари, внимательно смотревшая за закипающим варевом. Когда оно было готово иссис Бушер достала из сумки странную чашу словно целиком выточенную из черного камня. По ее ободку шли золотые латинские буквы, но что там было написано, я так и не поняла. Черная женщина перелила в нее дымящееся зелье и, проведя над ним рукой, чуть слышно что-то прошептала. Удовлетворенно хмыкнула и поднесла его ко мне.
 — Давай пей, — властно сказала она. Я осторожно взяла из ее рук чашу — странно она совсем не была горячей и робко пригубила. Только что кипевшее варево было чуть теплым. Под пристальным взглядом Мари, я выпила пахнущее травами горьковатое зелье. Мать Изабель удовлетворенно кивнула и отобрала у меня чашу.
 — Хорошо, — произнесла она, — так будешь покладистее. Не хотелось, чтобы ты выкинула какую-то глупость, когда мы будем спускаться вниз или в пути.
В пути? О чем это она? Какую глупость? Мысли текли вяло, неторопливо, сказанное не вызывало протеста или даже изумления. Меня охватила странная умиротворенность и безразличие. Эта женщина... мудрая черная женщина... она знает как нужно. Она вообще все знает... ее нужно слушаться.
Мари Бушер смотрела на меня словно большая черная кошка, которой в лапы попалась маленькая белая мышка.
 — Очень хорошо, — промурлыкала она, — ну-ка встань на колени. Нет, на четвереньки.
Я послушно сделала, как она сказала. Все казалось мне нормальным и естественным, словно я так и должна была делать. Мари вновь усмехнулась и поставила ногу мне на спину. Я прогнулась в пояснице под ее весом, стараясь удержаться на руках.
 — Жаль у нас мало времени, — усмехнулась черная женщина, — очень жаль. Ты так хорошо смотришься на четвереньках, не хватает только ошейника и поводка. Думаю если не я, то Изабель доживет до того времени, когда красивые черные женщины будут держать при себе белых девушек как сейчас комнатных собачек. Ты выглядишь как раз так, как и должна выглядеть такая игрушка. Увы, Барби тебя ждет иная судьба.
Она убрала ногу с моей спины и указала на свои туфли.
 — Я их забрызгала, пока мыла тебя, — произнесла она, — вылижи их.
Я послушно наклонилась вылизывая туфли Черной Хозяйки — только так я нынче называла ее в мыслях. Пока я полировала языком ее обувь, она неспешно говорила.
 — Ты совратила мою дочь, белая сучка, но это полбеды. Беда в том, что это ты сделала еще у могилы Королевы Вуду. Это страшное оскорбление ее духу и вообще духам мертвых. Черных мертвых, — уточнила она, — Чтобы их умиротворить должен свершиться обряд, который обратит причиненный тобой вред на пользу.
На этом она прервалась, поскольку туфли я уже вылизала до блеска. Удовлетворенно хмыкнув, Мари погнала меня в душевую, потребовав, чтобы я тщательно прополоскала себе рот. Вернувшись, я увидела, что черная женщина стягивает с ног трусики и кладет их на спинку кровати.
 — Мне стало интересно, — произнесла она с усмешкой, — что такого нашла в тебе моя дочь. Ну-ка, иди ко мне, — она поманила меня и я, словно сомнамбула двинулась вперед. Когда я подошла вплотную Мари положила мне руку на голову и заставила опуститься на колени. Негритянка небрежно задрала подол платья и похлопала себя между ног.
 — Смелее, блонди, — усмехнулась она, — поверь моя киска не хуже, чем у Изабель.

Я робко потянулась вперед, вдыхая уже знакомый запах, мой язык коснулся истекавшей влагой щели. Вокруг головы сомкнулись массивные ляжки, когда я начала лизать черное сокровище Мари Бушер. Кажется она стонала, кажется ее тело выгибалось, в такт движениям моего языка, но я все это почти не замечала — до тех пор, пока в мой рот не стали выплескиваться солоноватые соки. Только тогда Мари Бушер раздвинула бедра и оттащила меня за волосы. Ее глаза встретились с моими и губы тронула чуть заметная улыбка. Не говоря не слова, она развернулась спиной и вновь задрала подол, приоткрывая роскошный черный зад — почти вдвое больше чем у Изабель. Все стало ясно без слов и я, с трудом раздвинув руками округлые полушария, запустила язык в колечко ануса.
Когда все закончилась и Мари привела себя в порядок, она велела мне пойти умыться и накраситься. После этого она заставила меня одеть короткую юбку и блузку с вырезом, а также туфли. Трусиков было велено не надевать.
После этого мы с ней вдвоем вышли из номера, где у дверей уже дежурили два ниггера. Увидев меня, они осклабились, но под строгим взглядом Мари, их ухмылки быстро увяли. Все вместе мы вошли в кабинку лифта и черная женщина нажала кнопку первого этажа. Все это время негры украдкой поливали меня гурманскими взглядами, но открыто пялиться в присутствие Мари Бушер все же не решались. Впрочем, она и так все видела, с легким презрением посматривая и на них и на меня.
Внизу нас встретили еще три негра и все вместе мы прошли к выходу, причем весь персонал старательно делал вид, что ничего не замечает. Перед гостиницей уже стояли машины — несколько джипов, «каддилак» и «тойота». С удивлением увидела я на крыше одной из машин гроб, затянутый в черный бархат.
 — Давай садись, — Мари подтолкнула меня к «Кадиллаку», — тебя ждет долгая дорожка. Почти такая же долгая как и у него, — она кивнула в сторону гроба и мелодично рассмеялась. Но у меня не было ни страха — я по-прежнему воспринимала все как должное. Спокойно села в Кадиллак и даже не удивилась, заметив рядом Питера Бушера. Тот блеснул белыми зубами, завидев меня и потянулся к ширинке.
 — Давай крошка, будь с ним поласковее, — плюхнулась рядом на сиденье Мари, — а когда закончишь с ним, окажешь и мне внимание, — она многозначительно подняла подол платья. Я кивнула и склонила голову, принимая в губы черный член. Мягко заурчал мотор и машина тронулась с места.
Не знаю сколько мы ехали по городу — долгое время мне вообще не получилось поднять головы. Когда я все-таки ухватила промежуток между сосанием черного хуя и лизанием черной киски и посмотрела в окно, яркие огни Нового Орлеана уже остались позади. Мы ехали по узкой дороге между высокими кипарисами, время от времени стена леса сменялась обширными болотами, посреди которых одиноко стояли деревья поросшие испанским мхом. Через эти водоемы пролегали широкие дамбы, по которым и проходило шоссе. Я поняла, что мы находимся посреди знаменитых луизианских болот. Заросли становились все гуще, болота все обширнее, сгущалась ночь.
Мое созерцание окрестностей прервал сильный рывок за волосы.
 — Успеешь еще насмотреться по сторонам, — усмехнулась Мари, пригибая меня вниз и уже привычным движением заправляя мою голову себе под юбку, — еще молиться будешь, чтобы не видеть этого никогда. Давай, белоснежка, работай!
Последние слова я уже еле расслышала — мощные бедра охватили мою голову, в лицо вдавилась влажная, резко пахнущая, промежность и я привычно принялась вылизывать черную пизду. Очень скоро упругая плоть под моим языком запульсировала, выплескивая мне в рот солоноватые соки. В этот же момент джип замедлил ход, а потом и вовсе остановился. Мари раздвинула ноги, выпуская меня, жадно хватающую ртом воздух.
 — Приехали блонди, — улыбнулась мне сверху колдунья. Было в ее улыбке нечто от чего у меня мурашки пробежали по коже. Но испугаться мне не дали — мать Изабель ухватила меня за руку и вытащила наружу. Остальные машины стояли у кромки огромного болота с черной водой. Отблески фар бросали на нее блики колеблющегося света, но он уступал сиянию полной луны.
Все негры уже стояли на берегу — сам Питер Бушер, молодые ублюдки — Майк, Том и Рон, другие чернокожие, которых я раньше не видела. Было тут и с десяток женщин ... — молодых, с крепкими черными телами, одетых весьма скудно. Одна из них с любопытством глянула на меня и я сжалась, ожидая нового града насмешек, однако негритянка лишь скользнула взглядом и отвернулась. Вообще, никто тут не шутил, не смеялся, те лица, которые я смогла разглядеть в темноте, были серьезными и сосредоточенными.
У берега покачивались узкие лодки, наподобие индейских каноэ. В них смутно угадывались человеческие фигуры. Вот чиркнула зажигалка и в руках одного из лодочников стал разгораться факел, потом второй, третий.
 — Грузите покойника! — раздался гортанный голос и я не сразу поняла, что принадлежал он Бушеру. Повинуясь его словам, несколько негров подняли с одной из машин черный гроб и принялись осторожно ставить его на дно лодки. В другое суденышко заставили усесться меня. Я оказалась между Майком и Роном, рядом с ними были еще трое негров. Один из них связал мне руки и толкнул в середину, другой встал у носа с факелом. Остальные взялись за весла лежащие на дне лодки. Также расселись по лодкам и остальные негры, оставив с машинами только водителей. Одна за другой лодки стали выходить в болото.
Жутким было это ночное плавание между поросшими тростником островками и огромными деревьями, поросшими бородами испанского мха. Тучи насекомых бились в свете факелов, оглушительно орали лягушки. В воздухе сновали летучие мыши, за которыми охотились большие совы. Иногда с одного из островов с громким плеском шлепался аллигатор.
Неожиданно с одной из лодок раздались странные звуки — не сразу я поняла, что кто-то из негров затянул монотонную песню, тут же подхваченную остальными чернокожими. Меня трясло как в лихорадке — действие зелья колдуньи давно прошло, но все происходящее продолжало выглядеть нереально, фантасмагорично. Будто не в американском штате это происходило в паре часов езды от огромного мегаполиса, а где-то в африканских джунглях. Пламя факелов выхватывало из ночной тьмы то гроб на дне лодки, то огромные мышцы, вздувающиеся на руках черного гребца, то Мари, неподвижную, словно статуя из черного дерева.
Обвитые лианами кипарисы обступали нас все теснее, пока не превратились в настоящую чащу. Каноэ то и дело цепляли дном о берег, пока, наконец, плыть дальше стало просто невозможно. Негры стали выпрыгивать за борт в месиво грязи, тины и гниющих растений. Меня, подхватив под руки, вытащили, словно куль с мешком и грубо поставили на ноги. Песня стихла и все происходило в полном молчании — и это меня пугало еще сильнее, чем когда эти же черные ублюдки, смеялись и издевались надо мной. В их глазах была страшная серьезность, и я нутром, чувствовала, что то, что меня ждет впереди будет куда страшнее простого изнасилования. Трое чернокожих подхватили гроб и понесли его вглубь, рядом с ними шагала миссис Бушер, освещая им путь факелом. Не знаю когда она успела переодеться, только сейчас на ней была только короткая юбка из красной материи, украшенная узором из бус. На полные груди ниспадало ожерелье из мелких косточек и мое сердце захолонуло от ужаса, когда я поняла, что это фаланги пальцев.
В этот момент я почувствовала тычок в спину и поняла, что мне нужно идти за всеми.
Мне казалось, что мы целую вечность продирались сквозь эти проклятые заросли, хотя на деле наверное прошло не больше двадцати минут. Лианы и колючие растения, цеплялись за ноги, рвали одежду в клочья, из-под ног бесшумно выскальзывали большие змеи. Под ногами чавкала жидкая грязь, порой доходящая аж до колен.
Но вот заросли расступились, а ноги вновь ощутили твердую землю. Перед нами расположился небольшой островок, поросший редкой травой и довольно сухой. На нем правильным кругом располагались большие кучи с хворостом. Мари поднесла к одной из них факел и пламя начало жадно пожирать сухие ветви, листья и кору. Вслед за первой кучей заполыхала вторая, потом третья, четвертая — скоро вся поляна была окружена огненным кольцом. Пламя осветило то, что поначалу я не заметила — в центре островка возвышался причудливый истукан, выточенный из толстого бревна. Длинные руки-ветви тянулись в разные стороны, поверх крестообразных плеч был накинут поношенный фрак, из которого гордо вздымался выкрашенный в черный цвет сук, не менее фута длиной. Какой-то умелец придал этому отростку очень натуралистичный вид мужского члена.
Венчал этот шест ухмыляющийся череп на котором был нахлобучен черный цилиндр.
На мгновение все негры, благоговейно склонились перед идолом, негромко повторяя про себя какое-то слово... или имя. Мои провожатые также опустились, а один из них дернул меня за руку, заставив опуститься вслед за ними. После меня заставили подняться на ноги, и, выведя вперед опрокинули на землю, раскинув мои руки и ноги в разные стороны. Другие принялись вбивать в землю небольшие колышки, к которым и принялись привязывать мои конечности. Мари стояла, расставив ноги надо мной, сложив руки и склонив голову перед идолом. Сверху слышалось невнятное бормотание — черная колдунья молилась страшному богу вуду. В просвет между ее ног я видела, как другие негры выволокли в круг костров гроб и, поднатужившись, сняли с него крышку. В гробу, сложив руки крестом, лежал мертвый негр в черном костюме. Две черные девушки принялись аккуратно снимать с него одежду, им помогал здоровенный черномазый, в котором я признала своего старого знакомца, Майка. Закончив, они сложили одежду возле гроба и отступили за костры, смешавшись с толпой. Вместо них в кругу костров появилась грузная фигура — сам Питер Бушер, раскинув руки, словно обнимая кого-то проковылял к гробу. Сейчас могущественный черный воротила как никогда раньше был похож на черную гориллу. Не знаю, когда он успел сбросить костюм и брюки, облачившись в набедренную повязку из шкуры ягуара и головной убор из перьев экзотической птицы. Его черную кожу покрывали сделанные белой краской узоры.
 — Сегодня мы провожаем в последний путь нашего брата, — гортанно выкрикнул он, — черного брата, которого убил белый ублюдок-коп. Пусть и в смерти он отомстит белым свиньям! Пусть белая девка отдаст ему свое развратное тело. Пусть духи будут довольны.
В ответ послышались бессвязные вопли, постепенно сложившиеся в монотонное песнопение. Откуда-то из темноты послышался барабанный бой и тут же из-за костров вновь появились черные девушки. Теперь они были полностью голыми, если не считать узкой повязки на бедрах, с которой свисали кожаные мешочки. Извиваясь телами как змеи, они закружились вокруг гроба, то, припадая к телу мертвеца, склоняясь перед ним в поклоне, то черными пантерами отпрыгивая прочь. Темные глаза дико поблескивали в свете костров, напоминая глаза диких зверей. Черные руки сладострастно поглаживали мертвую плоть, с губ срывались томные стоны.
 — Уууээээххх!!! Уэээхх!!! Ухххоооо!!! — выдыхали полные губы.
 — Тум-тум-тум, — рокотали в ответ барабаны.
 — Джамбо маро оууууу!!! — завывали черные ведьмы, — Самеди бон папа гретееее!
Время от времени они срывали с поясков мешочки, посыпая труп какими-то порошками. Особое внимание они уделяли закрытым глазам, груди и половым органам. Я так засмотрелась на это жуткое зрелище, что почти забыла, что главная колдунья чернокожих стоит сейчас надо мной. Вспомнила я это, только почувствовав на губах вкус солоноватой жидкости. Подняла глаза — Мари Бушер уже закончила свои молитвы и сейчас отчаянно мастурбировала, играя со своими увлажнившимися лепестками. Одновременно она сгибала ноги, опускаясь все ниже. Капли теплой, остро пахнущей влаги все чаще срывались вниз и я, подчинившись охватившему все вокруг безумию, жадно ловила их губами. Наконец черная промежность закрыла все и я ощутила как она вжимается в мое лицо. Мари оседлала его, терлась по нему взад и вперед, издавая протяжные стоны, насаживаясь на мой нос и губы, мастурбируя себя мной. Мои брови и ресницы слиплись от вязкой слизи, всю меня пропитывал густой запах черной пизды. Моя собственная киска горела огнем, еще и потому, что ... я не имела ни малейшей возможности как-то удовлетворить себя.

Неожиданно Мари встала и крадущимся шагом двинулась к мертвецу. Черные девушки резко отступили и смешались с толпой. Сменившая их колдунья, виляя ягодицами и тряся грудями, подошла к трупу и гибким движением распростерлась перед ним на коленях. Рокот барабанов нарастал, ему вторил монотонный гул голосов и словно в такт ему тело колдуньи тряслось словно в лихорадке. Вот она дернулась особенно сильно и тут же подскочила, словно подброшенная пружиной. Дрожащие черные ладони легли на широкую грудь трупа и медленно поползли вниз. Губы ее лобызали мертвую кожу, с них срывались слова смысла которых я бы ни за что не могла понять — да и не хотела. Барабанный бой нарастал, ускорялись и движения Мари Бушер. В каком-то животном упоении она терлась о труп всем телом, гладила живот и бедра полными грудями, страстно целовала безвольно висевший член и мертвые яички. Вся эта сцена была омерзительной, но в то же время — и странно притягательной.
Бой барабанов достиг самой высшей точки, когда Мари вдруг легла на тело плашмя, обхватив его руками и ногами. Изо рта ее срывались нечленораздельные звуки, тело тряслось так, что казалось, вот-вот разорвется на части. Неожиданно Мари выпрямилась и отпрянула в сторону, стих и барабанный бой.
И в этот момент мертвый открыл глаза.
С округлившимися от ужаса глазами я наблюдала, как мертвый ниггер, неуверенно шарит вокруг себя длинными ручищами, потом садится в гробу и начинает медленно выбираться из него. Он оказался настоящим гигантом, не менее семи футов ростом, с широченными плечами. Двигался он так, будто его дергал за ниточки неумелый кукловод. Мари танцующим шагом отступала в сторону идола, маня ожившего мертвеца раскрытой ладошкой. И черный зомби шел за ней, как привязанный и с каждый шагом его движения становились уверенней и четче. И что меня особенно напугало — безвольно повисший отросток плоти, постепенно поднимался, наливаясь упругостью и силой.
Поравнявшись со мной Мари сделала неуловимое движение и ее черные ступни вновь оказались по обе стороны от моей головы. Ее черная промежность вновь заслонила от меня ночное небо, а мои губы ощутили влажную мякоть ее «нижних губ».
 — Лижи, белая сучка! — прошипела Мари, хватаясь за мои соски и больно выкручивая их. Вскрикнув от боли, я принялась лизать влажную щель, которой негритянка вновь принялась возить по моему лицу, размазывая по нему свои любовные соки. Потом она переместилась чуть вперед, так что мое лицо угодило прямо между черных ягодиц. Одновременно я почувствовала проворные пальцы, умело теребившие мой клитор и губки. Я бы застонала, если бы не была наглухо прикрыта черной задницей, тершейся назад и вперед. Возбуждение вновь накрыло меня могучей волной, так что я почти забыла об ужасном существе, медленно ковылявшем по поляне. Но вот, когда я уже была готова кончить, мучавшие меня пальцы вдруг убрались из промежности, а Мари кошачьим движением соскользнула в сторону. И я заорала от ужаса, увидев перед собой живого мертвеца. Пепельно-серая кожа, стеклянные глаза и оскаленные зубы все же не так напугали меня, как восставший меж его ног огромный член. Ни у кого их живых я не видела столь впечатляющего орудия. В следующий момент зомби вырвал из земли колышки, к которым были привязаны мои ноги, задрал их кверху и холодный твердый член ворвался в мою хлюпающую щель. Я заорала от боли, но на зомби это не произвело никакого впечатления. Оживший мертвец трахал меня размеренно и тупо, с упорством заведенной машины, не ускоряющей, но и не сбавляющей темпа. От него исходил тошнотворный запах мертвой плоти. Закоченевший член сновал в моем влагалище, будто тупой кол или прут, казалось, пробивая меня чуть ли не до желудка.

Краем глаза я увидела возле костров некое шевеление, равномерные движения могущие означать только одно — там началась своя оргия. Я увидела, как между костров мелькнула рослая фигура Мари Бушер. Однако скоро мне стало не до нее — мои силы были на исходе. Имевший меня зомби, как и следовало ожидать не выказывал ни малейших признаков усталости. В голове шумело, перед глазами плыли круги, я умоляла, кричала, ругалась, пока не сорвала голос. (Специально для — ) Бесполезно — кусок мертвого мяса, оживленный магией вуду, размеренно удовлетворял свою мерзкую похоть. Я обмякла, устало закрыв глаза, уже не надеясь пережить эту ночь. Последнее, что я чувствовала, перед тем, как потерять сознание — что мое тело продолжают методично использовать.
Приходила в себя я долго — вокруг была какая-то серая пелена, из-за которой доносились громкие звуки, с трудом осознаваемые мной как членораздельная речь. Между ног, казалось, была насыпана пригоршня раскаленных углей, каждое движение отзывалось невыносимой болью во всем теле. Перед глазами сновали туманные силуэты, на постепенно превращающиеся в людей. Когда я, наконец, продрала глаза от залепившей их ссохшейся пленки, я увидела, что лежу на островка, рядом с прогоревшими кострищами. Уже серело и негры вокруг деловито собирались в дорогу: собирали разбросанную по островку одежду, взваливали на закорки вновь закрытый гроб. На меня они совершенно не обращали внимания.
Надо мной нависла хмурая черная рожа Питера Бушера.
 — Если ты когда и выберешься отсюда, — буркнул он, — не вздумай приближаться к моей дочери. И вообще забудь про Новый Орлеан!
С этими словами он больно пнул меня под ребра и развернулся, вместе со всеми уходя с болота. Я повернулась на бок, провожая невидящим взглядом удаляющиеся черные фигуры, пока у меня вновь не стали слипаться глаза.
Не знаю, сколько я еще пролежала без сознания. Но видно инстинкт самосохранения все еще не покинул меня, когда я внезапно очнулась, словно получив еще один пинок в бок. Передо мной мелькнул холодный зеленый глаз, послышалось угрожающее шипение и перед моим лицом распахнулась зубастая пасть. Я была настолько измотана и измучена, что не могла ни подняться, ни даже отпрянуть. Сил хватило только на то, чтобы ощерить зубы и издать ответное шипение в ответ. Не знаю, что увидел в моем исказившемся лице аллигатор — только он внезапно шарахнулся в болото, подняв тучу брызг. Мои губы раздвинулись в слабой улыбке.
Покачиваясь, держась за ближайшее дерево, я поднялась на ноги.
Спустя мгновение я уже бездумно брела по болоту, раздвигая руками ползучие лианы, распугивая змей и лягушек. Мои ноги были выпачканы тиной и илом, к ним присосались большие черные пиявки. Но я уже не замечала этого. В голове словно птица, запертая в клетке, отчаянно колотилась о череп одна-единственная мысль.
«Месть! Месть! Месть!»

Благодарю Zoi за обложку на заглавной странице.

Поделиться в: