Утром меня разбудил стук в дверь. Это мама пришла спросить, не вернулись ли близнецы? Но они не вернулись. Мама подошла к телефону, даже подняла трубку, но с сердцем стукнула трубкой по аппарату, и никуда не стала звонить.
А вечером вернулся мой брат. С двухдневной щетиной, с ввалившимися глазами, злой на весь свет. Его подвезла к дому его машина, но за рулем был не он. Машина развернулась, и... уехала.
С порога он попросил есть, и ничего не рассказывая, ушел мыться.
«Близнецы сбежали», — как только он вышел из душа, сказала мама.
«Как сбежали?» — опешил он.
«Я их слишком сильно поругала, и они решили меня, таким образом, наказать», — виновато опустила голову мама.
 — В полицию звонили?
 — Еще трех суток не прошло.
 — Им звонили?
 — Раз сто. Они не поднимают трубку.
 — Дружкам их звонили?
 — Я звонила.
Мама уже чуть не плакала.
 — Мама не переживай — найдутся.
Он погладил ее по плечу.
 — Я позвоню сейчас куда надо. Их найдут.
 — Не надо полиции! Позор будет, если мы их с собаками будем искать, а они где-нибудь в сарае будут сидеть и посмеиваться! Может мы, сначала, сами попробуем их поискать?
 — Хорошо, мама, не волнуйся. Сейчас я поем, и решим, куда двинемся на поиски.
Для начала мы собрали вещи, которые нам могли пригодиться, я позвонила на работу, что нас не будет пару дней, брат снял деньги с карточки, чтобы, как обычно, заплатить за братьев, ну и заправить машину, конечно.
Поиски мы решили начать с друзей наших братьев. Если вы думаете, что это заняло немного времени, вы ошибаетесь, потому что, как выяснилось, весь район знал эту непутевую парочку, и очень многие называли себя их друзьями. Последних мы опросили часов в двенадцать ночи, и усталые вернулись домой. А там нас ждал сюрприз: позвонил отец кого-то из друзей наших братьев и сказал, что они вроде бы (как ему показалось!) ночевали у него в сарае для сена, а утром, когда он пришел выгнать их оттуда или хотя бы спросить, что они тут делают — они уже ушли в неизвестном направлении. Сообщивший жил на отшибе нашего района, плавно переходившего в поля, сменяющиеся на горизонте лесом, куда иногда ходили за грибами, и даже охотились на мелкую живность.
Прошли сутки, любой нормальный человек шестнадцатилетнего возраста обязан был уже проголодаться. Но, близнецы не вернулись. Меня потихоньку начала грызть паника. Я понимаю, что за киднеппинг у нас строго наказывают, поэтому это явление не столь распространенное, как например кражи и угоны машин. Но, что, если это — именно тот случай. Стоп. Так можно и до истерики дойти. Решили поговорить с информатором с глазу на глаз. Нашли его дом (идти оказалось недалеко). Дом — недостроенный сарай в три этажа, наполовину покрытый крышой, с кучей песка у ворот. На звонок вышел толстый низенький дядька — по-видимому, тот, что звонил. Он показал нам сарай, до которого немного, метров пять, не была достроена изгородь, и который стоял раскрытый настежь. Видимо из-за невысокой стоимости хранившегося в сарае сена.
«Здесь я видел ваших ребят, которые, как мне показалось, были с рюкзаками и удочками. Мои оболтусы понесли им чего-то перекусить, так как жена уехала, а у меня — срочный заказ. И попросили, чтобы им всем вместе переночевать на сеновале. А мне что, раз мои дети их знают, значит хулиганить или красть они ничего не будут. Я же не знал, что они из дому ушли, а то бы задержал их до вашего прихода», — пытался оправдаться дядька. «Мы ни в чем вас не виним», — покачал головой брат.
«Ну», — обратился он ко мне. — «Как ты думаешь, где их теперь искать?»
«Боюсь, что в лесу», — ответила я.
«Одни мы туда не пойдем», — со вздохом ответил брат, достал телефон и начал набирать номер. — «Алло, это — полиция?... « и дальше по тексту, что обычно говорят в такой ситуации.
«Черт, черт, черт», — выругался брат, когда закрыл телефон.
 — Что случилось?
 — Обещали начать поиски завтра поутру. А сейчас что делать?!
Я видела, что он на шутку рассержен, и, подойдя вплотную, обняла его за плечи, чтобы чуть-чуть успокоить.
 — Господи, как мне иногда стыдно, что я — их родственник.
 — Ничего, у всех великих преступников тоже были братья и сестры.
 — А что, если они...
И тут я увидела настоящие слезы на глазах у брата. Я не помню, чтобы он плакал хоть раз при мне, если не считать того грустного случая, когда он рыдал, запершись в нашей комнате, а я пыталась поговорить с ним через дверь.
 — Не плачь, ты же сильный... мужчина.
 — Какой я мужчина — не могу даже братьев отлупить один раз хорошенько, чтобы боялись обижать маму.
В кромешной тьме, по спящим улицам, обняв друг друга за плечи, как подвыпившие гуляки или просто парень с девушкой, мы вернулись домой. У ворот стояла мама, явно ожидая увидеть нас четверых.
 — Ну?
По мотанию головы она поняла, что все безуспешно.
 — Мам, мы завтра идем в лес с полицией, зашей, пожалуйста, мою серую куртку.
 — Сынок, у тебя же десяток курток. Почему серую?
 — Мам, я же не пойду в лес в хорошей одежде, там некому ее будет оценить.
Тем не менее, до четырех утра он перемерил почти весь свой гардероб на предмет поиска наиболее подходящего ансамбля. Я пыталась вытерпеть этот марафон, полулежа на диване в нашей комнате, но скоро уютно задремала на куче его вещей. Правда, он меня то и дело будил, выдергивая из-под меня время от времени какую-нибудь свою вещь. Угадайте, что он, наконец, выбрал? — Кожаную косуху и очень стильные джинсы с множеством заклепок, и остроносые казачки. Нет, человек явно нигде кроме центральных улиц города не бывал! Пришлось встать и найти ему самые непрезентабельные брюки, серую куртку и серую майку, которую он одел с таким выражением лица, как будто змею к себе прижал. Зато без косметики, которую я еле уговорила его не накладывать, без его любимой длинной сережки в левом ухе, он выглядел вполне приятным молодым человеком вполне традиционной ориентации. «Я как голый без косметики», — ворчал он. — «А если я встречу какого-нибудь симпатичного парня?»
«Если он — твоя судьба, тогда ему будет плевать, как ты выглядишь...», — с еле заметным вздохом я попыталась проявить толерантность.
На следующее утро, когда мы сидели на кухне и пили кофе, к дому подъехала чужая машина, с виду самый обычный автомобиль. Через минуту в кухне появился молодой улыбчивый парень в полевой форме без знаков отличия. Войдя, он застыл с улыбкой на пороге, разглядывая меня практически в упор. С ним в дом вошел запах чего-то очень приятного и свежего.
 — Здравствуйте, люди. Я пришел с миром. Я буду помогать вам в поиске ваших мальчиков.
«Вы — полицейский?» — с подозрением спросила мама.
 — О, не совсем. Я — егерь, как и мой дед, прадед и отец. А вчера нам позвонили из полиции с просьбой помочь организовать поиски в лесу. У них не хватает человек, так как они задействованы в каких-то масштабных мероприятиях, поэтому они позвали специалиста, чтобы экономно все организовать.
 — А полиция?
 — Они уже на месте. Меня попросили съездить за вами. Возьмите какие-нибудь вещи мальчиков и несколько фотографий.
В машине егеря оказалось куча интересных вещей, связанных с охотой и рыбалкой. Причем, было видно, что эти вещи живут здесь, а не остались на время.
На поляне перед лесным массивом, в конце протоптанной на лугу дороге, стояла куча полицейских машин, сновали люди. Кинологи с собаками сразу бросались в глаза.
Мужчина, лет — около сорока,...  типичной для копа внешности, сразу протянул руку ко мне, но не чтобы поздороваться, а взять фотографии. Кивнув на открытую дверцу машины, он отошел к группе полицейских. Зычным, командным голосом он разослал группы полицейских в разные стороны.
«Чего стоите?» — обратился он к нам. — «Присоединяйтесь к какой-нибудь группе. Вспомните, где мальчики любили бывать чаще всего. Может, где есть заброшенная ферма или сарай?» Мы отрицательно помотали головами.
«Ну, с богом, чтобы только скорее найти их», — и присел на капот машины, прижимая к уху рацию.
«Частоту ты знаешь», — кивнул он егерю.
«Ну, прошу за мной», — весело махнул наш Егерь, выбрав только ему известное направление.
«А карта?» — попыталась остановить его я.
«Есть», — успокоил меня он.
Вначале шли молча. Я боялась отстать от егеря и брата с их длинными ногами.
«Так как это случилось?» — стал приставать он с вопросами ко мне и брату. — «Кто кого обидел?»
«Никто», — выдохнул брат. Он пытался сначала следить за походкой, но сейчас шел так, чтобы быстрее переставлять ноги. «Просто захотели показать свой гонор».
«Вы — не кровные родственники», — заключил он, сравнивая меня, брата и фотографию. — «У вас ничего общего нет. У всех четырех. Вы — усыновленные?».
«Нет, сводные», — брату явно досаждала тема разговора.
«А сестра у тебя ничего. Красавица». Брат хмыкнул, явно несогласный с высказыванием.
«А парень у нее есть?» Этот вопрос взбесил моего брата, и тот совершил самый мачистский поступок, какого я от него не ожидала. Он схватил парня за шиворот, прижал к дереву и прошипел ему в лицо: «Хочешь знать, спроси у нее сам. И, вообще, побереги слова для своей девушки. Пришел помочь найти наших братьев — помоги, а не приставай к моей сестре». Явно огорошенный и разозленный, Егерь теперь молчал как убитый, не замечая ни моего пыхтения, ни ухания моего брата, оступившегося очередной раз на кочке. Вдруг он резко остановился, и спросил, не поворачивая головы. «Так я не получил ответ на свой вопрос. Могу ли я хотя бы немного позаботиться о твоей сестре, пока мы одни, в лесу, полном всяких опасностей... для нее?» «Не знаю, спроси ее сам», — упрямо повторил брат.
«Тихо», — попросил он. — «Мы не найдем их здесь. Здесь слишком цивилизованно. Куча тропинок. Заблудиться может только диванный лежака, ни разу не бывший в лесу. Проверим, насколько вы их «не обидели». Нам нужно глубже в лес».
И мы углубились в чащу. Вот тебе осуществленная мечта о сельве, мачете, прорубании через джунгли. Хотела приключений — получи. Сначала еще были тропинки, потом они стали уже, чтобы окончательно сгинуть через пару километров. Мои ноги уже стали дрожать и подкашиваться. Неудивительно, что вскоре моя кочка и я — мы нашли друг друга, и с вскриком я свалилась, распоров себе руку об пень и оборвав карман на куртке. С какими-то причитаниями брат кинулся ко мне, но был отодвинут могучей спиной Егеря. «Ну, вот и привал», — весело усадил меня на злополучный пенек Егерь. Ногу я, конечно, подвернула, но сидеть и ныть я не собиралась. «Сейчас перебинтуем, будет как новая», — пробовал шутить он. И, действительно, на ногу можно уже было встать и, прихрамывая, идти дальше. «Идти можешь?» — с напускной строгостью сказал он. «Постараюсь», — пропыхтела я. Но уйти далеко не получилось. Скорость у меня заметно упала, и я стала заметно отставать.
«Идем, идем, осталось недолго», — подгонял меня он, предложив, правда, руку. Его рука оказалась мне вскоре настолько нужна, что я вначале, стесняясь, держала его просто под руку, потом навалилась всем весом, потом оперлась на плечо. А, когда он перекинул мою руку себе за шею и обнял за талию, я уже не сопротивлялась. Становилось заметно темнее от нависших крон деревьев. Птицы почему-то перестали петь, подул холодный ветерок. Стали встречаться поваленные стволы деревьев, которые явно никто не старался убрать. Почему-то через один особо толстый ствол, упавший поперек узкого ручейка, нам обязательно нужно было перейти. Я попыталась снять руку с его шеи, но он вдруг без видимых усилий поднял меня на руки, и перенес через бревно.
«Я заработал поцелуй», — вдруг нахально заявил он.
«Отойди от моей сестры, пока я... « — мой брат держал его рукой за шиворот, и в его глазах я видела смешанные гнев и... зависть?!
«Пока — что?» — насмешливо передразнил его егерь. — «Руку убери, педик!» Явно не ожидая оскорбления, брат убрал руку.
«Думаешь, я не вижу, как ты жеманно прыгаешь с кочки на кочку. Я сначала принял тебя за парня, но сейчас вижу себя в обществе двух хорошеньких девчонок. Правда, настоящие — мне больше по вкусу». И он потянулся ко мне губами. Я отпрыгнула. «О, да ты у нас недотрога. Вернее недопрыга». И он снова потянулся ко мне губами, игнорируя мои попытки спастись бегством.
«Сэр», — прокашлявшись, официальным тоном заявила я. — «Вы находитесь на службе, при исполнении своего служебного долга. Если вы — порядочный человек, то мы продолжим поиски моих братьев, а так называемым ухаживанием вы займетесь позже».
«Это значит, я получил приглашение на свидание!» — восхищенно вскрикнул парень. — «Ура!», — и он снова попытался обнять меня. И тут пришло мое спасение в виде зашипевшей голосом копа рации: «Всем на место сбора, поиски прекращаются, мальчики нашлись».
Обратный путь оказался намного длиннее, по крайней мере, мы пришли последними. Получив косой взгляд копа, мы получили от него объяснение ситуации, что звонила мама, и сказала, что ей позвонил знакомый семьи, утверждающий, что мальчики у него.
Когда мы вернулись в город, сеть мобильного телефона заработала, и на моем телефоне высветились три непринятых звонка. Все три неизвестные. Я набрала первый попавшийся из них.
 — Алло. Вы мне звонили.
 — Привет, солнышко. Это Прибой.
Кульминация вторая (закономерная)
 — Прибой, ты где?
 — В городе я, я в городе. У себя дома. Сижу, пью кофе в обществе двух остряков-самоучек. Зовут Эрик и Род.
 — Они тебя уже достали?
 — Да, почти.
 — Спасибо, что их нашел.
 — Да я их не искал. Сами нашлись.
 — Спасибо, что маме позвонил.
 — А я не звонил.
 — ?!
 — Ладно, сейчас приедем.
 — Вот только брата своего не вези.
 — Ладно, я приеду сама.
Все оказалось просто: близнецы решили посмотреть на стриптиз, а так как денег заплатить за вход не было, да и возраст им не позволял, то они пытались пробраться в стрип-клуб через решетку в кухонном блоке, около мусорных баков. Очень глупый поступок, так как в кухне в то время было полно народу, просто окна звуконепроницаемые и затемненные, чтобы не мешать обитателям соседним домов. За взломом решетки на окне их и поймал Прибой. Думаете, он работал в этом клубе? Ничего подобного! Он работал в пиццерии напротив, а около клуба снимал комнату в жилом доме. Как они смогли его уговорить, чтобы он не сдавал их в полицейский участок — осталось тайной.
И вот, передо мной и Прибоем на диване сидели два парня с одинаково испуганными глазами и одинаково открытыми ртами. А я пила кофе. Как оказалось, они действительно ночевали на том сеновале, но поутру ушли гулять в город. Карманные деньги быстро закончились, они уже хотели что-нибудь украсть с прилавков уличных торговцев, но их покормила какая-то добрая бабушка, торговавшая своими пирожками. По крайней мере, они мне так рассказали.
 — Так, милые, собирайтесь. Поедем в участок.
У братьев сразу вытянулись лица.
 — Нужно написать протокол о вашем возвращении.
«Только меня туда не приплетай», — попросил Прибой.
... «Приезжай к нам в гости. Я испеку для тебя пирог», — сердечно пригласила его я.
«А печь ты умеешь?» — с подозрением спросил Прибой.
«Научусь», — мотнула я головой. — «Просмотрю видео-урок он-лайн в Интернете и научусь».
Помолчав, добавила: «Не знаю, что с ними делать. Отца нет. Брат — не авторитет. Мать замучилась ходить в колледж платить за их разбитые горшки с цветами и исписанные столы и стулья».
«А делать они что-нибудь умеют?» — прищурив глаз, спросил Прибой.
«Не знаю. Ничем полезным у меня не получается их заставить заниматься», — вздохнула я.
«А пиццу любите, парни?» — спросил Прибой.
Те, конечно, затрясли головами так, что показалось, что они сейчас у них отвалятся.
«А делать ее?» — наклонив голову набок, спросил он. В ответ получил два отрицательных кивка.
«Попробую поговорить с хозяином места, где я работаю. Не обещаю быстрый воспитательный результат, но пусть попробуют взрослой жизни», — предложил Прибой.
Я представила, как мои братики, по своему обыкновению, решая свой очередной конфликт, прыгают по столам пиццерии и обкидываются тестом, и мне стало дурно.
«Спасибо, но, если не получится — мы не обидимся», — попыталась я закончить разговор.
В участке мы, действительно как я и обещала, записали со слов братьев, где они провели эти три дня, маме выписали штраф за «невыполнение родительских обязанностей» в приличную сумму. Коп объяснил, что, так как мы подали заявление о пропаже, а пропажи никакой не было, просто шалость подростков, были потревожены куча людей, то в качестве моральной компенсации и в назидание нашей семье мы выплатим штраф.
Дома их как героев встретила рыдающая мама, поставившая в мгновение ока на стол кучу вкусностей, которые любили братья, и не перестающая причитать, пока они насыщались. Тут в дверь позвонили. «Интересно, кто это так поздно?» — подумала я. На пороге стоял Егерь. Парень моих кошмаров. В костюме и с цветами. Увидев мой усталый вид, он правильно решил, что не угадал время своего появления в моем доме. Он, видимо, хотел присоединиться к общему празднику по случаю возвращение «заблудших овец» домой, но не был готов к тому, что я не буду его рада видеть. Это он понял сразу, как только я закрыла дверь у него перед носом. Настойчивый повторяющийся звонок привел к тому, что я оторвала электрический провод, ведущий к звонку.
«Кто там?» — спросила мама.
«Балуются», — буркнула я.
В полночь наш дом проснулся от ужасного громкого пения под расстроенную гитару под окном маминой спальни. Мама высунулась из окна, но увидела лишь убегающую тень.
Утром на крыльце меня ждали розы. Дикие, но симпатичные, целая корзина. Мама приятно удивилась, но объяснений пока не потребовала. Нам с братом нужно было ехать в клуб, увидеть своими глазами и оценить обстановку. При нашем приезде никто не выказал ни радости, ни грусти. Казалось, ничего не изменилось в клубе. Двери остались те же, вывеска, правда, исчезла, уборщики натирали полы так же, как и в любой другой день. Больше, правда, мы никого не увидели. Решив брать быка за рога, мы отправились в бывший кабинет Шефа. За его столом, закинув на него свои ноги в дорогих туфлях, сидела с сигаретой в руке блондинка и читала мой отчет.
«Это вы», — без приветствия начала она. — «Я не поняла, откуда вы взяли эти цифры?» И она ткнула в какую-то строку. Я подошла и все ей объяснила.
«А это как получилось?» — ткнула она ногтем шестисантиметровой длины в какую-то цифру. Объяснять пришлось немного. Ответ, как видно, ее удовлетворил. Отчет, видимо, тоже. «Кадрами занимался он?» — она кивнула на портрет Шефа в рамке. Не дожидаясь ответа, она сказала: «Мне говорили, что у вас там какая-то семейная проблема. Мне это неинтересно. Чтобы такого не повторялось больше. Всё. Свободны. Приступайте к своим обязанностям».
Еще не веря в благополучный исход нашего положения, мы разошлись, чтобы отправиться по своим рабочим местам.
Все вернулось на круги своя. Днем, как обычно, были репетиции кордебалета, вечером, как обычно, было шоу. Изменение было одно: в углу, за vip — столиком сидела наша новая хозяйка и смотрела шоу. Причем, что-то фотографируя на телефон и записывая в блокнот, при этом, не вынимая сигарету изо рта. Ну, и еще, как приходили посмотреть на Говарда, теперь приходили посмотреть на моего брата.
В свой обычный перерыв, когда выступал мой брат, я решила выпить кофе в баре, а не на кухне у Додо.
«Так вот чем ты занимаешься», — застал врасплох меня вкрадчивый голос. На соседнем стуле восседал Егерь. В джинсах, в футболке с надписью: «Люблю тебя».
«Что ты тут делаешь?» — поинтересовалась я.
«Любуюсь своей девушкой», — ответил он.
«Я — не твоя девушка», — меня не столько раздражал его вид, сколько самоуверенность.
«Пока нет», — нагло заявил он.
 — ?!
 — Ты задолжала мне свидание.
 — Сколько вам лет, молодой человек?
 — Достаточно, чтобы ты...
 — А мне намного больше!
 — Плевать!
 — Но я не встречаюсь с мужчинами!
 — Ты — лесбиянка?
 — Нет!!
 — Тогда в чем проблема?
 — Мои проблемы тебя не касаются!
 — А это твой брат? — кивнул Егерь на сцену. — Красавчик!
 — Что ты от меня хочешь?
 — Того же, что Адам от Евы... любви.
 — А если дам — отстанешь?
 — Когда?
 — Да пошел ты!
К счастью мне надо было идти, но на минуту я невольно задержала взгляд на сцене. Под кульминационные аккорды я увидела... Цветок — птицу, внутри которой было помещено красивое мужское тело. Оно выглядело как жертва на алтаре из роз, такое зовущее, соблазнительное, беззащитное и... невозможно эротичное.
Забыв на минуту, где и что делаю, прямо над ухом я услышала шепот: «А ты к нему неровно дышишь, солнышко», — это подошел один из жиголо, голый по пояс, весь в блестках после выступления.
«Ну, ни к тебе же мне дышать», — обернувшись и узнав одного из самых красивых наших парней. — «Фил, я же не на тебя пялюсь».
«А жаль», — прошелестел он и скрылся в неизвестном направлении.
Ну, всё. Сезон охоты начался, если даже на меня начали обращать внимание. Из моих наблюдений, чем ближе лето, тем больше у ребят свербило в одном месте. Если даже Фил пристает ко мне, то... кранты, нужно прекращать краситься, носить юбки и открытые кофты.
А то даже на меня начнут прыгать всякие представители мужского пола. Когда-то давно, когда я только начала здесь работать, ребята из клуба на протяжении года пытались меня соблазнить с кем-нибудь из них переспать, но умница Додо открыл мне под большим секретом тайну, что объявлен негласный тотализатор: кто первый уложит меня в кровать, получает весь банк. Сколько денег они там насобирали — не знаю, но честно скажу — банк пока никому не достался. И вот теперь начнут сплетничать про меня и брата — неприятно. Дело в том, что в этом гадю... террариуме я — единственная работающая здесь женщина, не считая нашей новой хозяйки. Думаете, я — красавица? Нет, и никогда таковой себя не считала. Ну, не толстая, волосы как у всех, глаза как у мамы, рост — средний: ничего особенного. Думаете, мне здесь уютно? Ничего подобного. Каждый норовит показать свою самцовость или мою ущербность, как женщины.
Из-за геев, которые разбирались в новинках моды лучше некоторых модных обозревателей, мне приходилось носить только хорошие, модные и дорогие вещи, на которые уходила большая часть моей зарплаты. Иначе они меня буквально съедали своими насмешками. Прическу мне делали здесь же. А макияж перед шоу накладывал такой талантливый гей, что я казалась намного привлекательнее, чем была в реальности.
Правда один раз он мне чуть не сбрил брови, но это было, когда мой кредит доверия был меньше нуля, и я котировалась как конкурентка в борьбе за сердца местных мачо. Как только они немного разобрались в моей асексуальной ориентации, они, успокоившись, стали считать меня своим парнем в любой компании, так как я не покушалась ни на их любовников, ни на их любовниц.
Правда из-за своей везучести я не раз была на грани увольнения, но как-то все обходилось, и я оставалась работать.
Мне часто приходилось избегать компаний, где тусовался мой брат, но те немногие часы, что мы проводили вместе, были самыми счастливыми в моей жизни.
И вот теперь, мой братик был не в самой лучшей ситуации в своей жизни. Из-за поисков близнецов мы потратили все деньги, что лежали у нас в банке, а еще оставалась куча счетов, которые нужно было платить немедленно. А тут еще это нелепое обвинение, подписка о невыезде, проблема с трудоустройством близнецов и т. д. и тому подобное. Брать еще раз под стражу моего брата никто не собирался, так как у него было стопроцентное алиби: он был у Шефа в кабинете, обсуждал (или ругал) новый репертуар с ним и его братом — хореографом. Их слышали ползала, так что Фил выкрикнул свое обвинение скорее от отчаяния, чем от реального понимания ситуации.
К вопросу, как я стала конферансье, то здесь простая история. Предыдущий конферансье... напился.
Да так, что его пришлось откачивать с помощью нашатыря. Такое непрофессиональное поведение было ему несвойственно, но и на Ильюху найдется проруха. Под рукой не было никого приличного: мальчики все отказывались, как один (что на них нашло?), и на глаза попалась я. После получасовой тренировки Шеф «дал мне пинка» и выставил на сцену. А дело в том, что у конферансье был день рождение, который тайно от Шефа мы праздновали весь день, пока он где-то бегал, и пили все. К вечеру на ногах осталась я и немногие из кордебалета. Но даже выпившие, они собирались работать по полной программе. Тогда нас Шеф чуть аврально всех не уволил, но в качестве парламентеров были посланы я и Додо, и мы клятвенно пообещали отработать всю программу без сучка и задоринки. Все срочно выпили разбавленного нашатыря и мятных капель, и помятые, но не сломленные отработали всю программу. Я была «под шафе», и это так развязало мне язык, что мне даже удалось несколько раз удачно пошутить, чего в моей жизни практически не случается. А конферансье был уволен, как зачинщик безобразия. Вот так всё просто.
А тут еще этот Егерь. Ну чего он ко мне привязался? Его машина стояла поперек черного входа, так что улизнуть было невозможно. Пришлось ползти через зал, со шмотками и сумками, ловя недоуменные взгляды посетителей. Сев в машину брата, я подождала пока он выйдет, заведет ее, прогреет, и плавно, как он обычно это делает, тронется.
продолжение следует...

Поделиться в: