— Да что вам от меня нужно? — прервал мое монотонное пребывание в переполненном автобусе женский вопль.
К концу рабочего дня я несколько подустал и сейчас душа требовала покоя, а тело «продолжения рода».
Поначалу я не понял, кому адресовано послание, — но уж точно не мне! Увы мне! Именно мне. Стоявшая рядом девушка, быть может на пару лет младше меня, буквально пожирала меня глазами полными огненной ненависти.
— Я к тебе обращаюсь, кабель ты... — она готова была броситься с кулаками.
— Извините. — посторонился я. — Я не понимаю... Если что и позволил себе, то уж точно не намеренно.
 — Знаем мы таких — «не намеренных». — возмутилась она, но все же немного успокоилась и даже попробовала в этой давке отвернуться.
Было в ней нечто притягательное. Может огненно рыжий волос, который либо ужасно портит девушек, либо делает неописуемо привлекательными — третьего не дано, может этот огненный взгляд, буря эмоций, неуемный темперамент, который если спроецировать в постель, то... То я начинал возбуждаться прямо здесь, в транспорте... А может та самая усталость и сопутствующее желание «женского тела», но она мне стала вдруг интересна.
Как привлечь внимание девушки в транспорте? Тем более столь агрессивно настроенной?! Я затруднялся... Нет, конечно, привлечь было можно, но при этом весь автобус, несомненно, узнал бы мой социальный уровень с царстве зверей, всем бы вдруг стало меня жаль (предположительно, хотя и маловероятно) ввиду полного отсутствия у меня потенции и патологической тяге к мужчинам и крупному рогатому скоту, а так же проведали бы и о более скрытых моих недостатках, увечьях, фобиях и просто не укладывающихся ни в какие рамки моментах моего поведения и пристрастиях, о которых я и сам пока что ничего не знал, потому я хоть и разглядывал свою соседку, но особо не усердствовал... Зато в данной ситу был и положительный момент — автобус, давка — куда ей было деваться, приходилось какой-то мере смириться с теснотой, моей компаний и сложившейся ситуацией.
Автобус качнуло и её бросило на меня. Моё лицо сразу же закопалось в её пышную рыжую копну и я ощутил химический запах укладки.
 — Что вам опять не ймётся? — вместо извинений получил я. — Сколько можно прижиматься?! — и тут она выдала, отчего автобус рухнул. — Я все равно здесь не дам...
Не знаю, что она хотела сказать, но фраза вышла явно недвусмысленной, с тяжелым оттенком пошлости...
— Ты слышал?! — шутил кто-то впереди, похоже обращаясь к своему соседу. — Здесь она ему не даст!
— Не повезло парню. — отвечал второй. — Может нам попробовать? — и уже оба посмеиваясь спросили поочередно:
— А мне?
— И мне!
Тут уж весь автобус зашелся хохотом, комментируя и развивая тему. Но почем-то досталось мне. Она каким-то чудом извернулась и, что было силы, влепила мне пощечину:
— Животное! — резюмировала она.
От неожиданности и силы удара на какое-то время я даже ослеп и при очередном маневре автобуса всем телом навалился на неё.
Это была Сталинградская битва. Брошенные силы германских армий в моем лице прижали советских войска к реке, откуда или утонуть или сдаться, и теперь были биты со всех сторон, без разбору, жестоко и непредсказуемо, потому понесли необоснованно высокие потери и ступили, зализывая свои раны.
Глаз саднил — я ожидал к утру хорошего синяка, губа то ли кровоточила, то ли просто ныла, щеки пылали, за зубы, оставшиеся чудом на своих местах, я вообще молчу... Бока помнили пускай и легкие, но иголочные толчки во всех направлениях, а пара ударов в пах, не достигшие своей цели — к счастью — сейчас отдавались в отбитых ногах.
— Да как ты смеешь?! — а не кричала, — нет. Она просто смотрела сне в глаза, говорила тихо и этим уничтожала. — Да как ты?... Да я...
Мне и без того хватило достаточно. Спокойствие давно сменилось возбуждением. И, на удивление, мне не хотелось её бить, не хотелось кричать, выяснять отношения! Мне хотелось ответить ей по иному, как говорил один известный политик: «Симметрично и адекватно»! Я хотел её сейчас же схватить за волосы, развернуть к себе спиной и хорошенечко отодрать!. Быть может прямо в автобусе, и не обязательно в предназначенное я этих целей место. Но обязательно со спины и сковывая движение затянутыми в узел волосами.
Но чувство приличия и опаска привлечения к выяснению наших взаимоотношений представите правопорядка сдержали мой пыл.
— Извините... — пробормотал я и постарался отодвинуться от неё.
— Ты куда? — резанула воздух а. — Я тебя ещё не отпускала...
— Да право... Достаточно... — остановил я её летящую руку.
Она отдернула руку, испепеляюще поглядела в мою сторону и все же отвернулась.
«Истеричка!» — подумал я, все же оценивая её достаточно привлекательной. Причем сейчас куда более, нежели до начала «выяснения отношений».
— Выходите? — поинтересовалась она у соседа и я пял: или я сейчас принимаю решение и выхожу с нею, или обо всем стараюсь забыть, оставаясь в автобусе
Уж и не знаю что мною в Тот момент руководило, но я потянулся за ней и мы вывалились из автобуса вместе.
— Как?! — удивилась она увидев меня радом. — Снова ты...
Я не стал акцентировать внимания на то, что мы уже перешли на «ты» — тем проще:
— Страсть! Огонь! Агрессия! — засыпал я её эпитетами...
Она поначалу не поняла меня, но потом быстро сообразила о чем я. Комплименты пришлись ей по душе — это было заметно, хотя она старалась этого не демонстрировать.
— Чего тебе нужно?
— Вину загладить...
— Хорошо что хоть признал её. В автобусе все отпирался... — буркнула она. — Заглаживай.
— Время вечернее, даме одной...
— Не тяни. — прервала она. — Проводить хочешь?! Пошли.
Я не то чтобы опешил, но бразды правления у меня самым дерзким образом отняли и вот теперь я, чуть ли не влекомый под руку, «провожал» даму.
Какое-то время мы шли молча, потом я попробовал изменить ситуацию и задал невиннейший вопрос о работе.
— Зачем тебе это нужно? Тем более, что я уверена — ты все одно ничего не поймешь. Вы, самцы, только и умеете думать, что своим нижним придатком.
Признаюсь, это было отчасти оскорбительно, но я в тот миг действительно мыслил категориями того самого придатка и потому все её оскорбления был склонен расценивать, как составляющей ролевой игры.
— Естественно. — подыгрывал ей я. — А чем же ещё думать?
— Ты мне не умничай. — огрызнулась она. — Ещё скажи, что собираешься напроситься ко мне в гости, на чай, например, а потом, сочтя себя неотразимым, попробуешь забраться и в постель.
— Ну где-то так... — не успев поразмыслить ответил я то, что и так витало в голове.
Она остановилась опешив от такой наглости, развернулась ко мне лицом и минуту полторы глядела в глаза, хватая воздух ртом, но так н чего и не сказав.
— Пошли. — наконец ухватила она меня за руку. Поглядим что ты за самец. Только думаю, что посредственность — не более.
Путь сократился значительно. Мы соскочили с тротуаров и понеслись пересечениями дворов, через клумбы, мимо старушек на лавочках и детишек в песочницах, вскочили в подъезд пятиэтажной хрущевки и через минуту были уже у неё.
— Ну что, «дорогой», — слово дорогой она произнесла с нескрываемой издевкой. — Давай, удиви меня!
Поначалу я растерялся. В прихожей... Сразу... С уязвленным достоинством, но её взгляд, полный презрения, отрезвил меня.
Не стесняясь в выражениях и не брезгуя устью, дама была приведена в то самое положение, о котором я уже раздумывал в автобусе и взята не менее грубо и не только в места, предназначенные для этого.
Финишировал я относительно быстро — на все ушло не более пяти-шести минут. Финишировал как раз в задний проход. И за все время она не издала ни звука, ни коем образом ... не проявила себя. По итогу я имел сношение с холодным бесчувственным куском дерева, которое по окончании процесса, поправило юбку, сбросило обувь и направляясь в сторону ванной само себе констатировало: «Чего еще стоило ожидать от такого?!»
«Ну уж хватит! — несмотря на полученное удовлетворение разгорался огонь внутри. — Пора мне...» — Подожди меня, я скоро. — предвосхитила а, отдав приказ остановиться. — Можешь разуться и пройти на кухню.
Мало того, что она отдавала приказы, не интересуясь моим мнением, но она и ограничили свободу моего передвижения, четко указав где её ожидать. И, что удивительно, я подчинился, как не подчинялся до того никогда!!!
Её не бы достаточно продолжительное время, и я, не удержавшись от искушения, провел беглую ревизию кухни. Как о людях многое может сказать их внешний вид, так и состояние жилища характеризует их не менее.
Кухня меня встретила идеальным порядком. Я бы сказал — тотальным порядком. Тарелочки — одна в одну — стояли в сушке над раковиной, вилочки, ложки, даже чайные ситечка, которых я насчитал пять, и те подчинялись четкой системе.
Я был поражен чистотой, продуманностью и порядком, до которого мне было очень далеко и представил её в жизни — требовательную, возможно даже более требовательную к себе, нежели к другим; бескомпромиссную; не прощающую промахов и ошибок. Стало немного не по себе, но как-то я быстро справился с собою.
«В конце-то концов, мне с нею не жить...»
И вот появилась и она.
— Ой, я забыла тебя попросить поставить чайник. — вытирая голову, вполне миролюбиво сказала она. — Я пока высушу голову, а ты поставь чайник и прими тоже душ.
«Надо же!» — было предела удивлению произошедшим метаморфозам.
«Неужто ей не хватало всего лишь секса для снятия напряжения?!» — размышлял я, окунаясь в предусмотрительно набранную ею ванную. Расслабленность, релаксация, полное забвение — вот чем была для меня в тот миг ванная. И я едва не уснул в ней. В себя привел стук в дверь. «Все ли у меня в порядке?» — интересовалась дама, чьего имени я даже не знал. И получив утвердительный ответ, оставила меня в покое.
Я полежал еще немного в начавшей уже остывать в воде, испытал умиротворение и хотя выбрался «на свет божий».
Она не произнесла ни слова, но одного взгляда было достаточно, чтобы пять — она вновь была чем-то недовольна, и все мое умиротворение улетучилось в один миг, уступив внутреннему напряжению.
— Что-то произошло? — осторожно поинтересовался я.
— Ничего... — буркнула она, не глянув даже в мою сторону. — Садись...
Мы присели. Я отметил, что вся посуда на столе была расставлена с присущей ей аккуратностью и в соответствии с четкой системой. В этом, похоже, была вся она.
Поначалу мы молчали. Просто ели и даже не глядели друг на друга. Хотя нет, разок я все же обратил свой взор в её сторону и сразу же отвел — от одного вида её уравновешенного и рационального недовольства я лишился жалких остатков настроения.
Кое как запихав в себя пускай и прекрасную, но не желающую проникать вовнутрь еду, я уж было засобирался.
— Ты куда? — она была категорична.
Именно так, как разговаривают с домашним животным или проштрафившимся ребенком, а быть может и мужем.
— Ты где собрался? — повторилась она. Не «Ты уже уходишь?», или «Как жаль, а я думала мы проведем ещё время!», а именно в тоне, не терпящем возражений.
Я что-то попытался ответить, мол, мне пора, да и её задерживать не хочу. Она, мол, не в духе...
— Ах это я в духе?! — взорвалась она. — Быстренько снимай одежду — у нас ещё вечер впереди.
И подчиняясь её настоятельным требованиям, выраженных в словесно и подкрепленных физическим воздействием, я вернулся «к ней».
«Хорошо! — подумал я, принимая вызов, хотя, если быть откровенным, принимать его совсем и не хотелось. — Поглядим кто кого».
И мы успели дойти до дивана, как я силой увалил её через ручку кресла, задрал халат и помедлив какое-то время на расстегивание джинс, вошел. Она поначалу сопротивлялась, подобно борзой, лягаясь ногами наотмашь. Но стоило мне продраться сквозь сухие губы, пройти силой во влагалище, на немного успокоилась и лишь время от времени позволяла себе уничижительные высказывания в мой адрес. Но так как сама она была в том положении, что не позволяет переломить ситуацию в свою пользу, на большее она и рассчитывала.
Признаюсь, это было целенаправленное насилие с моей стороны. Планомерное и необратимое.
Её зад, выделяясь сочными розовыми полушариями над превратившейся в груду халатом, переброшенный через подлокотник кресла, являл собой то, чего я добивался, отвечая на её хамство и импульсивность.
Смазки было не много, она не возбудилась, как в первый раз, но и это меня не останавливало. Я хотел было взять её анально, уж так манили её прекрасные округлости, но пожалел и её, и себя.
Возбудившись с самых первых секунд нашего второго соития, я не мог, да и не желал, растягивать сам процесс, потому как только ощущение приближающегося финала дало о себе знать, оттягивать его я не стал. Процесс выделения произошел очень быстро. Мне показалось, что струя, вылетевшая из меня, возьмет и сбросит её с меня, подчиняясь законам реактивной тяги...
Она вскрикнула и попыталась освободиться, но было уже поздно. Семенная жидкость заполняла её. Сокращений, должно быть, было десятка полтора, и отпуская её, я ощущал неимоверное наслаждение и жуткую злость... Это было неописуемо и в то же время губительно для психики.
Наконец-то она встала, влепила мне пощечину, смягчаясь попросила более так не поступать, и удалилась в ванную.
Вот оно время, когда я мог легко сбежать, но я не стал этого делать, развалившись на диване и ожидая... Даже сам не знаю чего ожидая.
— Можешь быстренько вымыться. — она вновь была само очарование. Причем настолько, что я её ещё таковой не видел.
И спустя каких-то пять минут мы уже лежали в постели, обнаженные, я гладил её груди, спускался к животу, следовал ниже, туда, где отсутствие курчавых волосиков, давало возможность насладиться её половыми губами.
Прошло часа полтора. Оканчивался фильм, мы лежали и обменивались любезностями интимного характера. Я поинтересовался относительно минета и здесь применима частенько слышимая мною избитая фраза: «ничего не предвещало беды», — она взорвалась. Вот так, практически на ровном месте...
— Минет?! — ехидно поинтересовалась она. — Отчего же не сделать?! Только ты не побаиваешься давать в рот свое достояние тем, кто это самое достояние может повредить? Зубами, например!!! А вдруг мне это противно?! Брать в рот то, что для этого предусмотрено... Да ты знаешь, что минет — это оскорбление женщине...
Я пытался пояснить, что готов к взаимной «услуге», на что получил не менее язвительное замечание относительно одолжения с моей стороны и Того, что ей это тоже вряд ли доставит удовольствие.
Я был не рад тому, что вообще ввязался в этот разговор. На любую мою попытку примирения она отвечала все большим сарказмом, емкими издевательствами и полным нежеланием слушать чужие доводы.
— Ты бы лучше исполнял своим отростком то, для чего он предназначен. — смеялась в лицо она. — А то уж очень посредственен секс с тобой. Я разочарована...
Начиная с того, что «не стоит горячиться, давай разберемся», перейдя к — «я тебя понял! Хватит!», и, проскочив этап «Да иди ты! И гори все огнем!», я просто осатанел от подобного обращения.
Я вмазал ей пощечину в ответ, получил ответную. Свалил и придавил собой, но она извернулась и вцепилась зубами мне в руку. Тут уж ни о каком праве женщины на слабости и прощении только потому, то это слабая беззащитная женщина, и речи идти не могло.
Но, по не до конца понятной причине, в этот миг она была мне крайне притягательна. Я воевал с нею, дерущейся на пределе своих сил и не брезгуя самыми грязными способами, и чем больше накалялись страсти, тем больше я её ... хотел. Но хотел так же, жестко, бескомпромиссно...
И вот, произведя «двойной Тайсон», крепко прижав её лицом к подушке, я зашел сзади и получил «одно очко» пользуясь терминологией как самих борцов, так и любителей женских прелестей.
Она не сдавалась, извиваясь и что-то крича в подушку, потому войти в неё было крайне непросто. Пару раз мне казалось, что вот уже я добился результата, на сухость, неустойчивость и все остальное не позволяли закрепиться на позиции.
На миг она затихла и тем самым предоставила одну из немногих, если не единственную, возможность войти. Я чуть не сорвал уздечку, крайнюю плоть, проталкиваясь в неё. Не особо разбираясь, я сразу же попал в задний проход. Она взвыла и попробовала освободиться, но я был уже там и усиливал свое присутствие, с силой входя поглубже.
На протяжении всего акта, длящегося минут пятнадцать — на сей раз я решил посмаковать, но без перебора — она не успокаивалась. И даже когда сперма была в ней и я готовился её отпустить, и тогда сопротивление сломлено не было.
Наконец я выпустил её, получил пару увесистых ударов, пришедшихся, правда, в область спины, выслушал речь и был оставлен на какое-то время в одиночестве, поразмыслить пока дама приводила себя в порядок в ванной.
Наша ночь изобиловала ласками, сексом — в тот день он у меня был целых шесть раз — без преувеличения — взаимными упреками, переходящими пой в откровенные драки, задушевными разговорами и взаимными оскорблениями. Поначалу я думал, что причиной такого её поведения был стресс, усталость, проблемы на работе, надеялся, что вот сейчас она разрядится и все пойдет своим чередом, потом я уж задумался о её психическом здоровье и не будучи специалистом в этой области, не смог четко дать ответ, принять решение... А уж под конец я и вообще начал подозревать, что для неё это игра, что таким образом она забавляется, самоутверждается, да черт её знает что еще делает, но то что всем этим она треплет мне нервы, то проявляя знаки нежности и обходительности, а потом резко, когда я размякаю, открываюсь, принимаю её теплоту и душевность за чистую мету, она все рушит, вероломно и жестоко...
Уж и не знаю, возможно имеет место и четвертое, пятое, шестое... сотое объяснение её поведению, но что я могу точно сказать, так это то, что я готов был это терпеть, расходовать нервы, тратить силы только ради того, что в такие моменты я ощущал неимоверное сексуальное влечение и порой насилуя её — иного названия придумать вряд ли удастся — я был на пике удовольствия...
 — Ну ладно, — вышли мы из подъезда поутру. — Тебе туда, — и она указала мне в сторону автобусной остановки, до которой, к слову, было еще порядочно топать, — А я туда, — в иную сторону.
— Хорошо. — пожал я её руку, она была само очарование. — Я вот забыл спросить твое имя... — казалось бы, простой вопрос.
— Да пошел ты... — получил я в ответ и мне осталось только кипеть внутри от накопившегося гнева и созерцать удаляющуюся её спину и жалеть, что мы не у неё дома, и я не имею возможности ответить ей сексуальным насилием на её эмоциональное.
Спустя часа полтора я сидел в офисе, приканчивал третью чашку пакетированного кофе, борясь с усталостью, сном и общим раздражением. Работать мне не хотелось, видеть, собственно, тоже...
— О! Привет! — Максим был моим коллегой и по совместительству лучшим товарищем в этих стенах. — Хреново выглядишь. Заболел?! Или с кем-то вечерком переболел?! — с хитрецой подмигнул мне он.
— Слышишь, ты, — вдруг сорвался я на нем, отдавая в том себе отчет, выплескивая все, что накопилось. — Да иди ты на...
И когда озадаченный Максим удалился, я вдруг понял, что подхватил от безымянной дамочки ту же самую заразу, которой она потчевала меня всю ночь, утро и вечер...
Буду крайне признателен за оставленные отзывы. Конечно, хотелось бы прочесть положительный комментарий — хотя бы по причине «потешить свое самолюбие», — но безоглядное восхваление только тормозит развитие, если ни сводит его на нет, потому критика принимается и приветствуется.
А уж если произведение понравилось настолько, что вы готовы его отметить отдельно, или же просто решили поддержать парой медяков начинающего, с Вашего позволения, автора, то буду очень признателен. Вот мои реквизиты на ВебМани:
Z218709840185 — долларовый кошелек
U307681409805 — гривневый кошелек
R129915913016 — рублевый кошелек
G184859899451 — золотой кошелек
E236773941770 — евро кошелек

Любое внимание очень ценно.
С глубоким уважением. :)
dorin.dorian@yandex.ru

Поделиться в: