Женщина, лежавшая рядом, не просто раздражала, она вызывала острую ненависть, ярость, желание задушить подушкой, чтобы уж разом покончить и с храпом, и с запахом изо рта. «Господи, тридцать лет! Тридцать лет я живу с этой жабой! Уму непостижимо!» Эта мысль преследовала Олега Петровича последние полгода, а за прошедшие две недели превратилась в навязчивый кошмар. Особенно гадко было на душе после исполнения супружеского долга, будь он не ладен! И не то чтобы долг этот требовал от Олега Петровича какого-то особого самоотречения и насилия над собой. Нет! Он вполне исправно возбуждался два раза в неделю, лаская бесформенное огромное тело жены, изученное до мелочей во всех его закоулочках, со всеми его запахами, звуками и даже послевкусием. Но вот потом, когда всё бывало кончено, и они отваливались друг от друга как две сытые свиньи от корыта, вот тогда-то и настигала его лютая меланхолия и презрение к себе. «Мне пятьдесят три года. Неужели это всё, что осталось мне в жизни?! Неужели ничего больше не будет?!!» — ледяная волна липкого ужаса накрывала Олега Петровича по самую едва наметившуюся лысину. Он вставал с постели, напоследок мстительно ткнув жену в рыхлый бок и оборвав набирающую обороты могучую песнь храпящего бурлака.
Стоя на балконе в синих сатиновых трусах, этом классическом символе семейного рабства, Олег Петрович продолжал ковырять свои раны, выпуская аккуратные колечки сигаретного дыма в фиолетовое июльское небо. Нет, он не был примерным семьянином, хранящим верность одной женщине всю свою сознательную жизнь после бракосочетания. Олег Петрович никогда не упускал возможности прижать смазливенькую сотрудницу в пустом коридоре и даже с разной степенью успеха лазил в трусы к своим коллегам на корпоративных вечеринках, но всё это было не то. Не то! Душа и тело хотели чего-то нового, неизведанного, захватывающего дух и побивающего все рекорды мужской состоятельности.
В голове Олега Петровича неожиданно родился план. Он был прост и ясен, состоял всего из трёх позиций, первая из которых гласила: «Надо уволить Любу из бухгалтерии». Олег Петрович загасил сигарету о балконные перила, бросил окурок вниз и, удовлетворённо плюнув с десятого этажа, отправился спать.
***
Любовь Ивановна Хрякова, в девичестве Пустодырова, вполне оправдывала обе свои фамилии. В девушках Люба поставила себе цель сделать карьеру комсомольской богини, что при её внешности было задачей не из лёгких. Высокая, мосластая, с длинными руками и большим размером ноги, она брала мужиков распахнутостью своих объятий и отсутствием претензий «после того, как».
Первый секретарь райкома, товарищ Пименов, член ЦК ВКПб с тысяча девятьсот махрового года, слезая с Любы как-то после обильного комсомольского застолья по случаю годовщины Ленинского комсомола, растроганно проговорил: «Ну, дева, уважила старика! Давненько мой мальчонка такого не вытворял. Проси, что хочешь!» И Люба не растерялась. Должность инструктора по культурно массовым мероприятиям стала первой ступенькой в её карьерной лестнице. А дальше — проще. Как-то сама собой плелась биография, и до заветной цели оставалось совсем недалеко. Как вдруг... Черт бы побрал этого краснодарского крикуна с его ускорением и перестройкой! Всё, «что было нажито непосильным трудом»: заветная должность (вот-вот, почти, не сегодня-завтра!), связи, положение в обществе и заискивание масс, всё превратилось в прах под развалинами могучей империи.
Однако, не всё. Ведь как чувствовала, что общественное нужно непременно подкрепить личным. Стоя уже одной ногой на вершине своих карьерных устремлений, Люба, впрочем, нет, уже Любовь Ивановна, вдруг решила сходить замуж за своего зама. Олежек был младше на год, смотрел своей начальнице в рот и стал до обидного лёгкой добычей Любови Ивановны Пустодыровой, поднаторевшей к тому времени в половых стратегических битвах союзного значения.
Первый раз это случилось в её кабинете, куда молодой зам забрёл по неосторожности после рабочего дня с докладом о проделанной работе и (какая непростительная оплошность!) без стука. Начальница стояла в неглиже перед зеркалом и, наклоняя голову поочерёдно, то вправо, то влево, удовлетворённо разглядывала своё отражение. При этом она неторопливо оглаживала свой солидный бюст руками, приподнимая то правую, то левую грудь и размещая их поудобнее в новом итальянском бюстгалтере, предложенном ей по спекулятивной цене добычливой секретаршей. Заметив в зеркале обалдевшее от неожиданной картины лицо Олежки Хрякова, Любовь Ивановна, не теряя достоинства, развернулась и двинула на растерявшегося противника всю боевую мощь ракетных установок четвёртого размера, упакованных в соблазнительные черные кружева.
(Далее следует сцена, посильная лишь перу маэстро Бонжуркина. Что-нибудь этакое на массивном письменном столе из морёного дуба, с опрокидыванием зелёной настольной лампы и малахитового чернильного прибора).
В положенный срок, запугав итак уже готового на всё Олежека якобы постигшей её беременностью, Любовь Ивановна наконец сменила надоевшую ей девичью фамилию на более благозвучную — Хрякова. Кстати, о беременности. Будучи Пустодыровой по определению, Любовь Ивановна к деторождению была не способна. Видимо богатырский рост и сороковой размер ноги косвенно свидетельствовали о каких-то гормональных неполадках в её организме.
Несмотря на отсутствие детей, а может быть как раз благодаря этому обстоятельству, брак оказался удачным. В момент развала Союза Советских Социалистических Республик Олег Петрович Хряков и его супруга, как большинство комсомольских работников высшего уровня, оказались в нужное время на нужном месте и отхватили себе в кормление хороший бизнес по поставкам канцелярских товаров одного из ведущих американских производителей в Москву и регионы. Став генеральным директором ЗАО «Три «Д» Олег Петрович на удивление грамотно повёл дела и раскрутил компанию до приличного годового оборота. Во благо пошли и связи в таможенном комитете и в налоговой полиции. (Не зря, не зря Олег Петрович в своё время рвал печёнку и прочие органы на комсомольских оргиях! Как чувствовал, что собратья по коллективному разврату возглавят жизненно важные для молодого предпринимателя структуры и инстанции).
Надо ли говорить, что жена Люба, перековав мечи на орала, возглавила бухгалтерию, чтобы придать махинациям мужа видимость законности и делового партнёрства. Тут как нельзя кстати пришлось экономическое образование, абсолютно бесполезное в годы культурно-массового становления её личности.
Итак, к моменту описываемых событий, чета Хряковых представляла собой гармонично развитую ячейку общества, благополучную, если не сказать процветающую, в финансовом отношении и имеющую всё, о чём рядовой обыватель не мог даже мечтать. И всё было бы хорошо и чудесно, если бы не странные приступы тоски о несбывшемся и эмпирические поиски смысла жизни, мучившие Олега Петровича вот уже, как мы успели заметить, полгода и обострившиеся две недели назад. Что же такого могло произойти за эти проклятые две недели, что сделало дальнейшее существование преуспевающего бизнесмена средних лет в прежнем формате (как теперь пишут во всех модных журналах) его жизни решительно невозможным?
* * *
Леночку Лядову совершенно не интересовали сверстники. У неё тоже была Цель. Да, именно такая, с большой буквы «Цэ». Что проку в этих сексуально озабоченных юнцах? Им бы только трахаться по шесть раз на дню, а чтоб цветок какой девушке лишний раз подарить или, там, колечко, так этого не дождёшься, хоть всю — — — -у себе до мозолей сотри. А Леночке хотелось всего и сразу. Нет, вы не подумайте, она не была алчной, боже упаси! Но ведь, надо же себя уважать. Зачем растрачивать молодое спелое тело на каких-то юных оборванцев, из которых ещё не известно, будет ли прок, если кругом столько богатых стареющих буратин, так и норовящих сунуть свой длинный нос в Леночкино декольте или ещё куда поглубже. Конечно, акулы масштаба Абрамовича или Вексельберга ... были девушке Лядовой не по зубам. Да и ну их к черту, евреев этих, с их семейными традициями! Уведёшь такого вот золотого телёнка преклонных лет из семейного стойла, и что, я вас спрашиваю?! Он же всё своё состояние отдаст бывшей жене и детям, а ей, молодой и красивой, достанется потрёпанный мужик, сильно «бэ у», с которым надо начинать всё сначала. Нет уж, фигушки! Есть, есть ещё состоятельные старички: и при капиталах, и без детей и моральных устоев, и в постели ещё о-го-го (если грамотно подсыпать «Виаргу» в чай с лимоном перед сном). Надо только искать. «Бороться и искать, найти и не сдаваться!» — вспомнила Леночка яркую фразу из какой-то совсем забытой детской книжки.
Полагаться на слепой случай или дуру Фортуну барышня Лядова не привыкла и взяла поиск пути в светлое будущее в собственные руки. Вот уже полтора года она изучала объявления о найме на работу в крупные компании. Профиль вакансий для достижения Цели не имел никакого значения. Если по наведённым справкам генеральный директор компании или (вот удача!) её владелец соответствовал основным параметрам, которые Леночка заложила в образ своего потенциального избранника (возраст от 50 до 60 лет, годовой доход не менее полутора миллионов долларов в год, движимое и недвижимое имущество заграницей и в пределах отечества; вес, рост, цвет глаз, наличие семьи и вредных привычек — величины, которыми можно пренебреч), то Леночка смело являлась на собеседование.
О собеседовании скажем особо. Это было Леночкино «ноу хау», которое не стыдно было бы и запатентовать под названием «метод Лядовой». Но это после, когда Цель будет достигнута, и появится время заняться самообразованием и развитием себя как личности. Суть метода состояла в том, что на собеседование следовало являться без трусов. По зимнему времени было несколько стремновато, но зато эффект превосходил все ожидания. Когда, старательно отвечая на вопросы («Какой у Вас стаж работы? По какой причине Вы решили сменить рабочее место?, Какие перспективы роста Вы хотели бы иметь в нашей компании?») и преданно глядя будущему начальнику в глаза, Леночка, одетая в короткую клетчатую юбочку, скромный студенческий свитерок и черные шерстяные колготки, вдруг не спеша закидывала ногу на ногу, и тут оказывалось, что черные колготки никакие не колготки, а вовсе даже чулки, а кроме чулок ничего под юбочкой-то и нету!... Это надо было видеть! Правда, пару раз она не рассчитала, и вроде бы крепких на вид дядек чуть не хватил удар. Пришлось звать секретарш и срочно ретироваться. Ещё несколько раз собеседование вели противные тётки-кадровички, через которых так и не удалось прорваться к телу начальников-буратин. Ну, да ничего! Количество непременно должно перейти в качество, учила её когда-то мать, преподаватель марксистско-ленинской философии в Академии имени Фрунзе.
И вот, наконец, клюнуло! Придя на собеседование по случаю соискания места менеджера по логистике в компанию ЗАО «Три"Д» и увидя за модерновым письменным столом вишнёвого дерева плотного крепыша чуть за пятьдесят, Леночка поняла: «Вот оно, свершилось! Вот оно, качество, за все долгие полтора года изнурительного количества!». Леночка Лядова улыбнулась будущему ничего ещё не подозревающему счастливцу самой обворожительной своей улыбкой гимназистки, плохо выучившей урок, но рассчитывающей на снисхождение господина профессора, и, пропищав «Здравствуйте!» скромно примостилась на краешке стула.
***
В тот памятный день две недели назад, когда судьба явилась Олегу Петровичу Хрякову в образе молодой субтильной блондинки, девушки-мышки, пришедшей на собеседование, томление в груди нашего героя было особенно труднопереносимым. Придя на работу в половине девятого, Олег Петрович вызвал секретаршу и потребовал кофе без сахара и сливок, а также список добрых дел, которые надлежало ему совершить до конца рабочего дня.
Мария Гавриловна Победоносцева, секретарь компании ООО «Три"Д» для нашего дальнейшего повествования особого значения не имеет, однако мы задержимся на описании её внешности, дабы читателю было легче понять, как же Олег Петрович дошел до такой жизни. Марья Гавриловна была молодящейся миниатюрной женщиной, давно отметившей своё шестидесяти пятилетие, но ещё весьма проворно шастающей по офису на высоких каблучках. Седые кудельки её были выкрашены в сиреневый цвет, а губки, сложенные в аккуратненькую куриную гузку, всегда были тронуты помадой странного синюшного цвета. Общее впечатление от Марьи Гавриловны как от дорогой антикварной вещи усиливали неизменные жабо и юбки с воланами, а также никому не известный французский парфюм, чем-то неуловимо напоминающий запах нафталина. Когда оптовые покупатели, поставщики и партнёры по бизнесу компании ООО «Три"Д» впервые видели секретаршу Хрякова, они невольно проникались к нему дополнительным уважением и безграничным доверием: если уж секретарша у Олега Петровича «с 1913 года», то верно и бизнес давний, стабильный, с традициями, уходящий корнями в какое-нибудь «Товарищество на вере «ПодколесинЪ и сынЪ». Наивные люди! Всё было значительно проще и намного грустнее. Дело в том, что кадры, которые, как известно «решают всё», своему супругу в основном подбирала бдительная Любовь Ивановна, поэтому коллектив компании случайному посетителю мог бы показаться геронтологическим клубом, если бы не две-три молоденькие сотрудницы, ценой невероятного напряжения ума и изворотливости принятые на работу Олегом Петровичем в обход кордонов, выставленных мадам Хряковой.
Скользнув тоскливым взглядом по плоской старушечьей груди, Олег Петрович принял из птичьих лапок Марьи Гавриловны папку с бумагами и большую глиняную кружку черного и горького, как его жизнь, кофе. В папке, среди прочих бумаг, лежало резюме Е. Б. Лядовой с приколотой в правом верхнем углу фотографией девушки, почему-то в купальнике. «Это, в каком же смысле?» — озадаченно подумал Хряков, имея в виду одновременно и многообещающее сочетание букв имени, отчества и фамилии соискательницы, и её фотографию. Стараясь не выдать охватившего его волнения секретарше, состоящей в осведомителях (как он доподлинно знал из надёжных источников) у Любови Ивановны, Олег Петрович равнодушно спросил:
— Это кто? Зачем?
— А это, изволите ли видеть, резюме молодой особы, ходатайствующей о месте менеджера по логистике. Там и рекомендательные письма имеются. Всё согласно полученных от Вас инструкций. — Победоносцева изъяснялась в полном соответствии с выбранным ею образом выпускницы Смольного института.
Хряков поморщился, однако продолжил:
— Я посмотрю и сообщу Вам, надо ли приглашать её на собеседование. Всё. Спасибо. Вы можете идти.
Едва дверь захлопнулась за тощим старушечьим задом, как Олег Петрович накинулся коршуном на скудную папочку резюме. Елена Борисовна Лядова, 1985 года рождения, место рождения посёлок городского типа Конь-Колодезь Липецкой области, образование незаконченное среднее — третий курс «Колледжа парикмахерского искусства»... «Это, в каком же смысле?» — опять подумал разом вспотевший Хряков, на сей раз имея в виду несоответствие должности, на которую претендовала Е. Б. Лядова, её, мягко говоря, незаконченному образованию. Слово «колледж» не могло ввести его в заблуждение, ибо он хорошо знал, что так теперь именовались бывшие ПТУ. Но даже если принять «колледж» за нечто более значительное, то словосочетание «парикмахерского искусства» не оставляло никакого места для дальнейших предположений. Окончательно заинтригованный, Олег Петрович Хряков снял трубку внутреннего телефона:
— Мария Гавриловна, Лядову пригласите сегодня на 16:00.
***
До 16: 00 время тянулось мучительно медленно. Олег Петрович не находил себе места, съездил даже на никому не нужные переговоры, пообедал и вот, наконец, дождался.
— Войдите! — откликнулся Хряков высоким фальцетом на стук в дверь, после того, как Победоносцева доложила ему по телефону о приходе кандидатки на должность менеджера по логистике.
На пороге стояла ОНА. «Как мимолётное ... виденье и гений чистой красоты» — промелькнуло в голове у Олега Петровича, ранее в себе любви к поэзии не замечавшего. Виденье скромно притулилось на краешке стула, натягивая короткую юбочку на острые коленки и всем своим видом излучая покорность судьбе, в данном случае всесильному генеральному директору и владельцу ООО «Три"Д» Олегу Петровичу Хрякову. Глядя на него снизу вверх и поминутно откашливаясь, Леночка сообщила, что работать в такой замечательной компании, как «Три"Д» под руководством такого симпатичного начальника, как товарищ («Ой, господи! Что я говорю? Гос-по-дин!») Хряков, было мечтой её детства и юности. А детство у неё было тяжелым, и юность безрадостной (справедливости ради отметим, что это была чистая правда). Прочтя объявление в газете «Работа и зарплата», она поняла, это её шанс! Ведь что может быть прекраснее логистики?! («Вот дура, надо было хотя бы в словаре посмотреть, что это такое!») Далее шел совсем уже бессвязный лепет, со всхлипыванием и утиранием уголков глаз платочком. Но Олег Петрович уже не слушал. Ему хотелось только одного: защитить, утешить, согреть, распустить крылья и спрятать от всех дождей и ветров эту маленькую заблудшую овечку. Ну, что же, вполне мужское желание, заметим мы с занудством психоаналитика.
Олег Петрович, тяжело сопя, поднялся из-за стола. Лядова вскочила со стула, да так неловко, что опрокинула его и кинулась поднимать. Стремительно развернувшись к будущему боссу спиной и, чуть расставив тонкие ножки на высоченных каблуках, Елена Борисовна нагнулась над злосчастным стулом и грамотно явила взору Олега Петровича абсолютно голую розовую попку с аккуратной пухленькой пушистой щёлочкой чуть пониже круглых, как дыньки — колхозницы ягодиц.
Утром, тщательно продумывая каждую деталь туалета, Леночка остановилась на неизменной короткой юбочке — плиссе в шотландскую клетку и вполне приличной белой блузке с короткими рукавами. Лифчик надела тоже, и блузку застегнула на все пуговички, чтобы не отвлекать внимание будущего работодателя раньше времени. Думала было надеть стринги, но решила не рисковать. Удар нужно было нанести мгновенно, на поражение. А вот от чулок пришлось отказаться: жара в июле стояла в Москве такая, что впору было снять с себя кожу, не то, что чулки. А жаль! Та же самая картинка, но в обрамлении чулок на кружевных резинках, убивала сразу на повал.
Разгибаться фройляйн Лядова не торопилась, намеренно долго возясь со стулом и давая набиравшему апоплексическую бордовость Олегу Петровичу вдоволь налюбоваться разными ракурсами своих сочных чресел. Как на грех, на грохот опрокинутого стула к кабинету начальника зацокала встревоженная Марья Гавриловна. Однако, просунув фиолетовую причёску в проём двери, Победоносцева ничего подозрительного не обнаружила: смущенная девушка одергивала юбку и придвигала к столу Олега Петровича только что поднятый стул. Правда, Хряков стоял столбом, открыв рот, и был подозрительного свекольного цвета. Но разобраться в этой загадочной мизансцене Марья Гавриловне не успела, так как девушка выпорхнула в приёмную, прощебетав на ходу «Извините» и «До свидания». Олег Петрович, титаническим усилием воли придав голосу суровую начальственность, крикнул ей вслед: «Елена Борисовна! Мой секретарь Вам непременно позвонит и сообщит о принятом мной решении».
Стоя на автобусной остановке, девушка Лядова ликовала и исполняла в душе победные марши. В том, что боровичок непременно примет её на работу сомнений у неё не было. Слишком хорошо был ей знаком этот изголодавшийся взгляд язвенника, вынужденного питаться овсянкой и наблюдать, как соседи по столу впиваются зубами в сочные бифштексы. Вот оно, торжество ещё одного закона философии! Что-то там такое про соотношение «формы» и «содержания» рассказывала ей когда-то мать. Эх, господа философы! Форма — это всё, а содержание ваше — полная херня! Именно такой закон философии давно вывела для себя далеко не глупая Леночка. Даже на место старшего партнёра в юридическую компанию, занимающуюся сращиванием финансовых корпораций, Елена Борисовна Лядова претендовала бы, не моргнув глазом, если бы знала, что эта должность приведёт её к заветной Цели. Ведь стоит ей предъявить свою «форму», и «содержанием» уже никто не поинтересуется. Тётки — кадровички не в счёт, да и не для них весь этот задорный маскарад. Кстати, о Цели: с дурацким постулатом «движение — всё, конечная цель — ничто» Леночка не могла согласиться никогда и ни при каких обстоятельствах. Если не приближаться к Цели, на хрена тогда нужны все эти «движения»?
* * *
Вечером, вымыв перед сном ноги и почистив зубы, Олег Петрович задержался в ванной дольше положенного. Большое, во всю стену барской ванной комнаты, зеркало отразило плотного стареющего «Карлсона, который живёт на крыше» с довольно объемным (месяц этак шестой — седьмой) волосатым животом, кривоватыми, прочно стоящими на земле ногами и руками, лишенными бицепсов и трицепсов по причине стойкой неприязни Олежека к спорту. Правда, то, что висело у Олега Петровича ниже живота, могло вызвать зависть у самого титулованного жеребца — производителя кубанского колхоза-миллионера «Светлый путь». Спасибо зеркалу, Хряков смог разглядеть своё мужское достоинство во всей его оглушающей мощи и красоте. Словно почувствовав внимание хозяина, спящий зверь встрепенулся, качнулся и слегка изменил угол наклона. В тот же миг в голову Олега Петровича молнией ударило воспоминание, яркая, как прямой солнечный свет в лобовом стекле автомобиля, картинка: мадемуазель Лядова, упражняющаяся со стулом. (Далее Ваш выход, маэстро!. Я, сколько не пыжилась, пытаясь дать красочную сцену накрывшей Олега Петровича эрекции со всеми «вытекающими» из неё последствиями, короме жуткой пошлятины ничего у меня не вышло. А надобно бы красиво, элегантно, без матерной брани, вот так-с! Дерзайте, коллега! Я буду Вам чрезвычайно признательна за Вашу творческую поддержку.)
Словно почуяв неладное, Любовь Ивановна застыла под дверью ванной, приложив вспотевшее ухо к замочной скважине. Но ничего, кроме вполне законного плеска воды, шума унитаза и привычных хрюканий и откашливаний супруга не услышала. Едва успев отпрыгнуть на безопасное расстояние и принять непринуждённую позу заботливой домохозяйки, рассматривающей пятно на обоях, мадам Хрякова поймала спиной мощный толчок воздуха от чуть не слетевшей с петель двери. На пороге совмещённого ватерклозета, ранее удовлетворявшего санитарно-гигиенические нужды густонаселённой коммунальной квартиры, стоял её муж. Хотя, нет! Тот человек, который вывалился из ванной в одной набедренной повязке из красного полотенца с эмблемой футбольного клуба «Спартак», отличался от Олежека Хрякова, как гималайский медведь от плюшевого мишки. Лицо Хрякова было перекошено зловещей улыбкой, угол рта подёргивался, обнажая время от времени желтый клык.
— Что с тобой, Оленька? — переполошилась Любовь Ивановна, — Ты обжегся горячей водой под душем?!
— Не сметь!!! Не сметь называть меня этим дурацким женским именем! И не надо делать из меня идиота!!! — взревел пан Гималайский и добавил уже более миролюбиво, — Будто ты не знаешь, что горячую воду отключили неделю назад.
Фрау Хрякова отступила на заранее подготовленные позиции, то есть улеглась в давно разобранную супружескую постель, повернувшись спиной к половине мужа, и обиженно засопела.
Олег Петрович, как мог, тянул время, дожидаясь, чтобы жена поглубже увязла в объятиях Морфея, однако по телевизору в эту пору ничего стоящего не показывали, а выпить больше трёх стаканов чаю было ему не под силу. Часов в двенадцать пришлось идти в спальню. Стараясь не скрипнуть предательской половицей, Хряков добрался до семейного ложа осторожной походкой беременной балерины, двумя пальцами отогнул край одеяла и юркнул в постель. Приняв горизонтальное положение, Олег Петрович приготовился расслабиться и погрузиться в сладостный сон, состоящий из одной сплошной уже известной нам картинки, как вдруг с радостным изумлением заметил, что его ... боевой товарищ вновь приобрёл несгибаемую твёрдость истинного коммуниста. Хряков замер, затем беспокойно заёрзал под одеялом, решая для себя непростой вопрос: что делать со своевольным паршивцем? И когда он уже собрался дезертировать в ванную к спасительному зеркалу, воспаленного бойца вдруг накрыла властная десница законной супруги, мадам Хряковой, в девечестве, напомним, комсомолки Пустодыровой.
— Ну, что ты маешься, глупенький? Иди сюда, — могучие бёдра гостеприимно распахнулись и... (Месье Бонжуркин! Надеюсь на Вас и уповаю! Только, хотелось бы вплести в описание этой сцены, что Олег Петрович искренне желал супругу как никогда за все годы унылого семейного счастья, а Любовь Ивановна даже всплакнула, обнаружив в, казалось бы, давно переставшем её удивлять, муже богатый нерастраченный потенциал деревенского насильника).
* * *
Утром, неторопливо прихлёбывая обстоятельно сваренный в турочке кофе (благо, была суббота, и торопиться было совершенно некуда), Олег Петрович анализировал произошедшие в себе перемены. Он не хотел больше так жить, рядом с постылой женщиной, презирая и ненавидя себя за физическую близость с ней. Явление Елены Лядовой сыграло роль катализатора в сложной реакции распада семейных отношений и сделало его (распад) необратимым.
Выходные тянулись долго, как срок пожизненного заключения. Хряков маялся, не зная, куда себя деть. Ему необходимо было выговориться и задать кому-нибудь два исконных русских вопроса: «Что делать?» и «Кто виноват?» Внезапно Олег Петрович вспомнил о своём студенческом друге Юре, с которым когда-то вместе учился в МАДИ. «Никуда не попади, приходи ты к нам в МАДИ», — вспомнился ему давно забытый стишок про альма матер. Юра, вот кто поймёт его мятущуюся душу и разрешит его сомнения!
Теперь, введя в повесть новый, хоть и проходящий, персонаж, мы вынуждены опять немного отвлечься от основного сюжета, чтобы рассказать нашему читателю о Юре.
Юрий Геннадьевич Колпин учился с Олегом Хряковым до третьего курса автодорожного института, затем был отчислен за аморальное поведение. Как рассказывали шепотом друг другу восторженные сокурсницы, Юра притрахивал потихоньку преподавательницу прикладной математики и доцентшу кафедры общественных наук. Однажды, проходя вечером по институтскому коридору мимо опустевших аудиторий, доцентша услышала знакомые стоны и вскрики за одной из неплотно закрытых дверей. Забыв о том, что любопытство — тяжкий грех, она распахнула дверь и увидела своего любимца, содрогающегося в финальных конвульсиях над сидящей на подоконнике в самой что ни на есть развратной позе математичкой. Разгневанная доцентша немедленно настрочила ректору гневное обличительное письмо, дескать «доколе» и «пригвоздить к позорному столбу». Студента Колпина отчистили по всей строгости законов развитого социализма, а вот преподавательница математики вышла совершенно сухой из воды, так как предусмотрительно оказывала интимные услуги и ректору института.
После этой пикантной истории следы Юры затерялись, он надолго исчез из поля зрения нашего героя. Но однажды, на великосветском фуршете, устроенном «Международным Банком Реконструкции и Развития» по случаю открытия отделения в Москве, Олега Петровича окликнул немолодой, но холёный мужчина в смокинге.
— Петрович! Ты?! Ну, бля, ты даёшь! Буржуин проклятый, ё... ть! — эти радостные возгласы, изобилующие экспрессивно окрашенной лексикой, заставили Олега Петровича (и добрую половину присутствующих) обернуться. Белозубо улыбаясь и держа в одной руке бокал шампанского, а другой прокладывая себе дорогу через толпу, к Хрякову двигался сильно заматеревший, но всё ещё узнаваемый Юра Колпин. Оказалось, что Юра работает в этом самом банке начальником отдела финансирования межнациональных проектов вот уже без малого пять лет. Олег Петрович обрадовался бывшему однокашнику, как родному.
С тех пор они регулярно созванивались и раз в месяц ходили вместе ужинать, чтобы поговорить о бабах и повспоминать студенческое прошлое. «О бабах» говорил в основном Юра, а Олег Петрович только слушал, удивлялся и изредка вставлял недоверчивое «Ну да?» или «Так я тебе и поверил!».
Юрий Геннадьевич Колпин к пятьдесят третьему году своей жизни представлял собой современную реинкарнацию доктора Джекила и мистера Хайда. После работы он снимал с себя строгий деловой костюм «Хуго Босс», облачался в кожаную униформу байкера и, оседлав свой верный «Харлей» мчался навстречу новым приключениям. Смыслом существования бывшего студента, а ныне вполне состоятельного банковского служащего, были чувственные удовольствия, которыми так изобиловала ночная жизнь странных людей в чёрных кожаных куртках и платочках с черепами на головах, носящихся по ночной Москве на ревущих мотоциклах.
Жена Юрия Геннадьевича не разделяла его увлечений и ушла от него к другому, более напоминавшему доктора Джекила, нежели мистера Хайда. Однако, видеться с дочкой бывшему мужу не запрещала, справедливо рассуждая, что у ребёнка должен быть отец. Колпин же любил девочку до полного помешательства, исполнял все её капризы, ходил на родительские собрания и по её звонку готов был сорваться с любых, даже самых важных, переговоров. (Специально для — ) Он был замечательным отцом, что не мешало ему всё остававшееся от исполнения отцовского долга и служебных обязанностей время, предаваться самому разнузданному разврату. Юра был циничен, в подругах держал только девушек не старше 25 лет, общался с каждой не долее полугода и бывших «лавешниц» называл не иначе как «отработанный материал». Единственной его истинной любовью была, как мы уже сказали, дочь. Что стало причиной такого раздвоения его личности, бог весть, да и не нашего это ума дело. Нам бы с Олегом Петровичем разобраться.
* * *
В ресторан «Белое солнце пустыни» (бывший «Узбекистан» на Неглинной) Олег Петрович явился на час раньше условленного времени. В субботу он позвонил Юре и предложил отужинать вместе в понедельник. Утром понедельника подписал приказ о назначении на должность менеджера по логистике Елены Борисовны Лядовой с испытательным сроком три месяца и с окладом в шестьдесят тысяч рублей. Выйти на работу Лядова должна была в следующий понедельник. За оставшуюся неделю предстояло решить много тактических задач по усыплению бдительности недреманного супружеского ока Любови Ивановны, по совместительству начальницы отдела кадров и главного бухгалтера ООО «Три «Д». Как это сделать, Хряков абсолютно не представлял и тем нетерпеливее поглядывал на входную дверь ресторана в ожидании Юры.
— О, вот он, наш друг и половой партнёр!, — раздался жизнеутверждающий баритон Колпина, появившегося на пороге в обществе двух длинноногих девиц. Девицы захихикали, а Олег Петрович галантно приподнялся со стула для приветствия. Он был раздосадован явлением девиц, так как рассчитывал на душевную дружескую беседу. Но вечер, судя по всему, приобретал совсем другую направленность.
— Знакомься, Петрович, это мои ляльки: Светка и Танька. Танька на сегодня твоя. Вот покушаем и поедем в «Подушкин» гимнастикой заниматься. Ни одна женщина не может доставить мужчине такого удовольствия, как две!» — Юра жизнерадостно расхохотался, предвкушая богатую вечернюю программу.
(Сразу, чтобы потом не отвлекаться, объясняю, что это за подушкин такой. Заняв достойное место в ряду ведущих столиц мира, Москва в начале двадцать первого века обзавелась собственной сетью «гостиниц на час». В рекламных буклетах значилось: «конфиденциальность и комфорт гарантируем». Так что сегодня, если кому приспичит, может быстренько сгонять в обеденный перерыв в «Подушкин» и с пользой для организма недорого провести часик — другой в обществе отзывчивой коллеги по работе. Чтобы предупредить ревнивый вопрос своего наставника, махатмы Бонжуркина, откуда я, порядочная замужняя женщина и мать двоих детей, про это ... знаю, спешу объясниться. Году так в 2007 летом на кубок лиги чемпионов по футболу к нам в Москву пожаловал мой шеф в обществе троих своих взрослых сыновей. Потратив на билеты баснословные деньги, шеф слёзно просил найти ему гостиницу подешевле, но не далеко от нашего офиса в центре Москвы, так как платить ему придётся из своего кармана. Мы с моей ассистенткой залезли в интернет и скоро обнаружили, что, ура! есть такая гостиничка, и аккурат в двух шагах от офиса на Петровке в Колобовском переулке! Я позвонила и спросила, есть ли свободные номера. Вопрос был не праздный, т. к. Москва по случаю лиги чемпионов была забита вплоть до окрестных деревень. Мне ответили, что да, есть, но один с круглой кроватью и зеркалом на потолке, а другой с бассейном. Далее мне назвали вполне приемлемую цену, почему-то за час. Заподозрив недоброе, я решила сама сходить в Колобовский переулок, чтобы не облажаться перед обожаемым шефом. По означенному адресу была железная дверь под козырьком старомосковского классического особнячка. Без ожидаемой надписи «Хоутел», но с маленькой латунной табличкой над звонком «ООО Подушкин». Администратор провела меня в предлагаемые нумера. В одном действительно стояла круглая кровать, отражающаяся как поле боя аустерлицком небе в зеркале на потолке. Другой двухкомнатный номер был ещё более замысловатым. Одна из его комнат напоминала тренажерный зал с небольшим бассейном. Однако гимнастические снаряды в этом «зале» были, как я не сразу заметила, какими-то странными: качели, у которых вместо сиденья были кожаные петли для ног, широкие кресла на высоких барных ножках, на стенах были развешены плётки и прочие пыточные инструменты, своим разнообразием и изощрённостью напоминавшие застенки инквизиции в пору охоты на ведьм. Пришлось извиниться и срочно бежать обратно в офис, подыскивать другие варианты, более подходящие для отца семейства в сопровождении сыновей.)
Но Олег Петрович не загорелся, а, напротив, как-то с отвращением посмотрел на спутниц друга. Юра, как ни странно всё понял и отослал девиц незамысловатым посылом: «А ну, кыш отсюда, пошли на... й!» Девушки, как ни странно, не обиделись, а весело выпорхнули из ресторана навстречу новым приключениям. Видимо, они привыкли к тому, что многоумная Мария Арбатова называет «несовпадением аудио — и видеоряда»: внешне холёный, элегантно одетый по последней моде, со стильной стрижкой пшеничных волос и ухоженными ногтями или же в образе романтического ковбоя, затянутый в черную кожу и сидя верхом на «Харлее», он выражался, как бритый бандюган в спортивном костюме «Адидас» из лихих девяностых.
...
...
***
Прости, любезный мой читатель!
Но юных чресел обожатель
Олег Петрович, наш приятель
Меня изрядно утомил-
Писать о нем уж нету сил.
Моя не молкнущая лира
Достойна, разве что, сортира
Когда рождает свой рассказ,
о том как старый ловелас
С катушек съехав, сей же час
Жену оставил и пчелой
Летит за молодой п----й.
Его я не предам проклятью,
Но вы, мои по духу братья,
В сей повести не видя прок,
Усвойте всё-таки урок:
Жен постаревших не бросайте
И лучше издали взирайте
На сочны перси юных дев,
Зов х-я своего презрев.
Предвидя ваш протест суровый
Я напишу ещё два слова
Смиренной прозою родной
О том, как пошлый наш герой
Счастливым браком сочетался
И вскорости отцом назвался.
Как был он «счастлив и рогат»,
Здоровьем слаб, зато богат.
(Да уж, Пушкин — наше всё! Не думала я, что недавнее прочтение «Евгения Онегина» (есть у меня такая традиция, перечитывать «Онегина» в ноябре, а Гоголя перед новым годом) так повлияет на мой творческий процесс. Но, обожравшись «Историей одного развода» по самые уши, я, действительно «сворачиваю свои знамёна и отзываю свои полки». Не могу больше!)

Тем, кому не безразлична стала судьба моих почти не выдуманных героев, кратенько сообщу, что друг Юра, выслушав сбивчивую исповедь Олега Петровича, посоветовал ему не бороться с искушением, а уступить ему как можно скорее. Все дни до выхода фройляйн Лядовой на работу, Олег Петрович был необыкновенно ласков с женой, чем совсем усыпил её бдительность. После одного из супружеских соитий он вдруг предложил Любе оставить ненавистную бухгалтерию и, наконец, заняться ландшафтным дизайном, к которому недавно затяготела Любовь Ивановна на склоне своих лет. Люба неожиданно согласилась. Лядова вышла на работу и закрепилась в должности менеджера по логистике, что давало ей полное право на законных основаниях вертеть задницей перед носом у совсем ополоумевшего Олега Петровича «сорок восемь рабочих часов без трусов!». Так был реализован «Пункт два» незамысловатого плана, о котором мы упомянули на первых страницах нашего повествования.
Сначала Олег Петрович маскировался, то, якобы, уезжая в командировку, то задерживаясь до пяти утра, так сказать, на корпоративах, но вскоре совсем изнемог от необходимости сочинять легенды и вести двойной образ жизни, и стал изменять жене почти открыто.
Люба не сразу заметила неладное. Она наивно полагала, что надежно «защищена законом», (как говаривал в юности мой друг, певец разврата, Бонжуркин., о чём он совершенно не помнит, ибо афоризмов таких у него несть числа) Однако, насторожившись, вдруг стала следить за собой: посещать косметолога, ходить в спортзал, покупать модные наряды. Похудела на 15 килограммов. Но, как говорится, «поздно, Рита, пить «Боржоми»!
Даже, когда на новый год Олег Петрович ушел из дома праздновать этот священный семейный праздник якобы с коллегами по работе, Любовь Ивановна всё ещё верила мужу на слово. Но мир не без добрых людей. Однажды Любе позвонил неизвестный доброжелатель и сообщил, что давно и постоянно встречает её супруга в обществе такой-то особы по такому-то адресу. Классика жанра! Будьте бдительны, господа! И у Любови Ивановны вдруг сложился в голове паззл, ясная и простая картинка, в которой все корпоративы, командировки и новый год заняли своё надлежащее место. Люба потребовала объяснений, Олежек, как это ни странно, отпирался и твердил, что у него никого нет. Но Люба вдруг ушла от мужа и стала жить в собственной однокомнатной квартире, доставшейся ей в своё время от бабушки.
Узнав об этом, Е. Б. Лядова возликовала. Она полностью прибрала к своим цепким пальчикам аморфного Олега Петровича. Дозвониться ему стало решительно невозможно. На все звонки по любому номеру его телефонов отвечала теперь молодая нимфа и, тщательно выслушав звонившего, никогда не передавала трубку Хрякову, а доброжелательно сообщала: «Я ему передам. « На работу она лично возила своего избранника на его же собственном ягуаре, на всех деловых переговорах сидела рядом и держала его за руку. Забавно, но Олег Петрович искренне считал это проявлением «большой, но чистой любви». После очередных бурных ласк и изощрённого орального секса, Леночка потребовала от Олега Петровича развестись «с этой ведьмой». Высосанный до дна в прямом и переносном смысле этого слова Олег Петрович не нашел в себе сил противиться. Лядова сама составила все необходимые заявления и, подделав подпись Хрякова, отнесла в ЗАГС. Так был реализован третий пункт «Плана Барбаросса», который, вообще-то Олег Петрович воплощать в жизнь не стремился, надеясь просто поблядовать немного и вернуться в семью.
Вместо того, чтобы обретя свободу, избавиться от обеих женщин и начать новую жизнь абсолютно свободным человеком, как сделали бы восемь мужчин из десяти, Олег Петрович Хряков буквально на следующий же день отнёс в ЗАГС другое заявление, на сей раз, ходатайствуя о регистрации брака с гражданкой Лядовой, 1985 г. рожения. Надо ли говорить, что за руку его при этом нежно держала возлюбленная Леночка.
Свадьба была скромной, так как молодые не хотели шума и огласки. Только самые близкие люди, выпив водочки, кричали «Горько!» и плотоядно наблюдали, как пьяный ... вусмерть жених взасос лобзает «девушку в белом». Кстати, о «девушке»: пышное свадебное платье не могло скрыть животика, настойчиво выпирающего из-под шелкового пояска с фиалками.
Любовь Ивановна условием развода поставила некие финансовые обязательства, отожрав у мужа загородное поместье и 40% акций ЗАО «Три"Д». Кто-либо другой на месте Любови Ивановны, лежал бы раздавленный депрессией на диване, отвернувшись к стене. Но только не Люба! Она объявила себя вдовой и на сочувственные вопросы малознакомых людей «От чего умер Ваш муж?» отвечала: «Кирпич на голову упал», что было, заметим мы, не так уж и далеко от истины. Вдова не бедствовала, отправилась путешествовать по Европе и до 58 лет пережила ещё много захватывающих приключений с мужчинами самых разных возрастов и национальностей. Её чувственный опыт комсомолки Пустодыровой оказался исключительно востребован. Но, за два года до шестидесятилетнего юбилея, она остепенилась и пустила к себе на постой отставного полковника бронетанковых войск, варила с ним варенье и была счастлива, сидя перед телевизором долгими зимними вечерами наконец-то привалившись к крепкому мужскому плечу.
А что же наш молодожен? В положенный срок, измучив его поздним токсикозом и капризами (вспомним анекдот про грузинского князя, везущего на пароходе беременную жену), Лядова, то есть, пардон, Хрякова, родила совершенно обалдевшему от счастья Олегу Петровичу мальчика. Ребёнок был болезненным, постоянно плакал ночами и требовал много внимания. Леночка начала раздражаться, впадать по-очерёдно то в ярость, то в депрессию. Как-то незаметно, все заботы о наследнике легли на плечи уже немолодого отца. Через год Леночка воспряла духом и стала наведываться в гости к подружкам, иногда оставаясь у них на ночь. Утром приходила похорошевшая, пропитанная до самых трусиков запахом табака. Но ведь сегодня почти все девушки курят, так что оснований для грязных подозрений у Олега Петровича не было и быть не могло. Да ему и некогда было терзаться сомнениями! Попробуй-ка, замени мать годовалому младенцу! Как-то сами собой сошли на нет некогда бурные и частые совокупления молодых супругов. Леночка всё больше отнекивалась, ссылаясь то на головную боль, то на женские неприятности, а то и просто, не приходя домой ночевать. А один раз, когда Олегу Петровичу очень уж очень нестерпимо захотелось и он, по старой привычке и по праву законного супруга придавил жену объемным животом к постели и уже собрался было внедриться в неё могучим членом, вдруг получил удар в солнечное сплетение, сопровождаемый шипением: «Отлезь, гнида! Я не для того терплю тебя, жирного борова, в своём доме, чтобы ты поганил моё белое тело! Расти сына и будь счастлив, что у тебя молодая красивая жена. « По поводу «в своём доме» поясняю: отдав бывшей жене загородный палаццо, Олег Петрович был вынужден продать свою роскошную квартиру, дабы построить новую дачу и успокоить Леночкины истерики по поводу утраты. Жить пришлось временно у молодой супруги, на новую квартиру заработать было уже не так легко. Так что, вздумай Леночка вышвырнуть надоевшего мужика на улицу, и стал ба наш герой обыкновенным бомжем, ибо половину новой дачи наверняка оттяпала бы у него хищная супруга. Но Е. Б. Лядова была женщиной доброй, и всего лишь отлучила мужа от тела справедливо полагая, что так ему гаду и надо, ведь достигнутая «Цель» оказалась совсем не такой обильной, как хотелось бы. Но, да какие её годы! Всё ещё впереди, только пусть подрастёт сын Павлик, а там уж она снова выйдет на тропу войны.
Если кого-то интересует судьба Марьи Гавриловны и друга Юры сообщаю, что Гавриловну в первый же день после выхода на работу мадемуазель Лядовой Хряков уволил по требованию будущей супруги, т. к. Победопосцева позволила себе косой взгляд в сторону молодой сотрудницы, слишком уж откровенно льнущей к телу директора Хрякова. А вот друг Юра всех удивил, зачем-то женившись на Таньке. Правда потом на что-то обиделся, поставил ей фингал под глазом и выгнал из дома в ночь. Однако, отнимать венчальное кольцо с брильянтом в три карата не стал, вот что значит благородный человек!

Поделиться в: