Наши вещи были уже собраны и яхты готовы к отплытию. «Мы уже вас заждались,» — слегка попенял мне папа. «Да ничего страшного, тут же дело молодое», — сняла папин упрек Зоя. В знак благодарности я поцеловала ее в щечку и спросила: «Ну какие у нас теперь планы на сегодня до вечера?» Зоя ответила, что отъезжаем мы к ракитовому дереву не раньше шести вечера и не позднее семи. А до этого она хотела бы познакомить нас со своим мужем и семьей дяди Володи. «Ну и мне нужно тогда успеть за своей сорочкой заскочить», — добавила я. На том и решили.
В Ейске ненадолго расстались на причале. Заглянув в пансионат, мы на всякий случай предупредили дежурную, что сегодня не будем ночевать, и вскоре уже постучались в ворота дома Зои. Она встретила нас и представила своему мужу Алексею. «Приветствую ладушку», — сказал он, обращаясь ко мне. Нас пригласили в дом, отведать символически чем бог послал. Почти сразу же стало ясно, что застольный разговор папы и Алексея (а у них даже оказались общие знакомые по флотской службе), затянется надолго.
— Ну, Рита, пока тут наши бравые морячки свою бурную молодость вспоминают, пойдем-ка я тебя с Дашей познакомлю, — предложила Зоя. Она позвонила и сказала, что мы сейчас подойдем. Идти нужно было недалеко — через два двора. По дороге Зоя сказала мне, что меня и Дашу все будут приветствовать как ладушек — так у них в общине называются девственницы в день инициации. И еще она сказала, что перед отправлением к ракитовому кусту ладушке полагается час уединения с подружками-девствен­ницами, во время которого никто их не должен тревожить.
Калитка в воротах дома уже была распахнута для нас хозяйкой. Она расцеловала нас обоих и пригласила войти. Внутри двора уже стояли три девушки в легких сарафанчиках, запевшие для меня с самим хитрющим видом песенку:
Котик-котенька-кото­к!
Кудревастенький лобок.
Как повадился коток
К барышне в погребок!
Погреб-погребочек,
Щелочка-пупочек.
Ах ты, котенька-коток!
Уж твой Стебель с локоток!
Потом они с полупоклоном сказали мне хором: «Приветствуем ладушку!» Я поблагодарила их и прикинула, кто же из них Даша. В общем, это было нетрудно. Две девушки из трех явно были сестрами и походили лицом на хозяйку. Так что я подошла к той сестре, которая была постарше, и спросила ее: «Ты ведь Даша?» Она кивнула мне, вспыхнув озорными глазами. «Приветствую ладушку», — сказала я ей с полупоклоном и мы обнялись.
— Проходите, гости дорогие! — пригласила нас хозяйка. Переступив через порог, мы вошли. В доме пахло ароматами трав, самым сильным из которых был запах лаванды.
— Сейчас для ладушек час лаванды. Лаванда символизирует целомудрие, очищение и душевное равновесие, — пояснила мне Даша.
— А потом будет час какого-то другого аромата?
— Потом будет час сандала — это аромат духовности и чувственности. Затем час лавра — это аромат исполнения желаний. Потом час ванили — это аромат очарования. И так до наступления ночи на Ивана Купалу. У каждого запаха, окружающего ладушек, свое магическое значение.
— Пожалуйста, Даша, — ты уж будь мне сегодня пояснительницей. А то я побаиваюсь по незнанию своему что-то не соблюсти из того, что у вас полагается.
— Не беспокойся, Рита. Это нисколько не затруднит ни меня, ни тебя.
Проводив к соседям, Зоя вернулась к себе. Мама Даши сказала нам: «Ну у вас скоро час уединения — так что не буду вас тревожить» и ушла хлопотать на кухню. Мы с девушками остались вчетвером в комнате. Меня усадили в кресло, а остальные расположились на широком диване напротив меня. Даша представила мне свою сестру Машу и ее одноклассницу Лену. Экспрессивная Маша явно хотела подчеркнуть пышными белокурыми локонами свое внешнее и внутреннее сходство с победоносной богиней любви Мэрилин Монро. Лена, как это часто бывает у подруг, выглядела ее некоторой противоположностью — она была брюнеткой с милой немного застенчивой улыбкой.

Я рассказала немного о себе, а девчонки ответили на мои светские вопросы об их жизни. Но все мое внимание притягивала именно Даша. Чем больше я общалась с ней, тем больше она мне нравилась своей удивительной естественностью. В ее движениях и словах, в ее милой улыбке словно было что-то завораживающее меня. Мне хотелось бесконечно любоваться ее изяществом, изысканно смотревшемся на фоне ее порой бесшабашной и порывистой в движениях младшей сестры. Похоже, что вначале Даша чуть смутилась моему довольно откровенному любованию ею. Но потом ее каре-зеленоватые глаза снова стали озорными.
Мы уже минут пятнацать-двадцать увлеченно болтали, как Маша встала и объявила, что настал час аромата сандала. Почему-то девочки сразу же встали с дивана. Даша отошла немного в сторону, а Маша и Лена стали раскладывать диван. Я поняла, что уединились мы не только для разговоров и немного напряглась, поскольку совсем не ожидала такого разворота событий. Внимательно наблюдавшая за мной сбоку Даша, похоже, заметила мое мимолетное смятение.
Маша взяла в руки свечу, стоявшую на подоконнике, и зажгла от нее новую свечу, а старую погасила, накрыв изящным колпачком в форме колокольчика. Комната стала наполняться бархатистым ароматом с едва уловимыми нотками мускуса, сандала и корицы. Как будто повеяло чем-то таинственным, раскрывающим горизонт ускользающе тонких ощущений, увлекающим в возбуждающий своей чувственной неизведанностью мир.
Маша и Лена обворожительно выскользнули из своих сарафанчиков и повернулись к нам с Дашей: «Мы готовы служить вам, ладушки!» Даша ответила им: «Да воздастся вам ваше служение , когда придет ваш черед быть ладушками. Я хочу, чтобы вы сначала показали нам свои ласки». Девочки очень трогательно обнялись и потом, чуть отстранившись, стали нежными движениями трогать животик и гладить грудки друг друга. Даша присела на корточки рядом с моим креслом и шепнула мне на ухо: «Прости». Я полуповернулась к ней, продолжая наблюдать за осторожно нарастающими ласками наших юных одноклассниц, и чуть коснулась щекой ее шепчущих губ.
— Прости, — снова шепнула она, — мне показалось, что для тебя этот час чувственности стал неожиданностью.
— Признаться, это так. Но это очень волнующая неожиданность. И спасибо тебе за это деликатное «прости».
Я поцеловала Дашино плечо и прошептала ей: «Я никогда не была с девушкой и не думала, что окажусь в такой ситуации да еще и вчетвером. Но это очень красиво». Даша в ответ тоже поцелала мое плечо и прошептала: «Тогда давай посмотрим за этой красотой вместе». Еще одно касание ее губ моего плеча и снова ее шепот: «Или ты хочешь, чтобы я к ним сейчас присоединилась?»

Я посмотрела на девочек и увидела, что они приостановились в своих ласках и тоже смотрят на меня, словно чего-то ожидая. Я поняла, что все они относятся ко мне как к старшей в этой комнате сейчас и ждут проявления моего отношения к происходящему. Я мысленно выдохнула про себя и, встав с кресла, сказала: «Я хочу, чтобы все мы были голенькими малышками и любили друг друга». Девочки подошли к Даше и, осторожно целуя каждую частичку обнажавшегося тела, освободили её от тонкого покрова тканей.
Даша повернулась ко мне. А я, не отрываясь взглядом от ее манящих глаз, отдалась раздеванию и поцелуям младших девочек. Я ощутила, что нас с Дашей тянет друг к другу. Немой разговор наших взглядов умолял и разрешал, извинял и уносил ввысь. Мы одновременно сделали шаг навстречу, обнялись и наши души слились в долгом поцелуе. Когда я наконец-то оторвавшись от ее сладких уст, Даша пригласила Машу и Лену в тесный кружок наших объятий и поцелуев. Мои ощущения от одноклассниц были немного разные,...
тоже по-своему восхитительны. Но все же, первенство Даши в женском очаровании было для меня несомненным.
Вскоре мы все переместились на разложенный диван. Причем мы с Дашей в качестве полуобнявшихся зрителей, поскольку Даша сказала девочкам, чтобы те продолжили свой показ. Маша со смехом мягко опрокинула Лену на спину и победно уселась на ее животик. Потом девочки стали примерять самые разные позы ритмичного соприкосновения и в конце концов легли набок в позу 69. Это было настольно возбуждающее зрелище, что я не выдержала, положила руку на киску Даши и шепнула ей: «Хочу также». Мы стали ласкаться двумя парами. Это было какое-то упоительно сладкое безумие, которым я никак не могла насытиться. Я улетала в оргазме уже несколько раз и снова, едва придя в себя продолжала наши нежности. Соседняя же с нами юная пара была просто заводная и неутомимая. Только и было слышно от них: «А давай так? А давай вот так? А давай ещё что-то... !»
Вскоре прозвучало предложение поменяться партнершами, и я перешла сначала в пару с Машей, а потом в пару с Леной.
Наше сладкое безумие прервал стук в дверь и голос Зои: «Девочки, поторопитесь! Мы отъезжаем через пятнадцать минут, только вас ждем!» Мы быстро оделись. Даша открыла шкафчик и, достав оттуда два вышитых бисером кулона-ароматницы, капнула на них лавровым маслом. Мы надели ароматницы друг другу на шею и вышли из комнаты. На улице нас всех уже поджидали две машины, в которые мы и расселись.
— Ты бы видела сейчас со стороны себя, малыш, — приобнял меня на заднем сидении папа.
— Я плохо выгляжу?
— Ну что ты, ты просто сияешь. Любо-дорого посмотреть на тебя.
— Просто это был самый чудесный из всех девичников, на которых я бывала.
Машины выехали из города и минут через двадцать свернули с шоссе на грунтовую дорогу. Мы остановились на полянке, где уже уже стояло с десяток машин.
— Ну, кажется, все наши уже собрались: мы последние. Нам до ракитового куста нужно еще с километр пройти, но уже пешком и молча. У самого ракитового куста можно вести себя уже как обычно, но подходить к нему полагается в почтительном молчании, — сказала Зоя, выйдя из машины.
Костик, Маша и Лена отделились от нас и пошли по правой тропинке к месту сбора молодежи. Наш же путь лежал левее. Вскоре мы вышли на берег залива и спустились к уединенному пляжику с ивой, нижние ветки которой были повязаны разноцветными ленточками. Перед ракитовым кустом лежили заготовленные для костра колотые березовые поленья. Поодаль стояли две большие палатки и мангал с готовящимися шашлыками. Находившийся на пляже обнаженный народ весело приветствовал Зою и всех вновь прибывших. Возникла даже некоторая кутерьма радостных обниманий и целований. Импозантный пожилой мужчина с просто удивительным своими размерами мужским органом (и почему-то в венке из дубовых листьев) торжественным голосом доложил Зое, что у него полный порядок в танковых войсках и что народ к обряду готов. «Да я ж в твоей боевой готовности, Митрич, и не сомневалась никогда», — рассмеявшись, отвечала ему Зоя.
Вновь прибывшие разделись донага в палатках. Лишь мне с Дашей было велено одеть сорочки. До заката оставался почти час. Перед ракитовым кустом в песок были вкопаны два шеста, между ними была натянута веревку, на которую повесили на прищепках две простыни. Так что пляж кулисой этих простыней (пока раздернутой кулисой) оказался как бы разгороженным на две части. В той части, чтобы была ближе к ракитовому кусту, из копны душистой скошенной травы, накрытой старой парусиной, устроили широкое ложе. Мы с Дашей переглянулись, поняв, что это ложе обрядом предназначено для ладушек и наших пап. По другую сторону кулис в шахматном порядке располагались еще несколько таких же лож — видимо, уже для общего валяния.
К нам подошла Зоя:
— Рита, как настроение и самочувствие?
— Все замечательно.
— После зажигания купального костра будет небольшое представление, в котором Митрич будет играть роль Рода, а я — роль Берегини. Это главные славянские божества, по поверьям наших предков породившие все сущее. Во время этого представления ты просто стой рядом Дашей. Все ее слова повторяй за ней — там ваших слов совсем немного, так что трудностей с этим у тебя не будет. И, ладушки мои дорогие, старайтесь держаться все время за руки. Ну конечно, за исключением таких моментов, когда вам нужно будет скинуть сорочку или обнять своего папу.
Зоя посмотрела на солнце и крикнула Митричу: «Ну что, Митрич, наверное, пора ловить луч и вставать в круги!» Все стали собираться к готовящемуся костру. Встали двумя кругами. Нас с Дашей и трех женщин, кто помоложе, Зоя направила во внутренний защищенный круг. А мужчины и женщины постарше — составили внешний защищающий круг.
Митрич, вооружившись большущей лупой сантиметров пятнадцать в диаметре, стал фокусировать солнечный луч на кусочке бересты. «Купальный огонь должен разводиться самым старшим мужчиной общины и это должен быть чистый огонь, взятый от солнца или молнии», — пояснила мне Даша. Береста стала чернеть, потянулся дымок, вспыхнул первый язычок пламени, и вскоре костер задышал жаром.
Митрич встал во внешний круг и собравшиеся запели, глядя на огонь:
На травке, на муравке Огонь священный горит. На травке, на муравке Нам силу с тобою дарит.
А ты посиди послушай Той силы святой огонь. Как он наполняет нам душу, Как говорит с тобой.
Ты лети-лети, искра. Дочка мама и сестра. Все они у наших врат — Сын, отец и даже брат — Собрались в купальный час Вновь наполнить силой нас.
Крутит, вертит Коловрат Сын и брат. Разгорайся Огонь, Нас не тронь!
Потом все повернулись лицом к солнечному диску, медленно опускающемуся за кромку моря. Солнечная дорожка на волнах угасала на глазах. Природа затихала, словно прислушиваясь к надвигающимся сумеркам. На другом крае неба проступил блеклый серпик луны. Ночь на Ивана Купалу вступила в свои права...

P. S. Я хотела бы найти художника, которому бы захотелось проиллюстрировать мои эротические повести «Остров семи ветров» и «Лето — это маленькая жизнь». Мне бы хотелось, чтобы это была утонченно-чувственная графика. Примерно такая же по манере, как на рисунках выше.

Поделиться в: