Акт первый, действие первое.
Ксения заходит в залу, гасит свечи, отдергивает портьеру. За портьерой ее сестра Аглая делает канцеляристу Порфирию Никодимовичу минет
Ксения (потрясенно): О, Боже! Мне пригрезилось, иль нет?
Аглая! Ты же делаешь минет!!!
Аглая (невнятно из-за члена во рту): Фефтра, прифет.
Ксения пытается упасть в обморок, но не может.
Порфирий Никодимович (смущенно): Позвольте, Ксения! Пустой ажиотаж.
Какой минет? Лишь ротовой массаж,
В Европах ныне в моде. Я и сам
Массаж подобный совершал для дам.
Вот, в Баден-Бадене советуют врачи...
Аглая (невнятно, из-за члена во рту): Порфишка, замолфи.
По-фелофечески, добром тебя профу.
Я раффмеюсь, и хрен твой откуфу.
Ксения (постепенно приходя в себя): И много ль пользы принесет массаж такой?
Порфирий Никодимович (страстно): В два раза больше, нежели рукой!..
К тому же, Ксения, вам надобно учесть,
Девичью он не нарушает честь.
Вы, кстати, девственны?
Ксения (краснея): Вопрос едва ль приличный...
Аглая (невнятно, из-за члена во рту): Ф гусаром ф попу не ффитается, фефтричка...
Ксения смятенно выбегает из залы, бежит через сад к беседке (декорации вращаются на сценическом кругу), останавливается перед ней. В беседке комнатная девушка Аксинья делает минет конюху Даниле.
Ксения (потрясенно): О, боже, ну нигде спасенья нет!
Вам тоже доктор прописал минет?
Данила (непонимающе, с «окающим» акцентом): Чего изволил доктор прописать? (чешет рукой в затылке)
Ксения (подозрительно): Он прописал Аксинье... (смущенно показывает пальцем) «то» сосать?
Данила (пренебрежительно): Мы докторам не верим. Что врачи?
Народ умеет лучше полечить.
Вот ежель палец чем-то припечет,
Куда его потянешь? Ясно — в рот.
Тем более, когда свербит... хм-хм... елдак.
Ксения (встревоженно): А что там с елдаком твоим не так?
Данила: Елдак в порядке. У Аксюшки вон
Надулся флюс.
Оно же с двух сторон
Целебно. Что елдак, что рот...
Ксения (растерянно): Лечитесь... раз уж так сказал народ...
(Аксинье) Аксиньюшка, Данила твой не врет?
Аксинья (невнятно из-за члена во рту): Фоифтину глаголет Фаниил
Фот только фуб болел — и попуфтил...
Фпафитель мой! Какой фелебный фуй!...
Аксинья пугается неприличного слова и встревоженно смотрит на барышню. Та делает вид что не расслышала.
Аксинья Даниле (тихо): Фот только в горло глубоко не фуй
Растерянная Ксения бредет через сад обратно в усадьбу (сценическое колесо крутится в другую сторону). Над ней кружатся лепестки вишни.
Ксения подходит к крыльцу усадьбы. Перед ступеньками развалился вожак барской стаи гончих кобель Разгуляй, ему вылизывает яйца дворовая сука Потеха.
Ксения (задумчиво): Вот в жизни не поверила я, чтоб
И этим академик из Европ
Совет давал! А тоже лечатся,
И все одна метода —
Что у господ, что у собак, что у народа...
Природа чувствует, что нужно ей, сама.
(нервно) О, господи, я так сойду с ума!
Быть может, что Порфирий все же прав?..
(присаживается возле пса) Скажи, мне, Разгуляюшка...
Разгуляй (развалившись пузом кверху): Гав-гав!
Ксения (возмущенно): И ты туда же! Сговорились, что ли?
Но, как же это можно... вот такое...
Да в губы брать? Да это же позор!
Террибль, кошмар, иньомини, террор!..
Как может дева совершать минет?
Ведь этим местом... (шепотом): ходят в туалет!!!
Потеха злобно рычит на Ксению. Ксения молчит, наблюдая за Потехой
Ксения (задумчиво): Или всему виной мой дерзкий нрав?
Скажи мне Разгуляюшка...
Разгуляй (блаженно подергивая ногой): Гав-гав!
Ксения решительно встает, обращает взор в небеса.
Ксения (твердо): Спрошу у батюшки.
Солгать бы он не смог.
Что говорит папА — желает бог.
Переводит взгляд с небес на крышу усадьбы. На ней кухонный кот Мурзик, вытянув лапу, вылизывает себе яйца.
Ксения (со слезами в голосе, грассируя): Ма пти Мюрзикь, о, как ты одинок...
Акт первый, действие второе.
Ксения без стука врывается в отцовский кабинет.
Ксения (взволнованно): Мон папА!..
Тут же пулей вылетает из отцовского кабинета, захлопывает дверь и прижимается к ней спиной.
Ксения (с квадратными глазами): Оп-па-па...
Так вот каков ответ!
Маман папА устроила... м-м-м... (Ксения зажимает себе рот ладонью).
(грустно) Нет, не найти мне правды у людей.
Все врут они, и выставляют дурой.
Но скажет правду мне литература!
Вернее книг — нет у меня друзей.
Ксения длинными коридорами бежит в библиотеку, расположенную во флигеле (вращение круга на сцене).
Перемена декораций. Библиотека усадьбы. Ксения ходит вдоль полок, достает с полки том за томом.
Ксения (перелистывая том Гомера): «Сладко сосала ему Афродита, рожденная в пене...»(переворачивает несколько страниц)..."тайно сосала ему Артемида, извечная дева...» тьфу!... (опять переворачивает страницы) Властно сосала... жадно сосала... грозно сосала... «мудро Афина сосала ему под Эгидой...»
Ксения (с тоской): Да как же так? Сосали да сосали...
Когда ж они под Троей воевали? (Гомер летит на пол)
Ага, Шекспир. «Ту сак, ор нот ту сак»
К чему читать? Понятно все и так.
Уж ежели совет из книги нужен,
Пусть будет Александр Сергеич Пушкин!
Ксения достает томик Пушкина, открывает наугад.
Ксения (декламирует торжественно):
«Люблю тебя, Петра творенье,
Когда ты член мой в рот берешь,
И эта сладостная дрожь
Во мне рождает вдохновенье!...»(ошалело смотрит в конец стихотворения)
Ксения (растерянно): А я вот и не знала, что оно
Анне Петровне Керн посвящено...
Ну, хорошо. А вот Есенин. Кто — не знаю.
Но мальчик миленький. Пожалуй, почитаю.
Ксения: (декламирует с завыванием):
«Вы помните, вы все, конечно, помните
Как я стоял, приблизившись к стене,
Вы на коленях проползли по комнате,
И тут же влажно отсосали...» тьфу! (Есенин летит на пол. Ксения берет сборник стихов Ахматовой).
Ксения: Вот женщина, и, кажется поэт.
Она уж верно скажет про минет!
(декламирует задумчиво)
«А ты думал я тоже такая,
Длинным членом мне в горло залез,
Только он у меня вызывает
Безусловный и рвотный рефлекс!»
Ксения роняет книгу и сгибается в рвотном рефлексе. В панике хватает с полки сборник Маяковского. Читает дрожащим голосом:
«Товарищ женщина,
Рот раззень,
Не для жрания
Хлеба и водки.
Сегодня ты празднуешь
«Красный день»,
Значит,
Рот твой вместо пилотки.»
Ксения с воплем, натыкаясь на стеллажи, выбегает из библиотеки.

Акт второй, действие первое.
Ксения выбегает в коридор из библиотеки, бежит по коридору, добирается до веранды, опирается на перила. На улице гремит гром, ночь разрывают молнии. За спиной у Ксении слышны тяжелые шаги. Ксения в испуге оборачивается.
Ксения (робко): Кто там во тьме? Данила, это ты?
Что тяжек шаг? Украл ты хомуты,
Да бродишь ночью по усадьбе пьян?
(испуганно) Иль это Митрофан?..
Авдей? Косьма? Кирьян? Савватий?
Карп? Елисей? Кондрат? Игнатий?
Прокоп?..
Ах, чтоб... (испуганно прикрывает рот, крестит ... его от злого слова)
(сама себе) Зачем нам нужно столько крепостных?
Каменный Гость (из коридора, страшным оперным басом): Мадри-и-и-д зати-и-их!
Ксения в ужасе застывает на веранде.
Каменный Гость: Звенит гитар-ра до утр-р-р-а!
Был-л-ла б река — уп-пыли б мы с тобой...
Но нет в Мадир-р-риде речек нихер-ра!
Каменный Гость шагает по коридору, сотрясая усадьбу, доходит до веранды, поворачивает голову, замечает испуганную Ксению. На нем каменная шляпа с полями и каменный камзол. Каменный Гость снимает шляпу, кланяется и царапает каменным пером пол:
Каменный Гость (громогласно, к Ксении): Где нахуй здесь находится фонтан?
Ксения (растерянно): Чего-чего?
Каменный Гость: Террибль анфан.
Ты русский понимаешь, блядь?
Или тебе картинку рисовать
С фонтаном?..
Да дать по сраке? Что — «чиво-чиво»?
Японка, что ли? Не училась в школе?
«Донде ай ун фуэнте?» Оле?
Ксения: Да понимаю все я!
Но... Ихь шпрахе руссишь.
Каменный Гость: Так чо ты тупишь?
Ваще... ты кто?
Ксения (робко): Как вам сказать...
Я — местного алькальда инха.
И я прошу вас, не шумите, тихо.
Пейзане спят.
Но вы...
Вы заблудились здесь, наверно?
Каменный Гость (гордо): Я нахуй блядь гишпанский кабальеро!
Который в сраку нахуй был убит!
Ксения (потрясенно): Как в сраку?
Каменный Гость (несколько смущенно): Ну, образно. Жены своей ебакой
Заколот шпагой в сердце.
С тех пор в обличье каменном хожу.
Ксения (постепенно сердится): А вы нескромны, как я погляжу!
Пред вами девушка!
Пред вами сеньорита!!
А вы — свинья, вот только от корыта,
Вы не сеньор... вы просто (Ксения сжимает кулачки и бьет ими по перилам веранды) — просто хам!
Убит мужчиной — оскорбляет дам,
Убит на брани — льет потоки брани!
Каменный Гость (яростно бьет себя в ответ в грудь каменными руками, щебень рассыпается по веранде):
Да нет страны, блядь, вежливей Испании!!!
Где девушкам — пиздец какой почет!
Плывет ла Луна, кабальер поет!
Где на мухеру криво посмотри,
И запись на дуэли — года три, (поучительно поднимает каменный палец)
А то и больше, как там повезет...
(внезапно грустно) Но... проклят нахуй мой пиздливый рот.
Ксения (испуганно): За что?
Каменный Гость (еще грустнее): За то, что умирая и любя,
Последним я озвучил слово «бля»... (плачет каменными слезами)
Когда бы знал, почуяв в сердце сталь,
Сказал... ну, слово, например, «медаль».
И стал бы монументом... (Каменный Гость вздыхает)
Вот мне кара.
Простите, донна, драть вас всех в пердак —
(смущенно) Я это образно
Проклятия не одолеть никак.
С тех пор, без слова «хуй» — я слова не скажу...
Ксения (с сочувствием, кладя руку на каменное предплечье): Идемте, Дон.
К фонтану провожу...
Каменный Гость (с тревогой): Нет, не ходите! Не для ваших глаз
Случится то, что сделаю сейчас.
Где статуя по имени Минерва?
Что у бассейна слева будет первой?
Ксения: А что там будет?
Каменный гость (решительно): Не отвечу, нет!
Ксения (устало): Понятно. Вам там сделают минет...
Каменный Гость с грохотом уходит в ночной парк к фонтану. Ксения смотрим ему вслед.

Ксения (мечтательно, глядя в сад): Ах, до чего же он милашка!
Какой напор! Какая стать!
Такому дону отсосать —
Оно, пожалуй, и не страшно.
А что бранится как бурлак,
Так в том не он виновен, а проклятье.
ПапА вон, ежели в поддатьи
Ругается еще не так!
Да только помер дон... (всхлипывает) плечи-и-истый!
Был кабалье — и сразу нет.
А бедным барышням минет —
То только у канцеляриста (опять всхлипывает).
Кололи б лучше, в самом деле,
Канцеляристов на дуэли!
Нет правды в этом горьком мире (уже откровенно ревет навзрыд)
Кому-у-то до-о-он, а мне — Порфи-и-ирий...
Ксения, вытирая слезы, прислушивается к каменному хрусту, доносящемуся из ночного парка.
Ксения (после паузы, досадливо): Сосет. Не давится.
Как Дон сказал? Минерва?
Ну, погоди, с фонтана стерву
Велю перенести на огород!
От фонтана доносится: «Мадри-и-и-д пое-е-ет!»
Ксения (мстительно): И руки, как Венере, отколоть.
Акт второй, действие второе.
Через четверть часа из темноты появляется Каменный Гость, застегивая каменные штаны.
Ксения (ревниво): Свиданье было жарким?
Каменный Гость (небрежно): Да так, как все четыре сотни лет.
Минет — и на Рязанщине минет.
Ксения (вспыхнув): Вы попрекаете меня провинциалкой?
Куда нам до мадридов, барселон... (опять ревет).
Идите на... с богом, благородный дон!
Каменный Гость (осторожно): Простите, нахуй, донна, я смущен,
И в мыслях не было! Я рад бы вам помочь,
Но вы же мне по возрасту как дочь...
Какая нахуй, дочь? Пра-пра, пра-пра, пра-пра.
Пра-пра, пра-пра, пра-пра,
Пра-пра, пра-пра...
Ксения (раздраженно): Уймитесь, дон! До самого утра
Допричитаетесь. Мне нужен был ответ.
Каменный Гость: Ответ на что... М-м-м?... Про это, или нет?
Ксения (гордо): С догадками прошу не торопиться.
Учтите, я девица!
Каменный Гость (после раздумья): Изволь, прекрасная, блядь нахуй в жопу, донна! (достает из каменных штанов Каменный Член).
Ксения некоторое время с испугом смотрит на него, потом присаживается на колени и осторожно водит вдоль него язычком.
Каменный Гость: Каков на вкус?
Ксения (задумчиво водит по Каменному Члену язычком): Гранитная колонна...
Или валун, нагретый на жаре,
Или комар, застывший в янтаре,
Или ступенька, что ведет в подвал...
Каменный Гость (с горечью): Проклятье, нахуй сука, так и знал!
А раньше был по вкусу к яшме ближе...
О, донна, я бы предложил анал,
Но вам не выжить
После Каменного Хуя. (Каменный Гость поникает головой. Ксения застывает в ужасе.)
Проклятье, донна, как же я тоскую!!!
Но был бы я последний пидарас,
Когда бы...
Ксения приподнимается на цыпочки, нежно целует Каменного Гостя в подбородок.
Ксения (грустно): Прощайте, Дон. Я помолюсь за вас...
Каменный Гость: Надеяться ль на встречу?
Ксения: Бесконечно.
Рассвет не медлит. Уходите, Дон.
Каменный Гость (грустно, невыразимо нежно): О, сука нахуй падло, я влюблен!
Все так же, блядь, как ночью в Саламанке,
Как с той, нечасто мытою крестьянкой... Неважно!!!
Я жив тогда был, блядь!!!
Прощайте, донна... Я убит опять.
Каменный Гость, шатаясь, уходит по коридору, проходит сквозь стену и исчезает.
Ксения (тихо): Не говори «прощай». Скажи «до встречи»(тихо рыдает, потом успокаивается.)
(мстительно): А, впрочем, не закончен этот вечер.
Ксения бежит в парк, подбегает к фонтану, подходит к статуе Минервы. У нее открытый круглый мраморный рот, как у древнегреческой театральной маски, изо рта сыплется песок. Минерва тревожно косит белые глаза на Ксению.
Ксения достает тюбик с губной помадой, пишет на лбу у статуи неприличное слово. Отходит, любуется.
Ксения: Тебя зачем поставили? Стоять?
Ну, так и стой, чужих же донов, блядь... (перепугано зажимает рот)
Ой... перешло проклятье кабальеро?
Сказала ... «блядь»? Сама себе не верю.
Да нет, почудилось...
Ксения опять смотрит на Минерву с распяленным ртом и неприличным словом на лбу.
Ксения (мстительно): Тебе так стало лучше, вот!
А завтра — бон вояж на огород.
Акт третий, действие первое.
В усадьбе утро. Сестры Ксения и Аглая, дезабилье, расчесывают друг другу волосы.
Аглая (с интересом):... а он что?
Ксения: Он давай браниться!
Да страшно так — не передать, сестрица,
Какую извергал он брань!
Аглая: Какую же? Горю от любопытства.
Ксения: Да ну тебя. Отстань.
Аглая: Ну, Ксень... Ну, хоть чуть-чуть... Ну, например?
Ксения шепчет сестре на ухо. Глаза Аглаи становятся круглыми, она прыскает, затем разражается смехом.
Аглая: Хорош же кабальер!
Да, благородство за версту видать мне...
Ксения (хмуро): Не говори так. Это все проклятье.
Без слова «...»(бьет себя по сгибу локтя) — не может говорить.
Аглая: Проклятье редкое. Что далеко ходить —
Такое же у сторожа Федота.
А он не кабальеро, отчего-то.
Ксения: Заткнись! Он — дон из Саламанки.
Он был женат там на одной испанке...
Аглая (ехидно): Ах, на испанке. В Испании?
Вот совпадение...
Ксения: И был убит, ее спасая честь!
Аглая: И тут же попытался влезть
Тебе меж ног, сначала трахнув в уши.
Послушай, Ксения...
Ксения (яростно): Нет! Ты меня послушай!
Он кабальеро! Он испанский гранд!!!
Аглая (как бы между прочим): Ты отдалась?
Ксения: Да!... (опомнившись) То есть, нет. Ну... как бы так...
Аглая (ехидно): «Так» — это как? Рачком? Бочком? С колечком?
«Шесть на девятку»? Пятками на плечи?
Верхом на нем? Спиной или лицом?
Ксения (возмущенно): Аглая!..
Аглая (насмешливо):... был он молодцом?
Как андалузский мощный жеребец?
Ксения (в ярости хватает плойку): Тебе пиздец!
Аглая (ехидно): О! Слышу я уроки кабальера.
(с угрозой) На место плойку положи, тупая стерва.
Ксения: Сучка!
Аглая: Дура!
Ксения: Соска!
Аглая (иронически парирует): Мелко!
Ты — целка!
Вот и весь рассказ.
А кабальер твой — глюк, иль пидарас.
Но, думаю, что кто-то из дворни
Натерся мелом: «Ксения, сосни...»
А ты и рада, для тебя немало,
Все трешь себе меж ног под одеялом...
Ксения с рычанием бросается на Аглаю, та ловко отбегает к двери.
Аглая (иронически, от двери): Есть Польша. В Польше город Познань.
Там статуи переменяют позы,
Когда им бросишь несколько монет.
Ты там была? Нет... ты была мала...
Так, говоришь, исполнила минет.
В ночи.
Ксения (рычит): Аглая, замолчи!!!
Аглая: Ах, Ксюша, Ксюша... Дурочка такая...
Ксения (с мрачным огнем в глазах): Иди, да отсоси у Разгуляя.
Аглая хлопает дверью так, что с потока отваливается лепнина.
Интермедия: перед застывшей Ксенией по просцениуму проходит вся ее жизнь, представленная женщинами-актрисами всех возрастов, от грудного ребенка до старой девы в инвалидной коляске. Звучит «I Crusify» от Army of Lovers из музыкальной шкатулки, медленно и в миноре.
Ксения грустно смотрит в окно, накручивая волосы на палец. Входит комнатная девушка Аксинья.
Аксинья: Ксенья Филипповна, вас батюшка зовет.
Ксения: Зачем?
Аксинья: Не говорил.
Ксения (подходя к Аксинье): Открой-ка рот.
Аксинья послушно открывает рот, Ксения заглядывает в него.
Ксения: Что флюс? Прошел? Помог тебе Данила?
Аксинья кивает, не закрывая рта.
Ксения (грустно): Как мило.
Я зря обидела такого человека...
Где батюшка?
Аксинья (закрывая рот): В библиотеке
изволит ждать.
Ксения (удивленно): Что там он делает? Любителем читать
Он не был отродясь. Лишь светские журналы,
Чтобы картинок было много, чтенья мало...
Аксинья (заговорщицки): С ним гость.
Ксения (равнодушно): Полковник Дуб? Канцелярист Брыкалов?
Аксинья: Ну, что вы, барышня! Нет, тех бы я узнала.
Мужчина новый, явно заграничный.
Хотя по-русски говорит отлично.
Не сильно молод, но совсем не стар.
А выглядит — куда там твой гусар!
Как зыркнет, аж в нутре моем дрожит!
Ксения (строго): Аксинья, ты язык-то придержи.
Давно была не порота, гляжу.
Скажи — иду. Прическу уложу.
Аксинья выбегает из комнаты, Ксения прихорашивается возле зеркала.
Акт третий, действие второе.
Библиотека в усадьбе. Вдоль стеллажей с книгами ходят батюшка Ксении — барин Филипп Петрович и заграничный Гость.
Филипп Петрович:... в таком, как бы сказать, аспекте.
Впустую похваляться не привык,
Полнее нет собранья книг.
Во всей губернии, поверьте!
Ну, ладно, не в губернии, в уезде...
И цели вашего приезда
Добиться вы бы не смогли точней.
(смущенно) Одна беда — ведь я не книгочей.
Наливки, буженина, вист, охота.
А книжку как начну читать — зевота
Такая сразу нападает — страх!
Ну, полистаю разве альманах.
С картинками. Не для девичьих глаз... (подмигивает)
Оба смеются, Филипп Петрович заливисто, Гость вежливо посмеивается.
Филипп Петрович (довольно): Филипп Петрович всем вам фору даст!
Но! (поднимает палец кверху) К счастью, у меня есть дочь,
Которая сумеет вам помочь.
Она здесь книжки прочитала все.
А вот и Ксения!..
Ксения (приседая): Бонжур папА, бонжур месье.
Филипп Петрович (добродушно): Какой тебе месье?
Гишпанец он, сеньор Мигель Толедо.
Объехал в долгих поисках полсвета,
О предке славном все искал рассказ.
А он в библиотеке был у нас!
Уж поищи средь книжек то, что нужно.
(в сторону, со вздохом) хотя бы лучше поискала мужа...
Ты дону помогай, а я пойду.
В плетеном кресле посижу в саду.
Выходит из библиотеки, оборачивается.
Филипп Петрович: Ну, и к обеду непременно жду.
Ксения и Гость остаются наедине в библиотеке.
Ксения (неуверенно): Мы виделись?
Гость (тихо): Мы трогались, сеньора.
Ксения ахает и пытается упасть в обморок. У нее опять не получается.
Ксения (ошеломленно): Но я не ожидала что так скоро
увижу вас опять.
Гость (грустно): Неужто мало
Разлуки?
Ксения (застенчиво): Нет, признаться, я скучала.
Но я всю жизнь готовилась вас ждать!
А вы... Опять явились, словно сон...
(озадаченно): Что с вами, Дон?
Одежда, речь, манеры... где же камень?
Гость: Проклятия потушен пламень
Любовью вашей. Вы, лизнув мой ствол...
Ксения (краснея): Потише, Дон. Хоть батюшка ушел,
Ушей достаточно. Не надо про... моменты.
Гость: Так вот, я не успел дойти до постамента,
Что над моею водружен могилой,
И чувствую, что все идет не так!
Пытался заругаться, но «дурак»
Лишь получался, да и тот в полсилы,
Что не обидишь даже дурака...
Почувствовал, как треснула рука,
За ней нога, грудь трещиной пошла...
Ксения (взволнованно): А дальше, дальше что?
Гость (таинственно): А дальше — мгла...
...  И с неба гром: «Для новой жизни встань!»
Ксения (восхищенно): Каков рассказ! Аглая сдохнет, дрянь,
От зависти! Проклятья сброшен плен!
Гость (грустно): Увы, не весь. Вот именно тот самый... член
Остался каменным. Возможно, было мало
Касанья робкого. Но можем мы сначала
Эксперимент поставить. В этот раз...
Ксения (в восторге): Нет! Покажите!
Гость (растерянно): Что, сейчас?..
Ксения: Сейчас!!!
Гость неуверенно лезет в штаны, Ксения нетерпеливо помогает ему. Становится на колени, рассматривает каменный член.
Ксения (завороженно): Все точно так, как много дней назад.
Разводы яшмы, на конце — агат.
А вот идет прожилка хрусталя...
А крепок как! (страстно) Молилась я не зря!
Гость (неуверенно): Так что, начнем сосать?
Ксения: Сосать? Изволите вы дурой полагать
Меня? Да ни за что не буду!
Своим же ртом? Развеять это чудо?
Ксения толкает Гостя к стеллажу, на него сверху валятся книги.
Ксения: Ну, нет уж, Дон. Такому не бывать! (прыгает на Гостя сверху)
Войди в меня, мой каменный герой!
Гость: Ой.
Ой!
Ой-ей-ей-ей-ей!!!
Ксения (в исступлении): Молчать, блядь! Трахай, же меня, скотина!
Гость (глухо, из-под Ксении): Передалось мое проклятье...
Ксения: Лишь наполовину!
Браниться стала я, но все ж честна
Пред вами. И даю обет:
Сначала свадьба, а потом — мм... — м-м-м... (Ксения стонет в экстазе):... инет!
Гость (рычит из-под Ксении): Кверида! Ме густарь кви а ля мьерда!
Ксения (визжит): Еще! Еще!! Пускай я кончу первой!!!
Аглая (с досадой, подглядывая в библиотеку в дверную щелку): Вот стерва
Моя сестрица.
Кcения и Гость (хором): Вьете ала чингада!!!
От мощных толчков на Ксению и Гостя рушатся книги, полки и стеллажи с порнографической литературой, погребая их под собой.
Аглая (грустно, от двери): Так мне и надо.
Что ли отравиться
С досады? (бьется головой о косяк) Дурья голова!
Выходит, Ксения была тогда права,
Ей не привиделся гишпанский жеребец.
Какой досадный для меня конец...
Достался Ксюхе благородный дон.
А мне — говнюк Порфирий, миль пардон... (Аглая рыдает, уходит из библиотеки)

ЭПИЛОГ
Лужайка перед входом в усадьбу, в кресле-каталке сидит Филипп Петрович, курит кальян. У его ног дремлет Разгуляй. Барин с добродушной улыбкой прислушивается к грохоту, доносящемуся через окно из библиотеки.
Филипп Петрович: Ах, молодежь! Ну что ты с них возьмешь?
Беспечные, наивные созданья,
Невиннейшее за пизду хватанье!
В такие годы их вгоняет в дрожь...
Уж я-то помню, сам был молодым.
В гусарах как? Нет баб — хватай кобылу!
В каком году, не помню, это было... (затягивается из кальяна, выдыхает)
Ах, молодость, развеялась, как дым...
(спохватившись) Да, впрочем, что я! В отношения дам
Я и сейчас любому фору дам!
Из библиотеки доносится совсем уж невероятный грохот и вопли. Барин с любопытством подходит к окну и заглядывает в него
Филипп Петрович (одобрительно): А что, гишпанец хват! Четвертый час
«Про предка» ищет с Ксенией рассказ.
Но в месте том, где ищет он, нередко
Находятся потомки, а не предки!
(со значением) Ну, раз пошла такая чехарда...
(Довольно трет руки, орет в сторону сеновала) Аксинья! Дура! Марш бегом сюда!
Прибегает всклокоченная Аксинья с соломой в волосах. Филипп Петрович подозрительно оглядывает ее.
Филипп Петрович (строго): Опять на сене трахалась с Данилой?
Аксинья (фальшиво): Помилуй барин! Да когда ж такое было...
Филипп Петрович (строго): Умолкни, дура. Мчи скорей в приход.
Пусть поп Иван немедленно придет.
Да требник пусть захватит поп Иван...
Аксинья (охает, в ужасе): Неужто так затрахал басурман
Лебедку-барыню, что отпевать придется?
Филипп Петрович (строго): Заткнись. Скажи Прасковье, пусть займется
На свадьбу угощеньем. А Федот
Возьмет ружье и станет у ворот.
Гишпанца одного не выпускать!
Ну, все, беги...
Аксинья срывается с места, бежит к воротам.
Филипп Петрович: Нет, погоди! Стоять!!!
Аксинья останавливается, как вкопанная
Филипп Петрович (строго): Данилы с морды оботри следы.
Увидит поп — недолго до беды.
Аксинья, покраснев, вытирает со щек остатки спермы, убегает. Филипп Петрович возвращается в кресло.
Филипп Петрович (довольно): Ну, вот и все. Налажен в доме мир.
Сейчас венчанье, по венчанью — пир,
Потом — цыгане, бляди и канкан...
(задумчиво) Цыган не надо. Вдруг обидится маман?
Иль не обидится? (задумчиво, Разгуляю) Я прав или не прав?
Что скажешь, Разгуляюшка?
Разгуляй: Гав-гав!
Веселая музыка.
Занавес.

Поделиться в: