Порно рассказы
Порно бесплатно
Смотреть порно видео
Много порно категорий
Смотреть порно
Лёшка
— А я помню — бабушка пекла мне блины. Всегда, когда я хотела.
— Что, правда всегда?
— Всегда-всегда. Особенно когда я пошла в школу. Она меня спрашивала утром: «Что тебе сделать к обеду?», — а я отвечала: «Блины», — и она делала.
— А мне бабушка пирожки пекла. С мясом. Я в детстве мясо любил. Многие не любили, а я любил.
— Слушай, а ты кипяченое молоко с пенкой пил?
— Пил.
— С пенкой?!
— Ну да. А что такого?
— Но ведь она мерзкая?!
— Не знаю... не помню.
— А я вот, знаешь, все помню. Все-все что со мной было. И как меня в садик привели и как мы фотографировались, тогда редко фотографировались, надо было специально человека вызывать, деньги платить, и как из цветной бумаги картинки клеили. Одну как-то нашла случайно, а на ней написаны имя и возраст — 2, 5 года. Представляешь? А я помню.
— И что же там?
— Домик. Маленький, желтенький, а крыша голубая, съехавшая чуть-чуть. И я даже помню, почему она такая. Я когда ее приклеивала, думала, ее края будут вровень по потолку, а они, оказывается, должны были чуть-чуть выступать. Вот и вышло: один край вровень, а другой уехал. Получился домик с козырьком.
— А я в садике первый раз с девчонкой поцеловался. Не по-настоящему, конечно, но все-таки в губы. Я, помню, говорил ей: «Струсишь, струсишь», ну она и подставила губки. В трубочку вытянула, сжала крепко и подставила. А я чмокнул.
— А ты оказывается ловелас. — Ну, это я уже, конечно, шучу, чтобы заставить серьезного и большого Лёшку немного улыбнуться.
Вообще он очень стеснительный. Совершенно пленяющее сочетание — огромный и стеснительный. Иногда так смешно на него смотреть. Задумается, бывает, и не заметит, как заденет кого-нибудь широким плечом, шутка ли росту только почти два метра, так на него накинутся сразу, мол, осторожней надо молодой человек и ворчат, и ворчат, а он сожмется весь, как будто сможет стать от этого меньше, и слушает, уткнув взгляд в ботинки. Мне его всегда жалко становится. Ну что тут сделаешь? И чем больше он старается никому не помешать и ни обо что не стукнуться, тем неуклюжее становится. Я обычно беру его за руку и слегка прижимаюсь к нему плечом, пусть знает, что мне его могучее плечо вреда не принесет.
Лёшка огромный, и это хорошо. Хорошо идти с ним по скользкой дороге, вцепившись двумя руками в его рукав, под которым ощущается сила — зверь в состоянии вечного покоя. Хорошо смотреть, как он терпит у себя на коленях мою наглую, бесцеремонную кошку, которая пачкает своей шерстью его брюки, покорно ожидая, когда та, наконец, выспится и уйдет лакать молоко. Он мог бы, конечно, ее сбросить, но, во-первых, кошка моя, а значит в его понятии — неприкосновенна, а во-вторых, он боится причинить беспокойство даже ей.
Я зову Лёшку пить чай. Точнее это значит, что я принесу чай и что-нибудь сладкое в комнату. Лёшка торопливо отказывается, говорит, что ему не хочется. Это неправда. Кушать Лёшка хочет всегда, только в разной степени. Поэтому я ухожу на кухню, чтобы сделать ему помимо чая и сладкого еще и толстые бутерброды с колбасой и сыром. Лёшке неудобно и он предпочел бы не есть, но я ставлю их перед ним и каждый раз буквально заставляю его проглотить их. У меня на то чтобы съесть один такой бутерброд ушла бы целая кружка чая, а он только один раз откусывает. При этом он плохо прожевывает и поэтому с трудом глотает крупные куски. Мне приятно кормить его, приятно готовить для него, зная, что все будет сметено в одну минуту.
— Лёшка, а поехали летом на озеро? — я произношу «Лёшка» ласково растягивая «ё».
— Поехали, только я плавать не умею.
— Как не умеешь? — для меня это шок, мне казалось, что плавать умеют все мальчишки.
— Не знаю. Как-то не получилось.
— Ну и ладно. Ты будешь ходить, а я вокруг тебя плавать. И если начну тонуть, ты меня спасешь, потому что тебе будет неглубоко.
— Зато я умею жарить шашлык.
— А я — только делать бутерброды.
Я представила себе, как хорошо будет повиснуть на нем в воде, ощущая, что его сильное тело не согнулось ни на миллиметр, или сидеть у костра, прислонившись к его широкой спине. А он молчун будет помешивать палкой ярко-красные головешки.
Да... Лёшка — страшный молчун. Бывает, придет, сядет в обшарпанное кресло, откинется и молчит. Весь вечер может молчать. Но меня почему-то это совершенно не смущает и не беспокоит. (sexytales.org) С ним хорошо ни о чем не говорить, потому что при этом я не чувствую себя неловко, наоборот, когда он в комнате мне становится комфортнее и спокойнее. Может это оттого, что с ним комната как-то сразу становится меньше, как будто все стены, пол и потолок взяли и придвинулись, а мебель — так та, вообще, кажется игрушечной.
Лёшка учится в институте. Он ходит туда с большой черной кожаной папкой. От этого вид у него как у молодого ученого, что, в общем-то, не далеко от истины. Он часто чертит на белом просторном ватмане все время норовящем скататься в трубочку — свое привычное состояние. Склонившись над чистым листом, он выводит идеально ровные черные линии — толстые, тонкие, пунктиром — заполняя пустоту смыслом. Ему очень идет заниматься своим делом, делом которое ему интересно и захватывает. В его лице сразу же пропадает страх что-нибудь сделать не так и на его месте появляется значительность и красота талантливого специалиста.
Без него мне бывает одиноко и тоскливо. Тоскливо, потому что я жду. Жду, когда он придет, молча сядет в кресло, будет терпеть мою кошку и с трудом глотать бутерброды. А еще будет думать что-то про себя и слушать мою бестолковую болтовню, слушать так, как никто и никогда — по-своему, просто потому, что это он, отчего мне станет тепло и весело, и я начну улыбаться и лучиться.
Лёшка большой, сильный, но есть в нем что-то по-детски незащищенное, что-то такое, что мне хочется закрыть, заслонить собой, чтобы оно осталось целым и сохранным. Чтобы никто ненароком, по своей грубой неосторожности, неосмотрительности, невнимательности и нежеланию замечать не повредил, не нарушил, не сломал, чтобы, не дай бог, это что-то из него не ушло, а взамен не пришло то, что в народе называется «настоящий мужик» — нечто пошлое, отвратительное и отвращающее. Я берегу его и себя, для себя и для него, и оружие мое самое сильное, то, которое не может не победить — бесконечная нежность до холода в груди, до остановки дыхания, та, от которой опускаются ресницы и все внутри замирает.
Поделиться в:
За Против
Рейтинг файла: + 213 - 193
Добавлено: 20.10.2016 13:41
Прочли: 1783
Скачали: 214
Последний просмотр: 19.12.2024 20:54
Категории: Романтика
Посмотрите так же
Дневник Алисы. Запись 2
Никогда бы не подумала, что эта идиотская идея Алёнки меня так затянет! За пять дней существования анкеты..Читать ...
Один раз с мамой
Всeм привeт! Хoчу рaсскaзaть вaм свoю истoрию. Oгoвoрюсь срaзу, чтo никoгдa нe имeл дaрoвaния худoжeствeннo вырaжaть свoи..Читать ...
Семья Любимовых. Части 3—6
Теперь, когда дом был снова пуст, за исключение Кирилла, который закрылся в своей комнате, Лена смогла..Читать ...