Пролог.
«Неисповедимы пути Твои...»
Ещё в десятом классе средней школы я познакомился с девушкой по имени Вика. Она жила в Питере, а в мой скромный Мухосранск перебралась по семейным обстоятельствам. До этого я ни к кому тёплых чувств не испытывал, но она... она была другой. Было в ней что-то, что выделяло её из всех остальных, как и во мне. Однако хоть мы и были похожи характерами, в этом оказалась отчасти и проблема. Мы оба были довольно стеснительными, так что сразу «взять быка за рога» я не мог, да и она тоже.
Опустив подробности скажу, что сошлись мы только к концу учебного года. Да и то у нас ни до чего серьёзного не успело дойти. Так, гуляли, обнимались, целовались. Отвадил одного придурка от неё, который её постоянно задирал. А потом вышло так, что ей пришлось уехать обратно, и остался я снова один. Было тяжело, но со временем я с этим смирился. Доучился в школе, потом поступил в институт, стандартная история, в общем. Не сказать, чтобы я был уродом или дрищом, да и нищим тоже не был. Но за это время (а это целых пять лет) так никто мне и не приглянулся, хотя пару раз девушки даже первыми пытались ко мне подкатить. А я всё никак не мог забыть свою любимую Викулю...
Видимо, жизнь всё же подбрасывает и приятные сюрпризы тоже, и мне выпал один из них. После учёбы я остался в Питере, ибо возвращаться в эту дыру, из которой я выполз, не было ни малейшего желания. Устроился на работу сисадмином в одну довольно крупную фирму. И там встретил её... да, ту самую Вику. Она меня даже не узнала сперва (наверно, классическая cисадминская бородка тому виной), а вот я её — сразу же. Невозможно забыть эту шикарную фигуру, узкую талию, широкие бёдра, небольшие упругие грудки... как нельзя забыть и чудесный запах её длинных шелковистых волос, её большущие зелёные глаза, пухлые губки, маленький и слегка курносый носик. Она была почти такой же, как и в день нашей последней встречи. И всё же не совсем. Кажется, стала ещё красивее.
В тот день мы оба благополучно забили на свои служебные обязанности и просидели за разговорами в моей опутанной кабелями конуре почти весь день. Оказалось, что она после школы почти сразу устроилась работать, потому что учёба за 11 лет ей и так наскучила. Отношения у неё ни с кем тоже не сложились, а жила она с матерью в общаге. И вот разговор зашёл о нас. Точнее, о бывших нас.
— Вик, а ты помнишь, как мы с тобой встречались ещё в школе? Это было, пожалуй, лучшее время в моей жизни.
— Да, Серёж, как такое забыть... ты же единственным был, кого не смущала моя социофобия и вообще... всякие странности.
— Социофобия? Хах, мы тогда и слова такого не знали. Буками друг друга называли, помнишь?
— Конечно помню, — ответила она с улыбкой.
После этого на некоторое время повисла пауза, которую я прервал, собрав волю в кулак.
— А как насчёт всё это воскресить? Честно скажу, Викуль, мне кроме тебя никто нафиг не сдался.
— Мне... мне тоже, Серёж. Но дай мне немножко подумать, хорошо? Хотя бы до завтра. Всё это так неожиданно...
— Конечно, Виктория, я понимаю. Всё же уже почти шесть лет прошло.
Не будет преувеличением сказать, что домой я летел после этого как на крыльях. Честно скажу, к тому моменту однообразие жизни мне уже настолько надоело, что я подумывал о свинцовой инъекции в голову. И вот жизнь дала мне второй шанс! С этими мыслями я заснул. Готов поспорить, что во сне я улыбался. :)
Глава 1.
«Возрождение»
Как мы и договаривались, мы встретились с Викой на следующий день в кафе. Это была пятница, так что наш рабочий день кончился уже в четыре часа дня, и времени у нас было достаточно. Мы снова немного поностальгировали, а потом я плавно перевёл тему на возрождение наших отношений. Вика сказала, что вчера вечером она подумала обо всём и решила, что хочет снова быть со мной. После этого кафе сразу перестало быть мне интересно.
— Вик, а может тогда поедем ко мне?
— А где ты живёшь?
— Съёмная однушка. Тут рядом совсем, я даже на работу пешком хожу.
— Не, не поедем, — ответила она, и моё лицо, видимо, вытянулось наподобие лошадиной морды. А она продолжила, смеясь. — Пойдём. Ты же говоришь, рядом совсем, ехать никуда не надо.
— Всегда любил твоё чувство юмора, малышка, — усмехнулся я.
Едва войдя в квартиру, мы набросились друг на друга. Я впился в её губы так же страстно, как и многими годами раньше. И она столь же страстно отвечала на мои поцелуи. Мои руки залезли ей под юбку и нежно сжали ягодицы, а член, стоящий уже колом, через джинсы упирался ей в низ живота. Запах этой прекрасной девушки сводил меня с ума. Я крепко обхватил её руками за спину и приподнял, а она, поняв намёк, запрыгнула на меня и обвила мои бёдра своими стройными ножками. В такой позе я дотащил её до кровати и буквально бросил на неё, а сам навалился сверху.
Как только мои пальцы справились с её блузкой, я задрал ей лифчик и покрыл грудки нежными поцелуями. Потом я сжал её правую грудку рукой, а с соском левой начал играться языком. Ей очень понравилась эта игра, и когда я кончиком языка стал быстро-быстро облизывать нежно-розовый сосочек, её грудь начала вздыматься, изо рта доносились громкие стоны, а руки пытались прижать мою голову к груди ещё сильнее. Не отрываясь от этого занятия, я левой рукой залез ей в трусики (там всё было так мокро, что хоть трусики выжимай) и начал пальцами ласкать «пуговку» клитора. Викуля застонала ещё громче, дыхание стало неглубоким и частым, а я со всей силы присосался к её грудке, одновременно лаская её киску. Вика выгнулась, издала уже даже не стон, а крик, и я почувствовал, как в трусиках стало ещё мокрее и горячее.
После этого она без чувств рухнула на кровать, а мне сорвало крышу, я сдёрнул с неё трусики, быстро спустил с себя штаны и трусы, подтащил её к краю кровати и, приставив член к киске, со всей силы вошёл внутрь. По пути мне попалась девственная плева, но мой член был так твёрд в тот момент, что я почти не заметил сопротивления. Вика застонала как будто сквозь сон, а я, вонзившись почти на всю глубину, замер от накативших новых ощущений. Члену было так узко и горячо, так мокро... Я, сжав зубы, сделал несколько фрикций, и тут возбуждение, отсутствие опыта и безумная любовь, которую я испытывал к Виктории, взяли своё. Внутри таза всё сжалось, от удовольствия я не смог сдержать стон, а член уже вовсю выбрасывал сперму внутрь моей любимой. Скажу честно, доводилось мне периодически фапать, чтобы избежать пачкания труселей от поллюций, но так я не кончал никогда... даже в глазах потемнело. Сделав ещё несколько конвульсивных толчков, я замер. Член медленно опадал, всё ещё находясь в самой лучшей киске на свете, а я опустился к лицу мой Вики и нежно поцеловал её в губки. На моё удивление, она ответила. После пары минут этих няшностей, мы наконец отлипли друг от друга.
— Серёжа-а-а... мне никогда не было так хорошо...
— Да, маленькая, и мне тоже.
— Скажи, а ты ведь кончил в меня, да?
— Ага... выйти из тебя было выше моих сил.
— Да я тебя не виню! — засмеялась она. — Это было здорово! Так тепло внутри стало... ой... (это я вытащил уже окончательно опавший член из её писечки).
Ещё раз чмокнув её в губы, я приблизился лицом к киске. Из неё тонкой струйкой вытекала смешанная с кровью сперма, а я, будучи не в силах удержаться, взасос поцеловал её нежный клиторочек, вызвав новый стон наслаждения.
— Тебе всё мало, любимый?
— Не, в моих шарах сейчас сухо, как в Атакаме, я думаю.
Немного посмеявшись, мы снова поцеловались, а я задал уже несколько минут волновавший меня вопрос:
— Полагаю, ты переезжаешь ко мне?
— Ой... я не думала об этом. Но если тебе этого правда хочется, я согласна.
— Ещё как хочется! Ну ладно, ты иди в душ, а я прогуляюсь до аптеки. Надо купить что-нибудь, чтобы не стать отцом преждевременно.
— Я буду скучать, котя.
— И я, — ответил я с улыбкой.
Глава 2.
«Чем дальше в лес...»
Впереди было два выходных, и мы потратили их на перевоз викиных вещей в мою холостяцкую до недавних пор берлогу. В субботу мы поехали за первой порцией всяких шмоток и бабских штучек-дрючек, но и тут не обошлось без маленького приключения. Мать Виктории работала в этот день, так что комната в общежитии пустовала. Пока моя любимая лазала по ящикам и (не) произвольно принимала всякие манящие меня позы, я наблюдал за этим, сидя на кровати с жестоким стояком. Наконец моё терпение лопнуло, я подошёл к ней сзади и уперся стоящим членом в её попку. Она вздрогнула, но тут же поняла в чём дело. И сделала то, чего я не ожидал. Она, не оборачиваясь, стала попкой гладить мой член, распаляя меня всё сильнее. Когда терпеть стало невозможно, я резким движением стянул с неё трусики и ворвался в горячую и истекающую смазкой киску. Вика громко застонала, облокотилась на тумбочку, а я уже вовсю натягивал это нежное существо на свой 20-сантиметровый (природа не обидела, да) агрегат. С каждым движением я животом упирался в её шикарную попку, и это было... потрясающе. Её киска плотно обхватывала меня, мои руки нежно сжимали её бёдра, а её постанывания сводили с ума. Я пропустил одну руку ей под животик, нащупал верхнюю половину киски и начал осторожно массировать.
— Ах, аах, Серё-ё-ёжа...
Ноги Викули подкосились, я едва успел подхватить её. И тут её киска сжала меня так, что я чуть не кончил. Затем на секунду отпустила, а потом снова сжала. И ещё раз, и ещё... Невероятным усилием воли и вообще всех своих сил, я удержался и не кончил. Когда я вышел из неё, мой член был так возбуждён, что даже подрагивал. Одно прикосновение — и взрыв. А Вика... Вика сидела передо мной на коленях.
— Возьми. Его. В ротик, — непривычно хриплым голосом и с паузами после каждого слова сказал я.
Вика привстала, взяла мой ствол в ручку (я сжал зубы) и погрузила головку члена в рот. Это было последнее, что я мог выдержать. Как только её язычок коснулся уздечки, я со стоном стал кончать в этот тёплый, мягкий и нежный ротик. (sexytales.org) Девочка только успевала глотать.
Когда последняя капелька выкатилась, Вика выпустила член изо рта и судорожно вдохнула.
— Ох, как много! Я чуть не подавилась!
— Прости, любимая. Кончать тебе в киску я не мог, потому что посткоитальные контрацептивы лучше не принимать чаще раза в месяц, а обычные противозачаточные начинают принимать в первый день менструального цикла. Так что ещё рановато.
— Ого, какие познания, — усмехнулась она.
— Ну дык. Становиться папой я не планирую ещё лет восемь, так что надо думать о последствиях.
— Ты всегда был хладнокровным и предусмотрительным, — с улыбкой ответила она. — Таким и люблю.
— И я тебя очень-очень люблю, радость моя.
Продолжение следует (возможно).

Поделиться в: