— Привет! А почему такой симпатичный парень пьет один? — она удивленно приподняла бровки-ниточки.
— А ты что, налоговый инспектор? С какой стати я должен перед тобой отчитываться?
— Просто если человек пьет в одиночестве, либо у него проблемы, либо большие проблемы, — улыбнулась она, продемонстрировав жемчужно-белые ровные зубки.
— Налоговый инспектор и психоаналитик в одном флаконе — редкое сочетание, — я демонстративно поднес свой стакан к губам.
— И это еще не все, что я умею, — с облегчением выдохнула она.
— И умей себе на здоровье. Ко мне-то ты чего привязалась? — я посмотрел на нее с напускным негодованием.
А ничего так бабенка — лет под тридцать, но фигурка как у куколки, ни грамма лишнего жира. На лице косметики с полтонны, брови выщипаны почти на нет, глаза подведены слишком ярко даже для вечера, волосы в тщательно продуманном творческом беспорядке — часа полтора уж точно колдовал над ней какой-то заштатный парикмахер или сама укладывалась, но всякой химии на ней столько, что ее можно в школе вместо таблицы Менделеева на стенку вешать. Смыть бы с нее все это, проветрить хорошенько, одеть в строгий костюм или домашний халатик и выйдет типичная серая мышка, примерная домохозяйка или офисный работник. А если совсем раздеть да волосы распустить — так и вовсе выйдет русалка или нимфа лесная.
И вполне понятно, зачем она ко мне подсела — с родителями не ладится, муж достал, на работе завал, короче, нервов на все не хватает, вот и позвонила она первой попавшейся подружке, а та предложила ей пойти в какой-нибудь бар в полной боевой раскраске и познакомиться с мальчиком на ночь. Идеальная схема для снятия стресса, вот только в ней один просчет — кадрить эта девица предпенсионного возраста решила меня. А ведь могла подсесть вон к тому очкарику у дальнего конца стойки или к до неприличия зализанному школьнику в рубашке с какими-то невнятными разводами. Нет, она выбрала именно меня. Она рассудила правильно — если со мной секса не выгорит, так хоть можно пообщаться и не бояться выглядеть извращенкой.
Я вздохнул и коснулся ее руки. Она вздрогнула.
— Простите, пожалуйста, мой резкий тон. Неделька выдалась тяжелая, и следующая обещает быть не лучше...
— Это вы меня простите, — она виновато опустила глаза. — Я действительно не должна была приставать к вам с разговорами...
— Мое имя Ришар, — улыбнулся я и поднес ее запястье к губам.
— Очень приятно, Кристина, — даже сквозь сантиметры пудры на ее щеках, я заметил, как она покраснела.
Я не отпустил ее руку после поцелуя, а продолжал нежно водить большим пальцем по ее ладошке. У нее была мягкая, хоть и немного грубоватая кожа. Мои движения видимо смущали ее еще больше, чем даже мой поцелуй. И я не сводил с нее глаз. Да, отмыть, проветрить, переодеть — и я хочу ее...
Я улыбнулся:
— Пойдемте, прогуляемся. А то здесь становится душно...
— Я... я... не одна... — она говорила тихо с придыханием, а я торжествовал — всего пара движений, один взгляд, и она моя...
— Думаете, кто-то заметит ваше отсутствие? — я склонился почти к самому ее уху.
Она вздрогнула и мотнула головой.
Я встал со своего места, бросил пару купюр на стойку и подал ей руку. Она оперлась на нее.
Уже через минуту мы вышли на стоянку позади бара. Я оставил ее на тротуаре, сказав, что сейчас подъеду на машине, и медленно двинулся между рядами дорогих и не очень иномарок.
Что ей больше понравится — огромный джип или этот спортивный кабриолет? А может, она поклонница классики, и ей будет приятно прокатиться по городу на этом стареньком «Мустанге»? Или «Мерседес»? Эх, все не то... Ага! Вот то, что нужно!
Я подъехал к тротуару на новенькой «Вольво» представительского класса темно-синего цвета. Ее глаза округлились, когда я вышел и открыл перед ней дверцу.
— Это... твоя? — только и спросила она.
Я ухмыльнулся:
— Нет...
— Ты... украл ее? — теперь она смотрела на меня с негодованием, все еще держась за дверцу машины.
Вместо ответа я впился в ее губы поцелуем. Она тут же обмякла, и я без труда усадил ее на переднее пассажирское сиденье.
Я вел спокойно, соблюдая все правила и изредка бросая довольные взгляды на нее. Она тяжело дышала и смотрела только на дорогу, которая медленно шла в гору. Мы поднимались все выше, пока не оказались на краю крутого обрыва.
Я вывел ее из машины и встал позади нее. Она молчала. Тогда я склонился к ее плечику и припал губами к мочке ее правого уха. Она не стала отстраняться, лишь слегка наклонила головку влево, чтобы не мешать мне. Мои руки тем временем спустились к ее груди. Я сжал ее и отпустил. Грязная девчонка — явилась в бар без нижнего белья. Я запустил руки ей под блузку. Она судорожно сглотнула слюну. Какая мягкая шелковистая кожа! Давненько я не баловался с городскими девочками.
Одной рукой я мял ее грудь, пока другая ощупывала ягодицы и бедра. Я был прав — фигурка у нее отменная. Она продолжала молчать и тяжело дышать.
Я запустил руки ей под юбку и подобрался к самому заветному. Она тихонько всхлипнула, когда мои пальцы коснулись ее аккуратно выбритого лобка.
Я ухмыльнулся и обнял ее плечи.
— Тебе нравится? — спросил я шепотом.
— Да, — так же шепотом ответила она.
— Я могу подарить тебе весь мир, все, что пожелаешь — драгоценности, меха, картины, деньги. Только будь моей...
— Мне ничего не нужно, — сказала она, — только быть с тобой...
Я легко развернул ее к себе лицом, прижал к груди и впился в ее густо напомаженные губки долгим поцелуем.
Огни внизу мерцали, как звезды над нашими головами. В траве у наших ног пели сверчки. Вокруг нас, почти задевая наши волосы когтистыми крыльями, летали летучие мыши. А я медленно стягивал с нее блузку и юбку. Она без разговоров повиновалась каждому моему движению. И я наслаждался своей властью над этой женщиной, над ее телом и разумом.
Она была действительно прелестна. У нее было тело двадцатилетней девочки — ни одной складочки, ни одной морщинки. Ее возраст и трудности в жизни выдавали лишь несколько серебряных волосинок, будто случайно затерявшихся в ее темно-каштановых волосах.
Я ласкал ее до тех пор, пока у меня самого не заныло внизу живота, и я не почувствовал, что могу взорваться даже от легкого прикосновения. Поэтому я отстранился от этой красивой обнаженной женщины, достал из кармана брюк сигареты и закурил. Она смотрела на меня отрешенно, все еще тяжело дыша после серии оргазмов, до которых я довел ее лишь языком и пальцами.
Когда напряжение немного спало, я вновь припал губами к ее груди, а она выгнула спину под почти нереальным углом и громко застонала. Одним движением я расстегнул брюки и резко вошел в нее сразу на всю длину. Она вскрикнула и дернулась, но я крепко держал ее за бедра. Я двигался медленно, растягивая удовольствие, а она выла волчицей, стонала и ревела.
Ее ноготки давно исцарапали мне в кровь спину и руки, ее щеки и губы были солеными от слез, а я все еще двигался медленно, оттягивая, насколько это было возможно, свой пик.
Огни внизу давно погасли, поблекли звезды в небе, сверчки умолкли, не решаясь нарушать своими дилетантскими криками нашу идеальную гармонию движения и голоса. Ее стоны стали хриплыми, и только когда восточный край неба посветлел, я начал наращивать скорость. Она завыла с новой силой, а я толкался в ней все быстрее, разрывая ее нутро. И вот когда ее крещендо дошло до максимума, когда ее вой достиг наивысшей ноты, на какую только был способен ее голос, я замер, обливаясь потом и изливая в нее все, что я так старательно копил всю эту ночь.
Она затихла, обмякла, прижавшись ко мне всем телом. Я обнял ее плечи и благодарно поцеловал ее в шейку.
— Спасибо... тебе... — еле слышно проговорила она.
— Ты моя... — ответил я.
— Я — твоя... — отозвалась она и сладко зевнула.
— Идем ко мне, — предложил я.
— Да... — согласилась ... Читать дальше →

Поделиться в: