По мере приближения к своему бывшему офису, решимость моя слабела. Я отчаянно трусила, ноги стали ватными, руки мелко подрагивали. Вспомнились мои первые ощущения после роковой перемены в наших отношениях, у меня так же противно и мелко дрожали руки, дрожало все тело, от страха, но в большей степени от возбуждения, и так каждый раз, когда ты вызывал меня к себе в кабинет. Теперь тоже самое, но кажется в десять раз сильней. Взглянула в стекло припаркованной на обочине машины, бледное напряженное лицо, на котором ярко выделяются глаза. Я так долго стояла перед зеркалом, тщательно подкрашиваясь, пытаясь выглядеть, как ты любишь, естественно, ухоженно и сексуально, одновременно. Куда подевалась сексуальность скажите пожалуйста? Оделась тоже, как ты любишь, в строгую юбку до колен, красивого синего цвета и нежно сиреневую блузку, расстегивающуюся спереди на перламутровые фиолетовые пуговицы бусинки. Воспоминания чётко отпечатались в моей голове, да и тело помнило всё. В этом незабываемом прошлом ты приказывал мне расстегивать пуговицы, прожигая взглядом каждый появляющийся участок кожи, или сам нетерпеливо расстегивал пуговицы, пытаясь быстрее открыть себе доступ к моей груди. Жаркая волна прокатилась по телу.
Ты согласился встретиться, и это вселяло надежду, хотя с тобой, никогда ничего нельзя знать наверняка.
Свою просьбу я передала через Антошку, коллегу, верного друга и, пожалуй, обожателя. Когда-то ты приревновал меня к нему, и эта ревность была приятна, даже если и выражалась в жесткости (порол ты меня ремнем зверски).
Не помню как, я вошла в здание, а вот и дверь в наш отдел, толкаю ее. Улыбающееся лицо Антона. За моим бывшим столом сидит, совсем другая девица, блондинка, высокого роста, немного крупнокостная, с маленькими серыми глазками. Окидываю ее неприязненным взглядом, она, конечно ничем не заслужила моей неприязни, но она заняла мое место. Мое место! Ха-ха, не я ли его спешила покинуть. Да я оставила его в спешке, трусливо, когда ты был в отпуске, отдала заявление об увольнении вышестоящему начальству, отработала положенные две недели, и убежала, убежала, пока ты не вернулся и твоя страсть или моя страсть не поколебали мою решимость. Уволилась, поменяла номер телефона (хотя после такого предательства ты вряд ли стал б мне звонить) более того, так совпало, что я даже переехала в другую квартиру, отрубила все концы. Только вот мое сердце, моя страсть остались в этом офисе, чуть дальше по коридору, за закрытой дверью твоего кабинета.
Антошка как всегда, шутит и балагурит, сыпет комплиментами, я улыбаюсь через силу, а взгляд бежит дальше, ты там, я чувствую, даже за закрытой дверью я тебя чувствую, сердце готово выпрыгнуть из груди.
— У него никого нет, он ждет тебя, — доверительно шепчет Антон.
Я уже не слушаю, иду по коридору, меня охватывает нетерпение, боже мой, как я хочу тебя видеть, хотя бы просто увидеть. Стучусь.
— Можно? Но не слышу ответа, вхожу. Когда-то ты у меня учил проявлять уважение и правильно заходить к тебе в кабинет, но я опять нарушила все инструкции. Твой взгляд охватил меня всю, ожег меня всю. Сил хватает только на то чтобы закрыть за собой дверь и прислониться к ней, ноги не держат. Я задыхаюсь, мне трудно дышать, грудь бурно вздымается под тканью тонкой блузки... Твой взгляд переметнулся на это зрелище, и на губах появилась ухмылка, но не такая как раньше, бесившая меня чуть презрительная улыбка всезнайки, мне почудилась в этой улыбке горечь. Почудилось или в самом деле было? Уже через секунду на твоем лице бесстрастная суровость.
— Д-дима, — наконец смогла произнести я онемевшими губами.
— Дмитрий Александрович, не забывайся.
Мне так хочется подбежать к тебе кинуться на шею, прижаться всем телом, но нет, нет, нет, подобного я не могла себе позволить даже когда мы были любовниками. Любовниками, ха-ха, любовными наши странные отношения можно назвать с большой натяжкой. Тебе никогда не нравилось подобное выражение чувств, свою любовь я могла доказать только одним способом — покорностью, только тогда я могла удостоится такого желанного «девочка моя», «сладкая моя « и объятий почти нежных. Да я была твоей девочкой, твоей сучкой, твоей любимой игрушкой, ты не мог насытится моим телом, желал меня, желал меня так сильно, что хотел всю переломать, перевернуть всю мою душу, узнать каждый кусочек моего тела. Я была твоим творением, да это ты меня создал, воспитал, выдрессировал, изорвав в клочья мою гордость и мою волю. Нет, все зря, ты не сможешь простить, это против твоих правил. Но все же согласие на встречу, и эта ухмылка... Я должна воспользоваться возможностью, чтобы попытаться вернуть наши странные отношения, поскольку только по прошествии времени, ко мне пришло осознание, что только с тобой я была счастлива, только с тобой я испытывала такое удовольствие, удовольствие порой трудно переносимое, но неповторимое.
— Я хочу снова тут работать, — расхохотался, правда в смехе не было радости.
— Ты меня удивляешь своей наглостью. Я тебе говорил тогда и скажу сейчас, работник из тебя так себе. Света прекрасно справляется.
— Света, та высокая блондинка, с маленькими глазками буравчиками, занявшая мой стол? Интересно она выполняет все мои обязанности? — сама того не замечая я произнесла эту фразу вслух.
— Что? Повтори.
— Она выполняет все мои об-бязанности, — язык споткнулся на этом слове, а глаза нервно побежали по столу и расширились, потому что я вспомнила какие эти обязанности были жаркие, я вспомнила как ты брал меня лежащую на столе, широко разведя мои ноги, или брал меня сзади, а я грудью опиралась на стол. Потом взгляд переметнулся на диван, он тоже напомнил мне кое-что значимое, именно на нём ты сделал меня «полностью своей», то есть взял анально, ты тогда со мной не очень церемонился, брал, как хотел, не задумываясь обо мне, о моих ощущениях, о моей боли. Правда потом был нежен, нежен, как никогда, и за эту нежность я могла тебе простить все на свете. Все мои мысли ты без труда прочел, а быть может тебя посетили те же воспоминания, твое лицо как-то странно перекосилось и в глазах мелькнула злоба, но все равно последующие грубые слова резанули слух.
— Какие она выполняет обязанности, не твое собачье дело, поняла, — вскочил, вышел из стола, подошел, встал где-то на расстоянии метра. Злость бушующая в тебе придает решимости, злость это признак обиды, а обида в свою очередь признак, как минимум не равнодушия.
— Я хочу вернуться Дима.
— Дмитрий Александрович, черт возьми. — рявкнул ты и сделал еще шаг вперед. Мои ноздри затрепетали, почувствовав в досягаемой близости твой запах.
— Я хочу вернуться к тебе Дмитрий Александрович.
— Выражайся яснее?
— Хочу снова быть твоей...
— Моей кем? — смотришь напряженно, стараясь не пропустить ни одной даже мимолетной смены мимики на моем лице, наслаждаясь моим смятением, в глазах презрительная усмешка, и уже нет никакой горечи, а быть может ее и не было никогда. Близость твоего тела, так влияет на меня, я вся трепещу, мелко подрагиваю, а внутри живота раскручиваются раскаленные пружины. Нервно облизываю губы, твой взгляд сразу перемещается на них, глаза хищно сужаются.
— Что замерла, задумалась?
— Кем ты скажешь, — выдохнула я. Кажется тебе понравился мой ответ, В следующую секунду, неожиданно хватаешь меня за лобок, прямо через ткань юбки, сжал, даже если бы я попыталась, все равно не смогла бы сдержать этот вздох-всхлип, Как ты внимательно смотришь, и пытаешься проникнуть глубже, через ткань юбки.
— Хочешь быть моей сучкой...
— Д-да, — еще одно движение рукой, и опять вздох-всхлип.
— Говори конкретно что хочешь?
И я заговорила, я тысячи раз мысленно говорила тебе эти слова, тысячу раз мысленно убеждала тебя, надеюсь и в реальности у меня получилось убедительно.
— Дмитрий Александрович! Я хочу вернуться, стать снова твоей подчиненной, твой сучкой, твоей игрушкой, покорной твоим желаниям ... Читать дальше →

Поделиться в: