От желающих трахнуть ее, не было отбоя. К обнаженному телу потянулись руки со всех сторон, хватая ее кто за локти, кто за бедра, кто за лодыжки. Цепляясь за соски, с нечеловеческой жестокостью скручивая женскую грудь. Ее тело быстро начало покрываться кровоточащими ссадинами и кричащими синяками. Как стая гиен набросившаяся на раненую львицу, они вцепились в нее, облепив со всех сторон, заламывая руки за спину так, что от боли у Оли на глазах выступили новые слезы. Она была в плотном кольце мужских тел, их запахов. Она попой ощущала их тяжелое дыхание. Один за другим, парни начали спускать штаны вынимая свои горячие торчащие члены, которые уже бились в невидимом ритме. Бедра ее настолько грубо рванули в разные стороны, что боль снова вонзилась в нее холодной острой иглой войдя в нее как-раз между ног. С ее губ слетел мучительный стон. Снова выступили слезы, ручейком стекая с покрасневших век, оставляя на щеках черные разводы туши.
Ее киска, подчинившись грубой силе, открыла губки обнажив розовую нежную плоть, хотя живот ее, при этом, окаменел от леденящего ужаса. Время как-то странно замедлилось. Оля нечего не видела кроме большего, покрытого многочисленными венами члена целившего с нее. Как конь тряся гривой, он покачивался из стороны в сторону подрагивая головкой, презрительно плюя в стороны и надменно смотря на окружающее действо. Сейчас он был первым номером, более ничего не имело значения. Он сатрап пришедший за данью. Тридцать юных девушек лежат у его ног. Тридцать дочерей. Тридцать белых лилий. Гулящая из стороны в сторону головка замерла фиксируясь на своей цели. Мощный толчок кинул его вперед, пространство сжалось, врем я растянулось, несколько сантиметров превратились в километры, часы в тонны, вода в песок, воздух взорвался огнем, ах...
В нее ударила молния, входя в розовые слезящиеся складочки, протыкая ее насквозь железным мячом, и выходя прямо из ее животика. Оля рванулась как пойманная на крючок рыба с торчащим из-за рта железным жалом. «Нееет!» — визгливый девичий крик резанул по нервам. Волна крупной судороги прокатилась по изящному женскому телу, выскальзывая из лап своих мучителей. «Нееет! Пожалуйста! Нееет!» Трое парней не смогли удержать брыкающуюся голую беззащитную девушку. «Нееет!!!» В ход снова пошли дубинки. Парни принялись избивать Олю, беспорядочно нанося удары по ее хрупкой фигуре. Девушка в шоке, даже не пыталась отбиться, свернувшись в комочек на грязном полу автозака. Закусив губу до горького привкуса крови на языке, Оля голышом ползала по полу, в то время как, казалось, она забыла дышать. убиваемая болью во всем теле. Она отключилась на какое-то время, и снова сознание начало покидать ее, когда ее рука нащупала то, чего искала. Один шанс на миллион. Дрожащими пальцами, она опустила флажковый рычажок книзу. Оля вскрикнула и тщетно попыталась извернуться, когда кто-то схватился за дольки ее ягодиц, железными клешнями разводя их в стороны, словно открывая ворота в публичный дом. Правая ладонь обхватила рукоятку, явно сделанную на мужскую лапу. Ее рука была слишком мала и слишком изящна, что бы держать это. Оля почувствовала давление жесткого царапающего предмета на своем сфинктере. «О, нет!» — губы ее задрожали, — «Господи, нет!!». Всхлипывая, Оля правой рукой потянула холодный метал затвора назад, посылая патрон в патронник. Она попыталась извернуться уводя свою попу от страшного предмета, мышечное напряжение направленное в одни части тела, расслабило другие, и... рукоятка полицейской дубинки вошла в анус Оли. Вскричав, как будто это был последний звук в ее жизни, Оля брыкнулась из-зо всех сил и полуразвернувшись, не целясь, нажала на спуск. Один шанс на миллион. Звук выстрела в замкнутой кабинке автозака грохнул так, что в ушах у нее зазвенело. Оля, не останавливаясь снова нажала на спусковой крючок. Затем еще и еще.
От грохота выстрелов она оглохла на какое-то время. Уже никто больше не держал ее, а к запахам фургона добавились запахи сгоревшего пороха и пока еще едва уловимый запах крови. В темноте послышался стон раненого. Оля отползла к двери, всхлипывая и утирая рукой бежавшие ручьем слезы. По пути, она ногой отбросила в сторону Вики остальные штаны полицейских с их портупеями. «Мальчики вообразили, что она так просто даст трахнуть себя! Ублюдки! Так обрадовались, что сняли штанишки позабыв про свои игрушки!». Оля согнулась превозмогая боль ломающую ее тело на миллион кричащих кусочков. Осторожно она нащупала дубинку в своей заднице. Было не столько больно, сколько унизительно. Хотелось зареветь как деревенской бабе, наплевав на приличия. Черт! Боже! О каких приличиях она еще думает?! Оля правой рукой, держащей пистолет, вытерла слезы. Левой рукой она осторожно повела дубинкой в стороны пытаясь снять напряжение сфинктера. Затем она легонько повела ею взад-вперед разогревая растянутую мышцу. Со стороны это вероятно выглядело очень грязно, но ей было наплевать на то как это выглядит. Покрутив вокруг оси, Оля мягко вынула дубинку из попки. Она поглядела на рукоять ища следы крови. Ярость начала подступать к ее горлу.
Выкрикивая на ходу: «Ах, вы суки, ёбаные уроды больные!», с дубинкой наперевес, и совершенно не смущаясь того факта, что она была совершенно оголена, Оля набросилась на парней. Из-за рта ее пошла пена, она принялась колошматить парней дубинкой по голове, разбивая им лицо в кровавую кашу. Оглушенные, неожиданным поворотом событий, парни даже не особо сопротивлялись, вяло уворачиваясь от ударов, очевидно полагая, что хрупкая девушка, пусть даже вооруженная дубинкой, не в силах нанести им серьезный вред. «Я вам, суки покажу, хрупкую девушку!» — выругалась Ольга, нанося очередной удар дубинкой. Бровь одного из парней рассеклась, заливая кровью глаз. Оля продолжала избивать их, действуя словно заведенный механизм. Кровеносные сосуды другого полицейского не выдержали, и из его носа пошла темная вязкая кровь, заливая сначала лицо, затем шею, рубашку.
«Что ты делаешь, Оля?» — послышался голос из ниоткуда. Она очнулась с удивлением заметив, что почти вся покрыта кровью, потом, грязью, спермой. Ее удары были уже лишь символическими взмахами рукой, дубинка куда-то вывалилась, а сама она была уже совершенно обессилена. Оля стояла не двигаясь, пытаясь понять, что произошло. Она не помнила последние несколько минут, словно в ее голове перемотали пленку на несколько минут вперед. В памяти было лишь какое-то мелькание лиц, рук, ног. Она осмотрелась вокруг и поняла, почему парни не сопротивлялись. Один из них был серьезно ранен, возможно одна из пуль пробила легкое, и они пытались остановить кровотечение, не обращая внимания на собственные проблемы. В следующий момент, на нее упал грузовик.
Упав озимь, Оля чувствовала себя так, словно из нее выдернули шнурок питания. Она начала распадаться на сотни, тысячи, миллионы мельчайших частичек. Каждая частичка кричала от боли, кричало умирая ее тело, миллионы злых человечков сейчас насиловали, рвали и поедали ее девичью плоть. Она схватилась за промежность. Болело невыносимо! Грязными пальцами она ощупывала свою киску пытаясь найти место которое более всего болит. Пальцы погрузились внутрь, в розовый стаканчик. Грязная пена дошла до нее, вместо семибалльной океанской волны. Оля завыла сквозь сжатые челюсти. Тело ее клубком покатилась по металлическому покрытию, словно это была раскаленная поверхность варочной плиты. На ощупь, не выпуская пистолета из правой руки, она нашла набор первой помощи. Не слушающимися руками она выкидывала лекарства пока не нащупала заветный пузырек. Поиск шприца занял еще какое-то время. Разорванная упаковка шелестя полетела прочь, игла встала на место и с размаху вошла в резиновую крышечку тюбика. Набрав один кубик, Оля вынула шприц и взглянула на свою руку. Она тряслась просто по дикому.... Читать дальше →

Поделиться в: