Марина стояла на кухне и курила в окно, облокотившись о подоконник и глядя во двор, когда пришел отец. Вернувшись домой и обнаружив, что у неё дрожат руки, она выпила вонючую валерьянку, включила телевизор и часа два смотрела, не понимая, что за лица кривляются на экране.
А ещё она радовалась, что у них дома всегда было принято носить хотя бы пижаму, в её случае — мягкие шортики и длинную футболку. Хватило, чтобы закрыть красную спину и попу с проступающими синяками, и не вызвать ненужное внимание.
Это был сложный вопрос — говорить, или нет. Отец бы, конечно, Олега убил. Причем Марина подозвала, что, возможно, в прямом смысле, а она считала, что важнее сохранить папу на свободе, чем отомстить. И спокойным, иначе в будущем жизни не даст. К тому же, как она сможет об этом рассказать, и потом смотреть в глаза отцу? Про... зубную пасту, откуда Олег её вообще взял... Жгло неимоверно, но как же она хотела...
По крайней мере, так она объяснила нежелание рассказывать себе.
Черт, да ладно бы Олег её просто и примитивно изнасиловал — по крайней мере, понятно. И как реагировать, понятно — можно честно страдать. Марина была почти рада, что ноющая спина и попа не дают забыть о том, что Олег все-таки урод и извращенец, а не мужчина, заставивший её забыть всякий стыд, и отдаться ему полностью. Стоило попытаться сесть, и все вставало на свои места.
Пытаясь разобраться в себе, она вспоминала.
Как в конце концов упала на кровать, когда он её выпустил, и руки подогнулись, а под веками гасли звездочки. Сквозь вату чувствовала, как через пару минут он поднялся и пошел в душ. Потом шаги прошлепали в сторону кухни, и она заставила себя тоже пойти в душ.
Мыслей почти не было. Стоя под горячей водой — неудобно, стараясь не намочить волосы, не просить же фен — она чувствовала себя не столько избитой, сколько вымотанной душой. Хотелось свернуться под одеялом, и лежать. Но в то же время в теле было ощущение полной... удовлетворенности, сытости. Она испытала несколько оргазмов, то от его рук, то от члена внутри. Под конец казалось, что сейчас она потеряет сознание, столько чувств сразу просто невозможно переварить... Рубцы щипало от воды. Вспомнив, сорвала ошейник, и бросила его в угол.
Как собирала одежду. Шпильки нашла не все, завязала волосы в низкий хвост. Как Олег — тоже одетый и как будто готовый к выходу, в другой рубашке, черт бы побрал те пуговицы — посмотрел на неё, когда она вошла на кухню, уже тщательно одетая, с гладкой головой, а не гнездом, оставшимся после... Придвинул кружку с кофе и хлеб с толстым слоем паштета. Сам он пил кофе, сидя на широком подоконнике.
И как желудок требовательно забурчал. Только этого не хватало — может, теперь погоду обсудить за пятичасовым чаем? Олег усмехнулся. Она с первого дня ненавидела эту усмешку, под которой чувствовала себя чуть ли не примитивным ребенком. Это помогло взять себя в руки.
— Я домой, — Марина повернулась к выходу.
— Я тебя отвезу, — он залпом допил кофе, — и вот, возьми, — Олег протянул ей тюбик, — намажь спину дома.
— Обойдусь. И доеду сама, — проигнорировала тюбик.
— Автобусами сейчас слишком муторно, а если я тебе такси вызову — как-то пошло, не думаешь? — всучил мазь, обулся и открыл дверь. Пошло? А то, что было, не пошло? Но она молча села в его машину, вдруг опять свое воспитание начнет.
То есть попыталась сесть, ойкнув от неожиданности, как-то не подумала, что сидеть после этого будет больно. Попе все же досталось меньше, чем спине, там вообще кошмар. Поэтому нечего грузиться, сердимся. Закурила, уставившись в окно. Олег покосился, и открыл окно с её стороны.
— Не знал, что ты куришь.
— Я редко.
— Лучше действительно поесть, — машины перед ним расступались. И стиль вождения, спокойный и уверенный, ни при чем, в таком джипе любого пропустят, — я бы сейчас с удовольствием зашел в китайский ресторан, у них огромные порции.
Голос мечтательный. Перед глазами Кристины встала тарелка с мясом в кисло-сладком соусе. Она проглотила слюну и затянулась сигаретой.
— Ты не боишься, что я заявление напишу?
— Попробуй, — он пожал плечами, — можно ещё друзьям пожаловаться. Открой бардачок.
Там лежал травматический пистолет. На документе, видимо, разрешении.
Захотелось обозвать его, но что-то удержало. Сообразив, что спина напомнила «тариф» инстинктам напрямую, минуя сознание, захотела ещё раз ругнуться, но получилось очень тихо и неразборчиво. Олег снова усмехался, словно понял её борьбу.
— Что, часто угрожают?
— Специально — нет, но на дороге всякие люди есть. Опыт применения есть, так почему бы не иметь.
— А заявления писали? — это не любопытство, она просто хочет знать, вдруг и там все продумано.
— Нет, — Олег покосился на неё, — недовольных не было. Вообще-то так не делается, но... Как бы сказать... Я практически завязал, но ты просто ходячий вызов. Я бы, наверно, ограничился обычным свиданием с ванильным сексом, если бы ты не отлупила Кирилла. Во мне как демон проснулся.
— С чего ты взял, что я бы пошла на свидание, да ещё и с сексом? — смущаться после всего было верхом глупости детскости, поэтому делаем лицо кирпичом. Пусть себе усмехается.
— Я бы уговорил. Хотел дождаться окончания твоей практики, а то Лида покоя не даст.
Марина отвернулась, затягиваясь и задерживая дым в легких. Вообще-то, если смотреть правде в глаза... Умный, привлекательный, ухоженный, с отличной фигурой, если б ещё не раздражал так интонациями, подразумевающими, что он тут главный... И, действительно, после практики, а то в офисе на столе под камерами — не её стиль.
Дороги вечером были забиты, но он ехал такими огородами, где только внедорожник и проберется, и довольно скоро остановился у её подъезда.
— Мой адрес и телефон у тебя есть, если что случится. Не стесняйся обращаться, и намажь все-таки спину.
— Сама разберусь, — буркнула Марина, выбираясь из машины.
Дома выпила валерьянку, сварила гору сосисок и жадно съела с оставшимся со вчерашнего дня макаронами с соусом.
— Что-то случилось? — спросил отец. Она не скрывала от него, что курит, считая унижением курить по-быстрому, тайком, пряча сигареты.
— С начальником поругалась, — Марина снова повернулась к окну. Отец не требует, чтобы к нему бежали навстречу, забирали одежду и вели на кухню под руки. Его любовь по-мужски суровая и молчаливая, но постоянная, и проявляется в более серьезных делах, чем быт.
— Что с ним не так?
— Самодовольный, самоуверенный тип, обожающий указывать людям, что им делать, — все-таки валерьянка, гора еды и сигарета сделали из неё человека. Голос был спокойный.
— Самокритика — это хорошо, но ты про него расскажи, — отец сел на стул, тоже вытаскивая сигарету. Марина покосилась на отца. Не может быть, она вовсе не такая, она просто... целеустремленная.
— Ничего особенного.
— Он тебе нравится?
— Пап, — у них никогда не было разговора «про мальчиков», и начинать в двадцать лет поздновато, — нет. Он думает, что знает меня, и... раздражает. Я, наверно, не пойду туда больше. Материала для отчета хватит. А оценку... главное, печать найти какую-нибудь. Все равно хорошего отзыва мне не видать.
— Может, он сам был таким в свои двадцать, поэтому так понимает тебя? Сколько ему лет? — Отец курил так, что дым почти не попадал в воздух.
— Не знаю, лет тридцать, или чуть больше.
— Большая разница... хотя тебе нужна твердая рука. Костю ты бросила, потому что он не мог с тобой справиться.
С Костей она рассталась, потому что со школы защищала его от мальчишек, а потом в постели в первый раз утешала, когда у него не получалось, хоть самой и было немного больно. Усыновлять своего парня не хотелось, как бы мил он ни был. Остались друзьями.
В памяти невольно встали рядом постельные сцены с Костей и Олегом. При мысли о последнем заныла спина и потеплело в животе.
— Только не говори, что одобрил бы, если бы я закрутила роман с шефом.
— Не знаю. Посмотреть на него надо, — отец заглянул в холодильник. Марина нервно хихикнула: на её спине была достаточно красноречивая роспись.
— Нет. Не будет у нас романа. Мы б не договорились даже, что съесть на завтрак, — хотя бы потому, что мне ещё дорога моя попа — и в смысле порки, и в смысле анальной девственности — и моя гордость. Ишь, нижнюю нашел. Ходячий вызов ему, — давай я омлет с чем-нибудь сделаю, неохота сегодня готовить.
— Сделай. Я в душ схожу пока, жара страшная.
Спать пришлось на животе. Снов не было, как вечером ухнула в теплую бездну, так утром и всплыла по будильнику. Мстительно выключила его, перевернула подушку прохладной стороной вверх, свернулась на боку, и попыталась заснуть снова, но получилось только продремать пару часов. Окончательно разбудил тренькнувший смской телефон. Нашарив его вслепую, Марина прочитала: «Синяков не бойся, сойдут. Намажь мазью, не вредничай. Доброе утро». Матюкнулась, но сон прошел окончательно. Хотелось думать, что Олег приперся в офис спозаранку, чтобы проверить, придет она или нет, но верилось с трудом. Скорее всего, позвонил Лиде, она с радостью доложила.
Естественно, после совета про синяки, Марина разделась перед зеркалом, изогнувшись, изучила спину, и вполголоса высказала все, что думает обо всем этом. Она даже засосами на шее не светила никогда, а тут... Неужели Олег может думать, что после такого она к нему придет? Черта с два. Но намазать, наверно, действительно стоит, вдруг побыстрее сойдут...
За день она от скуки переделала домашние дела, приготовила большой и вкусный ужин, и к приходу отца сидела перед телевизором с ноутбуком и печатала отчет о практике. В списке полученных навыков в раздражении вписала «минет», и долго думала.
Думала, что положено быть в депрессии, но она больше злится. Почувствовать себя жертвой изнасилования не получалось, да и вообще жертвой Марина никогда в жизни не была, всегда считая себя в первую очередь личностью, а значит, ответственной за свои поступки.
Если бы Олег не выпорол её, она бы никогда в жизни не сделала того, что сделала. Боль заставила её забыть стыд, и даже поумерить гордость. Боль? Что, сломай он ей руку, было бы так же? Нет, не просто боль, а его власть над ней, неторопливая, с полным осознанием, что ей никуда не деться. Вспомнилась пробка в попе — каких богов благодарить, что он дальше не пошел! Как стояла в ванне на четвереньках, смирив себя ради того, чтобы избавиться от жуткого жжения... Его ласкающие пальцы... Он ведь специально её раздразнил, а потом сделал вид, что на этом все. И она сама просила... Эх, неужели не могла сдержаться... Вот в тот момент он действительно имел над ней власть, а не раньше.
Да ладно, возбуждаться она начала раньше, стоя на коленях с его членом во рту. Вот чего меньше всего ожидала от себя, но это, да ещё с жжением сзади...
Марина тряхнула головой. Что теперь, считать себя грязной шлюхой? Девушка примерила на себя эти слова. Нет, не понравилось. Она никогда особо не заморачивалась вопросами морали, отдала девственность милому старому другу, носившему за ней портфель не один год, и поступившему в один с ней университет. Не вслед за подружками, ни одна из которых не сберегла невинность до конца школы, а кто-то после уроков успевал делать аборты, а, можно сказать, по дружбе.
А вдруг теперь она стала шлюхой? Переспала без любви, и так грязно, и почти анально...
Отец вышел из душа, Марина удалила слово «минет» из списка освоенных навыков, и они пошли ужинать.
Сегодня ей не спалось. Девушка лежала на спине, прислушиваясь к ощущениям. В памяти крутились моменты, когда Олег её порол. Чертова зубная паста — да что ж она так в память-то въелась — и как он её смывал.
Между ног требовательно заныло. Марина ещё долго ворочалась той ночью, пока не подумалось: а ведь он сейчас думает, что она испугалась, и прячется. Это тоже его власть...
Она придет завтра в офис, и он увидит, что она не боится, и вообще не придает значения случившемуся. Отработает полторы недели, потребует заполненный бланк с печатью для универа, и уйдет, а он пусть Лиду осчастливит.
***
Олег приехал в офис с утра. Второй день на него сваливалось множество мелких дел в разных частях города. Когда-то из-за них он и купил первую машину. Потом уже практика показала, что в России даже в городе надо ездить на внедорожнике...
Мишка сдал срочные документы, выданные ему вчера для перевода, и отпросился уйти пораньше.
— Миш, я бы рад, но мне завтра пересылать партию...
— Марина сказала, что успеет, там не так много осталось, — заверил приятель. Олег поднял голову. Он ожидал, что она придет за оценкой в конце практики, когда все синяки сойдут.
— Да, она мне и помогла с этим, — Мишка кивнул на принесенные бумаги.
— А, ну тогда ладно... Она вчера болела? Как выглядит?
— Нормально вроде. Злая только какая-то.
— Хорошо... Миш, на всякий случай: ты ведь к ней ничего особенного не испытываешь? — они были в приятельских отношениях, и Олегу хотелось расставить точки над «й». На его Рыжика никто не должен покушаться.
Мишка покрутился на стуле.
— Она классная, конечно, но я у неё во френдзоне, это точно... Менеджеры за ней чуть ли не гуськом ходят. Она сегодня сердитая, гоняет их то за бумагой для принтера, то кружки заставила перемыть. Они у нас месяцами не моются, а тут каждый пошел и свою вымыл, представляешь?
— Да пусть гоняет, жалко, что ли. Ладно, иди по своим делам, но постарайся до ухода побольше сделать. И пусть Лида кофе принесет.
Вместе с кофе Лида принесла сплетни о том, что Марина заявилась, бросив, что вчера болела, и даже объяснительную не писала. Олег представил себе содержание этой объяснительной, и улыбнулся. Жаждет мести... Ему вспомнилось, как послушно она лежала животом на кресле, ведь может же иногда. Как встала на колени и ловила ртом его член. Почему-то он был уверен, что это не вызвало в ней отвращения.
Марина появилась в его кабинете уже вечером, незадолго до окончания рабочего дня, в тонких летних брюках, и блузке. Шлепнула на стол толстую пачку ещё теплой бумаги:
— Ещё задания на сегодня будут?
И глаза зеленые горят, мол, только попробуй. Олег обошел стол:
— Как ты?
— Нормально.
Уперлась, не отходит. Злость куда лучше, чем страх.
— Поужинаем сегодня?
— Ты меня за дуру держишь? — тихо спросила Марина.
— Нет, хочу пригласить на ужин.
— У батареи?
— Боишься?
— Нет. Просто батарея не понравилась.
— А без батареи?
— А ты так можешь?
Он подошел так близко, а она так не хотела уступать, что он чувствовал её дыхание.
— Я многое могу, — Олег провел губами по её шее. Девушка вздохнула, прикрывая на секунду глаза.
— Я обещаю, что без твоего согласия никаких батарей больше не будет, — Олег смотрел в недоверчивые глаза, — даже если ты меня очень рассердишь, я придумаю что-нибудь помягче.
— Ты точно меня за дуру держишь.
— А ты боишься, что уступишь, — Олег констатировал факт, — и не надо говорить, что плохо было абсолютно все. Я тоже там был, — он шептал ей на ухо, видя, как оно краснеет. Кожа у рыжей вообще краснела легко и мгновенно. И дыхание дрожало.
— Очень уж сложен у тебя путь до... того, что может понравиться.
— Ну давай пока его сократим, — в конце концов, зачем власть, если не можешь менять правила игры?
— Что, просто «ванильный» секс?
— О, изучала терминологию? — его повеселило, как она пытается обсуждать это, не показывая смущения, — я ещё никогда не соблазнял женщину, обещая только секс. Хотя, может, и без него обойдемся, если не заслужишь. Ну так как, рискнешь?
Олег почти накрыл губами её губы. Она явно помнит все, что было в конце, а было там многое.
— Не трусь.
— Я не трушу.
— Тогда я зайду за тобой через полчаса.
Он нашел Марину курящей на скамейке неподалеку от входа.
— Ты же говорила, что редко куришь.
— За последние два месяца я выкурила меньше пачки, так что в среднем получилось немного, — Марина посмотрела на Олега, в конец улицы. Она тут, видимо, решала, не сбежать ли.
— Пойдем?
Она встала, и Олег забрал и выбросил в урну сигарету. Девушка проводила её взглядом, сожалеющим о последней затяжке, но промолчала.
Он выбрал небольшой ресторан, и увел Марину в отдельную кабинку. Вместо двери занавеска, но играющая в зале музыка заглушала разговор для посторонних.
— С чего ты вдруг так изменил тактику? — Марина рассматривала его, пусть и не с тем выражением, как когда он снял с неё маску, но все равно внимательно. Сумку бросила на соседний стул; по тому, как она держалась за неё в машине, Олег готов был поспорить, что там перцовый баллончик или что-то в этом роде.
Официантка приняла заказ и исчезла.
— Я же говорил. Норма — скорее такое поведение, чем то. И нет, не радуйся: я все равно не откажусь от идеи увидеть тебя на коленях и услышать, как ты называешь меня хозяином.
Марина никак не могла определиться, то ли ей забавно слышать такое откровенное признание, то ли боязно, что он так и сделает.
— Зачем тебе это?
— Мне нравится ощущать власть над тобой. Контролировать каждое твое движение, знать каждую твою мысль. Видеть, как ты стараешься угодить мне...
— Не дождешься, — она смущенно смотрела в стол, — каждую мысль — не перебор ли?
— Почему? — Олег оперся локтями о стол, — я уже знаю, о чем ты думаешь.
— И о чем же?
— Пытаешься отделить то, что тебе понравилось, от того, что не понравилось, чтобы понять, стоит ли первое второго. Могу даже помочь: какие воспоминания вызывают у тебя желание? Вслух не говори, а то выберешь то, что поприличнее, вместо правды. И на вопрос, нравлюсь ли тебе я со всеми моими заморочками, и зачем ты здесь, тоже могу ответить.
— Пользоваться магией вне стен Хогвартса запрещено, — Марина засмеялась, но как-то отстраненно, глядя внутрь себя. Действительно оценивает, чего она хочет...
— По-моему, только ученикам, — Олег улыбнулся, ожидая, к каким выводам она придет.
— Ну и зачем я здесь?
— Выяснить, достоин ли я того, чтобы ты встала передо мной на колени. С твоей гордостью может поспорить только твое любопытство.
— Откуда ты меня знаешь? Мы ведь почти не общались... до того.
Олег улыбнулся. Он старше, многих знал, больше видел. И если Марина думает, что следит за лицом, то очень ошибается.
— Ты здесь — и это уже о многом говорит. Остались детали.
— Тогда прочитай, что я о тебе думаю.
— Это изменится, — спокойно сказал Олег, — и ты будешь думать совершенно иначе. А теперь вспомни, что я так же знаю, что ты выбрала как вызывающее желание.
Как же рыжие легко краснеют.
— Порки там точно нет...
— Зато есть игра в послушание, чтобы посмотреть, как далеко ты готова зайти. Только ты мне не признаешься из страха, что опять потеряешь контроль над собой. И я тебе обещаю: потеряешь.
— Да ну? И как далеко я готова зайти? — Марину забавлял бы этот разговор, если бы она не начинала чувствовать себя прозрачной. Это было страшновато. Не все её желания были так невинны, чтобы показывать их. Олег приковывал её взгляд, как магнит. Ей казалось, она может с закрытыми глазами сказать, в какой он стороне, и смотрит ли на неё.
— Для начала, — Олег перегнулся через стол, и вытащил заколку из её волос. Расправил, пропустил прядь сквозь пальцы, — мне нравятся твои волосы.
Он положил заколку перед ней, давая возможность собрать волосы обратно. Нет, замерла, ждет. Распущенные волосы — это не страшно.
Официантка принесла тарелки, Марина в поисках спасения схватилась за чай.
— Хочешь ещё?
Зеленые глаза с любопытством поверх кружки.
— Отдай мне свои трусики. Прямо сейчас.
— Ты смеешься.
— Нет. По-моему, так будет интереснее.
Она оглянулась. Зрителей вокруг не было.
— Сейчас можешь снять их в туалете, но впредь лучше носи юбку, потому что стаскивать штаны в общественных помещениях неудобно.
— А если я откажусь? — по глазам он видел, что не откажется. Самой интересно.
— Будешь жить, как примерная девочка, у которой самый смелый эксперимент в сексе — заняться им в ванной на вечеринке, по пьяни.
Она все-таки вышла, а вернулась с блестящими глазами и чуть более зажатой походкой. Шов на брюках, наверное, трет... Олег почувствовал, что сам разогревается из-за этой игры. Он молча протянул руку, и Марина вложила в неё маленький комочек ткани.
— Умница. Поедим?
Ему нужно было немного отвлечься, чтобы не было искушения отвезти её домой, привязать к кровати и сделать что-нибудь из её списка. Пока ещё её.
Марина поковырялась в тарелке.
— В следующий раз ты попросишь снять ещё что-нибудь?
Олег окинул взглядом её одежду. Если прикоснуться сейчас к груди, соски напрягутся, и проступят сквозь блузку.
— Возможно. Раз тебе так понравилось, впредь приходи на свидания сразу без трусиков.
— Ты не многого хочешь? Чтобы я распускала волосы, носила юбку и не носила трусы? А если тебе понравятся брюнетки, скажешь перекраситься?
— У тебя хорошая память, — Олег улыбнулся, — именно этого я и хочу. И если что — буду наказывать.
— Ну ты наглец... Зачем это мне на таких условиях?
— Ты найдешь достоверную причину, — Олег был просто уверен в этом, — ведь ты уже спросила про следующий раз. Не терпится? Хочешь проверить, насколько ты мне доверяешь?
Настороженный взгляд.
— И как ты это проверишь?
— Что, интересно? Пойдем, покажу.
Он расплатился, и повел Марину к машине. У дверцы снял галстук и завязал Марине глаза. Она коснулась ткани пальцами:
— Зачем это?
— Чтобы ты привыкла к мысли, что я повезу тебя, куда захочу, — он помог ей сесть в машину, не ударившись головой, пристегнул, и занял место за рулем. Марина покусывала губы, вспоминая, при каких обстоятельствах он в прошлый раз завязал ей глаза. Почему она не уйдет? Вдруг повторится то же самое? Хотелось верить, что нет, он же обещал.
Ехали достаточно долго. Сумку Марины Олег бросил на заднее сиденье, чтобы не мешала.
— Долго ещё?
— Долго. Соскучилась?
— Может, я хоть в окно посмотрю?
— Нет, нельзя.
— А может, ты меня завезешь в лес, разрубишь топором, и закопаешь.
— Может.
— Хотя бы окно открыть?
— Я тебе сейчас вставлю в рот кляп, и заткну уши. И вообще, не будешь слушаться — обратно поедешь без штанов, понятно?
Марина притихла, но, судя по подрагиванию губ в улыбке, в угрозу до конца не поверила. Если Олег и улыбался, то только представляя, как она будет ерзать по сиденью голой попой. Ему уже даже хотелось, чтобы она дала повод. Хотя, если разденет — точно не удержится...
Он действительно завез её в лес, но, понятно, без намерений рубить топором.
— Разуйся, — Олег открыл дверцу машины, но пока не выпускал девушку.
— Зачем?
— Потому что я так сказал. Я позабочусь о том, чтобы ты не наступила ни на что острое.
Марина почти не сомневалась. Это походило на небольшое, и пока более-менее безопасное приключение. Если бы он ещё вернул трусы... Она не могла избавиться от мыслей об их отсутствии.
— Здесь ещё кто-нибудь есть?
— Нет, — Олег помог ей сойти на землю. Девушка потопталась, пытаясь ощупать землю ногами.
Это была маленькая поляна, проезд к которой затруднял овраг, пересекший несколько лет назад дорогу. С тех пор края оврага оползли, и он стал вполне проходимым для внедорожника. Именно сюда Олег выбирался с друзьями на пикники иногда, и они следили за тем, чтобы не оставлять бытовой мусор. Поэтому он был почти уверен, что они вряд ли встретят людей, и наверняка здесь можно гулять босиком безопасно. Но он все равно посматривал под ноги, когда повел Марину вокруг поляны.
— Мы в лесу, — более-менее уверенно сказала она, — здесь пахнет совсем иначе, машин не слышно, и, кажется, кто-то где-то чирикает. Если ты сейчас дашь мне лопату, и скажешь копать, это будет совсем плохим признаком...
Олег усмехнулся. Ему нравилось, что она шутит, даже не потому, что она не боится, а потому, что расслабилась. Он остановил её у бревна.
— Подними ногу. Чуть выше... Ставь. Теперь вторую. Осторожно...
Он держал её за руку на всякий случай.
— Иди, пока я не скажу «стой».
— А оно прямое?
Вместо ответа Олег шлепнул её по попе. Протянув обиженное «э-эй», и потерев шлепнутое, Марина пошла.
— Стой. Теперь надо шагнуть подальше, — там лежало следующее бревно, — и чуть-чуть левее.
— Больничный ты мне оплатишь?
— Ещё одно слово, и я сниму с тебя штаны, и отдам только около дома.
Она попыталась нащупать опору ногой, Олег шлепнул по бедру.
— Я сказал шагать. Если что, я поймаю.
Марина все-таки шагнула на второе бревно, немного покачнувшись, но удержать её труда не составило. Доведя её до конца бревна, он встал перед ней и протянул руки:
— Прыгай.
— А там высоко?
— Прыгай, и снимай штаны.
— Да ладно, сейчас прыгну...
— За следующее нарушение я тебя отшлепаю, так что не тяни.
Он понимал, что инстинкт кричит ей, что нельзя прыгать с завязанными глазами. Марина не столько прыгнула, сколько просто шагнула, выставив вперед руки, он поймал её и прижал к себе.
— Ну вот, а ты боялась... так что, сама штаны снимешь, или отшлепать?
— Я не хочу.
— Марина...
— Верни хотя бы трусы.
Олег сам расстегнул молнию на её брюках, сдернул их до середины бедер, несмотря на протестующий возглас и упершиеся в плечи руки, и перегнул через бедро, сев на бревно. Поняв, что сейчас будет, Марина рванулась, но он держал крепко. Удары звонко раздавались над поляной, Марина вскрикивала, извиваясь на его колене, с голыми ягодицами, торчащими вверх. Олег чувствовал, что его вставший член упирается ей в бедро. Насчитав десять ударов, Олег перехватил девушку обеими руками и посадил к себе на колени, прижимая к себе и успокаивая. Она тяжело дышала, но не рвалась, боясь, что он рассердится, и будет как в прошлый раз.
— Верни трусы, пожалуйста, — тихо попросила девушка, поняв, что наказание закончилось, и было даже терпимым. Только раненая гордость пыталась докричаться сквозь вспыхнувшее желание.
— Боишься, я замечу, что ты мокрая? — Олег легонько ласкал губами и покусывал её ухо. Её колени сжались, когда он скользнул рукой меж её бедер, но он все равно добрался до половых губ и провел по ним пальцем, уделив особое внимание клитору. Марина тихонько застонала. Целуя её шею, Олег ввел в неё палец. Марина схватила его руку, не зная, то ли оттолкнуть, то ли прижать крепче.
— Я хочу, чтобы ты взяла мой член в рот, — Олег ласкал её изнутри и снаружи, заставляя стонать и изгибаться. Он был напряжен до такой степени, что ещё немного — и бросит её на землю, чтобы точно долго не отпускать. Но в планах было сначала усмирение. Поэтому Олег убрал руку, услышав разочарованный вздох как подтверждение, что решил верно.
— Сначала ты должна убедить меня, что заслуживаешь такой награды.
Марина опустила руку на его взбухший даже сквозь брюки член:
— Ты же меня хочешь.
— Ты считаешь меня животным, у которого достаточно вызвать похоть, чтобы получить то, что хочешь? — Олег ссадил её с колен, — и я б тебе посоветовал снять штаны окончательно, ты очень забавно выглядишь в спущенных наполовину.
Марина вспыхнула, но штаны сняла. Решила, видимо, что бояться пока нечего, так что можно попробовать получить от этой встречи все, что можно. Вот только понятие «всего» у Олега было гораздо шире. Блузка прикрывала её до середины мягкой, аккуратно подстриженной рыжей поросли внизу живота. Длинные, стройные босые ноги переступали по земле.
Олег вытащил из багажника покрывало, оставшееся после последнего пикника, и расстелил на земле.
— Можешь сесть.
Она послушно села, нащупав ткань руками.
— Ты сердишься?
— Пока я не буду тебя наказывать.
— Не сердись... Я не то имела в виду.
Олег присел рядом.
— Я сам буду решать, когда и как заняться с тобой любовью. И если ты хочешь, чтобы это случалось хотя бы иногда, делай то, что я говорю.
Она помолчала, потом кивнула:
— Хорошо.
Полезла расстегивать ширинку. Олег растянулся на покрывале, широко улыбаясь, и прикрыл глаза от удовольствия, когда его член погрузился в горячий, влажный рот. Он и так горел от желания, а она так старалась обхватить и обласкать его член языком, что он кончил быстро и бурно.
Переведя дыхание, Олег опрокинул девушку на спину и широко развел ей колени. Она застонала и выгнулась, когда его он провел по внутренней стороне бедра, и накрыл ладонью розовые лепестки. Он проник в неё двумя пальцами, накрыл клитор основанием ладони, и начал мягко и нежно надавливать круговыми движениями. Девушка стонала, закусив губу, стремясь ему навстречу.
Свободной рукой Олег расстегнул блузку. Когда он попытался добраться до застежки бюстгальтера на спине, Марина приподнялась, открывая доступ. Освободив её грудь, Олег накрыл и без того отвердевший сосок губами, с силой провел языком. По мышцам влагалища вокруг его пальцем прошла судорога.
— Попроси меня, — Олег склонился над распростертой, тяжело дышащей Мариной.
— Пожалуйста, возьми меня, — выдохнула она без сопротивления, облизывая пересохшие губы.
— Хорошо попроси, как моя нижняя, — он ввел в неё третий палец.
Она сглотнула.
— Ну?
— Возьмите меня пожалуйста, хозяин, — и замерла, переваривая, что сама назвала его так, ожидая реакции. Олег накрыл её губы ртом, проникая языком меж приоткрытыми зубами, оперся уже обеими руками на землю, и вошел в неё резким рывком. Марина ахнула, впиваясь пальцами в его плечи и обвивая ногами его бедра.
Олег ещё с прошлого раза знал, как добраться до её чувствительных точек, и она была так возбуждена, что ему хватило всего нескольких толчков, чтобы довести её до бурных судорог и громких стонов.
Дав Марине несколько секунд передышки, Олег перетащил её животом на бревно, и снова вошел, крепко сжимая её бедра и прижимая к бревну, чтобы не дать двинуться. (Порно рассказы) Она впивалась пальцами в землю, шумно дышала и отзывалась на каждое его движение. Через несколько минут, чувствуя, что долго не протянет, а она уже жалобно стонет и готова кончить, он добрался рукой до её клитора, и сжал его в пальцах. Марина задохнулась, её лоно сжалось с такой силой, что Олег застонал, с криком она билась в его руках в судорогах оргазма. Он позволил себе резко войти до самого дна, и тоже взорвался, рыча, сцарапывая пальцами кору с бревна.
Они скатились с бревна, и несколько минут просто лежали, тяжело дыша.
Олег повернул голову. Марина смотрела в небо широко открытыми глазами, лицо её было растерянным, немного даже испуганным. Галстук валялся рядом с головой.
— Я не причиню тебе вреда, потому что ты — моя, — он повернул её лицо к себе, — у тебя будет стоп-слово, если ты боишься, хотя я и так знаю, на что ты способна. Я буду заботиться о тебе, и всегда буду знать, чего ты хочешь. А ты научишься чувствовать, чего я хочу, — он перебирал руками рыжие шелковистые волосы, глядя в зеленые колдовские глаза, а она всматривалась в него — своего Хозяина, во власть которого она отдалась сгоряча, но брать слово назад и убегать не хотела.
— Здесь есть ручей, надо ополоснуться, — Олег стащил мятую, полуснятую одежду, протянул Марине руку. Она поднялась, сбросила блузку и бюстгальтер, оглядывая поляну. Нашла взглядом бревна, по которым ходила, ориентируясь на голос, и улыбнулась. Олег будет беречь её.
Смыв все следы страсти, Марина по слову Олега позвонила отцу и сказала, что проведет ночь у своего парня, и отдала сигареты: с этого часа она не курит. Штаны Олег отдал ей, только подъехав к дому, как и обещал. Дома ждал мягкий, золотисто-оранжевый ошейник.

Поделиться в: