Посвящается любви во всех её проявлениях
Однажды, размышляя над тем, как провести предстоящий вечер, Андре заходит в близлежащий бар, чтобы выпить чашечку кофе. Там к нему подсаживается симпатичная девушка, которая предлагает продолжить знакомство и просит принять участие в важном для неё мероприятии. Соглашаясь выполнить просьбу, главный герой не подозревает, что эта встреча неожиданно и бесповоротно изменит всю его дальнейшую жизнь...
Последние занятия завершились, и Андре, преуспевающий студент школы искусств Тулейнского университета, шёл по залитой солнцем улице, одновременно испытывая чувство свободы и лёгкой неприкаянности. Его тёмные короткие волосы развевались на ветру, открывая красивое, с правильными чертами, лицо. Глаза тёмно-серого цвета, рост выше среднего, стройная спортивная фигура... Его внешность словно была создана для обложек журналов, если только немного изменить стиль одежды. Одет он был скромно, в джинсы и рубашку тёмного цвета. Со вкусом, но не броско. Андре всегда был опрятен и аккуратен — он привык ухаживать за собой, хотя акцент на внешности не делал. В свои двадцать два это был уже вполне взрослый человек, знающий, чего хочет в жизни.
До выпускного экзамена оставалось полтора месяца, и юноша размышлял, провести ли их в Новом Орлеане либо вернуться на это время домой, как поступало большинство его сокурсников. Родом он был из небольшого городка Харви, расположенного в 3, 53 мили от места его учёбы. Впрочем, сейчас там его никто не ждал. Родители решили устроить себе второй медовый месяц и отравились в путешествие. Они прожили вместе двадцать пять лет и ни разу за это время всерьёз не ссорились. Андре всегда удивлялся их способности ладить друг с другом, впрочем, и к сыну они относились благожелательно, ни к чему не принуждая и ни в чём его не ограничивая.
Когда юноша изъявил желание изучать искусствоведение, они без колебаний дали согласие оплатить его учёбу в университете, ни на мгновение не подвергая сомнению сделанный ним выбор. Выбор этот был основан на непреодолимой страсти юноши ко всему истинно прекрасному. Сложная душевная организация и удивительно утончённый вкус позволяли Андре безошибочно определять степень подлинности произведений искусства и совершенно не выносили фальши. Всегда самой большой мечтой его было повидать за свою жизнь как можно больше по-настоящему замечательных творений, прикоснуться к предметам старины, приблизиться к полотнам великих мастеров.
Наиболее живой интерес у юноши вызывали живопись и скульптура, а также антиквариат. Вероятно, пристрастия эти достались ему от прадеда. Тот в своё время держал антикварную лавку и относился к своему занятию весьма трепетно. После его смерти лавка была продана, и многочисленные реликвии разошлись в различных направлениях. Уцелела только одна небольшая картина неизвестного художника, судя по всему, принадлежащая эпохе раннего Ренессанса. Местами она была повреждена и давно нуждалась в реставрации. Картина эта изображала то ли человека, то ли ангела — лицо было сияющим, взгляд загадочным, а за спиной угадывалось что-то наподобие крыльев, хотя полотно было настолько стёртым, что это могли оказаться вовсе и не крылья, а тёмные силуэты каких-то людей, находящихся на заднем плане. Если долго на неё смотреть, силуэты словно оживали, казалось, ангел вот-вот придёт в движение и сотворит неожиданное волшебство. Обрамлена картина была в тяжелую раму с позолотой, украшенной резьбой в виде изящных роз на тонких извилистых стеблях и диковинным орнаментом, сложно поддающимся описанию. Юноше очень нравился этот предмет. Глядя на него, он совершал мысленное путешествие в прошлое, представляя, кем мог оказаться художник, какой замысел он вложил в своё произведение, и как удалось ему создать образ настолько живым. Выбирая будущую профессию, молодой человек уже точно знал, с каким видом деятельности будет связан его жизненный путь. Благо, отец и мать нисколько не возражали.
Андре любил своих родителей и был им благодарен за всё, но в последние пару лет всё же ощущал по отношению к ним некоторую отчуждённость. Возможно, он просто повзрослел, или виной тому были расстояние и время, проведённое вдали от дома. А может быть, отчуждённость вызывали не родители, а место, где протекала его юность и где осталась Саманта — девушка, с которой Андре встречался на протяжении более трёх лет. Он был уверен, что временное расставание никогда и ничего не изменит в их отношениях. Но через год после отъезда юноши Саманта сообщила, что предлагает ему остаться с ней просто друзьями. Сама она поступила учиться в местный колледж и там познакомилась с парнем, обучающимся на параллельном курсе. Он каждый день находился рядом с ней, и девушка предпочла ожиданию его общество.
Возвращение родителей должно было состояться только через одиннадцать дней. Андре совсем не хотелось приезжать в их отсутствие, и он склонялся к мысли задержаться на это время в Новом Орлеане...
Завтра большинство студентов разъедется по домам, и юноша останется предоставленным самому себе, что же касалось сегодняшнего вечера — предполагалось два варианта.
Первый заключался в том, чтобы пойти на вечеринку, которую устраивал его приятель, можно даже сказать, друг по имени Джон. Этот парень никогда не бывал серьёзным, жил, ни о чём особо не задумываясь, и не упускал ни одной возможности познакомиться с привлекательной девушкой. Серьёзных отношений он, впрочем, ещё не имел, и его это нисколько не печалило. На самом деле, Андре всегда с недоумением относился к рассказам парней о том, что им удавалось завести стремительное близкое знакомство с девушками, которое впоследствии не имело продолжения. Подобные истории его нисколько не привлекали и не восхищали. Саманту он больше не любил, но вместе с этим чувством как бы завершился тот период его жизни, который называют отрочеством. А новых, взрослых отношений ему пока что не хотелось. Пример родителей был скорее исключением, чем правилом, и Андре это понимал. И всё же он уже приходил к мысли, что был бы не прочь познакомиться с девушкой, не слишком серьёзной и не слишком легкомысленной, с которой можно было бы ощущать себя комфортно и говорить обо всём на свете. Иногда у него завязывались отношения, которые, впрочем, вскоре оказывались для Андре неинтересными и обычно не заходили далеко. В отличие от Джона, он искал чего-то более содержательного и осмысленного и был осторожен в своём выборе.
Если он решит пойти на эту вечеринку, Джон не оставит его в покое и будет всячески навязывать ему общество слегка выпивших, развеселившихся девиц, среди которых обязательно найдёт себе новую подругу.
Наверное, дружба Джона и Андре не могла бы состояться, если бы не одно обстоятельство: Джон отлично разбирался в искусстве и антиквариате. Он был великолепным собеседником и настоящим ценителем подлинных предметов старины. Настолько же разборчив он был в данной теме, насколько неразборчив в вопросах личных отношений. Противоречивый и обаятельный, он веселил Андре своими шутками и постоянно пытался вовлечь его в любовные авантюры. Однако тот предпочитал ограничиваться увлекательными беседами и совместным посещением музеев и библиотек.
Второй вариант мало отличался от первого: другая вечеринка у другого приятеля-сокурсника, менее любвеобильного, но совершенно равнодушного к искусству, хотя и получавшего при этом довольно высокие оценки по всем дисциплинам, но не питавшего ни малейшего интереса к изучаемому предмету.
Можно было также просто остаться у себя в комнате и провести вечер в одиночестве, но этот вариант был ещё менее привлекательным для парня, чем первые два.
До вечера, впрочем, оставалось ещё около четырёх часов, и у Андре было время подумать над выбором.
Размышляя на ходу, юноша поравнялся с небольшим заведением — баром, который работал круглосуточно и манил к себе прохладой полупустых в это время суток помещений. Немного поколебавшись, Андре вошёл в него и заказал себе чашку кофе. Он сел за один из свободных столов и сделал несколько глотков.
В этот момент юноша ощутил на себе пристальный, исполненный интереса взгляд. Он поднял глаза — через два столика от него, с правой стороны у стенки, сидела девушка и внимательно смотрела на Андре. Она нисколько не смутилась от того, что он заметил её внимание. Девушка не была красавицей в классическом смысле этого слова. Живые карие глаза, чёрные ресницы, смуглая кожа, тёмно-каштановые вьющиеся волосы... Она была среднего роста, немного широка в кости, но вполне миловидная. «Симпатичная и какая-то забавная», — подумал Андре. Он улыбнулся ей, и карие глаза девушки сверкнули радостным приветливым блеском. Она широко улыбнулась в ответ и без промедления, словно только того и ждала, взяла свой бокал с коктейлем, в мгновение ока оказавшись около столика, за которым сидел юноша.
— Не против, если я присяду? — спросила она и, не дожидаясь ответа, уселась за его стол.
— Да, конечно, присаживайся, — ответил Андре уже сидящей девушке.
— Меня зовут Мари.
— Я Андре.
— Красивое имя. Почему ты скучаешь один?
— На самом деле я раздумываю, как провести предстоящий вечер.
— Уже есть варианты?
— Я приглашён на две вечеринки, но мне не слишком хочется туда идти.
— Я собираюсь в одно место. Там назначено мероприятие, в котором я принимаю участие. Можешь составить мне компанию?
Андре любовался движениями девушки, её мимикой. Она словно вся светилась изнутри, и голос её был приветливым и тёплым. Однако действовала новая знакомая уж слишком решительно.
— Что за мероприятие?
— Думаю, ты на таком ещё не бывал. Тебе должно понравиться.
— Ты говоришь загадками. Я не привык соглашаться не зная на что.
— Предпочитаю показать тебе круг своих интересов, чем рассказывать о них на словах. Скучать там точно не придётся. Я на машине, подвезу тебя. Или ты боишься общества слабой девушки?
— Нет, конечно, не боюсь. Но меня никто туда не приглашал. Возможно, я буду лишним на этом мероприятии.
— Я тебя приглашаю. И лишних там нет. Пожалуйста, поедем со мной. Мне не хочется идти туда одной.
Андре испытывал сомнение. Что-то подсказывало ему, что не следует сопровождать Мари. Но испытующий настойчивый взгляд блестящих карих глаз одержал верх. Нельзя ведь всегда быть серьёзным! Ему вдруг захотелось, вопреки обыкновению, окунуться в авантюру, подобно Джону. К тому же не хотелось отпускать Мари. Хотя, скорее, это она не отпускала его.
Андре встал.
— Хорошо, пойдём. Надеюсь, ты не приведёшь меня в общество сатанистов, — пошутил он.
— Сатанисты ненавидят человечество. Я же, наоборот, всегда отстаиваю права и интересы людей.
Андре, не понимая до конца, что и зачем он делает, удивляясь сам себе, последовал за Мари. Но отступать было как-то неловко, да и поздно. Он сел в машину, успокаивая себя тем, что такая миловидная девушка действительно не может представлять никакой опасности для него. К тому же, приятно было хотя бы раз просто отдаться течению обстоятельств, лишь догадываясь о том, что может ожидать его там, за поворотом. Особенно если этими обстоятельствами управляла Мари.
Ехали они по направлению к центру. По дороге девушка напевала какой-то безмятежный мотив. Наконец, она припарковала машину на пустой улице и жестом пригласила Андре выйти.
— Дальше слишком людно, и будет проблематично найти место для парковки.
В конце улицы раздавался какой-то неровный гул.
— Что это?
— Сейчас увидишь.
Чем более они приближались, тем гул становился сильнее. Это были голоса людей, которые, впрочем, трудно было разобрать из-за многочисленности и разрозненности выкриков и фраз.
— Что там происходит?
Они свернули за угол и оказались на широкой площади перед муниципалитетом. Площадь была заполнена людьми молодого возраста, по виду — студентами. Они митинговали, размахивали транспарантами и свистели.
— Вот мы и пришли.
— Зачем мы здесь?
— Я тебе потом объясню смысл происходящего, а пока просто поддержи моих друзей.
Андре, прежде чем он смог опомниться, всунули в руки какой-то транспарант.
— Извини, но я не...
Слова его заглушил неожиданный резкий звук. Со всех сторон раздались полицейские сирены. Люди тут же стали разбегаться в разные стороны.
— Зачем ты меня сюда привела? — несколько возмущённо обратился юноша с вопросом к Мари, но вместо ответа услышал: — Беги! — и через несколько секунд её фигура уже была метрах в двадцати от него.
Она уносилась прочь вместе с остальными.
Андре бросил транспарант на землю, так и не прочитав его содержания, не успев понять цель и смысл происходящего. Он мог ожидать чего угодно, но только не такого развития событий.
Всё произошло в считанные доли секунды. Желая выбраться из толпы, юноша попытался продвинуться в сторону той улицы, с которой его сюда привели. Внезапно Андре ощутил на своём плече руку полицейского.
— Вот, ещё один размахивал транспарантом, думал сбежать.
— Послушайте, я здесь ни при чём. Я даже не знаю, для чего эта демонстрация. Меня пригласили сюда, не объяснив, что здесь происходит! — но его никто не слышал.
На запястьях щёлкнули наручники, и через минуту юноша уже оказался в полицейской машине, направлявшейся в участок.
В его голове не укладывалось происходящее. «Кошмар! Вот так история! Как это могло получиться? — думал он. — Как такое могло произойти со мной? Ничего, я всё объясню, меня поймут и отпустят. Никогда больше не стану знакомиться в барах и не приму ни одного сомнительного приглашения. Хоть бы об этом не узнали мои родители».
Юноша оказался в участке, наполненном полицейскими. Все его попытки объясниться пресекались на корню. Каждый был занят своим делом, и никто не обращал на Андре никакого внимания.
Наконец, один из копов подошёл и воззрился на него тяжёлым неодобрительным взглядом. Это был пожилой мужчина среднего роста, плотный, с проседью в волосах. Казалось, он был уставшим, и присутствие парня ему досаждало.
— Опять эти неформалы! Ведите его в мой кабинет.
На кабинете висела табличка с именем полицейского. Джек Бариссон — так его звали. Оказавшись в небольшой душной комнате, юноша набрал в лёгкие воздух, приготовившись говорить, в надежде, что его наконец-то выслушают.
— Будем оформлять? — обратился с вопросом полицейский к другому, стоявшему за спиной Андре.
— Они уже достали. Может быть, устроим ему экскурсию в городскую тюрьму? — отозвался высокий темноволосый мужчина лет сорока.
Андре не поверил собственным ушам. Без суда, без адвоката? В тюрьму всего лишь за то, что держал в руках транспарант?
— Послушайте, — начал он и тут же испытал резкую боль в области рёбер.
В руках полицейского мелькнула дубинка.
— Молчи, если не хочешь ухудшить свою ситуацию.
Насколько юноша понимал, его, максимум, могли задержать за нарушение общественного порядка и поместить в камеру предварительного заключения, предоставив возможность связаться с родными и нанять адвоката. Но в тюрьму... Что же здесь происходит?
Полицейские многозначительно переглянулись.
— Он зарегистрирован?
— Пока нет.
— Нужно будет всё оформить, чтобы оправдать его отсутствие. Ведь могут хватиться.
— Я этим займусь... Парень был задержан за активное участие в демонстрации против властей. От права на звонок отказался, вёл себя агрессивно и был помещён в камеру предварительного заключения до выяснения обстоятельств.
— Всё верно. Оформляй бумаги и вези его... А он симпатичный. На этот раз ребята Энджела будут особенно довольны.
Андре открыл было рот, чтобы потребовать объяснений и соблюдения своих прав, но, вспомнив, к чему привела его предыдущая попытка заговорить, осёкся. Он ощутил себя попавшим в западню. Водоворот событий, словно бурлящая горная река, подхватил его и стремительно понёс к обрыву.
Полицейский, нанёсший ему удар, жестом предложил следовать за ним. Проходя через коридор, юноша хотел закричать, воззвать о вмешательстве и помощи к другим работникам участка. Интуитивно он понимал, что с ним собираются совершить что-то незаконное и ужасное. Но, как назло, в этот момент в коридоре никого не оказалось.
Происходящее не укладывалось в голове. Плохо соображая, Андре вошёл в указанный кабинет. Несколько минут полицейский заполнял какие-то бумаги, затем протянул их бедняге.
— Подпиши здесь.
— Я не буду подписывать, не читая.
Полицейский подошёл к Андре и осуществил резкий захват сзади. Боль пронзила мозг юноши.
— Будешь.
В глазах Андре потемнело. Наконец, его отпустили и подтолкнули к столу.
— Бери ручку и подписывай.
Прерывисто дыша, непослушными руками он взял бумагу и оставил свой росчерк пера, понимая, что в этот момент подписывает себе приговор.
— Вот и хорошо.
На запястьях Андре вновь щёлкнули наручники.
— Теперь пошли за мной. Не бойся, тебе понравится.
Подобную фразу за сегодняшний день Андре слышал уже второй раз. Но нравилось ему это всё меньше. Да и произнесено это было тоном, не обещающим ничего хорошего.
— И не вздумай что-нибудь выкинуть. Если попытаешься подать голос, останешься здесь на гораздо больший срок. Вчера в наш участок пришли сведения об убийстве двух человек. Подозреваемый — парень твоих лет. Ты ведь не хочешь, чтобы против тебя случайно нашлись улики?
Последняя надежда на попытку обратиться за помощью покинула Андре. Но он всё же отметил, что в прозвучавших словах присутствовала оптимистическая нотка: «Если попытаешься подать голос, останешься здесь на гораздо больший срок», — значит, его не собираются удерживать тут слишком долго. Так зачем же и куда его ведут?
Юношу усадили в машину. Там уже находился пожилой полицейский. Он расположился на переднем сидении рядом с водительским местом. Второй коп сел за руль, и машина тронулась, увозя Андре навстречу необратимым событиям.
Машина остановилась перед зданием городской тюрьмы. Полицейский (тот, который был помоложе) вышел из машины и долго о чём-то говорил по телефону. Затем он подошёл к авто и приказал юноше:
— Выходи!
Андре вышел. Двери машины захлопнулись.
— Желаю приятно провести время! — услыхал он вслед себе.
Оказавшись за тюремным ограждением, юноша словно попал в другое измерение. Казалось, что кто-то снимает кинофильм с его участием и ему досталась чья-то чужая, очень странная роль. Пройдя через двор, они вошли в тёмно-серое мрачное здание. На входе их уже ожидал человек, по виду, тюремный надзиратель. Полицейский передал ему Андре, и тот, не говоря ни слова, повёл парня вдоль узких коридоров, мимо тяжёлых металлических дверей, ведущих в камеры с заключёнными. Наконец, он остановился подле одной из них. Тюремщик извлек ключ, щёлкнул им в замочной скважине, отодвинул засов, и дверь со скрипом отворилась.
— Парни, для вас сюрприз! Посмотрите, кого я привёл. Развлекайтесь!
Андре освободили от наручников и втолкнули в помещение. Дверь за ним тут же захлопнулась, словно создавая непреодолимую преграду, напрочь отделившую юношу от внешнего мира, от всей его прошлой жизни.
Помещение, в котором он оказался, представляло собой продолговатую комнату с каменными стенами. Слева от него находились нары, на которых сидя и полулёжа расположились люди — восемь человек. Это были мужчины в возрасте примерно от тридцати до пятидесяти лет. У некоторых из них были длинные волосы, и все они были одеты по-разному — кто-то в кожаные штаны и жилеты, кто-то в шёлковые рубашки, джинсы, футболки с надписями через всю грудь. Андре никогда раньше не доводилось бывать в подобных местах, но его, несмотря на шоковое состояние, удивил тот факт, что заключённые не были одеты в специальную тюремную одежду. Насколько он понимал, это являлось нарушением правил, хотя и не самым большим, с каким ему довелось столкнуться за сегодняшний день.
Справа располагались двери, ведущие, вероятно, в санузел, впереди была выступающая стена с ещё одной дверью, сбоку от которой находился высокий металлический стеллаж непонятного назначения. На нём стояла пара кружек и больше ничего. «Странная планировка помещения», — подумал Андре и сам себе удивился — о чём только он думает, да и о чём вообще можно сейчас думать, что делать и как выбраться из всего этого.
Юноша словно очнулся. Он увидел, что несколько человек поднялись с нар и двинулись ему навстречу. На их лицах играли ухмылки. Андре вжался спиной в дверь, от которой ещё не сделал ни шагу. Горло его сдавило, и он не мог издать ни звука; кроме того, он не имел представления, что уместно говорить в данной ситуации.
К нему приблизился мужчина лет сорока с лишним. Он имел длинные чёрные волосы, мускулистые руки и был достаточно высок ростом. Мужчина осмотрел Андре сверху донизу и провёл рукой по его щеке.
— Куколка, — произнёс он.
Андре бросило в жар. Он, наконец, понял, зачем его сюда привели; не понял, по какому праву, каким образом, но понял, зачем.
— Послушайте, — начал он сбивчивым голосом, — я здесь оказался случайно. Пожалуйста, извините, я не хотел.
— А мы как раз хотели, — ответил ему другой, более молодой, блондин, и все засмеялись, окружая Андре плотным кольцом.
— Как тебя зовут, красавчик? — спросил его черноволосый.
— Андре, — ответил юноша.
— Красивое имя.
Эта фраза, как и обещание, что ему понравится, прозвучала уже который раз за этот бесконечный, фантастически нелепый и ужасный день.
— Да и сам он ничего, — добавил ещё чей-то голос.
— Давай знакомиться ближе, — произнёс блондин и скользнул рукой вдоль тела Андре.
— Прошу вас, не трогайте меня. Я гетеросексуал, я не могу.
Уже несколько рук потянулись к юноше. Он прижался к дверям настолько, насколько мог, но отступать было некуда.
— Откройте, выпустите меня! — закричал он и забарабанил кулаками по железу. — Я ни в чём не виноват!
Ему никто не ответил.
— Зачем же так кричать? — к нему уже залезли под рубашку.
Дыхание мужчин, начавших возбуждаться, Андре ощущал на своей коже. Его бросило в дрожь, в ногах он ощутил внезапную слабость.
Вдруг отворилась дверь, расположенная в противоположной стене. Оттуда вышел мужчина со слегка вьющимися недлинными светлыми волосами. Возрастом он был около тридцати пяти-сорока лет, ростом — выше среднего. Одет мужчина был в расстёгнутую на груди шелковую рубашку вишнёвого цвета и тёмные джинсы.
— Оставьте его! — приказал он бархатным обволакивающим голосом, при этом тон был не терпящим возражений.
Все мгновенно расступились и оставили Андре в покое. Мужчина неспешно направился к юноше. Двигался он плавно и бесшумно, походка была грациозной, а взгляд — пристальным, пронзающим насквозь. Он подошёл к Андре и посмотрел ему в глаза. Андре почувствовал, что его словно пригвоздили к месту этим взглядом. Тёмные очи незнакомца были глубокими, словно ночь, и таили в себе ощутимую силу. Этот взгляд был чем-то похож на взгляд удава, однако почему-то успокаивал. Андре судорожно вздохнул с небольшим облегчением.
— Как тебя зовут? — спросил мужчина спокойно и повелительно.
— Андре, — выдавил из себя юноша.
«Только не говори, что у меня красивое имя», — подумал он и снова удивился своей способности думать, да ещё и острить, пускай мысленно, в подобной ситуации.
— Как ты здесь оказался?
— Меня пригласили поучаствовать в демонстрации, не объяснив, что и зачем происходит. Я не успел ничего понять, как появилась полиция, и меня арестовали, — с момента появления полицейских впервые Андре кто-то слушал, и он, наконец, получил возможность высказаться и объясниться.
— Зачем же ты пошёл туда?
— Меня пригласила девушка. Она не говорила, что за мероприятие там намечается, просто попросила поучаствовать и сопроводить её.
— Видишь, все неприятности от женщин. Будет тебе урок. А что же твоя подруга, её тоже арестовали?
— Нет, думаю, она успела сбежать. Она мне и не подруга вовсе, мы лишь сегодня познакомились и я о ней ничего, кроме имени, не успел узнать.
— Ты всегда делаешь всё, о чём просят незнакомки?
— Нет, в первый раз и, думаю, в последний.
— Что в последний — это точно.
Андре немного успокоил этот разговор. У него появилась надежда, что он наконец-то нашёл вменяемого человека, и тот поможет ему выбраться из этой нелепости.
— Меня зовут Энджел. Если ты пойдёшь со мной, тебя здесь больше никто не тронет. Если хочешь — можешь остаться, познакомишься поближе с парнями. Выбирай — они или я, — Энджел протянул руку, приглашая жестом и взглядом за собой.
Надежда Андре обрушилась, он окончательно понял, что попал в западню. Его взгляд и мысли метались от толпы готовых разорвать его заключённых к Энджелу.
— Я не гей! — умоляюще произнёс он.
— Ничем не могу помочь. Решай!
Андре посмотрел налево, в сторону столпившихся возбуждённых мужчин, ожидающих его ответа, и буквально шарахнулся к своему сомнительному спасителю. Преодолев себя, он взял его за протянутую ему навстречу руку.
— Правильный выбор, — произнёс Энджел и повёл юношу за собой.
Руки у Энджела были чистыми, ухоженными, прохладными и приятными на ощупь. Он сильно сжал ладонь Андре, и парню оставалось только послушно идти следом, тем более что желание удалиться от толпы новоиспечённых знакомых в данный момент было сильнее всего.
Они вошли в ту же дверь, из которой Энджел появился, и оказались в небольшой прямоугольной комнате. В центре её стоял круглый стол со стульями, под левой стенкой располагался тёмного цвета шкаф, в правом дальнем углу находилась узкая кровать. Возле входа, справа, была ещё одна дверь, ведущая в соседнюю комнату. Дверь была приоткрыта, и Андре увидел там красивый продолговатый стол со стоящим перед ним диваном, край широкой кровати, а в конце комнаты — ещё какие-то двери. Одной стены не было — и без того просторное помещение сразу переходило в следующее. Всё это имело вполне жилой вид.
«Куда я попал? И тюрьма ли это?», — подумал юноша. Но вели его сюда тюремными коридорами — в этом не было сомнений. Всё было так странно и непонятно, но сейчас Андре более всего беспокоил тот факт, что он оказался один на один запертым с неизвестным ему человеком, по всей вероятности, нетрадиционной ориентации, и находится полностью в его власти. Страх накатил на Андре новой волной, и юноша прижался уже к другой двери, боясь сделать хотя бы один шаг.
— Не бойся, — сказал Энджел, — я не трону тебя сразу. Успокойся, проходи, садись за стол.
Он отстранил юношу от двери, слегка обнял за спину и легонько подтолкнул к столу.
— Ты много пережил за сегодня, тебе нужно расслабиться.
С этими словами Энджел подошёл к шкафу, извлёк из него два бокала и бутылку виски. Он плеснул прозрачную жидкость в них и подал один из бокалов Андре.
— Выпей!
Андре принял виски непослушными руками, но пить не стал. Сейчас они с Энджелом осушат эти бокалы, а что он захочет сделать после?
— Не бойся, не думай о том, что будет потом, — словно прочитав его мысли, изрёк Энджел. — Я же сказал, что сразу тебя не трону. И никто другой без моего разрешения не прикоснется к тебе здесь. Я вижу, ты устал, и просто хочу помочь тебе расслабился. Если бы я решил тобою овладеть, мне бы не был нужен алкоголь — достаточно позвать на помощь пару ребят, и ты бы никуда не делся. Но я не хочу так поступать, и тебе нечего пока бояться. Отдохни, выпей виски и расскажи о себе. Чтобы ты успокоился, обещаю ничего сегодня с тобой не делать. Давай!
С этими словами Энджел протянул свой бокал, и Андре, наконец, ответил встречным движением. Стекло тихонько звякнуло, юноша поднёс к губам обжигающую жидкость. Только сейчас он понял, как его мучит жажда. Он судорожно проглотил содержимое и перевёл дыхание. Речь Энджела немного его успокоила. Этот человек говорил внушительно и авторитетно, и почему-то Андре не сомневался в том, что его словам можно верить. В юноше одновременно возникало странное сочетание страха и доверия. Противоречить казалось невозможным — если Энджел хочет, чтобы он успокоился, значит, нужно успокоиться.
Андре, наконец, овладел собой и последовал совету — не думать о том, что будет потом. Обещание, что его сегодня никто не тронет, вызывало ощущение относительной безопасности; в конце концов, выбора у него не было. Алкоголь согрел его тело, напряжение мышц постепенно ослабло. Энджел вновь наполнил бокалы.
— Вот так уже получше. Расскажи, чем ты занимаешься и как сюда попал.
— Я студент университета. Сегодня закончились последние занятия, через полтора месяца у меня выпускные экзамены.
— Что ты изучаешь?
— Искусствоведение.
— Интересный предмет. Почему ты его выбрал?
— Я мечтал об этом. Мне всегда нравилась живопись и скульптура. Я надеюсь, что при такой профессии смогу увидать много прекрасных вещей. Иметь возможность прикасаться к оригиналам шедевров — это счастье.
— Я тоже в некотором роде являюсь ценителем искусства. Я оказался в тюрьме за незаконную торговлю картинами и антиквариатом — осуществлял их вывоз из страны. Мои покупатели — очень богатые люди, коллекционеры. Некоторые вещи, впрочем, я сохраняю для себя. Не люблю расставаться с предметами, которые мне нравятся. Лучшие из них должны оставаться моими.
Вполне культурная беседа приобретала живой характер. Была затронута тема, очень близкая Андре. В нём непроизвольно зажёгся интерес.
Энджел, оказывается, как и его прадед, торговал подлинниками. Пускай незаконно, но он прикасался ко всем этим вещам, видел их вблизи и обладал ими. Андре посетил множество музеев. Вместе с Джоном они объездили наиболее знаменитые из них. Дрезден, Лувр, Эрмитаж — разные страны они посещали только с одной целью. Но экспонаты строго запрещалось трогать руками, приближаться к ним. Андре всегда завидовал работникам музеев, которые смахивали пыль с бесценных полотен. Он завидовал реставраторам, общавшимся с картинами настолько близко, как никто другой. И вот перед ним человек, не только видевший, но и владевший подобными вещами.
— Ваши картины конфисковали?
— Только одну из них. Я переправлял её во Францию вместе с небольшой партией антикварной посуды.
— Что это была за картина? — Андре так увлёкся, что стал задавать вопросы и свободно участвовать в разговоре.
Он забыл о ситуации, в которой оказался.
— «Портрет молодого человека».
— Это же Рафаэль! Его полотно считалось пропавшим бесследно!
— Оно довольно долгое время находилось в частных руках.
— Искусство должно принадлежать всем, чтобы люди могли наслаждаться им.
— Это то же самое, что никому. По-настоящему владеть — значит, владеть безраздельно. Ты бывал в музеях?
— Я объездил почти все, доступные мне.
— И тебе было достаточно простой экскурсии?
— Нет, мне хотелось большего.
— Существует много людей, готовых платить за большее миллионы. За любовь к искусству! — Энджел поднял свой бокал.
Андре поддержал тост, и новая порция обжигающей жидкости потекла по его горлу.
— Ты, наверное, голоден. Скоро принесут ужин. Как же такой человек, как ты, культурный, образованный, оказался замешан в выступлениях против властей?
— Я уже говорил — меня пригласила девушка. Она не сказала, куда мы идём.
— Ты в неё влюбился?
— Нет, не успел. Мы были знакомы менее часа.
— Ты любишь девушек?
— Любил одну. Но это было давно.
— Что же случилось?
— Я уехал учиться в другой город, она не стала ждать меня.
— Она совершила большую ошибку. Как давно это было?
— Три года назад.
— И что же, с тех пор у тебя никого не было?
— Нет.
— А сегодня ты решил изменить ситуацию и познакомиться?
— Мари мне понравилась. Я не думал, что так выйдет.
— Видишь, как бывает. Но всё, что ни делается, делается к лучшему, так ведь говорят?
Андре вспомнил, где он находится, и беспокойство вновь охватило его.
— Зачем меня привезли сюда — это же незаконно?
— Закон покупается и продаётся. Я в состоянии оплатить все незаконные события, происходящие в этой тюрьме.
— Что со мной будет?
— Через пару недель тебя выпустят. Всё оформят так, как будто ты находился под следствием. «Свидетели» этому будут, документы на отказ от звонка и от адвоката ты подписал. С виду всё законно. Доказать, что находился здесь, ты не сможешь. В ближайшее время ты останешься моим гостем. Сегодня ты много пережил и устал, поэтому я дам тебе возможность отдохнуть. А завтра мы познакомимся по-настоящему.
— До меня ведь здесь кто-то бывал?
— Неоднократно.
— И задержанные таким образом ни разу не подали жалобу на незаконные действия, произведённые с ними?
— Наши полицейские умеют убеждать. К тому же, вдобавок к их убеждениям я прилагаю вполне приличную сумму в качестве компенсации. Ещё не было ситуации, когда кто-то отказался молчать. Все поступали разумно. В противном случае их бы ожидали крупные неприятности.
— Ты развлекаешься таким образом? — Андре сам не заметил, как перешёл на вольную форму общения.
— Верно догадался. Если бы ты отказался пойти со мной, тебя бы заставили это сделать. А потом ты оказался бы в соседней комнате, с парнями.
— Ты собираешься после отправить меня к ним?
— Нет. Это зависит от тебя. Если будешь правильно себя вести, останешься только со мной. Мне бы не хотелось отдавать тебя на растерзание этим ребятам. Ты мне понравился. К тому же у нас, оказывается, есть общие интересы.
— Если ты можешь подкупить полицейских, почему не организовал посещение парней соответствующей ориентации? Зачем тебе натуралы? Я ведь не гей и не хочу этого.
— Большинство из них не интересны мне. Если бы я обрёл того человека, который мне нужен, я бы не желал приглашать ни геев, ни натуралов. А чего ты хочешь, ты можешь и сам не знать. В любом случае, хочешь или не хочешь, ближайшие дни ты проведёшь здесь.
— Это место не похоже на камеру.
— По схеме здесь находится дополнительная душевая, раздевалка и комната отдыха для работников тюрьмы, а также небольшой склад. Пришлось кое-что перепланировать, поменять обстановку. Согласно официальной версии, эти помещения находятся на ремонте. Доступ к ним имеет только ограниченное количество людей. В случае проверки я выхожу отсюда в камеру к ребятам, мы переодеваемся в форму для заключённых, а вход в это помещение закрывается стеллажом, стоящим возле моей двери. Никто не догадывается, что за ним может находиться.
— Я сразу обратил внимание на свободную форму одежды, не типичную для этого места.
— Ещё одно исключение, которое начальник тюрьмы сделал для меня. Казённая одежда удручает.
— Если ты так богат и можешь всё купить, почему не купил себе свободу?
— В это дело замешано ФБР. Я признан виновным в контрабанде. Деньги здесь не помогут. Срок сократили, как могли. Через шесть месяцев я освобождаюсь.
— Сколько же тебе дали?
— Четыре года. Это лучшее, чего смог добиться для меня адвокат. Прошло уже три с половиной.
В соседней комнате раздались какие-то звуки и шаги.
— Ужин принесли. Пойдём.
Энджел встал из-за стола, Андре поднялся за ним. Много чего прояснилось, но перспектива оставалась нерадостной.
Они вошли в соседнюю комнату. На столе стояли белоснежные тарелки с ароматными стейками, бутылка коньяка и фрукты.
Андре был очень голоден. Он сел за стол на удобный диван тёмно-бордового цвета, на некотором расстоянии от него расположился Энджел, предусмотрительно соблюдая дистанцию, чтобы юноша мог спокойно поужинать. Они выпили коньяка и принялись за еду. Ещё никогда у Андре не было такого аппетита. Он хватал содержимое тарелки жадно, как зверь, несмотря ни на ситуацию, ни на находящегося рядом сотрапезника.
Внезапно юноша ощутил сильную слабость. Усталость и шок дали о себе знать. Энджел помог Андре встать.
— Я проведу тебя в душ. Там ты найдёшь все, что нужно. Переоденься и ложись спать. Ничего не бойся.
Голос Энджела был заботливым, почти ласковым. И как этот человек мог собираться принудить его к чему-либо? Но сейчас он просто хотел помочь ему, и юноша последовал в душевую, доверившись этим словам и ничего не опасаясь. Всё же он закрыл двери на защёлку и убедился, что нигде нет дополнительных дверей, которые могли бы к нему привести.
Душевая была просторной, чистой, с красивыми умывальниками и санузлом. На вешалке находился белоснежный махровый халат, на полке сто

Поделиться в: