Разговорились про меж себя две девки.
 — Как ты — а я, девушка, замуж не пойду!
 — А что за неволя идти-то! Ведь мы не господские.
 — А видала ль, девушка, тот струмент, каким нас пробуют?
 — Видала.
 — Ну что же — толст?
 — Ах, девушка, право, у другого толщиною будет с руку.
 — Да это и жива-то не будешь!
 — Пойдем-ка, я потычу тебя соломинкою — и то больно!
Поглупей-то легла, а поумней-то стала ей тыкать соломинкой.
 — Ох, больно!
Вот одну девку отец приневолил и отдал замуж. Оттерпела она две ночи, и приходит к своей подруге.
 — Здравствуй, девушка!
Та сейчас ее расспрашивать, что и как.
 — Ну, — говорит молодая, — если б да я знала, ведала про это дело, не послушалась бы ни отца, ни матери. Уж я думала, что и жива-то не буду, и небо-то мне с овчинку показалось!
Так девку напугала, что и не поминай ей про женихов.
 — Не пойду, — говорит, — ни за кого, разве отец силою заставит, и то выйду ради одной славы за какого-нибудь безмудного.
Только был в этой деревне молодой парень, круглый бедняк; хорошую девку за него не отдают, а худой самому взять не хочется. Вот он и подслушал ихний разговор.
 — Погоди ж, — думает, — мать твою так! Улучу время, скажу, что у меня кляпа-то нет!
Раз как-то пошла девушка к обедне, смотрит, а парень гонит свою худенькую да некованую клячу на водопой. Вот лошаденка идет, идет да и спотыкнется, а девка так смехом и заливается. А тут пришлась еще крутая горка, лошадь стала взбираться, упала и покатилась назад. Рассердился парень, ухватил ее за хвост и начал бить немилостиво да приговаривать:
 — Вставай, чтоб тебя ободрало!
 — За что ты ее, разбойник, бьешь? — говорит девка. Он поднял хвост, смотрит и говорит:
 — А что с ней делать-то? Теперь бы ее еть да еть, да х... я-то нет!
Как услышала она эти речи, так тут же и уссалась от радости и говорит себе:
 — Вот Господь дает мне жениха за мою простоту! Пришла домой, села в задний, угол и надула губы. Стали все за обед садиться, зовут ее, а она сердито от-вечает:
 — Не хочу!
 — Поди, Дунюшка! — говорит мать, — или о чем раздумалась? Скажи-ка мне.
И отец говорит:
 — Ну что губы-то надула? Может, замуж захотела? Хошь за этого, а не то за этого?
А у девки одно в голове, как бы выйти замуж за безмудного Ивана.
 — Не хочу, — говорит, — ни за кого; хочете отдайте, хочете нет, за Ивана.
 — Что ты, дурища, взбесилась, али с ума спятила? Ты с ним по миру находишься!
 — Знать, моя судьба такая! Не отдадите — пойду утоплюсь, не то удавлюсь.
Что будешь делать? Прежде старик и на глаза не принимал этого бедняка Ивана, а тут сам пошел набиваться со своею дочерью. Приходит, а Иван сидит да чинит старый лапоть.
 — Здорово, Иванушка!
 — Здорово, старик!
 — Что поделываешь?
 — Хочу лапти заковыривать.
 — Лапти? Ходил бы в новых сапогах.
 — Я на лыки-то насилу собрал пятнадцать копеек, куда уж тут сапоги?
 — А что ж ты, Ваня, не женишься?
 — Да кто за меня отдаст девку-то?
 — Хочешь, я отдам! Целуй меня в самой рот!
Ну и сладили. У богатого не пиво варить, не вино курить; в ту ж пору обвенчали, отпировали, и повел дружка молодых в клеть и уложил спать. Тут дело знамое: пронял Ванька молодую до руды (крови), ну да и дорога-то была туды!
 — Эх, я дура глупая! — подумала Дунька. — Что и наделала? Уж ровно бы принять страху, выйтить бы мне за богатого! Да где он кляп-то взял? Дай спрошу у него. И спросила-таки:
 — Послушай, Иванушка! Где ты х... й-то взял?
 — У дяди на одну ночь занял.
 — Ах, голубчик, попроси у него еще хоть на одну ночку.
Прошла и другая ночь; она опять говорит:
 — Ах, голубчик, спроси у дяди, не продаст ли тебе х... й совсем? Да торгуй хорошенько.
 — Пожалуй, поторговаться можно. Пошел к дяде, сговорился с ним заодно и приходит домой.
 — Ну что?
 — Да что говорить! С ним не столкуешься: 300 рублев заломил, эдак не укупишь, где я денег-то возьму?
 — Ну, сходи, попроси взаймы еще на одну ночку; а завтра я у батюшки выпрошу денег-и совсем купим.
 — Нет уж, иди сама проси, а мне, право, совестно! Пошла она к дяде, входит в избу, помолилась Богу и поклонилась.
 — Здравствуй, дядюшка!
 — Добро, пожаловать! Что хорошего скажешь?
 — Да что, дядюшка, стыдно сказать, а грех утаить: одолжите Ивану на одну ночку ху... ка вашего. Дядя задумался, повесил голову и сказал:
 — Дать можно, да чужой х... й беречь надыть!
 — Будем беречь, дядюшка: вот те крест! А завтра беспременно совсем у тебя его купим.
 — Ну, присылай Ивана!
Тут она кланялась ему до земли и ушла домой. А на другой день пошла к отцу, выпросила мужу 300 рублев и купила она себе важный кляп.

Поделиться в: