— Куда только смотрит милиция! — на ходу бросила Лена своей подружке.
На тротуаре, облюбованном уличными продавцами, женщину неопределенного возраста обрабатывали сразу две гадалки.
 — И без них здесь пройти трудно, да еще эти понаехали, мошенницы! — развивала свою мысль Лена.
 — Тише ты! — Таня толкнула Лену в бок, но неосторожные слова достигли слуха одной из цыганок, которая тут же развернулась и перегородила девочкам дорогу.
 — Это кто «мошенницы»? — смуглая до черноты женщина в упор смотрела на Лену.
 — Извините, — сказала Таня, — дайте, мы пройдем.
 — Постой, молодая, вежливая, дай ручку, все тебе скажу, красавица, ничего не утаю, что было и что будет скажу, — затараторила цыганка, продолжая смотреть на Лену, но уже взяв за руку ее подругу.
 — Идем! — Лена потянула Таню за другую руку, но та повела себя как-то странно: глядя на гадалку, она безвольно позволяла цыганке вертеть своей ладонью, водить по ее нежной поверхности скрюченным черным пальцем и плести языком обычную в подобных случаях охмуриловку.
 — Знаю, все знаю про тебя, девонька. И что друг у тебя есть, и что не девочка ты уже:
Таня стремительно краснела. Лена, враждебная ко всем проявлениям суеверности и знавшая за подружкой подобную слабость, попробовала ее выручить:
 — Зря вы, у нас все равно денег нет.
 — Нет — и не надо, хорошим людям и так всю правду говорим, ничего не утаиваем: За пять рублей все про себя узнаешь:
 — Что узнаешь? — слабым голосом спросила Таня.
Лена от досады даже ущипнула подругу, а цыганка вдохновенно тараторила:
 — Не девочка ты уже, не девочка, с пятнадцати лет не девочка. Только бросил он тебя ради другой, разлучницы твоей. А ведь любишь ты его, и другого не хочешь. А кто будет у тебя, я скажу: только ручку позолоти, позолоти, красавица!
Как в трансе Таня начала освобождаться от Лениной руки, намереваясь залезть в свою сумочку. Лена знала, что там у подруги лежит определенная сумма, после долгих уговоров выделенная родителями на покупку не слишком дорогого набора косметики. Выругавшись про себя, Лена выпалила:
 — Пять рублей? Вот вам пять рублей, только отстаньте!
Нужная монетка к счастью, была в кармашке ее платья. Но избавиться от цыганки было не так просто, как от денежки.
 — И тебе все скажу, не мошенница я, девонька, не вру никогда. Вот ты в людях не разбираешься, потому как девочка еще. Целочку-то твою никто еще не порвал, а КОГДА порвут, одна я тебе сказать могу:
К разговору с самого начала прислушивались две продавщицы цветов, пристроившиеся торговать прямо у края тротуара. Настал черед краснеть Лене.
 — Много вы знаете! — она решительно рванула Таню за руку
 — Знаю, знаю, — уже в спину подругам, — сегодня и порвут, вот так-то, красавица!
Девочки выбрались с территории импровизированного рынка и бурно начали делиться впечатлениями.
 — Прямо мистика какая-то, — сказала Таня. — Ну откуда она про Витю и про пятнадцать лет знает?
 — Черт их поймет, ромалов этих! — Лена чувствовала смущение, к которому примешивалась естественное сожаление от потери пяти рублей.
 — Надо было послушать еще, все равно заплатили.
 — Ага, и отдать остальные!
Если к Тане, не успевшей узнать свое будущее, быстро вернулось хорошее настроение, то Лена чувствовала себя скверно.
 — Нет, ну какая все-таки, сука! Вот идиотка проклятая! — не успокаивалась она. — Так испортить настроение случайному человеку!
 — Сама виновата, обзывать не надо было, — резонно заметила Таня.
Во дворе Таниной пятиэтажки, развалившись на скамейке, дымили сигаретами трое великовозрастных балбесов. Без тени смущения три пары глаз следили за ладными фигурками подружек, чей путь лежал мимо детской площадки.
 — Две девочки с зелеными глазами идут навстречу длинными ногами: — сказал один из парней.
Лена скорчила презрительную мину, а Таня хихикнула.
 — Пива хотите? — спросил другой парень.
 — Отстань! — бросила Лена.
Парень наклонился к уху товарища и что-то шепнул. Все трое загоготали. С гордо поднятыми головами подружки прошли мимо, вошли в подъезд и поднялись по лестнице.
Пока грелся чайник, девочки сидели на кухне и продолжали обсуждать встречу с цыганкой.
 — Вот ты не веришь, а знаешь, сколько случаев всяких, — сказала Таня.
 — Знаю, можешь не говорить. Любой из этих случаев еще доказать надо, а если докажешь, то всегда найдется научное объяснение.
 — И как ты объяснишь научно этот случай?
 — А я и объяснять не хочу! — фыркнула Лена. — Трюк какой-то цирковой, по лицам, наверно, читать умеют. Практика у них — вон какая!
Таня загадочно улыбнулась, словно знала что-то недоступное подружке.
 — Хочешь, покажу фокус?
Лена пожала плечами.
 — Валяй.
 — Только отнесись к нему нормально, без своего скептицизма, — предупредила Таня.
 — Обещать не могу.
Таня принесла коробку цветных карандашей, ножницы и листок бумаги, вырванный из тетради. Ножницами нарезала четыре длинных полоски, каждую сложила пополам и у согнутых краев положила по карандашу. Лена с интересом следила за приготовлениями.
 — Бери и скручивай полоски вокруг карандашей, — сказала Таня.
Девочки завернули карандаши в полоски, Таня расположила их на столе крестом и сказала:
 — Повторяй вместе со мной: «Барабашка, барабашка, приди и ответь на мой вопрос!»
Лена засмеялась, но послушно повторила.
 — Четыре раза, — сказала Таня. — А теперь задавай вопрос.
 — Какой?
 — Какой хочешь, только быстро!
Лена на секунду задумалась, потом быстро выпалила дурашливым голосом:
 — Барабашка, скажи, цыганка не соврала, что мне сегодня целку порвут?
К удивлению Лены Таня оставалась серьезной.
 — Бери за кончики полосок и разворачивай, — сказала она.
Лена аккуратно приподняла над столом первый карандаш, полоска раскрутилась, и карандаш со стуком скатился на пол.
 — Следующий, — строго сказала Таня.
Второй и третий карандаши поступили аналогичным образом. Лена, не знавшая, чего ждет подруга, начала испытывать легкое нетерпение. И тут случилось непонятное: четвертый карандаш не скользнул вниз, а повис на полоске бумаги между ее половинок!
 — Есть! — сказала Таня и округлила глаза, с непритворным испугом глядя на подругу.
Лена, не находя происшедшему объяснения, стала разглядывать и вертеть в пальцах нехитрый реквизит.
 — А ну-ка снова, — сказала она.
Девочки повторили всю процедуру, но на это раз вопрос задала Таня. Ничего не значащий вопрос, поэтому, наверное, все четыре карандаша упали. Еще и еще раз подружки, забыв про чай, вызывали барабашку. Иногда он отзывался. Во время одного из опытов в петле из полосок повисли сразу два карандаша.
 — Ничего не понимаю, — призналась Лена. — Объяснение должно быть обязательно. Надо предкам показать, может, они раскусят.
Таня была озабочена совпадением с предсказанием гадалки.
 — Слушай, Лен, а ты не боишься?
 — Просто дрожу от страха!
 — Давай, я тебя до дома провожу:
 — Ага, тогда нас обеих изнасилуют! От судьбы не уйдешь.
Таня с сомнением покачала головой.
 — Ну ладно, сейчас все равно еще день. Только вечером ты посиди лучше дома, мало ли что!
Как ни храбрилась Лена, но кошки на душе скребли. Выйдя во двор, она с облегчением увидела, что он пуст. Солнце светило, деревья зеленели, слышался шум машин и прочие городские звуки, на которые никто не обращает внимания.
Пройдя половину квартала, Лена издалека заметила у входа в сквер, который пересекала множество раз, знакомую пеструю одежду цыганки. Разглядеть ее лицо было еще нельзя, но Лену успокаивало то, что цыганка держала за ручку девочку лет четырех. «Другая, — подумала Лена. — Сколько их, все-таки, понаехало:»
Шагов за десять Лена поняла свою ошибку — цыганка была той самой. Постаравшись принять независимый вид, Лена отвернула лицо в сторону.
 — Куда спешишь, красавица? Я ведь не все тебе нагадала. Постой, милая, уйдешь — пожалеешь!
В голосе гадалки прозвучала такая неприкрытая угроза, что Лена зябко повела плечами.
 — Ну зачем вы пристаете с глупостями, — сказала она. — Не все же верят в ваш бред.
 — А ты поверишь, поверишь. Все сбудется, вот увидишь!
Лена испытывала жуткий дискомфорт, все в этой сцене выглядело ужасным. Неопрятный вид явно усталой цыганки, босые грязные ножки девочки, ее ручонки в цыпках, нетерпеливо тянущие подол цветастой маминой юбки.
 — Я главного тебе не сказала: — цыганка понизила голос, приподняла вверх палец и пошевелила перед носом Лены. — Мне карты потом выдали, бросала я их на тебя.
Лена огляделась по сторонам, улица была пустынна и имела тоскливый серый вид. Таким же было и состояние Лены.
 — Слушай меня, красавица, слушай: Идешь ты сейчас домой, и правильно делаешь, что домой. Только не сразу ты домой придешь. Встретится тебе сперва король крестовый, посмотрите вы друг на друга — и разойдетесь своей дорогой. Второй раз встретится тебе бубновый король, и опять пройдешь мимо. А третьим будет король червовый, и влюбишься ты без памяти, девонька. Да так влюбишься, что пока не усладишь его, а аду сгорать будешь!
Цыганка сделала многозначительную паузу, усиливая эффект своих слов сверкающим взором угольных глаз. Лена оцепенело смотрела в зрачки женщины и не могла отвести взгляда. Где-то внизу живота распространялась предательская слабость.
 — Бежать тебе после этого домой надо будет, милая. Потому что еще валеты встречаться будут. И каждый третий — судьба твоя. Как в глаза посмотришь, как мне сейчас, так про себя забудешь.
Гадалка замолчала. Еще несколько долгих секунд Лена приходила в себя от услышанного.
 — Я пойду? — спросила она бесцветным голосом.
 — Иди, — цыганка махнула рукой, равнодушно повернулась спиной к Лене, что-то резко и быстро сказала девочке на своем тарабарском языке, и обе засеменили по тротуару: женщина — путаясь в развевающейся юбке, девочка — повисая на руке у тащившей ее матери.
С минуту Лена стояла на месте, собираясь с мыслями.
 — Бред сивой кобылы! — вслух сказала она.
Ей вдруг стало легко, как будто и не было недавнего наваждения. Правда, состояние оставалось до странности иррациональным, голова пустой, и вертелась в ней только песенка Чичериной: «Улу-ла, ту-ла-ла, ветром голову надуло». Но физически Лена чувствовала себя просто прекрасно.
Кокетливо поправив прическу, она задрала подбородок и походкой топ-модели, уверенной в своей неотразимости, направилась в сквер, кратчайшей дорогой к дому.
Это был запустелый уголок природы, островок зелени среди разбитого асфальта дорог и тротуаров, облюбованный мамашами с дошкольными чадами, редкими выпивохами и пенсионерами, приходившими отдохнуть на скамейках, качество и количество которых год от года неуклонно уменьшалось.
Лене, впрочем, была известна еще одна категория лиц, избиравших сквер местом своего пребывания. Познакомилась с ними она в пять лет, когда, гуляя здесь с мамой, удрала от ее присмотра. Заметить ее отсутствие мама даже не успела, так как через несколько минут Лена вернулась и, толкая маму в бок, недоуменно зашептала:
«Вот тот дядя: он мне писю сейчас показывал!»
Пожилой мужчина, спину которого увидела мама, удалялся спокойно и с чувством достоинства. Мама почему-то растерялась, но потом объяснила:
«Ну, он просто писять, наверное, захотел:»
«Нет, нет! — Лена была почти в истерике. — Он не писял!»
Успокоилась она, впрочем, очень скоро.
Позже Лене еще не раз доводилось становиться свидетельницей таких сцен. Да и Тане, кстати, тоже:
Сейчас Лена шла по дорожке и с любопытством разглядывала отдыхающих в сквере. Людей было немного, преимущественно, женщины с маленькими детьми. Первым мужчиной, попавшим навстречу, стал прихрамывающий старик. Он держал в руке палочку, безразличным взглядом скользя по сторонам. На Лене его глаза задержались на пару секунд, опустились к земле и больше не поднялись. «Крестовый, — механически отметила Лена. — Крестовый, значит, черный, а он седой весь. Не считается, наверно».
Она дошла до середины сквера, когда появился второй. Грузный мужчина с красным лицом, с ним рядом шла женщина, несшая немаленькую сумку. «Козел, — решила Лена. — Женщина тащит, а у него руки пустые. Бубон надутый».
Ей вдруг стало тревожно, ощущение чего-то неотвратимого стало таким осязаемым, что не стало хватать воздуха. Да что это с ней? Дура! — прикрикнула она на себя.
Впереди сразу за поворотом дорожки, огибавшей разрушенный еще до ее рождения фонтан, Лена увидела детскую коляску, и сразу за этим плечо и затылок рыжеватого молодого человека. У Лены отхлынуло от сердца. Этого папашу она встречала уже раза три, ничего особенного в нем не было, таких двенадцать на дюжину.
«Вот сука! — подумала она. — Разыграла меня как по нотам!»
Она представила, как будет рассказывать Тане, и почувствовала, что к будущему красочному описанию приключения не хватает нескольких существенных штрихов.
Ну что ж, под лежачий камень вода не течет. Лена, с трудом сдерживая возбуждение от предстоящего спектакля, сюжет которого должен был сложиться в ближайшие десять минут, подошла к скамейке и села на ее свободный край.
Надо сказать, что Лена никогда не страдала от робости и стеснительности. Украдкой разглядывая молодого человека, которого появление Лены немножко озадачило, она прокручивала в голове фразы, с которых девушке можно начать разговор с мужчиной старше себя. Для вида она немного порылась в своей сумочке.
 — Простите, — сказала она. — Вы здесь давно сидите?
 — Минут пять, а что?
 — Минут десять назад я оставила на этой скамейке одну вещь.
 — Какую? — автоматически спросил парень.
 — Очень важную и нужную, — сказала Лена. — Вы не на ней сидите?
Парень подскочил, растерянно оглядывая скамью. Лена отметила, что попка у парня очень даже ничего, накачанная.
 — Ничего нет, видите?
 — А к брюкам не прилипло? — ляпнула Лена.
 — Девушка, что должно прилипнуть?
 — Простите, — снова сказала Лена. — Актриса из меня плохая. Просто я хотела с вами поговорить.
 — Со мной?
«Он тормоз», — подумала Лена.
 — Да дело не в вас, в общем-то. Просто с тем, кто будет сидеть на этом месте, мне назначено свидание.
 — А я тут при чем?
 — Я думаю, что это вы и есть.
На вполне симпатичном лице парня появилось подобие какого-то мыслительного процесса.
 — А-а: — сказал он. — Ну да.
 — Что «ну да»?
 — Улыбнитесь, вас снимают скрытой камерой!
 — Не думаю, — сказала Лена, — хотя фотографироваться я люблю.
 — Вас кто-то прислал?
 — А вы сами не догадываетесь?
 — Ну: разве что Люда могла вас подговорить.
 — Кто это — Люда?
 — Моя жена.
 — Почему вы так решили?
 — Знаете, девушка, если это не Люда, то я вообще не понимаю, — парень нервно дернул головой и без видимой необходимости стал раскачивать коляску.
 — Чего не понимаете? — спросила Лена. — К вам подошла симпатичная девушка, которую вы уже встречали в этом парке. Я, кстати, живу неподалеку, и вы где-то рядом.
 — Интересно, — сказал парень. — Раньше что-то симпатичные девушки ко мне не слишком часто походили.
 — Ну, всему есть объяснение. Вы не хотите найти его сами?
 — Я уже попробовал, сдаюсь. Правда: — он замялся, явно не зная, какие подобрать слова. — Вы действительно очень красивая, поэтому: Скажите, а вы не из этих?: Хотя: Сколько вам лет?
 — Семнадцать, — накинула Лена годик. — А вообще, если вы имели в виду «тех самых», то я из «них».
Наступила пауза. Лена с любопытством смотрела на молодого человека, вряд ли когда имевшего дело с девочками легкого поведения. То, что чувствовал он себя неуютно, было совершенно очевидно. Лена, напротив, упивалась ощущением полного контроля над ситуацией.
 — Из каких «из них»? — спросил, наконец, он.
Лене стало весело.
 — Я работаю в фирме, — сказала она. — Эскорт-услуги, и все такое. «Анжелика» называется. Слышали? Ну, телефон еще у нас 4—20—06. Популярный телефон, между прочим.
Она изучающе смотрела на молодого отца, стараясь запомнить выражение его лица, чтобы потом в подробностях расписать Тане.
 — Н-да, — сказал он. — А на вид: Я бы и не подумал. Такая молодая.
 — Нотации еще мне почитай! — Лена очень убедительно перешла на «ты», окончательно входя в роль. — Мамка читала, клиенты читают, и ты еще будешь! Лучше закурить дай.
 — Не курю, — сказал парень.
Лена закинула ногу на ногу, эффектно задрав юбочку выше середины бедра. Парень прореагировал адекватно: уставился на ноги девушки и засопел. Вообще, в его поведении произошла разительная перемена, он словно перестал стесняться.
 — Я тебе нравлюсь? — спросила Лена.
 — Девочка что надо, сама должна знать. Заколачиваешь хорошо?
 — Когда как. На шмотки хватает.
 — Тогда пустой номер. На мне не заработаешь. Бабки не те, сразу не определила, что ли?
 — Я не из-за денег, — сказала Лена.
 — А тогда чего, потрепаться охота?
 — Нет, просто мне задание надо выполнить.
 — Какое задание? — он, кажется, заинтересовался.
 — Задание от фирмы. Я же тебе с самого начала говорила. — Лена слегка приоткрыла рот и обольстительно облизала губы кончиком языка.
 — Ну-ка, расскажи!
 — У нас все девочки должны сделать что-нибудь такое. Голой, там, через дорогу перейти, или: — тут у Лены иссякла фантазия, но она умело придала голосу многозначительную интонацию, и ее собеседник окончательно проглотил наживку.
 — Или?
 — Или как я: обслужить клиента в общественном месте.
 — Кажется, понял, — молодой человек стал оглядываться по сторонам. — Слушай, может, лучше голой пройдешься?
 — Уже было, — Лена, не сводя глаз с лица парня, придвинулась и положила руку на его колено.
 — Класс! Значит, ты серьезно? — спросил он.
 — А тебе что, слабо?
 — Как ты это сделаешь?
Вместо ответа Лена протянула руку чуть дальше, дотронулась до ширинки. Молодой человек дернулся, словно хотел встать, опять повертел головой по сторонам и спросил:
 — Это правда, что никто за нами не следит?
 — Правда.
 — А как же ты потом перед фирмой отчитаешься?
 — Мне поверят, я на хорошем счету.
Лена нащупала замок и аккуратно потянула вниз. К счастью, молнию не заело, иначе Лена не смогла бы выдержать нервного напряжения.
 — Ого, — сказала она.
 — Подожди, — парень, видимо, принял окончательное решение. Он отстранил Лену, развернул коляску боком, чтобы она закрывала скамейку со стороны дорожки, и снова уселся, развалив ноги.
«Вот бы сказать, что пошутила, — подумала Лена. — Прибьет на месте!»
Она просунула руку в ширинку и стала осторожно ощупывать. Трусы парня вздулись, внутри было нагрето, и Лене вспомнилась услышанная в подворотне реплика: «от яиц аж пар идет». Поглаживая член пальчиками, Лена стала потихоньку стягивать трусы вниз. Помогая девушке, парень ослабил ремень, оттянул резинку пальцем, и член выпрыгнул наружу. Увидев совсем близко надутую багровую головку, Лена замерла, не в силах отвести глаз от необычного зрелища. Утверждать, что оно было возбуждающим, Лена ни за что не стала бы. Возбуждающим был не вид мужского органа, а само сознание того, что происходит между ней и незнакомым мужчиной. Внизу живота возникла и стала распространяться сладкая пульсация, слишком хорошо знакомая девушке.
Не выпуская член, Лена сползла со скамейки и встала на колени, не обращая внимание на впившиеся в них острые камешки гравия. Все, что она читала в пособиях по технике секса или видела в грязных фильмах, куда-то улетучилось. Действовала она, скорее, повинуясь инстинкту. Немного поводив по члену рукой, она приблизила к нему лицо, вдыхая незнакомый запах, вытянула губы трубочкой и прикоснулась ими к толстому ободку вокруг головки, лизнула раз, другой:
 — Ох! — сказал парень.
Лена почувствовала, что ее затылок настойчиво пригибают к паху.
 — Минуточку, — сказала она, отстраняясь. — Еще одно дело.
Голос у нее стал каким-то чужим, она не узнавала себя и с отстраненным удивлением вслушивалась в то, говорила:
 — Деньги у тебя есть? Мелочь какая-нибудь?
 — Зачем?
 — Надо, чтобы ты заплатил. А то непрофессионально будет: Пять рублей найдешь?
 — Вот черт! Есть, кажется:
У парня тряслись руки, он порылся в кармане и вытащил пятак.
 — Спасибо, — поблагодарила Лена.
Просто и буднично она наклонила голову и взяла член в рот. Мужская плоть была живой, жилистой и неожиданно тяжелой. Лена погрузила язычок под крайнюю плоть и стала водить им по головке. Вязкая смазка быстро смешалась со слюной, рот наполнялся ею так стремительно, что Лене пришлось сделать глотательное движение. Вкусовые ощущения нельзя было назвать приятными, но и брезгливости Лена не испытывала.
Внизу у нее по-прежнему сладко щемило, к этому ощущению добавилась ноющая боль в сосках. Эта томительная тягость нисколько не мешала Лене делать свое дело, больше ее беспокоило то, что дышать приходилось носом, а воздуха начинало не хватать. Парень опять взял ее за голову, вынуть член, чтобы сделать полный вдох, стало невозможно. Лена слышала свое громкое сопение, впихивала член все глубже и глубже, он то упирался ей в нeбо, то почти выскакивал наружу, скользя между сомкнутыми губами.
«Как Моника Левински, — думала Лена. — Сколько раз они этим занимались? Одиннадцать? А кончил он только однажды. А Моника: ее спрашивали, сколько раз она кончила?»
Лене показалось, что кончить в ее положении, в принципе, несложно. Даже рук не надо. Сосущий червяк внутри жил своей жизнью, стоило сосредоточить на нем внимание, как его начинало распирать, сладкая волна накатывала на живот, легко и незаметно отступала, чтобы через несколько секунд вернуться снова. Если не дать ей отступить: сжать сильнее ноги: напрячься: вот так: так: так: так!: ТАК!!!
Собственная развязка Лены лишь на пару секунд опередила оргазм у ее партнера. В момент кульминации он втолкнул свое достоинство почти целиком и толчками стал вбрасывать в рот девушки вязкую тягучую субстанцию, теплую и густую, как подогретая простокваша.
Лена, ошарашенная сладострастной истомой своего тела, восприняла агонию члена с опозданием, к реальности ее вернуло ощущение наполненного клейкой массой рта, сперма сочилась в уголках губ и стекала на подбородок. Выпустив иссякший член наружу, Лена хватанула ртом воздух, попутно всосав в дыхательные пути добрую порцию мужского продукта, закашляла и, отфыркиваясь, принялась сплевывать соленые сопли на землю.
 — Уф-ф! — парень облегченно откинулся на спину, на его лице расплылась блаженная улыбка.
Страдания Лены его внимание привлекли лишь спустя какое-то время, но первым сознательным действием стало испуганное оглядывание по сторонам, после чего молодой человек быстро заправил свое хозяйство в брюки, затянул молнию, и лишь после этого бросился к девушке, схватил ее за плечи и стал бестолково спрашивать:
 — Ты что? Что? Ну извини: я ж первый раз так!
Видя, что Лена пытается вытереть лицо, он подскочил к коляске, выхватил сложенную вчетверо фланелевую подкладку, оказавшуюся, к счастью, еще не использованной, неумело стал помогать.
Отплевавшись и утеревшись, Лена встала, отряхнула колени, сунула тряпку в руки папаше, поправила юбку.
 — Ну все, привет, я пошла.
 — Куда? Погоди, я же о тебе ничего не знаю!
 — Ничего, — подтвердила Лена.
Голос у нее осип, голова опять была совершенно пустой, и Маша Чичерина, как оказалась, и не думала покидать облюбованное место. Парень попытался удержать девушку, схватив ее за руку, но совсем некстати дал о себе знать тот единственный свидетель исполненного Леной минета, о котором оба позабыли:
 — Уа: уа!: — пронзительный голос малыша или малышки вернул молодого папу к действительности.
 — Ты: это: как с тобой связаться?"Анжелика», говоришь? А спросить кого?
 — Спроси Лайлу, — через плечо бросила Лена.
Мелодия в ее голове тут же сменилась на старого доброго Тома Джонса, знакомого Лене по папиной коллекции mp3-файлов. Напевая шлягер семидесятых, Лена, поминутно спотыкаясь, но совсем этого не замечая, добрела до выхода из сквера.
«Как она там сказала? Валеты?»
Уже пережитого приключения Лене вполне хватало. Она зажмурила глаза, сосчитала до десяти, сказала «Чур меня», пригнула голову и, стараясь смотреть только на носки туфель, вышла на оживленный перекресток. Отсюда до ее дома было рукой подать, она дошла бы и с закрытыми глазами, но предстояло пересечь улицу, а светофор, как обычно, не работал.
На середине проезжей части визг тормозов заставил ее испуганно повернуть голову. За рулем «Кресты» ехидно улыбался в лицо Лене смуглый тип кавказской национальности. Он даже приветливо сделал ручкой, не то приглашая Лену пройти, не то занять свободное место рядом.
Быстро засеменив ногами, Лена перебежала опасное место, но при этом умудрилась столкнуться с сутулым очкариком, зацепившемся за ее сумочку. Очкарик извинился, Лена, уже паникуя, прыжками помчалась к подъезду.
Ух, кажется, все! Она прислушалась, на лестнице было тихо. Взлететь на пару пролетов — пустяк:
Ах, Лена, Лена! В лучших традициях Голливуда главная неприятность с героем случается именно тогда, когда миллион долларов уже в кейсе. Об этом и вспомнила Лена, когда перед самым финишем распахнулась дверь соседской квартиры, и на площадку сперва выскочила маленькая вертлявая собачонка, а следом показался переросток Вова, которого Лена принципиально игнорировала уже полгода после одного мерзкого случая, рассказ о котором мог бы сильно затянуть эту историю.
Из краткого ступора Лену вывел голосистый лай собачки.
 — Привет, Валет! — сказала Лена.
 — Ее Люськой зовут, — пробасил Вова. — Здравствуй, Лена.
 — Здравствуй, Вова. До свидания, Вова.
Лена повернула ключ и вошла в квартиру.
На этом в истории про цыганку можно было бы поставить точку. Не стоит, вероятно, рассказывать о том, как едва оказавшись дома, Лена бросилась в ванную, стащила промокшие трусики и принялась отчаянно мастурбировать, приговаривая при этом: «Ах ты, целочка моя, целенькая, ненаглядная, не отдам тебя ни-ко-му, разве принцу Уи-лья-му!»
Но нельзя не упомянуть о последнем эпизоде этого примечательного для главной героини дня.
Поздно вечером Лена лежала в постели и читала книгу Карнеги. Вошла мама, чтобы пожелать спокойной ночи.
 — Мам, — сказала Лена. — Я сегодня окончательно решила, куда буду поступать после школы.
 — Куда, дорогая?
 — Факультет психологии, в университете такой есть.
Лена отложила книгу, выключила ночник и через минуту уже спала спокойным и глубоким сном.
Примечание автора: Как обычно в таких случаях, автор оправдывается перед читателями, усмотревшими в рассказе намеки на факты из их биографий, ответственно заявляя, что все совпадения с реальными именами и событиями являются случайными, и прочее:

Поделиться в: