— Слушай Мишка, давай спустимся к озеру, ополоснемся маленько, а то меня сегодня эти лыжники загоняли до седьмого пота. — звонкий мальчишечий голос бес-церемонно прервал полудремотное состояние, в которое подкрадывающаяся ночь с кропотливой осторожностью погружала сосновый бор. Шум выскочивших из под кроссовок и посыпавшихся по откосу камушков напугал какого-то зверька, который своим писком вызвал цепную реакцию шорохов, свистов и прочих лесных звуков. Звуки быстро смешались с запахом хвои и поплыли по всему лесу, заставляя нехотя встряхиваться его жителей — день все же еще не кончился.
Два загорелых паренька шли по тропинке, петляющей по заросшей соснами горе, вдоль берега небольшого уральского озерца. Они с легкостью перепрыгивали через пересекавшие тропинку корни, успевая при этом пинать попадавшиеся под но-ги шишки и пятки друг друга. Возможно, эта легкость объяснялась тем, что у них не было никаких забот и проблем, а может быть потому, что кроме кроссовок на них были надеты лишь короткие летние шорты, которые полагается носить только маль-чикам и на которые невольно обращаешь внимание :). Впрочем, пацан, предложив-ший спустится к озеру, нес еще в руке футболку, то и дело размахивая ей и пытаясь попасть в разные неподходящие места своего попутчика. Тот не слишком активно отмахивался, не забывая поддерживать разговор:
 — Да, играют они хреново, но не фига не устают! Смотри, они же почти все го-лы под конец забили.
 — Ну! Да мы бы их сделали, просто они к своему полю привыкли. А на таком поле нормальный волейболист играть не может — сплошные кочки какие-то. Да мяч постоянно в озеро улетает — не футбол, а водное поло! Надо будет пацанам в сле-дующий раз предложить пойти в пионерлагерь — у пионеров поле классное.
 — Там, кстати, сегодня заезд был — третья смена. Это, значит, мы с тобой, Ванька, здесь уже два месяца. Когда отчаливать будем?
 — А от Василича что-нибудь слышно?
 — Витька вчера ходил в деревню звонить. Говорит, Василич был бухой совсем — еле языком ворочал. Типа у него там неразрешимые семейные проблемы и все та-кое. Ну в общем сказал, что сборы на это лето окончены, что бы мы собирали ма-натки и первой же электричкой ехали домой. И если забудем, как в прошлом году, сетку снять — он нам яйца открутит:). Короче, встречаемся 1 сентября в спортзале. Ну так что, Вань, может сетку забудем?
 — Да ну его, затрахал он уже. Главное, Мишка, что у нас впереди целый месяц свободной жизни. В воскресенье надо будет смотаться в город — родичам сказать, что тренировки входят в особо ответственную фазу, и что сил для спортивного роста нужно ой как много, а желудок у спортсмена немножко больше, чем у котенка:).
 — Моих все равно нет — на курорте. Слушай, давай завтра вечерком рванем на пионерский пляж. Пионеры еще не пуганные, к ночи наверняка в самоволку пойдут.
 — Так чего ждать до завтра-то? Пошли прямо сейчас, заодно искупнемся!
 — Да не, они сегодня первый день — вряд ли пойдут. И потом сегодня же и в Строителе заезд был. Куча новых птушников приехало. Сейчас они уже небось на-бухались до посинения и вот-вот пойдут купаться, так что, как бы нам с этими бес-предельщиками не столкнуться.
 — Да не кани, мы на наше место пойдем, оттуда пионерлагерный пляж хорошо видно и птушники о нем не знают.
 — Не, я сегодня пас, иди без меня.
 — Ну хрен с тобой, халявщик, чаю только вскипяти к моему приходу.
Кропотливые усилия ночи не пропали даром — спустившиеся сумерки окутали сосновый бор и заглушили дневные звуки. Озерный бриз, утомившийся за день, ус-тупил место зеркальному штилю и, приземлившись на деревья, превратился в мно-жество ручейков прохладного воздуха. Эти ручейки хаотично растекались по всему лесу, заставляя ёжиться пробиравшегося сквозь чащу мальчика каждый раз, когда он попадал в струю прохладного воздуха. Его футболка, ослепительно белая на фо-не серых сумерек, плохо спасала от вечерней прохлады. Когда Ваня выбрался, на-конец, из чащи на берег озера, ночь окончательно вступила в свои права.
Место, куда пришел Ваня, было известно не многим. Крошечная полянка на берегу озера, покрытая мягким мхом и окруженная со стороны леса плотным строем сосен и осин, кустарником и доисторическим папоротником, служила секретным пляжем. Она была изолирована от окружающего мира своей труднодоступностью. В то же время, неизвестно кем построенные деревянные мостки, скользкие от времени и воды, словно маслята, давали возможность пройти вперед метров на пять и уви-деть, что происходит на озере. Слева по берегу, метрах в 300—400стах были понто-ны пионерского лагеря. Примерно на таком же расстоянии, но справа, располагался пляж турбазы «Строитель». Прямо посредине поляны росла большая осина. Она тя-нулась не вверх, как положено нормальному дереву, а под острым углом, словно Пизанская башня. Это давало возможность облокотиться на нее «уставшему путни-ку». Кроме того, дерево выдавалось далеко за кромку берега и прикрывала мостки так, что их не было видно со стороны озера. (Впрочем, у осины было еще одно предназначение. О нем узнавали некоторые неосторожные пионеры, которые под-давались на уговоры сплавать наперегонки на секретный пляж:)).
Этой ночью на озере было на удивление тихо — и пионерские понтоны, и тур-базовский пляж были погружены в молчаливый полумрак. Темная линия противопо-ложного берега еще хранила бардовые оттенки недавнего заката, а лунный свет уже гнал по воде, словно пастух стадо барашков, — сверкающую рябь. Стрекот сверчков смешивался с уханьем далекой совы, гулом пролетающего где-то высоко-высоко самолета и мерными глухими ударами покачивающихся в воде коряг. Эти звуки пе-реплетались с ночными запахами — привкусом дыма далекого костерка, запахом озерной воды, запахом темноты, сильно отдававшим хвоей, и чем-то еще — непо-нятным, дезориентирующим и возбуждающим, словно легкий наркотик.
Ваня вышел на мостки и, подставив лицо лунному свету, жадно вдыхал эти запахи. Они действовали на него довольно странно — с одной стороны, он как будто приближался к ярко сверкающим звездам и растворялся в окружающей его Вселен-ной, с другой стороны — все острее чувствовал бурное движение в своем теле: ноч-ные запахи, попав в нос, резко проваливались в живот, создавая в нем ощутимый холодок. Этот холодок, смешиваясь с каким-то зудом, перемещался ниже. Ощуще-ние было настолько сильное, что Ваня даже схватился за член и несколько раз сильно сжал его.
 — Не ночь, а наваждение, — прошептал он — cтою словно посреди космоса, не хватает только инопланетян... Его шепот быстро потонул среди озерных звуков, кото-рыми ночь баюкала свои владения. Шум давно улетевшего самолета настойчиво вибрировал в ушах, а удары коряг о берег постепенно заглушали мысли: «Бум:, бум:, бум:, спи:, спи:., спи:»
 — Эй! Очнись! Быстро! — мысль, вспыхнувшая молнией и пронзившая острой иголкой мозг, причиняя ему неимоверную боль, кричала об опасности. Ваня хлопал глазами, пытаясь сообразить — откуда взялась стекающая по его коленям вода. В ушах стоял грохот, вызванный громким всплеском воды. Ваня бросил взгляд вниз и... застыл с открытом ртом — прямо перед ним, по пояс в воде, был только что выныр-нувший парень лет восемнадцати-девятнадцати. Мгновенье он смотрел Ване прямо в глаза, а затем одним легким прыжком, вздымая облако озерной водой, очутился на мостках. Ваня сделал непроизвольный шаг назад и словно кролик на удава заворо-жено уставился на абсолютно голого пацана, с которого ручьями стекала вода. Тот, не произнося не слова, слегка наклонился вперед и медленно, словно подкрадыва-ясь, двинулся к Ване. Он был не крупный, невысокого роста, но каждый шаг выда-вал в нем скрытую энергию, которая бурлила и прорывалась наружу в виде бугорков мускул, при каждым движением вздымающихся на нежной, еще мальчишечьей, ко-же. В лунном свете кожа отливала желтым цветом, делая пацана похожим на лео-парда, подкрадывающегося к жертве. Он продолжал смотреть Ване прямо в глаза. В его взгляде была не столько агрессия, сколько спокойная уверенность и интерес. Уголки рта были изогнуты в легкой ухмылке, словно говоря: «эй парень, не дергайся, от меня тебе некуда не деться,... но ты ведь и не хочешь!». Капли воды скатываясь с коротко стриженной головы падали на безволосую грудь и устремлялись вниз живо-та — туда, где со все уменьшающейся амплитудой покачивался растущий на глазах член.
«Н... на... накаркал, Мишка, б... баран» — Ванины мысли с трудом, задыхаясь, во-рочались после полного ступора — « н... на: напоролся, б... блин, на птушника. н: надо с... сматываться:». Но вместо того, что бы срочно катапультироваться, Ваня, словно загипнотизированный кролик, заворожено смотрел на член пацана и медлен-но пятился спиной назад... Когда путь ему преградила стоявшая посреди поляны оси-на, у него уже не оставалась ни капли воли, и все, что он смог сделать — это при-жаться к дереву спиной и обхватить его руками, словно спасательный круг. Ванина футболка предательски задралась и луна тот час осветила беззащитную золотисто-бархатную полоску живота, обрамленную сверху и снизу — ослепительно белой фут-болкой и тонкими темно-синими шортами с белой же каймой выглядывающих из под них трусов.
Пацан подошел вплотную к Ване, положил ладонь левой руки на его живот, задержал ее там на мгновенье, наслаждаясь нежностью шелковистой кожи, а затем уверенно повел руку в низ, по закрытому трусами и шортами лобку, обнажая верх-нюю часть его, все ниже и ниже. Когда ладонь оказалась между ног мальчика, он не-ожиданно рванул руку вверх и схватил Ванины яички.
Ваня замычал — скорее от страха, чем от боли, и уперся лбом в грудь пацана, пытаясь оттолкнуть его от себя. Но тот не обратил особого внимания на эту слабую попытку сопротивления — он только положил правую руку на Ванин затылок и начал поглаживать его, опуская время от времени ладонь на тонкую шею, словно сравни-вая — что приятнее на ощупь: бархатная кожа, покрытая белым пушком, или ласко-вый, щекочущий ладонь, ежик волос. Левой же рукой он продолжал сжимать и раз-жимать яички мальчика, ощущая их форму и тепло через тонкую материю.
Ваня громко сопел, покачиваясь в такт сжимающейся ладони. Холодок, кото-рый он недавно ощущал внизу своего живота превратился теперь в огонь, расте-кающийся от пупка далеко вниз. Ваня чувствовал, что члену стало очень тесно и жарко в трусах, его влажная головка обнажилась и каждое прикосновение к грубой хлопчатобумажной материи все больше и больше усиливало желание:
Парень почувствовал, что сопротивление мальчика практически сломлено. Он подхватил Ваню под мышки, с трудом приподнял его в воздух и посадил на ствол осины. Сбросив с Вани кроссовки, парень медленно провел ладонями по стройным мальчишечьим ногам, от икр к бедрам, и развел их по разные стороны от ствола, что бы Ваня мог сохранять равновесие. Затем, вытянув руки мальчика вверх, парень стащил с него футболку и бросил ее в траву. Только теперь, чувствуя обнаженной кожей обжигающую прохладу ночного воздуха, Ваня по-настоящему ощутил, что на-ходится в полной власти пацана, который тяжело дыша, гладил его тело. Ладонь двигалась от левого соска к правому, затем, оставляя огненный след, по подушеч-кам пресса перемещалась вниз, с силой вонзала указательный палец в Ванин пупок и, наконец, ныряла в приспущенные трусы, где с силой сжимала пульсирующий член и влажные от спермы и пота яички. Пока ладонь находилась между ног мальчика, ее путь повторял горящий язык.
Ваня уже мысленно смирился с тем, что будет дальше и сопротивление больше не входило в его планы. Он прикусил нижнюю губу, обнажив ровный ряд бе-лых зубов, и продолжал молча сопеть, время от времени упираясь своим лбом в бритый затылок пацана, что бы сохранить равновесие, когда тот погружал в свой рот его член или яички.
Парень то и дело поглядывал Ване в глаза, словно оценивая как на мальчика влияют его действия. Наконец, видимо решив, что тот готов к продолжению, он оп-рокинул Ваню на спину, поднял вверх его ноги и стащил шорты. Шорты полетели в траву, где уже намокала в вечерней росе одинокая футболка. Парень перевернул Ваню и положил его животом на осину — так, что бы ноги и руки мальчика, свисая с разных сторон ствола, оказались на одном уровне. Сделав шаг назад, он, словно ху-дожник, критически оценил открывшуюся перед ним объемную картину: на заднем плане, переливаясь серебром, резвилась озерная рябь. По бокам в полумраке, ис-кажающем расстояние, виднелись причудливые очертания спящего леса. На перед-нем плане огромная осина тянулась своими ветвями к озеру, словно собираясь ныр-нуть в воду. На ее стволе покачивался мальчуган, золотистая кожа которого, осве-щенная луной, резко контрастировала с узкими белыми трусиками.
Парень подошел к Ване и, раздвинув коленом его ноги, запустил между них ладонь, проталкивая ее к самому теплому месту. Пытаясь сохранить равновесие, Ваня начал быстро перебирать руками и ногами, возбуждаясь тем самым от трения и все более теряя равновесие. Пацан усмехнулся и придержал Ваню, положив ле-вую руку на его затылок. Затем, подумав секунду, он одним быстрым движением сдернул с мальчика трусы, бросил их в траву, и сильно сжав Ванины яички стал внимательно наблюдать, как тот быстро перебирает ногами, словно пытаясь убе-жать от него. Насладившись вдоволь этим зрелищем, парень вплотную придвинулся к Ване, и решительным движением, раздвинув ягодицы мальчика, приставил головку своего члена к открывшемуся отверстию.
В следующую секунду Ваня почувствовал знакомую боль и начал тужиться, что бы скорее пропустить член. Пацан нажимал короткими ритмичными движения-ми, одновременно сдавливая в такт яички мальчика. После пятого или шестого на-жатия сопротивление было сломлено и член провалился вглубь сразу наполовину своей длины. Ваня охнул и вытянулся в струнку, словно пытаясь соскользнуть с не-го. Увидев это, пацан сдал немного назад, сделал короткую паузу и начал снова — аккуратно, но настойчиво входить в мальчика. Через некоторое время поняв, что его партнер действует осторожно, Ваня расслабился и полностью отдался знакомому ощущению.
Это ощущение очень трудно, если вообще возможно, описать словами. Член, словно поршень, медленно продвигается вглубь, заполняет собой все свободное пространство, пресекая последние робкие надежды избежать его вторжения. Он констатирует свою безграничную власть и одновременно наполняет тело огнем тако-го удовольствия, которое можно испытать разве что кончая после недельного воз-держания. Однако, ощущение это, в отличие от обычного оргазма, может длится сколь угодно долго и сопровождается не удовлетворением, а чувством ровно проти-воположным ему. Тревога, ощущение полной беззащитности — вот, что сопровожда-ет удовольствие. Эта сладкая боль перемещается внутри тела вверх и вниз, вверх и вниз, доводя снова и снова наслаждение до его высшей точки, где оно превращает-ся в страдание.
Член пацана был явно длиннее, чем Мишкин, и входил все глубже, заставляя Ваню ерзать от удовольствия и одновременно приводя его в легкую панику. Головка члена, кажется, была уже на уровне Ваниного пупка, когда наконец во что-то упер-лась и остановилась. Ваня осторожно перевел дух — так глубоко в него еще никто не входил. Пацан же продолжал вести себя необычно — вместо того, что приступить к активным действиям, положенным по привычному для Вани сценарию, он начал ко-роткими ритмичными движениями, практически не вынимая член, надавливать его головкой на возникшее препятствие. Дальше продвигаться было явно некуда, однако пацан настойчиво продолжал испытывать препятствие на прочность. Через некото-рое время Ваня почувствовал примесь нового ощущения. Оно было как будто зна-комым, но на фоне прочих ощущений оставалось довольно смутным. Странная сла-бость появилось в том месте, куда упиралась головка члена, затем слабость начала сменяться тяжестью. Диаметр прохода явно уменьшился и член с трудом достигал своей цели. «Черт!» — ужаснулся Ваня — «неужели это, о чем я думаю:». С каждой секундой его опасения находили все большее подтверждение — это содержимое ки-шечника устремилось к выходу, но путь ему преграждал член пацана. Две противо-положно направленных силы столкнулись в узком проходе и начали бороться между собой, создавая дикий, неуправляемый коктейль ощущений — кайф, настолько мощ-ный по своей силе, что выносить его становилось все труднее и труднее. Каждая по-пытка соскользнуть с члена только усиливала ощущения. Ваня начал громко сто-нать, чувствуя что приближается к пределу своего терпения. В голове ритмично стучало: «нет... нет... нет... нет:»
 — Ааааа! — взрыв достигших предала ощущений заставил судорогой сокра-щаться тесное пространство, выталкивая член пацана и пачкая его ноги. Задохнув-шись от крика, Ваня не сразу осознал, что на смену нестерпимому давлению неожи-данно пришло полное облегчение. Это было все равно, что кончить, только не чле-ном:). Не давая Ване опомниться, пацан резко вошел в него на полную длину, что мгновенно вызвало новый взрыв, но гораздо более мощный, чем первый. Ваня так резко вдохнул воздух, что его легкие чуть не лопнули. А член уже вновь скользил по хорошо смазанному проходу — в третий раз. У Вани все поплыло перед глазами и очень скоро он перестал осознавать происходящее. Время как будто остановилось — член ритмично входил на полную длину и выскакивал, выталкиваемый рвущимся к выходу потоком. Все вокруг стало скользким, но оба пацана не замечали этого. Не-ожиданно очередной сильный толчок членом сбросил Ваню с осины. Падение не-много отрезвило его — он встал на четвереньки и пополз к озеру. Пацан настиг Ваню в два прыжка и, опустившись на правое колено, одним движением вогнал свой член в мальчика. Ваня громко вскрикнул, задержал на секунду дыхание, что бы уберечь свои легкие от взрыва, затем соскользнул с члена и продолжил ползти к воде. Через пару метров член пацана снова настиг его, потом еще и еще, дезориентируя и отни-мая силы...
Коричневая дорожка, петляя причудливым зигзагом по влажному мху, закан-чивала свой путь на мостках. Здесь силы окончательно покинули Ваню — он лежал животом на скользких бревнах, разведя ноги в стороны, весь мокрый от пота. Пацан стоял над ним и тяжело дышал, вытирая мокрый лоб, — его силы тоже были на исхо-де. Наконец он глубоко вдохнул и, взяв Ваню под мышки, с большим трудом уложил его грудью на перила. Затем облокотился на мальчика и очень медленно ввел в не-го свой член. Ваня застонал, но на сей раз не кончил. Оставаясь в этом же положе-нии, пацан сжал левой ладонью яички мальчика, а правой начал дрочить его член. Тот не заставил себя долго упрашивать — сперма выстрелила метров на пять. Ваня даже открыл рот от удивления — это был новый личный рекорд:). Оба пацана заво-рожено смотрели, как белая жидкость облаком расходится в черной воде, окраши-вая ее в светло-молочный цвет.
Парень стащил Ваню с перил и уложил спиной на бревна. Затем поднял вер-тикально его ноги и, легко войдя в мальчика, пятью размашистыми движениями по-ставил последнюю точку. Ваня почувствовал, как горячая сперма сильно ударила в стенки кишечника и, заполнив его до краев, устремилась к выходу. Пацан откинулся назад и, раздвинув ноги мальчика в стороны, несколько секунд смотрел на белые и коричневые струйки, вытекающие из его отверстия. Затем, явно поколебавшись, на-гнулся и поцеловал Ваню в губы. Вообще-то, Ваня не очень любил целоваться, но этот поцелуй был похож на глоток родниковой воды после трех часовой тренировки — такой же прохладный и долгий. Ваня обхватил рукой шею парня, и долго не отпус-кал ее. Они встретились взглядами и не мигая смотрели в глаза друг друга:
Наконец Ваня отпустил шею паренька. Тот молча встал, бросил на мальчика долгий взгляд, словно пытаясь запомнить его, прыгнул в воду и поплыл в сторону «Строителя», поднимая по пути тучу брызг и оттесняя облачко спермы... Ваня поша-тываясь, словно пьяный, подошел к перилам и долго смотрел на расходящиеся стрелой волны.
 — Сейчас приду домой и выебу Мишку, что б не каркал, баран — прошептал Ваня обращаясь к луне. Луна продолжала молча светить — видимо ничего не имела против этого. Тогда Ваня собрал в охапку свои трусы, шорты, футболку и пошатыва-ясь, словно пьяный, побрел в верх по горе — в сторону палаток спортивного лагеря.
Очень скоро уже ничего не напоминало о событии, только что произошедшем здесь, — все (ну или почти все:)) свидетельства и улики бесследно растворились в бездонном омуте ночи...
Это был тайный час озера. Когда весь мир засыпал, озеро начинало жить тай-ной жизнью — оно купалось в лунном свете, соревнуясь своим блеском со звездами. И странные события происходили на нем в это время... Впрочем, в этот час они не ка-зались такими уж странными. Озеро покровительствовало им и в тоже время при-крывало пологом ночи, что бы уберечь хрупкую психику дневных жителей:)

Поделиться в: