Mоника Конуэй лениво потянулась на золотистом песке. Летнее солнце ласково согревало ее бронзовое тело, облаченное в светло-голубой купальный костюм. Она провела рукой по обнаженному животу и решила, что он уже достатечно поджарился — ей вовсе не хотелось обгорать и было вполне достаточно темно-коричневого загара.
 — Пожалуй, Элен, мне пора ненадолго перевернуться, — сказала она, и ее тонкое гибкое тело перекатилось на засыпанное песком полотенце. Моника закрыла глаза в приготовилась получить очередную порцию тепла. Элен ничего не ответила — она была поглощена изучением газетной рубрики «Требуются»; ее темные зеленые глаза внимательно просматривали одно объявление за другим, тщательно взвешивая все достоинства и недостатки каждого предложения.
 — Сделай одолжение, натри мне спину кремом, — промурлыкала Моника, Она должна была увериться, что нигде не обгорит, Мужчины не любят девушек с облезающей красной кожей, а Моника любила мужчин, Элен вздохнула, что означало, что в газете опять нет ничего подходящего.
 — Не думаю, чтобы нам удалось подобрать себе работу на лето, — угрюмо процедила она и отложила газету.
 — Ну перестань, что-нибудь обязательно найдем. Дай-ка мне газету на секундочку.
Элен начала втирать жирный белый крем в плечи подруги. Вот уже почти неделя прошла с тех пор, как они закончили педагогический колледж, и впереди у них были еще целых два месяца, прежде чем начиналась работа в школе. Конечно, чудесно было бы провести эти месяцы, валяясь на солнышке, но для этого нужны были деньги, а их-то как раз и не было — Мысль найти работу принадлежала Монике, и поначалу Элен отнеслась к ней без особого энтузиазма, но белокурая подруга в голубом купальнике все же смогла ее убедить.
Элен закончила натирать плечи и спину, и теперь перешла к ногам. Она выдавила на пельцы немного блестящего крема из маленького синего тюбика и неспеша продолжила свою работу, На левой ляжке подруги она тщательно смазала место вокруг белого шрама в виде трех пересекающихся галочек размером с ноготь большого пальца.
 — Откуда у тебя этот шрам, Моника? — спросила она,
 — Что? А, на ноге? Да это было очень давно, когда я была еще маленькой непослушной девчонкой — бегала и прыгала где попало и в конце концов налетела на стекло. А что, очень заметно? — В ее голосе зазвучала тревога. Она знала, что этот шрам портит ее красоту, а мужчинам редко нравятся девушки со шрамами.
 — Да нет, Моника, он совсем крошечный, его случайно и не увидишь. Просто я сейчас дошла до этого места.
Моника ничего не ответила, и Элен поняла, что задела подругу за живое. За десять минут они не произнесли ни слова, и в наступившей тишине было слышно, как над ними перекликались чайки, медленно скользя в знойном воздухе огромными ленивыми кругами, Море сонно плескалось о берег, ослепительно пенять на гальке, а камушки недовольно ворчали и перекатывалйсь вперед и назад.
 — Ну, а это что? — прервала молчание Моника, В голосе ее слышалось возбуждение, — «Требуется молодая интеллигентная леди в качестве компаньонки к хирургу, вышедшему на пенсию. Подходящей кандидатуре будет предоставлено жилье. Зарплата оговаривается при встрече. Писать сэру Генри Уорду, поместье Борвуд» — Глаза у Моники заблестели. Элен не очень-то надеялась на эту работу и так прямо об этом и сказала, но она могла поклясться, что на сей раз Моника всерьез решила попробовать поступить на службу.
Вечером в меблированных комнатах они снова и снова писали письма в разные места по объявлениям, и Элен вдруг осознала, что их трехлетняя дружба несомненно даст трещину, если их пути разойдутся.
Через несколько дней, когда подруги в гробовом молчании отчаянно пытались поймать в своих недомытых тарелках гнутьми вилками и тупыми ножами надоевшую яичницу с беконом, в их комнату проковыляла миссис Уолтон. Криво улыбнувшись, она вручила каждой девушке по письму, немного посопела на пороге и вразвалку двинулась назад. Прочитав письма, девушки поняли следующее: Моника должна была ехать на переговоры к сэру Генри, а Элен приняли на работу официанткой в местный клуб любителей гольфа.
В этот же день, пообещав писать друг другу, подруги расстались, Когда Моника высунула голову из окна уходящего поезда и прокричала последнее «прощай», у Элен появилось неясное чувство, что Монике не следовало бы уезжать, но почему оно вдруг возникло, она сказать не могла.
Через два дня Элен получила по почте открытку: «Дорогая Элен, меня взяли на работу. Сэр Генри — просто прелесть. Купаюсь в роскоши. Платят 20 фунтов не неделю. Привет, Моника».
«Двадцать фунтов в неделю! — с восхищением и недоверием подумала Элен, — Интересно, двадцать фунтов в неделю — за что?» — Она с горечью вспомнила о своих несчастных семи фунтах, И за них она как проклятая цельши днями носилась взад-вперед с маленьким подносом, уставленным сначала полными тарелками, потом пустыми тарелками, полными чашками, потом пустыми чашками, полными стаканами, потом пустыми стаканами, — и так час за часом, пока ее ноги, руки и спина не взывали о перерыве и отдыхе. Каждый вечер она бросалась в изнеможении на мятую постель и просматривала снова и снова колонки «Требуются». Наверняка ведь должен быть более легкий способ зарабатывать себе на жизнь, и она во что бы то ни стало должна его найти!
На пятый вечер Элен едва успела просмотреть половину колонки, как вдруг почувствовала, что кровь застучала у нее в внсках, сердце учащенно забилось, а глаза широкораскрылись от изумления, Может быть, ей все это мерещится? Может быть, ее усталость достигла того предела, когда чувства начинают обманывать мозг? Она снова медленно перечитала объявление, губами беззвучно повторяя про себя каждое слово, как школьник, который учится читать: «Требуется молодая интеллигентная леди в качестве компаньонки к хирургу, вышедшему на пенсию. Подходящей кандидатуре будет предоставлено жилье. Зарплата оговаривается при встрече. Писать сэру Генри Уорду, поместье Борвуд».
Но это же работа Моники! Работа за 20 фунтов в неделю! Неужели Моника отказалась от двадцати фунтов? Невозможно. И все же объявление написано черным по белому. Может быть, это не та газета? Наверное, недельной давности... Она отыскала глазами число. Нет, газета сегодняшняя. Тут должно быть какое-то серьезное объяснение, Уж не заболела ли Моника так серьезно, что не может выполнять свою работу? Но Элен не могла успокоиться на этом, она знала: если бы Моника заболела, то вернулась бы назад или дала о себе знать, или, по крайней мере, прислала бы за своими вещами.
В эту ночь Элен не удалось заснуть, она до самого утра напряженно раздумывала над самыми разными объяснениями, приходящими ей в голову, но, тщательно взвесив все, отбрасывала их одно за другим, К рассвету она так и н-е прияила к какому-либо определенному выводу, но тут, наконец, сон сжалился над ней, и последнее, что она решила, было стать самой подходящей кандидатурой, устроиться на работу и там уж отыскать Монику.
* * *
 — Садитесь, пожалуйста, мисс...
 — Ллойд, Элен Ллойд, — подсказала она и уселась в мягкое кресло, обитое зеленой кожей, закинув ногу на ногу так, чтобы были видны ее красивые колени,
 — Ах, да! Конечно, Ллойд... Простите, можно я буду называть вас Элен?
 — Разумеется! — с готовностью согласилась она и изобразила на лице улыбку, которая должна была означать: «Я именно та девушка, которая вам нужна».
 — Прекрасно! Значит, вы будете просто Элен. Сэр Генри Уорд сидел на большим письменным столом из махагонового дерева. Его белоснежные волосы были безукоризненно зачесаны назад, подчеркивая строгие черты загорелого и все еще красивого лица. Ему было пятьдесят шесть лет, но на вид можно было смело дать лет на пять меньше. Он рано оставил свою профессию, с тем чтобы провести остаток жизни в развлечениях и роскоши, тратя деныи, доставшиеся по наследству. Ясные синие глаза сэра Ги внимательно изучали рекомендательное письмо Элен.
 — Ну, Элен, — сказал он наконец, закончив чтение, — позвольте мне сначала рассказать вам кое-что о работе. — Он уставился на старинную медную лампу на столе и на чал говорить так, будто предлагал работу не Элен, а этой лампе.
 — Предполагается, что вы будете жить здесь же в поместье и всячески развлекать меня. Вы должны с умом обсуждать со мной разные мелочи, терпеливо выслушивать подробности операций, которые я когда-то проводил, — Он замолчал, улыбнулся лампе, потом повернулся в кресле, посмотрел в окно, которое находилось у него за спиной, и продолжил, — Играть со мной в теннис или крикет, — тут он перевел взгляд на бюст Гайдна, стоящий на книжной полке, — и в шахматы или в карты во время ненастья.
Наконец синие глаза остановились на Элен,
 — Ну, что вы мне можете на это ответить?
Теперь, в свою очередь, улыбнулась Элен
 — Значит так: я была капитаном теннисной команды в колледже, а между матчами мы часто играли в крикет и в шахматы. Что же касается карт, — тут она на секунду замолчала и по-детски смущенно уставилась на свои туфли, — то я должна признаться, что в моей комнате собирались все картежники после того как объявляли отбой, — После этой исповеди она просияла и закончила, — И я уверена, что буду в восторге от наших бесед, и с нетерпением жду рассказов с подробностями о ваших прошлых операциях.
Наступило молчание. Человек с синими глазами не сразу смог опомниться после такого стремительного и исчерпывающего ответа на все его предложения.
 — Грандиозно! Грандиозно! Ну а теперь, Элен, что касается зарплаты: если вы и дальше будете продолжать так же, как показали себя только что, то думаю, что смогу предложить вам 25 фунтов в неделю, Что вы на это скажете?
Пока Элен рассыпалась в благодарностях и улыбках, ее мозг лихорадочно раздумывал о 25 фунтах, Почему на 5 фунтов больше, чем было у Моники? Что она могла делать такого, что было Монике не под силу? Почему, почему Моника отказалась от этой работы? Ведь тут, похоже, деньги швыряют куда попало просто так.
 — Ну и хорошо, значит, договорились, — закончил сэр Генри, Он открыл дверь, — Гарпер! А, вот и ты! Покажи мисс Ллойд ее комнату. Она присоединяется к нашему маленькому обществу.
 — Слушаюсь, сэр.
Гарпер еи сразу же не понравился. Это был низенький, толстый человечек с черными густыми бровями, нависающими над маленькими, глубоко посаженными глазками — Его сжатый рот с тонкими губами казался жестоким, а из широких ноздрей клочьями торчала седая щетина, Правда, комната Элен оказалась светлой и очень удобной, солнце заглядывало в два больших окна. Она распаковала свои вещи и сразу же почувствовала себя как дома. И в этот момент звук гонга сообщил ей, что пора идти обедать.
Сэр Генри восседал на противоположном конце длинного обеденного стола, покрытого синей льняной скатертью и обильно украшенного старинным серебром, Посередине стола возвышался огромный серебряный канделябр на пять свечей, и их пламя трепетало, освещая уютный зал. Гарпер отодвинул высокий резной стул, обтянутый красной кожей, и помог Элен сесть.
 — Я надеюсь, что еда вам понравится, — Голос сэра Генри довольно странно звучал с другого конца стола, и Элен приходилось немного наклонять голову, чтобы улыбнуться ему в ответ, — Смею вас уверить, что Гарпер в кулинарии — настоящий чародей.
«Да уж, чародей, — подумала она, — С такой физиономией ему больше подошло бы сравнение с вурдалаком.» Однако позднее Элен почувствовала, что была неправа по отношению к нему. Вытирая уголки рта накрахмаленной салфеткой, она поняла, что никогда еще не пробовала столь вкусного блюда. Гарпер готовил и подавал еду просто безукоризненно.
 — Очень вкусно! — похвалила она повара, когда тот убирал со стола последние пустые тарелки. Гарпер только слегка кивнул в ответ, но выражение его лица при этом ничуть не изменилось. И опять Элен стало нехорошо, когда она увидела его огромные волосатые руки, орудующие перед самым ее лицом.
 — Да, я думаю, Гарпер по праву гордится тем, что умеет делать кисло-сладкие отбивные по-китайски, — засмеялся сэр Генри, — Я же предупреждал вас, что он чародей.
Когда Гарпер ушел, Элен снова почувствовала себя счастливой и остаток дня они провели у большого камина. Она долго слушала о страшных подробностях искусства хирургии, а потом пожелала сэру Генри спокойной ночи и удалилась в свою комнату.
На следующее утро она проснулась со смутным чувством, что во время сна ей мешал какой-то звук. Но она никак не могла определить, откуда он шел. Может быть, это ей только приснилось, хотя она помнила, что один раз даже проснулась и увидела, как лунный свет, проникавший в комнату, освещал развешанные по стенам картины Джона Констебля. Дерево — вот оно что! Кто-то рубил дерево, ну конечно же. Кто-то, скорее всего Гарпер, колол за окном дрова, чтобы было чем топить камин. Успокоившись, она оделась и спустилась к завтраку.
Дойдя до большой винтовой лестницы. Элен вдруг остановилась. Как, ночью?! Рубить дрова при лунном свете — это же смешно! Но нужно взять себя в руки. Нельзя, чтобы страх перед Гарпером захватил ее целиком. Конечно же, никому не придет в голову рубить деревья в такое время. Это что-то другое, наверняка что-то другое, но только что?
 — Доброе утро! Боже мой, Элен, я напугал вас? — Она так погрузилась в свои размышления, что не заметила сэра Генри, идущего ей навстречу.
 — O, доброе утро, сэр Генри, — быстро ответила она, — Нет-нет! Вы совсем меня не напугали, — «Ну давай же, спроси у него, — говорила она себе, — Не держи все внутри, Спроси его, выскажись, Ты ведь ничего плохого не совершила, А объяснение здесь наверняка самое простое!»
 — Я просто... э-э-э... думала, — начала она, сбиваясь, — Ну, мне показалось, что я слышала... стук, Да,, именно стук, ночью — Но я не совсем смогла понять, откуда, — Она запнулась и почувствовала, как краска заливает ее лйцо, Она знала, что выглядит сейчас очень глупо. Веселая улыбка сэра Генри моментально погасла, глаза его сузились, и он о чем-то задумался.
 — Дорогая моя Элен, — сказал он с явным смущением, — пожалуйста, простите меня, Это все по моей вине, Если бы я знал, что мешаю вам спать, я бы сразу все прекратил.
 — Да нет же, звук был не такой уж и громкий, — воскликнула она, — просто я очень удивилась, вот и все — Пожалуйста, не извиняйтесь,
Улыбка вернулась и глаза сэра Генри, снова стали весель^ми.
 — Я не могу допустить, чтобы у моей гостьи были какие-то сомнения и догадки, верно ведь? — улыбнулся он- — Пойдемте, милая, Гарпер все равно еще не приготовил завтрак, Что вы скажете, если я предложу вам разгадать эту тайну на голодный желудок?
Элен спустилась вниз. Она знала, что он смеется над ней, но теперь была уверена, что каким бы объяснение ни оказалось, оно должно быть очень простым и естественным, и, возможно, сэр Генри еще не раз будет подшучивать над ней по этому поводу. Все еще посмеиваясь, сэр Генри провел ее через столовую в большую кухню, где усердно работал Гарпер, готовя завтрак.
 — Я хочу показать мисс Ллойд мою маленькую игровую комнату, Гарпер, — сказал сэр Генри Когда они вошли Гарпер опустил свои толстые волосатые руки и послушно открыл им металлическую дверь в дальнем конце кухни.
 — Спасибо, Гарпер, Вот сюда, мисс Ллойд, — Элен прошла через открытую дверь и случайно коснулась пальцами обезьяньей руки Гарпера. Дрожь пробежала по ее телу, когда она почувствовала прикосновение к своей нежной коже жесткой свалявшейся щетины повара. Она быстро прошла в комнату, чтобы отойти от Гарпера подальше, и там застыла в изумлении.
Она стояла в миниатюрной операционной. Сверкающие стальные инструменты аккуратными рядами лежали на длинных столах вдоль стен. В углу кипел большой стерилизатор, а посередине комнаты под изогнутой лампой стоял, нет, не хирургический стол, а страшный стол мясника для разделки туш.
 — Мне не хватило денег, чтобы купить настоящий операционный стол, — засмеялся сэр Генри, следя за ее взглядом и как бы прочитав мысли, — Но мне кажется, что этот тоже не так уж плох Элен не верила своим глазам.
 — Н-н-но это же не больница, — наконец выдавила она.
 — Конечно же нет, — ответил сэр Генри, — Но я не хочу терять свое искусство, Видите ли, Гарпер покупает на ближайшей ферме мясо в виде непотрошеных туш. Я хорошо знаю владельца фермы, и он только снимает с животного шкуру, а больше ничего не трогает, оставляя специально для меня, Затем Гарпер кладет купленное в морозильную камеру, — сказал он, указывая на большую дверь в стене, — А потом, когда нам нужно мясо, мы достаем одну тушу, кладем ее на этот стол, и начинается операция, — он похлопал рукой по столу, — Я думаю, ничего страшного в этом нет, ведь животное все равно уже мертвое, — в голосе сэра Генри скользнуло разочарование. Потом он продолжил — Но мне это помогает, глаз мой по-прежнему точен, и руки еще слушаются, — Он вытянул вперед руку, чтобы показать, насколько у него крепкие нервы, — Неплохо для пятидесяти шести, а? — победно спросил он.
Элен слабо улыбнулась, она никак не могла свыкнуться с обстановкой в комнате.
 — В свое время у меня было много работы со скальпелем, — продолжал сэр Генри — — Но если хирург не имеет постоянной практики, то навыки его неизбежно теряются. Поэтому я каждый раз тщательно удаляю сердце, почки и так далее, короче — все, что нужно Гарперу для кухни, а потом... — он подошел к одному маленькому столику, и Элен нехотя посмотрела в его сторону, — я заканчиваю работу над тушей вот этими штучками, — сказал сэр Генри, поднимая со стола один из блестящих предметов. Элен уставилась на сверкающие хирургические топорики, пилы и большие ножи, похожие на те, которые она видела в лавке мясника, — Затем Гарпер снова кладет мясо в морозильную камеру, а то, что нам не нужно, он сжигает. — Сэр Генри гордо улыбнулся, — Ну, что вы об этом думаете?
Элен прокашлялась.
 — Замечательно, просто замечательно, — сказала она и попыталась улыбнуться, — Я думаю, это очень хороший способ... э-э-э... не потерять свои способности.
 — Вот и хорошо, я рад, что вам здесь понравилось, — сказал сэр Генри, повернувшись к выходу, и зашагал к двери, — Ну, пойдемте, милая, я думаю, теперь вы с удовольствием позавтракаете Элен в последний раз оглядела комнату и поспешила за ним.
 — Я так поняла, что этот стук... — Она намеренно не закончила фразу.
 — Да, это был я, боюсь, что вы правы, — ответил он, — Ампутация — довольно своеобразная работа, а я очень устал, да и было уже довольно поздно, так что я решил закончить работу просто топором. Надеюсь, дорогая моя, что мое маленькое хобби вас не очень расстроило, — сказал сэр Генри и озабоченно посмотрел на нее.
 — Нет-нет, что вы, — успокоила его Элен, почувствовав себя гораздо лучше, как только они вошли в столовую.
 — Вот и хорошо, — закончил он, — Но отныне я обещаю вам больше по вечерам этим не заниматься, Я не могу позволить себе обижать или как-либо беспокоить вас. — С этими словами он нежно похлопал ее по руке, — Мы уже готовы, Гарпер, — крикнул он в сторону кухни, и они уселись за стол.
* * *
Для Элен дни в поместье Борвуд неслись с ужасающей скоростью. Она наслаждалась каждой минутой: играла на солнце в теннис, плавала в маленьком подогреваемом бассейне, ела самые изысканные блюда — словом, купалась в роскоши, и, вдобавок ко всему, ей за это платили. Однако дни шли, и она стала чувствовать, что сэр Генри начал проявлять к ней особый интерес. Сначала он просто дружески пожимал ей руку после теннисных матчей. Потом во время прогулок несколько раз брал ее за руку или за плечи, показывая какие-нибудь достопримечательности пейзажа или летящих птиц. Один раз он даже слегка обнял ее во время такой пешей прогулки по поместью. Элен заметила, как внимательно он рассматривает ее, когда она одета в теннисный костюм или, в особенности, в купальник.
Она начала чувствовать себя неловко. Неужели сэр Генри влюбился в нее? А может быть, он из тех, кто может воспользоваться беззащитностью девушки в доме, когда она меньше всего этого ожидает? Внезапно страшная мысль мелькнула в ее голове: может, именно из-за этого и уехала Моника? Наверное, он сказал ей что-нибудь о своих чувствах, и тогда она высказалась в его адрес. Да, это было очень похоже на правду и становилось понятным, почему зарплата была повышена — зарплата служила приманкой для девушек. Теперь все вставало на свои места. А вчера, когда они плавали в бассейне, сэр Генри вдруг неожиданно нырнул под воду, подплыл к ней сзади и схватил ее за ноги. Что это было — простая шутка, или же он хотел приблизить ее к себе, лишний раз дотронуться до нее? Хотя, несмотря на все. Элен должна была сознаться, что ей было приятно ощутить эти сильные руки, хватающие ее. Ведь он ей тоже по-своему нравился. А почему бы и нет? Многие девушки отдали бы что угодно за то, чтобы выйти замуж за богатого человека с титулом. Ему пятьдесят шесть, но душой он молод и выглядит неплохо. Это просто находка, и если он за хочет поделиться с ней своим состоянием, то она не будет против.
Сделав такое заключение, Элен направилась к дому. И вот еще о чем она подумала: «Если я стану его женой, то мне больше не надо будет бояться волосатого Гарпера. Если я захочу, то смогу и уволить его». В этот день за обедом она была необычайно любезна с сэром Генри и недвусмысленно улыбалась ему всякий раз, когда он смотрел на нее. Он был в прекрасном настроении и смеялся над своими собственными шутками и анекдотами, и Элен еще раз подумала о том, что если он предложит ей выйти за него замуж, то она определенно скажет ему «да»,
Гарпер поставил перед ней большое блюдо с отбивной и такое же — перед сэром Генри — Потом, вежливо откашлявшись, сказал:
 — Боюсь, сэр, что это последний кусок мяса, сэр. — Не может быть, — весело удивился сэр Генри. — Боюсь, что так, сэр, — подтвердил Гарпер. — Ну, хорошо! Тогда завтра, Гарпер, тебе придется идти на ферму. — Слушаюсь, сэр. — Гарпер слегка поклонился и удалился на кухню.
Элен отрезала кусочек великолепно приготовленной отбивной. Как всегда, мясо было нежное и вкусное. Оно оказалось настолько вкусным, что Элен молчала все время, пока не съела почти весь кусок.
 — Мне кажется, что это самая вкусная отбивная, которую я когда-либо... э-э-э... — неожиданно она запнулась. Отрезав последний кусочек мяса от толстой подрумяненной кожи, она откинула кожу на тарелку, та перевернулась, и перед глазами Элен появился знак в виде трех пересекающихся галочек размером с ноготь на больщом пальце. Нож и вилка со звоном выпали из ее трясущихся рук, кровь прихлынула к голове и застучала д висках, рот беззвучно раскрывался и закрывался. Она сидела на стуле, как парализованная, и не видела перед собой ничего, кроме трех пересекшихся галочек на куске прожаренной кожи. Откуда-то издалека доносились голоса, ее окутал черный туман.
 — Гарпер, скорее сюда, Мисс Ллойд!
 — Что с ней случилось, сэр?
 — Не знаю. Oна смотрела в тарелку.
Сильные руки подхватили ее и унесли прочь, подальшe от недоеденной отбивной с расплывшимся белесым шрамом. Эти руки резко бросили ее на что-то твердое. Сквозь туман она смутно увидела над собой вспыхнувший яркий свет, Потом волосатые руки начали снимать с нее одежду. Она хотела остановить их, но не могла. Затем она почувствовала как сильные гладкие руки хватают ее за разные части тела, как хватали тогда ее ноги в бассейне. И снова голоса:
 — Прекрасный экземпляр, Гарпер!
 — В самом деле, отличный экземпляр, сэр.
 — И не надо утром идти на ферму, Гарпер.
 — Вы правы, сэр.
 — Тогда начинаем?
 — Все готово, сэр.
 — Отлично, грандиозно! За работу...
 — Скальпель!
 — Вот скальпель, сэр.
 — Большую пилу!
 — Большая пила, сэр...
* * *
 — Элен, Элен, проснись! — Голос, доносившийся из темноты, показался знакомым. Она приоткрыла глаза и замигала в приглушенном красноватом свете. Оголенная красная лампочка бросала тусклый алый свет на стены большой незнакомой комнаты. Здесь она раньше не была, Затуманенный мозг лихорадочно силился прнпомнить все, что было до того, как она потеряла сознание. Ее передернуло при воспоминании о прикосновениях к телу отвратительных волосатых рук Гарпера. И опять тот же голос:
 — Элен, это я, Моника, я здесь, у стены, Элен повернула голову и попыталась всмотреться в красную темноту.
 — Моника! — с облегчением воскликнула она, — А я думала, что ты умерла. О, Моника, как я счастлива, что ты, жива!
 — Ну-ну, Может быть, ты и счастлива, но я-то уж точно нет. Да и ты тоже после сегодняшней ночи перестанешь быть счастливой, Взгляни-ка на меня еще разок.
Удивленная таким ответом, Элен попробовала еще раз напрячь зрение, чтобы получше разглядеть подругу. Увидев Монику полностью обнаженной, она вскрикнула. Потом ее крик перешел в задыхающийся вопль: она рассмотрела ее — та была похожа на Венеру Милосскую из Парижа. Обе ее руки были ампутированы почти по самые плечи, а ноги — выше колен, Моника висела на стене, поддерживаемая толстым кожаным ремнем, продетым под грудью.
 — Боже мой, Моника, — застонала она — — Что они с тобой сделали?
Моника ничего не ответила, а просто отвернулась и беззвучно заплакала. Только теперь Элен почувствовала, как что-то удерживает ее около живота, Инстинктивно она хотела убрать это «нечто» рукой, и тут же увидела что-то короткое и белое, невысоко взметнувшееся сбоку, То, что она увидела, заставило ее забыть о животе, Там, где должна была находиться ее правая рука, в красном свете виднелась лишь торчащая из плеча забинтованная культя, Она пронзительно закричала, увидев, что такая же культя торчит и с левой стороны. Кровь прилила к голове и застучала, а она все кричала и кричала, и молила, чтобы только ей очнуться от этого кошмара, Тело ее содрогалось от истерических рыданий, она взглянула на свою голую грудь, и там, ниже кожаного ремня, перехватывающего талию, увидела вместо ног два забинтованных обрубка.
Глаза ее были полны слез, когда яркий свет неожиданно залил всю комнату. Сквозь пелену она разглядела смутные силуэты доктора Уорда и его маленького мерзкого слуги Гарпера.
 — Боже мой, Элен, вы не должны так расстраиваться, милая моя, — донесся до нее голос сэра Генри, — Вы должны быть храброй, как Моника, Скоро вы привыкните к этому, правда же, Моника?
Она услышала, как в ответ Моника разразилась потоком ругательств, но голос доктора оставался таким же спокойным и невозмутимым:
 — Пока я займусь с мисс Ллойд, ты, Гарпер, отстегни Монику и отнеси ее ко мне в спальню,
 — Обязательно, сэр.
В углу комнаты послышалась возня. Когда слезы немного просохли, Элен увидела, что она находится наедине с доктором Уордом. Он начал аккуратно срезать с нее бинты маленькими блестящими ножницами, а Элен, обезумевшая от потрясений, молча смотрела на него, как загипнотизированный зверек.
 — Видите ли, Элен, в течение нескольких месяцев вы находились под сильным наркозом, поэтому некоторое время вы будете ощущать легкую слабость, — Его голос звучал на редкость спокойно, как будто он рассматривал воспаленное горло.
 — Отлично! — воскликнул он, — Все прекрасно зажило.
 — Вы мясник! — яростно крикнула ему Элен.
 — Ну-ну, полноте, успокойтесь, милая, Я думаю, что более подходящее здесь слово — «художник». Или лучше «скульптор», вы не считаете? Поверьте мне, вы просто прекрасны...
 — Мясник, головорез, убийца! — кричала и задыхалась в ужасе Элен. Сэр Генри насмешливо улыбнулся и погладил ее по горячей щеке. Затем его рука спустилась на грудь, живот и еще ниже.
В этот момент появился Гарпер.
 — Устроена в кровати и ждет, сэр, — выкрикнул он в дверяx.
 — Замечательно, превосходно! Спасибо, Гарпер. Я думаю, что мисс Ллойд готова для тебя, можешь снимать пробу. Спокойной ночи, Элен, спокойной ночи, Гарпер.
Когда сэр Генри уходил, Гарпер почтительно поклонился и произнес ему вслед «Спокойной ночи, сэр». Но когда он снова поднял голову, в глазах его был уже новый блеск, которого раньше Элен никогда не видела. В отчаянии она прижала голову к каменной стене, закрыла глаза и бессильно завизжала. Короткие белые культи беспомощно двинулись в воздухе. Волосатые руки Гарпера гладили все то что осталось от ее тела, ее торс, груди, медленно опустились к низу живота, и вскоре он расстегнул толстый кожаный ремень...

Поделиться в: