Эта история случилась давно, во времена, когда в Риме только начинало зарождаться христианство, а догмы язычества уже дряхлели на глазах. Нравы патрициев пали до самого низа, разврат, кровосмешение и порок процветали в Вечном Городе.
Тиций был двадцатипятилетним хорошо сложенным юношй, сыном благородных, но уже старых родителей. Их деньги помогли ему получить хорошее воспитание в лучшей философской школе Греции, и теперь Рим казался ему немного скучным городом, полным плебеев, праздно шатавшихся в нелепых туниках по его улицам. Его юношество прошло подобающим для благородного юноши образом. Он, как настоящий мужчина, достаточно рано познакомился с прелестями женского тела, чему не мало способствовал его отец, развратный римский патриций. Их походы в термы были регулярны с тех пор, как Тицию исполнилось четырнадцать лет. И к своему возрасту он думал, что наверно нет в любви вещи, которой женщина могла бы его удивить. Эта мысль расстраивала его, неотступно преследовала его каждый день. Он приглашал к себе самых дорогих гетер Рима, простолюдинок, а в последний раз даже взял себе в наложницы рабыню, что уж никак не вписывалось в рамки подобающего поведения для молодого человека высшего круга. Хотя, не без удовольствия думал Тиций, рабыня была хороша. Пригнанная откуда-то с севера, светловолосая, с большой грудью и широкими бедрами, она отличалась от изнеженных римских женщин. Да и заниматься любовью было для нее чем-то вроде развлечения, которому она с удовольствием предавалась в свободное от хлопот по дому время. Она так и не сумела научиться глубоко заглатывать член, зато виртуозно крутила головой, облизывая головку. У нее была своеобразная манера ложиться под мужчину — она, почувствовав приближение члена между ног, сама стремительно насаживалась на него, поднимая высоко бедра. За неделю их связи он попробовал ее в самых разнообразных позах и даже на какое-то время ему показалось, что он нашел что-то новое. Но потом это чувство пропало, и он опять стал видеть в ней только рабыню, неспособную подняться выше в своем искусстве любви.
Не так давно он встретил Лукреция — своего товарища, с которым они познакомились в Греции. Это было удивительное совпадение. Весь вечер они провели в разговорах и воспоминаниях о временах проведенных в Афинах. Чтобы полностью окунуться во времена студенчества, Тиций пригласил к себе двух гречанок-гетер, к ласкам которых регулярно обращался. После жаркого из барашка и нескольких кубков вина девушки приступили к своему ремеслу. Одна из них, которую Лукреций, по законам гостеприимства выбрал первым, присела на колени у лежака перед ним и аккуратно откинула в сторону тунику, обнажив уже почти готовый к работе член Лукреция. Еще в школе все завидовали его размерам, и теперь после нескольких легких движений рук гетеры он был во всей своей красе. Неожиданно, Тиций заметил у него маленькое темное пятно в низу живота.
 — Что у тебя там такое, — откинувшись на подушки, спросил Тиций.
 — Эту татуировку сделали мне недавно в Риме, — неспеша поглаживая плечи гречанки, ответил Лукреций.
 — Что она означает, — удивленно спросил Тиций, — ты вступил в тайное общество?
 — Что-то вроде того, — устраиваясь поудобнее улыбнулся Лукреций, — хотя, скорее это исток новой религии.
 — Расскажи мне, — попросил Тиций, наблюдая, как голова молодой гречанки с убранными волосами делает неторопливые движения у бедер его друга.
Через полчаса Тиций уже много знал о религии, которую исповедовал его друг. О женщинах-жрицах, обращавших мужчин в веру своим умением плотской любви, о ритуалах, в которых участвовали десятки женщин, всю жизнь посвятивших изучению искусства любви. Последователей религии было не так много, но когда Лукреций назвал несколько имен, он понял, почему они не афишируют свою веру. Все они были либо сенаторами, либо известными ораторами. Он вспомнил о весталках, но вскоре отбросил эту мысль — они берегли свою невинность. Зачем? В этом городе, наверно, скоро перестанут рождаться девственницы. Он узнал и о том, как вступить в это общество избранных. Лукреций недвусмысленно намекнул, что его ждут там. Он так глубоко задумался, что девушка, усердно работавшая губами над его стволом, подняла голову и спросила:
 — Тиций, что с тобой, я плоха сегодня?
 — Совсем нет, у тебя удивительно нежные губы, просто я задумался, продолжай, я чувствую, как приближается:.
Он глянул на соседний топчан и картина, которую он увидел там, заставила его член немедленно напрячься и выплеснуть в рот гречанки все до последней капли. Она с какой-то радостью приняла все и продолжила водить губами вниз и вверх, доставляя удовольствие раскинувшемуся на лежаке патрицию. Лукреций, уложив на топчан гречанку, закинув ей ноги к самой голове, с неистовством вбивал свой член в черную полоску между ног девушки. Гречанка, казалось впервые видела такой напор, и едва могла дышать, лишь иногда постанывая сквозь неплотно закрытые губы. Ее ступни, безвольно болтающиеся в воздухе, вздрагивали от каждого удара гигантского члена Лукреция. Кубок стоявший у изголовья опрокинулся и пролил остатки вина на пол. Лукреций не спешил заканчивать свое занятие. Он наслаждался вздрагивающей от его ударов грудью девушки, ее ногами, поднятыми почти к голове. Гречанка была в полубеспамятстве от сексуальной энергии Лукреция. Было непонятно, кто пришел доставить удовольствие, гетера Лукрецию или он ей. Напонец, он вышел из нее, ловко перехватив руками, поставил ее на колени. Гречанка послушно раздвинула ноги и легла на грудь. Он медленно вошел в нее, и схватив руками ягодицы, стал быстро насаживать ее на торчащий член с багровой круглой головкой. Гречанка тяжело дыша, подавала бедрами на каждый его удар. Вдруг она застонала, подалась к нему и почти села на него, из ее уст вырвался вопль удовлетворения. Лукреций сделал несколько ударов, от которых она подпрыгнула на его члене, и бурно кончил в нее. Постояв несколько секунд неподвижно, они вместе упали на бок. Гречанка извивалась на его еще твердом члене и не торопилась выпускать его из себя. Ее руки скользили по его ногам, а он медленно гладил ее грудь с торчащими от возбуждения сосками. В конце вечера девушка, ласкавшая Тиция губами, поддерживая под руку, увела свою подругу домой. Тиций и Лукреций остались одни. Проговорив еще немного, удовлетворенные друзья погрузились в глубокий сон.
Для приема в культ нужно было выполнить несколько условий: воздерживаться в течение месяца, бегать и кидать копье четыре раза в неделю, питаться мясом молодых ягнят все это время. Как оказалось, воздержание было самым суровым из испытаний. К концу месяца мысль о сексе неотступно преследовала его. Он начал замечать, как много кругом удивительно красивых женщин, представлять себе прелести, которые скрывают их туники. Город, погрязший в роскоши в разврате давал обильную пищу для воображения.
Утром последнего дня воздержания Тиций проснулся раньше обычного, и стараясь не касаться руками стоящего как палка члена, оделся. Сегодня вечером в храме, куда должен был отвести его Лукреций, должно состояться его посвящение. Плоть понемногу утихла, и он смог умыться холодной водой. До полудня он занимался делами своей виллы и был рад этому занятию, поскольку развратные мысли не покидали его голову ни на минуту, не оставляя его в покое даже во сне. Каждый раз он просыпался, почти готовый кончить от своих сновидений, с трудом засыпая опять. Он даже убрал из дома рабынь, раньше прислуживающих ему, и взял в слуги немного бестолковых нубийцев. После обильного обеда, продолжавшегося три часа, он решил прогуляться пешком по городу. Томительное ожидание, обостренное месячным воздержанием, досаждало ему. Он неспеша шел по вымощенной камнем дороге, заглядывая изредка в лавки торговцев разной утварью. Оказавшись в одной из лавочек, он осматривал жестяной кубок для вина, поражаясь незнакомому орнаменту. К удивлению Тиция в лавке не было хозяина. Он мог бы просто взять кубок и выйти с ним на улицу. Заподозрив неладное, он прошел по коридору и увидел приоткрытую комнату, из которой доносились сдавленные звуки. Он положил руку на рукоять короткого меча, висевшего у него на поясе и медленно заглянул в приоткрытую дверь. Картина, которая открылась его взору, заставила всю кровь прилить к голове. В середине комнаты нагнувшись и опираясь руками на стену стояла обнаженная молодая женщина, ее упругие груди с большими сосками свободно свисали вниз, пробуждая желание. Ее черные волосы выбились из-под повязки и спадали на плечи. Позади нее стоял маленький толстый хозяин лавки, обхватив руками ее упругие бедра, и методично насаживал ее на свой багровый член, выглядывающий из-под складок туники. От каждого его неспешного удара все ее тело содрогалось, а из-под закушеной губы вырывался сдавленный стон. Казалось, что хозяин наказывает молодую женщину, вонзая в нее свое орудие. Завороженный Тиций стоял, не в силах отвести свои взгляд от того места, куда целиком погружался багровый член маленького человека. Движения хозяина были размашисты, но неспешны. Он вонзал свой член между пухлых ягодиц девушки, потом вынимал его так, что показывалась головка, и снова вонзал до основания. В воздухе пахло ароматом разврата, обостренный воздержанием, нюх Тиция чувствовал его терпкий аромат. Кроме аромата воздух был наполнен едва слышными женскими стонами и легкими шлепками. Член Тиция стоял как каменная скала. Хозяин лавки ускорил свои движения, ударил ладонью по упругой попке, вонзил член немного глубже чем раньше. Девушка вскрикнула в полный голос, а он прижав ее к стене, зажал ей рот и начал кончать ей на спину длинными белыми струйками, падавшими на ее молодую загорелую кожу. Тиций не стал досматривать до конца и поспешил выйти из лавки незамеченным. Он передвинул пояс с мечом, чтобы закрыть выпиравший из-под туники член.
Оставалось скоротать еще несколько часов до того момента, когда Лукреций должен был придти к нему в дом. Картина увиденного сделала эти несколько часов невыносимо длинными. В голове то и дело возникали картины из увиденной им сцены. Закушенная губа девушки и член хозяина лавки, мягко скользивший между ее ягодиц, не давали ему покоя, а плавный изгиб ее бедер и большие коричневые круги сосков дразнили воображение. Чтобы отвлечься, Тиций отправился поупражняться с мечом.
Наконец Лукреций вошел к нему.
 — Ты готов?
 — Пойдем скорее!!! — нетерпеливо обронил Тиций, — месячное воздержание не так-то просто пережить!
 — Ты не должен торопиться, — ответил Лукреций, — сегодня не только день твоего посвящения, но и день твоего испытания.
 — Это испытание длится уже целый месяц, — в сердцах ответил Тиций.
 — Сегодня самый тяжелый день, пойдем, нам надо зайти в термы. Перед посвящением ты должен очиститься.
В термах, приняв ванну с ледяной водой и расположившись в чаше с теплой, они болтали на ничего не значащие темы. Неожиданно Тиций увидел, как его друг подозвав к себе служителя что-то шепнул ему на ухо.
 — Что ты ему сказал? — поинтересовался он.
 — Увидишь, — улыбнулся Лукреций.
Через несколько минут в их чашу опустились три обнаженные девушки. Две из них сели возле Лукреция, и одна перед ним.
 — Я же говорил, сегодня день твоего испытания, — насмешливо произнес грек.
В этот момент девушка, сидевшая перед ним, начала медленно ласкать руками свой живот, поднимаясь пальцами все выше и выше, пока ее руки не легли на округлые груди. Тиций понял, что это будет действительно испытание, и порадовался, что холодная вода, в которой он сидел не даст ему сильно возбудиться. Между тем девушки целовали Лукреция, который казалось забыл о сегодняшнем дне, и за тем, почему они здесь, и с наслаждением предавался их ласкам. Сидевшая на коленях девушка пересела на мраморный борт чаши и медленно развела в стороны свои стройные ноги. Тиций не мог оторвать глаз от черного треугольника между ее ног, из которого выглядывали набухшие от возбуждения складки. Руки девушки, блуждавшие по ее груди, опустились ниже и легли на края складочек. Медленно, глядя в глаза Тицию, девушка развела их пальцами, обнажив маленькую алую щель. Тиций изнемогал.
 — Помни, если ты сейчас не выдержишь, тебе придется еще месяц ждать, — хитро улыбаясь говорил Лукреций, успевший сесть на край чаши. Одна из девушек, склонившись над ним, целовала головку его члена.
 — Но ведь ты то принимаешь их ласки? — с досадой произнес Тиций.
 — Я уже посвящен, к тому же я знаю, как сдержаться и не излиться даже от самой сильной ласки, а ты пока нет, — ответил друг, направляя в рот девушке свои громадный член. Она с удовольствием накинулась на него, и с первого раза взяла его почти до основания. Возбужденно чмокнув, она выпустила его изо рта, а потом еще раз с силой заглотила почти по самое основание. Лукреций довольно откинулся, припав губами к груди другой девушки. Тицию открылась возбуждающая картина: его друг, полулежащий на бортике чаши, и две девушки ублажающие его со всей своей страстью. Одна неистово водила головой вверх-вниз, скользя губами по гладкому члену грека, а вторая, выгибаясь, подставляла свою грудь по его поцелуи.
К тому времени, девушка, сидевшая против него уже вовсю ласкала себя пальчиками между раскрытых губок. Вид тонких, почти прозрачных, пальчиков на фоне алых губ, настолько возбудил Тиция, что он едва не кончил, хотя и сидел в уже остывшей воде. Наконец ее движения стали почти хаотичными и она сомкнув ножки застонала:
 — Ты смог это выдержать? — поинтересовался Лукреций, гладя девушку, все еще усердно работавшую над его членом, по голове.
 — Да, — едва смог вымолвить его друг.
Они отпустили девушек и начали собираться. После обливания холодной водой они оделись и продолжили путь к храму.
 — Теперь нам надо подкрепить свои силы, — Лукреций вел его в маленькую корчму, примостившуюся у края холма, надалеко от городских ворот, — хозяйка очень милая женщина.
Обильный ужин уже дымился на столе. Казалось, что их уже ждали здесь. Кухня была отгорожена от столов полупрозрачной платяной занавеской. Распахнув ее, к ним вышла миловидная женщина и пригласила за стол. За занавеской горела лампа и раздавались приглушенные мужские голоса. Они уселись так, чтобы Тиций видел все, что происходит на кухне. Посуетившись возле них, хозяйка нырнула за занавеску. Ее тень была хорошо видна на ней, озаренная горящей лампой. Неспешно приступив к ужину, Тиций наблюдал за происходящим там, на кухне, откуда доносились приглушенные мужские и звонкий женский голоса. Лукреций, схватив баранью кость, хитро улыбался: Неожиданно из тени вышла фигура одного мужчины и подошла к хозяйке таверны. Голоса стихли. Она медленно опустилась на колени перед ним и приникла головой к его бедрам. Тиций едва не подавился куском.
 — Что там происходит???
 — Я же сказал, что сегодня день твоего испытания, — ответил Лукреций, — ешь, тебе понадобятся силы.
Но Тиций его уже не слышал, все его внимание было приковано в голове женщины двигавшейся вперед-назад у бедер неизвестного мужчины. Все это происходило беззвучно, но на гладкой полупрозрачной занавеске были четко видны контуры тел, слившихся в любовной утехе. Мужчина, положив свои руки на голову женщине, стал делать движения бедрами ей навстречу, отчего картина стала казаться еще более развратной. Покрытый испариной Тиций не мог отвести глаз от их тел. То, что он не в силах был увидеть за полупрозрачной занавеской, с живостью дорисовывало его обостренное воображение. Ритмичное движение женской головы за занавеской приводило его в трепет. Вдруг из темноты появился другой мужчина. Женщина встала на ноги и томно прогнулась. Второй мужчина подошел к ней сзади и на секунду помедлив вошел в нее. На эту маленькую долю секунды, когда на занавеске появилась тень фаллоса, Тиций, казалось, потерял сознание. Член быстро погрузился в ее гостепреимное лоно. И фигуры за занавеской начали двигаться втроем. Пока один мужчина легко входил в хозяйку сзади, второй давал ей в рот, покачивая бедрами навстречу ее движению. Казалось, что женщина была наковальней, по которой с двух сторон с силой колотили могучие молоты, при этом мужчины двигались так слаженно, что она оставалась почти неподвижной. Движение обоих мужчин, поначалу неспешное постепенно становилось быстрее. Из за занавески стали доноситься женские стоны. Тиций представил себе как стонет хозяйка таверны, не в силах выпустить изо рта член мужчины, а с другой стороны принимая между алых губок другой член. Лукреций, казалось, наслаждался растерянностью Тиция. Движения за занавеской стали совсем быстрыми, контуры фигур сливались. Близился финал. Неожиданно, мужчина стоявший сзади, начал двигаться чуть быстрее, сбивая с наработанного ритма всю троицу. Воздух пронзил мужской стон. Мужчина прижал к себе бедра женщины и неподвижно застыл на несколько секунд. В это время второй, почти неистово погружал свой член в рот хозяйки, убыстряя свой темп с каждым движением. И вот второй стон пронзил воздух, и почти одновременно с ним, женский. Лампа погасла, фигуры исчезли:.
 — Нам пора, — Лукреций бросил на стол несколько монет и встал.
 — Куда мы теперь? — растерянно спросил Тиций, перестав вообще что-либо ощущать кроме пульсации крови в своем окаменевшем члене.
 — Мы идем в храм, твои испытания почти закончились, тебя ждет ночь блаженства, которое и будет для тебя главным испытанием.
 — Я готов прямо сейчас! — уже бодрее воскликнул Тиций.
 — Не торопись, — ты должен быть посвящен, — иначе все это потеряет смысл для тебя.
Тиций не ответил, поразившись тому, что его друг, казалось, читал его мысли.
Через некоторое время они подошли к каменному зданию.
 — Мы пришли, я должен тебя предупредить, что сегодня вечером ты попробуешь множество женщин, однако ты должен помнить, ты не вправе отказать женщине, выбравшей тебя, поэтому тебе придется быть выносливым. Это и есть твое последнее испытание. Если ты сумеешь пройти его — ты станешь посвященным.
 — Я готов! — с радостью воскликнул Тиций, и отворив дверь, они вошли.
(продолжение следует)
Ксавье
ICQ 296163206
xavierdor@mail.ru

Поделиться в: