На коротком поводке шантажаНа следующий день в школе я была не в себе, но по привычке что-то соврав на расспросы одноклассников (я ведь и раньше не высыпалась, неся ночной дозор у родительской спальной, — и ничего!), на негнущихся ногах после уроков прибрела домой. Отчим был ещё на работе, и у меня было время подумать, как себя с ним вести и что теперь вообще делать, и как жить после всего. Я давно сидела над учебниками, не глядя в них; никакого четкого жизненного плана у меня, конечно же, не было, сплошная неопределенность. Что будет с мамой и Райаном? Они арестованы? Захочет ли папа продолжения в постели со мной, или ему достаточно однократного акта устрашения? Горько усмехнувшись, я подумала, что все мои детские эротические мечты трансформировались в реальность самым причудливым образом: я окружена вожделеющими меня мужчинами, большинство из которых вовсе не герои моих грез, а банальные насильники. А те, кого я люблю, включая меня саму, объявлены преступниками и нуждаются в моей защите, и я не уверена, смогу ли я оказать её. Потекли слезы, но я зло вытерла их — они мне не помощники. Позвонила мама, я прервала звонок: мне абсолютно было нечем её порадовать, разве что похвалиться тем, что я заняла её место в спальной?! Райану я набрала сама, и он беззаботно ответил, начав со слов любви. Напросившись на свидание, несмотря на мой отказ, он пообещал заехать за мной. Хоть одна хорошая новость — он не арестован и, судя по его полнейшему спокойствию, ничем не озадачен. Хотела бы я продолжать свою комфортную, но такую глупую и пустую жизнь! Ах, если бы все вернуть назад! К чему самобичевание, мы все теперь в руках папочки.Он вошел и спросил, куда это я собралась на ночь глядя с Райаном? Тот торчит у ворот, на что-то надеясь сегодня. Выходя из комнаты, велел зайти к нему в кабинет через несколько минут. Договорившись с Райаном, чтоб ждал, я поплелась в кабинет, готовясь к худшему. Папа сидел за компьютером, щелкая мышкой. Я, было, начала задавать вопросы о вчерашнем происшествии и о принятом им решении; он сухо заметил, что способ, которым я просила вчера, более подобающий для провинившейся дочери. Помедлив, я опустилась на колени и прижалась к нему, положив голову ему на ноги. Его тон, как и вчера, изменился; гладя меня по голове и спине, он ответил, что принятие окончательного решения о судебном преследовании всех виновных в изнасиловании несовершеннолетней (он смаковал это выражение) зависит и от меня также. Настолько, насколько я готова хорошо себя вести и быть послушной ему в дальнейшем. Он поднял мой подбородок и взглянул на меня. Нельзя сказать, что я не догадывалась и была, как громом поражена. Нет. Думаю, что я была готова к подобному развитию ситуации. А иначе чем объяснить, что, правильно истолковав моё выражение лица и молчание, отчим поцеловал меня долгим поцелуем и усадил к себе на колени. Уложив мои руки себе на плечи, он добавил, что заслужил мою благодарность за свою доброту, и я, поняв, прижалась к нему. Он предложил мне взглянуть на экран: даже к этому я оказалась готовой и только вздрогнула при виде себя и Райана в постели на съемке камеры видеонаблюдения. Обнимающий меня папа прибавил, что рад нашему доброму согласию, и правда, он не видит причин для конфликтов. Он подтолкнул меня к двери, пожелав видеть меня дома к такому-то непозднему часу, он будет ждать меня. А пока я не должна разочаровывать великовозрастного ромео, а то он уедет искать другую джульетту.Все было понятно как день: отчим держал нас всех на коротком поводке шантажа и предлагал не злить его. В ответ на его лояльность. Я плохо притворялась в тот вечер перед Райаном, он обеспокоенно спрашивал, не заболела ли я. Ложь прочно вошла в мою жизнь так давно, что я с облегчением подхватила эту отговорку. Целуя меня у ворот, Райан сказал, что с нетерпением ждет, когда я вновь позову его в свою спальную. Как же я любила тогда лить слезы по любому поводу! Вот-вот, я опять чуть не разревелась.Дверь в спальную отца была широко раскрыта, и я обреченно поплелась туда. Он попросил полностью не закрывать дверь, ему так привычней, да и мне, видимо, тоже. Я уже ничему не удивлялась. Велев снять одежду, он произнес, что ожидает от послушной дочери минета, он полагает, что я знаю, как он любит, и не разочарую его. И я не должна бояться, папа подскажет, как и что. Присев у него между ног я впервые взяла в руки мужской член. Уже не закомплексованная 30-летняя женщина, а просвещенная школьница на той же самой кровати с тем же самым учителем постигала уроки плотской любви. Настоящее дежавю. Так же, как когда-то маму, он уложил меня на спину и, вставив в рот возбужденный мной пенис, нагнувшись надо мной, потянулся рукой к моему влагалищу. Уложив мои руки себе на бедра, он развел мои сомкнутые ноги и запустил в меня пальцы. Прижав моё лицо к паху и почти не давая дышать, он глубоко погружал в меня пальцы, вынимал их и снова вталкивал. Держа мою ногу, он вдруг с силой заскользил рукой во мне быстро-пребыстро. Было так невыносимо больно, он не давал свести ноги, внизу все горело и зудело, мои бедра стали мокрыми — он вытирал о них мастурбирующую меня руку. Вынув на секунду пенис из моего рта, он дал мне отдышаться и спросил, что он обычно после мастурбации проделывал маме. Я молчала и ловила ртом воздух, тогда он сжал мне шею, пояснив, что ждет ответа. После прошепченного слова «кунилингус» он улыбнулся и вновь втолкнул в меня толстый мокрый член. Велев удобнее расположить голову для более глубокого проникновения, он приблизил губы к вагине и зачмокал. Я ощущала, как он лизал и сосал меня, вводил язык в отверстие, толкал в него носом и подбородком, причиняя мне боль. Думая, что я знаю все о способах совокупления и готова к ним морально, я ничего не знала и ни к чему не была готова, в том числе и морально. Это тот случай, когда теория ничего не значит без практики. Опытным путем, безо всяких церемоний и уговоров, меня имели как взрослую женщину.Правда, отчим никакого эмоционального отклика не ожидал от меня, повторяя, что мне будет очень хорошо, но позже. Закончив мучить моё истерзанное влагалище, он торопясь, совершил последние фрикции и, предупредив, что кончает мне в рот, велел дышать носом и не дергаться. Испуганная, я попыталась сбросить его, но он, рычащий и трясущийся, был совершенно неподъёмен. Я откашлялась и попыталась выплюнуть все, что не проглотила, он смеялся. Сходив в душ, я собралась было уйти к себе, но он, усадив меня между своих расставленных ног, набрал мамин номер в телефоне, велев успокоить её: она звонила и расспрашивала обо мне. Научив, что говорить, он поглаживал мои соски во время разговора. Переживающая мама, беспокойно расспрашивала о поведении отчима, о его планах относительно всех нас. Я как могла, утешила её, убедив, что папа, скорее всего, простит нас и не будет инициировать уголовного преследования. Мама с сомнением интересовалась, не обидел ли меня отец, разрешит ли он нам встречаться. Я сказала, что сообщу ей, когда выясню все у папы, и стала заканчивать разговор, т. к. его ласки становились все энергичнее и болезненнее, и я боялась закричать. Отложив телефон, папа вынул из меня мокрые пальцы и засунул их мне в рот. Приподняв меня, он приказал взять его эрегированный член рукой и ввести в себя. (специально для sexytales.ru— секситейлз.ру) И вновь с трудом, не сразу толстый инструмент протиснулся в мое пока тесное отверстие. Подскакивая на нем, управляемая руками отца, я чувствовала, как он пытается заполнить меня всю и растягивает. Больно было насаживаться на член до упора, моё влагалище ещё не было растянуто, но папа взялся исправить этот досадный недостаток. Он ощутил, что я не до конца принимаю в себя его орган, и с силой опустил меня на свои бедра. Я сначала кричала, потом стонала, даже сопротивлялась, но он молча прижимал мои бёдра к себе. Как и вчера, упав на спину и уложив меня на себя, он закончил совокупление, прижав мои ноги к моей груди и подбрасывая меня на своем животе. Кончив в меня, он велел облизать вялый пенис и отослал в душ. Пропихнув мне в рот противозачаточную таблетку, он показал, где они лежат, и приказал пить их после.

Поделиться в: