MARCUS VAN HELLER
THE HOUSE OF BORGIA
GREENLEAF CLASSIC, SAN DIEGO, USA
Глава 16
В подземной тюрьме пылал большой костер, помогавший людям согреться в этой сырой каменной мышеловке. Чезаре возлежал на кушетке, усердно трудясь над куриной ножкой. На циновках вокруг огня сидели пять-шесть его приближенных, пили вино, наполняя бокалы из бочонка, принесенного из подвалов графини, закусывая жареным мясом.
 — Когда мы разделаемся с этой красоткой, сир? — спросил один из них, кивнув в сторону пленницы. Беззащитная графиня, совершенно обнаженная, была привязана к спицам большого колеса пыточной дыбы в дальнем конце подземелья.
 — Скоро, — ответил герцог, протягивая бокал за новой порцией вина.
 — А может, не будем заставлять ее ждать? — осклабился другой. — Она явно в нас влюблена.
Эти слова вызвали взрыв смеха.
Графиня еще сохраняла остатки былого блеска, хотя теперь потеряла силы и чувствовала себя униженной.
Смачно жуя аппетитный кусок курицы, Чезаре посмотрел на пленницу. Ожидал ли кто-нибудь из ее челяди увидеть такой владетельную синьору? Когда она хлестала по щекам своих вассалов, всячески унижая их, могли ли они представить эти упругие груди с выступающими вперед маленькими нахальными сосками? Когда она визгливым тоном отдавала приказы, могли ли они подумать о тонкой талии с крепким мускулистым животом? Когда она посылала людей в темницы и приказывала вешать их на крепостных стенах, думалось ли об этих мягких женских ягодицах, касался ли кто-нибудь мысленным взором этого аппетитного зада, который просит ласки? Могли ли они вообразить эти теплые мясистые бедра с треугольником светлых волос? Она действительно была хороша и вполне могла бы занять достойное место одной из первых красавиц при любом знатном дворе, если бы не воспитала в себе отвратительную жестокость и презрение к своим согражданам.
Но Катарина и себе не давала пощады, молча переносила пытки на дыбе. Чезаре оставил последнее слово за собой. Он лично должен расплатиться с ней за то, что чуть не погиб на проклятом подъемном мосту!
Чезаре встал с кушетки и подошел к дыбе. Графиня с ненавистью смотрела на своего мучителя. Будь у нее кинжал, он бы пожалев что пытал и унижал ее. Чезаре внимательно разглядывал ее тело, маленькие голубые вены на белых грудях и бёдрах. Он протянул руку и погладил их, наслаждаясь ощущением гладкой, упругой кожи.
 — Оставьте нас, — Приказал он собутыльникам. Те прекратили шутки и начали собирать свои вещи.
 — Может, потом мы тоже отплатим ей за вероломство, сир? — спросил кго-то, задержавшись в дверях.
 — Разве ты не знаешь, что сношение с трупом — преступление? — ответил Чезаре.
Все захохотали.
 — Слышал, мадам, — сказал он, — что у вас было три мужа. Они вас боялись? Да и как, в самом деле, не бояться женщины, которая, не дрогнув, повесила двух уважаемых граждан!
Графиня зло сверкнула глазами и ничего не ответила.
 — Трудно представить, что эти мужья могли забраться на вас, — вслух размышлял он.
 — Но говорят, у вас хорошие сыновья, которые находятся в безопасном месте. Не боитесь, что я их захвачу для своей армии?
Катарина скривила губы в презрительной улыбке.
 — Ваша армия, — сказала она, — это орда варваров, таких же, как и их предводитель, опьяневший от власти.
У Чезаре было большое желание заставить ее замолчать, но он сдержал себя.
 — Вы разрешали своим мужьям видеть тело, в которое они входили? Или позволяли им только залезть под юбку и зачать детей для своей хозяйки?
 — Они были слабы и ничтожны, но каждый был получше вас, — парировала она. Чезаре вздохнул, коснувшись пальцами ее живота.
 — Мадам, ваше желание быть храброй затмевает разум.
 — Убери от меня руки, грязное животное! — крикнула разъяренная графиня. Вместо ответа Чезаре тронул ее сосок.
Вашему телу было предназначено проводить дни и ночи в теплой постели, — продолжал он, видя, что уже довел ее до отчаяния и унижения. — Вы дрожите только от одного прикосновения. Думаю, вас ждет наслаждение с каждым солдатом моей армии.
 — Вонючая свинья!
Чезаре чувствовал, что его скакун, большой и горячий, рвется на свободу. Воображая, какая ему уготована власть над этим вельможным телом, он начал развязывать ее ноги, и через несколько секунд они уже болтались в воздухе. Затем он развязал ее запястья. Катарина скользнула по колесу и опустилась на каменный пол. Несколько минут Чезаре ждал, пока его жертва немного придет в себя, потом поднял ее и снова повел к дыбе. Он привязал ее к колесу за руки и лодыжки.
 — Теперь посмотрим, что нужно было делать вашим мужьям, чтобы научить вас послушанию, — с мрачной ухмылкой произнес Чезаре. Он быстро разделся и голый стоял на холодном полу, чувствуя нарастающее возбуждение. Все коврики и циновки он разложил у колеса под ягодицами графини, которая висела в полуметре от пола.
Он встал коленями на коврик и провел руками по ее гладким ягодицам. Его пальцы оказались между ними. Графиня дергалась, билась лодыжками о ступицу колеса, но ничего не могла поделать. Он лег вниз так, чтобы она опустилась на его поднятую мачту, ногой отбросил стопорную деревяшку, подтянул ее за бедра, и она сразу влезла на его ствол. При первом же толчке он почувствовал, как напряглись ее ягодицы. Чезаре толкнул колесо вверх. Через мгновение оно возвратилось на место, и бедная графиня снова упала на ствол. Теперь он ее сильно не толкал, покачивание колеса делало это за него, Чезаре просто легонько направлял ее руками на себя, влезая в нее все глубже и глубже.
Боль в запястьях графини, когда колесо уходило вверх, была настолько сильной, что каждый раз соприкасаясь с телом своего мучителя, она облегченно вздыхала. Герцог позволял ей немного отдохнуть на его бедрах. Постепенно она начала испытывать странное, но приятное ощущение. Она возненавидела себя за эту неожиданную слабость, но ничего не могла поделать с собой. Мужское вторжение в ее тело больше не казалось таким позорным и болезненным.
Она не могла этому поверить, но была близка к оргазму. Ее палач входил и выходил все быстрее, она услышала его судорожное дыхание, переходящее в тяжелый стон. В ней росло желание, и к кому? К Чезаре Борджиа, который бессовестно отважился подвергнуть ее жестокому унижению. Его тело несколько раз дернулось, а затем она
разочарованно почувствовала, что он прекратил движения. Когда он поднялся на ноги, она ощутила боль.
 — Ну как, моя гордая графиня? — спросил он, довольно улыбаясь.
Катарина молча отвернулась. Как ему сказать, что она хочет продолжения этой пытки? Она не помнила, чтобы когда-либо раньше ощущала столь острое наслаждение, которое не смогла усмирить даже адская боль.
Герцог пошел в угол и возвратился с кнутом на короткой ручке и дюжиной узких плетей. Глаза графини расширились от ужаса, а в горле перехватило дыхание. Неужели этот человек не пощадит ее?
Женщина прижалась к колесу, готовясь принять новые мучения. Она услышала свист плети, но ничего не случилось. Он просто мучил ее. Наступила тишина. Она закусила губу и ждала. И вдруг плеть вонзилась в ее тело, она вскрикнула от жалящей боли и еще сильнее прижалась к колесу. Он стегал по спине, ягодицам, бедрам. От боли она прикусила язык, из глаз потекли слезы. Страшно подумать, но это были слезы желания. Когда ее мучитель на минуту остановился, она почувствовала сладкую боль между ног. «Господи, неужели это я оказалась на такое способна?» — мучила себя вопросом Катарина.
 — Мадам, теперь вы видите, что значит быть рабом?
 — Возьмите меня, — хрипло прошептала она.
 — Так ты, оказывается, мазохистка! — изумленно воскликнул Чезаре. — Трудно поверить, что у тебя еще остались силы на любовь.
Он развязал ее, и она упала на живот. Он медлил. Графиня подняла на него заплаканное лицо. В ее взгляде сквозило страстное желание. Чезаре помог ей подняться. Если бы граждане увидели сейчас свою высокомерную тиранку!
Она прижалась к нему мягкой плотью бедер, живота и грудей, стала о него тереться, и он снова почувствовал возбуждение. Боже мой, думал он, эта женщина создана только для одного! Она все-таки прекрасна, эта графиня. Как естественно она отдается чувству! А Катарина не могла больше терпеть пожирающее пламя внутри себя. Она сжала бедрами его бедра, и молча упала на своего мучителя, забыв о боли. Его снаряд все расширялся, штурмуя ее пещеру. Это было больно, чудесно, ненавистно, это было необходимо, чтобы не умереть. Сейчас только одно имело смысл — это мужская плоть, пожиравшая ее без остатка. Имя мужчины, который вознес ее на небеса, — Чезаре Борджиа, в его руках она почувствовала себя свободной и сильной. Она взлетает, это произойдет сейчас, сейчас... В порыве необузданной страсти она услышала, как участилось его дыхание, резче стали толчки, и вдруг горячая струя оросила ее недра. Изо всей силы вдавившись в него, она сжала бедра и, ощутив, как огонь внутри нее перерастает в громадный пожар, застонала в забытьи и упала обессиленно на Чезаре.
Катарина успела подумать о том, что будет принадле-жать ему всегда, когда он этого захочет.
Глава 17
Все города, которые отказывались платить дань Святому Престолу, были покорены, и слава Чезаре Борджиа распространилась по всей Италии. Папа Александр VI сиял от гордости за сына. В его честь готовился грандиозный прием в Ватиканском дворце.
Когда герцог вступил в город через северные ворота, воздух над семью холмами сотрясался громом ликования и салютом из пушек. Его величественная колонна вызывала благоговейный трепет. Впереди двигались повозки с трофеями, великолепно украшенные, за ними следовали колонны пехотинцев в боевой форме, ведомые трубачами в ливреях герцога и короля Франции. За ними на коне скакал Чезаре, окруженный охраной из пятидесяти кавалеристов с гербом Борджиа — изображением могучего быка. За герцогом гарцевали несколько тысяч кавалеристов с алебардами и знаменами. Замыкал колонну отряд трубачей, которые играли так громко, что могли бы своими звуками снести стены Иерихона. Рядом с Чезаре ехала встретившая его делегация, а чуть сзади на породистой лошади скакала графиня Катарина Сфорца-Риарио, преданная герцогу, как ординарец. Грохотал салют из пушек, на стенах собора Святого Ангела трепетали знамена.
Хозяин Ватикана со слезами на глазах смотрел на приближающегося сына. Он вспоминал о крепком мальчике, который получил первый урок любви от сестры Лукреции. Совсем недавно падре в очередной раз наслаждался телом своей дочери, они провели бурную ночь, пока оба не иссякли, и Чезаре незримо участвовал в этом. Благодаря ему Лукреция потеряла девственность, стала такой желанной для мужчин. Этой ночью Чезаре сможет забыться со своей сестрой в постели — вознаграждение, достойное его славы.
Святой отец наблюдал, как сын сошел с коня, а его воины выстроились за ним. Когда Чезаре начал подниматься по широкой лестнице в сопровождении кардиналов и послов, папа торжественно спустился в зал и сел на трон. Чезаре упал перед троном на колени. Когда Александр положил руку на голову сына, а затем обнял его, он подумал, как похорошел и возмужал его сын за месяцы ратной кампании. Лукреция будет очень рада брату, которого она боготворила.
* * *
С уходом армии Чезаре в Романье вскоре снова начались мятежи. Поступило сообщение, что город Фаэнца, пользующийся покровительством Венеции, вооружается и готовится объявить себя независимым от Святого Престола. После короткого отдыха Чезаре направился туда во главе армии. Дело шло к зиме, и он решил ограничиться блокадой, перерезав все пути к городу. Только глупец разбивает стены лбом. Время терпит. Он даже рискнул оставить войска, поручив командование помощнику, а сам в крестьянской одежде отправился в Сиену с намерением отдохнуть и поразвлечься. Повод был. Обычно в конце осени в селах Северной Италии устраивались состязания среда местных геркулесов и аполлонов в борьбе, беге и стрельбе из лука. В такие дни шумели карнавалы, балы, веселился народ. Герцог со своими дамами и свитой занимал почетное место на временной трибуне, с которой вручал награды победителям.
Вот и теперь в свите герцога Альфарского Чезаре заметил привлекательную голубоглазую блондинку.
 — Кто эта дама? — спросил он одного из своих спутников, Россано Эрфреди.
 — Никогда раньше ее не видел, сир.
 — Кажется, она здесь единственная красотка, верно?
 — Да, сир, достойная внимания благородного человека, — осклабился Эрфреди.
 — Рад, что наши взгляды совпадают, — улыбнулся Чезаре. — Пойди и узнай все, что можешь.
Чезаре повернулся к сцене, на которой сельский силач одолевал очередного претендента на чемпионское звание. Это был коренастый мускулистый человек, вероятно, кузнец. Своих соперников он без особых хлопот валил на землю. Силен, очень силен, подумал Чезаре, посмотрим, хватит ли ему сообразительности.
 — С ним опасно связываться, — шепнул слуга Чезаре.
 — Я знаю, как с ним совладать.
 — Если он начнет ломать вам кости, я пущу в него стрелу.
 — Не смей! Нас сразу повесят на ближайшем дереве. В ходе состязаний, в которых решил участвовать переодетый Чезаре, они с кузнецом одолели всех соперников и вышли в последний тур, где должны были встретиться в решающем поединке.
 — Сегодня должно быть очень весело, — сказал Чезаре другому помощнику. — Посмотри, сколько здесь прелестных женщин!
 — Да, сир, я уже решил полюбить четырех за ночь.
 — Ну и гурман ты, Энрико! Смотри, не сломай шею.
 — Главное — не сломать бы что-либо другое...
 — Я тоже гурман, Энрико, но выбрал только одну, — хохотнул Чезаре.
 — И кто же это, сир? — Вон та, на трибуне, светловолосая.
Энрико устремил взгляд на трибуну, где восседала местная знать.
 — Я тоже ее приметил, — вздохнул он. — Но, возможно, это дочь герцога. Орешек не по зубам.
 — Чем больше птичку стерегут, тем сильнее она хочет вырваться на свободу, — сказал Чезаре ухмыляясь. В этот момент возвратился Россано с приятным известием.
 — Сир, ее зовут Доротея. Она жена Джанбатисты Караччоло, капитана пехоты венецианской армии. Она здесь в гостях у герцога и герцогини Альфарских.
 — А муж, где он?
 — В Венеции, сир.
 — Спасибо, Россано, я сохраню для тебя подвязку этой дамы за твои труды.
Шутка понравилась, раздался взрыв хохота, который сразу стих, как только глашатай объявил, что кузнец готов к последней схватке.
 — Может, я выступлю против него, сир, — предложил Россано Эрфреди — Он просто грубый нахал, я скорее сломаю ему пару костей, чем вы.
 — Да, сир, — добавил другой помощник, — позвольте кому-нибудь из нас сразиться против него. Вам не стоит с ним связываться.
Чезаре рассмеялся.
 — Не беспокойтесь, друзья. Мне как командиру быть трусом не при: тало.
На глазах у нескольких тысяч человек борцы сблизились, но не настолько, чтобы схватиться. Они ходили по кругу, оценивая друг друга. Потом кузнец, прошлогодний чемпион, жаждавший быстрой и яркой победы, бросился вперед. Чезаре схватил его за кулак, не обращая внимания на его другую руку, которая победоносно устремилась к его шее, и резко крутанул его. Чемпион потерял равновесие и упал на спину. Не зря у Чезаре в юности был тренер-турок. Он быстро применил прием, обхватив соперника за шею. Когда по команде судьи Чезаре освободил кузнеца, тот медленно поднялся, потирая шею. Он решил, что произошла чистая случайность. Какой-то нахальный чужак просто застал его врасплох, теперь надо скорее проучить его. Он снова бросился вперед, схватился за протянутые вперед руки и с ужасом понял, что ничего не может поделать: руки соперника были крепкие, как стволы пушек. Так они стояли несколько секунд, вцепившись друг в друга. Потом кузнец сумел толкнуть Чезаре в сторону, тот качнулся, как будто потеряв равновесие. Чемпион попытался по-медвежьи схватить его за шею. Но внезапно Чезаре выпрямился и нанес сопернику болезненные удары по лодыжке и в подбородок. Кузнец снова упал ня спину. Друзья Чезаре ликовали, пораженная толпа безмолвствовала.
Чезаре придавил коленом грудь соперника, обеими руками схватив его за шею.
 — Лежи спокойно или я тебя задушу. — прохрипел переодетый герцог.
Судья считал медленно, будто не верил, что чемпион так легко сдался. Чезаре встал, а его соперник лежал без движения Нс конец, он с трудом поднялся и ошарашенно взглянул на победителя.
 — Кто этот человек? — с восхищением в голосе поинтересовалась Доротея Караччоло.
 — Не знаю, — равнодушно ответил герцог Альфарский. Наверное, какой-то местный простолюдин.
 — Он не похож на простолюдина. — Доротея поняла лукавство герцога: старик давно пытался соблазнить ее.
 — А как он красив по сравнению с этим чудовищем, — добавила Доротея — Любая женщина была бы счастлива иметь такого мужчину.
Герцога охватил приступ зависти и гнева. Завтра она уезжает. О Боже! Его жизнь стала бы раем, если бы она ему досталась. Единственный шанс — сегодня ночью...
В обязанности герцога входило вручение призов — маленьких серебряных кубков, бочонков вина и увесистых окороков. Победители в ожидании наград уже стояли возле трибуны. Чезаре был среди них. С замиранием сердца он встретил взгляд Доротеи и улыбнулся. Она отвела глаза. Ах, да он же простолюдин, и ему не пристало ухаживать за женами венецианских капитанов.
Наконец, Чезаре очутился перед герцогом и его прелестной гостьей. Какой прекрасной партнершей она была бы на карнавале! Герцог вручил победителю два кубка — за борьбу и стрельбу из лука, а также окорок и бочонок вина.
 — Скажи мне, ты не из этого села? — с притворной любезностью поинтересовался он.
 — Нет, ваша светлость. Я пехотинец из армии герцога Валентинского, нахожусь в отпуске.
 — Да вы еще и говорите складно, — вмешалась Доротея, откровенно любуясь мускулистым телом Чезаре, его руками, красивым волевым лицом.
 — А вы думали, что я немой, синьора? — спросил он. Герцог Альфарский хотел что-то сказать, но Доротея опять перебила его.
 — Нам просто интересно, может ли такое прекрасное тело увенчаться хорошими мозгами.
 — Такие случаи редко, но бывают, — улыбнулся Чезаре. — Вы, синьора, лучшее подтверждение этому.
 — Как ты, холоп, смеешь... — побагровел герцог, но Доротея схватила его за руку и улыбнулась Чезаре:
 — Благодарю тебя за приятные слова. Я слышала, герцог Валентинский тоже очень сильный человек. Интересно, смог бы он тебя победить?
 — Синьора, его светлости я обязан всем, что знаю и умею, — ответил Чезаре с поклоном. — Лучшего человека нет на свете. А теперь я хотел бы в знак дружбы передать бочонок вина и окорок жителям села.
Великодушие пришельца еще сильнее разозлило герцога, он попробовал возразить, но его слова потонули в возгласах одобрения.
Чезаре поклонился герцогу и герцогине, затем — Доротее, которая по-прежнему проявляла к нему интерес.
 — Очаровательный парень, — тихо сказала герцогиня. — не похож на крестьянина.
 — Да, не похож, — согласилась Доротея. — Здесь есть какая-то загадка.
Наступила ночь. В небе сияли звезды, а в центре поля полыхал громадный костер, на котором жарилась туша быка, подаренного, как это было заведено, герцогом Альфарским. Сам герцог поливал тушу жиром под одобрительные шутки знатных людей. Поодаль от толпы стояла Доротея, не сводя глаз с Чезаре. Ей уже не хватало общества мужчины во время затянувшейся поездки. Жаль, что славный борец не входит в окружение герцога. Заметив, что он улыбается ей, она улыбнулась в ответ.
 — Мясо готово! — крикнул герцог.
Зажаренную аппетитную тушу вмиг разнесли по куску. Угощение запивали молодым вином. В это время над селом взвилась петарда, разбрасывая по темному небу разноцветные огни. Толпа бурно приветствовала начало праздника.
Чезаре с трудом пробился поближе к Доротее. Наконец, они оказались рядом. Он взял ее за руку и повел вдоль узкой улицы. Свернув в темный дворик, он прижал ее к себе и страстно поцеловал в губы.
 — Кто вы? — прошептала она.
 — Чемпион по борьбе и стрельбе из лука во владениях герцога Альфарского, — ответил он шутливо.
 — Вы не похожи на пехотинца, и слог у вас прекрасный. Чезаре отступил на шаг, поклонился и тихо сказал:
 — Позвольте представиться: герцог Валентинский. Она удивленно подняла брови.
 — Об этом можно было догадаться! Недаром говорят, что он самый красивый мужчина в Италии. Чезаре страстно поцеловал ее в губы.
 — Моя маскировка не очень хороша, раз вы без труда узнали меня.
 — Никакая маскировка не скроет ваших достоинств. Не зря вас опасается старый герцог.
 — Он явно преследует вас, дорогая.
 — Ах, уж этот старый распутник...
 — А я молодой распутник!
Доротея снова поцеловала его в губы, провела рукой по волосам. Чезаре порывисто прижал ее к себе.
 — Нет, не здесь и не сейчас, — прошептала она. — Они заметят мое отсутствие и обыщут все село.
 — Но когда?
 — Завтра я уезжаю. Вам обязательно надо остаться здесь?
 — Нет, я сам себе хозяин.
 — Мы можем встретиться в дороге, хотя трудно ускользнуть от свиты. Они посылают со мной и фрейлинами вооруженную охрану.
 — Я могу вас похитить.
 — Будет скандал, — возразила она.
 — Оставьте эту заботу мне. До завтра!
 — Хотелось бы сейчас... — Доротея схватила его руку и прижала к своей груди. Чезаре осыпал ее поцелуями.
 — Нет, все же завтра, завтра, — прошептала она, удаляясь в темноту.
Вернувшись в имение, Доротея уединилась в своих покоях. Надеясь на чудо, она стояла у окна, всматриваясь в дальнее сияние огней. Ей до смерти хотелось, чтобы Чезаре оказался здесь сегодня, сейчас.
Но под окнами в тени деревьев прятался другой человек — герцог Альфарский. Сегодня или никогда! Он хочет, он обязан сломить сопротивление этой красотки!
Доротея, раздевшись, легла спать с мыслями о близкой встрече с любимым Чезаре. Завтра ее тело не будет иметь от него секретов! Она сладко зевнула, погружаясь в царство Морфея.
Герцог Альфарский осторожно ступал по коридору ночного замка. В его руке был запасной ключ от будуара гостьи. Замок бесшумно открылся. Он на цыпочках переступил порог, нащупывая стол, стулья и обходя их. Возле громадной кровати горели свечи. Ему открылась картина божественной красоты. Обнаженная Доротея лежала на боку, спокойная, манящая, неземная. При взгляде на треугольник Венеры внизу живота герцог задрожал и невольно схватился за свое отяжелевшее копье. А что если она проснется и воспротивится? Но часы уже пущены, дьявол пришпоривает похотливую душу. Сглотнув слюну, он пристроился между ног спящей красавицы.
Судьба благоволила старому греховоднику. Доротее как раз снился столь желанный ей герцог Валентинский. Она словно наяву ощущала своими бедрами теплоту несгибаемого копья. Даже повернулась на спину, раздвинула ноги, как бы приглашая его в гости. Он, наконец, решился, стал на колени между ее ног, готовый вонзиться в нее. Его лицо приблизилось... и вдруг она почувствовала прикосновение незнакомого тела — тяжелого, холодного... Доротея проснулась с содроганием и криком ужаса — перекошенное похотливым оскалом, перед ней было лицо герцога Альфарского. Сначала она не поняла, сон это или реальность. И пока она, ошеломленная, приходила в себя, старец, дрожа от нетерпения, навалился на молодую женщину, раздирая холодными пальцами ее нежное лоно...
Глава 18
На лесной дороге севернее Сиены Чезаре верхом, на лошади поджидал Доротею, которая со своей свитой должна была возвращаться в Венецию. В придорожных кустах затаились шесть вооруженных офицеров. Они с готовностью поддержали рискованный план Чезаре — чего не сделаешь ради женщины!
 — Я слышу их, сир! — подал голос дозорный.
 — Всем приготовиться! — тихо скомандовал Чезаре. — Они должны считать, что нас десятка два.
 — Мы готовы, сир.
Вскоре явственно послышался топот копыт. Пора! Чезаре пришпорил лошадь и выскочил на дорогу, выстрелив в воздух. Застигнутые врасплох передние охранники стушевались.
 — Бросайте оружие, вы окружены! — крикнул Чезаре. Его люди дали залп над головами попавшего в засаду отряда. Стража начала бросать оружие на дорогу.
 — Слезайте с лошадей, — приказал Чезаре. Он подошел к Доротее и, угрожая шпагой, приказал ей садиться т» лошадь. Вынужденная подчиниться приказу, дама последовала за разбойником в маске, фигура которого показалась ей странно знакомой...
Чезаре дал команду, все пришпорили лошадей, и отряд поскакал в Форли, где у городских ворот их приветствовала стража. Здесь уже никто не мог помешать влюбленным броситься друг другу в объятия. В просторной комнате, пронизанной лучами осеннего солнца, они устроили настоящее любовное пиршество. После первых нетерпеливых объятий Чезаре положил ее на кровать, встал на колени и страстно поцеловал, погрузив язык в ее сладкий рот. Потом нежно взял губами соски, поиграл с ними, поднял ее бедра, широко раздвинув в стороны. «Поцелуй меня!» — попросила она. Он взглянул на открывшийся розовый бутон, скользнул вниз и прикоснулся губами к влажным лепесткам. Он влезал языком глубже, двигал его кругами, щекотал трепетную кожу горячих бедер. Чезаре приподнял ягодицы, чтобы облегчить доступ к самым тайным закоулкам сокровища. Пальцами он нащупал сзади второе отверстие и проник в него. Когда он на мгновение убрал рот, она отчаянно взмолилась: «Еще, еще, не останавливайся, пожалуйста!». Он нагнулся к ней, и Доротея начала импульсивно сжимать его голову бедрами, извиваясь в муках экстаза. Чезаре жаждал войти в нее, но ярость ее страсти возбуждала все сильнее, и он продолжал работать языком. Доротея в бешеном порыве выгнулась дугой и обессиленно упала на подушку. «О Боже! — воскликнула она, наконец. — Я думала, умру. Спасибо, милый, теперь иди ко мне».
Он встал на колени, наклонился вперед, опершись на руки, и женщина приникла к его источнику наслаждения. Сладкая боль пронзила герцога, когда она начала сосать и лизать напрягшийся стебель, слегка покусывая его, глядя влюбленными глазами на Чезаре. Он чувствовал объятия ее жарких губ и не мог оторваться от этого бесподобного зрелища. Доротея ласкала его ягодицы, яблоки, висящие над ее грудями. Чезаре больше не сдерживал себя, подчиняясь огненному вихрю, который пронзил его насквозь и вырвался на свободу, сопровождаемый криком радости...
Это было лишь увертюрой их ночи любви.
Глава 19
Кначалу весны Чезаре настолько упрочил свое положение, что смог провозгласить себя герцогом Романьи и снова вернуться в Рим со знаменами, покрытыми еще большей славой. К этому времени к семействе Борджиа произошло важное событие. Получив развод, Лукреция выходила замуж за Альфонсо д'Эсте, сына герцога Феррарского Эрколе. В разгар празднеств, артиллерийских салютов и фейерверков приехал Чезаре. Сестра встретила его шутливым упрёком:
 — Милый Чезаре, кажется, воина доставляет тебе большее удовольствие, чем любовь? Чезаре притянул ее к себе и страстно расцеловал.
 — Я ни на минуту не забывал о тебе. Этой ночью мы будем вместе.
 — Но я уже... Я должна сегодня принадлежать новому мужу, это его право. Чезаре не смог удержаться от смеха.
 — Ты что, предпочитаешь этого молокососа? Вместо ответа Лукреция поцеловала брата. Чезаре стиснул ее в объятиях и потащил в комнату
 — Нет, — отстранилась она, — не сейчас. Я приду к тебе ночью.
 — Ты обещаешь? Но как? Ты что, уйдешь от него в брачную ночь?
 — Альфонсо молод. Если влить в него побольше вина, он раскиснет.
Чезаре улыбкой одобрил хитроумный план сестры. Его рука потянулась к завязкам ее юбки.
 — Только один поцелуй, — прошептал он.
 — О нет, Чезаре, ты меня сильно возбудишь. Когда они спускались по лестнице в С анкетный зал, Лукреция нежно прошептала, глядя ему в паза:
 — Ты дьявол, Чезаре, я безумно хочу тебя.
Чтобы напоить Альфонсо, Лукреции потребовалось немало усилий. Как только его бокал был наполовину пуст, она заботливо наполняла его. Гремела музыка, гости, перебивая друг друга, обращали к молодоженам восторженные слова. Отец невесты несколько раз намекал дочери, что ее Ждут в постели нелегкие испытания. Весь вечер Чезаре и Лукреция обменивались взглядами. Иногда он кивал на бокал, давая понять, что его надо наполнить. Лукреция была почти в отчаянии: уже подали десерт, а Альфонсо лишь слегка захмелел. Когда слуги унесли остатки еды, Альфонсо спокойно предложил ей уйти.
 — Но мы еще не слышали другой оркестр, — возразила Лукреция. — Прекрасные музыканты поднимут нам настроение, ведь впереди брачная ночь. А вот и вино свежее принесли. Попробуй, милый.
Альфонсо залпом осушил свой бокал. Потом его заставили выпить еще один. Взгляд жениха сразу потускнел, но голова ещё соображала. Он схватил невесту за руку и, покачиваясь, встал.
Лукреция, не желая скандала, тоже встала, извинилась и направилась к выходу под руку с пьяным мужем. Она была в отчаянии: все рухнуло!. Чезаре расстроился еще сильнее. Но не успела закрыться за Лукрецией дверь, как у него уже созрел новый план.
 — Я должен уйти — очень болит голова, — склонился он к отцу.
 — Бедный мальчик! Завтра я приглашу врача пораньше. А может, утолит твою боль кто-нибудь из служанок? Святой отец поманил пальцем очаровательную Джульетту. Ее не потребовалось долго уговаривать. Чезаре быстро объяснил понятливой девушке, что сестра не хочет спать с пьяным мужем. Чезаре положил в руку служанки кольцо с изумрудом и шепнул на ухо, что сегодня она должна оказать ему деликатную услугу.
Когда Чезаре и его спутница подошли к двери, Лукреция уже втолкнула пьяного мужа в спальную комнату.
Альфонсо тянул ее к кровати, пытаясь запустить руку под свадебный наряд жены.
 — Подожди, дорогой, дай мне раздеться. — Лукреция с трудом вырвалась из цепких объятий пьяного мужа. Вместо нее в комнату быстро скользнула Джульетта. Без всякого смущения она разделась догола (прелестна, подумал Чезаре, решив в полной мере оценить ее завтра), потом начала раздевать пьяного Альфонсо.
 — Блестяще задумано, Чезаре! — сумела вымолвить наконец Лукреция, наблюдая, как брат тщательно запирает дверь в свои покои. — А вдруг он протрезвеет?
 — Тогда мерзавец увидит в постели служанку, и она скажет, что это он затащил ее. Он навряд ли захочет, чтобы ты узнала об этом. А если у него возникнут подозрения, скажешь, что уложила его спать и отправила служанку присматривать за ним. Если же дурень не придет в себя, у тебя будет время разделить с ним брачное ложе.
 — Боюсь, Джульетта проиграет мне, и у мужа будет ложное представление о моих возможностях.
 — Я дам тебе знать завтра, какова она в постели.
 — Дьявол, ты возьмешь ее завтра? А я?
 — Тебе лучше помириться со своим Альфонсо.
 — Бессердечный! Ты нисколько меня не любишь! Лукреция подошла к брату с притворной обидой на лице. Чезаре молча схватил ее за талию и впился в губы. Отвечая ему тем же, она начала развязывать тесемки корсажа. А потом, голая, игриво крутнулась перед Чезаре, демонстрируя гибкость своей божественной фигуры.
 — Ты помнишь день, когда бежал за мной вокруг пруда? — спросила она, нежно обнимая брата. — Что ты подумал, когда впервые увидел меня без одежды?
 — Твоя попка показалась мне прекраснее луны, — рассмеялся он.
 — О, милый, как поэтично. А теперь?
 — Она само совершенство. При одном взгляде на твои божественные округлости я теряю голову, словно плаваю вокруг луны на волшебном ковре.
 — А я теряю голову от бесподобной прыти твоего жеребца. Давай-ка запряжем его поскорее. — Лукреция легла на живот, сдвинув бедра и постанывая в томительном ожидании.
 — Быстрее, милый, — торопила она, — не мучай бедную сестричку!
 — Радость моя, я сам сгораю от нетерпения. А ну-ка приподнимись!
Чезаре опустился на колени, нащупал концом упругое отверстие и надавил. Лукреция закусила губу.
Чезаре стонал от боли и наслаждения, чувствуя под со-бой возбуждающую упругость женских ягодиц. Он в бе-зумном восторге любовался тем, как его могучий таран прорывается сквозь едва заметный пролом в крепостной стене из нежной горячей плоти. Он менял ритм, направ-ление толчков, глубоко погрузившись, отправлял свои бедра в круговой танец. Чезаре импровизировал вдохно-венно, как поэт, каждым движением усиливая наслажде-ние.
 — Я умираю, Чезаре, я умираю! — Лукреция издала долгий, дикий вопль, — дернулась ему навстечу и затихла, постанывая и всхлипывая. Завершал эту бешеную скачку, этот полет на волшебном ковре и Чезаре. Скрипя зубами и дрожа всем телом, он выпустил живительную струю вглубь Лукреции последним толчком и свалился в изнеможении.
 — Я не думаю, что Альфонсо способен на что-то подобное, — сказала Лукреция, благодарно прижимаясь к брату.
 — На что-то подобное не способен ни один мужчина Италии, — гордо ответил Чезаре.
* * *
Казалось, с отъездом Лукреции и ее молодого мужа на север над семейством Борджиа погасла счастливая звезда.
Правда, именно в этот момент судьба благоволила Чезаре, мечтавшему изгнать испанцев и французов из всей Италии и взять в руки весь полуостров. За несколько недель он подчинил себе новую провинцию. Но рост его могущества наживал ему новых врагов, причем очень сильных. Тоскана, Венеция и Флоренция заключили соглашение о совместных действиях против опасного соперника. К этому союзу позднее присоединился Милан. Ходили слухи, что Людовик XII тоже охладел к дому Борджиа и терпел его лишь потому, что нуждался в благосклонности папы. Среди наемных войск Чезаре вспыхивали мятежи, и он вынужден был бросаться то в один, то в другой конец Италии для усмирения бунтовщиков. В недобрый час вскоре после возвращения из Венеции он сам и его отец внезапно заболели таинственной лихорадкой.
Приступ начался после обеда в Ватикане, устроенного папой для кардиналов. Коррупция настолько пронизала церковь, что, вполне возможно, кто-то из амбициозных и продажных кардиналов сумел насыпать яду в вино, предназначенное для папы и его сына.
Поздним вечером, когда Чезаре лежал без сознания в соседней комнате, святой отец слабым голосом позвал к постели своих кардиналов.
 — Многие годы, — едва слышно признался он, — я соперничал в грехах с самим дьяволом. Я не боюсь платить за них. Дьявол добр к своим ученикам.
В комнате стояла гробовая тишина. Многие вздрогнули, когда с нечеловеческим усилием старик приподнялся, обвел всех невидящим взглядом, и глаза его закрылись навсегда.
 — Я иду, — прошептал он, — иду...
Это были последние слова папы. Присутствующие молча перекрестились. Лишь после того, как они вышли, один кардинал спросил украдкой у другого:
 — С кем он говорил? Что имел в виду?
 — В этой комнате с ним не было Бога...
Через несколько дней тело Александра VI после отпевания в соборе Святого Петра перевезли в часовню Святой Марии делла Феббре. Был жаркий день, труп уже начал разлагаться.
 — Так бывает со всеми, кто спит с дочерьми, — сказал один зевака, намекая на слухи, ходившие по всей стране. — Тогда тебе самому придется, гнить точно так же, — заметил сосед.
Послышался оскорбительный смех, и-началась всеобщая потасовка. Дерущиеся столкнулись с похоронной процессией, гроб с телом упал на землю. Столь бесславно завершился земной путь папы Александра VI — он оказался вовлеченным в насилие даже после смерти.
Глава 20
Чезаре выздоравливал медленно. Воспользовавшись его болезнью и смертью папы, соперники восстановили у власти многих тиранов, которых Че

Поделиться в: