«... Был взгляд его
Хрустально-чист и ясен,
Он так дрожал — всем телом, каждым нервом...
Я был не первым, даже не — сто первым...
А мне плевать — и сто вторым согласен!»
(Г. Нейма)
Утро... Домой... Хлюп — хлёпп, чав-швак-шлюп... По грязным осколкам замёрзшей воды... Промокшие навсегда ботинки, обречённые носки... Снег — остывшая молочная каша из детского сада, пресная, также неизбежно холодная, липнет, вязнет, мокрая... На площади возле театра снег похож на огромную, грязно — белую простынь, на Димкину постель утром, помятую, холодную, с остывшими следами ночных всплесков радости... Хлюпов-хлёпов счастья. Ещё одна ночь с тобой стала бывшей, прошлой, чужой. Удачной (?) «... Между мной и тобой остаётся ветер...» Пустота, похмелье, утро... Обратная сторона радости... «долгая дорога бескайфовая...»
Ах! Снегопад — отпад! Круговорот дерьма в природе, ваш снегопад! Не пригодное для жизни время года. Зима в нашем городе отвратительна!
Хлюп-чвак-хлюп... Домой, домой...
Димка славный, нежный, ласковый... Светленький, симпатичный парень, в свои 25 уже имевший печальный опыт, но ещё не растерявший способности чувствовать и любить. И почему их так мало на свете, таких Димок?
 — Аллё. Ты, Димон!?
 — Привет, Тимоха! Приедешь?
 — Прилечу! Шнурки поглажу и прилечу!
 — Ура! Купи дешёвой водки и дорогую консерву. Шнурки можешь не крахмалить.
 — ОК-чпок, через 15 минут.
 — Войдёшь — не целуйся, брат ещё не уехал.
 — Тогда... Заранее ччмок!
 — Успеем, Тимоша, успеем. J
Ещё квартал и я попал, ура! Мороз, однако. Хорошо, что он не далеко живёт. Дверь подъезда со свежей коричневой краской, нацарапаное FUCK. Это здесь. В лифте не стены, а целая галерея граффити, отметил самое интересное — «Димка — пидараз»... J Интересно это о нём? В груди стучит. Бух, бух. Тайные механизмы лифта звучат где-то в подсознании... Хлоп — стоп! Приехали.
 — Здравствуй, Тима, а я уже заждался.
 — Здравствуй. Уф, я даже запыхался.
Дима немного под хмельком (провожал брата пивом) расстёгивает на мне куртку, молния заедает где-то внизу. (Чёрт!) Ищет мои губы своими... Целует... Обнимает одной рукой, другой борется с молнией на куртке. У меня встаёт, всегда так, когда он целует. Он оставляет в покое куртку и кладёт ладонь на ширинку моих джинсов. Тёплая ладошка, приятно. Ещё долгие минуты мы целуемся, не торопимся. А брат!? У него же брат...
 — Он уехал уже.
Димка отрывается от моих губ, опережая вопрос. Всё готов отдать за такой его взгляд, чистый прозрачный... Снимаем с меня куртку через голову, сразу вместе со свитером. Он держит оба мои запястья, крепко, (чтобы не вырвался? J) ладошки у него тёплые... Целует мне ладонь, пальцы...
 — Ты пахнешь та-ба-ком... Тииимоооошааа...
Дима дышит не ровно, прижимается всё сильнее. Я провожу рукой по его спине, он вздрагивает, кладёт голову мне на плечо.
Оба немного успокоились. Теперь пора разуться и на кухню. Димкины фирменные бутерброды, мои шпроты и дешёвая водка. Пьём, Димка ничего не ест, смотрит на меня большими пьяными, влюблёнными глазами, улыбается. Я голодный, лопаю с удовольствием.
 — Дим, ты, что не ешь? Закусывай, а то напьёшься и заснёшь, а ты мне нужен в рабочем состоянии полного стояния.
 — Я с тобой не засну, и с чего бы это мне напиться? Я не пьянею — как разведчик. А если напьюсь, у тебя есть подробная инструкция по эксплуатации... Меня. А кушать не хочу, я фигуру берегу... Талию экономлю, может.
 — Ты и так красив как Аполлон. И худой как скоростной велосипед J. Ешь.
Я кладу ему в рот остаток бутерброда. Он глотает, облизывает мой мизинец. Дима заметно пьянеет, лезет целоваться через стол и опрокидывает рюмку.
 — Тю... Пролилось и стекает... Пойдём, Тима... а? Пойдём... уже. Сколько можно терпеть!
Перемещаемся в комнату, на его кровать. Он путается в своей рубашке, пытается оторвать пуговицу.
 — Пувигсазастрялатут... Вот!
Помогаю снять застрявшую рубашку. У него совсем детская фигура, но что-то в нём есть такое... Редкое, от природы. Ему Бог дал, а я взял! J
Я лежу на спине с закрытыми глазами, Димка не церемонится, перелезает через меня, целует и облизывает, начиная с пяток, ему «так нравится». Он возбуждается, начинает тихонько покусывать мою грудь. Его ласки становятся всё настойчивей, берёт в рот мой член... В искусстве минета ему нет равных, (и где он успел научиться?) Я стараюсь не кончить. У нас правило — Димка всегда кончает первым, когда я «внутри». Я сдерживаю его настойчивые движения, отодвигаюсь. Он садиться на меня «верхом», перед лицом его красивый, ровный член, рельефная головка, его член подрагивает с каждым ударом сердца. (Моего или его?) И сам Димка дрожит всё сильнее. Я пытаюсь взять его член в рот, он отодвигается и протягивает мне крем, (вот уж название — «детский» J). Намазываю его дырочку, пробую засунуть пальчик, Димка вздрагивает, берёт рукой меня за член и начинает медленно на него опускаться... Я прижимаю его, он охает, потом глубоко вздыхает, и я вхожу в него всё глубже... В какой-то момент он снова охает, дёргается, пытается отодвинуться, но я не отпускаю его...
Мы осторожно переворачиваемся, он охватывает меня ногами, теперь я сверху, чувствую животом его горячий член... Димка постанывает, дышит ровно, в такт нашим движениям, у него на лбу появляются капельки пота, взгляд становится безумным...
 — Ещё, Тима, ещё... Дальше, пожалуйста...
Димка начинает дрожать ещё сильнее, я больше не сдерживаюсь, двигаюсь быстрее, он подмахивает, задерживает дыхание и... Его горячая сперма проливается нам на живот, с каждым моим толчком он выплёскивает всё меньше и меньше тёплых капелек... Он целует меня уже со страстью, долго, больно и я кончаю в него...
 — Нет, Тим, не вытаскивай, полежим так... Немного полежим... Пойдём в душ?
 — Пойдём.
Он достаёт шампунь и намыливает меня... Я пытаюсь схватить ртом его палец, мазнуть его нос пеной... Эти Собачьи-щенячьи забавы с первого дня нашего знакомства... Мы вытираем друг друга полотенцем и, не одеваясь, шлёпаем на кухню, это у Димки называется «обед нагишом». Допиваем водку, Димка доедает всё, что осталось на столе и готовит кофе.
 — Вам кофе в постель?
 — Нет, нам в чашку!
Пьём в постели. Кофе плохой, мы оба не умеем его готовить... Забираю у Димки чашку и валю его на кровать. Он потягивается, довольно жмурится, когда я целую ему живот, я балуюсь, делая вид, что заснул...
 — А, вот как! Сам меня снасильничал и спать!? Не выйдет!
Димка пытается положить меня на подушку повыше, я ему помогаю. Мы долго устраиваемся, Димка смеётся... Теперь его коленки по обе стороны от моей головы. Так не только я буду у него сосать, но и он сможет подвигаться. «Сам тебя в рот трахну» J Я держу его за пушистые яйца, другой рукой — за попку, он двигается всё быстрее, его член упирается мне в глотку, я стараюсь... Ему нравится. Он вздрагивает, кончает и прижимает ладошку к моим губам. «Глотай! Я сказал! J». Хотя никто и не собирался ничего выплёвывать, ему «так нравится».
Засыпаем, обнявшись, мне не удобно, я осторожно освобождаюсь от его рук и отворачиваюсь, но он проснулся.
 — Не уползай, Тимаааа.
Светает... Сквозь сон понимаю, мой член у него во рту. Димка уже устал, но не останавливается, стараюсь кончить быстрее, получается наоборот... Он двигается в одном ритме, ему нравится минетить, растягивает удовольствие... Я кончаю... Димка устал, но доволен, облизывается, как котёнок после молока. Мордочка заспанная, но взгляд... Чистый, прозрачный, чуть наивный...
 — Тим, тебе кофе делать?
 — Димка, ты просто прелесть...
Утро... Домой... Хлюп-Хлюп... Ботинки промокли навсегда... Хлюп-чвак-хлюп...
Домой, домой...
Зима в нашем городе отвратительна!
Тимка.
ttimka@mail.ru
Краснодар. Декабрь 2001г.

Поделиться в: