Прошло полгода. Жизнь Кати была спокойной и ровной. Домашние дела не обременяли. Хозяин был добр. Делать минет Катя научилась на курсах, ей это даже нравилось. Она просто балдела, когда вечером, встречая Хозяина в прихожей, ей позволяли поздороваться! Она опускалась на колени, расстегивала его брюки и брала в рот его член. Лаская его языком, заглатывая полностью до слез на глазах, она была счастлива. Иногда Хозяин прямо в прихожей ставил ее на колени, поднимал юбку и трахал ее сильно, жестко, кончая всегда в попу. Иногда они проводили долгие вечера в гостиной. Хозяин потягивал коньяк, а Катя пила любимый зеленый чай, сидя у него в ногах. Он много говорил с ней, рассказывая разные интересные вещи. Подбирал ей книги для чтения, водил в театр. Однажды отправил ее на курсы массажа. Теперь она умела доставить ему удовольствие своими руками. Он всегда засыпал после массажа, расслабленный, беззащитный, как ребенок. А Катя сидела рядом, и в такие моменты она всегда испытывала нежность к нему.
Раз в месяц у нее обязателен был салон красоты, кедровая бочка, маникюр, педикюр, прическа. Хозяин заботился о ней.
Регулярная порка по субботам тоже стала привычной. Иногда Катя даже придумывала себе провинности, чтобы продлить удовольствие. Да-да, именно удовольствие. Человек ко всему привыкает, и даже боль иногда становится желанной, если эта боль не уродует и не калечит. Она уже успела полюбить все эти ремешки и шлепалки. Вот только плетка всегда оставляла красно-сине-фиолетовые следы на ее бедрах, которые сходили долго, иногда до двух недель. Но это было неизбежно и терпимо. Кате нравилось, как после порки Хозяин пытается ее успокоить, приласкать. Она была послушной девочкой. Не доставляла неприятностей. Но однажды...
Это случилось в среду. Середина недели... Катя гладила постельное белье. Утюг был раскален. Под ворохом простыней ей попалась шелковая рубашка Хозяина. Она, не подумав, положила ее на гладильную доску и поставила утюг... На полочке рубашки тут же образовалась дыра. Расплавленный шелк остался на подошве утюга. Катя взвизгнула. Ну вот... и что теперь говорить Хозяину?
Вечером Катя открыла дверь и сразу опустилась на колени.
— Хозяин, я... я, правда, не виновата, я задумалась, ну вот... — она протянула рубашку и опустила голову вниз. — Пожалуйста, я случайно.
Ох, не вовремя, девочка, ты полезла со своими признаниями. Ох, как не вовремя. У Хозяина было плохое настроение. Что-то случилось или просто устал, но он пришел в бешенство.
— Ты что, сука, не можешь справиться с простыми вещами? — звонкая пощечина обожгла ее щеку.
Катя никогда не видела Хозяина в таком бешенстве. Она пригнулась до пола и заплакала.
— Не хрен реветь. Встать и на кухню, я голоден.
Катя подскочила, в три секунды все поставила на стол, подала приборы, а сама села на пол, у ног, чуть сзади.
— Со стола приберешь потом. А сейчас за мной, в зал.
Хозяин сел на диван. Налил себе в бокал коньяка. Сделал глоток. Катя сидела у ног, боясь поднять глаза. Хозяин достал из кармана бумажник и кинул на стол несколько купюр.
— Завтра купишь новый утюг. Ты понимаешь, что должна быть наказана?
— Да, Хозяин...
— Хорошо. Твое наказание я назначаю на пятницу, как это будет и что будет, узнаешь потом. А теперь марш на кухню, прибираться, сучка безмозглая.
Четверг прошел как в бреду, у Кати все валилось из рук. Ни утром, ни вечером Хозяин не проронил ни слова. Он просто молчал. Как ни старалась Катя смотреть ему в глаза, как ни умоляла взглядом ответить, ничего.
Вечером она робко вошла в зал и села у ног, уже не пытаясь смотреть в глаза.
— Спать, завтра утром объявлю твое наказание.
В семь утра Катю разбудил негромкий, но ледяной окрик: «Встать!» Ночь она почти не спала, задремала только под утро. Поэтому не сразу отреагировала. Пощечина полностью вернула ее в реальность.
— Я сказал встать. У тебя 20 минут, чтобы привести себя в порядок. Я жду тебя на кухне. Ах да, никакой одежды. Одену тебя позже.
Катя наспех умылась, привела себя в порядок, заплела волосы в косу. И явилась на кухню. На столе она увидела поднос с шестью анальным пробками, каждая из них была шире и длиннее предыдущей. Тюбик с анальной смазкой лежал рядом. Еще на столе был пакет с чем-то мягким. Хозяин в халате сидел на стуле. Она опустилась на колени.
— Вот твое наказание. Сейчас я вставлю тебе первую пробку. Каждые два часа ты будешь вынимать предыдущую и вставлять следующую, в 17.00 ты встретишь меня в прихожей, стоя раком, попой к входной двери, с последней пробкой в жопе. А теперь повернись и раздвинь ягодицы руками.
Катя повиновалась. Она с ужасом видела впереди свои мучения за день. Хозяин обильно смазал ее дырочку смазкой и одним ловким движение вогнал в нее пробку. Самую маленькую.
— Встать, держать пробку.
Катя поднялась, стараясь не уронить предмет в своей попке. Она плотно сжала ягодицы.
— Это твоя одежда на сегодня.
В руках у Хозяина оказались трусы, белого цвета, глубокие до пояса, полностью закрывающие все. Катя никогда не носила такие. В ее гардеробе были только стринги, если Хозяин позволял их надевать. Но последние полгода она вообще редко пользовалась трусиками. Катя взяли их и надела. Трусы прижали пробку. Ах, вот для чего они нужны...
— И это...
Хозяин протянул ей ту самую сожженную утюгом рубашку. Катя надела ее на себя. Рубашка была велика, она закатала рукава, но все равно это мало придавало эстетичности.
— Вот теперь ты весь день будешь помнить, за что тебя наказывают. А теперь приготовь завтрак, мне уже пора уходить.
Хозяин ушел в душ, а Катя занялась обычными утренними делами. Вот только трусы стягивали ее тело, а пробка внутри все время мешала.
В прихожей Катя получила последние указания.
— Сегодня вымоешь пол во всей квартире, руками, швабру я спрятал, можешь даже не искать. И ты понимаешь, что менять пробки по очереди — это в твоих интересах. Вставить последнюю просто так будет сложно. Так что пожалей себя и сделай все правильно. И не сметь к себе прикасаться! Вечером тебя ждет порка. Жестокая порка. Но ты сама напросилась.
И Хозяин ушел, оставив Катю в полной растерянности. За что? Неужели рубашка и утюг так дорого стоят? За что она должна страдать? Хозяин ведь всегда был так добр. Но и она раньше не совершала таких проступков. Катя вздохнула, попила чаю, завела будильник на 9. 00, чтобы поменять пробку на большую, и пошла мыть пол.
Прозвонил будильник. Катя встала на четвереньки, спустила трусы и вытащила пробку. Она текла, трусы были мокрыми, хотелось поласкать себя, кончить, но она помнила приказ. Обильно смазав следующую пробку, Катя вставила ее в свою попку. Поднялась на ноги, поняла, что с этой еще сложнее и с ужасом подумала о следующих. Каждые два часа Катя меняла пробки. с предпоследней ей уже было сложно передвигаться. Ноги не смыкались, попа горела огнем. Слезы то и дело наворачивались на глаза. А трусы намокали все больше и больше. Но нужно было приготовить обед. Остались последние два часа...
В 16. 45 прозвонил очередной будильник. Пора... Катя спустила мокрые насквозь трусы вниз до колен, смазала последнюю пробку, посмотрела на нее — она была гигантской. Как же она сможет? Как это сделать? Время неумолимо шло вперед оставалось восемь минут до прихода Хозяина. И Катя начала действовать. Благодаря предыдущим пробкам ее дырочка уже расширилась. В этом Хозяин оказался прав, когда заставил ее постепенно увеличивать размер. Она приставила огромную головку в своей дырочке, расслабилась и начала вводить пробку внутрь. Чуть двигая мышцами, втягивала ее в себя. Но все равно ей было больно, очень больно... опять слезы, Катя даже закричала в какой-то момент, но она все же справилась. Снова натянула трусы и поняла, что потекла еще больше. Теперь ей хотелось прикоснуться к своей девочке, успокоить ее, но она не решалась. Катя встала в прихожей на колени, широко ... раздвинув ноги, немного подвигала попкой, чтобы пробка не так сильно давила на низ живота изнутри. Через две минуты открылась входная дверь. Вошел Хозяин.
— Ну, вот и умница, минус 10 из ста за послушание. Так, что у нас тут?
Хозяин провел рукой по мокрым от ее соков трусам.
— Замечательно, именно то, что нужно. Сними трусы и дай мне. Пробку держать!
Катя опустилась на пол, сняла трусы и протянула Хозяину. Он взял ее за подбородок, приподнял голову вверх, скомкал трусы в комочек.
— Открой рот. Это чтобы ты не орала сейчас, — и вставил ей их в рот как кляп. — жопу ко мне.
Одной рукой он взял ее за волосы и натянул голову на себя, второй взялся за пробку и безжалостно начал трахать Катину попку этой огромной штуковиной. Катя забилась в истерике, но ее собственные мокрые трусы зажимали рот, из него вырывалось только мычание.
— А теперь кончай, сука, Я приказал тебе кончить!
И Катя действительно начала кончать. Да не один раз. Оргазм за оргазмом накрывал ее до полного изнеможения. Хозяин почувствовал, как обмякло ее тело в его руках, как уплывает она куда-то вдаль...
— Ну, вот и славно, вот и хорошо. Пробку не вытаскивать, трусы надеть. Я в душ, а ты накрой на стол. Сегодня ты будешь обедать со мной.
Катя снова натянула абсолютно мокрые трусы на себя. Пробка не давала сдвинуть ноги. Но нужно было терпеть. Она накрыла на стол на двоих и ждала Хозяина. Он приказал сесть на стул. Легко сказать — сесть. Пробка тут же пронзила ее чуть ли не до самого желудка. Хозяин улыбнулся, глядя не ее мучения.
— Ничего, девочка, один раз пройдешь через это, впредь будешь внимательней. После обеда тебя ждет порка. Пороть буду жестоко. Думал о сотне, но раз ты такая послушная, остановимся на трех по тридцать. Думаю, для начала раздвоенный ремень, затем плетенка, и последние тридцать — плетка, конечно.
Хозяин так спокойно рассуждал об этом, поглощая обед, а у Кати все сжималось внутри. Только один раз ее пороли плетеным ремнем, и то всего 10 ударов. Тогда она пролила кофе на ковер. Это было жестокое наказание. А тридцать. Разве можно это выдержать?
— Спасибо, все очень вкусно, прибери со стола, я жду тебя в гостиной. И не заставляй меня ждать долго.
Как можно быстрее Катя прибралась на кухне, сделала кофе и пошла в гостиную.
— Молодец. Теперь слушай. Сейчас ты пойдешь в зеркальную комнату, снимешь только рубашку, как обычно наденешь браслеты и ляжешь на кушетку. Я приду позже. Но сначала выпей кофе, ты совсем ничего не поела за ужином.
— Да, Хозяин.
Как можно что-то есть или пить, когда сейчас твое тело будут терзать ремнями, когда ты будешь орать от боли? И это время, которое все время оттягивается? Наверное, не так страшно наказание, как его ожидание... Катя задумалась и застыла с чашкой в руках.
— Ну что пора, девочка, давай покончим с этим, а то я смотрю, ты себе места не находишь, — услышала она вновь спокойный и почти ласковый голос. — Для начала, я хочу, чтобы ты четко сформулировала, за что тебя сегодня наказывают.
— Я была неосторожна и невнимательна, испортила сразу две вещи — рубашку и утюг. Я провинилась и принимаю наказание с покорностью. Впредь обещаю быть внимательней к своим обязанностям.
— Умница, но твое наказание не изменится, ты должна пройти все до конца. Для твоего же блага.
— Да, Хозяин.
— Иди, готовься, я скоро буду, — с этими словами на ее шее сомкнулся ошейник.
Катя поднялась и вошла в зеркальную комнату. Сняла рубашку, она была влажной от ее пота. За весь день. пока Катя меняла одну пробку на другую, и в прихожей, когда она кончала раз за разом, ее бросало в пот, накрывало жаром не один раз... Теперь ей предстоит пройти последний рубеж, самый тяжелый. Ничего, она выдержит, она заслужила это и она это исправит, своей покорностью, своим терпением.
Катя надела браслеты и легла на кушетку лицом вниз. Минуты тянулись неимоверно медленно. Сколько она так лежит — пять минут или уже полчаса? Почему он не идет? Скорей бы уже все закончилось. От этих мыслей Катя снова и снова начинала течь. Как последняя ненасытная дворовая сучка.
Наконец дверь открылась. Катя увидела это в зеркале перед своим лицом. Хозяин был одет в одни летние шорты до колен.
— Ну что ж, приступим. Руки вперед, — и два браслета сцеплены друг с другом, — Ноги сомкнуть.
Катя попыталась выполнить приказ, но пробка внутри нее причиняла неимоверное неудобство. Хозяин силой свел ноги и сцепил браслеты между собой. Катя застонала.
— А кто говорил, что будет легко? Я тебе сказал сразу — будет жестоко и больно.
С этими словами Хозяин взялся за резинку трусов и потянул их вниз, какое-то странное ощущение испытала в этот момент Катя. То ли стыд, то ли беспомощность. Но, по сути. само наказание началось именно с этого момента, когда ее попу так бережно освободили от лишнего кусочка ткани. Будто упал последний барьер...
Потом он, приподняв ее за бедра, подложил под них круглый кожаный валик, теперь ее попа была приподнята и полностью доступна. Осталось только приласкать ее ремнем. Несколько разогревающих шлепков ладонью. Хозяин никогда не начинал пороть, не разогрев ее. Пробка внутри при шлепанье отдавалась болью. Этого она не ожидала, но надо терпеть... Катя начала поскуливать.
— Ну, девочка, я еще не начал, хочешь, чтобы вставил кляп?
Катя прикусила губу и старалась не издавать ни звука. Он видела в зеркало, как Хозяин снял со стены двухвостый неширокий ремень, ощутила, как провел им по попе. Ну, вот и началось, теперь держись, девочка.
— Счет, — прозвучал короткий и жесткий приказ.
Первый удар был несильным, но как всегда неожиданным.
— Один...
Катя зажмурилась и сосредоточила все внимание на счете, ведь если собьется, все начнется сначала, а ей так еще много что предстояло вытерпеть.
— Пятнадцать...
Хозяин обошел скамью и встал с другой стороны.
— Шестнадцать, — Катя уже плакала, но считала громко и четко. Удары сыпались по нарастающей — каждый следующий сильней, чем предыдущий.
— Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать, — Катя орала.
— Хорошо, девочка, у тебя есть пара минут перевести дыхание, — и Хозяин расцепил браслеты, сначала на руках, потом на ногах. — Встань, сними трусы и вытащи пробку.
Катя дрожала, так всегда было после порки, но сейчас ее ждало продолжение, поэтому нельзя было расслабляться. Пока она выполняла приказ, Хозяин снял со стены плетенку. (Специально для — ) Это был длинный узкий кожаный ремень, сплетенный в обычную косичку. После него на попе оставались тонкие красные полоски. Хозяин сначала свернул его вдвое, но заметив ужас в Катиных глазах, улыбнулся.
— Не бойся, не до такой степени я на тебя зол. Готова? Продолжим. На скамью поперек.
И снова Катю бросило в жар. Так ее пороли только однажды в целях ознакомления. Но вспоминала она это долго с дрожью во всем теле. Она легла животом поперек скамьи, раздвинула ноги. Хозяин пристегнул ее руки и ноги к специальным кольцам на ножках кушетки. Таким образом, она была будто распята, только вниз головой. Хозяин стоял сзади и любовался картинкой. На месте вынутой, наконец, пробки зияла дыра, будто Катю выебал слон, она не видела этого, но ощущение было именно такое. Хозяин ласково провел рукой по ее разгоряченному телу.
— Хорошо смотришься, мне нравится. Сейчас будет еще лучше. Готова? Считай.
— Один... два, три, четыре...
Уже на первом десятке Катя орала в голос. Ремень обвивался вокруг бедер, попадал по промежности. Катя рыдала, но все внимание было сосредоточено только на счете, не сбиться, только не сбиться.
— Двадцать девять, тридцать...
— Ну вот. Теперь картинка еще лучше. Эх, видела бы ты свою попку сейчас, просто загляденье....  Ну, отдышись, отдышись, — ласково приговаривал Хозяин. отстегивая карабины. — Можешь встать.
Катя поднялась и украдкой через плечо посмотрела в зеркало. Крест на крест попа и бедра были разукрашены алыми припухшими полосами. «Будут синяки», — мелькнула в голове мысль.
— Ну а теперь, сударыня, пожалуйте на крюк.
Хозяин снял многохвостую плетку и бережно уложил ее на кушетке. В зеркальной комнате с потолка спускалась металлическая труба, загнутая на конце в виде крюка, на уровне поднятых рук, на него была надета цепь. До этого момента Катя только смотрела на это приспособление, а вот теперь настал и его черед.
— Руки вверх, — голос снова стал стальным и холодным.
Хозяин пристегнул ее браслеты к цепи, теперь ее тело вытянулось в струнку, подвешенное на руках. Хозяин взял плеть, встал сзади. Провел плетью по спине, завел ее между ног и резко выдернул. Катя вздрогнула.
— Считай!
— Аааааа, один...
Порол он ее сзади, но хвосты оборачивались вокруг тоненького тела, попадая по груди, по животу, по лобку. И снова она считала и кричала, кричала и считала.
— Тридцать!!!
— Все, все, девочка, все закончилось, сейчас, подожди, — Хозяин отстегнул карабины, и, придерживая Катю, чтобы она не рухнула на пол, бережно уложил ее на мягкий ковролин, которым был покрыт пол в зеркальной комнате. — Отдохни немного, браслеты можешь снять, я жду тебя в зале.
Катя вытерла слезы, стараясь унять дрожь во всем теле. Сняла браслеты дрожащими руками. Нельзя долго заставлять ждать. Катя поднялась и пошла в зал. Ноги дрожали. Все тело горело, но она знала, скоро это пройдет. Хозяин потягивал коньяк и смотрел телевизор. Завидев ее. Он выключил звук. Катя опустилась на колени.
— Спасибо за урок, Хозяин.
— Умница. Иди ко мне.
Она придвинулась ближе. Хозяин накрыл ее тело мягким пледом и протянул ей чашку с любимым зеленым чаем, снял ошейник.
— Как ты, девочка?
— Спасибо, хорошо.
— Ну и славно. Думаю, этот урок пойдет тебе на пользу. И еще два следующих дня я хочу видеть тебя только обнаженной. Хочу любоваться такой красотой. Да, завтра суббота и регулярную порку никто не отменял. Составь список своих провинностей, исключая, конечно, утюг и рубашку, за них ты уже расплатилась сполна. Наказание я назначаю на три часа.
— Да, Хозяин, — пока Катя плохо представляла себе, как она перенесет еще и завтрашнюю порку. Она не ожидала такого, но возразить не посмела.
Ночь она спала плохо. Горело все тело. Утром она как всегда готовила завтрак, но сегодня она делала это обнаженной. Хозяин вошел в кухню чуть раньше обычного.
— Ну что, как тебе спалось?
— Плохо, мне больно...
— Ну, это понятно, зато запомнишь надолго. Дай-ка я тебя рассмотрю. Чудненько-чудненько. Синяки, конечно, подержатся какое-то время, но ничего критического я не вижу. Сегодня можешь устроить себе выходной. Пообедаем в ресторане. Но в три ты должна быть готова доложить о своих провинностях.
— Да, Хозяин.
После завтрака Хозяин ушел в свой кабинет, а Катя занялась своим истерзанным телом. Повалялась в джакузи, аккуратно намазала все тело смягчающим лосьоном.
В три часа она снова зашла в зеркальную комнату. Надела браслеты, они, казалось, еще хранили жар вчерашнего дня. Встала на колени перед дверью и убрала руки за спину. Вошел Хозяин.
— Итак. я слушаю...
Прегрешений оказалось немного, набралось всего 15 ударов. Хозяин подошел к стене и задумался. В конце концов, снял обычный ремень из мягкой кожи.
— Думаю, этого будет достаточно. Ложись, пристегивать сегодня не буду, держись сама, будешь крутиться, знаешь, что жалеть не стану. Считай.
Порол можно сказать нежно, но всякий раз, когда ремень попадал на вчерашние следы, Катя охала.
— Пятнадцать, — прошептала она и облегченно выдохнула. — Спасибо за урок, Хозяин.
— Умница, — уже привычно ответил на это Хозяин. — У тебя есть час, чтобы собраться. Обедать мы идем в ресторан.
Катя сделала легкий макияж, надела чулки и свободное платье до колен, с глубоким вырезом впереди, но закрывающее спину. Весь вечер Хозяин был вежлив и даже добр. Но сидеть ей было больно, а любое ее движение напоминало, что она всего лишь рабыня, вещь, с которой он может сделать все, что угодно.
Вечером он холодно бросил: «Можешь идти к себе, отдыхай, девочка». Ну что ж, пусть будет так. По большому счету ее жизнь не была такой уж плохой или тяжелой. В эту ночь она спала спокойно.
Диана

Поделиться в: