век на исходе... достаю — и снова смотрю на фотографии друзей... вот Толик (улыбается)... вот — Вова... а вот — мы в Кабардинке, и Андрей на фоне моря — смотрит безмятежно (в Афгане он погибнет через год, и будет осень, и товарищ Брежнев смотреть с плаката будет на народ, и я навстречу этому плакату буду идти по гулкой мостовой, и будут слёзы с подбородка капать на белый шарф с полоской голубой)... вот Вася (после армии на даче)... вот Юра (кукиш в объектив скрутил и что-то говорит мне... не иначе, я ему снова с кем-то изменил...) — ещё так мало за плечами жизни!... —  лицо Валерки (отстранённый вид... за кадром друг мой занят онанизмом, и кажется: лицо его парит...), Георгий (у подъезда с сигаретой, а рядом с ним — смазливый паренёк... транзитный мальчик — мы его в то лето вдвоём любили вдоль и поперёк в кустах за гаражами... и в квартире, устраивая маленький бедлам, одновременно мальчика любили и спереди и сзади, — было нам в то лето по шестнадцать...), вот Серёга, и на плече его — моя рука, —  стоим, обнявшись (Забайкальский округ, и Серый ещё девственник... пока: резьба еще не сбита у солдата, ещё зима и не растаял снег... всё впереди!... на обороте — дата: Серёга написал: «ДВАДЦАТЫЙ ВЕК», —  смешная дата... целая эпоха!) — смотрю на фотографии друзей... у каждого из нас — своя дорога: прямая и не очень... лишь Андрей стоит у моря (облака застыли, и белый парус за его спиной, и чайки за плечами, словно крылья), как бог Адонис — вечно молодой... (1998)