14.08. — 10.10.2005 г.
«Три».
Тихий городской квартал оцепенел от неожиданности, когда среди ночи по переулкам прокатилось эхо взрыва. Как будто что-то противоестественное ворвалось в его спокойную сонную жизнь. Этот район, известный как военный городок внутри большого города, давно снискал себе репутацию тихого, размеренного, дисциплинированного места, где ничего несуразного не происходило. Тем большую оторопь и жуть нагонял на жителей этот, разодравший ночное пространство, грохот.
Разбуженный среди ночи следователь, подъехал к дому, где произошло событие, с неприязнью увидел кучки зевак у подъезда, громко обсуждавших случившееся. Протиснувшись сквозь толпу, и, пройдя оцепление, он, борясь со сном и раздражением, поднялся на лестничную площадку и отодвинул рукой с удостоверением в сторону молодого опера, вошёл в квартиру. Толчея, смесь запаха гари и людского пота. Вокруг суетились опера, эксперты, народу набилось через край. Прихожая, две комнаты, кухня, ванная, туалет. И везде люди. Гостиная зала была залита ярким светом. Здесь-то и был эпицентр трагедии. Пол усыпан битым в щебёнку стеклом, переломанный дорогой гостиный гарнитур. В огромном мягком кресле находился пёстрый от крови труп женщины, на полу — два мужских тела: грузный мужчина в возрасте практически голый и молодой парень — на теле только кожаный жилет, оба густо залитые кровью. Разгром в комнате, три трупа, сработавшее взрывное устройство — всё это сулило долгую и откровенно неблагодарную работу. Это — не банальная «уголовка», придётся попотеть. Он, хрустя ботинками по битому стеклу, прошел на балкон, по пути мотнул головой старшему оперу, чтобы следовал за ним. Проходя мимо кресла, на мгновение остановился у трупа женщины.
На её голову накинута салфетка, из под которой видны золотистые волосы, костюм бизнес-леди из дорогой белой с перламутровым отливом ткани, щедро покрытый кровавой сечкой, руки, вцепившиеся в подлокотники кресла, пальцы с багровыми длинными ногтями, унизанные золотом, на запястьях — браслеты, цепочки, один ноготь явно короче, значит свои, не накладные. Ноготь левого мизинца с золотым пирсингом, ноготь правого указательного пальца — покрыт золотистыми стразами. Крупный осколок рваного железа пришил кисть руки к подлокотнику. Цепочка с подвеской на щиколотке правой ноги, красно-белые туфли на огромной золотистой шпильке. Вот такой её «сфотографировала» смерть. Он приподнял салфетку и опустил её — смотреть не на что, кровавое месиво.
На балконе старший опер казенным тоном доложил данные о случившимся. Следователь курил и мысленно выхватывал из его официальной речи основные данные. Взрыв...  произошёл в половине первого ночи...  тяжелая противопехотная граната...  все наповал... женщина — хозяйка квартиры, юрист крупной фирмы...  четыре года в разводе...  жила в достатке...  последние годы — с подполковником в отставке (труп крупного мужика — подумал следователь)...  подполковник...  в отставке больше года...  бросил семью и два последних года жил с этой женщиной у неё...  масса сплетен про них...  вроде занимались сатанизмом, оккультизмом или ещё какой-то чертовщиной...  но закон не нарушали...  труп молодого человека...  лейтенант...  из действующей части...  живет в гарнизоне...  имел ряд конфликтов по службе с подполковником до его ухода...  личная неприязнь...  как здесь оказался не понятно...  на голом подполковнике фартук с кружевными оборками и кокошник как у официанток, губная помада на губах, подкрашены глаза, румяна на щеках...  у кресла женщины обнаружена тонкая жокейская трость с инкрустацией и нашлёпкой на конце в виде ладошки...  у лейтенанта...  на крайней плоти...  остатки спермы...
Опер закончил доклад, следователь метнул окурок с балкона и снова зашёл в комнату. Да, дела! Вот что может натворить в комнате с тремя людьми армейский ручной фугас, когда его дьявольская мощь выбросила рой осколков на площади 25—26 квадратных метров замкнутого пространства. Три изуродованных трупа, искореженная мебель, пол из смеси битого стекла окон, хрусталя, фарфора, люстры, светильников, кинескопа, зеркал, рассечки по стенам, полу, потолку...
В проёме двери мелькнула знакомая фигура, сразу вызвавшая неприятные ассоциации — следователь военной прокуратуры. Они встретились взглядами, и тот нехорошо обрадовался. Да, говорил взгляд прокурорского служаки, я — тот самый говнюк, который будет лезть в твое дело, засыпать тебя запросами, смотреть твои отчёты, не утруждая себя, чтобы, когда ты тут всё раскопаешь, сбегать с докладом к своему начальству и заработать поощрение.
Следователь нервно покачал головой, показывая, что говорить пока не о чем. Он услышал голос подошедшего пожилого судмедэксперта, его рассказ напоминал сводку театра военных действий...  множественные проникающие осколочные ранения у всех...  несовместимые с жизнью...  многочисленные поражения...  внутренних органов...  Окончательные выводы после вскрытия...  Следователь кивнул и прошагал в соседнюю комнату. Это спальня с красивым белого цвета спальным гарнитуром, двуспальная кровать, шкафы-купе, зеркала, пуфики, маленький столик с ноутбуком, всё прибрано, только несколько флаконов на полу, видимо упали из-за детонации. Следователь произвел поверхностный осмотр — ничего интересного. Спальня женщины. В шкафу рядом с многочисленными дорогими женским костюмами, платьями, халатами на двух вешалках помещалась странная амуниция — кожаные корсеты, какие-то сбруи, маски, ободки, ремни, подвязки, латексные перевязи, шорты, длинные печатки, узкие трусики. Цвета — чёрный и кроваво-красный, густо отделанные блестящей бижутерией — заклепки, цепочки, молнии. Они явно были каким-то особым ритуальным гарнитуром, потому что висели отдельно от остальной одежды. В углу на стене висело огромное зеркало. Зачем зеркало-то в углу?
Следователь подошел и сразу понял это зеркальная дверь в следующую комнату. Он отодвинул ее, и открылась небольшая квадратная комната без окон. Щелкнул выключатель и стало понятным, что это комната не для посторонних глаз. Свет залил стены с тёмно-красной муаровой драпировкой, зеркальным потолком, зеркальными плитами вдоль одной из стен как в балетной школе, где ему доводилось быть дочерью. У задней стены — вычурное, черное с золотом кресло-трон с подножьем, резной короной на верху спинки, кожаные пуфики, аккуратно сложенные обитые кожей доски, грубая лавка, поперечные солидные растяжки, масса стальных крючьев и колец, вделанных в стены, свисающие цепи, крепёжные кольца на зеркальном потолке по своей величине наверное выдержат подвешенного слона. Всё это было покрыто никелированными набойками как инкрустация. У стены помещалась маленькая лебедка с тросом к кольцам в потолке. Следователь покрутил ручку, она очень легко подалась, наматывая трос со стрекотанием шестерни. Он подошел к шкафчикам и, открыв их, увидел огромное количество экзотических предметов.
«Садомазохизм!» — прозвучал сзади голос вошедшего судмедэксперта. Обрадовавшись его появлению, следователь жестом подозвал его к себе, и они вместе стали выдвигать ящики с жуткой атрибутикой. Все предметы были заботливо уложены по видам. Разнообразные плётки, кнуты и кнутики, мотки верёвок, канатов, жгутов, причудливые вакуумные помпы с грушами, карабины, зажимы, залитые в спирте иглы, щипчики, пинцеты, дротики, кожаные стяжки, ремешки, ошейники с металлической фурнитурой, разложенные по рядам искусственные половые члены с подвязками и без них, трубки, воронки, стальные и пластиковые прищепки, наручники, цепочки, цепи, раздвижные металлические конструкции — толи хирургические, толи гинекологические, деревянные и стальные колышки и острия, грелки с длинными шлангами, разнообразные грузики, подвески и масса других причудливых вещей, от которых веяло насилием и сексом. В углу на полках выставлена экстравагантная обувь: сапоги, ботфорты, туфли, босоножки, все на огромных каблуках, часть на массивной ... платформе, на двух парах сапог шпоры в виде шипастых колесиков.
Судмедэксперт сочувственно посмотрел на следователя и сказал, что трупы — это его стезя, а вот по данному вопросу нужно связываться с кафедрой психиатрии и приглашать их эксперта по половым извращениям. Следователь благодарно кивнул за подсказку...
Следствие шло своим ходом, протоколы, свидетели, понятые, снова протоколы, экспертиза, вещдоки, куча запросов, куча ответов...  Эксперт притащил любопытные данные — в пепельнице была куча окурков: белые тонкие сигаретные окурки с губной помадой принадлежали погибшей женщине, несколько обычных окурков — лейтенанту. Два «бычка» подполковника — в туалете, он с ними не курил. Он курил отдельно! Во влагалище женщины следов спермы не было, но признаки недавно леченного инфекционного воспаления; на крайней плоти лейтенанта — его свежая сперма, она же в ротовой полости, пищеводе и желудке подполковника. Несомненно, он выполнил лейтенанту минет. Пришел асушник из отдела информационной экспертизы, сообщил, что на ноутбуке помимо обычной информации, игр и юридической загрузки имеется файл с отдельным кодом доступа, на котором скопирована речь, записанная на цифровой диктофон. Речь хозяйки квартиры. Объем приличный, что-то типа собственных рассуждений или устного дневника. Следователь сразу вставил принесённую копию в свой компьютер и из динамика послышался красивый чуть с хрипотцой от курения женский голос. Голос принадлежал, как ему показалось, то раздражённой, то угнетённой, но всегда властной и дерзкой женщине. Он отправил асушника и стал слушать...
«Сегодня я била его, долго и предельно жестоко, подвесила за ноги и выпорола с силой, на полу — трамплинг по яйцам и члену, он выпустил свой белок, била и пинала с ненавистью. Я совсем озверела, ненавижу его, его покорность, эти раболепные глаза, этот его мазохистский кайф, эту безропотность. Может убить меня одним ударом, а стал моим туалетом, свинья, животное. Полная опустошенность, выпила полбутылки коньяка и уснула. Ненавижу!».
Зашел следователь военной прокуратуры и притащил следователя гражданской прокуратуры. Пришлось убить на них час, выпили весь кофе, надымили, собрали кое-какие интересующие их данные и, наконец, ушли. Откуда взялась граната им не ясно.
Запись вновь включена, но явился вызванный доцент с кафедры психиатрии. Следователь вкратце рассказал ему обстоятельства и тот, окрылённый, стал читать ему нудную лекцию про извращения. Следователь прервал его и начал задавать предметные вопросы. Доцент смутился, сказал, что он вообще-то специализируется на аутизме, а вот такая-то на их кафедре, она самая сведущая в этой области. Следователь слушал и разглядывал его, ему пришла в голову мысль, что профессия однозначно отражается на человеке. Вот психиатр, лечит ненормальных, у самого речь ненормальная, взгляд полоумный, вид сдвинутого по фазе. С кем поведёшься, от того и наберёшься. У судмедэкспертов — наклеенные улыбки, тихий гнусавый голос, стеклянные равнодушные глаза. А у ментов, а у него самого? Тоже свои профессиональные сдвиги? Доцент позвонил своей сотруднице, спецу по извращениям, сообщил, что она будет у следователя завтра с утра.
«Сегодня у меня приподнятое настроение. Депрессия вроде кончилась. Работала с рабом с наслаждением. Классная доминация! Разделала тварь в пух и прах! Жесткая порка, потом суровый страпон-акт и под конец золотой дождь и копро. Всё выпил, всё съел! Порадовалась от души. Восхитительное внутреннее чувство, когда знаешь, что его ждёт, а он даже не догадывается. Грохнуть разом, вскрыть нарыв его страха. Его ждёт ужас. Ужас — часть наслаждения. Весь день под вдохновением. На работе, эта сука, эта «замша» уже достала. Похоже мне нашли могильщика, какая-то соплячка поедет на специализацию по моей тематике. Видно скоро меня поставят в проём двери и коленкой под зад. Но я не дура, у меня свои козыри в рукаве. Но не об этом сейчас, а о задуманном. Классно, аж дрожь в теле!»
Следователь допил оставшуюся половину чашки утреннего кофе, когда в кабине вошла спец по сексуальным извращениям. Яркая девица, с развратными глазами, по виду не замужем, зашла, села без приглашения и сразу закурила. Следователь в очередной раз пересказал ей ситуацию со взрывом в военном городке. Дамочка проявляла к событиям бытовой интерес, но когда услышала описание комнаты за зеркалом и кусочек диктофонной записи — преобразилась и хищно стала впитывать в себя всё детали, связанные с трагедией трёх людей. Следователь разглядывал импозантную девицу и почему-то подумал, что она не случайно занимается этой темой, интерес живейший, может диссертацию готовит, хотя, скорее всего, сама порет какого-нибудь мужичонку, а потом на лекции объясняет студентам, что это плохо и вредно для здоровья. «Всё — вредно, — подумал он, — пить — вредно, кофе — вреден, курить — вредно, баб любить — очень вредно, а не любить — вредно в двойне!»
«Свершилось! Я сделала это! Проект практически реализован. Лейтенант не подвёл! Я его предупредила про моего раба. Но, когда они увиделись, это было что-то! Как они смотрели друг на друга! Лейтенант боялся возмездия, не знал уйдёт ли он отсюда живым и потому от страха трахал меня иступлено как в последний раз в жизни. Получилась моя двойная доминация над двумя самцами! Я пальчиком указала твари на место возле кровати, и он весь мой секс простоял голый на коленях со свечой в руке. Сначала стоял как оглушенный, а когда я стала картинно кричать от оргазма и, издеваясь над ним, медленно и красиво сделала молодому придурку минет, заревел навзрыд. Я вылизывала сперму и насмешливо смотрела на своего раба, у него была эрекция. Он чуть успокоился и потом только тихо плакал. Какой острый кайф, давно такого не было! Оргазм до дна! Кайф не от реализованного садизма, не от моей вырвавшейся на волю запредельной похоти, а от того, что я в нём увидела капельки человеческого достоинства, крохи мужской чести, мужчины, в которого я была когда-то влюблена как кошка. И все это давало мне очаровательное чувство, что у меня под каблуком всё ещё мужчина, а не сплошная слизь, ведь давить просто мерзкого безвольного червя мне не интересно!».
Девица закурила очередную сигарету, и посыпались замысловатые термины: «фрустрированная личность», «BDSM», «девиации», «перверзии», «фетишизм», «альголагния»...  Следователь остановил её и попросил говорить на кухонном языке обывателей. Девица сказала, что однозначно речь идёт о садомазохизме. Он — нижний, комбинация раба и мазохиста. Она — садистка и домина, т. е. играющая роль госпожи, госпожи его и вообще, по жизни. Насчет ролевых игр и деградации личностей обоих, попросила свозить её поглядеть комнату за зеркалом и разрешения забрать диктофонную запись для детального анализа. Следователь не мог ей отдать вещдок, но на нём висело тройное убийство и сроки поджимали. Он под роспись выдал ей копию диктофонной записи, заказал машину на после обеда и они расстались.
Чтобы как-то освоиться в теме, следователь зашел в служебную библиотеку и нашел в этом убожестве потрепанную книжку двадцатилетней давности. Про садомазохизм было написано, что это грязное извращение буржуазного общества, насилие над телом и личностью...  Он пролистнул на главу «Фетишизм», узнал, что фетишизм — гнусное извращение капиталистического общественного строя... , дальше на главу «Онанизм», «онанизм — порождение общества, основанного на эксплуатации человека, рукоблудие, извращение...». С этим уже следователь согласиться никак не мог, вспомнив юношеские годы с неугасаемой эрекцией, вернул книгу, вернулся в кабинет и стал слушать запись дальше...
«Весь день прошел в предвкушении того, как осуществятся мои замыслы. Я всегда на взводе, когда испытываю новую идею, осваиваю новую фантазию. Неведомое сладким ядом дурманит мой разум, а его острота томит моё тело. Внутреннее возбуждение колоссальное. Тварь, раб, эта мерзость в ... облике мужчины сегодня после моего яркого коитуса с его заклятым врагом на коленях приползёт к нашему ложу, с подносом. Он приползёт, чтобы подать нам кофе в постель! Так я задумала! Так я хочу! И так будет!».
Когда они прибыли по известному адресу, следователь равнодушно взирал на тот же, но уже опечатанный казёнными оттисками, кошмар, вызванный взрывом. Только трупы давно увезли в морг. Девица с любопытством разглядывала исковерканную комнату квартиры, где ещё недавно жили люди, текла своя жизнь, кипели реальные страсти пока не разорвались в клочья. В комнате за зеркалом, она долго разглядывала каждый предмет зловещей утвари, объясняя по ходу их предназначение, — станок и скамья — для флагелляции или порки, трон — для поклонения госпоже, дыба, бандажные веревки, широкая полиэтиленовая плёнка — для фиксации и издевательств, страпоны и другие замысловатые предметы извращенной секс-индустрии. Следователь спокойно слушал, его это мало интересовало. У него было уголовное дело об убийстве трех людей. Главное — кто убил, какова мотивация, был ли это несчастный случай, месть, ревность или что-то другое?
Девица сказала, что всё возможно, несчастный случай вполне вероятен. Есть такая садомазохистская причуда — танатофилия. Игра со смертью. Например, во время умышленного поджога, поджигают, скажем, сарай и трахаются в пожаре и неизвестно успеют вырваться из надвигающегося пламени или нет. Острое извращение. Иногда гибнут. Вообще в садо-мазо много игр со смертью — асфиксия, водный бандаж...  Следователь не прерывал её, но в нем нарастало напряжение, грубый прагматизм брал верх над житейским любопытством — расследование от её рассуждений не двигалось вперед. Какая ему разница как помпой откачивают воздух, втягивая в полость стакана самые нежные органы, как и с каким кайфом протыкаются соски, члены, клиторы, яйца, как идет порка верхними нижних, как женщины, пристегнув страпоны, трахают мужские и женские рты и задницы и т. д. и т. п. Всё это очень интересно и неординарно. А уголовное дело повиснет на нем как верхний на нижнем? А начальство без всякого страпона поимеет его в особо извращенной форме? Сначала раскрываемость, а потом можно и полюбопытствовать.
«Ну, вот почти всё. Это ещё не Ватерлоо, но большая ярка личная победа. Он приполз к нам с подносом и подал кофе. Мы курили и стряхивали пепел перед ним. Как я орала в оргазмах, а он был какой-то отрешенный. Даже неинтересно. Но это не умаляет значимость события. Но моя фантазия бесконечна как вселенная. Я сделала то, о чем не думала заранее. Когда этот шибздик ушел, я посмотрела на эту мразь, пальцем поманила к себе, он подполз, и я раскинула ножки, указав ему на мою кисулю. Он весь напрягся, потом собрался с духом и выполнил мне долгий и глубокий лизет. Вылизал сперму своего ненавистника, и я бурно кончила от этого садистского зрелища. Только от зрелища — его язык я не чувствовала в это время. Его лизеты мне давно не нужны. Потом он вылизал мой анус. И сел как оглушенный. Я ненавижу его! Не только за покорность, не только за уступчивость, за потакание моим капризам. Он всегда мог всё остановить. Но он ни разу не сказал: «Перламутровый свет!». Ни разу. Я истошно ненавижу его за это. Нож для колки льда под кроватью не так уж плох! Он разложил меня! Превратил в чудовище. Ни разу! Ему любой участи мало, любого наказания, я захожусь от ярости, когда думаю об этом!».
Девица с кафедры психиатрии явилась через два дня. Опять пространно рассуждала о формировании половых извращений у различных типов человеческих личностей и перспективах их лечения. Следователь слушал, кивал головой, потом перевел разговор на нужную ему криминальную стезю. Девица закурила и после некоторого размышления сказала, что по её мнению, диктофонная запись очень важна, но это конец истории, а ведь по тексту чувствуется, что диктует на плёнку она давно. Нужны предыдущие записи. Следователь довольно усмехнулся — ему было чем её огорошить. Вчера в комнате за зеркалом был обнаружен маленький тайник со шкатулкой, органайзером и всё содержимое уже лежало у него в лотке стола. Они вместе стали рассматривать содержимое шкатулки: драгоценности, пачки с валютой, документы на квартиру, страховка и...  четыре фирменных диска с отъявленной порнухой в стиле садо-мазо. На обложках размалёванные женщины в кожаной амуниции вытворяли с мужиками полный беспредел: пороли, мучили их тела, топтали, мочились и испражнялись на них. Крупным планом смаковались сцены крайней жестокости с кровавыми оргиями.
Девица равнодушно глянула на них, потом посмотрела на видео несколько фрагментов и покачала головой — обычная садомазохистская продукция, хотя и качественная. Тогда следователь вынул из лотка органайзер и извлёк два лазерных диска: один с копиями личных документов и фотографиями женщины с подполковником, второй — диктофонная запись её откровений. Девица аж засветилась. Следователь быстро сделал ей копии, хотя сам ещё их не слышал и отдал их под расписку на очередной психиатрический анализ. Она суетливо удалилась — было видно, что ей невтерпёж послушать начало истории.
Он включил запись с диска.
«Одиночество, собачье тоскливое чувство. Одиночество среди людей, которые мне не интересны. Соседи — конченные мещане и завистники. На работе женщины постарше зарылись в проблемы быта и своих детей, что помоложе изощряются в крутизне и покрыты язвами жаргона подворотни. Слушать противно. Лучшая подруга — дура и неудачница. Держу возле себя, чтобы было с кем иногда посидеть на кухне и составить мне компанию. Вот решила записать свои мысли, поговорить с достойным собеседником, то есть сама с собой».
Следователь удивился: голос был на редкость красивый, мелодичный с плавным и четким выговором слов. Он радикально отличался от того, что он слышал раньше, но это был один и той же женщины. Голос из ноутбука сквозил подавленностью, злобой и откровенным цинизмом. Этот же — можно слушать, наслаждаясь его красотой.
«Мне нравится моя должность — единственный юрист престижной фирмы, зарплата зама. Из четырех машин — одна закреплена за мной. Этого не имеют начальники отделов. Напрямую подчинена шефу. Шеф — профан в юридических вопросах, поэтому последнее слово за мной. Любая экспертиза документов — решение готовлю я. Но это — работа. А в личной жизни? Четыре года в разводе с этим ничтожеством. Одна. Замуж вышла не по любви и не по расчёту, повинуясь принципу стадности, — все замуж и я тоже. Обошлось без детей. Сначала после развода было ощущение легкости и свободы. Сейчас гнёт одиночества и однообразия. Работа и пустой дом. Любовников долго не задерживала. Всё — не то...»
Следователь подумал, что эти женские истории должна слушать женщина-следователь, но как ей подсунешь дело с тремя трупами? Придётся вникать в эти мыльные оперы, если хочешь найти ответы на вопросы. Он слушал монологи короткие и длинные, запоминающиеся и пустые.
«Весна сводит меня с ума. При виде классного мужика всю трясет, потею как шлюха в церкви на исповеди. Почему они так боятся красивых баб, а если она ещё и умна — тогда вообще карантинная зона вокруг. Им подавай смазливых, глупых мещанок, охотниц за деньгами и вялым сексом. Эти понятны и доступны. А я? Я ведь тайфун любви! Потому и одна. На работе куча комплиментов, а чуть дашь доступ — кома от нерешительности, от комплекса «такие женщины не для меня». Сегодня ответила вызывающим взглядом на сексуально озабоченного красавчика. Он прямо раздевал мою фигуру глазами. Наверное, даже мысленно совокупился со мной. Так и кончил зрачками глаз. А когда я отрикошетила, весь обомлел и потух. У меня уже такой был, даже мужем звался! Надо что-то изменять в себе. Давить гордыню или наоборот — устроить такой эпатаж, чтобы все грохнулись ниц, и остался только он, на белом коне! А вот просто кобеля — не хочу! Ну, не хочу и всё! Выхожу из положения своими изысками и до банальности ... не опускаюсь. Лучше вибратор и мои сладкие грёзы, чем вонючий ловелас, от которого потом не отделаешься. Так я и в королевах, и в царицах купаюсь, пусть в фантазиях, а иначе? Разведёнка, подцепившая себе хрен на ножках! Будем выше этого. Но, кто бы знал, как иногда хочется хрустнуть в мужских объятиях!»
Следователь посмотрел на часы на стене и стал собираться обедать. Поел он быстро и снова включил запись. Но тут явился этот гад из военной прокуратуры. Лучшая защита — нападение! Следователь сходу пригвоздил его вопросами о боевой гранате: что нашли? Откуда украдена? Кто и как вынес из части? Неизвестно? Хреново работаете! Тип заметался и быстро сгинул. И вновь потекла река женского откровения.
«Такой мужчина! Познакомились, провожал до дому, подполковник в средних годах. Но хорош! И джентльмен, и солидность облика, и речь связная. А в меня, похоже — по уши, сразу — навзничь! Потому, что я — шедевр! Завтра устою ему нежданное свидание. Уж я подстрою. Понравился он мне! Хочу его!
...  Это было просто как в кино. Великолепный секс! Как моё тело соскучилось по таким оргазмам. Отдалась вся, целиком. А он, похоже, обезумел от счастья, изласкал меня и зацеловал всю! Я думала вояки дебилы и тупые в сексе! Однако! Зря так думала. Какой он мне лизет устроил, аж до мурашек по коже, думала рехнусь от оргазма! Молодец, а эрекция, а член! А какой ласковый, большой и ласковый! Ну, вроде дождалась! Нет, его не упущу! Да и он вроде, сразу — в мой омут, с головой. На фиг вибратор! Вот это был Везувий! Эверест! Буду спать сегодня как младенец. А завтра? Завтра ждать его в гости после работы!
...  Я — вся в цветах, подарках! Я такая счастливая! Радость безумная. Так всё красиво получилось — и я, и он как с крючка сорвались! Не пересказать. Только, что ушел и я из-под душа! Сижу с сигаретой вся под впечатлением. А как красиво закончилось. Он встал на колени рядом с кроватью и долго благодарно целовал мои ножки. Нет, мне мужчины ноги и раньше целовали. Это всегда приятно. Но тут, с таким откровением, так пронзительно. Я — в восторге! Седьмое небо! Если мне суждено забеременеть — то только после такого! Уходя, он сказал: «Ты — мой свет!». Банальная, но не избитая фраза. Обычно говорят, ты и потом — солнце, жизнь, любовь, роза...  А он — свет. Интересно, какой свет — в смысле: мир или в смысле: сияние? Лучше и то, и другое! Вот тебе и солдафон! Нашел же слова, аж за душу взяли. И как открыто сказал, как выдохнул. «Ты — мой свет», с этим и засну! С этим и проснусь завтра!
...  Прошла неделя. Утром — служба, вечером — он у меня. Ненасытность обескураживает. Впервые у меня такое. Яркие чувства и серьёзные отношения. Перед уходом он целует мне ножки! Стоит на коленях! Это прекрасно! Ритуал восхищения мною и наслаждение когда его губы трогают мои пальчики. Вчера торопился, стал прощаться, но я высунула ножку из-под одеяла и поманила его пальчиком. Он улыбнулся и радостно бросился к моим ногам. Теперь он понял, как будут заканчиваться наши свидания. Только так!
...  Видела его жену. Разочарована. Обрюзгшая баба. От таких всегда будут мужики бегать налево. Ни стиля, ни внешности и, похоже, ограничена в умственных фантазиях. Не жалко мне таких клуш. Сама себе сделала свою участь. А он, завидя меня, заулыбался, поздоровался. Похоже, её он не в грош не ставит. Что ж это закономерно. Я — его подарок в жизни. Не знаю, стала бы я за него бороться будь она достойным соперником. Скорее всего нет. Если сам не отличает золото от навоза, что метать бисер...  А так — вообще без проблем. Ему звезда с неба упала и он по уши в любви. Я позволяю ему себя любить, мне это нравится. С иронией вспоминаю свои досады в одиночестве, стоит только пальчиком поманить и весь мир у моих ног! Просто не ставила эти задачи перед собой всерьёз и докатилась до сомнений в своих силах и чарах!
...  Смотрели вместе телек, в очередной раз «Основной инстинкт». Хоть старый, но интрига классная. Люблю добротный Голливуд, но такие фильмы редкость. Он признался, что как-то попросил жену поиграть со связыванием в постели, она, набитая дура, назвала его извращенцем. А когда мужчина не получает желанное от собственной женщины, он просто ищет и находит ту, что подарит ему эти удовольствия. Я без слов завязала ему глаза, раздела, уложила в постель и растянула на привязках, сама села на него и занялась любовью. Он аж трясся от возбуждения. Потом я захотела анального секса села к нему спиной, а когда ввела его член в себя и откинулась ему на грудь, он остолбенел. Остолбенел от восторга моими сексуальными талантами. Когда всё закончилось, и я его развязала он бросился целовать мою попочку, которая ему позволила такое острое и новое в его жизни наслаждение! Пусть лижет её почаще, язычок мужчины, ласкающий мой анус, мне всегда приятен!
...  Три главных заповеди: следить за весом, предохраняться и всегда быть в новинку, не приедаться! Он был распят в постели, я надела новые сапожки и села на член, он подумал, что это главное и стал подмахивать, но я ввела ему каблучок в рот, он возбудился как бешенный, сосал его и так кончил, с таким рёвом! Мне это было приятно. Приятно — так как я реализовала свою фантазию, приятно — что он выполнил, что я хотела. Восхитительное чувство, когда я сверху, когда он подчиняется моим желаниям, когда всё как я хочу. Сладкая и острая эйфория власти!
...  Он ночует у меня через день. Не знаю, что он говорит дома. Но, похоже, просто не может со мной расстаться надолго. Я посмотрела кое-что в интернете по женской доминации. Есть восхитительные комбинации, и взяла их в свой арсенал. Он активно потакает моим находкам, его это заводит, впрочем, нет, не это! Его заводит оглушающее очарование мною, моими достоинствами, мною как сногсшибательной сексуальной дамой! Провели с ним некоторые игры — трамплинг, легкую порку, поездила на его спине. Сказала ему, про стоп-слово, которым он сможет прекратить игру в любое время. Слово: «Перламутровый свет», мне нравится и напоминает о его фразе, когда он влюбился в меня.
...  События развиваются по восходящей. Жена устроила ему скандал, и он сделал самый разумный выбор: пришел ко мне с вещами, я его приняла и вот уже три дня он живет в моём доме. Секс — просто фонтаном! Он поставил в жизни на меня и теперь так старается мне угодить. Он хорошо готовит, а я это оцениваю как его главную работу по дому. Иногда критикую, он расстраивается, хотя это моё лукавство — ведь всё практически безупречно. На работе у него проблемы: ускоряется уход с отставку, а ведь он мужчина в силах. Какой-то гаденыш, лейтенант со связями ему там пакостит и открыто подставляет. Но он готов к отставке, так как служба обрыдела! А мне это кстати, он будет у меня дома, загрузится бытовыми вопросами, а какую-нибудь не пыльную работку я ему найду. Женская доминация в моей интерпретации реализуется в различных вариантах от ласк фут-фетиша, до серьёзных болевых манипуляций. Он так мне благодарен за удовольствия. Замечаю, что больше завожусь от жестокости и его унижения, чем от самого секса в финале. Но этот аккорд в конце — разрядка телу, когда моя ментальность уже насладилась».
Дверь отворилась, и вошел судмедэксперт. Вид у него был отрешенный, и следователь сразу понял, помощи от него не дождётся. Он по диагонали прочитал протянутый акт экспертизы. Долгие текстовые выверты заканчивались констатацией, что на доставленных с места криминальных событий осколках и частях гранаты имеются фрагменты отпечатков пальцев, которые идентифицировать не удалось. Следователь укоризненно покачал головой, эксперт жалко пожал плечами, извинился и вышел. Теперь — только следственные догадки, только косвенные улики. А он так ждал этого заключения! И вот — пустой хлопок!
«Как любого здравомыслящего человека, меня интересует процесс, которым я наслаждаюсь в личной жизни. Женская доминация, женский садомазохизм. Провела ... время в библиотеке, много чего прочитала и успокоилась. В солидной книге польского сексопатолога сказано, что садо-мазо уже выведен мировыми светилами психиатрии из перверзий, т. е. извращений вместе с фетишизмом и разнополым гомосексуализмом, теперь это — девиация, т. е. отклонение, как скажем, вегетарианство или сыроедение. Мы с детства приучены верить печатному слову, тем более солидным руководствам. Итак, я не извращенка, просто у меня в жизни доминантный типаж. Я рождена повелевать и править. Я многого добилась, я наделена красотой, умом и талантами. Доминация — мой атрибут, мой талант, которым нужно гордиться, хотя бы внутренне, отбросив всякие глупые угрызения и комплексы. Кто-то рождается и формируется как подчиненный и зависимый, как мой нынешний партнёр и ждёт свою властелину, владычицу. И вот она — я! Большое внутреннее облегчение и осознанная уверенность в своих силах и правоте!».
Следователь слушал и делал пометки в блокноте.
«Меня подкараулила его жена. Бурные почти скандальные истерики. Требует вернуть мужа. Только этого мне не хватало, с моей-то должностью и репутацией. Нужно было отшить сходу и резко. Что и сделала: никого не держу, никого не уводила, ушел от тебя мужик — сама дура, решай свои проблемы без меня. Вечером мощный и жестокий сеанс с рабом. Разрядка классная. Мне это нужно, даже если и без секса — слить адреналин. Я внесла коррективы в моё проживание с ним: едим мы раздельно — сначала он обслуживает меня, потом ест сам, один. Спит он теперь на диване. Я сказала, что так нужно для моего имиджа госпожи и повелительницы. Но он так меня любит и так очарован моими с ним сексуально-насильственными играми, что сразу согласился. Впрочем, я уже всё решила за обоих!
...  Секс у нас практически каждый вечер. Ждём его оба и готовимся. Приобретено много всякого тематического реквизита. А концовка — обычно его лизет и анусликинг мне на коленях. Банальный секс был уже очень давно, а минет, по-моему, вообще не для наших отношений. Он, я считаю, ему не нужен. Сменен макияж — теперь сегодняшние косметические предпочтения в стиле женщины-вамп. Стиль, который мне всегда нравился — всё яркое, ошеломляющее. Розово-бежевая гамма не моё! Лак ногтей рук и ножек — максимально тёмный и дорогой, отпустила ногти, пожестче стрижка и решительнее макияж. Так мне лучше, я знаю, а какая потрясающая уверенность в себе, какой эффект он производит на мужчин и дурёх, мнящих себя женщинами. Моя подруга просто в осадке, видимся редко, а домой её просто не зову. Расспрашивает про моего раба как про любовника, ну дура и только. Многозначительно отмалчиваюсь, загадочно улыбаясь!
...  Ну вот свершилось. Он в отставке! Этот козел занял его место. Вижу, что переживает. Как-то надо было разрядить обстановку. Купила всякой всячины к столу, подарила ему минет и обычный добротный акт. Странно, но не особенно понравилось ни мне, ни, похоже, ему. Среди ночи ушел к себе на диван. А на следующий день трамплинг в новых шпильках, многократная порка, пощечины и плевки. Играл вдохновенно, отмастурбировал несколько раз облизывая мне киску и анус. Оба как ожили. Да, это тот уровень секса, с которого уже вниз — только хуже! Буду держать планку на высоте!
...  Едем на море, отпуск. Он весь в восхищении мною. Носится, покупая в дорогу всякую всячину. Неужели боится, что поеду без него? Меня это раздражает. Это раболепная уступчивость. Мне хочется побед, сделать что-то против его желания, подломить его под свои прихоти, заставить его пойти на то, что он не хочет или не согласен. Но он сразу на всё соглашается и вместо моих побед, леплю из него нужные фигурки как из глины. Раздражает! Не терплю банальности!
...  Вчера смотрела интернет — много разных находок и идей. Мне достаточно уловить мотив, а уж обставлю свою игру я всегда сама и по своему вкусу. Он смотрел из-за моей спины, я поняла чего он боится. Эти его армейские страхи, связаны, наверное, с мужской атмосферой по службе и дедовщиной. Он боится всего, что напоминает гомосексуальный акт! Он жутко нервничает по поводу страпона как анального, так и страпон-минета. Это меня заводит, я это обязательно ним сделаю, хоть как. Женщинам нельзя показывать свои страхи! Да и людям вообще, нельзя. Тебе их обязательно предоставят. А вот золотой дождик, «неожиданно» пошедший из меня во время лизета, принял как должное. И стало не интересно. Туалетные игры мне с ним нужно развивать в комплексе с жестокостью и крайним унижением, тогда появится отдача!
...  Мы на юге. Всё отлично. Погода и комфорт. Но вечером во время сеанса, вмешалась горничная гостиницы. Думала, дура, что он меня бьёт! И мы переселились в домик у моря, комфорта меньше, но свобода полная, хочу попрактиковаться в трамплинге по его гениталиям — это так приятно каблучком по члену и носочком туфельки по яйцам. Какие вопли, гримасы и конвульсии, как возбуждает этот красивый и яркий вид садизма! И ещё поездка должна мне дать новые удовольствия копро, он уже я считаю, созрел, чтобы меня удовлетворить и этим!
...  Зашла в магазин интимных принадлежностей, одна. Увидела и сразу купила два страпона, плаг и пару порнодисков, один оказался маледомным, но не беда: персонажи я поменяю в голове. Показала рабу как мужики измываются над несчастными жертвами. Он молча смотрел, а потом я разделась — он всегда падает в восторг от моего голого тела и пристегнула страпон. Он побледнел. Я сказала, что нужно, бороться со своими страхами и любить, очень любить свою властелину. Я хотела, чтобы он снова сказал, сравнил меня со светом, но он обречено молчал, а потом стал выполнять мои команды. Страпон побывал и спереди, классное унижение, и сзади, по-моему, я даже перестаралась, так как на игрушке осталась кровь. Но техника освоена!
...  Уже месяц как вышла на работу. Я люблю и ненавижу её. Люблю потому, что я авторитет в фирме, ненавижу за временной регламент работы, документальность и субординацию. Но другого варианта пока нет. Этот скот спит на полу у двери, по моему приказу отгородил в спальне отдельное помещение и по моим установкам оборудовал там маленькую студию под мои игры. Мне периодически что-то не нравится и он почти каждый день её переделывает. Через интернет выписываю атрибутику по садо-мазо, обхожу обувные магазины и шопы, торгующие кожей, латексом и теми материалами, которые мне нужны. Нашла мастеров по пошиву сексуальных товаров, оказывается их полно! Дело только за моими фантазиями, а в деньгах проблемы нет.
...  Считаю, что реальным обескураживающим фактором для мужиков является финансовая независимость женщин. Вот я независима. Поэтому меня нельзя подломить. А этот старый кретин со своими копейками, меня только забавляет. А ведь я всего добилась сама, своим умом и трудом! Мужику нечего мне предложить, когда он понимает, что деньгами меня не взять. Писаных красавцев не видно, умников можно и по телеку посмотреть, а уж секс — тут я сама правлю бал!»
Следователь послушал еще около часа записи, но они мало отличались друг от друга, но он терпеливо ловил каждую реплику. Как-то ведь надо было обставлять это дело. Завтра должна нарисоваться эта эксцентричная девица с кафедры и у него к ней куча вопросов.
«Я нашла её по объявлению, эту девку-лесбиянку. По-моему она сразу поняла зачем я ей. Никогда меня не влекло к бабам. Но за деньги можно всё. Провела с ней сеанс, она лизала мне ноги, сделала лизет, поработала языком в моей попке. Я кончила несколько раз, но меня это не увлекло. Главное она мне нужна, чтобы поглумиться над этой тварью. Он уже знает и подготовлен.
...  Разочарована. Было столько надежд. Думала, будет бунт, а это — какое-то аморфное желе. Лижет ноги этой сучке, когда я её страпирую, пьёт мой нектар у неё на глазах, даже публичное копро его не возмутило. Избила его как сидорову козу от злости, что все усилия пропали зря! Этой гадине тоже досталось, убежала как ошпаренная от моей ярости. Ненавижу! И ту мразь,...  и эту! Только коньяк и успокоил!
...  Я — в полной прострации. Депрессия, которая кажется никогда меня не оставит в покое. Дни, когда ничто не радует. Сегодня в фирме принесли фотки с юбилея. Я увидела себя и обмерла, вспомнился О. Уайльд «Портрет Дориана Грея». Вместо меня там была готическая, экзальтированная женщина с глазами ведьмы. Я никогда не стремилась к шоку готики. Сижу обескураженная, всё! Сменю макияж, куплю радостных нарядов, и ещё...  Мы должны серьезно поговорить. Возьму билеты в театр и пойду туда с ним, с моим мужчиной!
...  Вот так всё закончилось. Он готовился весь день, парадный китель гладил. А ушли мы сразу в антракте. Я еле высидела один акт. Сидеть, когда со мной рядом как с равной сидит эта тварь, ничтожество. Как он глупо пытается изображать моего ухажера. Фу, какая дрянь. Пришли, я сильно толкнула его, чтобы он упал, и он упал, а я пинала и била его. Жуть! Но мне это нравится! Я била пока не устала, порвала каблуками его китель на спине. Разбила ему нос в кровь и разодрала спину, ногтями. Я не помнила себя. Сейчас понимаю, что это была истерика. Он унёс меня, бьющуюся, в постель, я обварила его принесённым чаем, потом забылась и уснула. Утром опоздала на работу. Мне очень-очень плохо...»
Следователь возмущенно сплюнул, он тоже носил погоны, и мужская солидарность не давала ему возможность слушать этот садистский бабий бред безразлично. Бормоча матерщину, он выключил компьютер и с испорченным настроением стал собираться домой.
Утро началось с того же голоса. Он, казалось, уже привык к её или истеричным, или подавленным интонациям. Но даже сейчас в нём чувствовались манкие сексуальные флюиды. Она говорила шокирующие, возмутительные просто омерзительные вещи, но он снова включал их, к ним тянулось его мужское естество. Сексуальная откровенность вообще, а женская тем паче, всегда и всем остро интересна, а ведь это не мужское любопытство, а его профессиональный долг. Этот материал может стать доказательным фактом совершенного криминала.
«Я просто бешусь, когда чувствую, что исчерпываются мои идеи по его унижению и моим наслаждениям! Мне остро нужен ужас в его глазах, его дрожь при объявлении моего нового каприза, ощущения моего тотального и жестокого господства. Тогда всё гармонирует во мне. Я прихожу в восторг! Этот мальчишка-солдат смотрел на меня как на сексуальное чудо, и я на расстоянии чувствовала его эрекцию. И я придумала ход!
Когда он на расстоянии следовал за мной по парку, пожирая меня взглядом, который я чувствовала спиной. Я изобразила проблемку: стала оглядываться вокруг, имитируя как бы справить нужду, и, проигнорировав его присутствие, зашла за кустики и присела. Он, не веря своему счастью, подкрался, шаря рукой у себя в штанах, а когда он уже навострился отдрочить на такое шикарное зрелище, тут я его и сцапала. Он был красный как рак. Я сказала, что он сможет реально трахнуть меня и показала на дом под снос вдалеке. Мы пошли к дому разными путями, я заставила его подождать, присев покурить на лавочке. Потом мы встретились в этих развалинах. Я сразу велела ему встать на колени и вылизать мне киску, не разрешив при этом кончить. А потом он дважды оттрахал меня рачком и чуть не плакал от счастья. А мне его утехи были смешны, но немножко приятны, ведь я в его глазах была невероятной удачей в серой призывной службе. Но главное у меня внутри прыгал восторг, что мой план будет реализован, впрочем, у меня все планы не прокалывались!
И вот я пришла домой. Вытерла ноги об упавшего ниц раба. Он меня разул, я зашла в ванну и уселась на её край. Раб по моему приказу долго и тщательно вылизал мне киску. Это была фантастика, не знаю, почувствовал ли он вкус и запах чужой мужской спермы, но кайф от этого унижения у меня был запредельный. Всё закончилось золотым дождём.
...  Сегодня утром я объявила, что вчера он отлизал вагину со спермой новобранца. Я с наслаждением следила за его болью, разлитой в глазах. И сообщила, что в ближайшее время, а может сегодня приду домой удовлетворённая вагинально, анально и может, если захочется орально, чтобы он чисто вымылся и был готов меня обслужить! Наслаждение было бы не полным, если бы я ему не сказала про вчерашнее, не заставила бы мучаться, ожидая сегодняшнего! Половинчатые решения не для меня!
...  Всё сорвалось. Мальчишки не было. Подходящей кандидатуры тоже. Выместила на скотине свою досаду, такой бойни я ему ещё не устраивала. Отлично разрядилась! Но вот ночь. Почему же мне так плохо?! Так одиноко. Эта мразь, этот похотливый боров спит на половичке, похрапывая, а у меня нет даже сил пойти и забить его, гада! Таблетки, сигареты...  И собачье чувство одиночества.
...  Ничто на земле не проходит бесследно. Увижу этого щенка — убью! В моём возрасте и с моими данными подцепить трихомоноз — это невероятно! Анонимно сдала мазок и нате! Пью лекарства, он лечится легко, но если бы не этот замшелый ублюдок, мне бы и не нужно было подпускать к себе этого пиздрика. Как хорошо прошел первый этап и как гнусно второй! Сука, мерзкий глист, дешевка!»
В дверях показалась девица с кафедры психиатрии. На этот раз следователь решил разглядеть её: рыжеволосая кареглазка, в джинсовом костюме с косметикой вроде под готику: черный маникюр и педикюр с голубыми стразами, и яростный макияж. В руках папка с бумагами, наверное, экспертное заключение. Поздоровавшись, спросила всё ли он прослушал, следователь сознался, что не всё. Но взглянул на таймер, сообщил, что текста осталось совсем чуть-чуть. Девица заявила, что пока он дослушивает, она хотела бы чашку кофе. Кофе выдули работники прокуратуры и следователь, матерясь по себя, пошел занимать у соседей по кабинетам.
«Эти военные — просто отвязанные кобели! Оба лейтенанта клюнули на меня сходу. Аж тряслись от похоти. Но мне нужен «его» лейтенант. И я его вычислила, раскрутила и дважды переспала с ним у подруги. Этот хрен мне всё вылизал, не зная, что лижет сперму своего могильщика, подонка, который срезал его в конце карьеры. Острое наслаждение. Но всё впереди!
Сегодня был жесткий разговор с замшей. Такие вещи без ведома шефа не делаются, это очень серьёзно. Но не для меня! Послала её на три буквы! Какие-то претензии по моему внешнему виду, утреннему перегару, а ведь по должностным обязанностям у неё на меня негатива нет. Вот и пошла ты... !»
Девица, прихлёбывая кофе, спокойно слушала вместе со следователем концовку записи.
«Сегодня сказала ему свою волю. Он кивнул и покорно согласился. Я опешила, думала он как прежде будет меня отговаривать, умолять, а я, смеясь, скажу ему, что если он мой раб и любит свою властительницу, то сделает для меня всё! Даже это. Мне не понравилось его опустошённая обречённость. От неё веет кладбищенским ужасом и мраком. Но у него есть «перламутровый свет». А у меня? Он — подонок, мерзавец, мразь, что он мне оставил? Какую шизофреническую жизнь я веду из-за него! Шизофрения в полном смысле слова — раздвоение личности, разломление моей личности на обоих раздвоениях и в личной жизни, и на службе! А всё — он!! Я стала ненормальной, красавица превратилась в ведьму, демона, зомби с расстроенной психикой, почти с бредом и галлюцинациями. Все мои слёзы тайком, бессонница, транквилизаторы, развал на службе...  Кто мне это всё создал! Он!!! Так пусть он пройдёт всё до конца, весь этот ад. А ад бесконечен, потому, что в нём бурлят мои сумасшедшие фантазии».
Допив кофе, девица со вкусом закурила.
«Когда я сообщила ему, что он должен по моей воле сделать этому козлу минет, он кивнул головой и неожиданно встал с колен, тихо сказав: «Ты — мой свет», ушел. Я не наказала его за дерзость, что-то сдержало меня, какая-то внутренняя жуть, мне было страшно от его слов и его вида. Он сказал те слова, как я когда-то хотела услышать снова, но сказал так поздно. Теперь я хочу увидеть, как он сделает минет своему врагу, любовнику своей любимой, полюбоваться как он опидарасится, погребённый своими страхами. Увидеть его крах! За мою растерзанную им жизнь. За мои рухнувшие идеалы человеческой любви. За агонию моей души. Это будет моя окончательная победа. Она будет! Я так решила, я так хочу!!!»
По таймеру следователь понял, что это последний текст.
«Я всё думаю — а что же дальше? Где предел этому сексуальному сюрреализму? И понимаю — предела нет! Пока моя неуёмная фантазия буравит пространство сексуальных наслаждений, открывая новые и новые миры, это не кончится. Как только минет состоится, старый козёл будет окончательно опущен, станет пидаром, следующим этапом молодой придурок оттрахает его в задницу. Я обставлю это с максимальным унижением моего бывшего раба, а теперь навозного глиста. Оттрахает долго, грязно и мерзко, чтобы его поганое сердце лопнуло от позора. А потом я, как само Возмездие как Неотвратимость, буду иметь страпоном лейтенантишку, который будет при этом пидарасить старого козла, двойное унижение, моя двойная победа. Придурка я уломаю. Я для них — та самая женщина! А когда я их поимею обоих насквозь, мой страпон в говне обсосёт самый нижний, бывший подполковник, слижет говно своего врага, которого я оттрахала как сучку! Это я классно задумала. И никакой «свет» его не спасёт. Ни тот «свет», ни этот! А потом — новая фантазия, какая ещё не придумала. Реализую эти две — посмотрим, что-то родится в процессе! И так — в вечность! В вечность или в пропасть? Нет ответа!».
Продолжение следует...