В армию меня призвали в обычную часть. Только служба у меня была несколько необычная. Впрочем, все по порядку. Служить меня направили далеко, настолько далеко, что на картах это место обозначено сплошь зеленым и коричневым и не одного населенного пункта. Когда я попал в часть, то там я задержался не надолго, только до принятия присяги. Далее меня отправили на точку, где постоянно нес службу взвод, охранявший что-то. Попал на точку я один. Причина была в том, что один из служивших там заболел чем-то серьезным и его отправили в госпиталь, а затем в часть, а меня прислали ему на замену. Только попав на точку я понял, что мне будет нелегко: взвод полностью состоял из «дедов». Это определило их отношение ко мне: я стал «вечным дневальным». Практически я не вылезал из кухни: на мне была чистка картошки, мытье посуды и прочее, прочее. На меня, салагу, вроде бы никто не обращал внимания, не придирался и не третировал. Единственное, я как-то неожиданно осознал, что слишком часто попадаю в хлеборезку. Работа там была не тяжелая, но ее было много. Приходилось задерживаться и после отбоя.
 — Здесь нет девушек, и некому помочь в этом деле, ну, ты сам понимаешь, — и посмотрел на меня. — Приходится удовлетворять себя самому. В общем, я хотел бы, чтобы ты подрочил мой...  Понимаешь, я и сам могу это сделать, но мне это надоело. Хочу почувствовать ласку твоих рук...  пожалуйста.
Я колебался и краснел, мне было страшно и стыдно: ведь это ко мне, а не к кому-нибудь, обратились с подобным предложением. Правду сказать, он мне нравился: высокий, мускулистый, все при нем.
 — Не бойся, никто не узнает, — прошептал он, нежно поглаживая меня по щеке.
Я уступил и спросил голосом, хриплым от волнения:
 — Что мне делать?
Он положил мне руки на плечи и опустил перед ним на колени. Затем, расстегнул ширинку и сказал:
 — Вытащи его.
Я несмело просунул руку в ширинку, оттянул трусы вниз и взял член в руку. Член уже почти совсем напрягся, был толстым, я обхватил его пальцами и вытащил наружу. Обхватив его удобнее я начал дрочить. Мои старания скоро увенчались успехом — я услышал стон. Через мгновение брызнула первая струя спермы. Не говоря ни слова, он схватил меня за уши и развернул мою голову так, что следующая, еще более мощная струя спермы ударила мне в лицо и залила глаза, нос, губы. От неожиданности я закрыл глаза, закашлялся и третья струя попала мне уже в рот. Глаза я открыть не мог, так как они были залеплены спермой. Зато я почувствовал, как в рот засовывают что-то теплое и толстое. Это был член, который продолжал выбрасывать струйки густой, желтоватой жидкости. Наконец он кончил, но член изо рта не вынул. Он неподвижно стоял надо мной, и хотя уши мои отпустил, одной рукой гладил меня по голове, а другой крепко держал за затылок. Сперму во рту девать было некуда, она просто переполняла мой рот. Член во рту мешал выплюнуть ее и делать нечего, я сделал глотательное движение. От стыда я не представлял, что мне дальше делать и просто продолжал стоять перед ним на коленях. Член стал мягким, вялым и весь помещался у меня во рту.
 — Пососи, — наконец услышал я и послушался.
Мой язык прилежно изучал головку, а губы облизывали сам член. Он стал напрягаться, опять стал твердым и толстым и скоро уже не помещался во рту. Я сосал головку, водил языком по всей его длине, облизывал яички и вдыхал острые запахи свежего пота и спермы.
 — Подожди, — сказал он и поднял меня с колен. — Снимай штаны, — и сам, не дожидаясь меня, начал спускать с меня не по размеру большие штаны.
Я путаясь в ногах, сдернул их с себя. Развернув к себе спиной, он наклонил меня вперед так, что мне пришлось упереться руками об стену, чтобы не упасть. От волнения у меня сильно тряслись руки и ноги, и я боялся, что сейчас упаду. А он стянул с меня армейские трусы и коленом раздвинул мне ноги. Взяв со стола кусок масла, он мазнул им мне по промежности, обтер руку об ягодицу, приставил член к попке и надавил. Член не входил, и было больно так, что я чуть не закричал. Удерживая меня руками за бедра, он давил и давил членом. Наконец головка члена вошла внутрь, и тут я застонал от режущей боли.
Вернее будет, с того момента как он вошел в мою попку, застонала. Движение члена в попке отдавалось болью, а он не обращая внимания на мои стоны, все энергичнее двигал бедрами. Постепенно боль размылась и куда-то исчезла. Осталось ощущение тяжести в попе, но скоро исчезло и оно. Я даже не заметила, как начала подмахивать ему. А он держал меня руками за бедра и притягивая к себе, так глубоко засаживал в меня член, что яйца хлопали об мою задницу. Через какое-то время он остановился и осторожно вынул член. Подвел меня к столу и сказал:
 — Ложись.
Лицо у него было распаленное, красное, руки мелко подрагивали. Я налезла попкой на стол и откинулась назад. Ногам в таком положении было неудобно и я согнула их в коленях, прижав к груди так, что пятки смотрели в потолок. Он стал передо мной и положил мои ноги себе на плечи. При этом он что-то говорил себе под нос, но невнятно и я смогла услышать только обрывки фраз:
 — Славная девочка...  сладенькая...  попочка моя...  сейчас еще буду любить тебя...
Упер головку в сфинктер и руками подтянул меня к себе. Член с легким чавканьем вошел в мою попку. Сейчас он уже не спешил: медленно вводил член до конца и также медленно выводил. Мы оба тяжело дышали. Постепенно он опять начал заводиться, ускоряя темп. Странно, но меня начало переполнять ощущение необычайной легкости. Я уже сама начала шептать какие-то слова. В большинстве своем они были бессвязные, что-то вроде:
 — Еще...  еще...  хочу...  возьми меня...  глубже...  трахай меня...  трахай...
К этому времени он уже изо всех сил трахал меня своим елдаком, вгоняя его так, что доставал до самых глубин. Вдруг он вскрикнул и на долю секунды застыл, затем замолотил с прежней силой, и я чувствовала как пульсирует во мне член, вбрасывая в меня струи спермы. Постепенно он затихал, и лицо приобретало блаженное выражение. Руки его гладили меня по животу и бедрам, глаза были закрыты. Когда он совсем успокоился, я услышала заботливый голос:
 — Хорошая моя...  девочка моя...  тебе надо подмыться.
Сперма на лице у меня застыла и стянула кожу. Я, на ощупь, хватаясь за стены, побрела в сторону умывальника. Умыв лицо, провела рукой по попке. На ладони остались кровавые потеки. Я подмылась и вернулась обратно. Хлеборез стоял и довольно улыбался. Его можно было понять: кончилась суходрочка, теперь под рукой всегда есть попка, которой можно воспользоваться.
 — Можно, я буду звать тебя Наташа? — спросил он меня.
Возразить мне было нечего и я кивнула головой в знак согласия.
 — Скажи, Наташа, тебе нравится, как я тебя трахаю?
Надо было что-то отвечать и я сказала:
 — Да, милый, мне понравилось то, что ты со мной сделал.
 — Ты довольна, что у тебя такой мужчина?
Не знаю, что на меня нашло, но неожиданно для самого себя я сказала:
 — Я рада, что ты обратил внимание на такую девушку, как я. Мне нравится как ты водишь членом мне по губам, как суешь мне в рот и спускаешь, как трахаешь мою попку.
Мои слова произвели на него впечатление и я заметила, как начали оттопыриваться его штаны. Не знаю почему, но я опять почувствовала возбуждение. Я сама направилась к нему, и вновь встав перед ним на колени, расстегнула ему ширинку и вытащила член. Теперь я взяла в рот осознанно: лизала, сосала, старалась проглотить его поглубже.
 — Наташка моя, милая, — его нежный шепот подстегивал меня.
Не дожидаясь его приказа, я повернулась к нему попкой и наклонилась вперед. На этот раз член вошел легче. Несмотря на боль, я старалась для него: подмахивала, стараясь, ... чтобы член вошел поглубже, терлась об его промежность. Любил он меня гораздо дольше и кончил с мощным криком, глубоко засаживая в меня, рыча и вздрагивая всем телом.
Так я стала подружкой хлебореза. Я спала с ним в одной кровати, и жила с ним, как его женщина. Скоро попка растянулась и уже не болела и меня можно было трахать как угодно. Он был добр со мной и ласков. В благодарность за его человеческое отношение я стирала его белье, готовила, убиралась и помогала ему в хлеборезке.
Но так длилось недолго. Как-то проходя мимо каптерки старшины, я услышала крики. Я прислушалась: оказалось, что все уже знали о том, что делается в хлеборезке, и спор заключался в том, что остальные были недовольны единоличной властью хлебореза над моей попкой. Судя по звукам, спор сопровождался вскакиванием со стульев, размахиванием руками и прочими атрибутами горячего кавказского спора. Наконец, большинство победило и хлеборез был вынужден уступить. Я тихонько ушла в хлеборезку и села в углу, думая о том, что ждет меня теперь. Скоро появился и хлеборез.
 — Наташа, милая, сегодня у нас будут гости. Будь с ними поласковее.
Вечером явились обещанные гости. Их было трое. Я к этому времени уже приготовила на стол: нажарила картошки, порезала салат, хлеб, выставила две бутылки с водкой и стаканы. Оказалось, что у них тоже была водка — еще две бутылки. Они расселись, меня за стол не пригласили, разлили водку, выпили, стали закусывать. Через некоторое время один из них повернул голову ко мне и спросил:
 — Что-ж ты там стоишь, как неродная? Возьми стул и присаживайся к нам.
Когда я присела, мне налили стакан водки и заставили выпить. Тут мой сосед уронил ложку под стол и попросил достать. Я полезла под стол, подняла ложку и увидела, что гости уже обнажили свои члены и лениво их подрачивают. Понятно, для кого это готовилось. Я уже достаточно опьянела и мне в голову пришла шальная мысль:
«Зачем ждать того, чего уже не избежать».
Я подползла к одному из них и просунув голову между ног, обхватила губами его член, от неожиданности он дернулся, но поняв что к чему, успокоился. Член был тонкий и длинный. Я сосала с упоением, глубоко забирая его в рот. Скоро член запульсировал и в рот мне хлынула сперма. Я проглотила все, облизала член и поползла к следующему. У него член был массивный, тяжелый, с большой головкой.
«Как же он меня будет трахать», — подумала я, начиная сосать.
Головка с трудом влезла мне в рот, но я старалась, и скоро он тоже накормил меня своим семенем. Так я добралась до третьего. У него член был как рог — изогнутый и с небольшой, круглой головкой. К этому времени я уже опьянела и сосала со все растущим желанием почувствовать наконец что-нибудь и в попке. И с третьим парнем тоже награда не заставила себя долго ждать. Я глотала горячую сперму и наслаждалась. Когда я вылезла из-под стола, мне почему-то зааплодировали.
 — Молодец, Наташка!
Хлеборез за стол еще не садился, и я видела, как напрягся его член. Подойдя к нему, я опустилась на колени, и, став так, чтобы было видно всем, вытащила его член. Я сосала его член, радуясь тому, что впереди меня ждут радости, доступные не всем женщинам. Я не дала ему кончить в рот. Я встала с колен и повернулась попкой к нему. Он спустил с меня трусики (к тому времени я носила только женские трусики) и вошел в меня легко, как будто так и должно было быть. Чтобы не упасть, я оперлась руками в пол.
 — Ай, какая девочка, — раздавались возгласы из-за стола.
После хлебореза меня ебал парень с толстым членом. Головка его члена с натугой вошла мне в попу. Было больно, но я терпела. Зато когда он полностью вошел в меня, я получила настоящее наслаждение. Он ебал меня, драл, трахал, с таким усердием, что я выла от удовольствия. Кончил он не так скоро, как в тот раз, когда я него сосала, и каждая минута с его членом в попе была для меня радостью. После началась настоящая карусель. На пол принесли и бросили матрас и я легла на него, задрав ноги кверху. Мужики были молодые, здоровые, поэтому каждый прошелся по мне несколько раз. Они ебали меня как хотели: ставили раком, стоя, лежа, вниз головой, и ебали, ебали, ебали. Периодически я брала полотенце, кем-то заботливо брошенное рядом со мной и обтиралась от спермы. Затем ко мне опять кто-то пристраивался и все начиналось сначала. Про то, что чей-нибудь член во рта у меня был постоянно, я уже не говорю. С этим было проще, так как сперму я всю глотала. Я к тому времени уже ничего не соображала. Только на другой день мне рассказали, что в тот день меня, оказывается, переебал весь взвод. Можно сказать, что я стала взводной подстилкой. Спала я теперь не в казарме, со всеми, а в каморке, в углу, отгороженной стойкой с шинелями и обмундированием. Мне принесли кружевное белье, косметику. Прошло несколько месяцев и я заметила, что мои формы начали заметно округляться, а голос стал мягким и нежным. Попа заметно стала больше. А как-то, глядя на себя в зеркало, заметила, что со спины мой пол определить уже довольно затруднительно. Впрочем, ребятам это нравилось. Правда, таких масштабных оргий уже не устривали. Я бы сказала так, что для меня началась спокойная семейная жизнь. В день ко мне теперь приходило человек три-пять, не больше. Причем, все старались придти по-одиночке, редко вдвоем или втроем. Я думаю, что они меня где-то даже любили. Они приносили сладости, где-то находили и приносили красивое белье. Я в свою очередь, дарила им свою признательность и любовь. Но, как бы хорошо я к ним не относилась, среди всех я все равно выделяла своего первого мужчину — хлебореза. Каждый его приход был для меня настоящей радостью. Я увивалась вокруг него, ласкалась и старалась показать как мне хорошо. И он отвечал мне искренней заботой и лаской. Ему нравилось, когда я ложилась на спину и раздвигала ноги в миссионерской позе. Он ложился на меня, входил и любил долго и ласково. В такие мгновенья я млела от счастья. 
Так прошли мои полтора счастливых года. В один далеко не прекрасный для меня день вышел приказ о демобилизации. Через некоторое время вышел приказ об увольнении и за моими любимыми пришла машина. Для меня это был день черной тоски. Я была как в ступоре. Ребята начали грузиться, стараясь не смотреть в мою сторону. А я, поняв, что больше их никогда не увижу, вдруг горько расплакалась. Они поняли мои чувства и смущенно молчали. Я попросила:
 — Пожалуйста, в последний раз, пожалуйста.
Кто-то из них сходил к водителю, уже нетерпеливо кричавшего о том, что времени нет, и о чем-то поговорил. Я ушла в свою каморку, разделась, легла на спину, задрала ноги к верху и согнула их в коленях и закрыла глаза. Почти сразу зашел мой первый любовник — хлеборез. Он сел на кровать у меня в ногах, притянул меня к себе и положил мои ноги себе на плечи, аккуратно ввел член и задвигал тазом. Через некоторое время они пошли по другому кругу и я потеряла счет как им, так и времени. Кто-то из них ставил меня раком, кого-то я обхватывала ногами, кто-то прислонял меня к стене. Впрочем, вкусы их я знала и всегда заранее угадывала желания.
На дембель я уходил (теперь уже уходил) одним из первых из своего призыва, и чтобы не испытывать приключений на свою голову, в часть не заезжал. Все-таки слишком много слухов разошлось обо мне. Документы мне привезли на точку и я просто ушел пешком на станцию. Идти кстати было прилично, километров шестьдесят по лесу. Но, другого выхода не было и я пошел.
Ближе к вечеру я понял, что заблудился. Наверно, я выбрал не ту просеку и ушел в сторону, так как до сих пор не видел ни одного признака цивилизации. Уже начало темнеть, когда я неожиданно вышел к дому, огороженному довольно высоким забором и с крепкими воротами. В лесу, ночевать с комарами совсем не хотелось, и я решил, что нужно попроситься переночевать. Я постучал в ворота. Через пару минут кто-то подошел к воротом и громко спросил:
 — Кто ... там?
Я ответил, что вот иду на станцию, заплутал, хотел бы попроситься на ночлег. Дверь в воротах открыл рослый, широкоплечий мужчина, оглядел меня и разрешил войти. Я вошел и увидел просторный, чистый двор. В глубине стоял большой дом, с крыльцом и верандой.
 — Ну, молодой человек, давай знакомиться. Меня зовут Виктор.
 — Наташа, — машинально ответил я понял, что брякнул не то.
За полтора года я уже привык, что все меня зовут Наташа. Я густо покраснел и замолчал. Но он ничего не сказал на это и распахнул дверь. Я помешкал немного и вошел. Виктор провел меня в дом, показал умывальник и место куда я мог кинуть сумку.
 — Скоро придут остальные, — сказал он и попросил меня помочь принести овощи для ужина.
Мы прошли за дом и в дальнем углу обнаружились грядки с зеленью. Собрав сколько нужно, он сказал, что я могу пока присесть и подождать его, пока он соберет огурцы. Я присел на скамейку и неожиданно задремал. Проснулся я оттого, что Виктор накинул мне на плечи свою куртку. Он присел рядом со мной и смотрел на меня. И от этого взгляда и заботы, впервые за несколько дней, мне стало уютно и хорошо. Я положила (теперь уже положила) голову ему на плечо. Он взял мою руку и прижал к своему паху. Для себя я уже решила, что сделаю для него все, что он захочет. Поглаживая его пах, я не спеша начала расстегивать пуговицы на ширинке его брюк. Просунув ладонь внутрь, я оттянула пальцами трусы вниз, и из брюк вывалился уже начинающий наполняться член. Его рука, обнимавшая меня за плечи, легонько подтолкнула меня вниз. Через некоторое время у меня во рту уже уютно устроилась головка довольно приличного члена. Но сосала я недолго. Он встал и, не давая мне подняться, положил меня спиной на скамейку. Я расстегнула брюки, приспустила их вместе с трусиками и задрала ноги кверху. Он пристроился ко мне и послюнив мне попку, положил мои ноги к себе на плечи. Медленно, как можно бережнее вошел в меня и начал трахать. Ощущение было почти нереальное: в вечернем теплом лесу, в тишине любят так, как давно уже не было. Через некоторое время нас охватило возбуждение. Я взялась руками за скамейку и усердно подмахивала, но мешали брюки. Знаком я попросила его остановиться и сняла брюки и трусики совсем. Ноги я опять задрала вверх, согнув их в коленях. Теперь он лег на меня и ввел член, очко у меня уже совсем раскрылось и член вошел легко. Теперь ноги были свободны и я обхватила ими его спину. Неожиданно он вскрикнул и начал с силой вставлять член. Яйца звонко шлепали меня по ягодицам. Он издал рычащий звук, дернулся еще несколько раз и рухнул на меня. Какое то время мы продолжали лежать так. Наконец он поднялся, застегнулся и помог мне встать, сказав, что ребята уже заждались к ужину. 
Я послушно встала, одела свои трусики, брюки взяла в руки и пошла с ним в обнимку на негнущихся ногах. Когда мы подошли к дому, они все стояли у крыльца, курили и что-то обсуждали. Проходя мимо них, я услышала:
 — О, у тебя помощник, Виктор? Ну, что принесли зелень?
Я смущенно отвернула голову в сторону, а он сказал, что все готово, при этом погладив меня по попке. Войдя в дом, он сказал, что сейчас мне приготовят место для ночлега. Мы прошли в дальнюю комнату. В углу, где стояла печь, мужики натянули веревку, повесили занавеску, сделав таким образом перегородку и в результате получилась небольшая, отделенная от всей остальной комнаты загородка. Я вошла и увидела застеленную кровать и стул. На спинке стула висел мой рюкзак и остальные вещи, а на кровати...  На застеленной кровати лежали ажурные трусики, черные чулочки, поясок и такого же цвета топик. Раздался шорох и за перегородку шагнул Виктор. Взглянув на разложенное белье, он слегка улыбнулся и сказал:
 — Там ребята ужинать сели и просят тебя тоже подойти.
Я ответила, что сейчас приду. Я подумала, что мужикам понравится, если я уже сейчас одену то, что они приготовили для меня. Переодевшись, я почувствовала, что несколько волнуюсь, и пошла в сторону столовой комнаты. Подойдя совсем близко, у двери, я услышала внутри голоса. Прислушавшись, я поняла, что это мой любовник рассказывает им о моих достоинствах. Я постучалась, вошла и окинула комнату взглядом. Раздался общий вздох, все зашевелились, все пришло в движение. Меня усадили за стол, в руку сунули стакан с водкой, кто-то придвинул чистую тарелку.
 — За Наташу, — сказал тост Виктор и все выпили.
Судя по взглядам, которые бросали на меня мужики, они были изрядно оголодавшие на суходрочке. Впервые за последние полгода я подумала, жизнь не так уж плоха. Я не стала ждать окончания ужина, встала из-за стола, извинилась и направилась на выход из кухни. Уже в дверях, я обернулась и провела язычком по своим губам. Мне в ответ полетели воздушные поцелуи. Пройдя к себе, я сняла топик и легла на кровать. Я подумала, что долго ждать не придется и не ошиблась в своем предположении. Почти тут-же раздались шаги. Первый зашедший за перегородку был уже обнажен. Он приблизился к кровати и стал у изголовья. Член с багровой, мясистой головкой покачивался рядом с моей головой. Я приподняла голову и слизнула языком капельку, которая выступила на кончике головки. Капелька была чуть горьковатой. Я присела на кровать и взяла член в руки. Я лизала и обсасывала его член, втягивала его в рот, стараясь, чтобы он проходил в самое горло. Наконец меня осторожно остановили и жестом попросили лечь на кровать. Он сел на кровать у моих ног и, взяв меня за ягодицы, подтянул к себе. Отодвинув в сторону трусики он послюнил мне анус и приставил член к очку. Головка уперлась в сфинктер и после небольшого усилия проскользнула внутрь. Через какое то время только ритмичное поскрипывание пружин кровати и наше сопение выдавало, что здесь кто-то есть. Затем я, оставаясь нанизанным на член, поднялась и обхватила его шею руками. Член легко скользил у меня в попке, я скакала на нем и моя душа наполнялась восторгом и ощущением легкости. Он напрягся, застонал и задрожал. Я прижалась к нему и стала шептать нежные глупости ему на ушко. Когда он кончил и затих, я продолжала сидеть на его члене и сидела до тех пор, пока он не вывалился у меня из попки. Я откинулась на кровать, а он поблагодарил меня и ушел. Голова у меня слегка кружилась и я даже не заметила, когда вошел второй. Этот лег на меня как есть и тут же стал вколачивать свой член так, как будто бы работал отбойным молотком. Мне оставалось только задрать свои ноги вверх и обняв его мускулистую спину руками и ногами по мере возможности подмахивать ему. Пьянка тем временем продолжалась своим чередом. Они приходили по одному, по двое, вставляли в рот, в попу, ставили раком, укладывали на спину, ставили стоя к стене, закидывали ноги на плечи и трахали, трахали, трахали. Казалось, что это не кончится никогда. Мышцы ног и ягодиц начали деревенеть и я сказала об этом очередному партнеру. Он, не оборачиваясь, крикнул:
 — Водку девочке!
Кто-то принес полный стакан водки, который я залпом выпила и тут же куда то улетела. Больше я ничего не помню. Проснулась я довольно поздно от того, что кто-то потряс меня за плечо.
 — Вставай милая, все проспишь, — раздался довольный голос над моей головой.
Тот же голос сказал, что пора завтракать и ушел. Странно, когда я поднялась, голова не болела. По внутренней стороне бедра потекла вязкая струйка жидкости. Я зачерпнула ладонью по бедру, приставила ладонь к попке и чуть напряглась. Ладонь тут же заполнила белесая прозрачная жидкость. Это была сперма всех тех, кто любил меня этой ночью и кончил не в рот, а в попу. Я понюхала. Запах был чуть резковатый. Не долго думая, я выпила эту жидкость и повторила это действо несколько раз. Когда струйка жидкости из попки иссякла, я облизала ладонь, собрала грязное белье и вышла в комнату. В столовой на столе под полотенцем стояли кружка с еще теплым кофе, несколько бутербродов и прочая еда. Рядом лежала записка с просьбой приготовить обед и постирать белье. На стене на крючке висел аккуратный женский халатик, который я тут же надела.
Так начались мои женские обязанности в этом доме в лесу. Они практически ничем не отличались от тех, что я делала на армейской службе. Приготовить еду, постирать белье, следить за чистотой в доме и удовлетворять моих мужчин. Днем на это особо времени у них не было и обычно ограничивалось отсосом. А к ужину я накрывала стол, подмывалась, переодевалась и ждала их. Я прожила у них до осени и была счастлива.