В истоме Ленка терлась щекой по моей груди. Попыталась достать язычком до соска, но тянуться было лень, и она просто захватила зубами кожу на трицепсе.
 — Тебя на проказы потянуло? — проворчал я и шлепнул ее по голой заднице.
 — Какие там проказы, — ответила она, — вот раньше я была настоящая дрянь.
 — С этого момента поподробнее, — я поднял Ленкину голову и заглянул в глаза. Та щурилась как сытый котенок и опять прижалась к груди.
 — Ой, много чего было. Ты драться не будешь, если я расскажу?
 — Вообще-то тебя давно пора поколотить, одной проделкой больше одной меньше, какая попе разница.
Ленка захихикала, потом устроилась на мне поудобнее и начала рассказ.
* * *
Микроавтобус, въехал на стоянку пансионата, из него тотчас выскочила девчонка и принялась прыгать перед машиной, поджимая ноги. Я вышла на крыльцо и хорошо слышала, как та умоляла: «Мама, пошли быстрее! Мне надо в туалет!» Женщина напротив же деловито продолжала разгружать сумки, периодически скрываясь в салоне.
 — Мамочка, давай скорее, а то я описаюсь прямо здесь! — Крикнула девочка в глубь фургона. Что ей ответила мать, я не слышала, но та замолчала.
Высокая женщина с грохотом закрыла дверь микроавтобуса, подняла с асфальта сумки, и широкими шагами направилась к административному крыльцу. Я, спрятавшись за дверью, пристально следила за этой интересной парой. Глядя на мамины ноги в тонких бежевых брюках, мне почему-то казалось, что женщина после долгой дороги сама очень хочет в туалет. И теперь вопли дочери сильно раздражали ее и привлекали к ней совсем не нужное внимание.
Я тоже разрывалась от желания пописать, но, видя чужие страдания, меня охватило приятное возбуждение. Пансионат я знала как свой дом, и в любой момент могла забежать в укромный уголок и облегчиться. Вместо этого, зажав себя под юбочкой, я чувствовала тревожные ощущения близкой сырости.
Быстро проскочив автомобильную стоянку, знакомая пара прошла в вестибюль. Мать принялась о чем-то беседовать с администратором, нетерпеливо притоптывая ногами, а девочка: девочка была просто в панике. Одной рукой она придерживала свой раздутый живот, а другой стремилась зажать отверстие, о котором мы обе сейчас думали. Странно, на первый взгляд мы были ровесницами, мой пузырь был раздут не меньше, но я бы ни за что на свете не стала бы так демонстрировать свое отчаянье. Вот и сейчас, я смирно сидела на лавочке, аккуратно зажимая пальцем уретру и разглядывала новых отдыхающих.
Девочка была очень симпатичная, тоненькая, спортивная. Вероятно, перешла в восьмой класс, а может быть в девятый, кто знает, я то была старше, просто мне ни кто не давал больше 14 лет. Так или иначе, она была блондинкой, с маленькой грудью, меньше первого размера. Наверное, она еще ни разу не пользовалась лифчиком, нося лишь короткую спортивную майку, сквозь которую сейчас проступали маленькие грудки. Девчонка действительно была хорошенькая.
Наконец администратор закончила оформление и выдала ключи от номера. Нагибаясь за вещами, женщина сильно сжала колени. Она стояла так приблизительно секунду, и я с восторгом наблюдала, как она боролась с огромным давлением мочи, ударившим в ее промежность. Я чувствовала себя виноватой за наслаждение, которое принесло мне наблюдении чужих страданий, но возбуждение толкало мои фантазии гораздо дальше. Глядя на удаляющуюся пару, я желала им не успеть добежать до туалета, или еще круче, я хотела видеть, как они будут бороться за унитаз один на двоих.
Мама и дочка, быстро стуча каблуками, направились в левое крыло пансионата, в сторону самых дешевых номеров. Шальная мысль посетила меня, а что если: От восторга я неосторожно упустила струйку мочи и трусики моментально отсырели, но сейчас меня мало волновали такие мелочи. Тем более на моих черных лосинах малая утечка была совсем не заметна. Я пулей выскочила во двор, обежала корпус и опять попала в коридор через пожарную дверь. Мои старания увенчались успехом, мама и дочка только что поднялись на второй этаж и остановились у двери своего номера. Из-за угла я могла видеть, как обе женщины, нетерпеливо приседая, ругаясь и вырывая друг у друга ключи, пытались открыть дверь. Наконец замок был побежден и обе несчастные ввалились в номер. Я тенью проскочила мимо и на цыпочках побежала в конец коридора. Мой раздутый пузырь отчаянно протестовал против такого обращения, небольшие порции мочи выстреливали наружу и оседали в трусах. Но сейчас я боялась только одного, как бы от возбуждения не на капать на пол, и тем самым раньше времени выдать свое присутствие. Дело в том, что в номерах третьего класса туалетов не было. Все удобства для проживающих располагались в конце коридора, там в торце был маленький предбанник, из которого выходили четыре двери, в туалетные комнаты, совмещенные с умывальниками. Вот сюда я и спешила. Быстро открыв три двери, я щелкнула собачками замков, и закрыла их обратно. Теперь замки можно было открыть только специальным ключом, что хранился у администратора, была такая дурость у дешевых турецких агрегатов. Четвертую дверью я не трогала, за ней уборщица хранила свои ведра — тряпки.
Не прошло и двух минут, как девочка промчалась мимо меня к туалету и принялась отчаянно дергать запертые двери. Я замерла в углу, почти поливая в свои штанишки от восторга, «Мне удалось! Мне полностью удался коварный план! — кричала я мысленно. — Сейчас девчонка будет танцевать и стонать в отчаянном желании пописать, а потом, обмочив штаны и закрыв мокрые пятна руками побежит обратно в номер».
Девочка не верила своему невезению, еще раз подергав все двери, только тогда заметила меня.
 — Вы, тоже туда? — спросила она. — Все занято? — Я кивнула.
 — О боже! — простонала она и зажала руку между ног.
Постояла немножко и принялась осторожно стучаться в дверь: — Пожалуйста поторопитесь! Мне очень нужно в туалет! Дверь ответила тишиной. Девочка умоляла вторую и третью дверь с тем же результатом. Мое собственное желание пописать все увеличивалось. Я смотрела, как передо мной в страданиях корчится подросток и ждала когда же на ее джинсах появятся первые признаки поражения перед мочевым пузырем.
 — О, пожалуйста, поторопитесь, я сейчас описаюсь прямо здесь! — девочка уже вопила в закрытые двери. Я не верила своим ушам: эта дурочка собиралась обоссаться и кричала об этом на пол этажа.
 — Что происходит? Чего ты орешь? — раздался голос за моей спиной. В дверях стояла мама девочки.
 — Мамочка, все занято! Вот девочка тоже ждет.
Женщина перевела взгляд на меня, — Черт, как не вовремя, — выругалась она и скрестила в нетерпении ноги, потом выпрямилась, резко провела рукой себя по промежности и посмотрела на ладонь. Я замерла от восторга. Согласись, одно дело подловить маленькую дурочку-соплюшку, и совсем другое — взрослую красивую женщину. Я думала, что у меня сердце выпрыгнет из груди, в ушах стучали молоточки, а по бедру коварно потекла первая струйка.
 — Мамочка, я вот-вот описаюсь! — заныла девочка, пихая обе ручки между тонкими ногами.
 — Замолчи! — зло бросила мамаша, она прошла к другой двери и подергала за ручку. Потом шагнула к третьей, охнула, резко согнулась, с силой сжав ноги. Хорошо было слышно, как затрещали по швам ее бежевые брюки. Женщина начала стучать в дверь: «Откройте немедленно! Что вы себе позволяете? Тут дети, они не могут больше терпеть!». Мне стало весело, тетка отчаянно ломилась в каморку со швабрами. Что бы не рассмеяться, я перевела взгляд на дочку.
Девочка прислонилась спиной к стене, пересекла ноги, зажав между ними правую руку, а левой вытирала слезы, проступившие на ее симпатичном лице. Внезапно она повернулась к двери и начала тоже стучать кулаком. Я наслаждалась ... зрелищем. Руки мои под юбкой продолжали мять киску, лосины промокли насквозь, скоро теплая струйка мочи дотечет до левого ботинка. Не представляю, что бы мать с дочкой со мной сделали, если бы узнали, что все двери заперла я. Наверное, ударили бы по лицу, повалили на пол и принялись пинать ногами. Пинали бы до тех пор пока не обоссались. Куда им теперь деваться? И когда моча потекла бы по штанам на кафель, то они встали бы на до мной и поливали бы меня с ног до головы. А я лежала бы побитая в луже свого и чужого ссанья.
Тут женщина перестала стучать, и я повернулась к ней. Мать девочки замерла в нелепой позе, она наклонилась вперед, выставив круглый зад так что, под брюками проступили контуры дорогого белья. Засунув руку между ног, она пальцы пытались продавить тонкую ткань напротив многострадального отверстия. Сейчас она напоминала качающийся камень на вершине горы, легкий толчок, и лавина не управляемой мочи из обессиленной письки устремится вниз. Мне, до жути, захотелось подойти к женщине, мягко погладить ее зад, почувствовать пальцами линии нижнего белья, отвести руки зажимающие вагину и прошептав на ушко, чтоб прекратила бороться с естественным ходом природы, надавить на раздутый живот.
 — О, нет! — раздалось с другой стороны. Девочка, все так же опираясь о стену, сползала на корточки. Я поняла, что чудо свершилось и уставилась на ее промежность. Джинсы еще были сухие, а потом, без предупреждения на них появился темный влажный участок. Девочка задыхаясь, резко и громко вскрикнула. Она сжала колени, ища глазами помощи, и прошептала: «Я описалась, мамочка!» Попка, под ее неловко сведенными коленями, быстро потемнела, со штанов на пол устремились первые струйки мочи.
«И так первая жертва есть», — радостно подумала я. «Интересно как долго продержится ее мать, или догадается перебежать на соседний этаж?. А вдруг она описается прямо в дороге! Что это у нее на брюках, тени или материя под пальцами стала темнеть?»
В самый драматичный момент в коридоре совсем рядом хлопнула дверь, и послышались шлепающие звуки. Это кто-то перся в умывальник. В ужасе девочка вскочила и прикрыла руками мокрые штаны, ее мама, сделав шаг вперед, прижала нас обоих к себе, толи хотела прикрыться нами, или пыталась смягчить детский испуг. Дочка сразу спрятала мокрое лицо под материнской рукой. Я тоже прижалась и обняла женскую ногу как можно выше. В предбанник ввалился какой-то дядька. В одной руке он держал пакет с огурцами и помидорами, в другой — пучок вилок и ложек, дяденька был сильно «на веселее». Он скользнул равнодушным взглядом по женщинам и попытался открыть дверь. После неудачной попытки, он пару раз хлопнул ладонью по фанере, и не получив ответа, сноровисто обратной стороной вилки вскрыл замок. У меня в животе похолодело, по ногам шустро побежали потоки мочи. От страха я потеряла контроль и обоссалась так же как соседка.
Мужик скрылся в умывальнике. Было слышно, как он уронил в раковину вилки и пустил воду. По телу женщины пробежала дрожь, представляю, как она была разъяренна. Я еще крепче прижалась к ее ноге. Мать девочки дернулась в строну открытой двери, попыталась оттолкнуть нас от себя и, о чудо, я почувствовала липкую теплоту на своей руке. Пальцы сами нашли теплый, мокрый участок, там сквозь брюки на свободу побежала моча. Меня просто затрясло от возбуждения. Освободившись от наших объятий, женщина добралась до ближайшей двери и, с силой разъяренной пантеры, рванула ее на себя. Нашим глазам предстали стопка ведер, много швабр и запас туалетной бумаги. Вся эта куча полностью скрыла под собой унитаз. На сорванной двери жалобно болталась табличка «Ремонт». Видимо последние женские силы ушли на борьбу с дверью, теперь мать стояла и просто ссала в свои дорогие брюки. Наверное, она была из той породы, что начав писать, уже не могла остановиться. Не отпуская ноги, я чуть присела и хотела послушать как шипит струя мочи в ее штанах, но проклятый мужик заглушил все звуки своим умывальником.
Обоссаные и униженные, мы удрали с места трагедии. Проскочив пустой коридор, мы скрылись в номере, там мать девочки дала волю ярости. Сорвав мокрые брюки, она голышом металась по комнате и ругалась. Досталось всем и мальчишкам-хулиганам, и администрации пансионата.
 — Вы тоже раздевайтесь! — скомандовала она и вывалила на кровать содержимое сумок. Испуганные, мы с девочкой молча стащили с себя мокрые штаны. Сидя на стуле, я украдкой любовалась большой попой женщины. А в моменты, когда она нагибаясь над кроватью, чтоб переложить вещи, мне открывалась ее промежность, мокрая и аккуратно выбритая перед поездкой. В ярости тетка даже не замечала, что опять написала на ковер, видимо измученный пузырь совсем не держал мочу. Потом переодетая в чужие вещи, я помогала мыть предбанник. Мать и дочка успокоились и мы вместе пошли на ужин. Утром я вернула одежду, а в дальнейшем старалась больше не встречаться. Вдруг они узнают, кто все таки запер двери.
Ленка закончила свой рассказ и теперь лежала зарыв глаза, наверное, еще раз переживала эротические эмоции.
 — Что скажешь? — нарушила она молчание.
 — Ну что ты ненормальная, так это я давно знаю. А вот что ты лесбиянка — узнал впервые.
 — Зараза ты, Славка! — обиделась Леночка, — только что трахал меня, а теперь обзываешь лесбиянкой.
 — Видимо надо повторить, — заметил я, — Что ты рассказывала про мокрую промежность? Дай посмотреть...