\"Сегодня что-то должно произойти, что-то нехорошее, или наоборот хорошее\» — чувствовала Анна по дороге на работу. Жаркая, летняя июльская московская жара давила на мозги. Раскаленный воздух, душные автомобильные пробки, забитые до отказа потными телами вагоны поездов метрополитена — все это не оставляло двадцатипятилетней девушке большого выбора в одежде. Белая, тонкая почти прозрачная блузочка, черная обтягивающая юбка — много выше колен, чем в принципе положено по офисному дресскоду, да еще и с вырезом, но на это в такую жару на работе никто не обращал внимания — все сами оголялись, как могли. Длинные стройные голые ноги обуты в изящные черные босоножки на высокой шпильке — как начальница своего отдела, Анна могла позволить себе приходить в чем душе угодно, но все-таки старалась соблюдать офисный вид, и от своих подчиненных требовала того же. Единственным отступлением от правил были высокие каблуки — маленькая слабость стройной женщины. Ими она словно подчеркивала свой и без того высокий рост (около 180 с) Завершало туалет тонкое атласное белье, естественно белого цвета.
Изящный лифчик лишь едва закрывал соски больших упругих грудей девушки, оставляя широкое поле для фантазии.
Жара, жара убивала всех. Скорей бы скорей добраться до офиса — видок, конечно, тот еще, но ведь не станешь же объяснять каждому встречному, что на работе кондиционер неисправен. Хорошо хоть работа недалеко от дома — пять минут быстрым шагом, и ты уже поднимаешься в прохладный, (прохладный? ага! наконец этого негодяя починили) офис.
 — Здравствуйте Анна Сергеевна — две ее подопечные ангельским голоском приветствовали начальницу.
Компания на \"И\», как их называла Аня: Ира и Инна. Две молодые вертихвостки, еще недавние студентки быстро нашли общий язык между собой, и со свойственной молодости бесшабашностью принялись досаждать своей \"глупенькой стерве\» (так между собой они называли Анну).
Глупой и необразованной мало у кого бы язык повернулся назвать Анну Сергеевну с ее то престижным образованием и начитанностью, но глубокое душевное всепрощение, какая-то внутренняя пассивность и застенчивость выдавали в ней все еще юную провинциалку пуританского воспитания. Конечно, жизнь мегаполиса наложила на нее свой отпечаток (те же высокие каблуки, да сегодняшний непонятно почему яркий макияж), но в душе она всеми силами боролась с \"низостью\» и \"извращенностью\» большого города.
За это в тайне, даже от самих себя, и презирали ее две подруги. Обе коренные москвички, они видели в ней некую слабость и инстинктивно, словно две хищницы, искали путь к своей \"жертве\».
Начальница отвечала им тем же, хотя ничем большим, как извинением именно с ее стороны это не заканчивалось. Она всегда извинялась, даже если была права, стараясь то ли шуткой, то ли каким-либо еще способом сгладить острые углы в их отношениях. Очень часто ей это удавалось: используя свою природную обаятельность и теплоту души, она легко разряжала обстановку, но иногда+. Иногда ничего не получалось, и Анины извинения звучали робко и неуверенно. В такие моменты щеки ее краснели, а дыхание становилось прерывистым. Надменный взгляд \"победительниц\» вызывал в ней противоречивые чувства: с одной стороны это было очень стыдно извиняться при полном отделе перед своими подчиненными, да еще и младше ее по возрасту, но с другой+. Такие взгляды и сопутствующие им унижение вызывало волну чего-то теплого и волнующего. Поэтому девушка и помыслить не могла об их увольнении, хотя остальные сотрудники ей часто об этом намекали.
Две подруги жадно уставились на обнаженные ноги только вошедшей начальницы. Обычно такие взгляды прячут, ну, или, по крайней мере, делают вид, что прячут, от объекта осмотра, но компания на \"И\» не предприняла никаких попыток скрыть похотливый огонек, разгоравшийся в их глазах. Как любая красивая девушка, их молодая начальница прекрасно умела читать такие огоньки, правда до сего дня она замечала их только у мужчин, поэтому не знала, как отреагировать на такое поведение ее работниц.
Попыталась вновь отшутиться:
 — Ох, ну и жара! Когда же она закончится? А вам, девочки, разве не жарко? — вопрос был в тему, потому что обе, будто сговорившись, были в строгих костюмах темных цветов (может, знали, что кондиционер починят?).
Ответа она не дождалась, так как те, к кому был обращен вопрос, продолжали пожирать глазами теперь уже ее всю, с ног до головы, и, казалось, ничего вокруг больше не замечают. В гробовом молчании девушка продефилировала к своему законному месту в конце помещения у самого окна. Свою походку она сопроводила игривым покачиванием бедер, хотя ни для кого и никогда так не ходила, даже перед своим бывшим (чтоб его, скотину!).
Анна Сергеевна не хотела так двигаться, но тело, как часто бывало с ней и раньше, совершенно не слушалась импульсов, идущих из образованной головки, а поддавалось иным импульсам, чувственным, запретным, непорядочным, идущим с глубины ее проснувшегося подсознания.
День действительно казался необычным, хотя бы потому, что кроме них троих в отделе никого не ожидалось — все разъехались по отпускам. Такая же ситуация наблюдалась и в остальных отделах фирмы, пустынные коридоры навевали Анне непонятные, волнующие мысли. Она оказалось совершенно одна со своими соперницами, и не будет никого, кто смог бы ее поддержать, если обстановка вновь накалится, как это не единожды случалось ранее.
\"Может, поэтому я так разоделась и так вульгарно себя веду? Я ведь знала, что сегодня целый день проведу с ними одна, а ведь по большому счету я никогда им не смогу ни в чем отказать. НИ В ЧЕМ! \» — неожиданная мысль током прошлась по всему телу женщины, впрочем, на самых эрогенных частях ее тела этот ток решил задержаться и стал превращаться в легкий зуд. Влагалище ответило незамедлительно, как и всегда отвечало в подобных случаях — внизу стало все мокро.
Первые часы превратились в сущее испытание — работа в голову идти никак не хотела; цифры, отчеты, проекты — все сливалось в одно расплывчатое пятно, перед большими красивыми глазами то и дело всплывали горящие искорки в темных зрачках Иры и Инны, тем более что они и дальше продолжали на нее посматривать. Легкое возбуждение волнами пробегало по всему телу от таких взглядов, а временами эти волны грозили перерасти в настоящий цунами, особенно когда две подружки одновременно устремляли взор на свою начальницу. Не находя себе места, Анна часто выбегала в коридор к автомату с кофе, чтобы привести свои чувства в порядок. Естественно не забывая качнуть бедром и глупо улыбнуться перед своими работницами. \"Зачем я это делаю? \» — проносились мысли в голове, \"Как же глупо я выгляжу! \». Но что-либо поделать с собой она не могла. Почему-то такая открытость собственного тела перед девочками вызывало чувство горячего стыда, и это непонятным образом разжигало в ней страсть. В такие минуты компания на \"И\» представлялась очень даже хорошими симпатичными девушками. Милое веснушчатое личико Инны с прямыми темно-рыжими волосами до плеч очень красиво сочеталось с темно-коричневой блузкой и такого же цвета штанами. Ира же вообще красотка: вся в черном, с длинными вьющимися волосами цвета воронова крыла, тонкий прямой нос и волевой рот с всегда надменной улыбкой. Почти болезненная бледность лица дополняла образ обольстительной вампиршы, буде такие могли существовать в этом мире. Обе стройные, хоть и не с такими пышными формами как у своей начальницы, они могли рассчитывать на толпы поклонников, по крайней мере, еще десять лет уж точно.
Что-то нужно было решать. Сиденье под ней уже стало мокрым, хорошо хоть юбка черная — влажное пятно не будет видно (или будет?). Ничего лучшего не придумав, Анна Сергеевна снова вскочила и быстрыми шагами направилась в дамскую комнату, в надежде, что там голова прояснится. Всем своим существом она чувствовала на своей виляющей (\"опять ... виляющей! \» — отчаянная мысль прорвалась сквозь бурю эротических образов) попе две пары горящих глаз. Эти взгляды, казалось, прожгли дыру на том месте, где теоретически должно было располагаться пятно — свидетельство ее порочности — и теперь медленно поджаривали атласную кожу ее ягодиц. Как ошпаренная двадцатипятилетняя женщина со всех ног припустила к заветному клозету.
Захлопнув за собой дверь, она вступила в легкий полумрак помещения. Каблуки босоножек гулко стучали по серой плитке. Здесь было намного прохладнее, чем у них в офисе, и здесь она была одна. Правда никакой прохлады женщина не замечала, все ее тело охватил сильный жар, сердцем которого было ее междуножье. Подойдя к зеркалу, Аня принялась поправлять прическу. Длинные (до пояса) волосы соломенного цвета сильно растрепались, и не было больше смысла держать их в конском хвосте. С распущенными волосами из зеркала на нее смотрела очень симпатичная молодая девушка, способная украсить собой любой порно фильм. Ассоциация с порно фильмом в прекрасную головку пришла не случайно — именно такими распущенными и представляла себе Анна актрис подобного жанра. \"Боже, да на кого же я похожа!?\» — в который раз целомудренная мысль попыталась достучаться до Аниного сознания.
Ее размышления были грубо прерваны открывающейся дверью. Аня поздно спохватилось о своей ошибке — нужно было закрыть входную дверь в туалет. Компания на \"И\» такую ошибку не повторила. Щелчок закрываемой щеколды глухим ударом отозвался в сердце женщины, мгновенно перекочевав оттуда в пышные груди, от чего соски напряглись еще сильнее, хотя секунду назад женщина была уверена, что с такой твердостью ее соски еще никогда не стояли, и вряд ли когда будут.
 — Так, так+Что это у нас здесь за грудастая шлюшка? — бархатным голосом проворковала Ира. Анне Сергеевне всегда нравился Ирин голос, такой мягкий, вкрадчивый и очень властный. Его низкий тембр взывал к ее тайной запретной натуре, пробуждая непонятно какие инстинкты. Поэтому, купаясь в волнах ее голоса, до Ани не сразу дошел смысл фразы. А когда же он все-таки дошел, щеки начальницы густо покраснели, глаза от такой наглости округлились, а с больших припухлых губ было готово сорваться ответное оскорбление.
Но голос Ирины, да и все сегодняшние переживания сделали свое дело. Что-то глубокое, чувственное, всепоглощающие проснулось в глубинах ее души. В таких глубинах, что даже ее собственное подсознание, чего уж там говорить о сознании, боялось туда заглядывать. И это \"что-то\» воспринимало фразу \"грудастая шлюшка\» как минимум не меньше, чем изысканный комплимент и полностью соглашалось со смыслом такой реплики.
Не находя слов, а точнее проглотив оскорбление, женщина неловко улыбнулась. Ее оппонентки медленным шагом подходили к своей начальнице.
Цок, цок — длинные спортивные ноги сами пятились назад, спасая свою впавшую в ступор хозяйку. Но и они спасовали, когда упругий зад, облаченный в черную материю юбки, наткнулся на непреодолимую преграду в виде дальней стены. А потом они и вовсе предали ее, позорно задрожав от возбуждения, когда резкий тонкий голосок Инны выдал мысль, к слову сказать, нечастую гостью в рыжей головке:
 — А давай посмотрим, какие сиськи у нашей глупенькой стервы?
 — Хммм+ — змеиная улыбка Иры говорила сама за себя. — Ты слышала, что ты должна сделать. Показывай! — в ее голосе звучал металл.
 — Но, но, но девочки, что я+ ах! — бессвязное бормотание женщины было прервано звонкой пощечиной, нанесенной изящной, но сильной рукой Ирины.
 — Ты что, сука, совсем отупела? Быстро показывай свои дойки! Можешь быть спокойна — наказание за неповиновение ты уже заработала — бархатный голос с нотками стали не предвещал ничего хорошего.
Конечно, Аня могла бы бороться — ростом она превышала обступивших ее девушек почти на голову, да и спортивная форма ее была не так уж плоха. Но она не стала, вернее не захотела. Оскорбительная пощечина в купе с грязными обзывательствами, направленными в ее адрес, странным образом увеличили и без того бушевавшее в ней пламя страсти до невозможных пределов. А мысль о предстоящем наказании окончательно сломило волю к сопротивлению.
Две девушки, одинаково сложившие руки на груди, пристально смотрели, как красивая высокая блондинка трясущимися руками пытается расстегнуть пуговицы на белоснежной блузке. Получалось у нее не очень — кое-как расстегнулась только верхняя: руки дрожали и не слушались, перед глазами все плыло, стыдливо пылающие уши то и дело ловили приказы: \"Быстрей, дрянь! \», \"Ну же! Нам что тут до вечера стоять?!\», \"Чего ты медлишь? Сама, наверное, только и жаждешь, чтобы выставить свои дойки напоказ! Давай живее! \»
 — Вот нерасторопная корова! — с таким резюме о происходящем действии Инна резко рванула двумя руками белую ткань блузки.
Нерасстегнутые пуговицы коротким градом посыпались на пол. За ними последовала и сама блузка.
 — Чего встала? Вытаскивай их!
Дрожащие пальцы послушно расстегнули верхнюю деталь нижнего белья, и лифчик присоединился к одежде на полу. Упругие груди весело скакнули на свободу и пару мгновений игриво покачивались. Аня поспешила целомудренно закрыться руками.
 — Руки за голову, дрянь! Ноги на ширину плеч! — голосу Ирины Аня не могла не повиноваться.
В такой позе багровые соски с твердостью, которым мог бы позавидовать камень, вызывающе смотрели прямо в лица своих мучительниц, словно бросая им вызов. Мучительницы вызов приняли — не сговариваясь, они одновременно начали мять и тискать большие груди женщины, теребя и выкручивая соски.
Женщина стояла, боясь пошевелиться. Грубые ласки юных девушек доводили ее до исступления. С громким прерывистым дыханием можно было уловить чуть слышное \"да, +да! \»
 — Ну вот, Анечка, а ты их скрывала от нас. Такую прелесть нельзя прятать за одеждой — теперь придется тебе ходить без нее.
От переживаемого унижения из прекрасных глаз потекли слезы, размывая по щекам тушь. Но Аня продолжала покорно стоять в той позе, в которой ей было велено. Обида на своих подопечных, о которых она заботилась, стыд, горечь от своего падения — все это наслаивалось друг на друга, перемешивалось, синтезировалось, от чего рождалось одно единственное чувство — Похоть. Да, именно похоть с большой буквы. Такой развратной и похотливой Аня не смогла бы себя представить и в страшном сне.
Трусики насквозь промокли — хоть выжимай. То и дело с тонкой материи сочились капли смазки, одна за одной они падали на серый пол, от чего образовалась даже небольшая лужица под ногами женщины.
Первой эту реакцию на происходящее заметила Инна:
 — Смотри-ка, а ей это нравится! Правильно ты говорила, что она прирожденная шлюха, а я ведь до сих пор не была уверена.
 — Ну а теперь убедилась?
 — О да! Что скажешь, потаскуха? Ты ловишь кайф от происходящего с тобой?
Обескураженная, униженная, страдающая от своего падения женщина еле кивнула в ответ.
 — Отвечай громко и ясно, когда тебя спрашивает твоя госпожа! — рыжая челка вызывающе подпрыгнула.
 — Да. Мне это нравиться — упавшим голосом прошептала Анна, не веря, что она могла такое сказать.
 — Громче дрянь! — за резким выкриком последовала еще одна звонкая пощечина. — И отныне, когда будешь обращаться ко мне или к Ире, станешь называть нас с ней \"госпожа\»! Понятно?
 — Да, госпожа+ — дрогнувшим голосом, но, тем не менее, громко ответила Аня.
 — Так нравится тебе, когда тебя унижают и командуют тобой?
 — Да, госпожа — задыхаясь от страсти, прохрипела женщина. — Мне нравится быть в вашей власти, я сделаю все, что вы прикажите!...  — последние слова бывшая начальница, а теперь покорная рабыня почти выкрикивала, так как умелые тонкие мальчики Ирины уже давно проникли в сочившееся влагалище, миновав тонкую ткань трусиков, и активно там двигались. Оргазм после еще нескольких фрикций последовал незамедлительно, накрыв истекающую соком женщину с головой. Гигантские валуны неземного наслаждения медленно катились по всему телу Анны Сергеевны, то и дело низвергая ее в пучину умопомрачительного блаженства. Несколько раз с громкими хрипящими стонами, которые, наверное, слышала вся фирма, она теряла сознание в экстазе.
Две ее мучительницы со злорадным наслаждением смотрели на результаты своих действий. Полуголая красивая блондинка билась перед ними в сильнейших оргазмах, забывая обо всех приличиях и социальных рамках — сейчас она представляла собой лишь самку, полностью отдавшейся во власть своей похоти.
Аня плохо помнила дальнейшее. Каким-то образом черная юбка и вымокшие трусики покинули ее прекрасные бедра и лежали мятой кучей на порванной блузке. Сама же она стояла в позе рака лицом к стене, упершись руками в холодный кафель. Тело само выполняла приказы своих новых хозяек — мысленный процесс Ани ему уже был не нужен.
Однако одна фраза Иркиного голоса вывела ее из сладкого небытия:
 — А теперь, шлюха, твое долгожданное наказание.
Ах да, наказание. Услышав о наказании за свое неподчинение мысли женщины, только-только пришедшие в нестройный порядок, вновь рассыпались каскадом эротических чувств, что вызвало уже привычную ненасытную страсть. Красивая женщина, изящно прогнув спину, покорно ждала заслуженной порки.
 — Похотливая сучка униженно просит своих хозяек научить ее послушанию, — с дрожащих губ слова срывались сами собой. Аня вообще не думала ничего говорить, однако ж, вот сказала. \"Ка-а-ак? \» — хотел родиться вопрос из неисправимого женского любопытства, но не успел — смачный шлепок по белоснежной ягодице напрочь смел остатки рассудка, ввергая женщину в почти животное состояние самки. За ним последовал еще один и еще, и еще, и еще+. Громкие звуки от ударов по подставленной заднице гулким эхом разносились по всему помещению.
Судя по силе ударов, правой ягодицей своей рабыни занималась Ирина — у нее рука тяжелее, но и Инна изо всех сил старалась не отставать, или действительно хотела \"воспитать\» стоящую перед ней раком женщину.
Экзекуция длилась довольно долго — девушки пару раз меняли руки от усталости, верхние пуговицы их блузок были расстегнуты от жара утомительной работы, в воздухе стоял гул от их тяжелого дыхания.
Ане тоже приходилось не сладко: вся задница была красной и жутко горела. Ноги затекли — долго стоять в такой позе, да еще и на высоких каблуках занятие не из легких. Обувь ей специально оставили — так, по словам мучительниц, ее зад лучше оттопыривается. Не для этого ли она их сегодня надела? Но, несмотря на все неудобства, Аня вновь была готова кончить. С каждым жестким шлепком женщина чувствовала в своем мокром междуножье рождение чего-то особенного. Это \"что-то\» рождалось под хлесткими ударами молодых повелительниц и росло, росло, словно впитывая силу удара в себя, грозя перерасти все мыслимые и немыслимые барьеры слабой плоти. Жар с ягодиц постепенно переходил все глубже и глубже, распаляя еще больше и без того алчущие влагалище. Писечка горела огнем и все настойчивей посылала в мозг призывы о соитии. Чувство щемящей до боли пустоты в области пониже живота полностью овладела мыслями голой Ани. И еще одно открытие: с каждым смачным шлепком росло и увеличивалось чувство безграничной любви к своим юным мучительницам и твердое убеждение, что только так с ней, похотливой сукой, и нужно поступать — наказывать, унижать и трахать — и это все, для чего она была рождена.
Словно почувствовав некую перемену в поведении своей новой рабыни, от напарниц последовал приказ лечь спиной на пол.
Повеление юных хозяек похотливая женщина, в прошлом носившая имя Анна Сергеевна, восприняла с благодарностью и выполнила его с завидной расторопностью.
Холодный пол приятно охлаждал горящий зад. Длинные ноги сами собой широко расставились и согнулись в коленях, выставляя напоказ изголодавшееся лоно.
 — Смотри-ка, наша сучка хочет, чтобы мы ее трахнули, — сегодня был просто день наблюдательности для Инны. — Фи! Об такую грязную шлюху я даже ручки марать не стану.
 — А этого и не потребуется — заговорщическим голосом промурлыкала Ирина. — Эта половая тряпка недостойна даже лизать землю, по которой мы ходим, но, тем не менее, мы пойдем этой шлюхе навстречу.
Не тратя больше слов на объяснения, Ирина подошла вплотную к лежащей на полу женщине и встала в считанных сантиметрах от ее влагалища. Ноги Аня инстинктивно расставило еще шире, ее сердце бешено колотилось в предвкушении неизвестности. Так же сохраняя молчание, Ирина, облокотившись для равновесия левой рукой на стенку, принялась медленно проталкивать мысок правой туфли прямиком в пульсирующую от дикого возбуждения щель.
Когда Аня поняла, что ее собираются оттрахать ногой, обутой в туфельку, пусть даже и очень изящную, краска стыда залило все ее лицо, вплоть до корней волос. Остатки приличности и врожденной внутренней стыдливости, еще не уничтоженные лавиной страсти, быстро начали выстраивать плотину против оной. Но, в который раз за сегодня, смешанное чувство стыда и унижения разом превратились во всепоглощающее чувство похоти, против которого не было никаких сил бороться. Бедра женщины сами подались вперед, поглубже насаживая тело на туфельку юной госпожи.
Аня чувствовала себя опущенной ниже плинтуса, втоптанной в грязь и смешанной с нею, позорной распутной самкой. Но самое страшное и от того самое приятное было то, что она легко свыклась со своей новой ролью и полностью приняла ее, как будто она всю жизнь только к этому и стремилась.
Оргазмы огненными молниями пробегали по ее напряженному телу раз за разом. Вселенские взрывы удовольствия и волшебного неописуемого блаженства вновь и вновь рождались между ее ног, заставляя каждую клеточку ее организма кончать отдельно от своей хозяйки. В последующие пол часа женщина находилась в полусознательном состоянии. Только дона мысль удерживала ее от полного страстного безумия — насадиться на туфельку еще и еще, сильнее и сильнее, глубже и глубже. Она плохо понимала, что происходит вокруг, зато как нельзя более отчетливо ощущала все, что происходит с ее телом. Чья то нога в черной туфельке с силой мяла ее большие груди, то и дело больно задевая упруго торчащие соски, что доставляло низменное удовольствие пышногрудой рабыне. Затем, тонкая холодная шпилька опустилась прямо на набухший клитор, аккуратно поигрывая с ним, теребя, немного царапая и нежно, но сильно вдавливая его внутрь.
Краем глаза Аня отметила, что холодная стальная шпилька принадлежит Ирине, которая неизвестно когда успела поменяться с Инной, и именно ей она обязана всеми этими унизительными ласками и своим первым за сегодня клиторальным оргазмом, что вот-вот ее захватит. Вагинальный оргазм тоже был на подходе, хотя, сколько уже можно? Туфли-лодочки Инны намного лучше сношали стонущую женщину, проникая куда глубже не в пример своей полукруглой предшественнице.
Два оргазма пришли одновременно. Громкие стоны кончающей самки не смолкали долгих пять минут. По сравнению с этим все предыдущие оргазмы показались детским подрачиванием. Это было два множественных непрерывных, накатывающих снова и снова оргазма. Три года после развода накапливаемой страсти, три года нетраханной женской доли, и более пятнадцати лет дремавшей, но, тем не менее, постепенно растущей унизительной похоти нашли сейчас зияющую дыру в прочной стене женской порядочности, долгие годы выстраиваемой человеческим \"цивилизованным\» обществом в каждом индивидууме, и разом устремились в нее. Такой дырой для Ани оказалось собственное влагалище, которое в данный момент бешено сокращалось в пароксизме оргазмов и высоко разбрызгивало во все стороны свою кончину.
Так Анна Сергеевна начальница отдела в престижной фирме, высокообразованная и духовно развитая женщина окончательно превратилась в похотливую самку, неспособную теперь мыслить самостоятельно, нуждаясь в приказах своих юных хозяек, но зато способную намного чаще и более бурно кончать.
Поэтому последовавший вскоре приказ очистить ножки повелительниц от ее грязной кончины был выполнен беспрекословно. Шлюха Анна тщательно и с любовью вылизывала туфельки своих юных хозяек, жадно слизывая с них слизь своих выделений — непререкаемое свидетельство ее падения.
Этот рассказ был написан по просьбе одной очень хорошей девушки, чья тайная страсть не знала выхода. Все персонажи и имена естесственно вымышленные.
Всем, кому хочеться создать историю на основе своих фантазий или личный переживаний простьба писать на мыло: eleonora_bove@mail.ru