По заслугам (наказание Вероники).
В глубокой летней ночи впереди перед машиной периодически мелькала разделительная полоса на пустынных дорогах города. Лишь иногда встречался навстречу одинокий автомобиль, который после скрывался в поглощающей темноте ночных улиц. Сидя за рулём своей машины, я потянулся переключить станцию на радио. Несмотря на то, что в столь поздний час работающих в эфире станций было не так много. Играла песня, которая нравилась моей девушке Веронике, но не нравилась мне. Она ничего не сказала. Хотя обычно пыталась возражать, говоря, что хочет дослушать любимую песню до конца. Вероника молча сидела, и смотрела вперёд, куда — то вдаль, вся погружённая в мысли. И для этого были весомые основания. 
В данный момент мы ехали из ночного клуба, находящегося недалеко от моей работы. Когда я с Вероникой был в клубе, мне позвонили на мобильный телефон с работы, прося срочно приехать. Ситуация заключалась в том, что на склад привезли товар из Германии раньше положенного срока, и надо было его принять, проведя по документам. Было уже поздно, и в офисе находилась только охрана. А сотрудник, который мог бы сделать вышесказанные действия, отсутствовал, так как сегодня не пришёл на работу по причинам болезни. Узнав об этом, Вероника сказала, что будет находиться в клубе, и подождёт меня здесь. Я с трудом, но всё же согласился. Просто не хотелось оставлять её одну. Мою девушку. Настолько красивую, хорошую и привлекательную. Обладающую стройной фигурой. С длинными светлыми волосами на голове. Да и вообще имеющая тело с нежной кожей белоснежного оттенка. И в придачу ещё и высокого роста. Посмотрев на Веронику, я обнял её, и, поцеловав перед уходом, сказал, что скоро вернусь.
Смотавшись туда и обратно, я управился за сорок — сорок 
пять минут. А, вернувшись, увидел такую картину, которая заставила биться моё сердце от возмущения. Вероника танцевала, с каким — то молодым человеком, прижавшись к нему, как к родному. Я направился к ним. Они меня словно не замечали. Шел, не отрывая глаз от своей девушки, и всё время, наблюдая за ними. Пока я двигался в их направлении, молодой человек стал гладить Веронику по голове. Подойдя к ним, я первым же делом оттолкнул его от своей девушки. Потом посмотрел Веронике в глаза. Она взглянула на меня таким взглядом, как будто очень сильно испугалась. Её дыхание стало более учащённым. Тяжёло вздохнув, она сказала: — Это мой старый знакомый. Мы вместе учились в школе. И тут вот встретились.
Молодой человек, что — то пробормотал. Я только понял, из его слов: — Ну, мне пора идти.
И после сказанного пошёл. Быстро уходя всё дальше и дальше. 
Вероника хотела мне сказать, что — то ещё. Но я её прервал, сказав: — Пойдём отсюда. 
Выйдя из клуба, я сильно сжал её руку. Я был просто в бешенстве. Вероника, молча с виноватым взглядом, посмотрела на меня. 
 — Всё поедем домой. Раз ты не умеешь себя вести, грубо сказал я.
 — Но Олег. Это не то, что ты подумал. Я сейчас всё объясню, встревожено сказала Вероника.
 — Лучше молчи, сказал Олег.
Закончив свои воспоминания о случившемся инциденте, я был озадачен одним вопросом. Что мне сейчас делать. Проводить с ней воспитательную беседу. А может вообще наказать её. Пусть постоит в углу, как маленький ребёнок. А то и отшлёпать по попе. Раз так ведёт себя. Но я люблю Веронику, и мне не хочется причинять ей боль. Ну а что если отшлёпать несильно. Не с целью причинения как можно большей боли, а так в целях воспитания. Дать ей понять, что она наказана за дело. Пусть подумает о своём поведении. 
Подъехав к подъезду дома, я уже знал, что сегодня же ночью Вероника будет наказана.
Зайдя в квартиру, я подумал, когда ей об этом сказать. Потом решил, что пусть пока переоденется. А после будет видно. Или всё же начать прямо сейчас. Когда Вероника одета в нарядное, и очень красивое платье. Подчёркивающее всем своим видом её фигуру. Подолом своим наполовину закрывающее её стройные ноги. В платье, которое открывает нежные руки, лишь слегка прикрыв их атласной тканью. С вырезом, через который немножко видно пышную грудь Вероники. 
Ладно, отсрочим ненадолго будущее наказание, подумал я.
Подождав пятнадцать минут, я зашёл в гостиную, где находилась Вероника. Она была в коротком халатике, который практически полностью обнажал её длинные стройные ноги. Рукава у него доходили до уровня локтя. Халат был завязан поясом на талии. 
Распустив свои волосы, они лежали у Вероники на плечах. 
Я взял стул, стоящий у стены, и поставил его на середину комнаты. Сев на него, посмотрел на стоящую Веронику, и сказал: — Иди сюда.
 — Зачем? Спросила Вероника.
 — Затем что ты сейчас будешь наказана за свои проступки. И отшлёпана по голой попе, сказал Олег.
Медленно подходя ко мне, она жалобно посмотрела на меня. Потом сказала: — Ну, пожалуйста. Не надо меня никак наказывать. Прости меня. Я же ведь ничего такого не сделала. 
 — А, по — твоему, нормально обниматься непонятно с кем в моё отсутствие. А потом ещё давать гладить себя, подставляя голову, сказал Олег. 
 — Да ты всё ни так понял, сказала Вероника, скрестив свои ноги. 
 — Пусть он даже твой старый знакомый. Мне всё равно не приятно видеть такое, сказал Олег. 
Поставив левую ногу на пол, и сделав два шага Вероника подошла ко мне, и, обняв руками меня за плечи сказала:
 — Ты меня простишь. Или так и будешь возмущаться.
 — Ладно. Я тебя прощаю, но...  Сказал Олег, не успев закончить фразу. 
 — Вот и хорошо, сказала Вероника.
 — Я не договорил. Я тебя прощаю, но наказания твоего я не отменяю. Ты должна отвечать за свои поступки, сказал Олег. 
Вероника глубоко вздохнула. Причём так жалобно и протяжно, как бы всем своим видом показывая не согласие.
Убрав руки с моих плеч, Вероника встала прямо. Стоя рядом со мной, она опустила глаза вниз, чуть прижав к шее подбородок. 
Я в этот момент мог понять состояние Вероники. Её тревогу. Страх перед будущей болью. Встреча с непознанным, а сейчас уже и неизбежным телесным наказанием. Ведь его никогда к ней ни применяли. И она соответственно не могла знать каково это. Я был первым, кто собирался совершить подобное в отношении к ней.
 — Поднимай халат, сказал Олег, обращаясь к Веронике.
Она дрожащими руками взялась за концы халата, и подняла его до уровня талии. Так как дальше он упирался в завязанный пояс. 
Олег взялся за поясницу Вероники, и усилием своих рук, как бы дал понять, что ей нужно повернуться, и встать к нему спиной. Она так и сделала. 
Стоя ко мне спиной, я увидел, что Вероника задышала сильнее. Ноги её задрожали. Руки отказывались твёрдо держать задранный кверху халат. 
Я взялся обеими руками за трусики Вероники, которые плотно облегали её обладательницу, и стал спускать их. Всё больше и больше, обнажая её попу. 
Почувствовав лёгкий холодок, она опустила голову вниз, и увидела, что её трусы висят у неё в районе щиколотки.
 — Поворачивайся, сказал Олег. 
Вероника повернулась к нему лицом. 
 — А теперь ложись вниз животом ко мне на колени, скомандовал Олег. 
 — Нет. Не надо. Я больше не буду так себя вести, с дрожащим голосом сказала Вероника. 
 — Я сказал ложись. Ты что меня не слышала, сказал Олег.
Вероника посмотрела на меня. И поняла, что я твёрдо решил, что она не избежит наказания. И в любом случае, получит по попе. 
Ложась животом вниз, держась руками за мои коленки, она вымолвила: — Ну, Олег. Что ты заставляешь делать меня. Зачем. Я и так всё поняла.
Помогая своими руками Веронике лечь, поддерживая её равновесие, я сказал: — Ложись, ложись! Придётся немного потерпеть. 
... Когда она легла, её голова была внизу, ниже моей коленки. Волосы опускались вниз на пол. Руками Вероника держалась о пол, уперевшись ладошками, и растопырив свои пальчики. Ноги свисали вниз, еле доходя пальцами до краешка пола. Попа Вероники, выпятившись вперёд, была самым высоким возвышением её тела. 
Пока Вероника устраивалась у меня на коленках, её шёлковый халат, скользя по телу, опустился, вниз закрыв голую попу. Задрав его ей на спину, я обнажил её пятую точку. 
Посмотрев на ноги, я увидел, что белые трусики, которые висели на ногах, упали на пол. И сейчас лежали рядом со стулом, в ногах у Вероники. 
В этот момент она сказала: — Только не надо сильно. Хорошо.
В ответ я сказал: — Барышня. Это уж мне решать сильно или не сильно. Поняла.
Вероника больше ничего не сказала. 
Посмотрев на её белоснежную нежную попку, которая слегка подёргивала своими мышцами, ожидая удара, я решил начать. Держа левой рукой поясницу Вероники, а правую подняв вверх, я в пол силы, разбавляя воздух, совершил свой первый удар по правой половинке попы Вероники. От соприкосновения с моей ладонью о кожу, раздался звонкий шум — шлёп, на всю комнату. 
 — Ай, слегка вскрикнула Вероника.
От шлепка рукой на попе появился слегка розовый отпечаток моей ладони. 
 — Чего ты так закричала. Я же ещё не сильно, сказал Олег.
 — Всё равно больно. И...  Сделав небольшую паузу продолжила. И вообще мне уже страшно, сказала Вероника, с опушенной вниз головой. 
Проведя своей рукой по месту только что случившегося удара, я через нескольких секунд, замахнулся, и моя ладонь обрушилась на левую половинку её попы. Отчего она своими мышцами дёрнулась во время удара. 
 — М — м — м, промычала Вероника, сжав свои губы. 
После второго удара я тут же совершил третий, и четвёртый по середине, между половинками попки внизу, где начинаются ноги. В комнате только и раздавался звук от шлепков — шлёп, шлёп. 
Вероника пыталась терпеть удары, но у неё не получалось, и она всё время издавала жалобные всхлипывания, крики, и вздохи: — ффф...  ф. ааа. ййй. ааа...  я. ааа. я. ааа... ффф. 
По попе раздавались шлепки от ударов ладони: шлёп, шлёп, шлёп, шлёп, шлёп. 
Сделав паузу, я погладил места ударов, которые к этому моменту уже заставляли теплеть попу Вероники. 
 — Будешь ещё себя так отвратительно вести. А — а — а? Спросил Олег. 
Вероника судорожно сказала: — Ни...  ни...  ни буду. Никогда. Я же ведь ещё вначале говорила тебе, что я больше так ни буду. Пожалуйста, прекрати. Не надо меня больше шлёпать. 
 — Надо! Отрезал Олег. 
Замахнувшись рукой, я сильнее, чем раньше резко опустил ладонь на попу Вероники, толком не разобравшись, куда попал. 
 — У — у — у, вымолвила Вероника.
Я тут же повторил, ударив по правой стороне её уже начинающей краснеть попе. 
Тут Вероника начала вырываться, пытаясь встать. 
Я прижал своей рукой её спину, не давая ей выбраться. 
 — Вероника. Я ещё не закончил. Куда ты собралась, сказал Олег. 
Продолжая лежать, и перестав брыкаться, она, жалуясь, обратилась ко мне: — Не могу я больше. Я устала, сказав таким тембром голоса, что скоро заплачет. 
Гладя её по голой, к этому моменту уже нашлёпанной попе, я сказал: — Чего ты устала. Терпеть, когда получаешь по заднице. 
Вероника ответила мне: — И не только это. У меня руки устали. И к голове начала притекать кровь, тяжело дыша, сказала она. 
 — Терпи. Ещё немного. В конце концов, ты наказана. И вообще не должна со мной препираться. Я и так с тобой тут церемонюсь. Другой бы так не стал, сказал Олег. 
После сказанных слов, я прижал её спину рукой, и, замахнувшись, шлёпнул Веронику по её левой половине попки. Отчего на ней остался свежий красный след. Потом совершил ещё один удар. Потрогав попу рукой, я почувствовал, что она ещё больше потеплела. 
 — Ну и кто это был с тобой в клубе? Спросил Олег. 
Вероника молча лежала у меня на коленях, ничего не отвечая. 
 — Не обнимаются так со школьными друзьями, продолжил Олег. 
Тут Вероника сказала: — Это мой старый школьный знакомый. 
 — Хватит мне врать. Хочешь, чтобы я взялся за ремень, сказал Олег, изменив голос на более грозный. Было видно, что он рассердился не на шутку. 
После предупреждения о ремне, я шлёпнул Веронику по попе. В комнате раздался весьма звонкий, но уже знакомый шум: шлёп. 
 — Ай — я — й, всхлипнула Вероника. 
Я поднял правую руку вверх, и опять ударил ладонью её попку. 
 — Ой — о...  о...  о — а. Я же ай уже извинилась, вымолвила Вероника. 
Замахнувшись рукой, я ещё раз шлёпнул её по попе, которая от полученных ударов становилась всё краснее. 
Потрогав попу, я сказал: — Ну, скажи ты правду. Вероник. А то ведь я могу изменить твоё наказание, и так тебя выпороть, что мало не покажется, сказал Олег. 
Конечно, при всём моём гневе на неё, я в любом случае не собирался сильно наказывать её. Просто я припугнул таким способом мою Веронику, дав ей понять, что я не шучу. Тем более что у неё сейчас было не самое завидное положение.
После я вновь обратился к ней: — Я жду. 
 — Я и так сказала тебе правду, ответила Вероника. Причём таким дрожащим голосом. Да и вообще как — то фальшиво. 
 — Всё дождалась, сказал Олег. Держа локтём спину Вероники, а руками выпуская из брюк ремень. 
Я почувствовал, что она сильно испугалась такого поворота событий. Задрожав сильнее всем своим телом. 
Осознавая, что сейчас я приступлю к будущей порке ремнём по её беззащитной попе. Выпустив ремень, и сложа его вдвое, я взял его в правую руку, и подумал. 
А надо ли действительно бить её ремнём. Мне, конечно, не хочется подвергать такому испытанию Вероничку. Тем более что это не входило в мои планы. Только отшлёпывание ладонью по попе. Тем более что для неё и так достаточно того, что ей пришлось испытать. Хотя если я сейчас не ударю ремнём по попе, она поймёт, что я лишь припугивал её. И что я не могу этого сделать в действительности. Ладно. Ну что ж приступим.
Замахнувшись ремнём в воздухе, он со свистом полетел вниз на попу Вероники, которая и так была уже отшлёпана, и имела красный цвет. Щёлкнув о кожу, он оставил на ней куда более ярко выраженный след, чем от шлепка, производимого рукой. 
Вероника заскулила прижавшись телом ко мне, издав: — а — а — а — ай — й — й — а. Потом всхлипнула носом, и тяжело вздохнув, заплакала. 
Было очевидно, что Вероника совершенно не умеет переносить порку. Тут же расплакалась, как маленький ребёнок. Она для неё просто не приспособлена. Возможен и другой вариант. Схитрив, она всем своим видом показывает, что нельзя её бить ремнём, и пора прекратить подобные действия. Ну что ж пару раз ты ещё точно получишь. 
Подняв ремень в воздух, он, засвистев над попой начал опускаться вниз. 
Вероника, поняв, что сейчас ей придётся вновь испытать боль от щелчка ремнём, она вся сжалась, и как бы застыла перед будущим ударом, ожидая его. 
Хлестанув по попке, он оставил на ней ещё один новый след, образовавшейся поперёк ягодиц.
 — уфф...  ааа...  ай...  а. Ол...  ле...  еее...  г. Я больше не бу...  ууу...  ду. Всхлипывая носом, сказала Вероника. 
Я ничего не ответил, а лишь взмахнул ремнём над бедной попой. 
Услышав свист, Вероника вскрикнула: — Не надо. Нет.
Не желая больше терпеть, она стала брыкаться, и невероятными усилиями высвободилась наружу. Упав коленями на пол, она ушиблась. И от полученной боли, и от всего того, что ей пришлось пережить, зарыдала. Мне стало очень жалко Веронику,...  и я её естественно не стал больше стегать ремнём.
Во время падения её халат опустился, и закрыл покрасневший зад. Встав с пола, и потирая одной рукой колени, и другой свою попу, испуганно посмотрела на меня.
Сквозь слёзы Вероника сказала: — Что понравилось меня бить по попе. Хочешь продолжить.
Подойдя к ней, я обнял её, и, гладя рукой по отшлёпанному, и битому ремнём два раза мягкому месту, сказал: — Солнышко моё. Я не хотел доводить тебя до такого состояния. Но зачем ты врёшь мне. И при чём уже наглым образом. 
 — Ладно, я скажу. Только пообещай, что ты больше не возьмёшься за ремень, сказала Вероника. 
 — Хорошо, сказал Олег. — В общем, когда ты уехал, ко мне подошёл молодой человек, и предложил потанцевать, сказала Вероника, вытирая руками слёзы с лица. 
 — И ты так сразу согласилась. Непохоже на тебя, сказал Олег. 
 — Да нет. Не сразу. Он начал говорить мне очень красивые комплименты. Но я отказывалась с ним танцевать. Тогда он отошёл. А когда вернулся, не спросив меня, без спросу прижал к себе. И в скором времени подошёл ты. И началось, сказала Вероника. 
 — Зачем мне было врать. Я бы его там же и урыл бы. И вообще по твоему лицу тогда не было видно, что тебя насильно заставили танцевать. Моего внезапного появлению ты скорее испугалась, чем обрадовалась, сказал Олег. 
Вероника, молча, опустив голову, стояла возле меня, не зная, что сказать. 
 — Вероник. Это правда? Спросил Олег. 
Потом продолжил: — Посмотри мне в глаза. 
Подняв голову, она взглянула на меня, а потом, опустив её обратно вниз, тяжело сказала: — Нет. Это не правда. Я опять тебе соврала. 
 — Так, сказал Олег. 
 — Это мой бывший молодой человек. Мы встретились в клубе. И мне, почему — то вскружило голову, и мы стали танцевать. Как будто меня словно подменили, сказала Вероника.
Я молча смотрел на неё. Не зная, что делать. То ли продолжить экзекуцию, то ли...  
Вероника разбавила молчание, сказав:
 — Это самая настоящая, правда. Но ты обещал не браться за ремень.
 — За ремень обещал. А про отшлёпывание рукой ничего не говорил, сказал Олег. 
 — Пожалуйста, не надо больше. Я не хочу опять получать шлепки по попе. Прошу тебя не надо. Умоляю тебя. Прости меня за враньё. Я просто побоялась тебе сказать сразу, сказала Вероника, жалобно смотря на меня. 
 — Врала мне. Лучше бы сразу сказала. Я бы тогда не взялся за ремень. А если бы сразу, во всём призналась, может быть вообще, не было бы этого наказания. А сейчас уже поздно. Придётся продолжить, сказал Олег, садясь на стул. 
Вероника встала перед до мной на колени, и, держась руками, за мои, сказала: — Я признаю свою неправоту. Пожалуйста, только не надо больше. Пожалей меня. Я же ведь всё — таки тебе не посторонний человек. 
Я встал со стула и присел рядом с Вероникой. Погладил её по голове. Потом встал на одно колено. Она шокированная тем, что сейчас что — то произойдет, застыла в положении на коленях. 
Усилием своих рук, я заставил Веронику лечь низом живота, мне на коленку. Она жалобно заскулила, но выполнила моё указание. Получилось так, что Вероника оказалась лежащей на полу, выпятив вверх свою попу. Её халат немного задрался, слегка оголив её. Которая к этому моменту была уже красной, из — за шлепков и нескольких ударов ремня. Я положил свою левую руку Веронике на спину, а правой взмахнул в воздухе, и в пол силы ударил ладошкой по её слегка открытой попе — шлёп. Удар пришёлся на её нижнюю часть, оставив свежий след. 
Вероника застонала. А после издала только звук: а...  а...  а...  а...  а.
Я ещё раз шлёпнул Веронику через халат. Она потянулась потирать ушибленное место, но я взялся своей рукой за
её руку, и положил на пол, сказав: — Терпи так. Я не разрешаю тебе сейчас трогать попу руками. 
После я задрал её халат, забросив его на спину Веронике. 
Подняв правую руку вверх, я резко опустил её на и так уже покрасневшую попку Вероники. 
Она закричала: — ай — о...  о...  о — а — а — й — ай. Потом всхлипнула носом. 
Я шлёпнул пару раз помягче. Но всё равно получился звонкий шлепок по голой попе. Шлёп. Шлёп. 
Вероника сквозь слёзы, лежащая головой на полу, очень жалобно вымолвила: — Ол...  л...  ле...  ег. Хва...  а...  а...  тит. Про... о... шу тебя. 
Я протянул левую руку к голове Вероники, и погладил её по волосам. Потом положил руку обратно на спину. И легонько шлёпнул Веронику по правой, а после сразу же по левой половинке попы. Закончив последний шлепок, я осторожно погладил её. Попа была горячей. 
Убрав левую руку со спины Вероники, я сказал ей: — Можешь вставать.
Но она так и лежала у меня на коленке, не шевелясь. 
 — Вероничка! Вставай моя хорошая, сказал Олег. 
От этих добрых слов она ещё больше заплакала. 
Руками я аккуратно поднял Веронику, лежащую на полу, взявшись за подмышки. Предварительно опустив подол халатика на её попу. Поднявшись, она встала на колени. Я опять взялся за её подмышки, и слегка поднял их, помогая Веронике встать на ноги. 
Встав в полный рост, она посмотрела на меня заплаканными глазами. Крепко обняв, я стал гладить её по спине. В ответ, она положила свою голову, мне на плечо. А я запустил руку под халатик Вероники, и потрогал её попу, которая ещё пылала от полученных шлепков и порки ремнём. Убрав руку из под её халата, я погладил через него попу несколько раз, бережно водя сверху вниз. По которой я сегодня не мало надавал. 
В этот момент Вероника сказала: — Олег. Прости меня ещё раз. Давай забудем о случившемся сегодня в ночном клубе. Мне нужен только ты. Я люблю тебя. 
 — Я тоже тебя очень сильно люблю. Хорошо давай вычеркнет это из нашей совместной жизни. Какая же ты у меня всё — таки глупышка, сказал Олег, гладя Веронику по спине, и целуя её в макушку.