Предыдущие части:
 Хеннесси на троих, Яблочный пирог, Женский день
«Бессознательное это совокупность подавленных, забытых воспоминаний, 
 о которых субъект ничего не знает и которые иногда всплывают 
 в форме симптома. Это означает, что всеми движут силы,
 желания, чувства, которые люди совсем не осознают. Есть люди, 
 которые как бы в плену у своей судьбы: у них вечно одни и те же драмы, 
 одна и та же несчастная любовь, будто они игрушка в руках судьбы. 
 С точки зрения психоанализа они пленники своего бессознательного».
(с) Ванесса Паради в фильме Жана-Клода Бриссо «Белая свадьба».
«Да... да... хорошо... Это было бы очень интересно» — Вика, сидя на диване напротив подруги, разговаривала по телефону. «Коллекции каких брендов у вас представлены в настоящее время? Имеется ли отдел аксессуаров?» — сыпала она одним вопросом за другим. Из трубки полилась лекция об ассортименте бутика, преимуществах перед конкурентами, легкости совершения покупок, и незабываемом впечатлении от качества их сервиса, бла-бла-бла... Выразительно закатив глаза, Вика откинулась на спинку дивана запрокинув голову назад и расслабилась. Но что это? Кажется ее грудь решила погулять самостоятельно, пока хозяйка занимается скучными делами. Изящные пальчики нырнули по декольте поправляя бюст. Какое бесстыдство! Неужели ее колени не сведены вместе? Неужели она развела бедра как совершенно не подобает делать леди? Скорее-скорее, поправить лямочку трусиков пока белокурая девчонка напротив ничего не увидела! Или нет? Пусть смотрит! Может лучше будет трусики снять совсем? Эта мысль возбудила Вику и внизу у нее предательски потянуло... почему бы и нет?"Звучит очень заманчиво», — произнесла она в трубку не теряя нить разговора.
Тем временем, Аннека сидя напротив, кусала губки гипнотически созерцая как пальчики подруги прогуливались по соблазнительным неровностям, углублениям и выпуклостям своего нереально красивого тела, подвергая ее не иначе как своеобразной психологической атаке. Как кошка за маятником, Аня, кончиком носа в точности повторяла линию движения соблазнительной руки. Она не сводила глаз с наманикюренных пальчиков, что гуляли по мягкой бархатистой коже, заныривая под блузку, в задумчивости теребя запонки, проводя по складочкам одежды, поправляя не в меру самостоятельный бюст, проводя по окружности розовых сосков, с нажимом, вызывая ответную эрогенную реакцию. (Специально для sexytales.org — секситейлз.орг) Пальчики спустились на животик, потом под юбку, на бедра поправляя на них чулочки, прогулялись по линии крупной сеточки, соскользнув под подол юбки обнажая кружевное белье. Открывшаяся женская плоть облаченная в черное кружевное белье соблазнительно свернула Аннеке своим естеством, живое дышащее, дрожащее тело, звало, манило ее к себе. Оно шептало: «иди к мамочке глупышка».
Ноздри Аннеки расширились почувствовав кисловатый запах ее лона, ее киски, близостью с которой столь часто наслаждался ее чувствительный ротик, который узнал бы ее вкус из тысячи других девушек. Аннека кончиком язычка облизала пересохшие губы. Пальцы сжались до боли побелев в костяшках, сердце готово было выпрыгнуть через рот. «Вы думаете это будет практично для повседневного ношения или больше подойдет для особенных случаев?» — продолжала разговаривать Вика закинув голову и отдав свое тело на откуп пожирающим взглядам подруги. Это была как молитва в безлунную, глухую ночь: «Приди ко мне, явись ко мне, повинуйся мне!» Это было как запах молодого оленя прошедшего лесной тропой минутой ранее. Запах парной плоти, свежего мяса, горячей крови. Запах от которого скалятся клыки, дьявольским огнем загораются глаза, мышцы кидают ее тело вперед, выпущенной стрелой она рассекает густой, липкий воздух, несясь навстречу своей цели, дабы схватить ее, вонзиться в нее, подмять ее, это сочное горячее тело: «мамочка прими меня!». Тело Ани согнулось пополам, глаза невидящим взглядом смотрели перед собой, пальцы как когти вонзились в подлокотники кресла в то время как спазмы один за другим исходя из ее низа электрическим током прокатывались по ее телу. Да, да! Так лучше! Конвульсирующее тело Аннеки безвольно скатилось из кресла на пол, упав с глухим звуком. Подол ее юбочки задрался обнажив округлые ягодицы едва прикрытые кружевными трусиками. Половые губы Аннеки едва-едва прикрытые пропитанными ее соками трусиками, пульсировали сжимаясь и вновь раскрываясь словно принимая в свои объятия незримый фаллос.
Услышав посторонний звук, Вика приподняла голову увидав содрогающуюся в оргазмах Аню. «Выстрел попал в цель», — заключила Вика не сводя взгляда с пульсирующей попки под задранным подолом юбки. Ее девочка. Не откладывая телефона, Вика опустилась на колени и подобралась поближе к Аннеке. Синеглазка повернув голову устремила на нее просящий, влажный взгляд. Вика неуверенно опустилась на лицо подруги накрыв ее подолом своей плиссированной мини-юбки, ее трусики были тут же стянуты с нее их губы встретились... из Вики раздался легкий стон, когда клитор ощутил на себе тепло язычка накрывающего его справа, слева, спереди и сзади, целующего его, ласкающего его, теребящего его, давящего на него, всасывающего его. Да!
В трубке воцарилась тишина, звонкий девчачий голосок прервавшийся на полуслове умолк. «Не... обращайте вни... мания, пожалуй... ста продолжай... те», — только лишь прерывисто смогла объясниться Вика, едва не роняя телефон из руки. Горячий ротик Аннеки соединялся с ее горячим лоном, взор затуманился, язык заплетался. Тонкие пальчики с ловкостью фокусника расстегнули застежки пояса ее чулков и вуаля! Трусики слетели с нее так быстро, что Вика едва успела моргнуть. «Расскажите про расположение ваших фаллосо... филиалов и... способам их... подъезда к ним», — не отпускала Вика девушку из телефона. Она уже знала, что публичность действует на Аннеку как валерьянка на кошку и Вике, если признаться, доставляло удовольствие провоцировать ее. Аннека велась как ребенок.
Вика вежливо интересовалась о фасонах, ассортименте, времени работы и уровнем цен на те или иные коллекции и бренды, в то время как белокурая девчушка у нее под подолом раздвигала ей ягодицы в стороны. О да! Язычок вошел в нее заставив согнуться пополам, пасть низ под силой страсти. Телефон выпал из рук укатившись куда-то под диван. Да! Как иголка швейной машинки, язычок входил в нее часто часто-часто, врываясь в ее лоно каплями весеннего дождя, страстью грешной ночи, таинством зачатия. О да! Руки Вики вцепились в тело Аннеки оставляя кровавые разводы. О да! Обильно обслюнявив пальчики Аннека надавила на сфинктер, продавливая его вглубь, заставляя уступить. А-АААААААААААААААА!!! Рывок животной страсти вошел в Вику, оставив в ее заднице горящий след. А-АААААААААААААААА!!! Гигантский демон разрывал ей задницу своим страшным орудием. ААААААААА! Блядь! Вика двинулась навстречу прекрасному демону, а вернее прекрасной демонице. Толчок! Еще! Еще! Трахни меня блядь! Вика двигала задом как наездница верхом на двух членах, впечатывая головку Аннеки в ковровое покрытие пола. Пламя в заду врывалось в нее, кусало ее, сжигало ее! Еще! Еще! Вика работала задом как ткацкий станок, шик, шик, шик-шик. Она не видела уже ничего, чувствуя лишь руки Аннеки в своем заду. Да!
Подруга еще спала, когда проснулась Вика. Их сплетенные тела: рука в руке, между бедер — бедро подруги, рыжие и светлые волосы растрепанные и сплетенные вперемешку, создавали вид спящих нимф, если бы место действия сейчас находилось в лесу. Вике не хотелось будить любимую, лежа она любовалась видом спящей Аннеки, чертами ее лица, вздорным носиком, светящимися волосами, красивой грудью, впалым животиком, чудесными кудряшками на лобке. Она была доверчивой кошечкой уткнувшаяся носом в ее грудь. Аннека была Аннекой, ею можно было любоваться бесконечно. Это был источник настоящей любви, тепла, света. Веки синеглазки мелко задрожали, открываясь и открылись награждая улыбкой Вику словно лучики утреннего солнышка. «Я люблю тебя», — пошептала она прижимая руку ее к своей груди. Вика прижала Аннеку к груди, целуя в ее медовые губы, эти сладкие губы, целуя этот шаловливый язычок, эту озорную девочку. Любимую девчонку.
— Так бы и не отпускала тебя никуда, — наконец произнесла Вика держа подругу в объятиях.
— А ты не отпускай.
— Тогда у меня кое-где ссохнется и будет долее не пригодно к использованию, — и добавила,
— Надо идти в душ.
— Иди ко мне, я вылижу тебя языком, как кошка, — засмеявшись предложила Аннека
— Тогда у тебя на язычок устанет, и он откажется работать. Я очень, очень грязная девочка.
— Ну-ууу, — закуксилась Аня.
Вика несильно шлепнула подругу по ягодицам, отозвавшиеся звонким хлопком, пружинящие растекая в разные стороны, принимая на себя удар. «У-уууу!» — обиженно заныла Аннека. Последовал еще шлепок, затем еще один, уже сильнее. Аннека, всхлипывая, заработала бедрами, пытаясь уйти от руки подруги, но это было не просто сделать. Схватив пытающуюся улизнуть Аннеку за лодыжку, Вика подтащила ее брыкающуюся розовую задницу к себе поближе, не переставая раздавать ее розовой попке звенящие шлепки ладонью правой руки. Ай! Яй-йййй! Хнык-хнык, А-ааааа! Доносилась в ответ на ее «ласку». Вика, возможно, немного распалилась пока не увидала, что розовая попка девушки от ее ударов приобрела багрово-красный оттенок. Аня рыдала навзрыд, всхлипывая и утирая слезы рукой.
Переводя дух Вика остановилась. На самом деле она давно хотела сделать это, наверное с самой первой встречи, просто пока никак не представлялся подходящий момент. Она сама себе не до конца признавалась, насколько сильно она этого хотела. Это было неправильно, это было некрасиво, это было грязно, подло, отвратительно. Вика знала все это. Но. Вика хотела и ничего не могла сделать с собой. И все же что-то давало ей надежду думать, что все это не было избиением ребенка. Аннека с каждым днем их знакомства становилось все более капризной, выкидывая постоянно какие-нибудь фокусы, как будто провоцировала ее на это. Ее глаза так и говорили: «Когда же до тебя уже дойдет!» Т. е. Вика хотела думать, что Аня провоцировала ее на это. Она даже не могла себе сказать этого слова. Подсознательно, она автоматически заменяла слово наказание на неопределенное «это». Переведя дух, ее внимание вновь обратилась к Аннеке.
Ее ягодицы горели как сковорода в масленицу. Он уже не брыкалась, а лежала смирно. Грудь ее часто вздымалась, в то время как ротик издавал время от времени очередной всхлип. Вика наклонилась прикасаясь своею грудью к воспаленной коже, целуя их интимным поцелуем. Аня начала затихать, плачь стал тише, а дыхание глубже. Спина ее немного выгнулась подталкивая попку навстречу насильнице. Вика склонилась к месту экзекуции, проводя кончиком носа по попке, по этим апельсиновым долькам, по этому сочному арбузику. Она губами проводила по ягодицам изучая каждый бугорок, каждый волосок, каждую завитушку на теле любимой. Горящая, обожженная кожа миллионом микро-движений, едва уловимым глазом, но хорошо чувствовавшимися женскими губами, реагировала на ее прикосновения, на дыхание исходящее из нее, на ее тепло ее тела, сначала желая ее, потом отталкиваясь прочь, и затем снова хотя ее.
Вика чувствовала как совсем рядышком, с каждым новым всхлипом, сжималось и разжималось колечко ведущее в ее попку, этот замочек в ее девочку, в ее милую девочку. Язычком, словно подбирая ключик, Вика попросилась в нее. Замочек сжался под очередным всхлипом. Не теряя надежды, Вика одними подушечками пальцев, прикоснулась к горящим ягодицам, разговаривая с ними на языке тела, прося прощения, прося дать ей надежду. Безмолвный диалог продолжался долго, возможно даже слишком долго. В то время как пальчики разговаривали с попкой, губки Вики прогуливались в прохладе горного ущелья между ягодиц подруги целуя дюйм за дюймом ее сокровенное. Сфинктер отвечал двигаясь ей навстречу, порою убегая обратно и... наконец раскрывшись перед ней, приглашая разделить ее тепло, слиться с ее телом, соединиться душами в интимном акте любви. Ее попка была как отрытый дом, натопленный и с дымящийся похлебкой на плите посреди глухого леса, для измученного долгим походом путника. Вика охватила руками бедра Аннеки приподнимая ее зад и положив одну руку на клитор, а пальчиками тихонько начав ласкать ее лощинку. Всхлипы еще исходили из Аннеки, но перемежались с легкими стонами страсти. Аня, расслабив анус поддалась попкой к подруге, ручками раздвигая свои ягодицы.
Попка была сладкая. Сфинктер пропустил ее внутрь, нос Вики уперся в ее зад, перекрывая кислород, в то время как ротик оказался занят анусом ее девочки. Иди к мамочке детка. Раздвинь ножки детка. Покажи свою попку детка. Раздвинь ягодицы детка. Шире детка. Еще шире. Вот так детка. Расслабь свой анус детка. Впусти меня детка. Мамочка хочет тебя детка. Вика вошла в анус проводя языком по стенкам взбудораженной плоти. Аня двигала задом вслед за движением язычка в ней. Мелкая частая дрожь охватила ее, движения эротичный ритм, устремляя открытый анус навстречу Вике, нос соприкасался с копчиком подруги когда та с силой впихнула анус навстречу ее ротику, нанизывая свое колечко на ее язычок как на жонглерскою палочку. Вверх-вниз, вправо — влево. Да-аааа! Вика владела вулканом страсти, неистовой кошкой, ведьмой на костре. Да-да! Чертовка! При очередном мощном толчке, копчик так сильно ударил Вику по носу, что от боли слезы хлынули у нее из глаз. Ах, так! Ну держись подружка!
Вика рывком поставила Аннеку на колени раздвигая ей колени так широко, пока та не вскрикнула от боли и слезы вновь выступили у нее на глазах. «Так-то!» — позлорадствовала Вика. Она положила освободившиеся ладони на ее ягодицы и попеременно вогнала пальчики каждой руки в ее попку, входя внутрь во всю длину своих пальчиков. Ах! Проникнув внутрь, Вика закрывая глаза, отдаваясь во власть своим осязательным ощущениям провела подушечками по стенкам ануса. Оно пульсировало. Оно боялось. Оно звало в себя, звало внутрь. Пусть будет так! Вика согнула пальцы растягивая стенки ануса, возбуждая его, дразня его, надавливая ладонями на ягодицы, врезаясь в ее зад мохнатой цепкой лапой!... Я-яяяяяяяТТТЪЪЪЪЪ!!! Раздался в ответ яростный резкий вопль. Аннека дернулась как подстеленная лань, упав грудью на пол и поднимая попку еще более вверх. Еще!!! Вика не поднимая век, надавила на податливый теплый анус погружаясь вместе с костяшками внутрь. Жопа сжались схватив ее за руки, живот Аннеки недвусмысленно дернулась вжавшись. Да! Вика входила в ее жопу, она долбала ее в жопу, она трахала ее в жопу! На скрежет когтей об пол и яростные истошные вопли исходившие из разинутого ротика подруги, Вика не собралась даже обращать внимания.
Хрен она отпустит ее жопу! Аннека елозила, кричала, брыкалась, как насилуемая целой армией девственница. Да, блядь! Ты моя сучка, я буду делать с тобой, что хочу! Да, блядь! Аннека брыкаясь пыталась освободить свою жопу от ее цепких рук, но Вика крепко сидела в ее заднице не отпуская беснующуюся добычу. Вика сильнее надавила на анус стремясь пройти через анус ей прямо кишку. Аннека возопила: А-ААААААААААААААААААА! А-ааааааааа, сука! Вика приоткрыла глаза и увидала ее лицо с искаженными чертами, застывшими остекленевшими глазами, ничего не видящим взглядом, дыбом вставшими волосами. Вике одновременно и поплохело и в тоже время теплый шар зародился у нее в животе. Это она трахала свою принцессу! Вика проскользнула у нее под животом крепко обхватив ее тело в замок. «Никуда ты теперь не денешься, как не дергайся!» — подумала Вика с твердым намерением проделать в ее заднице туннель для метрополитена. Она по локоть войдет в нее. Она насадит ее на свою руку как тряпичную куклу! Да, сучка. Ты моя!
Вопль вырвался из нее когда скручены, когтистые пальцы вцепились в ее лоно. О том, что в этой позиции она отдалась во власть безумствующей подруги, Вика поняла только сейчас. А-ййййяяяя!!! Бедра ее сильнее сжались инстинктивно стараясь защитить свою киску, но белокурая бестия клином вошла между ними. Я-яяять! Вырвалось из нее, когда скрюченные пальцы вцепились в ее губки, с силой и ни чуточку не церемонясь раздвигая их в стороны, обнажая вход в ее лоно, выставляя на показ ее возбужденный до предела клитор. Вика почувствовала себя тушкой курицы на разделочном столе, которой механически разламывают пах, вырывают ноги из задницы. Е-еееееебать твою в каку! Аня набросилась на ее малышку, на ее весенний садик зубами выкорчевывая оттуда все живое. Она вырывала волосы она ее лобке, тут же на месте плюясь ими. Она кусала ее клитор, как закуску к главному блюду.
Она вонзилась в ее половые губки с такой силой, что у Вики у самой волосы встали дыбом! Она сумасшедшая! О-оооооооо! В следующий момент пальчики Аннеки проникли в ее розовую лощинку зарываясь вглубь едва не по самые яичники. Боль от резкого, грубого вхождения затмила ее глаза, из нее побежали слезы. Вика попыталась остановить ее, он Аннека уже схватившись за стенки ее влагалища обоими руками и в безумии рванула в стороны, что есть мочи. А-АААААААААА!! А-ААААААА! А-ААААААА! В тот же момент ладонь по самое запястье вошла в нее хватая Вику за шейку матку. А-АААААЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙ! Пальцы в ее животе распустились неисчислимый щупальцами впиваясь в стенки влагины, разрезая острыми когтями ей влагину на тысячу мелких полосок. Она растянула ее растягивая ее как воздушный шарик, пока тот не лопнул как мыльный пузырь. Они крутились в ней как клубок змей, вонзающихся в ее плоть своими ядовитыми зубами. Они пожирали ее как стая койотов. Они трахали ее как стая орангутангов. Влагина растянулась до размеров всего ее живота, она была беременной этой трахающей ее рукой. Она была нанизана на ее как шашлык на веретено, дева на кол. Сознание ускользало от Вики уступив место каким-то бредовым образам, сменившейся безмолвной тишиной, где они с Аннекой нагие на плоту, пересекали океан под дуновения весеннего ветерка, любуясь чайками, проплывающими мимо китами и дельфинами.
По обыкновению, Вика проснулась первой, сон у Аннеки очевидно был более глубокий. Она осторожно потянулась прислушиваясь к ощущениям своего организма, в то время как подруга сопела у нее под боком. По субъективным ощущениям, у нее между ног пытались прорыть беломорканал и тысячи эеков в фуфайках, шапках-ушанках, с кирками и лопатами, по очереди трахали ее делая отбивную из ее киски. Ой-ой! Вика попыталась пошевелить ногами, но они попросту проигнорировали ее. Она провела ладонью по внутренней части бедра, и поднеся ее затем к глазам увидала кровавый развод. Приподнявшись она посмотрела на свой разбитый лобок лицезрея кровавый след исходящий из влагины. Блядь! Взглянув на Аню еще раз, Вика заметила запекшуюся кровь на ее ладонях, размазанным следом доходившую аж до локтей. Чумовая девочка. Вика снова откинулась на пол. Видимо один из сосудиков в ее влагине все же лопнул. С руками и разными предметами вообще нужно быть поосторожнее. Сила, да и порою, размеры здесь не сопоставимы с обычными мужским. Влагина вообще очень нежное место, здесь сосредоточено множество сосудов и если перестараться, то сосудики часто лопаются. Ну, черт, бывает!
Вика перевернувшись на грудь, оперлась на локти и поползла по направлению к душу, волоча за собой ноги как девица раненая в одно место. При движениях кровоток очевидно восстановился и Вика смогла себе позволить подняться на четвереньки. Ура, жизнь возвращалась к ней! Упругие, тугие струи душа смывали с нее следы сегодняшней баталии, словно очищая бриллиант от столетней пыли и грязи. Вика была хороша собой и это был не комплимент себе самой, а результат изнурительной работы на собой. Вика привыкла получать чего хотела, даже от собственного организма. Она великолепна. Она неотразима. Она бесподобна. И это не обсуждается. Запотевшая стеклянная дверца душевой кабинки приоткрылась и в проеме показалась виноватое лицо Ани. Она обескураженно протянула свои ладони с запекшейся кровью. Вика потянула ее за пальчики себе в кабинку. Целуя ее руки, Вика обняла подругу прижавшись грудью к ее груди и попеременно, то покусывая ее в мочку уха, то целуя в шею, тихонько прошептала: «Все хорошо. Не беспокойся». Подруги обнялись закружившись в поцелуе, обмываемые струями воды искрящимися потоками стекавшей с их с обнаженных тел: по спине, капая с волос, повторяя изгиб их ягодиц, омывая их животики, стекая со стройных ножек, будоража бархатистую чувствительную кожу.
Завернутые в полотенца из под которых только сверкали длиннющие голые ноги, девушки вышли из ванной комнаты. Вика поставила заваривать зеленый чай для себя и для подруги. Щелчок по пульту оживил домашнюю медиа-систему выводя ее спящего режима. Нажав еще несколько кнопок, из акустики, негромким фоном, зазвучало фортепиано Элтона Джона настраивая девушек на минорный лад. Вика подобрала с пола отключившийся телефон, в улыбкой вспоминая с чего все началось.
— Делаю вывод, что шоппинг нас обоих возбуждает, — заключила она.
— Поздравляю, солнце! Ты только-что открыла, что мы обе женщины! — разливая чай и вполоборота повернувшись к ней поздравила ее Аннека.
— Ехидина! — бросила Вика.
— Нимфоманка! — прилетело в ответ,
— Звук зубной щетки тебя еще не возбуждает, солнце? Нет? А то смотри, этож предмет двойного назначения. Он на батарейках и удобно ложится в руку. Сколько вариантов использования? А?
Вика не вступая в перепалку, только повернулась к ней задом и приподняв полотенце наклонилась показывая Аннека свой зад: «Покажи мне... твои варианты», — и обмочив пальчик руки в своем ротике медленно провела им между ягодиц. Аннека как под гипнозом смотрела на сверкающие блестки капелек слюны, переливающиеся в отраженном свете освещения. Ее долго упрашивать не надо было. Подскочив с места как львица она рывком бросилась на добычу выкрикнув при этом звонкий боевой клич. Вика сорвалась с места спасая свою не в меру соблазнительную задницу. У нее был коварный план. Выбежав в коридор, пока Аннека была позади, Вика открыла настежь входную дверь и спряталась за нею в углу коридора, так что можно было подумать, что она выбежала на лестничную площадку. Аня опять повелась как ребенок. Хозяйка почувствовала как босые ножки девушки выпорхнули на холодный бетон лестничной площадки и быстро захлопнула дверь. Так-то! Она прильнула к глазку смотря как растеряно оглядывается снаружи Аня неуверенно прижимала с к себе поближе полотенце. Она то стаскивала его назад стремясь прикрыть голенькую попу, то натягивала его обратно пытаясь прикрыть обнажавшуюся при этом грудь. В конце-концов поняв, что попалась, Аня нажала кнопку дверного звонка.
Вика открыла дверь впуская подругу обратно. Та набросилась на нее с кулачками, позабыв про полотенце, которое тут же слетело и не обращая внимания на то что дверь на лестничную площадку все еще открыта. Вика прижала ее к себе целуя в губы, и не обращая внимания как сосед, проходящий мимо, встал как в вкопанный увидав любовную сцену двух девушек. Она взмахом руки захлопнула дверь, тут же впечатывая подругу к ее поверхности. Это ее девочка!"Ой!» — издала Аннека схватившись за попку. «Еще немного болит» — призналась она, чуть-чуть морщась. Вика чувствуя себя виноватой, принесла из ванной флакончик с кремом и стала втирать его в кожу подруги. «Завтра уже все пройдет», — пообещала она.
Девушки пили, чай, слушая музыку и листая свежие каталоги, модные журналы, болтая о всяких мелочах. Взгляд Вики проскользил по дверце холодильника и зацепился на одной бумажке. Она приподнялась, вытаскивая из-под магнитика заинтересовывавшую ее бумажку. Это был кассовый чек бутика.
— Помнишь ее? — спросила Вика протягивая подруге клочок.
— Катя, — прочитала Аня вслух номер телефона и записанное следом имя,
— Думаешь навестить ее?
— Почему бы и нет? Ты ей помнится понравилась, она глаз с тебя не сводила. Нужно заботиться о людях которых ранишь.
— Тогда может лучше созвониться, договорится о встрече? — нерешительно спросила Аня.
— Может быть. Если бы речь шла о деловой встрече я бы так и сделала. Потому что так принято, сначала договариваться. Но. Я не люблю никого ни о чем предупреждать.
— Понятно. — Аннека помолчала и добавила:
— Ты так и не рассказала о себе ничего. Я могу только гадать что ты любишь, а что нет...
Отвернувшись, Вика устремила взгляд в окно. Видя, что снова натыкается на невидимую стену, Аня помедлив все-таки решила попытаться пробиться к Вике. Она положила свою ладонь на ее руку. Вика нервно пыталась одернуть руку, но Аня удержала ее.
— Если не хочешь, можешь ничего не говорить, я все пойму. Но. — Аня выдержала паузу,
— Тебе не кажется, что я имею право знать?
Воцарилась долгая пауза, Вика никак не хотела смотреть на Аню. Затем спокойным, почти равнодушным голосом начала:
— А рассказывать-то в общем нечего, просто не люблю говорить о себе. Мы похожи, ты наверно уже поняла это. Я тоже росла без родителей. Только они не бросали меня. Они погибли когда я еще была ребенком. Я из семьи военных, жила потом какое-то время с дядей и тетей в военном городке. Затем меня решили отдать в военное училище, что бы я пошла по стопам своих родителей. Среди военных сильны династические традиции, дети кадровых военных тоже часто становятся военными. Но мне особенно «повезло». Женщины в армии конечно служат, но обычно на тыловых должностях. Но, например в армии Израиля, женщины подлежат призыву на общих основаниях наравне с мужчинами и на службу попадают в боевые подразделения. И вот, наши генеральские чинуши запустили пробный проект обучения ориентированный на девочек, с учетом их психологии и, скажем так, анатомических особеностей, чтобы просто посмотреть, что из этого получится. Туда я и попала, — Вика усмехнулась.
— Забавное было место. Вроде бы и не тюрьма, но просто так не уйдешь, забор с колючей проволокой, вышки, все дела. Ну, мы с довочками и прозвали его «загоном». Первые несколько лет увольнительных нам вообще не давали. Потом все же начали отпускать, сначала организованными группами, потом и самостоятельно. И знаешь что? Я честно думала, что все дети так живут: учатся стрелять из гранатомета, водить вездеходы, учат кучу языков, каждое утро бегают кросс, а в конце дня плюхаются в кровать без задних ног. И это если это командир не придумал для нас дополнительные ночные учения. И что же я увидала за загоном? Какие-то розовые девочки с бантиками и куклами гуляли с пухлыми пареньками, с которых бы я три шкуры сняла на плацу. И знаешь в чем самый прикол? — голос Вики перешел на шопот.
— Все боялись нас. Мамаши хватали поскорее своих детишек, машины беспрекословно пропускали нас на переходе, взрослые здоровые мужики расступались, только лишь завидев наши черные береты. Никто не разговаривал с нами. Мы были нелюди, изгоями, уродинами. И вот тут-то я задумалась, а в правильном ли месте я нахожусь.
— Сколько боли... — прошептала Аня.
— Я много думала потом о боли, — продолжала рассказ Вика.
— Нас, конечно, никто не пытал, это все-таки был не концлагерь, все свои. Но мы постоянно тренировались до предела. Кровь из носа, а задачу выполни, — это понималось у нас буквально. На самом деле боль всегда была с нами. Потом я все-таки ушла оттуда и вот что странно. Я сняла свой берет, училась ходить в юбке, чтобы быть как все девушки моего возраста, пыталась встречаться с парнями. Но мне чего-то мне все время не хватало Я была как рыба выброшенная на лед. Я ждала, что меня разбудят посреди ночи и заставят бежать кросс, но ничего не происходило. У меня никогда не было проблем со сном, а тут вдруг началось: просыпаюсь и не могу больше сомкнуть глаза, как-будто проклятая. А потом, потом я встретила Ольгу. Она была... она была Ольгой. Я не встречала ни ранее ни после таких женщин. Мягка, нежная, чувственная, ранимая. Она могла добивалась от людей того, чего нельзя было получить силой. Она была настоящей женщиной. Она ничего не требовала от меня, не просила и не ставила условий. Она просто была, знаешь как земля под ногами. Она просто есть. Ольга считала, что выбраться из ямы в которую я попала, можно было только полностью забыв всем чему меня научили в учебке, оказаться от этого. «Люди», — говорила она, — «живут без этих знаний, мои умения не нужны для нормальной жизни». Когда смотрят на пса, они говорят: «ути-пуси», а не отмечают зрительно слабый позвонок на его шее. Ольга научила меня всему, что в других нормальных семьях мамы учат своих дочерей, научила одеваться, вести себя с мужчинами, печь пироги. — Вика усмехнулась теребя прядь волос.
— У меня никогда ранее не было прически, только стриженный затылок. Я стала отращивать волосы, экспериментировать с причестками, косметикой, фасонами одежды. Это было... Это было необычно, непрактично, это было проявленим слабости. С нею я стала женщиной, и... да, я стала ее любовницей. Лесбиянкой. Какие к нее были чудесные пальчики... Я сих пор скучаю по ним.
Вика говорила, прислонившись к стеклу окна, смотря куда-то вдаль, словно разговаривая с кем-то по ту сторону стекла. При последних словах ладонь ее легла на стекло проводя по нему, словно ища что-то в темноте, но та лишь утонула в пустое.
— Почему вы расстались? — еле слышно спросила Аня.
— Я пыталась делать все как она говорила, — продолжила рассказ Вика,
— Я пыталась забыть все, думать по другому. Но... но я поняла что убиваю себя, медленно и методично. Это было частью меня как рука или нога, мне нужно было научиться жить с этим и быть тем кто я фактически есть. Оказалось, что девушка с моею подготовкой может неплохо зарабатывать. Я рассказала об этом Ольге, но она не приняла этого. Она сказала, что я так ничего и не поняла, — Вика вздохнула.
— Так я осталась одна, — отворачиваясь от окна вымолвила она.
— Вы больше не виделись?
— Через полгода я пыталась повидаться с ней, но узнала, что она переехала через неделю после нашего последнего разговора. Адреса она не оставила. Это было очень на нее похоже. Жить сегодняшним днем, не цепляться за прошлое, не нагадать о будущем. Я больше никогда ее не увижу, не смогу прикоснуться к ней, не загляну в ее глаза... Никогда!
Ане хотелось как-то, растормошить подругу, она уже жалела, что затеяла этот разговор, но если бы его не было Вике пришлось бы нести весь груз одной. Ведь близкие люди на то и существуют, что помогают нести ношу.
— Значит, ты суперменаша. Комсомолка, спортсменка и просто красивая девушка! — попыталась сделать она комплимент.
— Ну, комсомол я уже не застала в живых, насчет красавицы, тут не мне судить, а что спортсменка, то да. Кэ-мэ-эс я получила одна из первых на курсе, — носик Вики даже вздернулся вверх при этих словах.
— И каким спортом ты занималась? — спросила Аня, под конец фразы понимая, что уже знает ответ.
— Стрелковый спорт! На КМС сдала в пятнадцать лет! — отрапортовала Вика и тут же осеклась увидев как побледнело лицо Аннеки. Улыбку с ее лица как корова языком слизала.
— Забавно, — произнесла она и в голосе ее послышались металлические нотки,
— Ты сейчас прямо точь-в-точь как она, — продолжила Вика и лицо ее при этом дернулось от нервного тика придавая ему зловеще-угрожающий вид,
— У меня до сих пор перед глазами стоит ее взгляд, — голос ее дрогнул,
— Я все-таки уродина! — всхлипнув прокричала она и на ее веках заблестели капельки первых слез.
Вика отвернулась рыдая, сначала еще пытаясь сдерживаться, но потом потеряв контроль и согнувшись пополам как от удара в живот, содрогаясь всем телом, зарыдала громко, надрывно, умываясь слезами на раскрасневшем лице.
— Прости! Прости меня! — кинулась к ней Аня.
— Пожалуйста не плачь, не плачь из-за меня!