Здравствуй уважаемый читатель.
Прежде чем представиться, я бы хотела подготовить тебя к предстоящему повествованию. Это не обычная история из жизни, или обычная... Кто знает?!
Начнем с того, что люди от природы своей всегда были склонны к мистике (и неспроста). Даже скептики. Поверьте мне на слово — все скептики и атеисты в большинстве своем обычные люди, такие же, как и вы, но с ярко выраженной навязчивой идеей «отличиться». Во все времена своего существования, я редко встречала атеистов, которые бы обладали хотя бы элементарными знаниями о том, что они отрицают (то же самое, кстати, можно сказать и о многих верующих). И я могу по пальцам пересчитать скептиков, которые бы могли хоть чем-то аргументировать свой скептицизм. Вывод: людям просто нравится говорить «я скептик» или «я атеист», не вкладывая в эти понятия какой-либо смысловой нагрузки. Но в случае чего (!), они отстаивают свои взгляды с небывалым рвением. Что ж, я не осуждаю — ваше право. Да что там говорить, я всецело «за»! Вы выполняете половину моей работы за меня. Ведь я для вас — ничто. Меня не существует. Я вымысел, и найдется много людей, которые вызовутся вам это доказать, и — докажут! Но лишь потому, что я так хочу.
Но сколько меня не отрицай, я все же есть, ибо обо мне говорят, пишут романы, сочиняют легенды, снимают фильмы и рисуют картины. У меня много имен, но самое известное — суккуб. Я — дьявол в женском обличье. Вопреки поверьям, я не только посещаю бурный разум подростков во сне и совращаю мужчин в сказках и легендах. Я живу, живу как и вы на грешной земле, только обличий у меня больше. Для моряка — я русалка, для фантазера — я вампирша, для поэта — я муза, а для обычного человека — роковая женщина. Ваша похоть — моя пища. Разочарованы? Увы, не так страшен черт, как его рисуют — сердец я не ем, душу не выхолащиваю, жизнь не выпиваю. Лишь появляюсь на одну ночь, а потом оставляю мужчину навсегда, оставляю с неутолимым желанием обладать мной снова и снова. Я не берусь судить о том, насколько полезна моя служба человечеству, ибо если она не полезна, то отказаться от нее я все равно не смею. Иной раз, мужчине непосильна та ноша, с которой я его бросаю, и если б можно было выбрать — остаться одному с этим чувством или отдать сердце на съедение любовнице, он бы предпочел второе. Но я не имею возможности предоставить такой выбор.
Самое трудное в моей работе — это заставить вас раскрепоститься. Удивительно, ведь я при желании могу читать мысли, и, казалось бы, при таком раскладе соблазнение не должно встретить препятствий. Но люди настолько зажатые существа! Даже когда мужчина изнывает от похоти, и представляет женщину, сидящую напротив, мечущейся в своих крепких объятьях и пылающей жаждой разврата. Даже когда она прямо говорит, что не прочь исполнить его самые извращенные мечты. Даже когда она готова быть для него кем угодно и чем угодно. Даже при таком раскладе мужчина сомневается! Да-да, он боится! Ему проще дрочить дома на фото этой прелестницы, чем осмелиться и взять предложенное. Не только барышни имеют свойство быть крайне нерешительными. Уверяю вас, что на мою долю работы выпадает не меньше, чем на долю любого «земного Казановы». Но на то я и искусительница, чтобы соблазнять самых зажатых и скрытных, выворачивать наружу и приводить в исполнение их самые постыдные желания. Хотя сегодня речь пойдет о мужчине, который знал чего он хочет.
***
Вечер близился к концу, а жертвы все не было. Клуб совершенно пуст. Еще бы, у людей, в отличии от меня, по понедельникам есть куча других забот, помимо секса и разврата. Я кушаю мороженое — спиртное на меня, увы, эффекта не производит. Напротив меня сидит какой-то мужичонка совершенно жуткой внешности, нормальная баба ему, как говорится, и «понюхать бы не дала». Я старательно слизываю мороженое с ложки, так, будто облизываю самый желанный мужской член. Я старалась марать свои губы, чтоб слизывать с них белый «пломбир» как можно эротичней. Но, не смотря на все мои старания, случай был явно скучный. Максимум, на что хватит фантазии у этого недоделка — это просто выебать меня как можно жестче. К тому же, он явно не верил своему счастью, так как облик я приняла довольно шикарный. Я уже собиралась встать, и утащить его за шиворот в местный туалет, но замереть на месте меня заставил чей-то пронзительный взгляд. Я почувствовала его как заряд электричества, обдавший меня с головы до пят.
Это был несомненно мужской взгляд. Он подошел из-за спины и сел напротив, загородив собой то чудовище, которому я желала грязно отдаться еще несколько минут назад. Вариант был неплох, этакий современный «Илья Муромец». При параде, в костюмчике, небольшая щетина, темненький. И невероятно большой! Именно большой — не высокий, не толстый, и не как боксер (т. е. а-ля тумбочка). Просто если взять самого обычного среднестатистического немного подкаченного мужика и увеличить в два раза — получится он. Я продолжила свои игры с мороженым, поглядывая на него с томной поволокой, и немного выдвинулась на стуле, положив ногу на ногу. Мое атласное вечернее платье разъехавшимся боковым разрезом пикантно обнажило перед мужчиной бархатную кожу крутых округлых бедер. По тому факту, что я своим поведением явно и откровенно себя предлагала, он решил, что я шлюха. Я переубеждать не стала, и далее последовал вполне логичный разговор — цена, время, допустимая свобода воли. Сошлись на 3 часах для начала, он не двойственно намекнул, что возьмет и на всю ночь, если сумею понравиться.
Мужчина усадил меня на заднее сиденье машины, а сам сел за руль. Я была этим немного разочарована, но он меня быстро реабилитировал, сказав, что наблюдает за мной в зеркало заднего вида и что оплаченное время уже пошло.
Мне долго объяснять не надо. Я легла спиной на сиденье и задрала вверх полусогнутые ноги. Стянула трусики. Это было единственное белье на мне. И встав коленями на сидушку, потянулась, и выкинула их в его открытое окно.
— Хороша потаскуха! — присвистнул он, — а платье слабо?
Я иронично покосилась на его ухмылку все в том же зеркале, и стянула через голову платье. Смакуя его изумленное выражение лица, швырнула красную атласную тряпку в окно, которая перед тем как покинуть машину, погладила его небритое лицо и, обдав его моим женским ароматом, наконец, выпорхнула. Оставшись совершенно голой, я развернулась к нему задом, все также стоя на коленях, и, взявшись руками за спинку сидения, выставила свою попку, а потом, запустив одну руку себе между ног, принялась теребить свои набухшие половые губки. Он отрегулировал зеркало, так что весь процесс моей мастурбации проистекал на его глазах. Ну, наверное, не нужно говорить, что на тот момент мои половые органы уже лоснились мокрым блеском от невообразимого количества смазки. Я растягивала пальчиками свое влагалище, демонстрируя своему покупателю во всем блеске приобретенный товар. Он же иногда одаривал меня одобрительными шлепками по попке, стремясь при этом, как бы невзначай, ударить и по половым губам. Я была в абсолютном восторге, хоть я и не человек, и любить не могу, но в человеческом обличье остальные чувства мне не чужды. И я чувствовала невероятный стыд, и похоть, и желание! Все мое дьявольское существо горело жаждой падения и разврата!
Машина остановилась у частного дома. Он вышел и открыл мне дверь. Выскользнув из машины, я, совершенно голая, если туфель не считать, проследовала за мужчиной в дом. Он без лишних слов провел меня в спальню и швырнул на кровать. В его глазах во всем своем блеске читались властность, злость и похоть. Он явно смаковал мою беззащитность и беспомощность. Ведь я теперь его, на его территории и никуда не денусь. Мое голое тело, нелепо повалившееся на кровать, действовало на него как красная тряпка на быка. Я испытала страх, самый настоящий страх. Я узнала не понаслышке о выражении «сердце в пятки ушло». Я взвизгнула, когда его не самых малых размеров рука приложилась к моей щеке. Он себя сдерживал, явно сдерживал. Если б не сдерживал, ... то при его габаритах, он бы меня убил с одного удара. Потом он схватил меня за волосы и приблизил к себе. На моих глазах проступили слезы, а он полюбовался этим и хорошенько тряхнув заговорил:
— Я за тебя заплатил, ты должна терпеть! Если нет — то возвращай деньги и проваливай сейчас же, второй раз я такой возможности не дам!
Мое сердце бешено стучало, щека горела, но черт возьми — я сейчас его желала! Желала как ни одного другого мужчину в мире. Он меня еще раз встряхнул для убедительности, и продолжил шипеть мне на ухо:
— Вы все суки, грязные паскудные шлюхи! Но ни одна из вас не способна дать мне то, что я хочу — безграничную власть. У меня было много женщин, для которых я не жалел ничего, я одевал этих подстилок как куколок, а они сбегали, стоило мне причинить им небольшую боль.
Я смотрела на него снизу вверх заплаканными глазами, смотрела ему в самые глаза и не смела отвести взор. Я чувствовала себя кроликом в тисках удава. Мои влажные губы дрожали, как, впрочем, и все тело. Из-за спазма в горле, я не могла вымолвить ни слова, а он все сильней стягивал мои волосы, не давая глазам высохнуть. Его рука еще раз обожгла меня пощечиной, отчего я вскрикнула, и пошатнулась, но его вторая рука крепко удерживала меня за волосы. С пощечиной спазм прошел и я заплакала, я зарыдала! Мне хотелось упасть на кровать и, свернувшись в клубочек, просто проплакаться, но он держал меня, держал и смотрел. Смаковал каждое мое всхлипывание, каждое подрагивание моих хрупких плечиков, а потом снова швырнул на кровать:
— Иди отсюда! Убирайся! Выматывайся!
Я упала на подушки, мои волосы налипли на влажные от слез щеки, и я с ненавистью взглянула на него.
— Ты! Ты жалкий, мерзкий подонок! И ни одна шлюха в мире тебя никогда не удовлетворит лишь потому, что твой член давно не работает! Одно другим не возместишь, сколь не старайся! Поэтому сколько не избивай меня — удовлетворения не получишь!
Мужик довольно усмехнулся, внимательно разглядывая мое заплаканное и теперь уже грозное лицо. Потом в доли секунды приблизился ко мне и сжал своей лапищей мое горло, и снова зашипел над моим ухом:
— Ты знаешь, что вид голой ругающейся женщины сильно заводит? А про то, стоит ли мой хуй, и как он стоит, и на сколько он велик, когда стоит — ты будешь рассуждать в слух, в то время как я буду безжалостно и без смазки драть тебя в задницу, — на этих словах я взвизгнула, почувствовав его грубые пальцы, проникшие ко мне в задний проход, — Ну как, нравится шлюхе новая роль безвольной игрушки?
О, как мне хотелось в этом момент прошептать «нравится», и умолять его отодрать меня в задницу, как он и обещал, и стать его безвольной игрушкой, как он и говорил. Но рано. Мужик явно получал удовольствие именно от сопротивления, от страха в глазах жертвы, от насилия над ней. Единственное, что выдавало мою блядскую натуру — это смазка, стекающая по внутренней стороне бедра, и, к счастью, пока еще им не замеченная. Тут я решилась на отчаянный шаг — я, посмотрев на него с такой ненавистью, что он казалось даже испугался, собрала всю слюну которая была в моем рту и плюнула ему в лицо.
— Не нравится шлюхе роль безвольной игрушки, — прошипела я ему в ответ, чувствуя как холодная хватка сильнее утягивается на моей шее. Его глаза тут же наполнились невообразимой яростью. Он бросил меня на кровать и достал из-за пояса пистолет. Я сначала подумала, что он ненастоящий. Но он, дабы развеять мои сомнения, специально при мне зарядил его и, усевшись на меня сверху, навел на мое лицо. Я задрожала от страха, глаза вновь наполнились слезами, и я принялась навзрыд умолять его прекратить это.
— Перестань, пожалуйста, я твоя! Что хочешь делай! Но убери его! Перестань, умоляю тебя! Ну убери же ты его, прошу тебя, — лепетала я всхлипывая, в то время как он с усмешкой выслушивал совершенно сломленную им женщину.
— Многовато ты говоришь, — с этими словами он приблизил дуло пистолета к моему рту, — Оближи его!
Я была совершенно шокирована этим предложением! Я уставилась на него недоумевающим взглядом, замерев от страха. Он же продолжил наступление, приведя меня в чувство прикосновением холодного металла к губам.
— Бери, не бойся, я не собираюсь тебя убивать.
Я разинула рот, чтоб что-то ответить, а он тут же пропихнул ствол. О, он сейчас явно был на вершине блаженства, корчащаяся от страха женщина с пистолетом во рту — это было пределом его мечтаний.
— Не бойся, поиграй с ним. Помнишь, как ты с мороженым игралась? Ты великолепно это делала!
Я приподнялась на локтях, все также со страхом поглядывая на своего мучителя, и, отведя своей рукой пистолет чуть дальше, заскользила языком по кругу. Потом скользнула им внутрь дула и обхватила его губами, закрыв при этом глаза и стараясь изобразить выражение явного блаженства на лице. Я скользила вдоль ствола влажным ртом, поглаживая при этом его руку, держащую пистолет, иногда я открывала глаза, чтобы посмотреть на него взглядом, полным покорности и вожделения. Наконец, он отбросил пистолет в сторону, и, взяв меня за талию, одним рывком насадил на свой вздыбленный член. Он уже был обнажен, видимо во время моих «игр» мужчина не выдержал, чтоб не подрочить. Мне сложно описать то, что я испытала в тот момент. Знаете чувство, когда едешь в машине с открытым верхом и на очень большой скорости, и на дороге начинается резкий спуск, и ты летишь в него без тормозов, как в омут, когда сводит все мышцы внутри от страха, адреналина и восторга? Вот нечто подобное, только в тысячу раз сильнее.
Он с удивлением обнаружил, что я уже довольно давно возбуждена и теку, его это подстегнуло еще сильнее. Он влепил мне звонкую пощечину и снова одел на свой член мое хрупкое тельце, заставив меня кричать и извиваться на его пульсирующем крепком органе. Он целовал мою шею страстно, неистово! Явно стремясь оставлять на теле фиолетовые ядреные засосы! Я же с придыханием вожделенно шептала ему на ухо всякие пошлости. Кем я только себя не называла, теперь это даже произносить вслух стыдно! А когда он входил в меня особенно глубоко, то я с шепота переходила на бессвязные выкрики, и царапала его спину своими дьявольскими когтищами.
Я кончала и кончала, чувствуя в себе этот горячий инструмент наслаждения, перед глазами все плыло, к концу я обессилила настолько, что руки мои болтались как у куклы, а с губ срывались только слабенькие хриплые вскрики. Наконец, он схватил мои волосы, и, заставив сильно прогнуться, излился в меня с победным рыком. Закончив, он вынул из меня свой обмякший член и пошлепал им по моему гладенькому лобку. Это дико заводит, скажу я вам! Знаете, у меня тогда возникла ассоциация с ложкой, которой стучат о край бокала, чтобы стряхнуть с нее капли, вроде ничего такого, и ассоциация самая что ни на есть невинная, но это почему-то показалось мне тогда дико унизительным. Меня как током пробило! Я тут же схватила его член в руку и прильнула к нему губами. Нет, это был не минет, и даже не оральный секс — это был самый настоящий отсос. Я просто сосала его член, всасывала в себя с такой силой, что его ноги задрожали, а руки невольно опустились на мое плечо и голову. Он сдавленно простонал, когда я выпустила его член и в комнате раздался звук рассосавшегося вакуума, чем-то напоминающий выдергивание пробки из бутылки.
Он снова глянул на меня взглядом хищника, взял рукой мою промежность и сильно сжал, заставив меня вскрикнуть.
— Смотри мне в глаза, шлюха!
Я подняла голову, и встретилась с ним взглядом, все таким же злым, но при этом, прослеживалась уже какая-то нежность. Он отпустил руку, одобрительно пошлепав меня по хлюпающим половым губам, и принялся ввинчивать пальцы в мой задний проход. Тут-то я догадалась про смысл неотрывного взгляда. Он хотел снова мучать меня, причинять боль, и видеть при этом, что я сама, добровольно, смотрю ему в глаза. Плачу, корчусь от боли, но смотрю. Что собственно я и делала. Это было невероятно больно. Он начал сразу с трех пальцев. Трех больших, огрубевших, мужских пальцев! Я дрожала от боли. Слезы градом катились по моим щекам, а он безжалостно имел меня рукой в задницу. Чтоб хоть как-то скрасить боль я принялась целовать его грудь, не разрывая зрительный контакт.
Ему явно понравилась моя инициатива, потому что вид его сделался еще более довольным. Наверное, что-то в этом есть — в его глазах я была плачущая от боли, причиняемой им же, женщина, стремящаяся еще и приласкаться. На самом же деле эти поцелуи меня просто отвлекали, поэтому я целовала сильно, страстно, почти как он, может даже засосы оставила. Доведя до состояния «предоргазменной трясучки» он развернул меня как куклу и, поставив на четвереньки, резко вошел в мою задницу, взяв при этом меня за плечо и максимально оттянув, так что я дугой выгнулась под его напором и выставила попу для его напористого члена. Пальцы же, которые только что побывали в моей заднице он вложил мне в рот, продолжая трахать меня с неимоверной амплитудой движения. Я сладко постанывала, так как боли он мне уже не причинял, и старательно обсасывала предоставленные пальцы. Эта сладкая пытка продолжалась чуть меньше, чем предыдущая. Он иногда вытаскивал свой член из моей попки, чтоб полюбоваться на предмет своих стараний — зияющую дыру моего ануса. Я же в такие передышки ложилась грудью на кровать, и, выставив попу еще сильнее, растягивала ее руками. Иногда этот извращенец заставлял меня сокращать мышцы сфинктера, видимо дыра, меняющая свои размеры его заводила еще сильнее.
Особенно мне понравилось, когда он снова ввел туда пальцы, и приказал сжать их. Я и впрямь в тот момент чувствовала себя какой-то резиновой куклой, которая раскрывает и закрывает свои дырки по нажатию заветной кнопочки. Но увы, я была такой падшей блядью, что мне и кнопочка не требовалась. Я повиновалась его приказу, а он медленно вытащив их из меня, снова приказал облизать, благо я была чистая и, собственно, кроме чувства унижения, ничего плохого в происходящем не было. После этого он приступил к очередному заходу, снова вонзив в мою истерзанную попку свое орудие и задвигав им внутри меня с бешеной скоростью. Я как можно сильнее сжала мышцы и он, введя его еще несколько раз, быстро развернул меня лицом к себе и начал кончать. Хоть мой рот и был открыт, а язык призывно высунут, сперму он умудрился разбрызгать по всему лицу, даже на мои каштановые волосы попало.
В запале он еще некоторое время не отпускал мою голову, периодически ударяя членом по губам, но придя в себя, отпустил и довольно повалился на кровать. (Специально для sexytales.org — секситейлз.орг) Я же принялась за привычную процедуру «уборки», тщательно слизывая с мужчины следы своего присутствия. Закончив, улыбнулась, хоть это и жутко выглядит со спермой на лице и спросила разрешения отправиться в душ. Реакцией он меня поразил. Он вдруг весь как-то преобразился, изменился в лице, стал невероятно серьезен — именно, не зол, а серьезен. Он приблизился и поцеловал меня, прижимая к себе крепко-крепко, и, затем, немного отпрянув, посмотрел прямо в глаза — и знаете, ни капли брезгливости или отвращения, все-таки для него я была обкончанной шлюхой. Нет, он смотрел умоляюще.
— Останься. Останься со мной, — с этими словами он начал покрывать мое тело поцелуями — другими, трепетными, нежными, — Ты моя. Ты будешь моей! — шептал он с придыханием, — Ты лучшая, лучшая!
Эх, ненавижу этот момент. Теперь была моя очередь ликовать и любоваться сломленным мужчиной. Но вот парадокс — мне было его искренне жаль. А унижать его своей жалостью не хотелось, поэтому я лишь взглянула на него с усмешкой и ответила:
— А ты клиент, всего лишь клиент. Не лучший, и не худший. На улице рассвет и моя работа на этом закончена.