Эй, юнга! Подходи, не прячься, садись и слушай, не робей!
 Рассказ соленого скитальца, седого пьяного испанца,
 О судьбах славных кораблей и подвигах минувших дней!
 Дай мне монету, не жалей, и рому старику налей!
***
Ты помнишь быстрый бриг «Надежда», кровавый флагман вольных сил?
 На нем я лет почти тринадцать судьбу за задницу ловил.
 Пирата весел век — но краток, смерть держит косу за спиной,
 «Надежды» гибели свидетель сидит сейчас перед тобой.
С добычей бриг наш шел в Тортугу, в пиратский порт не заходил,
 Два долгих месяца без девок я ром лакал что было сил,
 В тот роковой, ненастный день, рвала портки моя елдень,
 Цепляя снасти и горя, кипела мощь моего хоря!
 Мулаток знойных, потаскух, русалок и портовых шлюх 
 Я образ видел наяву, виденья мой пленили дух...
Тогда был шторм, я все же вылез, на палубу воздуха глотнуть,
 Вдруг водной девы стан прекрасный, недолгий преградил мой путь!
 Средь волн и тьмы, на шаткой палубе, Диавол чудо мне явил!
 Могучий свой бушприт не медля, в корму ей страстно вколотил.
Взял зад её на абордаж, долбил, месил, вошел я в раж,
 Лобзал я шелк прекрасных плеч, и наконец, мой хер дал течь,
 Чертовка девка, молода, наполнил трюм её сполна...
 Продрал я пьяные глаза — пред мною кормчего спина!?
Католик был наш юный кормчий, доселе хер не принимал,
 «Господь, спаси меня!» воскликнул, и выпустил в слезах штурвал.
 Руль повернулся — и тогда, нам заслонила путь скала...
 В тот страшный, роковой момент, я проклял божий свет!
«Надежды» киль ударил в камень, борта порвали скал клыки,
 Опутанные рваной снастью, летели в воду моряки.
 «Проклятый сын дешевой шлюхи!» команды смолк последний крик, 
 Терзаемый водой холодной, к обломку мачты я приник.
Пять долгих дней, готовясь к аду, молился я и дрейфовал,
 На пятый день испанский капер соленый зад мой подобрал.
 С тех пор я истину узнал, хоть мир её не примет:
 Без жаркой задницы — надежда гибнет.
***
Присядь, мне юнга, на колени, скажи, держал ли ты штурвал?
 Покинешь ты кабак едва-ли, не ощутив мой старый фал!