Жак неспешно вел Машу по длинным коридорам и лестничным пролетам. И делал это настолько грациозно, словно она была породистой сучкой на выставке. С одной лишь разницей, что она не была сучкой и ее коленки уже ныли от боли, после такой длинной прогулки. Наконец они пришли в небольшую комнату, похожую на гримерку, там на диване сидел Люпен с сигарой во рту и мобильным у уха.
— Я перезвоню, — буркнул он в трубку, увидев входящих Жака и Машу.
Он удовлетворительно улыбнулся, оценив работу проделанную над их новой рабыней и сильно затянувшись сигарой, велел Маше подняться и медленно повернуться. Жак ослабил поводок и позволил ей это сделать.
— Молодцы, сучка хороша, — еще раз одобрительно кивнул Люпен, а Жак дернул за поводок давая понять Маше, чтобы она опять встала на колени.
С одной стороны Маше боялась что-либо делать без четких команд, но с Жаком ей было легко, было очевидно, что у него большой опыт в управлениями рабынь вроде нее.
Люпен взглянул на часы.
— Занавес откроют через 15 минут, так что пора ее готовить.
Жак кивнул и дернув за поводок, направился к выходу.
Они прошли по темному коридору и оказались по другую сторону занавеси.
На сцене ничего не было кроме двух металлических столбов с кожаными наручниками сверху и снизу.
Машу подвели к ним и поставили по середине. Жак велел ей подняться и вскоре она была закреплена словно девушка в ожидании Кинг-Конга.
Оставив бедную девушку одну, Жак молча ушел.
Сердце Маши сильно билось грозясь вырваться из груди. Она в ужасе думала, что ее ждет. Ошейник который раньше не причинял ей неудобств, теперь не давал дышать и словно обжигал кожу, являясь единственной предметом на ее голом теле, не считая кожаных фиксаторов на руках и ногах.
Пятнадцать минут показались вечностью. Она слышала громкие слова ведущего за занавесью и то как он объявлял презентацию новой рабыни. Ей стало неимоверно страшно от того, что рабыней в этом случае была именно она и она попыталась вырваться. Она стала извиваться между столбов и тяжело дышать, но при этом все равно боялась проронить хоть слово. Посмотрев в сторону, она увидела ухмыляющегося Жака. Она умоляюще ждала от него указаний или хоть какой-нибудь команды, но он молчал и усмехался над ее панической атакой. Видно подобное зрелище он наблюдал не в первый раз. Вскоре рядом с ним появился Люпен, Маша не успела разглядеть его в темном свете, как вдруг занавес стала медленно раздвигаться и яркий свет ослепил ее глаза.
После шквала приветствовавших ее аплодисментов, Люпен улыбнулся, поднял микрофон и поприветствовал достопочтенных джентльменов.
— Сегодня я имею честь представить вам новую рабыню класса А, — продолжил он, — она у нас еще на испытательном сроке, но поверьте моему опыту, эта сучка задержится у нас на очень долго.
После этих слов, Люпен подошел к бедной девушке и осторожно провел пальцем по изгибу ее талии от подмышки к бедру. Содрогнувшись Маша почувствовала, как огромные мурашки покрыли ее тело. Ей еще никогда не было так страшно, она хотела рассмотреть зал, но яркий свет направленный на ее беззащитное тело не давал ей возможности увидеть больше чем силуэты людей сидящих за столиками.
— Ну что ж, давайте, я познакомлю вас с ее параметрами, чтобы вам было с чем сравнивать дальше.
Люпен стал зачитывать размеры ее дырок и то как они уже успели ее растянуть за столь короткое время.
— Сучка делает неплохие успехи и сегодня все в вашей власти! Давайте сделаем ее настоящей блядью, такой какой она жаждет быть!
Последовал очередной шквал аплодисментов и на сцену из-за кулис выкатилась небольшая тележка, а вслед за ней вышел Жак.
Он молча отстегнул рабыню и направил к тележке, заставив ее опуститься на нее. Сначала Маша не могла понять ее предназначение, но вскоре умелые руки Жака одну за другой прикрепили ее конечности, так что она оказалась на четвереньках с широко расставленными бедрами, затем он поднял ее голову и опустил подбородок на металлическую подставку, а голову зафиксировал ремнями, так что она не смогла бы ее самостоятельно пошевелить ни вверх, ни вниз, и не в стороны.
Вскоре на сцене появилась полуобнаженная девушка с подносом полным всяких инструментов. В рот Маше был всунут уже привычный для нее расширитель. Тоже самое было проделано со всеми ее остальными дырками.
— Ну что, потянулась еще шире? — поинтересовался Люпен.
Жак безмолвно отрицательно покачал головой.
На что Люпен широко улыбнулся и громко объявил:
— Ну что ж, господа! Тогда начнем! Наша новая дырка ждет своих героев!
Пока все громко хлопали, Жак достал фломастер и жирно написал у Маши на лбу «Дырка».
Это показалось Маше почему-то более унизительным чем все, что с ней проделали ранее и она почувствовала, как глаза налились слезами. И если у нее и были какие-то сомнения о том, что было написано на ее лбу, они развеялись, когда ее тележку подкатили к зеркалу и дали посмотреть на свое отражение. Увидев себя в столь деградирующей позе, с позорной надписью на лбу, она заплакала еще больше, но и в тоже время почувствовала, как ее влагалище стало увлажнятся от возбуждения.  В ней боролись противоречащие друг другу эмоции: стыд и возбуждение. Ведь такое обращение не должно нравится, а оно ей не просто нравилось, она возбуждалась и если бы ее руки не были закреплены в фиксаторы она бы давно уже трогала свой опухший от возбуждения клитор. Ошарашенная своим отражением, она не заметила момент, когда ее тележку резко толкнули вперед и она покатилась прямо в зал по открытому пандусу. Она кричала от страха, но этого никто не услышал в грохоте музыки и воплей мужчин предвкушавших жестокое развлечение.
Вскоре рядом с ее тележкой появился Жак и подкатил ее к первому столику, на мягких диванах сидело трое мужчин. Они улыбнулись и поприветствовали Жака, а он в ответ почтительно поклонился. К столу тут же подбежала девушка и выложила на небольшой столик несколько фаллоимитаторов, распорок и прочих атрибутов. А в это время Жак освободил дырки рабыни от растяжек.
Джентльмены стали выбирать себе по инструменту крутя их в руках и даже рассматривая на свет, словно они выбирали оружие для боя. Затем Жак подкатил тележку с беззащитной рабыней поближе, так что ее задница оказалась у пары мужчин, а рот у другого. Очень скоро они в жесткой форме стали вставлять предметы в ее дырки. Действовали они грубо, быстро и абсолютно не принимая во внимание ее всхлипывания, дергания и то как она задыхалась, когда искусственный член перекрывал ей дыхание. Жак периодически смазывал ее анус, чтобы мужчинам было легче его разработать. Этой ее дыркой заинтересовался, как ей показалось самый уважаемый из трех джентльменов и работал он не менее профессионально чем Жак, явно зная, что он делал и зачем. Маша лишь хотела узнать, когда это закончится, так как казалось она больше не сможет выдержать и просто разорвется пополам. Она не могла определить какая из ее дырок подвергалась большей содомии, так как ныли и ужасно болели все ее отверстия.
Спустя вечность, мистер Патерсон, так звали джентльмена разрабатывающего ее анус, с улыбкой воскликнул:
— Готово! Можете замерять! — и с шлепком резко вытащил фаллос из ее задницы.
Его примеру последовали остальные, после чего Жак вставил расширители обратно в ее дырки и замерил новые размеры.
Улыбнувшись, он перечислил новые параметры и сообщил данные Люпену, который громко объявил новые размеры дырок и то как успешно поработали джентльмены.
Маша очень надеялась, что ее вернут на сцену и дадут передохнуть, но вместо этого ее подкатили к другому столику, где все повторилось с одной лишь разницей, что расширить ее еще больше им не удалось, а старались эти джентльмены не меньше прежнего. От боли слезы катились по щекам Маши непрерывным потоком, но никого это не волновало, они продолжали делать ... свое дело и старались побить рекорд, установленный первым столиком.
Слегка пошатнуть ее новые размеры удалось еще два раза и то кому-то поддался ее рот, принявший неестественную для себя форму и проглотивший длинющий фиолетовый фаллоимитатор. Ее анус чуть не разорвало пополам, когда туда силком запихнули нечто похожее на бутылку от шампанского, а влагалищу досталась огромного размера резиновая штука по ширине не меньше бейсбольного мяча.
Под конец она тяжело дышала стараясь принять все эти предметы в свое тело и уже не верила, что это года либо закончится, когда ее опять вернули на сцену. Ей казалось, что она потеряет сознание, но к ней подошел Люпен и с самодовольной улыбкой поднес нечто к ее клитору. Она содрогнулась, почувствовав приятные вибрации, массировавшие ее изнуренную промежность. Вибратор работал в пол силы — дразня ее, но не давая возможности кончить. Эти сладостные муки оказались сильнее всего, что она пережила, и она стала извиваться и выть мысленно прося сжалиться над ней и прекратить это, либо уж включить его на полную скорость и дать ей кончить.
— Ну, что ж блядь, небось хочешь кончить? — прочитал ее мысли Жак.
Маша рьяно закивала и умоляюще посмотрела на ухмыляющееся лицо Люпена.
— Ну что ж, пора нашей сучке показать насколько ей нравится быть нашей дыркой. Но сначала давайте отпразднуем сегодняшний вечер!
Весь зал одобрительно громко захлопал. В то же время Жак вынес на сцену огромную бутылку шампанского и демостративно поднял ее на ладони, чтобы все в зале смогли ее хорошенько разглядеть. Все еще более громко захлопали и закричали.
Маше, казалось, что все в зале подозревали, что сейчас произойдет, кроме нее. Она испуганно смотрела на бутылку и сжалась от страха, когда Жак стал выковыривать резиновую штуку из ее влагалища, понимая, что сейчас эта огромная бутыль займет ее место.
Маша стонала и мысленно молила о помощи, пока Жак разрабатывал ее влагалище и сантиметр за сантиметром запихивал бутылку ей в дырку, причем широкой частью вперед. Через несколько минут все что осталось торчать от шампанского это был кончик. Чтобы проверить свою работу Жак слегка вытянул бутылку и резко отпустил, и улыбнулся, когда влагалище тут же засосало ее вновь.
К этому времени на сцене уже стояла девушка с подносом полным бокалов, а Люпен стал отковыривать пробку на шампанском. Словно из пушки она вылетела из бутылки, Маша почувствовала, как шампанское стало струится по ее промежности и далее по ногам. Люпен стал быстро подносить бокалы и отдавать их девушки, когда все бокалы были наполнены она грациозно понесла поднос в зал. А Маша подумала о том, что она могла быть на месте этой девушки, а не быть так беспомощно растянутой, да еще и неудовлетворенной. Все это время вибратор был закреплен к тележке и продолжал безжалостно дразнить ее.
Когда гости отведали шампанского, а Люпен с Жаком также опустошили свои бокалы, они переглянулись и Жак направился к тележке и стал отстегивать ремни фиксировавшие Машу на месте. Тем не менее, она не стала двигаться, ожидая дальнейших указаний.
Видя ее нерешительный взгляд и оценив ее покорность, Люпен ухмыльнулся и опять обратился к залу.
— В качестве вознаграждения нашей новой дырке будет позволено потереться об столб. У нее будет пять минут на то чтобы довести себя до оргазма.
Жак потянул Машу за поводок и подвел к столбу. Там он взял ее руки и закрепил к верхней части. Люпен посмотрел на часы и посчитав до трех громко крикнул:
— Время пошло!
Не смотря на свои переживания и понимая насколько она успела деградировать за этот день, Маша стала тереться клитором о столб. Но вскоре она поняла весь подвох своей ситуации — бутылка которая по прежнему находилась в ее влагалище не давала ей возможности создать давление на клитор, без которого она не могла кончить. Она извивалась и широко расставив ноги старалась крепче прижаться к столбу, но все чего она добилась в результате — это были звонкие звуки стекла стукающегося о металлический столб. И тем не менее это на смущало Машу, ее так же не смущал громкий смех зала, который гоготал при виде ее отчаянных и беспомощных попыток удовлетворить себя.
Люпен громко объявил, что пошла последняя минута, заставив Машу двигаться еще более интенсивно. Она все еще надеялась на чудо и что у нее получится удовлетворить себя, но когда время истекло, она издала отчаянный крик и без сил повисла на столбе. Слезы опять полились по ее лицу.
— Ну, не расстраивайся, зато в следующий раз будешь порасторопней.