Как наступает конец декабря, так и начинается. Что начинается? Да, они самые, ночные кошмары. Это уже какая-то нелепая традиция: приближается новый год, и они тут-как-тут. Несколько ночей подряд. Как испытание или наказание божье неизвестно за что. А в этом году, и вовсе, весёлые ночки начались сразу после двадцатого декабря. Думаю, это следствие нервного потрясения от туалетных событий, совсем недавно постигших меня, уже знакомую вам Алёну. Свою лепту внесли и мои переживания от нелестных отзывов читателей, в которых меня обозвали туалетной юмористкой и чуть ли ни туалетной шлюхой (криво усмехаюсь сквозь слёзы).
НОЧЬ ПЕРВАЯ. Детям спички не игрушка!
Опять припёрся сосед Петрович и, снова, за спичками. Что, лень ему перейти улицу до магазина? Я, вообще-то, человек отзывчивый, мне не жалко. Только, на фига соседу спички, если он не курит, и в доме нет газа (у нас электроплиты)? И, ведь, гад, как будто чует, что муж в отъезде. У нас что, на двери объявление висит? А уезжает муж раз в два месяца на несколько дней. Да, и я частенько бываю в разъездах: то с шефом, то одна. В этом плане мы с мужем перелётные птички. 
 Ладно, в следующий раз обязательно спрошу, для чего соседу эти злосчастные спички, а сейчас не до этого: эта сволочь уже на второй «заход» пошёл. Одного ему, видите ли, мало. И всегда у него всё так ловко получается: начинает со спичек, а заканчивает одним и тем же — ну, вы понимаете, чем. Это гипноз какой-то, или у человека с рождения талант по женской части. Слово-за-слово, обязательно всё сведётся к сексу. И не оставляет ни какой возможности открутиться от этого: пару раз сгоняет, ещё и обольёт всю.
 Фу-ф-ф... Ушёл, слава богу. Надо бежать отмываться, а то так обтрепал и измусолил, что на ведьму похожа.
Только разделась и накинула халат, в дверь — дзынь. Ну, кого опять черти несут? Открываю, и, привет, Вовик с нижнего этажа нарисовался, корефан Петровича. 
 — Чего тебе? Говори быстро, некогда мне, в душ собралась.
 — Дай коробок спичек, свои закончились.
 — Вы что, охренели сегодня с этими спичками? Иди, вон, к своему корефану Петровичу, пусть он даст. 
 — Здравствуйте, так я только что от Петровича. Говорит, что спичек не держит, они ему без надобности, поскольку некурящий он.
 Я чуть не поперхнулась от такого наглого ответа Петровича и возмущённо сказала: «Так, я же ему только что дала!» У Вовика аж челюсть отвисла.
 — Как, прям, только что дала?!
 — Да, нет, я про спички.
 — Ах, вон оно что: Петрович, значит, тоже приходил за спичками, и ты ему сразу дала? А мне, значит, фиг?! Фиг спичек и фиг даёшь? Я, значит, рылом не вышел: ему всё, а мне ни чего?
Сам же меня в прихожку вытесняет и за собой дверь закрывает, хватает меня и давай стягивать халат. 
 — О, да ты уже готова, вся голенькая? 
 — Ни куда я не готова, это я в душ собралась. Ты мне объясни, Вовик, нафига вам с Петровичем спички, вы же некурящие? 
 — Вот, не скажу, пока не оттрахаю, — а сам, кобелина, уже меня наклонил и присунуть успел. 
 — Вовик, — говорю я, — сильно не наглей и на второй раз даже не рассчитывай, а то Петрович совсем обнаглел и без повтора не уходит. 
 — Ладно, — отвечает Вовик сквозь смех, — должен же кто-нибудь посочувствовать даме. 
 Наконец этот жеребец закончил и излился мне на ягодицы  . А уходя, произнёс: «Спички я коллекционирую: от каждой бабы, что мне дала — по коробку. Зачем спички Петровичу — не знаю, сама у него спроси.
На этом и закончился мой первый кошмар.
НОЧЬ ВТОРАЯ. Эх, Семён Семёныч!
Ну, и темнотища сегодня! Только прошла от остановки до своего переулка, сразу почти ничего не видать. А мне ещё минут десять идти до своего дома. Иду я осторожно, чтобы не споткнуться, заодно проклинаю и отчёт, и главбуха, и эту темень. Вдруг, слышу сзади какой-то топот, рычание и скулёж. Оглядываюсь, а на меня несётся собачья свора, и впереди всех здоровый и лохматый псище. Час-от-часу не легче, ну, думаю, пропала — загрызут насмерть. Вся скукожилась, стою и жду своей участи. Меж тем, лохматый пёс резко остановился и уселся на задние лапы, прям, перед моим носом. Остальные собаки тоже остановились и уставились на меня. Этот псище сидя доставал мне до плеча, я таких здоровых ещё не встречала. Пёс приблизил морду вплотную к моему лицу и лающим голосом прокашлял:
— Спокойно, Алёна Васильевна, никто вас кусать не будет. 
 Как в бреду, я прошептала в ответ: «Как, вы говорящий?»
 — Как видите. Без моей команды вас никто не тронет, если будете себя хорошо вести и слушаться меня. Моё имя Сеня, порода — сенбернар. А за мной моя разномастная шайка. Мы следуем за вами с самой остановки, уж больно вкусный запах вы источаете. А сейчас слушайте мою команду: снимайте трусы и юбку, становитесь на колени и обопритесь руками о землю — я тяжёлый.
Только я встала раком, Сеня тут же навалился на меня и загнал свой стержень по самое не могу. И началось, такое началось... Меня так в жизни никто не трахал. Сеня рычал, пыхтел и трудился, как отбойный молоток. И всё это время меня не покидала одна навязчивая мысль: до чего же знакомый мне голос у этого сенбернара. Наконец, как молния ударила, осенило: да, это же голос Семёна Семёновича, то есть, нашего нового главбуха Сени Бернадского. И часу не прошло, как я вышла из его кабинета с законченным отчётом. Пока я всё это обдумывала, Сеня быстро-быстро задёргался и закончил, слез с меня и прорычал в ухо:
— Стойте и не дёргайтесь. Сейчас вас «посетят» остальные трое из нашей дружной четвёрки, но вы не переживайте, они порядок знают и строго соблюдают очередь. И, вообще, мы живём строго по девизу: «Один за всех, и все на одного!» После этого напутствия на меня незамедлительно заскочил следующий кобель, и понеслось всё по новой. Не буду описывать подробности остальных трёх заходов, поскольку для меня они слились в один нескончаемый трах. Это, как посмотреть подряд четыре серии противного вам сериала. Да, хуже... хуже. Но, я выстояла, как партизанка. 
 Мои ухажёры на прощание помахали хвостами и, даже, попытались пошаркать передней лапой по земле, после чего растворились в ночи.
На этом закончился мой второй кошмар.
 Ну, погодите же, уважаемый главбух Семён Семёныч, с рук вам это просто так не сойдёт!