Эротический фантастический боевик с элементами ужастика

Виталику не везло с женщинами. Он был долговязым. В детстве, когда на его пути попадались «Сборщики дани», ему доставалось первому. Он не мог понять, почему должен отдавать им деньги. Ведь он мог дать им отпор. Но что-то останавливало его. Страх. Панический страх. Что могут побить. На уроках физкультуры, он оказывался в последних рядах. Подтянуться на турнике — нет сил. Залезть на канат — это не возможно. 
 Наверно поэтому, девочки не видели в нём мужчину. Ко всему прочему, он плохо учился. Он совершенно не понимал математики. Химия давалось ему с трудом. Физика была за гранью его понимания. История ему не была нужна. Зато литература... Литра. Он любил читать. Ему нравились стихи. Он мог декламировать их в тиши своей комнаты часами.
Вскоре Парню исполнилось 18. Но он был ещё девственником. У них была соседка. Варвара Петровна. Она, как то попросила Виталика повесить гардину. Он с честью справился с этой несложной задачей. Варвара Петровна, была женщиной в расцвете лет. Ей было, наверно 40 или больше. Она совратила Виталика. Парень понял, что на свете, кроме всего прочего есть ещё и любовь. И тогда, ему захотелось повторить это с бывшими школьными подругами. Но не тут было. Девушкам, был нужен настоящий мужчина. А не «пацанчик», как назвала его Оля девица с титьками 4-го размера. 
 — Мне нужен Мачо, который, сможет отвести меня в ресторан. И устроить отдых на Багамах. А ты что? Ты не представляешь из себя ничего. Ты ноль без палочки. 
 Виталика за глаза называли «Ботаником». Но следует признать, что даже на это звание, он и то не тянул. Он не носил очки, главный атрибут «ботанов», ещё в школе он был закоренелым двоечником. И неудивительно, что его мечты стать космонавтом, были разбиты о суровую действительность. Окончив школу на твёрдые тройки, парень подался работать в уборщики. В армию ему не светило. Сказывались масса болезней обнаруженных в военкомате. У него было слабое сердце, плохая печень и почки готовы были вот-вот отказать. Ещё он курил. И его лёгкие, могли в любой момент перестать извлекать кислород из воздуха. Жить ему по предсказаниям врачей оставалась, не так уж много.
Виталик понял, что раз уж ему уготован судьбой такой малый срок, то он может делать что хочет. И никакие моральные устои его не касаются! Его, бывший школьный товарищ, славившийся своей сомнительной репутацией, однажды предложил ему простенькое дельце. Отвезти чемоданчик в город, известный своими мостами и фонтами. Виталик с радостью согласился. Более того, сумма за поездку, при удачном раскладе, равнялась его годовой зарплате.
Дельце было, как два пальца... Он должен был, на предоставленной ему машине, проехать 700 миль и вручить блондинке, ответившей на правильный пароль, чемоданчик, а взамен деньги. Его деньги. За проделанную работу. Плёвое дело! 
 Настал день «Д». Виталик воткнул ключ зажигания и поехал. Не проехав и пары сотен миль, ему попалась на дороге брюнетка, отчаянно махавшая рукой. Парень, подрулив к девушке, поинтересовался, куда ей. Оказалось, по дороге. Девушка с поэтическим именем Мартиша, забросив свой чемоданчик в багажник, всю дорогу развлекала Виталика, смешными и курьёзными случаями из своей жизни. Подъезжая к городку, где проживала Мартиша, девушка, внезапно, созналась, что денег у неё нет, но она готова, в качестве оплаты, сексуально удовлетворить парня. На что Виталик, поломавшись немного, согласился. И машина долго тряслась под музыку Дип Пёплов и Аббы, передаваемых по местному радио. Немного выспавшись, водила, продолжил свой путь. У места прибытия Мартиши, Виталик, долго уговаривал девушку, подвезти до дома. Но та наотрез отказалась и, дав ему свой телефон, выпорхнула из Понтиака.
Настал миг, когда курьер, подъехал к месту назначения. В Понтиак уселась, резво подошедшая белокурая девица. И поинтересовалась, привёз ли он ранеток бабе Вале. На что Виталик ответил, что с ранетками нынче не урожай и дождевые черви, вероятно, смогут послужить адекватной заменой. Блондинка, улыбнувшись, попросила, показать ей чемоданчик. Виталий, незамедлительно, принёс его из багажника и поинтересовался о, обозначенной, сумме.
— Минуточку, я должна проверить, — сказала блонди и набрала известную ей комбинацию цифрового замка. Чемоданчик не открылся. Девица набрала комбинацию ещё раз и ещё. Результат был тот же. Тогда, достав из сумки здоровенный нож, попросту сломала замки. В чемодане оказалась масса презервативов и записка, в коей присутствовала непонятная фраза: «Хрен Вам! Ещё кому?! Подходи по одному!»
— Ты чего это, сучонок, играть с нами вздумал? Где кокс? — Поинтересовалась озверевшая блонди и рукояткой ножа крепко врезала Виталику в челюсть...
Виталик и не думал терять сознание, долговязик сильно разозлился, и просто врезал ей, со всей своей дури в нос кулаком и, открыв дверку с её стороны, выпихнул ногой на тротуар. Блонди выражая изумление на разбитой рожице, благополучно приземлилась на клумбу, на мгновение, засветив миру свою безтрусовость.
Из стоявшего позади, мерса, мгновенно выскочила тройка молодых людей, накаченных по самое нимагу. Сопровождая свои приглашения перейти в мерс, ласковыми тычками и тумаками, поинтересовались, какого хрена, он посмел ударить женщину. Лишившись 6-ти зубов, Виталик, конечно, пытался прояснить, что, где, да как, но его речь была совершенно не понята дебилоидам. Поэтому, лаконично пояснив словами: «Утухни, казлина», они повезли его в неизвестность.
Через пару часов, с мешком из матерчатой чёрной ткани на голове, курьер был доставлен на хату к какому-то бандиту. В комнате семь на восемь или восемь на семь, бандюган, потребовал снять мешок и развязать руки придурку. 
 — Чего, ж ты Сева, поднял руку на женщину, — поинтересовался толстяк, одетый не к месту в кашемировый халат и парчовые тапочки на босу ногу, — как же Коля, ты додумался до такого? Ударить женщину, Федя! 
 Подойдя вплотную, толстяк, взявшись сарделечными пальцами за ухо Виталика, попытался сильно дёрнуть его за него. Сопровождая свои увещевания звонкой пощёчиной.
Виталик, не раздумывая лукаво, пнул коленкой под яйца толстяка и, хлопнув со всей дури по ушам обидчика обеими руками, вознамерился засветить тому в нос. Но не тут-то было, недремлющая охрана, выбив ему ещё 4 зуба принайтовала драчуна скотчем к креслу. Увела стонавшего и плачущего хозяина на предмет лечения.
— Ах, ты, гадёныш! Сучий потрох! Где мой кокаин? Ты мне должен! 
 — Виталич, — по иронии судьбы отчество бандита было созвучно с именем парня, — дозволь я его кокну? — поинтересовался долговязый бандит. Долговязость которого, была на голову выше Виталика, а сажень в плечах... но не будет мерить и так было понятно, поставь, отменный щелобан в лоб, тот, если бы и не убил, но отправил в состояние нирваны, обидчика его хозяина. Ко всем прочим прелестям в руках слуги подрагивала полуметровая берета, второго или первого калибра.
— Успеется, — коротко бросил хозяин, — кокнешь, конечно, но сначала пусть скажет, где кокс! Говори! — обращаясь, уже к пленнику прискотченному к креслу, гневно обратился Виталич. 
 — Ува бу-бу. Куиауа бааа. Оаа иууу и, — попытался объяснить беззубый. 
 — Я чё то ни хрена не понял... А ты? — Выражая изумление обратился к беретоносцу, хозяин. 
 — Я тоже. Ха! Так ему, поди, все зубы выбили. Вот и не понятно! 
 — Так вставить и немедленно! Через полчаса, что бы нормально разговаривал и, отдав приказания, хозяин удалился.
Через три минуты вошли трое зубврачей и споро занялись лечением. Пока один ставил уколы, вторая сверлила, а третий вкручивал новенькие с иголочки зубы. Через полчаса вернувшемуся хозяину представился парень белозубо улыбающейся улыбкой Шварценегера.
— Ну, рассказывай, милок, где ты посеял мой чемоданчик? 
 — Это всё, баба, которая попросилась подвезти. Наверно она подменила чемоданы. Но у меня есть её телефон. 
 — Виталич, ну чё, теперь-то можно его кокнуть? — Поинтересовался... бандюга, вновь доставая берету. 
 — Да погоди, ты! — отбирая оружие и закидывая его в угол, сказал главный, — сначала надо телефончик пробить.
Через несколько секунд вошёл патлатый хмырь в очках и язвительно усмехнувшись, объявил, что телефончик принадлежит центральному управлению райотдела внутренних дел того городка. 
 — Ты чё, овец, шутки шутить вздумал, — разозлился Виталич. 
 — Так ведь не я, а она, — попытался прояснить ситуёвину, Виталик, — и гандоны в чемоданчике с запиской, тоже её, а не мои. И не лень же было прокудле распечатывать, такую кучу.
— Описать её сможешь? Как выглядит, в чём одета, какой формы волосы, какие глаза, — прогнусавила, вошедшая блондинка с повязкой на носу. 
 — Даже нарисовать смогу! 
 — Развяжите ему руки, — приказал хозяин, только не бейте по морде лица, как ни так, по пузу, по почкам, по печени. Он нам говорливый нужен.
Вооружившись листом ватмана и кучей разноцветных фломастеров, Виталик принялся создавать произведение эротического искусства. Начав с прелестных ножек, он тщательно выписывал интим причёску, обманщицы в форме меча и обвивающей его змеи. На очаровательных грудках девушки ему пришлось значительно покорпеть, вспоминая расположения трёх родинок.
— По моему это Швабра, — внезапно, заявила блонди, помню лет 5 тому назад, мы с ней колпашили пузанов в Эмиратах. Золотое было времечко! — мечтательно подняв к потолку разбитый нос, заулыбалась она. 
 — Давай лицо рисуй, чего остановился? — поинтересовался долговязый. 
 — А вот лица не помню, огорчился парень, — но в профиль, она на Николь Кидман похожа, только волосы тёмные. И назвалась Мартишей. Уверен, имя не её.
— Её имя, точнее Швабра, всегда этим именем представлялась. Не пойму, только, зачем она сглупила так? 
 — Да всё ясно мне! — усмехнулся главарь, в том районе Долдон заправляет. Должен я ему пару лямов, всё простить не может. Короче поедут Белокурочка, Ботан, — взглянув на Виталика, сказал Виталич, и Шварц. А тебя Шварц, особенно касается, напортачишь, как в тот раз с лепилами, точно подвешу за яйца. И без чемодана не возвращайтесь. Белокурочка, приглядывай за Шварцем. А этот, сам заинтересован в своих бабках.
— Подстава, это, сто пицот, подстава, — канючил на заднем сиденье Шварц. 
 — Да заглохни, ты, ссыкло. Всё равно, без кокса, нам дороги назад нет. А ты, трахатель, не мог посмотреть, какой она чемодан из багажника, забрала, — глянув, на Виталика, усмехнулась блонди, — Впрочем, когда у мужика внизу твёрдо, вверху мозги совсем размягчаются и дальше сисек, он видеть, не способен.
Виталий. Разглядывая означенные предметы, говорившей, отвернул лицо на дорогу, мысленно соглашаясь со всем, сказанным девицей.
Впереди показался ментёнок с полосатой палочкой, приказывая остановиться. Вероятно, девица превысила скорость. 
 — Ты чё придурок, хочешь, что бы я тебе твою палку в грызло забил, или ещё кой-куда? — обозлено, поинтересовался Шварц. 
 — Извиняйте, ребята, стрелы попутал, — отдавая честь и беспрестанно кланяясь, отскочил гаец.
— А ты, курва, следи за спидометром, там не здесь, загремим под фанфары. 
 — Ну, ссыкло, точно, ссыкло. Следи за базаром, а то, как врежу: в воздухе три раза перевернёшься, незлобиво переругивалась водила. 
 — А как твоё настоящее имя, — поинтересовался Ботан. 
 — Белокурая Ирочка, — усмехнулась Белокурочка, заруливая в лесок, Кстати естественная блондинка, и там у меня волосики белые, — показывая взглядом вниз, усмехнулась она, — Наверняка, хочешь полюбоваться? А его Сергей, а Шварцем прозвали, за то, что все вопросы решает с помощью оружия, терминатор чёртов.
— Айл би бэк, — сказал Сергей, выходя из мерса и направился в глубь леса за дровишками. 
 Внезапно сидения приняли горизонтальную форму, Виталик повалился навзничь, не ожидая такого поворота. Ирочка, на ходу снимая кардиган, взгромоздилась на колени парня.
— Ну, так какого цвета у меня там волосы? — прогундосила она, не успевшим зажить носом, резво стаскивая через голову коротенькую юбочку.
Безтрусовость и безлифчикость девушки, явила миру, в лице Виталика, красоту женского тела, неописуемую во всех её выпуклостях и впуклостях. Вожделенное место, действительно прикрывал, ровным слоем, пшеничного цвета лесок, аккуратно подстриженный под луг.
Карминовые вишни острогрудости, ещё ни разу не рожавшей соблазнительницы, вызывали, непреодолимые стремления. Мять, гладить и покусывая, целовать их. Нижняя голова Виталика, как и было, предсказано, затвердев, напрочь размягчила мозг верхней и, протянув руки к вожделенным плодам страсти, он, ухватившись за них, получил несравнимое ни с чем удовольствие.
Ирочка, между тем, не растерявшись, выбрала из вороха, прихваченных из чемоданчика Мартиши, презиков, наиболее подходящий по размеру, а главное по цвету, вкусу и запаху, в мгновения ока, надрючила его на прямостоящий орган мужчины, присосалась к нему как пиявка и возвратно-поступательными движения с прокрутом и, помогая себе языком, быстро доведя парня до исступления, резво соскочив, оделась своей впуклостью на его стержень. Начав медленно и печально симфонию любви, она быстро перешла на аллегро модерато. Под конец, развив скорость курьерского поезда, подвывая то «ай!», «ой"» или «ух», закончила протяжным подвыванием буквы «у».
Следует отметить, что парень ни на йоту не отставал от неё. И, как будто позабыв, о вставленных новеньких зубах верещал, как напроказивший кутёнок, невзначай напрудивший в гостиной, от обиды, тыкающей его носом хозяйки в свои зассанки.
Машина тряслась в унисон сердец так, что казалось, сломаются все рессоры и лопнут шины. Отвалившись от парня в сторону, девушка рассмеялась: 
 — Виталик, а твой штырь, как раз подходит под мою киску. Давно не получала такого удовольствия. 
 — А я, так вообще впервые, теперь, только начинаю понимать, что такое секс. Мартише, далеко до тебя! Но почему ты это сделала? 
 — Швабра, дура! Сколько я её учила, всё без толку! Почему отдалась тебе? Нет ничего проще, подчинить себе парня, трахнуть его. Сила женщины в её сексуальности. Теперь ты мой! Пойдёшь за меня в огонь и воду. Ведь так? Пойдёшь?! 
 — Пойду! А ты всегда режешь правду матку? 
 — Всегда, если это не вредит моим интересам. Ладно, выходи поможешь мне умыться, доставая две полторашки бонаквы, голая девица выпорхнула из автомобиля. Застеснявшийся, Шварца, Виталик, одевшись, вылез из Мерса и, откупорив бутылки, стал медленно поливать, повизгивающую и подпрыгивающую на месте, девицу водой.
— Ничего вы дрыгались, хоть бы музыку включили, никакой жалости к ущербному, — пожаловался, Сергей. 
 — Прости, дорогой, — погладив по спине несчастного, сказала Ирочка, и уже повелительным тоном, — а что у нас на ужин? 
 — Скоро суп из лисичек будет готов. А на второе, гречка с тушёнкой, — пояснил кашевар.
Наевшись до отвала грибного супа, Виталик, долго выспрашивал Шварца, о методах приготовления пищи в походных условиях. Ввалившись в автомобиль, парень поинтересовался, что подразумевал, по словом: «ущербность», Шварц. 
 — Отбили ему там всё при делёжке районов и теперь, женщины его не интересуют.
Включив музыку на полную мощь, блонди поинтересовалась, не желает ли вьюноша, продолжить. 
 Вьюноша желал, но на сей раз, сказал, что, теперь он будет сверху, и вылизывал белошёрстость своей избранницы, до той поры, пока она не завыла как проснувшаяся медведица, прося застержнить, её полость, предназначенным для этого предметом. На что, Виталик с готовностью, отозвался и жарил и парил, её так, как никогда в жизни.  Вконец уставшие, любовники, выключив музыку, мгновенно уснули. А наутро... На утро их ожидало...
Откудава, эти зимогоры, — поинтересовался худющий, как смерть Виталика, внимательно разглядывая связанных по рукам и ногам, мужчина. 
 Сергей-Шварц, в отличие от друзей ... был спеленат виток к витку, пеньковой верёвкой, по видимому представляющий, наибольшую опасность для окружающих. На правом глазу у него расплывался багровый синяк.
Виталик попытался пошевелить затёкшими членами, но ему это не удалось. 
 — Девку, я знаю, — сказала Мартиша, — мы с ней тандемили на пару, лет пяток назад. Её имя Ирина, а кликуха Бела или Белокурочка. 
 Тюленя, вроде Виталий зовут, это его я на кейс обула. Ну а Шварценегера, все знают. 
 — Ну и чё с ними делать прикажешь? — поинтересовался, его Худосочность. 
 — Девку и парня, думаю, Михе отдать, на предмет сексуальных извращений, — сказала брюнетка, а Шварца отпустить, пусть доложит Жирдяю, что тот должен 3 ляма и чем быстрее тот отдаст, тем лучше для него.
— Ну и сучка, же ты, Шварба. Забыла, как я тебя от групповухи отмазывала. А когда Шкворень, хотел твои дырки воссоединить в одну, кто за место тебя подставлялся! — Гневно выговаривала Белокурочка, — а кто, гадина, ты неблагодарная, долги твоему коту выплачивал, кто?! 
 — То, что было, то прошло и быльём давно поросло, — усмехнулась Мартиша, — Миха, а как тебе пацанчик? Нравится, — обращаясь к осклабившемуся дебилоиду, поинтересовалась брюнетка. 
 — Угу, ответил тот, — тока боюся, я, лопнет он, када засажу ему па самые памидоры. 
 — Не бойся Миха! — гадливо рассмеялся костлявый. Они твои. Делай с ними что хочешь. 
 — А опосля, можно их покушать? Поинтересовался имбецил. 
 — Я же сказал, делай с ними, что твоей душеньке угодно, — подтвердил главарь, скривившись в отвратительной гримасе.
— Я чё-то не пойму, кто тут главный, — подал голос Виталик, Мартиша или ваша Костлявость? 
 — Мартиша моя жена, — сказал худосочный, игнорируя оскорбление, — и её слова, если мне нравятся, законны. Вопросы ещё есть? 
 — Подстилка она, а не твоя жена. Шлюха с трассы, усмехнулся Виталик, — нет больше вопросов.
О чём глаголет, эта Михина курочка, — гневно воззрившись на черноволосую девицу, поинтересовался бандит. 
 — Ну, милый, ты же понимаешь, что одинокой девушке, трудно окрутить парня не постелившись под него. Вот если бы Миха со мной пошёл... 
 — Ах, ты прокудла, — влепляя, крепкую затрещину, своей половинке, разгневался скелетор, — ты без этого никак не можешь. Мало тебе элекровибратора и меня. Так ещё молоденького подавай. И не фиг на Миху валить. Тут главное незаметность, ошарашенность. Достижение цели. А ты, сучка, — пиная Мартишу в живот ногой, — чё себе позволяешь?!
Будучи оголубленным и съеденным в будущем, Виталику. Всё же стало жаль брюнетку. Так незаслуженно избиваемую, супругом. К тому же он не ожидал такого поворота. Взглянув на скривившуюся от жалости к подруге, Белокурочку, он понял, что та, хоть и была зла на свою товарку, но не могла без содрогания смотреть на издевательства над бывшей подругой.
Долдон, ещё пару раз пнув с оттяжкой упавшую Мартишу, приказал двум коренастым крепышам распеленать Шварценегера и отправить того назад с напутствиями. Миха взяв под одну подмышку парня, а под другую Ирочку, забросив их на заднее сиденье внедорожника, запел шлягер сороковых: «Рассвитали яблаки и груши», повёз свою еду в неизвестность.
Через часок немилосердной тряски, он перенёс несчастных в избушку без курих ножек и, положив рядышечком, запалил огонь под пятидесятиведровым котлом, принялся чистить картошку и шинковать капусту со свёклой. 
 — До чего же я борщец, люблю! — приговаривал он, поглядывая то на Виталика, то на Белокурочку.
Покончив с овощами, дебилоид скинув одежду, продемонстрировал им свой главенствующий на данный момент орган 40-ка сантиметровой длины. Счастливо ухмыляясь, он подошёл к Виталику и, вращая своей здоровенной елдой, язвительно заметил: 
 — Сейчас, я тебе жопу порву на немецкий знак. 
 — Ну и что? — ничуть не испугавшись, сказал парень, — Зато потом сдохнешь, потому, что моё мясо всё пропитано ядом. Этот борщец будет последним в твоей жизни.
— Врёшь ты всё! — рассмеялся Миха и, достав огромные ножницы, перевернул, Виталика лицом вниз. 
 Раздался сухой щелчок и чмокающий звук пули, пробившей затылок тупоголового. Это Мартиша, прибывшая, как нельзя кстати, спасла пленников от позора и ужасов людоедства. Разрезая путы белокурой подруги она, рыдая, просила у той прощения и клялась в верности и готова была стать её рабыней до скончания своих дней.
Девчонки, резво освободив от пут парня, начали разборки, пригласив Виталика в свидетели. 
 — Как скажешь, так и будет, — сказала Швабра, только не убивайте меня, плаксиво попросила, стоявшая на коленях. 
 — Ладно, что было, то было, я тебя прощаю. А в наказание, дай ей Виталик за щеку. Она этого не любит. Её рвёт от этого. 
 — Нет проблем, сказал парень, вываливая своё естество, — я тебя тоже прощаю. 
 — Мартиша, скривившись поначалу, начала отсос. Вскорости, стало заметно, что ей это нравится. И когда Виталик вскричал: «Щас приплыву, бля буду!», брюнетка принялась за работу с удвоенной силой и в момент завершения, на удивление присутствующих глотала так, как будто это была не сперма, а персиковый сок «Добрый». Ирочка, в этот момент, мастурбируя, закончила вместе со всеми.
Успокоившись, троица стала рассматривать разнообразные планы. Всё шло к тому, что кокс, следовало возвернуть законному владельцу, тобишь, Витальевичу. Виталику, получив свои бабки, вменялось поделить их на троих, промеж себя и своими любовницами.
Под покровом ночи троица, переодетая во всё чёрное, проникла на территорию Долдона.
Сговорившись заранее, никого не убивать, троица, вооружённая пистолетами для усыпления непокорных зверей, осторожно ползла по подстриженному газону. Мартише, были известны все подходы, заходы и выходы из дома. Не далее как вчера утром, она была супругой и законной наследницей Долдона, в случае безвременной кончины, последнего. Но последняя его выходка, перевернула мировоззрения Швабры и, плюнув на призрачное богатство, она решила превратиться в собаку, внезапно кусающую руку хозяина. Свободолюбивая куртизанка, готовая стать рабыней подруги, не могла вынести побоев, от-того-кто-кормит-и-одевает. Равенство, братство и дружба, были, не такими в её понимании.
А автору, надо приделать по тыкве за такие длиннющие лирические отступления.
Короче, доползши до 3-х этажного здания, в коем проживал их подопечный, троица вознамерилась ждать, когда кто-нибудь изъявив желание покурить, выйдет из чёрного входа, рядом с коим они возлежали, тихонько переругиваясь. 
 — Швабра, проясни, какого хрена, ты попёрлась с нами, ежели у тебя входы здесь, все по зелёному? Ты ж евойная баба или где? — шипела Белокурочка, — могла нам все двери открыть. Мы б их всех враз тут накрыли. 
 — Тебе легко рассуждать, а вдруг он уже в курсях о безвременной кончине Михи? 
 — Мы ж всё правильно сделали? Тело и овощи для борщеца в компосте утопили. 
 — Ага, Долдон, знаешь какой дотошный?! 
 — А хули, ты раньше молчала... 
 — Девки, хорош выяснялово устраивать, кажется, дверь заскрипела, — прерывая их ругань, сказал Виталик.
Дверь, действительно открылась, подышать свежим воздухом вышел один из крепышей, виденный террористами в лесу. Покопавшись в широченных штанах, он попытался, что-то оттуда достать. С третьей попытки ему это удалось и, выписывая разнообразные кренделя, придурок стал торжественно орошать близ лежащие клумбы.
— Ах, ты, козлёныш! Я эти цветы... — не договорив, Мартиша всадила пару снотворных капсул в негодяя. Тот ни хрена не поняв, молча, завалился мордой в обоссаные, несколько секунд назад, им же, кусты роз.
Дверь попыталась закрыться, ей это удалось, но троица, была уже внутри здания. По-пути, уложив кухарку и двух охранников, террористы, наконец, добрались до кабинета Долдона, в котором, в сейфе, код которого, был известен Мартише, лежал чемоданчик, в котором лежал кокс, за который, Виталик, должен был получить деньги, бабки, филки и поделить их между которыми...
Зайдя в кабинет,...  у Мартиши, естественно имелся ключ, троица, внезапно ослепла от вспыхнувшего яркого света. 
 — А я вас ждал, — осклабился в кривой ухмылке, Долдон, поочерёдно направляя, то на одного, то на другую, 60-ти зарядный Ремингтон, — Чего-то, вы долго?! Да-а-а, не удалось Михе, борщеца откушать. 
 — И с сексуальными извращениями, ему тоже обломилось, — усмехнулся Виталик, направляя свой пистолет в лицо обидчика. 
 — Ты чё такой борзый? — разозлился скелетор, — быстренька положил свой ****алетик на стол и поднял ручки. Вас это тоже касается, — зыркнув в сторону женщин, — пояснил его Худость, а то я из вас, щаз дуршлаги понаделаю.
— Фиг, тебе! — сказал Виталик, мне врачи сказали, что жить осталось месяц или два от силы. Так что, умри я сейчас или завтра, ничего не изменится! 
 Внезапно он дважды выстрелил в плечи мерзавца. 
 Долдон, прежде чем уснуть, нажал на спуск и пули со свистом и скрежетом, стали покидать место своего обитания. Втыкаясь в стены, шкафы, потолок, они завершали своё путешествие. Но одна попала в плечо Мартиши, не успевшей, правильно выполнить команду: «ложись», произнесённую её подругой.
— Мамочки! Ой, больно-то как, — верещала раненая. 
 — Да ничего страшного! Пуля прошла на вылет. До свадьбы заживёт, — успокаивал девушку парень. 
 — С кем свадьбы, с тобой что ли? — сквозь зубы поинтересовалась Шварба. 
 — Да, нет, я, вообще-то на Белокурочку глаз положил, — пояснил Виталик. 
 Бела, ничего не сказав, быстро вытряхивала ящики столов в поисках перевязочных материалов и йода.
Найдя нужное, Ирочка, быстро перевязав подругу, и поинтересовалась кодом сейфа. Поворачивая кольца замка, руководствуясь числами, сказанными раненой, Виталик открыл сейф. 
 — Вот, придурок, даже код не сменил, — взглянув на мирно посапывающего Долдона, сказал он, — Деньги тоже забирать? — вытаскивая чемоданчик с коксом, поинтересовался начинающий грабитель 
 — Конечно! Чего спрашиваешь, — подтвердила Белокурочка.
В концах коридоров, послышались шаги проснувшейся охраны. 
 Виталик высунув руку с Ремингтоном за дверь, произвёл веер выстрелов. Присев и осторожно выглянув, ему представилась картина, лежащих рядочками охранников. 
 — Так и лежать, — крикнул он, — кто поднимет головёнку, сразу пулю получит. Осторожно поддерживая раненую Мартишу троица вывалилась в коридор. Никто не смел поднять головы. На улице, загрузившись в Рафик с бронебойными стёклами, террористы, сопровождаемые градом выстрелов, очухавшейся охраны, отправились в больницу, местоположение которой, было резво подсказано раненой.
В больнице, ткнув в пузо автоматом лепиле, Виталий потребовал быстрой и безболезненной штопки, боевой подруги. 
 — И если, опосля, брякнешь в ментовку, я тебя всё равно найду, и тогда тебя в морге будут штопать, — пригрозил хирургу, новоявленный бандюган.
Через полчаса, с небольшим, троица героев направлялась назад, основательно накачав Швабру вискарём, на предмет обезболивания. 
 — А чё ты там молол за свадьбу, — поинтересовалась, Белокурочка у парня, — Ты в курсах, что я тебя на семерик старше? 
 — В курсах, я думал, ты не расслышала, — поразился, Виталий, — И чё? Это имеет значение? 
 — Имеет, ещё как имеет... Лет через 10—15. Слушай, а чё ты врал Долдону, про три месяца? 
 — Не врал, я! Правда, это. Врачи пророчили мне от силы месяца три. 
 — Так, хули ж, мы время, теряем?! — сворачивая с трассы вглубь леса, поинтересовалась девушка. 
 — В смысле? — не понял юноша. 
 — Потрахаться захотелось, — пояснила Ирочка, глуша мотор.
— Ну, вы блин, даёте! — съязвила Мартиша, — никакой жалости к раненой. Раскочегарили Рафик, так, что гляди он, сейчас в воздух взовьется. Знаете, как больно, когда трясёт. 
 — А чё ж раньше молчала? — поинтересовалась Бела, мы б могли нежно и печально. 
 — Ага, ещё скрещитись от внезапности и вальсируйте потом перед Витальичем. Кстати. Вы в курсях, что эндорфин, является одним из немногих обезболивающих средств?
— О чём это она? — поинтересовался бывший троечник. 
 — О своём, о, бабьем. Трахнутся ей необходимо, что бы боль уменьшить. 
 — Так я же, не могу же, так. В присутствии, можно сказать, своей невесты. 
 — А если невеста не против, и даже склоняет к соитию, своего будущего жениха, дабы, заэндорфинить свою подругу, привнося ей обезболивание. 
 — А вискарь, не может в данном случае, явится, адекватной заменой? — поинтересовался парень. 
 — Не может, — кратко определила подруга, — Трахни её, что бы боль прошла, я тебе прощу и за измену не посчитаю.
— Как скажешь милая, лишь бы тебе было хорошо, — перелезая на заднее сиденье Виталик, осторожно раздел Мартишу и лобызая её разгорячённое тело, не пропуская ни одного квадратно дюйма поверхности, довёл девушку до экстаза.
Почувствовав шаловливые ручки своей избранницы, ухватившееся за его железобетонный болт и ввинчивая оный в гайку Швабры, он понял, что стыду здесь не место и нежно целуя губы своей избранницы, возвратно поступательными движениями своего торса и выдающегося предмета на нём, попытался воссоздать пресловутые эндорфины в мозгу раненой.
Мартиша, совершенно позабыв о ране, подмахивала с такой скоростью, будто под её прекраснобулковой попой лежал ёжик или африканский кактус. Эндорфины, так и сочились из её лона, заставляя парня повизгивать, как издыхающая мышь в лапах игривого кота. Швабра, же, между тем, зациклившись на двух буквенном междометии: «уй!», иногда, правда, произнося непонятное: «ойёо», двигалась со скоростью скорострельной семисот зарядной пушки.
Её товарка, просунув игривую ручку между любовниками, синхронно тискала мраморногрудость и вишнесосковость подруги, привнося дополнительные выбросы эндорфинности. Другой рукой, не забывая о себе, она играла симфонию любви на своём инструменте.
Наконец, не выдержав таких издевательств, ручник соскочил из тормозного положения и Рафик, трясясь и стеная в такт фрикциям влюблённых, покатился в неизвестность. Врезавшись в одинокостоявшую сосну, он опоздал... Любовники, уже закончили хоровод страстей и тяжело дыша, предавались любованиям ярких звёзд и хитрюгой, месяцем, подглядывающим за эротическими плясками.
— Ну, силён бродяга, — ласково пихая локтём под бок Виталика, заявила Мартиша. От чего, тот неожиданно ойкнул. 
 — Есть ещё эндорфин, в эндорфиницах, — нежно ухватив за яйца парня и подёргивая и покачивая их в разные стороны, рассмеялась Ирочка. 
 — Эй-ей, больно же! — взвыл любовник. 
 — Трахнешь меня ещё раз? 
 — Конечно, только отпусти... 
 — Ладно, отдыхай... минут 10, — помолчав, расхохоталась Белокурочка.
Минут через десять все спали беспробудным сном. Наутро, проснувшись от запаха дыма и чего то вкуснячего, Виталик, быстро помывшись в близ лежащем ручье, позавтракал завтраком, посланным им, Рафиком, поинтересовался, далеко ли им ещё ехать. 
 Километров 700, — пояснила, Бела, — Сегодня ты за водилу.
Вырулив на шоссе, Виталий погнал с максимальной скоростью. Девчонки щебетали на заднем сидение, вспоминая о золотых денёчках, проведенных вместе.
Подъезжая к знакомому посту ГАИ, троица была остановлена знакомым гайцем. Дико извиняясь, что вновь попутал стрелы, тот дал им зелёный свет. 
 — Что-то мне подсказывает, засланец он, — сказал Виталик. Только на кого работает? На Витальича или Долдона, непонятно. 
 — Скорее всего, на обоих, — усмехнулась Мартиша.
На перекрёстке, ведущем в город, их поджидала кавалькада из пяти машин. Из второй вышел толстяк, сопровождаемый Шварцем. 
 В руках последнего, по обыкновению, располагалась Берета. 
 — Ну и где мой чемоданчик? — поинтересовался толстяк. 
 — Вот, — передавая Жирдяю кейс, сказал Виталик. 
 — Бела, ну-ка открой. 
 Белокурочка, быстро набрав известную комбинацию, открыла кейс. 
 — Вроде всё на месте, — усмехнулся толстяк, — Рассчитайся с ним, кивнув Шварцу, — Сказал Виталич. 
 Сунув Берету под мышку,...  Шварценеггер, отслюнявил означенную сумму. 
 — А ты значится, Мартиша? Или по-другому Швабра, — зло поинтересовался бандит у стоявшей чуть поодаль брюнетки. 
 — Да, так и есть, — тихо произнесла девушка. 
 — Виталич, дозволь, я её кокну, — по обыкновению, попросил Шварц. 
 — Успеется! И убери пушку, а то я тебе... 
 — Виталич. Она нам сильно помогала, может, простишь её? — Подобострастно попросила Бела. 
 — А ты, сучка, тоже скурвилась. Наслышан, о ваших похождениях, — гневно поглядывая на троицу, сказал Жирдяй, — платите и уматывайте своей дорогой, нет у вас, от меня поддержки. Толстяк назвал сумму в пять раз большую полученную Виталиком за чемоданчик. Парень, нырнув в машину, присовокупил все деньги, украденные им из сейфа Долдона.
— Виталич. Чуток не хватает. Пересчитав бабки — сказал Шварц. 
 — Отдадут. Куда на хрен денутся. Трёх дней думаю, вам хватит, а потом на счётчик поставлю. Сверим, часы. Через три дня, на том же месте в тот же час. И не опаздывайте! Не, люблю я, этого!
Когда кавалькада скрылась за горизонтом, Ирочка поинтересовалась: 
 — Ты хоть на бензин оставил? 
 — Нет, все отдал... 
 — У меня немного есть, — подала голос Мартиша. Какой ты, всё-таки милый, — нежно целуя Виталика, сказала Швабра, — зря я отказалась, выйти за тебя. 
 — О чём это, она? — непонимающе, поинтересовался парень. 
 — До неё, наконец, начинает доходить, что слово «дружба», не пустой звук, а деньги, всего лишь бумажки. Я права? Швабра... 
 — Права... — опустив голову, — сказала брюнетка.
— На повестке дня одна фигня, — заявила Белокурочка, продать Рафик на разбор. 
 — Зачем, это? — удивился Виталик, — хорошая же машина и стёкла бронебойные
 — У нас нет крыши, ни Жирдяй, ни Долдон, нас не отмазывают. 
 Через два часа троица, получив 200 штук, отправилась к Ирочке на законсервированную хату. Вместе с Мартишиным полтинником, это была всего четверть, недостающей суммы. 
 — Где ж нам достать, ещё 750 штук баксов? — поинтересовался парень. 
 — Банк грабанём, — спокойно сказала Ирочка, открывая спрятанный за фальшь стеной арсенал.
Чего там только не было! Наганы с Макаровыми, Узи с Калашниковыми. Стечкины, были прикреплены рядом с Ремингтонами и ракетными установками. Гранаты всевозможных размеров и расцветок. 
 — Ни-фи-га-се-бе, — протянул Виталик, вот это да! В жизни не видел столько оружия, — для чего это, тебе? 
 — Когда то, давным-давно, Марто"вская Ириша, ещё не додумалась сократить своё имя до Мартиша, усмехнулась Белокурочка, — мы с ней помаленьку, собирали этот арсенал... 
 — Так, ты тоже, Ирочка?! 
 — Может, не будем ворошить прошлое? — скривилась Ирочка 2.
Взяв, пару Смит Вессонов и помповое ружьё с кучей патронов, Швабра, принялась, проверять снаряжение. 
 — Ладно, не будем! — отцепляя пару ракетных установок, сказала Бела. 
 Виталик, снял с гвоздиков четыре Стечкина и Калашников. 
 — Ты пользоваться то умеешь? — усмехнулась блонди. 
 — Умею, — парень открыл сумку Ирочки и нарисовал помадой небольшую точку. Затем, прикрутив глушитель, он подошёл к противоположной стене и, повернувшись спиной, громко досчитав до пяти, резко развернулся, трижды выстрелив, положил все пули одна в одну в точку на стене.
— Ахренеть! — воскликнула Мартиша, — Вот это да! Где ты так научился? 
 — У дяди на стрельбище два года не вылезал. 
 — А ножи? — Передавая заточенные пластины, спросила Ирочка. 
 — Тоже... — Не успел договорить боевик, звонок в дверь всполошил всех.
Пока парень с девушкой закрывали арсенал, брюнетка пошла, открывать дверь. В комнату ввалились два Долдоновских крепыша. Перебивая друг, друга, они пояснили, что, его Долговязость, очень зол на друзей и если в течение 10 дней, три ляма, не будут у него на столе, то его Худосочность, обещается обуть всех в бетонные сапоги и сбросить в ревущие воды Енисея. 
 — Мы ничего против вас не имеем, просто пришли, довести до вашего сведения, — скороговоркой довершил свою пространную речь, крепыш, лицо которого было значительно поколото шипами цветов.
— Ладно, всё ясно, сказала Шварба, закрывая дверь за неожиданными посетителями, — но, как они нас нашли? Ты же говорила, что, про этот курок, никому не известно? 
 — Наивная! — Усмехнулась Белокурочка. Они за нами пасут, не отрываясь. 
 — И чё делать? — поинтересовался стрелок из всех видов оружия. 
 — Будем грабить банки... 
 — Минуточку, — перебивая Белокурочку, сделал заявление парень, — есть у меня на примете, одна фирма. Название, что-то типа: «Рога и копыта»
 — И-и-и? — обе женщины с удивлением воззрились на парня. 
 — Они делают пуговицы, пряжки и ещё какую-то лабуду. 
 — «Перламутровые изделия», что ли? — рассмеялась блонди, — «Рога и копыта»!? К чему это, ты? 
 — Там вращаются миллиарды доллариев. Название — прикрытие, они втихушку алмазы и платину прокручивают. 
 — Откуда такие сведения? — недоверчиво поинтересовалась Мартиша.
— Так я ж там уборщиком работал, в головной фирме, в нашем городе, а в вашем перевалочная база. 
 — Круто! А не фуфло задвигаешь? Обе Ирочки переглянулись между собой. 
 — Стопицот, без балды! Ответствую, как доктор! — Парень щёлкнул по переднему зубу ногтём большого пальца и сделал движение рукой вокруг шеи, символизируя верёвку. 
 — Что ж, придётся рискнуть, — сказала блонди и стала распределять роли, безоговорочно, признанная лидером банды.
Как только наступил покров ночи, троица во всём чёрном, вывались на бродвей не спящего города. Ярко освещённая центральная улица была полна народа, беспорядочно фланирующего туда, сюда, в поисках сомнительных приключений. Из остановившегося прямо перед ними Лэнд Крузера, вывалилась пьяная парочка и, пошатываясь, направилась в ресторан.
— Легкотня, — усмехнулась Мартиша, вставив отмычку, нажала кнопку автоподбора. Парочка, ещё не успела достичь дверей питейного заведения, как мотор «крузака» взревел и, машина тронулась навстречу, неизвестности. 
 — Это мой, кар! — Орал бежавший, сзади лопух, кидаясь в похитителей лакированными туфлями. 
 — Надеюсь, в будущем, это послужит ему уроком, что выходя из машины, надобно проверять все двери, — Менторски съязвила Мартиша, резко сворачивая в тёмный проулок.
Пункт назначения, являл собой, неприглядное здание деревянной конструкции, стоявшее посреди огромного пустыря, окруженного, деревянным же забором. Подобие ворот, представляло из себя жалкое зрелище. Они не были распахнуты настежь, но приглашающе, приоткрыты для грабителей всего мира и озорующих детей.
— Вечер, кажется, перестаёт быть томным, — гневно взглянув на своего жениха, пробормотала белокурая красавица, — Тут даже пуговиц, наверняка нет, не то, что камушков. 
 — Посмотрим, — открывая настежь ворота, пробормотал Виталик.
Слева вверху покосившихся дверей здания, сиротливо алела красная кнопка. С непритязательной надписью: «Звони». 
 Глубоко, внутри здания прозвучала трель, похожая на трамвайный звонок. Вспыхнувший на несколько секунд яркий свет осветил лица грабителей и, весёлый мужской голос, из спрятанного динамика поинтересовался: 
 — Какого... Надо? 
 — Пиццу, заказывали? — не растерялась Мартиша.
Щёлкнул электрозамок и закамуфлированная титановая дверь шириной в две ладони, стала, медленно отворятся. 
 Стоило, только двери, предательски закрыться позади незваных гостей, в полупустом и полутёмном помещении вспыхнул яркий свет. 
 — На середину, — поведал громогласный голос, а сумочки оставьте. 
 Троица медленно прошествовала на середину, оглядывая зал ощерившийся дулами разнокалиберного оружия. Сверху и снизу, сбоку и прямо на них смотрели автоматы и пистолеты неулыбчивых людей. 
 — Ну, текс, где пицца? Дорогие пицценосчики, — улыбчивый бородач, спускаясь с лестницы, потирал руки. 
 — Здорово упаковались, — доставая пару ракетных установок из сумки, сказал здоровенный лысоголовый детина, — на ... войну видать собрались. 
 Передав пистолет бородачу, он сказал: 
 — Не очёнь, то они похожи на настоящие, краской, поди, стреляют. 
 — А мы проверим, — усмехнулся бородач и, направив в грудь парня оружие, дважды нажал на курок.
Ноги Виталика оторвались от пола и, он начал, первый в своей жизни полёт. Время, казалось, замедлило свой стремительный бег. Машина убийства, летящая спиной в сторону дверей, достала из-за спины два Стечкина. Первая пуля попала улыбающемуся бородачу в центр лба, заменяя улыбку, на вечное изумление. Четыре справа, четыре слева и шесть вперёд, начали свой полёт, после того, как стрелок приземлился на требушившего их сумки лысачка. Охрана пытавшаяся прицелиться в девушек, тут же отправлялась в мир темноты и освещённого конца туннеля. Ни одного выстрела не прозвучало со стороны защитников «Перламутровых изделий». Но они попытались. Надо отдать им должное, они попытались!
Сделав, несколько выстрелов, не глядя, в здоровяка, шмонавшего их сумки, машина убийства, приняв вертикальное положение, оглядел окрестности. «Выживших, ноль», — подсказал счётчик жертв.
Внезапно раздался непонятный шум, — это железобетонные шторы стали, поднимаясь снизу и опускаясь сверху, превращать помещение в неприступную крепость.
— Ахренеть! — шествуя по залу и разглядывая трупы, сказала Белокурочка, все в голову, ты бы хоть одного оставил, для вопросов. 
 — Я боялся, что на них тоже окажутся бронежилеты, — пояснил боец. Я стрелял, только в тех, которые целились в вас или меня. 
 — Сам-то как? — Поинтересовалась Мартиша, — обычно после такого, долго прийти в себя не могут и боль адская. 
 — Я не чувствую боли... 
 — Как это? Совсем, совсем? — изумилась Белокурочка. 
 — Совсем, совсем, — подтвердил, Виталик. 
 — Теперь понятно, почему, когда тебе выбили все зубы, ты так себя вёл, — непонятно к чему произнесла Ирочка, — а чё ты тогда ныл, когда я тебя за шары теребила?
 — Я понтовался и страшно было, а вдруг оторвёшь?!
Через два часа, после полного обследования здания, троица грабителей, засев наверху в пультовой, накачивалась найденным в холодильнике коньяком и закусывала, тут же разогретым «Дошираком», лениво переговаривалась о дальнейших действиях. Ни брюликов, ни гаек нигде не было. Все распотрошённые картонные коробки, были доверху забиты разнообразными пуговицами, пряжками и запонками, аккуратно расфасованные по пакетикам. Швабра, набрав кучу пуговиц, составляла из них причудливые узоры на полу.
Внезапно взяв в правую руку одну из пуговиц, а в левую, точно такую же, она покачала руками, как будто взвешивая их. Передав пуговицу парню, Ирочка 2 предположила, что их вес отличается.
Виталик с силой ударил пистолетом по пуговице. Внутри оказался платиновый кулон с ярко сверкающим бриллиантом. 
 Закипела работа. Троица, тщательно сортировала, более тяжёлые пуговицы их было одна из сотен, на многие миллионы огромной груды насыпанной на полу.
— Вода! — внезапно, сказала Белокурочка, — все пластмаски дутые, они не тонут. 
 — Точно! — Подтвердил Виталик, — Теперь понятно, для чего там ванна. 
 — Где? — удивилась Мартиша. 
 — Вон в углу и кран над ней.
Работа потекла более, споро. Белокурочка, загружала пуговицы назад в разорванные коробки. Виталик подтаскивал их к ванной. Из которой, с помощью дырчатого ковша, Мартиша, вылавливала всплывающие изделия и высыпала тут же на пол. Через несколько часов, всё дно ванны было усеяно «тяжёлыми пуговицами». 
 При внимательном рассмотрении, оказалось, что их не надо крушить — они легко раскрывались. Внутри оказывались серьги, кольца, звенья золотых или платиновых цепей, кулоны, было несколько отдельных бриллиантов, изумрудов, рубинов. Маленькие слиточки золота и платины составляли большинство.
— Здесь почти 50 килограммов драгоценностей, приподнимая забитую сумку, констатировал Виталик...
— Сдавайтесь! Вы окружены. Выходите по одному с поднятыми руками, — раздался голос из громкоговорителя на улице. 
 Троица, быстро поднялась на верх в пультовую. На всех экранах были видны люди в форме, окружившее здание. Пустырь, казалось, кипел от людской массы. Машины подъезжали и подъезжали. Тут и там включались прожектора, со всех сторон освещая неприглядное здание. 
 — Это, чё из-за угнанной машины, такой кипиш? — поразился Виталик. 
 — Наверняка, кто-то услышал выстрелы и звякнул в ментовку, — предположила Белокурочка. 
 — Так это, когда было? — удивилась Мартиша, — полночи прошло... 
 — Стойте, а это, что? — показывая на изображение уходящих вдаль бетонных стен, Виталик ткнул пальцем в экран монитора, — наверняка подземный ход. Нужно найти вход. 
 Парень спустился вниз, внимательно разглядывая провода, но они закончились, уходя вглубь стен. Девушки разбрелись по зданию в поисках потайной двери. Виталик вернулся в пультовую, внимательно разглядывая провода. Нужный, был помечен пунктирной красной полоской.
Уцепившись по другую сторону лестницы, искатель потайной дверцы, ухватив свободной рукой пучок проводов, с силой дёрнул его. Не удержавшись, он сверзился с лестницы, увлекая за собой провода с отваливавшейся штукатуркой. Девушки, вмиг сообразив, для чего он это делает, поинтересовались, какой провод он ищет. Показав нужный, Виталик, продолжал портить интерьер здания. Провод потерялся в трубе, ведущей под пол.
— Ну, конечно здесь есть подземный ход, а мы ищем дверь, — усмехнулась Ирочка. 
 — Да вот же он! — показывая на едва заметную полоску люка, где раньше стояли упаковки с пуговицами, сделала движение рукой Мартиша. 
 — Парень достал ножи и стал подковыривать люк. Снаружи здания слышались глухие удары. Вероятно, ментам надоело ждать, и они решились идти на штурм. 
 — Ага, давайте, давайте, усмехнулся грабитель, — эти двери и стены пушкой не пробьёшь. 
 Бросив дурацкое занятие, Виталик стал разглядывать остальные провода на стене. 
 — Скорее всего, механизм, открытия люка внутри, а кнопка где то снаружи, — догадалась Швабра.
Подойдя к трубам с проводами, Виталик осторожно провёл ножом по изоляции проводов, больше похожих на электрические. 
 — Там же ток, — предостерегающе, сказала Белокурочка. 
 — Вряд ли, в управлении не должно... 
 Раздался металлический щелчок, люк стал медленно открываться. Прихватив сумки с оружием и драгоценностями, друзья спустились в подвал. Через несколько часов путешествия по подземному ходу, они вышли к реке. Вдали слышался шум поездов. 
 — Так, — снова став командиром, сказала Бела, — оружие оставляем в подземном ходе. Берём по паре пистолетов и патроны. Рыжьё и камушки делим на троих и на вокзал, пока они не спохватились. 
 — А куда едем, — поинтересовалась Мартиша. 
 — Есть одно местечко, где удастся сбыть, если не всё, то значительную часть.
Через час, троица сидела в мягком вагоне курьерского поезда, отправлявшегося на юг. Через полтора дня, друзья заходили в снятую ими квартиру в приморском городке. 
 — Надеюсь, что Долдон и Виталич потеряли наш след, — сказала Мартиша, заваливаясь поперёк широченной тахты прошлого века. 
 — Надеюсь, что нет, не расслабляйся, — падая рядом с подругой, устало произнесла Белокурочка. 
 — Девчонки, вы не забыли, что завтра, в тот же день и в тот же час, нас будет ждать Виталич. Мы никак не успеваем, — усаживаясь напротив подруг, в старинное кресло прошлого тысячелетия, поинтересовался Виталик. 
 — Не ссы, парниша, всё будет, абге махт, — усмехнулась Ирочка, есть у меня один планчик...
В назначенное время, кавалькада из 5 машин, поджидала должников в условленном месте. Вдали послышался шум самолётных винтов. Из второй вышел Жирдяй и Шварц со своей любимицей беретой. Небольшой самолётик стал снижаться над вереницей машин. 
 — Виталич, дозволь, я его собью, — прицеливаясь в самолётик, Поинтересовался Шварц. 
 — Я тебя, сейчас, самого собью, — отбирая оружие у дуболома, — зло сказал толстяк, — Осталось три минуты,...  чего они, там себе думают?
Самолёт, поравнявшись с кавалькадой, родил из своего чрева какой то предмет, впоследствии, оказавшемся чемоданчиком, медленно опускавшемся на парашюте. 
 — Пересчитай, — бросил Виталич, Шварцу, — разглядывая бумагу, на которой значилось одно единственное слово написанное помадой: «В расчёте?»
 — Децела в децелу, — сказал, окончивший счёт телохранитель. 
 — Ладно... пускай живут... , — посмотрев вдаль давно исчезнувшему за горизонтом, самолётику. 
 Внезапно, у толстяка зазвонил телефон, голос Белокурочки поинтересовался: 
 — Подтверждение?! 
 — В расчете! Свободны...
— Этот придурок, чуть в нас не выстрелил, — подал голос с заднего сидения Виталик. 
 — Да, ну, Серёжа, приколист ещё тот. Его любимая фраза: «Виталич, дозволь, я его кокну!», В этот раз, наверняка сказал: «собью», немного помолчав, Ирочка сказала, — что-то мне в его ответе не понравилось. 
 — Не понял, он же сказал: «Свободны». 
 — Свободны от него, — перекрикивая шум винтов, пояснила Мартиша, — но не от владельцев «Перламутровых изделий». 
 — Скорее всего, он им сдал Войцека. И в том городе, нас уже ищут, прокричала пилот. 
 — Войцек, это кто? — поинтересовалась брюнетка. 
 — Скупщик краденого? — догадался, Виталик. 
 — Вот именно, — пояснила блонди, нам надо менять место жительства. Топлива, осталось на 400 километров. 
 Круто разворачивая самолёт, Белокурочка изменила курс. 
 — Сделаем это сейчас. Тем более нам надо отдать долг Долдону. 
 — Эй, я признаю твоё лидерство, но не можем же мы бросить остальные побрякушки и деньги. 
 — Деньги под твоим сидением, а «побрякушки», будут отправлены завтра в посылке, если я не явлюсь, на почту за ними. А я не явлюсь, — усмехнулась Бела. 
 — Ну, умничка, моя! На сто ходов вперёд рассчитала. 
 — Ага, пока вы с Мартишей трахались, я дела делала. 
 — Мы не трахались, — обиженно проорала, Швабра. 
 — Подтверждаю! Мы играли в 69. Но ты же всё равно, выйдешь за меня? 
 — Выйду, выйду! И я не ревную. Кстати, тебе пора другую кликуху дать. Ботан, не смотрится. 
 — Какую? — В унисон поинтересовались друзья. 
 — Эндорфин, сокращённо Энди... 
 Дикий хохот пронёсся по кабине самолёта...
Чёрный Линкольн с затемнёнными окнами, медленно двигался по небольшому городку. Остановившись у единственной гостиницы, он выпустил троицу молодых людей. Две красавицы, одна блондинка, вторая брюнетка, разодетые в пух и прах, в лакированных сапогах едва не касающихся коротеньких кожаных юбочек, при колыхании которых, искушённый зритель мог полюбоваться небесного цвета бельём брюнетки и беструсовостью блондинки. Долговязый юнец одетый в джинсу, никак не гармонировал с ними.
Казалось, это школьник, сынок не бедных родителей, снял себе парочку утренних бабочек, для любовных утех. О его богатстве свидетельствовал Роллекс, на тощей руке, стоимостью в годовую зарплату, как подметил портье, дающий ему ключ от четырёх местного номера.
— И, нафига, нам нужен был такой понт? — поинтересовался Эндорфин. 
 — Это район Долдона, — пояснила Мартиша, — чем скорее он узнает, тем лучше. 
 — Всё равно ничего не понял, — сказал Виталик. 
 — А тебе и не нужно, — усмехнулась Белокурочка, — Швабра знает, что делает. Это её епархия. 
 — Внезапно, зазвонил телефон брюнетки, как бы проясняя ситуацию. 
 — Да... Да... В курсе... Завтра, так завтра. Обещаю... 
 Резко захлопнув крышку сотика, Мартиша пояснила друзьям, что его Худость, ожидает их завтра к 12 нуль-нуль и просил не опаздывать. 
 — Ну и ладненько. Времени у нас до фига. Устроим развлекалово. Сняв трубку, Бела заказала обильный завтрак, больше похожий на обед, приправленный дюжиной разноцветных бутылок.
— Во что играем? — поинтересовалась Мартиша. 
 — В школу. Я буду учителем географии, а вы нерадивые ученицы. А потом, я вас буду наказывать ремнём и сексуально надругиваться по очереди, дабы знали, что учить уроки надо, а не прогуливать! 
 — Класс! Покатили, — расхохоталась блонди.
— Такс, такс, — сделав строгое лицо, произнёс, новоиспечённый педагог, — Ирина Белокурочкина, к доске. 
 Ирочка, встала перед друзьями, в позе невинной ученицы. Её короткоюбкость, немного располагала к этому, а снятые суперские сапоги, дополняли наряд. 
 — Сразу признавайся, выучила или нет? 
 — Выучила, выучила, — быстро кивая белокурой гривой, как майская лошадка, девушка притопнула прекрасной ножкой. 
 — Ха-ра-шо! — растягивая слова, как заправский учитель, Виталик, внезапно спросил, сверяясь по рекламному проспекту, — столица Франции? 
 — Париж? 
 — Как тебе не стыдно, форсируя садомазохистскую стадию игры, возопил, бездарный «учитель», — не знать столицу Франции, — Я тебя сейчас накажу, чтобы впредь неповадно было!
Произнося, эту несусветную чушь, парень встал с кресла, вынимая на ходу ремень из брюк, подойдя к Белокурочке, резко согнул её в позу «Г». Вывернув её юбочку, наверх, он, аккуратно приспустив плавочки, надетые той пред игрой, начал экзекуцию. Жертва, счастливо повизгивая, между тем, просила прощения и обещала, что такого больше не повторится и будет учиться на одни пятёрки. 
 Мартиша смеялась, хлопала в ладоши: «Вывернулся! Оказывается Париж не столица Франции, а кто же?!»
Прекратив экзекуцию и со словами: «Так и стоять!», учитель обернулся к насмешнице и поинтересовался: 
 — Что, смешинка в рот попала? Ирина Мартишева, может, ты знаешь, столицу Франции? 
 — А, конечно, — прекратив смеяться, сказала та, — Лондон... 
 — А вот и нет! — заявил прохвессор кислых щей. Тебя ждёт участь подруги! Я научу вас любить мой предмет! Становись в строй. Загнув в аналогичную позу Ирочку 2, Энди приспустил с неё небесного цвета бельё и с наслаждением приступил к экзекуции. Охаживая, не сильно, ремнём сладкие попочки своих любовниц, приговаривая при этом, — я вам покажу, что в ученье свет, а в не ученье тьма! Та, на которой закончу, получит пятёрку!
Быстро скинув с себя одежду, Виталик, приступил ко второй фазе эротической игры. 
 — Раз, два, три, раз, два, три, — превратившись в учителя пения, Энди, эндорфинил своих подруг. 
 Отличницей стала Белокурочка, зажав и не отпуская любовника от себя, пока не достигла апофеоза симфонии любви. Огорчившаяся было, менее темпераментная Швабра, была тут же зашвабрена на постель и доведена до оргазма, неутомимым любовником. Бела, видя некоторую несправедливость игры, уселась на своего будущего жениха и устроила ему замечательные скачки, в процессе которых он, наконец, постиг то, что ему тоже по праву причиталось. Визжа от восторга, он издавал звуки, очень похожие на вопли кошки, которой случайно, наступили на хвост.
В дверь постучали. Это приехал их завтрак, не заставивший себя долго ждать. Набросившись на еду и алкоголь, они рвали и метали, что под руку попадалось. Особенно в этом преуспевал парень. Девушки, по природе своей, вечно, желавшие похудеть, немного сдерживались.
Затем они стали играть в карточную игру: «честная давалка». Суть игры, заключалась в том, что проигравший, должен был доставить оральное удовольствие победителю. Виталик, с непривычки, отдав мозги Бахусу, сильно захмелев, постоянно проигрывал, даже не замечая, что подруги, установили хитрую очередность. Мартиша, постоянно выигрывавшая, чаще, подставляла вместо себя ненасытную невесту последнего.
Дважды получив минетик от Белокурочки, Эндорфин, вылизывал киски подруг, так, что под конец игры, его язык распух и еле ворочался во рту, а губы превратились в пельмени.
В семь вечера троица, безмятежно спала приобнявшись на одной из четырёх здоровенных кроватей. В 4 часа утра, Мартиша, заделавшись водилой, везла друзей на встречу к Долдону. На заднем сиденье Линкольна, покоился чемоданчик с тремя миллионами долларов. Эндорфин с Белокурочкой, проспавшие в объятиях друг друга всю дорогу, были поражены своевременной доставкой.
— А ****алетики? Ты забыла? — поинтересовалась ... блонди. 
 — Пить надо меньше! Меньше надо пить! Под сидениями. 
 — Мы не пили! — Сонно, хлопая глазами, — сказал Эндорфин, ну может чуток опохмелились. 
 Сунув руку под сидения, он там обнаружил два Стечкина и несколько коробок с патронами. Подъехав к царству его Костлявости, тройка должников, упакованная по самое нимагу, посигналила о своём прибытие.
Ворота открылись и Линкольн, мягко шурша шинами въехал во двор поместья. 
 — Совсем, забросили мои розы, — оглядывая клумбы, сказала Мартиша. 
 — Мы построим тебе другой клумбарий... На Мальдивах, — успокоила подруга. 
 — Не в розах счастье... , глубокомысленно изрёк Эндорфин. 
 Пройдя некоторое количество коридоров, они были остановлены охраной, неподалеку от кабинета Долдона. 
 — Просьба оставить всё оружие и сотовые телефоны, — пояснил крепыш, с почти зажившим лицом. 
 Заполнив, доверху оцинкованный ящик, разнокалиберными железяками, троица прошествовала в кабинет Скелетора.
— Здравствуйте, мои юные друзья, давненько, вы не были в наших краях. Как поживаете? — ехидно осклабился Его Худость. 
 — Приемлемо, — водружая здоровенный кейс на стол, ответил Виталик, — овёс нынче дорог, а так бы заглядывали, почаще. 
 Щёлкнув замками, он стал выкидывать на стол пачки купюр, проговаривая количество. 
 Наконец, закончив подсчёт, сакраментальной фразой: «три миллиона», парень захлопнул кейс и, воззрившись на бандита, произнёс: 
 — Пересчитывай.
— Я тебе верю. Ты ж не фокусник! В расчете... Со мной. Но не с теми, у кого вы их взяли. А я вам, девочки и мальчики, сюпрайзик приготовил небольшенький. Вы ведь, наверно, не хотели встретиться с теми, кого шелушнули? Не хотели ведь, — гадливо улыбаясь, поинтересовался Долдон, — а оне хочут. Сильно хочут. И меня попросили, митинг организовать. Ну я и согласился, гы-ы-ы.
— Ах, ты гадёныш, — гневно произнесла Белокурочка, — сдохни сучара. 
 Резко выдернув, заколку из волос, девушка метнула её в ухмыляющуюся рожу ненавистного бандита. Тот попытался уклониться. Казалось ему это удалось. Маленькая пика, едва задев щёку, чуть поцарапала её. Его Худость, стал превращаться в его Бледность. Ухватив себя за горло рукой, он попытался вздохнуть, но ему, почему то это не удавалось. Соскочив с кресла, бандит протянул руку в сторону, друзей, но его глаза закатились и он повалился на стол. Из его рта пошла розовая пена, медленно стекая на раскиданные пачки банкнот...
Открылись передняя и задняя дверь, кабинет начал наполняться вооружёнными людьми в чёрном одеянии. Виталик, что-то сделал с кейсом и в его руках мгновенно очутились два пистолета. Девушки, не сговариваясь, юркнули под стол.
Время во второй раз замедлило свой бег. Он присел, уклоняясь от веера пуль автоматчика, начавшего стрелять снизу вверх. Маленькое пространство кабинета, давало ему значительное преимущество. Он не боялся, по неосторожности, попасть в своих. Он стрелял по чужим.
Автоматчик, приподнявшись над полом, полетел назад сбивая своим телом входящих двух нападавших. Получив следующую пулю в голову, уже мертвец, поливал оставшимся огнём противоположную сторону, внося сумятицу в стан врага. Парень не вставая с корточек стрелял по ногам нападавших тут же добивая их при падении. Когда автомат утих, стрелок вскочил на стол и расстрелял оставшихся киллеров. Комната, была заполнена пороховым дымом.
Вновь, открылась задняя дверь. Вошёл мужчина лет 45-ти в чёрном, до пола плаще. 
 — Браво, сынок! Не ожидал! — улыбнулся незнакомец. А теперь следует прояснить некоторые моменты... 
 — А кто это? — поинтересовалась у парня Белокурочка, — поднимающаяся из под стола и прихватывающая оружие из рук трупа. Виталик выстрелил в грудь незнакомца, не давая ему договорить. Тот отлетел назад и, ударившись головой о дверь затих. 
 — Не знаю, — вырвав из рук мертвеца автомат, он перезарядил его и сказал Мартише, быстро закидывающей деньги в кейс, — оставь их. Мы рассчитались. На его место придёт другой и пусть попробует сказать, как ни так!
— В коридоре их ждали люди Долдона. Увидев автомат в руках парня, они опустили оружие. 
 — Наши игрушки и сотики, — протянула руку Белокурочка, — тут всё? — Встряхивая ящик, гневно поинтересовалась она у крепыша. 
 — Да, всё... 
 — Ваш хозяин мёртв, — выберите другого. В кабинете 3 миллиона долларов — это наш долг. И не говорите, потом, что мы его не отдавали, — сказал парень. 
 Прошествовав в Линкольн, троица, поехала назад.
— А кто это был, — поинтересовалась Мартиша. 
 — Не знаю... , может хозяин «Перламутровых изделий»? 
 — Наверняка, он, — сказала блондинка. Он что-то хотел сказать. Он был не вооружён. Зачем, ты в него выстрелил? 
 — Не знаю, — ответил Виталик, — что-то на меня нашло... импульс какой-то. Я был уверен, что он в бронежилете. 
 — Ну и чёрт с ним! Надо будет, всё равно найдёт. А мы их опять всех убьём! — сказала Брюнетка.
— Кажется, пора сваливать, на заслуженный отдых в столицу Франции, усмехнулась Бела, — кстати, кто она? 
 — Тель-Авив, — улыбнулся парень.
— Ну, так, чё? Берём билеты в Тель-Авив, — поинтересовалась Белокурочка. 
 — Чё я Мёртвого моря не видел? Швабра, ты видела? 
 — Нет. 
 — А ты? 
 — Тоже нет... 
 — И ещё сто лет не увидите. И в Париже нам делать нефиг. Майями Бич в штате Флорида. Дорогущий курорт. 25 миль побережья Атлантик оушена. Ведь мы этого достойны? 
 — Ну как скажешь! Ты тут главный. В отель и в аэропорт? — поинтересовалась Белокурочка. 
 — В отель и в аэропорт! — захлопала в ладоши Мартиша. 
 — А на твоём самолётике, мы не долетим? Нас же в аэропорту стопарнут, с такой кучей драгоценностей и бабок. 
 — Не долетим... брюлики сдадим в сейф. Баксы положим в банк. Давай в отель, а оттуда в город, — и Белокурочка, назвала один из крупнейших городов Зауралья...
— И как только эти гандоны, всегда успевают, на шаг нас опередить. Ведь ему, ещё нужно было время, чтобы очухаться, — Разглядывая сидящего в кресле 45-ти летнего знакомца в чёрном плаще и троих охранников с автоматами, направленных на счастливую троицу, входящую к себе в номер. 
 — Я тоже не чувствую боли, — усмехнулся мужчина, — знаешь у кого, ты украл деньги? — Чуть помолчав и, сделав глоток из глубокого бокала, коньяка, оставшегося после вчерашней попойки, — Ты украл их у себя!
— О чём это он? — Внимательно разглядывая жениха, зло поинтересовалась, Белокурочка. 
 — Опять подстава, — вздохнула Мартиша, — а я тебе верила... 
 — Да я вообще не при делах! — воскликнул парень, — пусть прояснит ситуацию. 
 — Я твой отец, — сказал мужчина, вставая из кресла.
— Мой отец, умер, ещё до моего рождения, так, по крайней мере, мне мама говорила. 
 — Я умер для Ирочки, потому что меня посадили. 
 — Твою маму тоже зовут Ирина, так вот почему... , — недоговаривая, сказала Ирочка. 
 — Так вот почему, ты назвал меня, там, «сынком», а не из-за возраста, — горестно вздохнул Виталик. 
 — Всё что с тобой происходило, была просто проверка. Ты с честью выдержал её, сынок! 
 — О чём ты говоришь? Что за проверка?
— За деньги многое можно купить. Я купил врачей, что бы они признали тебя смертельно больным. На самом деле, ты совершенно здоров. Болен я. Мне осталось от силы, полгода... Я купил твоего школьного товарища, что бы он предложил тебе ту поездку. Купил, Долдона и Жирдяя. Я дал деньги Войцеку, его дела шли не очень гладко.
— Но их-то не купил, надеюсь, — оглядывая своих любовниц, — поинтересовался сынок. 
 — Нет, не было надобности... 
 — Ты несколько раз посылал меня на смерть, меня могли убить, или это тоже было куплено? 
 — Нет, тебя могли убить. 
 — Но зачем?! 
 — Повторяю, это была проверка. Проверка на мужественность. И если бы тебя убили, значит, так тому и быть. Может это и жестоко, но справедливо. Мой наследник, должен быть мужчиной, а не хлюпиком, каким тебя воспитала твоя мать!
— Ахренеть, — синхронно сказали обе Ирочки, 
 — У меня просто нет слов! — Гневно призналась, Белокурочка. 
 — А я б такого папашу убила, — не менее зло, сказала Мартиша.
— Всё нормально, я и так скоро сдохну, — рассмеялся папаша. 
 — Ну и... , что дальше? — поинтересовался неблагодарный сынок. 
 — Отправляетесь отдыхать в Майами, я дам вам свой самолёт. Денег надеюсь, хватит на три месяца? А, потом вернёшься и примешь все мои дела. 
 — Получается, ты всегда знал, где я и чем занимаюсь? 
 — Это не трудно... Ну так как? Всё ещё сердишься на меня?
— Да нет, папочка. Где самолёт? 
 — Тебя проводят, — кивая головой одному из охранников, — сказал мужчина. 
 — Может, всё-таки стоит, встретиться с мамой? И поговорить... Она ведь не в курсе обо всём этом... 
 — Думаю, ты прав... тем более жить мне осталось...
— А знаешь, теперь, когда ты разбогател, и вообще... , — усаживаясь в мягкое кресло самолёта, ещё не принадлежащего Виталику, сказала Белокурочка, — теперь ты найдёшь невесту себе получше и помоложе, чем я? Что скажешь? После отдыха, уже не будешь делать мне предложение?
— Не буду... тебе, — взглянув на поскучневшую девушку, сказал парень, — и чуть помолчав, добавил, — я женюсь на вас обеих! 
 — Но так же нельзя, — рассмеялась Мартиша. 
 — За деньги... За деньги всё можно!