... Придет весна, и зацветут сады
 И птицы взмоют в поднебесье.
 И цепи рухнут, и рабы
 Подхватят радостную песню!..
(Старинная баллада)
ПРОЛОГ
Со страшным лязгом распахнулись тяжелые обитые кованым железом ворота. Сразу две створки! Огромная толпа, согнанная к высоким стенам дворца и гудевшая, как разворошенный пчелиный улей, стихла и замерла. Все знали: если открылись обе створки, значит, состоится казнь.
На площади возвышался сколоченный прошедшей ночью эшафот с толстым колом, укрепленным в середине. Кол был тщательно заточен и смазан маслом. Палач огромного роста, одетый лишь в широкие красные шаровары, заправленные в высокие сафьяновые сапоги с загнутыми к верху носками, стоял рядом с помостом, сложив могучие руки на не менее могучей лишенной волосяного покрова груди.
Начисто выбритая голова его была гордо поднята к небу, словно он испрашивал у Всевышнего разрешения на выполнение своих обязанностей.
Прозвучал гонг, возвестивший о прибытии покорителя города, непобедимого и великого эмира Махмуда. Толпа зарокотала, и солдаты личной гвардии, свистя нагайками и орудуя длинными копьями, принялись усмирять людей, осмелившихся роптать.
Но сегодня никого не хватали и не тащили в подземелье. Сегодня Махмуд был благосклонен к порабощенному народу и приготовил ему превосходное, по его мнению, развлечение — казнь самой красивой и самой непокорной девушки города, которую ему так и не удалось превратить в ничтожную рабыню.
Это было неслыханно! Эмир Махмуд пустил в ход всё своё коварство, всю хитросьт, на какую только был способен. Он был с ней ласков и жесток, осыпал богатствами и пытал огнем. Но всё напрасно. Ариана не покорилась и не признала его, завоевателя сотен городов, своим властителем. И теперь Махмуд, потеряв терпение, решил разделаться с красавицей.
Главный звездочет и толкователь древних писаний Мусса Хазми, рискуя своей жизнью, не раз предостерегал эмира не идти против своей судьбы.
— Не делай этого, о, мой повелитель! — говорил он, склоняясь до земли, — В день, когда ты решишь пролить кровь Арианы, звезды отвернутся от твоего светлого лика! На землю упадет комета, и ты погибнешь в её смертоносном огне!
Но Махмуд не поверил старцу и повелел заточить его в самую глубокую темницу. Он не казнил астролога только лишь потому, чтобы тот своими глазами увидел, как велик и могущественен его хозяин, как он не боится всяких там летающих камней.
И вот этот день наступил. Махмуд медленно взошел на балкон своего дворца, окинул площадь презрительным взглядом и чинно сел в кресло, вырезанное из черного дерева и инкрустированное золотом и перламутром, приготовленное специально для него.
Махмуд был третьим и самым младшим сыном шаха Ахмета. После смерти отца, когда на трон взошел старший сын Селим, Махмуд не стал дожидаться, пока его задушат собственные охранники-мамлюки, как это случилось с его средним братом Кафаром, а быстро собрал войско из преданных ему людей и отправился завоевывать Мир.
В походах он показал себя превосходным полководцем и изощренным садистом. С врагами и непокорными он расправлялся, не зная жалости. Целые селения исчезали в огне. Целые рода погибали от его руки. Но Махмуд не думал останавливаться.
— Когда я завоюю все земли, — надменно говорил он своим визирям, — Я стану таким же могущественным, как и мои предки. И тогда посмотрим, кто из нас будет управлять Миром — я или мой ненавистный брат, стремящийся к благоденствию и счастью своих рабов!
Эмир Махмуд сидел в кресле, одетый в богатый вышитый золотом халат и белоснежную чалму, украшенную огромным опалом в золотом обрамлении. Ноги его были обуты в изящные сапоги, так же расшитые золотом. Рядом с повелителем на маленьких подстилках на коленях стояли четыре его любимые рабыни. Девушки были полностью обнажены. Их запястья и лодыжки обхватывали широкие позолоченные браслеты, соединенные между собой тонкими цепями. На изящных шеях невольниц блестели широкие ошейники, цепи от которых тянулись к большому кольцу, ввинченному в подлокотник кресла.
За владыкой, держа в руках огромные палаши, стояли янычары, зорко следя за произходящим и готовые в любую секунду броситься на защиту своего хозяина. С обеих сторон от трона на некотором расстоянии, согнувшись в почтенном поклоне, стояли министры-визири. Всё было готово к проведению казни. Не хватало только самой виновницы — прекрасной и непокоренной Арианы, дочери Великого Магистра Свободного Братства, казненного на этой же площади после захвата города.
Махмуд медленно, словно издеваясь над толпой, поднял вверх правую руку. Раздался грохот походных барабанов и блеяние труб. В темном проеме ворот появились солдаты эмира с копьями и ятаганами. Встав по обе стороны, они образовали широкий проход от подземелья к эшафоту.
Трубы смолкли. Под трескучую барабанную дробь четверо янычар вывели из каземата высокую обнаженную девушку, тело которой было сплошь покрыто кровавыми ранами. Белокурые волосы, достававшие до поясницы, были спутаны и висели, как вылезшая из щелей старая пакля. Но в огромных серых глазах её не было страха. Дочь Великого Магистра смотрела спокойно и гордо.
Руки Арианы были туго связаны за спиной крепким сыромятным ремнем, ноги закованы в тяжелые кандалы. Рот красавицы был заткнут кожаным кляпом в виде раздавленного помидора и закрепленным на затылке шнурками. Девушку вели на поводке, пристегнув его к широкому железному ошейнику. Янычары то и дело дергали этот поводок, принуждая пленницу резко подаваться вперед.
Подведя осужденную на казнь к эшафоту, они остановились и замерли, подобострастно взирая на балкон.
— Освободите ей рот, — приказал Махмуд, — Я желаю поговорить с ней.
Когда конвоиры выполнили приказ и силой принудили встать девушку на колени, Махмуд, криво улыбнувшись, сказал:
— В последний раз я спрашиваю тебя, ничтожная, согласна ли ты покориться мне и стать моей рабыней?
— Никогда! — Ариана гордо подняла голову, — Слышишь, тиран и убийца, никогда! Пусть я сегодня умру, но завтра и твоя власть кончится! И больше никто не будет свободных людей превращать в рабов! А ты сдохнешь, как собака! Я проклинаю тебя, шакал!
Девушка метнула злобный взгляд на Махмуда и вдруг плюнула в его сторону. Побагровев от хлости, он даже онемел на некоторое время.
— Заткните ей пасть! — заорал эмир, — И приведите звездочета!
Солдаты бросились исполнять приказ владыки, и очень скоро из подземелья вытащили худого старика в лохмотьях и бросили на каменную площадь. Махмуд, нагло улыбнулся и прогремел:
— Ну, что, старик? Ты предрекал мне смерть! Сейчас есть возможность проверить правдивость твоих слов!
На площади опять нависла зловещая тишина. Махмуд Встал со своего кресла и подошел к перилам балкона, на котором был установлен его трон.
— Перед тем, как ты сдохнешь, — он ткнул пальцем в сторону девушки, — Я желаю тебе сказать. Рабство — основа жизни. Только, если есть рабы, человек может считать себя властелином! Рабство было, оно есть, и оно будет. И будут рабыни так же, как и теперь, лизать своему господину ноги, так же будут с улыбкой сносить его побои. Красавица, закованная в цепи у ног своего повелителя — вот, что такое власть! Вот, что...
Внезапно по площади пронесся страшный гул, такой сильный, что задрожали стекла в окнах. Старик-звездочет, собрав последние силы, поднялся на колени и воздел руки к небу.
— О, Небо! — заголосил он тонким голосом, — Вразуми этого безумца! Молю тебя!
— Замолчи, глупец! — оборвал его Махмуд, — Кто может тягаться со мной?
— Я! — словно гром, раздался зычный голос, — Я! Фром! Сын Великого Магистра!
— Вытри молоко с губ! — расхохотался эмир, — Ты мне не интересен. Убирайся! Я с юнцами не во...
Длинная черная стрела, тонко пропев в воздухе, вонзилась в чалму Махмуда. Две другие прошили горло охранников, стоявших ... возле Арианы. На площадь выбежали солдаты, но стрелы в один миг свалили их на землю. На площади началась суматоха. Это горожане начали набрасываться на янычар и голыми руками душить их, бить тяжелыми палками, круша ребра, ломая черепа.
Несколько смельчаков, подлетев к пленнице, подхватили её и, прикрывая своими телами, вынесли с площади. Другая группа утащила старика.
Рабыни, не пулучив разрешения от господина кричать, пали ниц, а визири сгрудились около узкой двери, пытаясь найти укрытие за толстыми стенами дворца. Но лишь один человек сохранил спокойствие. Палач Аман так и остался стоять на помосте, сложив руки на груди.
— Эй, эмир! — снова раздался голос, — Будь мужчиной! Выходи на площадь. Сойдемся в честном бою!
Махмуд медленно спустился по боковой лестнице, держа в руках тяжелый палаш. Он уже был без халата. Последовавшая за ним охрана была остановлена градом стрел. Эмир посмотрел вокруг, но никого не увидел. Разведя руки в стороны, он громко рассмеялся и заорал:
— Где же ты, мой юный герой? Я жду тебя! Или я должен драться с твоей тенью?
Из ворот дворца, расталкивая очумевшую стражу, вышел рослый молодой человек, держа в руке длинный меч. Его русые, как и у сестры, волосы спадали на широкие плечи, Такие же серые глаза смотрели на противника гордо и спокойно.
Подойдя к Махмуду, он остановился, расставив ноги и подняв над головой своё оружие. Не поворачивая головы, он крикнул:
— Аман! Если хочешь жить, уходи! Мне рабы не интересны! А ты — мерзкий раб мерзкого господина.
Палач сорвал с головы алую повязку и швырнул её в лицо своему повелителю. Обхватив огромными ручищами торчавший из помоста кол, он с силой рванул его вверх. Огромное бревно, как тростинка, выскочило из пазов и полетело на камни площади. Сплюнув, Аман легко соскочил с эшафота и широкими шагами направился в сторону дворца.
Махмуд перестал улыбаться. Пожалуй, в первый раз в жизни ему стало страшно. Подняв глаза к небесам, он что-то начал бормотать. Потом резко прыгнул в сторону и замахнулся палашом. Юноша, легко отразив удар, оттолкнул эмира, но сам нападать не стал.
— Вставай, — спокойно сказал он, — Бери оружие и сражайся.
— Я раздавлю тебя, как клопа! — взревел эмир и снова сделал выпад.
Длинный двуручный меч, как масло, пронзил живот Махмуда. Тот замер, еще не поняв до конца, что произошло. Молодой человек выдернул клинок и, размахнувшись, сильным ударом снес голову противника.
Обезглавленное тело глухо рухнуло на камни. Из раны вязкой жижей потекла темная кровь. Юноша брезгливо посмотрел на поверженного тирана, пихнул его в бок и ушел с площади под громовые крики толпы.
Ариана, подлечившись и окрепнув, по решению старейшин вступила в управление городом, а её младщий брат Фром советом Свободного Братства единодушно был избран Великим Магистром. И правили они долго, созидая и преумножая богатства своих владений. Ариана, заключив выгодные союзы с правителями соседних городов, дала основу для создания государств, тем самым охладив пыл ненасытных захватчиков, жаждавших поработить другие народы.
Первым при вступлении Арианы на управление города стал указ, навсегда отменяющий институт рабства, который был встречен всеми жителями с большим воодушевлением и радостью. После утверждения этого закона правительница получила официальное имя Ариана-Освободительница, чем она очень гордилась.
Фром проявил себя, как мудрый и справедливый управитель Братства и был именован, как Фром-Мудрый.
(Выдержка из летописи)
Крушение надежд
— Девки! — крикнула высокая дородная блондинка, — Списки уже вывесили! Айда смотреть!
Шумная ватага девушек направилась к стенду, к тому времени уже облепленному со всех сторон жаждущими узреть свою фамилию в числе принятых в институт.
Тина несколько раз пробежала глазами ровные ряды счастливцев и отошла в сторону. Её фамилии в списках не было. Рухнула последняя надежда вырваться из грязного провинциального городка, из дома, где вся жизнь была подчинена единственной цели — достать деньги любым путем, пусть даже идущим в разрез с законом.
Мать Валентины, властолюбивая и жадная до отвращения женщина, рано оставшаяся без мужа, скорее всего, по собственной инициативе, занималась челночным бизнесом. Сама она, правда, уже давно не ездила за товаром, а сколотила бригаду и теперь стригла купоны с каждой партии барахла и этим жила.
Целыми днями с раннего утра и до позднего вечера она торчала на вещевых рынках, зорко следя за сбытом. Улаживала конфликты с конкурентами, унимала недовольных покупателей, одним словом, вертелась, не упуская даже малейшей возможности урвать кусок пожирнее.
Тине дапно не нравилось такое ремесло, и девушка с нетерпением ждала окончания десятилетки. Всё свободное время она пропадала в городской библиотеке, готовясь к вступительным экзаменам. И вот все её старания пошли коту под хвост. Тина даже поёжилась, представив себе, что её ожидает дома. Ведь уехала она без спроса, прихватив из комода деньги. Сумма, вообще-то, была не такая уж большая, но мамаша тряслась над каждой копейкой. Так что, и за эти гроши девушка получила бы разнос по полной программе.
— Что, подружка? — к Тине подошла размалеванная, как клоун, девица в открытой майке и короткой джинсовой юбке, — Пролетели мы с тобою, как фанера над Парижем. Что делать-то будем?
— Не знаю, — девушка опустила глаза, — Мать меня убьет.
— Ну, положим, не убьет, — ехидно улыбаясь, заявила девица, — Скорее всего, отрабатывать заставит. С «челноками» за шмотками отправит, а потом на рынок пристроит. Тоже не сахар, но с баблом будешь.
— Что ты несешь, Алька? — возмутилась Тина, — Мамашу мою не знаешь? У неё снега зимой не выпросишь. Она все деньги прикарманивает.
— Так уж и все, — не поверила Алина.
— Помнишь, мы с тобой прошлым летом в колхоз ездили?
— Помню, — разулыбалась раскрашенная подруга, — Я там классно оттянулась с местными мальцами. Культурки, правда, у них маловато было, но трахались они здорово!
— А куда ты заработанные деньги дела? — раздраженно спросила Тина.
— Куда? — девушка расхохоталась, — Шмоток прикупила и погуляла вволю. А то ты не знаешь?
— Вот именно, — Тина горько усмехнулась, — А я их даже и не видела. Бухгалтерша все бабки мамаше передала и в ведомости за меня расписалась. Я даже не знаю, сколько там причиталось. А ты что делать собираешься?
— Не знаю пока, — весь энтузиазм Алины сразу куда-то улетучился, — Мои, сама знаешь, тоже по головке не погладят. Они тихие и вежливые, когда деньги у родственников клянчат, а потом их вежливость испаряется. Только с бутылками обходительные, когда их опустошают или сдавать несут.
Подруги замолчали и, горько вздыхая, уставились себе под ноги. Возвращаться домой им совсем не хотелось.
— У тебя деньги еще остались? — вдруг спросила Алина.
— На билет хватит, — ответила Тина, — А что? Ты свои уже все просадила?
— Нет. Пойдем, посидим где-нибудь, — предложила подруга, — У меня к тебе разговор есть.
Девушки вышли из институтского двора, огороженного высоким витым забором, и побрели по тенистому скверу. Тина, проходя по его аллеям, мечтала, что, когда она станет студенткой, обязательно будет здесь гулять после занятий, наслаждаясь тишиной и запахами цветов, или, устроившись на одной из лавочек, будет перелистывать конспекты.
— Наивная дура, — пробурчала она себе под нос.
— Кто дура? — остановившись, спросила Алина.
— Я, — Тина ткнула в себя пальцем.
— Понятно, — подруга подхватила её под локоть, — Еще посмотрим, какие мы дуры! У меня идея одна созрела.
Они уселись за маленьким круглым столиком под огромным красно-желтым зонтом уличного кафе, и Алина, оглядевшись по сторонам и понизив голос до шепота, сказала:
— Мне в голову пришла одна интересная мысль.
— Какая? — насторожилась Тина, — Только учти, я на ... панель не пойду.
— А тебя никто туда и не зовет, — отмахнулась подруга, — Тут своих хватает и без нас. Я другое имею в виду. Помнишь девушку из какого-то городка, с нами в одной комнате жила? Такая высокая, стройная, грудь у неё еще огромная.
— Рыжая, — наморщила лоб Тина, — Кажется, Леной звать. Она на первом же экзамене срезалась.
— Ага, та самая, — подтвердила Алина, — Ты знаешь, где она сейчас?
— Нет, — Тина замотала головой.
— Так вот, — Алина придвинулась поближе и уже совсем перешла на шепот, — Я её недавно встретила в центре. Никуда она не уехала. Сказала, что нашла здесь работенку, закачаешься. Я её распросила, и эта Лена мне всё рассказала. Она теперь, как это? А, помощница по хозяйству у одного богатого старикашки.
— И что? — не поняла Тина, — Что она делает?
— Живет там, — грубо ответила подруга, — Что ей еще делать?
— Так просто живет? — удивилась девушка.
— Нет, за фантики, — Алину, видимо, стала раздражать тупость подруги, — Ты что, не врубаешься? Квартиру убирает, жратву готовит, ну, и так далее. Старичок тихий, ну, там, ущипнет её за попку, ну, по груди погладит. А на большее он и не способен. Сидит целыми сутками в своём кабинете, мемуары строчит. Зато хорошие бабки платит. Я видела, Ленка упакована на все сто. Она сказала, что этот писатель обещал ей прописку сделать и отписать всё в наследство. А сколько ему осталось-то? Ленка сказала, что он еле ходит.
— А у этого старика нет других родственников, что ли? — спросила Тина.
— Не знаю, — пожала плечами Алина, — Ленка ничего мне об этом не говорила.
— А как она нашла такую работу, — в глазах девушки блеснул огонек азарта.
— Вот! — Лина подняла вверх палец, — Ленка говорила, что прогуливалась в этом районе. Увидела объявление на столбе. Позвонила. Так и вышло. Теперь даже о пролете в институт и не вспоминает.
— И ты хочешь тоже там погулять? — Тина удивленно посмотрела на подругу.
— Для начала купим газету с объявлениями, — твердым голосом сказала Алина, — И телефонную карточку. Не станешь же ты звонить из общаги. Но надо поторопиться. У нас всего три дня. Потом вышвырнут на улицу.
Знакомство
В газетах, как назло, было всё, что угодно, от уборщиц и официанток до откровенной порнухи. Но ни одна колонка не содержала приглашений на работу помощниц по хозяйству. Но девушки рыскали в поисках желаемых предложений, как голодные волчицы.
Так прошло два дня, и Тина уже начала укладывать вещи, кляня местные порядки и с содроганием думая о предстоящей встрече с «любимой» родительницей. Алина тоже изменилась. Она уже не казалась такой беззаботной и веселой, как прежде. Перспектива возвращения в свой родной Мухосранск давила на неё, как могильная плита.
Третий, последний день с самого утра преподнес девушкам очередной неприятный сюрприз. Войдя без стука в их комнату, комндантша объявила, что до полудня комната должна быть освобождена. На все возражения и препирания она отвечала, как заезженная пластинка, одной и той же фразой: «Как я сказала, так и будет!» Даже милицией пригрозила.
— Пошли, — Алина подхватила свой чемодан, — Мне в ментовку что-то не хочется.
— Куда мы пойдем? — чуть ли не заорала Тина.
— На вокзал. Вещи в камеру хранения сдадим и продолжим поиски, — Лина вытащила подругу на улицу.
Погода соответствовала настроению. Небо заволокло тяжелыми тучами, ветер дул с такой силой, будто стремился сорвать с прохожих одежду. Вдобавок ко всем неприятностям еще и заморосил мелкий противный дождь.
Кутаясь в свои тонкие нейлоновые курточки, девушки медленно брели к автобусной остановке, когда за спиной завизжали тормоза, и их окликнул молодой парень, высунувшись из окна дорогой иномарки.
— Вас подвести, красавицы? — улыбаясь, спросил он, — Дождь идет. Промокнете, простудитесь.
— Нам на вокзал нужно, — сказала Лина.
— Да хоть в аэропорт, — парень вылез из автомобиля, — Садитесь, пока не вымокли, а я ваши чемоданы в багажник положу.
Девушки, действительно, уже сильно вымокли и замерзли, так что долго уговаривать их не пришлось. В машине было тепло и уютно, из динамиков доносилась приятная музыка. И парень, вроде, хороший. Не красавец, но обходительный и спокойный.
Закинув чемоданы в багажник, он уселся за руль и повернулся к пассажиркам лицом.
— Уже простудилась, — с сожалением проговорил он, заметив, что Тина шмыгает носом, — У меня в термосе есть чай. Попейте. Заодно и согреетесь.
Парень протянул девушкам большой термос, расписаный павлинами, и большую булку. Подруги набросились на неожиданное угощение с таким азартом, что даже забыли поблагодарить молодого человека. А тот, глядя, как они уписывают за обе щеки его потенциальный обед, только улыбался.
Терпеливо дождавшись, пока девушки насытятся, он решил их немного распросить.
— Вообще-то, для путешествий погода не подходящая, — начал из далека парень, — Куда едете?
— Домой, — буркнула Алина.
— Наш город не понравился?
— Город красивый, — Тина тяжело вздохнула, раздумывая, сказать ли правду.
— Ладно, — их неожиданный спаситель стал серьезным, — Колитесь, что стряслось.
Девушки переглянулись, и Алина вапалила:
— В институт пролетели!
— И вы домой направляетесь, к маме, — парень понимающе кивнул, — Что же, правильно.
— Что правильно? — воскликнула Тина, — Кому мы там нужны? И стыдно.
Парень завел двигатель, но с места трогаться не стал. Отвернувшись, он закурил ароматную сигарету и уперся головой в руль. Тина забеспокоилась.
— Что с вами? — девушка осторожно тронула парня за плечо, — Вам плохо?
— Нет, — молодой человек снова повернулся к ним лицом, — Я просто думаю, чем могу вам помочь.
— Помогите устроиться на работу, — предложила Алина, — Можете?
— На какую работу? — парень внимательно посмотрел на подруг, — А что вы умеете делать?
— Мы хотели бы найти место помощниц по хозяйству, — Алина пошла в атаку.
— Горничными? — переспросил парень.
— Кем? — Тина захлопала глазами.
— Люди, которые занимаются такими делами, называются горничными или служанками, — пояснил он, — Работа хорошая, но только, если хозяева попадутся нормальные.
— Это как? — теперь уже Алина наморщила лобик.
— Всякое бывает, — отмахнулся парень, — Просто не хочу пугать вас.
— А что тут страшного? — удивилась Алина, — Одна моя подруга рассказывала. Она у одного старика служит. Так тот...
— Твоей подруге просто повезло, — перебил её парень, — Ладно. Давайте сделаем вот что. Я вас отвезу к себе домой, а вы расскажете, почему домой ехать не хотите. А завтра что-нибудь придумаем. Меня, кстати, Игорем зовут.
Девушки тоже представились. Парень дал газ, и машина плавно покатила по залитым дождем улицам. Покрутившись по городу, они выехали на широкую трассу и через двадцать минут уже стояли перед высоким забором.
Ворота медленно раскрылись, и автомобиль, въехав на небольшую лужайку, остановился перед крыльцом двухэтажного особняка с балконами и высокими окнами.
— До глубокой осени мы с мамой живем здесь, — пояснил Игорь, открывая дверцу, — Выходите и чувствуйте себя, как дома.
Девушки вылезли из салона машины и увидели на пороге дома стройную хорошо одетую и аккуратно причесанную женщину.
— Мама, — помахал рукой парень, — Пригласи девушек в дом, а я машину поставлю в гараж.
Неожиданное предложение
В камине трещали поленья. За окнами сгущались сумерки. В доме было тихо и тепло. Тина и Алина, устроившись вдвоем в широком мягком кресле, сидели и смотрели на огонь. Игорь куда-то ушел, а его мать, закутавшись в большой вязаный платок, листала увесистый художественный альбом, положив его себе на колени.
— Спасибо вам за заботу, — тихо произнесла Тина, — Вы очень добры к нам.
— Людям надо помогать, — улыбнувшись, ответила женщина, не прекращая ... своего занятия.
— Можно задать вам вопрос? — робко спросила девушка.
— Можно, — женщина внимательно посмотрела на гостью.
— Чем вы занимаетесь? — Тина указала на альбом.
— Я держу художественную галерею, — хозяйка дома отложила книгу в сторону, — Помогаю молодым художникам выставляться, продаю и покупаю картины и скульптуры.
— Это же очень интересно, — подала голос Алина, покосившись на подругу.
— Да, ты права, девочка, — женщина натянуто улыбнулась, — Это интересно, если тебе нравится.
— А ваш сын? — Тина взглянула на дверь.
— Игорь занимается фотографией в стиле «НЮ», — спокойно ответила дама, — У него своя студия.
Девушки переглянулись, и женщина это заметила. Она поднялась с кресла и подошла к окну.
— Вас он снимать не будет, — сказала она спокойно, — У него есть свои модели, так что не бойтесь.
— А мы и не боимся! — рассмеялась Алина, но тут же притихла под укоризненным взглядом Тины.
— Мне Игорь рассказал вашу историю, — женщина повернулась к девушкам, держа в пальцах длинную и тонкую сигарету, — У меня есть на этот счет одно предложение. Если вы готовы его выслушать...
— Да-да, готовы! — воскликнула Тина, — Мы слушаем!
Женщина сделала неглубокую затяжку и выпустила изо рта тонкую струйку голубоватого дымка. Она снова уселась в кресло, закинув ногу на ногу, и медленно произнесла:
— Я сама уже не раз задумывалась над тем, чтобы взять в дом горничную, или помощницу по хозяйству, если вам это больше нравится. Самой следить за порядком стало трудновато. Годы берут своё.
— О! — воскликнула Алина, — Вы прекрасно выглядите! А сколько вам лет, если не секрет?
— Пятьдесят, — коротко ответила женщина.
— Если бы моя мамаша так... , — Алина мечтательно закатила глазки.
— Сожалею, — перебила её женщина, — Но я продолжу. Мне нужна помощница. Работы не так уж и много, если девушка старательная и аккуратная.
— Вы хотите взять одну из нас? — Тина с надеждой взглянула на хозяйку дома, — Кого?
— Вас, кажется, зовут Алина, — женщина указала на подругу, — Я имела в виду именно вас. Вы — бойкая, симпатичная, и сыну понравились. А вы — Тина, не расстраивайтесь. Мои хорошие знакомые тоже ищут девушку для работы по дому. Я с ними уже говорила, и они согласны взглянуть на вас.
Тине вдруг стало грустно. Ей совсем не хотелось расставаться с подругой, хотя девушка прекрасно понимала, что их обеих никто не возьмет. Она тяжело вздохнула и опустила голову.
— Ну-у, — протянула женщина, — Что нос повесила? Вы же не на разных планетах жить будете. Люди, у которых ты будешь служить, мои хорошие знакомые. Мы часто ходим в гости друг к другу. Так почему бы и вам не встретиться и поболтать? Не в рабство же вы попадёте!
— Да, вы правы, — Тина заметно повеселела, — Я об этом не подумала. Я согласна.
— С Алиной мы договоримся потом, — продолжала женщина, — А ты, Тина, сможешь обсудить все дела завтра утром со своими, извини, хозяевами. Уж так принято называть тех, кто нанимает на такую работу.
Последняя ночь вместе
Тина никак не могла заснуть. Она ворочалась в постели, вставала и долго смотрела на улицу. Потом снова ложилась, но глаза упрямо не хотели закрываться.
Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату, бесшумно ступая, проскользнула Алина.
— Тебе тоже не спится? — спросила она.
— У меня плохое предчувствие, Алька, — как-то грустно ответила девушка, — У меня такое чувство, что мы с тобой больше не увидимся. Произойдет что-то нехорошее.
— Да брось ты, — усмехнулась Алина, — Тебе же сказали, что люди приличные. К тому же, хорошие знакомые. Будем в гости ходить. Не переживай!
— А ты этой женщине веришь? — Тина схватила подругу за плечи, — Быстро как-то она нашу судьбу решила. Ей вдруг срочно понадобилась помощница. И о своих знакомых вспомнила. Что-то здесь не так.
Алина улыбнулась и обняла девушку. Тина даже не заметила, как они обе оказались в постели. Она вдруг ощутила нежное прикосновение к своей груди, потом к животу. Рука Алины поползла вниз, подцепила подол ночной рубашки и проскользнула под него, поглаживая внутренние стороны бедер.
Лишенная с детства материнской ласки, Тина, сама того не замечая, раздвинула ноги, открывая доступ к самым сокровенным местам своего тела. Но её партнерша оказалась опытной и внимательной любовницей. Алина не стала сразу лезть в промежность, а принялась ласкать низ живота, нежно перебирая молодую поросль лобка, намеренно обходя половые губки, чем больше и больше распаляла подругу.
Наконец Тина, не в силах выдерживать эту сладостную пытку, выгнклась и резко подалась всем телом навстречу руке. Учащенно задышав, она простонала сдавленным голосом:
— Там! Туда! Ну, пожалуйста! Аленька! Я уже вся мокрая!
— Вижу, сладенькая, — Алина резко отбросила одеяло в сторону, — Я сейчас тебя приласкаю. Только давай-ка снимем твою распашенку.
Она потянула ночную рубашку вверх. Тина покорно привстала и подняла руки. Ночнуха слетела с неё в один миг, открыв доступ к уже дрожавшему от нетерпения молодому телу, жаждавшему любви. Пусть даже однополой, но той, которой так хотелось и так не хватало девушке.
Алина, уловив желание подруги, устроилась между раздинутых ног и, сначала медленно, но постепенно ускоряя темп, стала лизать её промежность, одновременно проникая в неё пальчиком. Потом ввела в уже поддатливое лоно второй, за ним и третий. И уже ладонь, сложенная «лодочкой», хозяйничала в ставшей мокрой от любовного сока пещерке.
От нарастающего возбуждения Тина стонала и всхлипывала, позабыв о скромности и тонкой фанерной перегородке, отделявшей её временное жилище от спальни хозяйки дома. А Алина всё ускоряла темп, усиливая толчки, при этом увеличивала амплитуду, добавляя еще и вращательные движения. Высвободив большой палец, она стала им тереть набухший клитор, от чего её партнерша чуть не захлебнулась от слез счастья.
Вторая рука теребила сосок Тины, перекатывая его между большим и указательным пальцами, что возбуждало еще больше. Еще один палец высвободился из пещерки и, обильно смазанный соком, устремился к анусу, стараясь проникнуть в него.
Тина не успела даже охнуть, когда мышцы сами собой расслабились, и нагретый её же жаром пальчик подруги проник в прямую кишку и стал там крутиться и двигаться. Девушка закатила глаза, и разрядка огромной силы сотрясла всё её тело. Из груди вырвался негромкий вскрик счастья и радости.
Тяжело и прерывисто дыша, девушка, мокрая от пота, слез и собственного сока, расслабленно повалилась на подушки и затихла. Её партнерша пристроилась рядом, положив голову на её плечо и нежно поглаживая ставшую упругой грудь.
— Я была в раю, — прошептала Тина, не в силах даже пошевелиться.
— Я рада, что тебе понравилось, — промурлыкала Алина, целуя любовницу в губы, — Теперь спи и ни о чем плохом не думай.
Еще раз чмокнув подругу в щеку, она легко соскочила с кровати и почти бесшумно выбежала из комнаты. Тина закрыла глаза и мгновенно уснула, забыв даже накрыться одеялом.
Новые хозяева
С самого утра в доме царила непонятная суматоха. Алину уже переодели в короткое черное платье и белоснежный передник. Хозяйка дома целый час учила её, как надо себя вести в должности горничной, но девушка всё время путалась, спотыкалась и запиналась. Но вот Игорь объявил, что приехали Ждановские. Его мать сразу же засуетилась, а Тину попросила выйти в другую комнату и ждать.
— Как невеста на выданье, — недовольно буркнула девушка, закрывая за собой дверь.
Она подошла к окну и взглянула на улицу. День был просто превосходный: ярко светило августовское солнце, пели птицы, небо сияло нежно голубым светом, удачно гармонируя с сочной листвой.
— Важные перемены в жизни, как раз, и происходят именно в такие погожие дни, — подумала Тина, усаживаясь в маленькое деревянное кресло, стоявшее в комнате, — Может ... быть, и мне улыбнется удача?
Но долго рассуждать на эту тему ей не дали. Дверь распахнулась, и в комнату буквально влетела Алина. Подруга выглядела взволнованной и запыхавшейся с раскрасневшимся лицом и горевшими от переполнявших её эмоций глазами. Переведя дух, она быстро подошла к подруге и зачем-то стала оглядывать её со всех сторон, будто собиралась купить.
— Т-ты чего это? — удивилась Тина такому тщательному фэйс — контролю, — Сбрендила?
— Всё в порядке, — как-то странно сказала Алина, — Пошли! Тебя ждут!
Сжав руку мертвой хваткой, она потащила подругу на веранду.
— Ну-ка, ну-ка! — услышала Тина низкий женский голос, — Посмотрим! Оценим!
На веранде под матерчатым навесом сидела уже немолодая хорошо одетая и приятно пахшая дорогими духами женщина и лениво попивала чай из большой расписной чашки. По правую руку от неё, как глыба, сидел седой мужчина и искоса поглядывал вокруг, словно, чего-то сильно боялся. Рядом с гостями, притулившись на маленькой табуретке, сидела хозяйка дома, облокотившись на стол и держа между пальцев свою любимую тонкую сигарету. У перил, притворно улыбаясь, стоял Игорь.
Алина вывела подругу на середину веранды и отошла в сторону, заняв место за спиной своей хозяйки. Тина окинула смущенным взором всю компанию. Что-то было неприятного в поведении этих людей, пришедших в дом, что-то отталкивающее и, вместе с этим, давящее, властное.
— Как звать? — спросила дама, уставившись на Тину немигающим взглядом.
— Тина, — еле слышно ответила девушка.
— Не слышу! — крикнула женщина, чуть подавшись вперед, — Голос, что ли, потеряла?
— Тина, — на этот раз ответ прозвучал громче.
— Просто Тина? — губы гостьи разъехались в недоброй улыбке.
— Валентина Калинина, — гордо подняв голову, сказала девушка.
— О! Да ты строптивица, — протянула дама, но спустя секунду, добавила, — Я этого не люблю!
— А я тоже не люблю, когда со мной говорят в таком тоне! — смело глядя в глаза, ответила Тина, — Я вам не рабыня и никогда ею не буду. И вообще...
Тут она запнулась, ууловив еле заметный знак, который подавал ей Игорь. Его мать тоже стала качать головой, но смотрела не на неё, а на свою гостью.
— Что-то ты сегодня не в духе, дорогая Эля, — тихо произнесла она, — Что к девушке пристала? В самом деле. Не видишь? Стеснительная она, а ты сразу незжаешь.
— Извини, — Эля сверкнула глазами, — Я не расслышала её имя.
— Успокойся, дорогая, — робко влез в разговор её спутник, — Тебе врачи запретили волноваться.
— Помолчи, — зашипела на него женщина, и старичок, послушно закрыл рот.
— Иди, Тина, — сказала хозяйка дома, — Собери свои вещи. Всё в порядке. Думаю, такого больше не повторится. Аля, проводи подругу и помоги ей. Мы скоро выйдем.
Девушки ушли и не слышали дальнейшего разговора. Тина, укладывая сумку, повернулась к Алине и тяжело вздохнула.
— Та еще штучка, — пробурчала она, — Глазами зыркает, даже мурашки по телу. Слушай, Алька, может послать всё это к чертям и уехать?
— Не дури, — буркнула Алина, хотя, сама тоже была не в восторге, — Может, у неё ианера такая: застращать, а потом всё нормально будет.
Вскоре в комнату вошел Игорь. Вид у него был, как показалось Тине, немного растерянный. Усевшись на стул, он посмотрел на девушек и произнес хриплым голосом:
— Ну, короче, Ждановские тебя берут, Тина. Условия обговоришь с ними уже на месте.
— Странные они какие-то, — пожала плечами Тина, — Мне показалось, что этот старичок у своей супруги под каблуком. Даже пикнуть без её ведома не решается.
— Эльвира младше его на двадцать лет, — с усмешкой сообщил парень, — Последняя надежда, что ли. К тому же, все деньги у неё, а он — только имя. Арсений Иванович — в прошлом преуспевающий биснесмен, но потом дела пошли на спад. А имя осталось.
— Ничего не поняла! — замотала головой девушка.
— А тебе и не надо понимать, — снова улыбнулся Игорь, — Служи им, и будет всё ОК! Ты уже собралась?
— Да, — Тине сразу стало грустно.
— Не грусти, — подбодрил её парень, подхватил сумку и вышел из комнаты.
— Прощай, подружка, — чуть не плача, прошептала Тина, — Будь счастлива.
— Чего ты себя отпеваешь! — рассмеялась Алина, — Вот увидишь, через недельку встретимся и поболтаем! Еще смеяться будем, вспоминая этот день!
На улице уже стояли будущие хозяева Тины, Игорь с матерью и о чем-то оживленно спорили. Девушку усадили в машину, Эльвира жеманно расцеловалась с матерью Игоря, имя которой девушка так и не узнала. Старичок Арсений Иванович пристроился на боковом диванчике, но старался не смотреть в сторону новой служанки.
Наконец, в салон влезла Эльвира, грузно плюхнулась на сидение и крикнула шоферу:
— Федор! Поехали!
— Слушаюсь, госпожа, — водитель завел мотор и мягко тронулся с места.
Эльвира нажала какую-то кнопку на подлокотнике, и появилась заслонка из матового стекла, которая сразу же отделила шофера от основного салона. Следом поднялись и тонированные стекла.
— Значит так, — резко сказала хозяйка, — Слушай меня внимательно, дура мухосранская! Теперь у тебя начинается новая жизнь. А какой она будет, решай сама.
— Как это? — удивилась девушка.
— Как? — Эльвира закатилась базарным смехом, — Еще не врубилась, дура?
— Почему вы меня дурой называете? — обиделась Тина, — Я школу с отличием закончила.
— Да плевать я хотела на твоё отличие! — гогоча, как гусыня, крикнула хозяйка, — Оно тебе больше не понадобится! Рабыне вообще образование ни к чему!
— Какой еще рабыне? — девушка заерзала на сидении.
— А вот такой! — Эльвира с размаха залепила девушке пощечину, — На пол, шлюха, на колени! Руки назад, голову поднять!
— Да пошла ты! — Тина попыталась открыть дверь.
— Куда? — вторая оплеуха сбросила её на пол.
Тина почувствовала, как старичок крепко схватил её за плечи и заломил руки за спину. В следующий момент запястия ощутили холод стали. Раздались два коротких щелчка — это наручники сковали девушке руки. Короткий пинок в живот, рот сам открылся и тут же был заткнут резиновым шаром-кляпом, умело засунутым за зубы и закрепленным ремнями на шее.
— Наклонить голову к моим ногам! — приказала Эльвира, — Запоминай, дрянь, как нужно вести себя при госпоже!
Машина быстро мчалась в неизвестном направлении, мягко подскакивая на ухабистой дороге, а Тина, насмерть перепуганная, закованная в тяжелые стальные наручники и заткнутая, как опасная преступница, стояла на коленях, согнувшись к самым ногам хозяйки, и бесшумно плакала, кляня судьбу и Алину, но больше всего себя саму за жадность и доверчивость.
Рабыня Ти
В подвале было темно и сыро. Бетонные стены пахли плесенью, а каменный пол источал сильный смрад, вызывавший тошноту. Тина лежала на гнилой соломе у противоположной от входа стены. Руки были скованы за спиной тяжелыми наручниками, на ногах при каждом движении позвякивали кандалы, словно напоминая о себе. Широкий металлический ошейник плотно обхватывал шею девушки, а толстая цепь, тянувшаяся от него, была пристегнута к кольцу, врезанному в стену.
Пленница была обнажена, а голова её, коротко обстриженная, была запакована в тесный кожаный шлем с маленькими прорезями для глаз, носа и рта. Сам же рот был забит куском грубой холстины и закрыт широкой накладкой с ремнями, которые туго закреплялись пряжками на затылке, лишая возможности вытолкнуть кляп.
Тело, иссеченное следами от плети, нестарпимо саднило при каждом, даже самом малом движении, разбитые в кровь губы опухли, голова, зажатая в кожу уродливого шлема, кружилась, а в глазах прыгали радужные зайчики. Сильно хотелось есть и пить.
Невольница попыталась припомнить, сколько времени она сидит в этом каменном мешке, но ничего не получалось. Ведь её еще ни разу не выводили отсюда.
Заскрипела тяжелая металлическая дверь, зажегся тусклый свет, и в помещение ... вошла стройная девушка. Одета она была в узкие кожаные брюки и белую майку с глубоким вырезом, что позволяло судить о размерах её груди. На ногах блестели высокие сапоги, достававшие своими голенищами до половины бедра. В руках у неё была сложенная пополам кожаная плеть. Лица Тина не разглядела, только отметила, что волосы отливали золотом и доставали до лопаток.
— Хватит прохлаждаться, рабыня! — громко сказала девушка и щелкнула плетью по полу, — Хозяйка хочет тебя видеть! Встала быстро!
Тина начала медленно подниматься. Извиваясь, как змея, она смогла встать на колени. Упершись спиной в холодную стену, девушка поднялась во весь рост. Шейная цепь натянулась и стала душить. Блондинка взмахнула плетью, и невольница инстиктивно сжалась, ожидая удара. Но бить её не стали. Пристегнув к ошейнику тонкий поводок и отцепив от стены, девушка потащила её из подземелья.
Шли они долго, то поднимаясь по бесконечным лестницам, то снова спускаясь. Но вот, наконец, блондинка привела Тину в небольшую хорошо обставленную комнату.
Скорее всего, это был рабочий кабинет Госпожи Эльвиры: большой двухтумбовый письменный стол из красного дерева, на котором были в беспорядке разбросаны бумаги и папки, чернильный прибор из черного мрамора с двумя золочеными ручками и часами в середине. Довершал эту картину огромный дисплей, сдвинутый в бок.
В кожаном кресле с высокой спинкой, закинув обе ноги на стол, сидела хозяйка кабинета и лениво потягивала какую-то бурую жидкость из большого пузатого бокала. Блондинка подтолкнула Тину ближе к столу и ловкой подсечкой опустила её на колени. Рукояткой плети она приподняла подбородок пленницы и указала на Эльвиру.
— Смотреть на госпожу, рабыня! — приказала она.
Эльвира, не отрываясь от своего бокала, осмотрела девушку и почему-то нахмурилась.
— У этой мерзавки грудь красивее моей, — обиженно сказала госпожа.
— Прикажете выжечь? — блондинка хлестнула Тину по соску.
— Еще не решила, — Эльвира поставила бокал на стол, — Может, потом.
Медленно встав из-за стола, она подошла к девушке и еще раз измерила её взглядом.
— Рика! — сказала она властным тоном, — Я поручаю тебе это животное. Отнесись к её воспитанию со всей строгостью. Не жалей эту тварь и сама не ленись. Только не покалечь.
— Не беспокойтесь, госпожа, — злорадно заулыбалась блондинка, — Я справлюсь. Разрешите идти?
— Погоди, — госпожа еще раз взглянула на Тину, — Этой обезьянке надо дать имя. Как там её звали?
Почесав лоб, Эльвира выдавила из себя:
— Отныне, рабское отродье, тебя будут звать Ти. Пожалуй, подойдет.
— Благодари госпожу, — Рика отвесила сильный подзатыльник, от которого девушка упала на пол, — Целуй ножку, дрянь!
Раздался свист, и плеть сильно обожгла плечи Тины. Девушка замычала и забилась, пытаясь подняться, но после второго удара затихла.
— Убери эту провинциальную вонючку отсюда, — брезгливо сказала хозяйка, — Приведешь её, когда отдрессируешь.
Рика резко дернула поводок, и ошейник врезался в подбородок. Тина попыталась встать сама, но со скованными сзади руками и короткой цепью на ногах сделать это оказалось невозможно. Девушка снова упала на колени. Блондинка, протянув её еще раз плетью, схватила за руку повыше локтя и одним рывком поставила на ноги.
— Ты меня о смерти молить будешь, — прошипела она, таща Тину по коридору, — Только не надейся, что легко подохнешь. У меня её еще заслужить надо.
Рика приволокла Тину в подвал и снова посадила на цепь, «наградив» парой ударов плетью. Пробубнив какие-то непонятные слова, она вышла из комнаты, но дверь не заперла и не выключила свет. Но шейную цепь сделала совсем короткой, и пленница не могла сесть даже не корточки, не то, что лечь.
Блондинка вскоре вернулась, неся в руках миску, наполненную ржаными сухарями, и пластиковую бутылку с водой. Все это она поставила перед Тиной на пол, а сама отошло в сторону. При виде еды у девушки чуть не случился голодный обморок, а Рика, поставив всё это на пол, нагло улыбнувшись, вышла из камеры.
Дотянуться до миски не давала цепь. Но если бы и появилась такая возможность, Тине всё равно не удалось бы ничего сделать. Ведь рот до сих пор был заткнут. Слезы отчаяния навернулись на глаза сами собой. Пленница завыла, как раненая волчица, дергаясь в оковах, но только выбилась из сил и чуть не захлебнулась собственной слюной.
Снова раздались шаги, и дверь со стращным скрежетом открылась. На пороге вновь появилась Рика.
— Не подохла еще? — гаденько улыбнувшись, спросила она, поигрывая плетью.
Тина тихо застонала. Блондинка медленно подошла к ней и отстегнула шейную цепь. Невольница опустилась на колени.
— Уже лучше, — Рика подняла голову девушки за подбородок, — А теперь слушай меня внимательно, сучка. Ты — рабыня Ти, я — госпожа Рика. Подчинение бесприкословное. Всё, что прикажу, исполнять мгновенно. Мне плевать, устала ты или голодна. Ты — ничтожество. Вещь, которую можно выкинуть, порвать, сжечь. За малейшую ошибку — плеть. За повторную ошибку — наказание будет еще более жестокое. Поощрений не жди. Всё понятно?
Тина закрыла глаза и тихо замычала.
— Я что-то плохо объяснила? — строго спросила Рика, отпустив подбородок рабыни.
— М-м, — промычала девушка.
— Сейчас я освобожу тебе рот, — уже более мягко сказала Рика, — И ты будешь есть и пить из миски, как собака. И запомни: я могу и отобрать еду, если мне того захочется. Поняла, рабыня?
— М-м, — снова промычала Тина и для верности кивнула головой.
Рика расстегнула ремни и сняла накладку. Ухватив намокший от слюны матерчатый кляп, будто издеваясь, она медленно стала вытягивать его изо рта невольницы. Тина замерла от страха и унижения. Но вот рот свободет. От долгого бездействия скулы и язык стали ватными, а нижняя челюсть так и осталась открытой.
Блондинка придвинула ближе миску и указала на неё пальцем.
— Еда, рабыня, — сказала она.
Не зная, что требуется делать и говорить, Тина не тронулась с места, а лишь вопросительно взглянула на свою мучительницу.
— Надо сказать, — смилостивилась Рика, — Рабыня Ти благодарит госпожу за еду. Повтори.
— Рабыня Ти благодарит госпожу за еду, — покорно повторила девушка, глотая слезы.
— Хорошо, — Рика отошла в сторону, — Теперь ешь.
— Спасибо, госпожа, — неожиданно для себя сказала Тина и нагнулась к миске.
Ела она жадно, почти не пережевывая, глотала кусочки зачерствевшего хлеба, кое-где уже покрывшиеся плесенью. Но невольница уже не обращала на это внимания. Голод сделал своё дело.
Блондинка налила в ту же миску воду, которую Ти вылакала мгновенно.
— Еще? — усмехнувшись, спросила Рика, держа в руке бутыль.
— Если можно, госпожа, — жалобно заскулила девушка.
Миска снова наполнилась, но теперь Тина пила медленно, смакуя каждый глоток. Рика, довольно улыбаясь, стояла рядом, с наслаждением осознавая свою власть над этой девочкой. Она не задумывалась, на чем основано подчинение, чем дышит эта провинциалка, закованная, как каторжанка, чья голова затянута в шлем, скрывающий лицо. Блондинке нравилось властвовать над ней. Это ощущение возбуждало её, возносило до небес.
Заметив, что вода уже выпита, Рика резко отшвырнула миску в сторону.
— О, госпожа, — прошептала девушка, — Рабыня Ти благодарит госпожу за еду.
— Целуй мою ногу, — приказала Рика.
Тина потянулась к сапогу и прижалась к нему губами.
Превращения в рабыню началось.
Дрессировщица
Ночь Тина провела в том же подвале. Рика не расковывала её, только удлинила шейную цепь, чтобы она смогла лечь на тонкую соломенную подстилку, которую кто-то уже сюда принес, и сменила тряпичный кляп на резиновый шарик без накладки, который закреплялся одним ремнем, застегивавшимся на шее. Шар был большой и плотный. Эта наставница ловко затолкала его за зубы, и кляп, угнездившись, прижал язык, а ремешки ... больно давили на уголки рта. Но это было лучше, чем противная тряпка, норовившая пролезть в глотку, чем всё время вызывала приступы тошноты.
Утром дверь пронзительно завизжала. Тина открыла глаза и увидела ноги своей наставницы. Проморгавшись, девушка заметила, что блондинка одета не так, как в прошлый раз. Сегодня укротительница рабынь была затянута в плотно облегающие лосины из черного латекса, лаковые скаковые сапоги, только без шпор, просторную белую рубаху с широким открытым воротом и черные лаковые перчатки. Волосы её были забраны с боков и закреплены заколками, образуя сзади длинный золотистый шлейф, достававший до лопаток. В довершение к этому Рика надела зачем-то темные очки, которые придавали ей зловещий вид. В руке она, как и прежде, держала длинную плеть.
— Встать на колени! — крикнула она, щелкнув плетью по полу.
Ти, сама себе удивляясь, быстро приняла требуемую позу и опустила голову вниз. Дрессировщица педантично, не меняя порядка, сначала пристегнула к ошейнику поводок, а потом уже отсоединила шейную цепь. Дернув поводок, она приказала рабыне подняться на ноги и повела её к двери.
Когда они шли по коридору, Рика обратилась к девушке церберским тоном:
— А теперь слушай меня внимательно, Ти. Наша госпожа — страшная женщина. Она не остановится ни перед чем. На её муженька надежды тоже мало. Он у неё под каблуком. Но это еще не самое плохое для тебя. У госпожи Эльвиры есть двое детей — старшая дочь Виктория и сын поменьше. Его зовут Артур. Где она их нагуляла, не твоё дело, но эти «милые» детки пропитаны жестокостью и ненавистью ко всему на свете. Сейчас они в Англии на учебе, но через пару недель приезжают на каникулы. Даже меня начинает трясти от одной только мысли, что эти выродки появятся в доме. Ты спросишь, зачем я тебе всё это говорю? Будь готова к любой неожиданности. Поняла, Ти?
— М-м, — кивнула головой рабыня и внезапно заплакала.
— Это еще что такое? — процедила сквозь зубы воспитательница, — Прекратить!
Рабыня перестала хлюпать носом, поняв, что её слезы здесь никого не разжалобят. А Рика, успокоившись, продолжала:
— Сейчас, рабыня, мы пройдем в учебную комнату и начнем занятия! Всё, что я буду говорить, ты должна запомнить с первого раза. Не запомнишь или не поймешь — твоя проблема. За каждую ошибку я буду бить тебя нещадно. Ты поняла меня?
— М-м, — снова кивнула девушка, но плакать уже не стала, а лишь горько вздохнула.
Они поднялись на третий этаж и оказались в просторной ярко освещенной комнате. Мебели в ней почти не было за исключением небольшого комода и маленькой низкой табуреточки, сиденье которой было обтянуто темно красным бархатом. Два огромных окна были завешаны тонким прозрачным тюлем, совсем не задерживавшим дневной свет. Пол комнаты был покрыт толстым серым ковровым покрытием, а стены оклеены обоями приятного мягкого цвета морской волны.
Рика плотно закрыла за собой дверь и, злорадно улыбаясь, сказала:
— Сейчас я сниму с тебя наручники и шлем, освобожу рот, но говорить ты не имеешь права. За любое слово, сказанное без позволения, ты получишь плеть. В углу есть душевая кабинка. Ты тщательно вымоешься, а то от тебя воняет, как в привокзальном сортире. Потом я тебя переодену и снова закую. Теперь цепи и кляпы ты будешь носить постоянно. Понятно?
Тина тяжело вздохнула и кивнула головой.
— Не слышу! — рявкнула Рика.
— М-м, — промычала девушка, давясь от слез.
Дрессировщица отстегнула от ошейника поводок и положила его в один из ящиков комода. Затем, сняла и сам ошейник. Тина почувствовала необычайную легкость в области шеи. Ей так и хотелось вздохнуть полной грудью, но этот злополучный шлем и кляп мешали ей это сделать. Но вот Рика расстегнула ремешок, и резиновый шарик выскочил изо рта. Заскрипела молния, и кожаный шлем тоже был снят с головы. Покрытое потом и слезами лицо обдала волна прохладного воздуха.
Рабыня невольно улыбнулась, наслаждаясь такой маленькой, но ужасно приятной свободой. А церберша, зайдя сзади, начала возиться с наручниками. Сняв их, она достала из комода другие оковы. Это были два широких браслета, соединенных между собой короткой тонкой цепочкой.
Раскрыв их, Рика подошла к Тине и приказала вытянуть руки вперед. Браслеты бесстрастно защелкнулись на запястиях, опять ограничив свободу. Следом за наручниками на шее девушки снова появился ошейник, но уже другой — потоньше и полегче первого.
— Туалет и мыться! — приказала Рика, взяв в руки плеть.
— Спасибо, госпожа, — на своё счастье быстро сообразила девушка.
— Правильно, Ти, — хладнокровно проговорила дрессировщица, — Но в следующий раз говори «Да» или «нет».
— Да, госпожа, — сказала Ти.
Рика слащаво улыбнулась и, пристегнув поводок, повела рабыню в туалетную комнату. Пристегнув девушку к кольцу, она вышла. Тина вздохнула с облегчением и, усевшись на унитаз, стала разглядывать санузел. Комната была чистой и приятно пахшей. В углу располагалась душевая кабинка, огороженная пластиковой стенкой, а рядом с ней была оборудована небольшая раковина с полочкой, заполненной баночками с мазями, кремами и прочей парфюмерией. На самой раковине стоял пластиковый стаканчик с зубной пастой и щеткой.
Тина так обрадовалась этим предметам, что на секунду забыла о своем положении, но дрессировщица, хлестнув по двери плетью, быстро вернула девушку в мир реальности. Однако, рабыню немного удивило, что в этой комнате не было зеркал.
— Странно, думала она, намыливаясь жидким мылом, — Как же я буду причесываться?
Но тут до неё медленно стал доходить смысл. Зеркал и вообще всего стеклянного в комнате не было, потому что рабыня, доведенная до отчаяния, может разбить что-нибудь и осколком вскрыть себе вены. Логика в этом была. И еще одну вещь поняла Тина: причесываться не было нужды. Ей же на голову снова наденут шлем. Об этом только что говорила Рика.
— Ну, скоро ты там, рабыня? — окрикнула её воспитательница.
— Уже выхожу, госпожа, — отозвалась девушка, вытираясь мягким полотенцем.
Рика отстегнула поводок и вывела Ти из туалетной комнаты. Рабыня увидела, что на табуретке лежит какая-то одежда, а на полу стоит миска с кашей и бутылка с водой.
— Ешь быстро! — приказала дрессировщица, указав на миску, — Не забыла еще, как надо есть?
— Нет, госпожа! Спасибо, госпожа, — залепетала Ти, становясь на четвереньки.
Каша была пресной и невкусной, но выбирать не приходилось, и девушка быстро проглотила эту жижу, стараясь не измазаться. Напившись, она встала на колени и робко, соблюдая все протокольные примудрости, поблагодарила Рику за завтрак.
— Руки перед собой! — приказала та.
Наручники полностью она не сняла, а освободила только одну руку. Этого оказалось достаточно, чтобы одеться. А новая одежда её состояла из короткого платьица, сшитого из черного латекса, с короткими рукавами и воротником-стойкой. Застежка в виде молнии была сзади, поэтому, когда Ти с трудом втиснулась в платье, Рика сама застегнула его.
Латекс плотно обхватил девичий стан, выделив грудь и обозначив плоский животик. Даже маленькая ямочка пупка стала видна.
— Теперь надень передник, — приказала Рика.
Передник был не резиновым, а из белоснежной материи. Длинные ленты госпожа приказала завязать бантом, что Тина и сделала.
— Руки перед собой! — последовал приказ, и в следующую секунду запястья снова были скованы цепочкой.
Подойдя к комоду, Рика достала из ящика пару черных туфелек на низком каблуке и швырнула их рабыне. Обувь, как ни странно, оказалась удобной. Следом воспитанельница достала шлем и стала натягивать его на голову рабыне. Этот головной убор противно блестел и пах резиной. Но молнии на нем, как на прежнем, не было.
— Рот! — скомандовала Рика,
Невольница послушно открыла рот и приняла в него шаровидный кляп, а Рика затянула ремни на шее. Пристально оглядев рабыню со всех сторон, она осталась довольна внешним видом ... и даже не удержалась от желания потрогать выпиравшие, как мячики, упругие девичьи груди и обозначившиеся соски.
— М-м-м! — запротестовала девушка, но сразу же получила удар плетью по затянутым в латекс ягодицам.
— С этих пор у тебя нет своих желаний, рабыня, — наставительно произнесла Рика, — Любой может тебя бить, лапать, насиловать. Короче, делать с тобой всё, что ему заблагорасудится. А ты будешь терпеть и даже благодарить. Понятно?
— М-м, — кивнула Ти.
— А теперь приступим, — дрессировщица отошла в сторону и щелкнула плетью, — Будешь учиться красиво двигаться. Пошла по комнате!
К концу дня Ти вымоталась до предела. Она ходила, кланялась, становилась на колени, носила поднос. А Рика не упускала случая, чтобы протянуть рабыню по заднице или отвесить оплеуху.
Когда солнце пошло на закат, девушка еле держалась на ногах. Легкие цепи стали весить в три раза больше, а скулы от распиравшего их шара свела судорога. Но вот Рика, заметив, что плеть уже не помогает, объявила, что на сегодня достаточно. Пристегнув измученную муштрой девушку к кольцу в стене, она ушла, но вскоре вернулась с неизменной миской и бутылкой.
Тина набросилась на безвкусую массу с такой жадностью, с какой не ела ни разу в жизни. Наблюдавшая за пленницей наставница, сидела на табуреточке и поигрывала плетью. Напоив свою воспитанницу прямо из бутылки, она похлопала её по щеке и сказала, что учеба закончена, и пришло время отдыха. Девушка обрадовалась, что сейчас её отведут в подвал, и она сможет поспать хоть пару часов.
Но у Рики были совсем другие планы.
Новые испытания
Спальня госпожи Рики располагалась на втором этаже в дальнем крыле дома. Комната была небольшой, но вполне уютной, что несколько удивило Ти. Обычно, такие особы, как эта кровожадная укротительница, не любят следить за порядком, а их жилище, чаще всего, походит на свалку всякой рухляди.
Но в этой комнате царил порядок и чистота. Мебели было не много: кровать, довольно широкая для одного человека, аккуратно застеленная и покрыта сверху красивым покрывалом, на котором в изголовье лежали три большие подушки в чистых наволочках, комод, на котором красовался трильяж, перед которым лежали щетки и расчески и пара-тройка баночек с кремами. Перед комодом стояло красивое резное кресло с витыми подлокотниками, обитыми в темный бархат. В дальнем углу до самого потолка возвышался трехстворчатый шкаф.
Одна из стен спальни была свободна от мебели, но Тина сразу же отвернулась от неё. На маленьких золоченых крючках висели плети, ремни, кляпы самых разных модификаций и множество цепей и ошейников.
Рика подвела оробевшую рабыню к столбу, скорее, меньше всего похожему на подпорку, и пристегнула поводок к кольцу, врезанному в него.
— Руки вперед, — властно произнесла она.
Сняв наручники и расстегнув молнию на платье, Рика приказала Ти сложить руки за спиной. Девушка почувствовала, как на её кисти натягивают резиновый мешок, а запястия связывают тонкими путами. Но сопротивляться Тина уже не хотела, боясь наказания. Она тоненько заскулила, но Рика в ответ лишь рассмеялась и отвесила несильный подзатыльник.
Покончив с руками, она стянула с рабыни одежду и велела расставить ноги в стороны. Вытащив из шкафа ременную упряжь, дрессировщица принялась прилаживать её на тело девушки. Делала она это спокойно и скропулёзно: поправляла лямки, подтягивала ремни с помощью пряжек, добиваясь нужного натяжения. Вскоре груди рабыни встали торчком, поддерживаемые ремнями, а в промежности оказалась тонкая и жесткая перемычка, врезавшаяся между половыми губками и прижавшая клитор.
Отстегнув поводок от ошейника, госпожа подтолкнула Ти к кровати.
— Встать на колени и ждать, — приказала она, — Сегодня я что-то притомилась. Ты будешь меня ласкать, рабыня. Поняла?
— М-м, — уже привычно ответила Ти и покорно опустилась на коврик, лежавший перед кроватью.
Раздевшись до нага и приняв душ, Рика улеглась на подушках и поманила Ти к себе пальцем. Девушка поднялась и приблизилась к госпоже. Ухватившись за кольцо ошейника, дрессировщица притянула рабыню к себе и раскупорила ей рот.
— Лечь и ласкать госпожу, — приказала она, раздвигая ноги.
Тина потянулась к раскрывшейся пещерке начала медленно лизать розовую плоть. Рика лежала неподвижно, придерживая голову рабыни, и молчала. Ти постепенно усиливала и расширяла свои движения, и результат не заставил себя ждать.
Рика начала подергиваться и тихо постанывать, еле заметно подаваясь низом живота навстречу языку рабыни. Её норка начала увлажняться и вскоре текла, как прорвавшийся водопроводный кран. Госпожа уже не сдерживала себя, а стонала и извивалась во всю силу. Тина, заметив это и вспомнив игры с её подругой Алиной, обхватила губами увелившийся в размерах бугорок клитора, начала сосать его, как детскую соску, помогая себе языком.
Внезапно Рика издала сдавленный крик и обмякла. Рабыня приподняла голову и увидела счастливую улыбку на лице своей воспитательницы. А та, расслабленно лежа на спине, поглаживала одной рукой свою грудь, а второй все еще прижимала голову девушки к низу живота.
Минут через десять она, толкнув невольницу в бок своей острой коленкой, простонала:
— Еще хочу. Ласкать госпожу, рабыня.
Ти снова принялась за дело, и вновь её повелительница разрядилась сильным оргазмом.
— Сосать грудь, рабыня, — приказала Рика, подтягивая девушку к себе.
Было уже далеко за полночь, когда госпожа насытилась. Столкнув рабыню с кровати, она снова заткнула ей рот всё тем же шаром и приковала к ножке короткой цепью.
— Спать, шлюха, — небрежно бросила она, накидывая на себя одеяло, — И не греметь цепями. Запорю!
— М-м, — ответила Ти, укладываясь на коврике.
Подстилка была тонкой и жесткой, и девушке стоило огромных усилий найти хоть сколько-нибудь удобное положение. Вдобавок к этому, кожаная перемычка больно врезалась в промежность и начала раздражать нежную кожу. Стал ощущаться зуд, побуждавший несчастную всё время менять положение, сопровождаемое хоть и тихим, но, всё же, звоном ножных кандалов. Пару раз Рика уже пускала в ход тонкий стек, который висел рядом с ней на спинке её кровати.
Так прошел остаток ночи. Утром измученную рабыню пинком в бок подняла Рика. Проведя все необходимые манипуляции с утренним туалетом, она принялась одевать рабын. Ременную упряжь она не только не сняла, а затянула еще сильнее. Достав из комода резиновый стержень, похожий на мужской член, Рика загнала его в задний проход пленницы и закрепила там на перемычке.
Теперь при ходьбе Ти чувствовала, как эта затычка трётся внутри нее, вызывая боль. Но её мучительница, видимо, этого и добивалась. Глядя, как при каждом шаге рабыня вскрикивает и трясет головой, она только злорадно улыбалась и заставляла двигаться быстрее.
К концу дня совсем обессиленную и измученную девушку она отвела в подвал, где раздела и крепко связала ремнями, лишив возможности двигаться. Затычку она, всё же, вынула, что очень обрадовало Ти.
Уходя, Рика сказала, что утром представит госпоже Эльвире новую служанку.
— Хватит даром хлеб есть! — прорычала она, — Пора и делом заняться!
Фотосессия
Алина уже засыпала, когда в её комнату тихо вошел Игорь.
— Ты думаешь, твоей маме и моей хозяйке понравится эта затея? — хитро прищурив глаз, спросила девушка.
— Мама вечером уехала в город, — спокойно ответил Игорь, — Её не будет несколько дней.
Присев на край кровати, он наклонился к Алине и, обняв её за плечи, прошептал:
— Ты ничего не замечаешь?
— А что, я должна что-то заметить? — девушка сделала удивленные глаза.
— Не играй со мной, — попросил парень, — Ты не настолько глупа, чтобы ничего не видеть. Ты мне очень нравишься. Ты — добрая и ласковая. А вся твоя бойкость, это защитная реакция. Такое бывает.
— И что дальше? — Алине уже начинал надоедать этот разговор.... 
Ей тоже нравился Игорь, но, лишь, как источник денег и путь к безмятежной, на её взгляд, жизни. А ради этой цели она готова была и ножки раздвинуть и зад подставить. Годы, проведенные в её городе с родителями-алкашами и грубыми дружками, сделали свое гнусное дело.
Притворно смутившись, она подтянула одеяло к самому подбородку и тихо сказала:
— Я сегодня очень устала. Я хочу спать.
— Конечно, — Игорь отстранился и уже собирался уйти.
Алина быстро схватила его за руку и притянула к себе. Обхватив за шею, она, как пиявка, впилась в его губы, одновременно отбросив одеяло в сторону. Молодой человек с изумлением увидел, что девушка легла в постель, не надев ночную рубашку. В одно мгновение майка и джинсы оказались на полу, туда же полетели и узкие плавки. А сам парень уже лежал в кровати, прижимая служанку к своей груди.
Игорь был на седьмом небе от счастья. Нельзя сказать, что этот красивый и сильный парень испытывал недостаток общения с женщинами. Наоборот, девушки сами вешались ему на шею, особенно, когда узнавали, чем он занимается, и сколько денег у него в кармане. Но ни одна из них не была с ним искренней. Жажда легкого обогащения и огромное самомнение этих девиц гасили все чувства, выдавливая на первый план лишь собственные амбиции.
С Алиной же было всё по-другому. Молодой человек кожей чувствовал её отношение к нему. Тем более, что девушка всегда была рядом. Она терпеливо дожидалась парня вечером, когда Игорь задерживался в своей студии, чтобы покормить его ужином, она готовила ему одежду, если предстояла серьезная встреча, утещала, если он терпел неудачу.
— Я очень рад, — робко прошептал Игорь, — Что мама согласилась взять в дом в качестве служанки именно тебя. Ты ей тоже нравишься.
— Женщины часто не могут быть объективными, особенно, по отношению к молодым девушкам, — Алина приподнялась на локте и заглянула в глаза парню, — А если такая девушка нравится её сыну, то тут вообще возникает ревность.
— Ты так считаешь? — улыбнулся молодой человек.
— Сто пудов! — брякнула служанка, но тут же осеклась, сообразив, что сморозила что-то непотребное, — Извини темную провинциалку. У нас все так говорят. Я больше не буду.
Игорь нежно взял в свои ладони её лицо и привлек к себе. Девушка подалась вперед, и они снова соединились губами в долгом поцелуе. Алина почувствовала, как напрягся его член, упершись в её живот. Она медленно развела ноги, пропуская фалл к своей щелке, и начала мягко тереться о восставшую плоть внутренними сторонами своих крепких бедер.
Но парень был опытным любовником. Целуя и глада служанку, он не торопился сразу овладеть ею, а принялся поглаживать спину, распаляя партнершу. Девушка тоже не настаивала, а подчинилась его ласкам, хотя, сама уже начинала заводиться. В её увлажнившемся лоне разгорался пожар страсти, приятное тепло разливалось по телу, груди напряглись, а соски призывно затвердели.
Одеяло отлетело в сторону, и Алина, издав тихий стон, вдруг схватила уже полностью восставший член и зажала его пальцами. Её скользящие движения были уверенными и умелыми. Пальцы скользили по стволу вверх и вниз, то оголяя головку, ставшую пурпурной, то закрывая её.
Не прекращая своих действий, она сползла вниз и, устроившись между ногами любовника, открыла рот. Член, ощутив приятное тепло, сам прижался к влажному горячему языку и забился, как птица, пойманная в силок.
Сделав несколько сосательных движений, Алина начала облизывать его по всей длине. Её неутомимый язычок порхал по стоявшему, как кол, стержню, будто бабочка, которая только что вылупилась из кокона. Одновременно её маленькие чуткие пальчики исследовали покрытую жесткими волосами мошонку.
Игорь, похрюкивая от удовольствия, спокойно лежал на спине с прикрытыми глазами, давая своей партнерше возможность показать, на что она способна в любовных играх. Но вот миг разрядки стал неумолимо приближаться. Девушка, почувствовав это, ускорила свои движения и раскрыла рот, как только смогла, высунув язык.
Тугая струя теплой спермы выстрелила ей в глотку, затопив всю полость рта.
— Ох! — простонала она, — Какой же ты сильный, хозяин! Я чуть не захлебнулась.
— А ты, я смотрю, не новичок в этих делах, — млея от блаженства, проговорил Игорь.
— Да! — Алина вытерла ладонью рот, — Я — не девочка-ромашка! И что?
— Ничего, — парень немного удивился такой реакции, — Я тебе не папа и воспитательные нотации читать не собираюсь. Кстати, я — тоже не ангел.
— Извини, — служанка потупила глаза, — Я не хотела тебя обидеть. Само получилось.
— А я и не обижаюсь, — Игорь подтянул к себе девушку и поцеловал в еще пахшие его спермой губы, — Я тоже хочу показать тебе, на что способен, если не возражаешь.
— Не сегодня, — Алина сползла в бок и улеглась на свою половину, — У тебя завтра трудный день. Давай лучше потом.
— Хорошо, малыш, — молодой человек, подобрав с пола свои вещи, тихо вышел из комнаты.
Утро было безветренным и теплым. Редкие облака тихо плыли по голубому небу. Алина хлопотала на кухне, готовя завтрак, когда туда вошел Игорь. Подойдя к девушке, он обнял её за плечи и нежно поцеловал в шею.
— Доброе утро, хозяин, — улыбнувшись, сказала служанка, — Как спалось?
— Отлично спалось, — Игорь уселся за стол, — А тебе?
— Было немного душно, — ответила Алина, — Но я выспалась.
Она поставила перед парнем тарелку с еще горячими блинчиками и чашку с ароматным кофе. Сев напротив, она улыбнулась, теребя край передника.
— Вкусно? — девушка посмотрела на парня, — Я сделала много.
— Хочешь поехать со мной? — неожиданно спросил Игорь.
— Куда? — Алина распахнула глаза.
— У меня сегодня фотосессия, — пояснил молодой человек, — Посмотришь, как я работаю, познакомишься с девушками. Отдохнешь, одним словом.
— Боюсь, хозяин, — игриво ответила служанка, — Что это невозможно.
— Это почему же? — Игорь чуть не подавился блином.
— У меня много работы по дому, — сделав серьезный вид, продолжала упираться девушка, — Надо выстирать белье, вытереть пыль. Да мало ли что еще нужно. И у меня нет приличной одежды. Ваши девушки меня просто на смех поднимут.
— Не поднимут, — твердо ответил парень, — А стирку и другую ерунду сможешь сделать и завтра. Матери не будет неделю, не меньше.
— А костюм? — напирала Алина, — Или я поеду вот в таком виде?
— Именно, — Игорь отодвинул чашку с недопитым кофе, — Я хочу, чтобы ты поехала именно в этом платье и переднике.
Служанка замолчала, сверля его глазами. Она не могла понять, что он задумал. Если хозяин хочет выставить её на всеобщее посмешище, то зачем тащить так далеко? Мог бы и здесь устроить спектакль. Что-то здесь не так! Однако, любопытство перевесило тревогу.
— В конце концов, — подумала девушка, — Я же поеду не голой.
Игорь терпеливо ждал. Наконец, Алина встала из-за стола и стала собирать грязную посуду в раковину.
— Так ты едешь? — спросил он.
— А к Тине мы потом сможем заскочить на пол часика, — неожиданно спросила девушка.
— Сможем, я думаю, — пожал плечами Игорь, — Хотя, у нас так не принято. Надо заранее договориться. Но ты не переживай. Я позвоню Ждановским. Ну, едем?
— Дай мне хоть нижнее белье надеть, — попросила служанка, — У меня под платьем ничего нет.
— Сойдет и так, — Игорь решительно взял девушку под локоть, — Даже необычно с точки зрения эстетики. Пошли, мы уже опаздываем.
Машина плавно выкатилась на дорогу. Алина, усевшись сзади, с любопытством глазела по сторонам. Почти неделю она не выходила дальше участка, огороженного высоким и плотным забором.
— Как самочувствие? — Игорь заметил волнение девушки.
— Зачем тебе это всё? — спросила она, — Что ты задумал?
— Расслабься, — посоветовал парень, — Всё в порядке. Лучше зажги мне сигарету.
Алина, щелкнув зажигалкой, раскурила черную сигариллу и протянула её ... парню.
— Между прочим, — сказала она, — Я не в восторге от этой униформы. Она меня немного сковывает.
— Ты просто не понимаешь её предназначения, — рассмеялся Игорь, — Могу объяснить, если хочешь.
— Не хочу, — Алина отвернулась к окну.
Этот разговор начинал действовать ей на нервы. После того, что случилось прошлой ночью, девушка заметила странные перемены в поведении Игоря. Уже утром парень изменился и не в лучшую сторону: вроде бы, он так же вежливо разговаривал, не хамил, не требовал чего-то особенного. Но голос его стал властным. А эта идея с поездкой?
Алине стало не по себе. Игорь задумал что-то нехорошее. Служанка пыталась найти хоть какое-нибудь объяснение, но мысли путались, а размышления упирались в тупик. А если разгадка кроется в её отказе? Но ведь Алина доставила парню удовольствие! Или этого ему мало?
На въезде в город они уперлись в многокилометровую пробку, и Игорь начал нервничать. Заметив это, девушка решила отвлечь его и, тронув за плечо, попросила:
— Изложи свою теорию об униформе.
— Какую теорию? — огрызнулся Игорь, — Нет никакой теории. Ты — моя служанка, прислуга, а я — твой хозяин. Ты носишь ту одежду, которую я хочу на тебе видеть! Захочу — будешь вообще голой ходить! Или закую тебя в цепи с головы до ног, как...
Тут он осекся и замолчал, бросив нервный взгляд на Алину. Служанка затихла, вся съежившись и забившись в угол сидения.
— Извини, — сухо бросил Игорь, — Терпеть не могу эти пробки.
— Так кого ты закуешь? — со страхом в голосе спросила Алина.
— А? — парень даже немного оробел, но быстро взял себя в руки, — А, как рабыню. Забудь.
— Надолго? — девушка даже умудрилась улыбнуться.
— Что, надолго? — Игорь раскуривал очередную сигариллу.
— Забыть надолго? — пояснила служанка, — Или, пока не вернемся домой?
— Что ты пристала? — отмахнулся парень, — Сморозил чушь, так теперь издеваешься?
— Ладно, проехали, — Алина снова расслабилась, — Рассказывай. Делать всё равно нечего. Какое там еще предназначение моей одежды?
— Ну, представь себе, — медленно начал Игорь, — Красивая стройная девушка с прекрасными формами и миловидным личиком.
— Ну, представила, — рассмеялась Алина, — И что? Если на неё напялить короткое платье и фартук или передник, она станет еще красивее?
— Возможно, — парень дернул плечом, — Но желаннее станет, как ты говоришь, сто пудов.
— Это как? — служанка была совсем сбита с толку.
— Видишь ли, униформа служанки или горничной подразумевает подчинение. Своим видом девушка, одетая в такую форму, как бы это сказать, говорит, что на всё согласна, не требуя ничего взамен. Она подчиняется своему господину, хозяину. Она целиком и полностью зависит от него и хочет служить ему, доставлять удовольствие. Так понятно?
— Типа, рабыня? — Алина даже раскрыла рот от изумления.
— В любовных играх бывает и не такое, — усмехнулся Игорь.
— Тогда вообще ничего не поняла, — надулась девушка, — Какие еще игры? Я дом убираю, посуду мою, жрачку готовлю. К вечеру от таких игр еле ноги волочу!
— Да причем здесь это? — не выдержал парень, — Я тебе про другие игры толкую!
— А причем здесь моя одежда? — Алина, видимо, вошла в ступор.
— Сейчас объясню более доходчиво, — проскрипел парень, — У тебя короткая юбка есть?
— Ну? — протянула девушка.
— Из какого материала?
— Джинсовая.
— А из латекса или из кожи нет?
— Такие юбки только шлюхи носят, — буркнула Алина.
— Вот! — обрадовался Игорь, — А для чего они так одеваются?
— Чтобы клиента словить.
— А как ты думаешь, на что этот клиент быстрее клюнет: на шлюху в джинсе или в коже?
— В коже, — девушка смотрела на него тупым взглядом.
— Слава тебе, Господи! Поняла! Так вот таких приемов — уйма. В том числе и твоя форма служанки. Сколько вкусов на свете, столько и приемов одежды для соблазнения.
— Значит, когда я шастаю по дому в передничке, я тебя соблазняю? — усмехнулась Алина.
— Скорее, возбуждаешь, — уточнил парень.
— Извращенец, — служанка откинулась на спинку сидения, — А твои голые девки тебя уже не возбуждают?
— Это моя работа, — коротко ответил Игорь, — Если я буду возбуждаться от каждой голой задницы, ничего не заработаю.
За разговорами они не заметили, как подъехали к огромному зданию из стекла и бетона. Игорь вкатил свой автомобиль на просторную подземную стоянку, к этому часу уже забитую дорогими иномарками. Скоростной лифт помчал их вверх, и у Алины от непривычки даже засосало под ложечкой. Она стояла в углу в своем платье и молилась, чтобы никто не вошел в кабинку и не увидел её.
Тихий мелодичный звонок оповестил, что они прибыли на нужный этаж. Дверь мягко откатилась в сторону, и девушка увидела просторный светлый холл, похожий на пчелиный улей. Сотни разодетых мужчин и женщин сновали по своим делам, и никто, к великой радости не обращал внимания на неё.
— Проходи, — Игорь толкнул огромную тяжелую дверь.
Алина робко заглянула внутрь помещения и обомлела от неожиданности. Огромная комната утопала в ярком свете, излучаемом огромными фонарями-софитами на высоких стойках, на стенах и под потолком. В студии царил бесконечный шум, многократно отражавшийся от стен и усиленный ими. По конструкциям, очень напоминавшим строительные леса, сновали люди в комбинезонах, а на площадке, расположенной у противоположной от двери стены, собралась стайка полуголых девиц и о чем-то оживленно спорила.
— Девочки! Девочки! — захлопал в ладоши Игорь, — Приношу извинения за опоздания! Начинаем работать! По местам!
Девицы быстро посбрасывали с себя тонкие разноцветные халатики (у кого они были) и, оставшись в весьма откровенных бикини, выстроились полукругом на помосте. Алина смотрела на них во все глаза, восхищаясь их красотой и совершенством форм. Это были не изнурявшие себя всевозможными диетами манекенщицы, а крепкотелые пышногрудые порнозвезды, лишь слегка прикрытые миниатюрными треугольничками из тонкой ткани.
Вытащив из сумки фотокамеру, Игорь приступил к съемке. Он щелкал затвором аппарата, подавая команды, а девушки принимали ту или иную позу, выставляя на показ свои прекрасные тела, постепенно освобождаясь от того минимуму одежды, который на них был в начале сессии.
— Перерыв! — громко возвестил Игорь, — Таня, Света и Александра — остаются, остальным на сегодня «спасибо».
Но девушки не торопились одеваться. Окружив плотным кольцом Алину, как мышь, сидевшую в углу, они с любопытством стали разглядывать её со всех сторон. Некоторые даже пробовали пощупать. Наконец, одна из них произнесла гнусавым голосом:
— Наш Игорёк надыбал себе новую соску!
— Почему соску? — Алина залилась краской.
— Ой, девочки! — пропела «гнусавая», — Телочка стесняется! Глядите, как покраснела!
Не зная, что делать, служанка принялась шарить глазами в поисках своего хозяина, но парня нигде не было видно. Она хотела вскочить на ноги и убежать, но эти фурии обступили её таким плотным кольцом, что Алина отказалась от своей затеи. А грудастые бестии продолжали издеваться.
— Тебя Игорёк тоже щелкать будет, служаночка? — влезла большегрудая блондинка с золотой цепочкой на шее.
— Не знаю! — огрызнулась Алина, — Чего пристали?
Вдруг она почувствовала, как кто-то из девушек больно ущипнул её за грудь. Вскрикнув, она отскочила в сторону, на сколько позволяло свободное пространство, но тут же чьи-то руки схватили девушку за плечи, лишив возможности сопротивляться. «Гнусавая» бесцеремонно задрала ей юбку и расхохоталась:
— Девки! У этой дуры нет трусиков! Смотрите!
Она запустила свою руку в промежность и крепко зажала половые губки. Алина закричала, но сразу же получила удар в живот. От сбившегося дыхания и внезапной боли девушка остолбенела. Воспользовавшись её замешательством, девицы заломили ей руки за спину и крепко связали чем-то ... жестким. «Грудастая», схватив служанку за волосы, откинулаеё голову назад, второй рукой разжимая зубы.
— Кляп! — скомандовала она и потом добавила, — Сейчас повеселимся вдоволь!
В рот Алине затолкали что-то плотное и пахшее человеческим потом, смешанным с дорогим дезодорантом. Ударив для верности еще раз, девушки потащили еле живую от страха Алину к боковой двери.
— Сейчас посмотрим, — продолжала гнусавить девица, — Достойна ты нашего Игорька или нет. Будешь лизать у нас?
— М! М-м-м! — замотала головой Алина.
— Будешь! — скорчив противную физиономию, заверила её «Гнусавая», — Заставим!
Поставив служанку на колени, девицы окружили её плотным кольцом. Одна из них достала из ящичка кожаный ошейник с тонкой цепочкой-поводком и надела на шею Алине.
— Во! — обрадовалась «Гнусавая», — Вылитая рабыня!
Наклонившись, она схатила девушку за подбородок и строго спросила:
— Орать будешь?
— Пусть только попробует! — встряла «Грудастая», — Мы её так располосуем, в морг не примут!
«Гнусавая» вытащила кляп и овесила подзатыльник.
— Лижи, тварь! — приказала она, прижимая Алину лицом к лобку, — Нежно и ласково!
Обливаясь слезами, девушка начала вылизывать щелку своей мучительницы, давясь от запаха пота и мочи. «Грудастая», тем временем, стоя сзади, несильно хлестала её по спине.
Девицы сменяли друг дружку, подставляя свои «прелести». Алина уже сбилась со счета, по какому кругу она удовлетворила своих насильниц. Но она продолжала работать языком и губами, доставляя сомнительное наслаждение этим избалованным гадинам. Пока она лизала очередную дырочку, другие в это время, расстегнув платье и задрав выше пояса короткую юбку, дергали несчастную за соски и совали свои пальцы с длинными ногтями во все щели, при этом разражаясь противным животным смехом.
— Что здесь происходит? — раздался вдруг голос Игоря.
— Отдыхаем, — бессовестно ухмыляясь, сказала «Гнусавая», — Не тебе же одному своей шлюхой пользоваться!
— Я вам головы оторву, шпана базарная! — прорычал парень, расталкивая девиц, — Пошли вон, шалавы!
Он поднял с колен измученную и униженную Алину, развязал ей руки и снял ошейник. Вытерев своим платком слезы, парень вывел её из раздевалки.
— Вот мерзавки, — зло пробурчал он.
— Увези меня отсюда, — прохныкала Алина, — Пожалуйста!
— Конечно, — Игорь взял её за руку, но повел не к лифту, а вкакую-то маленькую комнату, — Я быстро закончу все дела, а ты посиди пока тут. Я тебе сейчас поесть принесу.
Комната была завалена всякой ерундой: плакатами и настенными календарями с фотографиями обнаженных девиц, фотопленками и фотокарточками. В углу стоял небольшой письменный стол, на котором грудой была навалена бумага. Окон здесь не было, но кондиционер работал исправно.
— Почему здесть такой беспорядок? — удивилась Алина, — Ты хочешь, чтобы я здесь убралась?
— Без тебя уберутся, — Игорь усадил девушку в большое кожаное кресло, — Посиди, я сейчас вернусь.
Он вышел из комнаты, и Алина стала разглядывать снимки, валявшиеся на столе. Её внимание привлекла маленькая фотокарточка, сиротливо лежавшая сбоку. Девушка взяла её в руку. С глянцевой плотной бумаги на неё смотрела красивая девушка, одетая в костюм служанки, только вместо передника на ней был белый фартук, а на голове над красиво уложенными волосами торчала белая кружевная наколочка.
Алина хотела уже отбросить снимок в сторону, но, присмотревшись, вдруг увидела, что руки девушки скованы наручниками, а шея заключена в металлический ошейник, от которого к стене, возле которой она стояла, тянется тонкая цепочка. Но при всем этом антураже глаза служанки не были грустными. Она улыбалась!
— Тебя заковали, посадили на привязь, а ты, дурочка, радуешься, — подумала Алина, — Я бы...
Что бы она сделала, девушка домыслить не успела. Дверь распахнулась, и в комнату вошел Игорь, держа в одной руке бумажный стаканчик с кофе, а в другой — тарелку с бутербродами.
— Разгреби место, — попросил он.
Алина осторожно отодвинула ворох бумаг в сторону, незаметно сунув карточку в разрез платья.
— Ешь, а я пойду делами заниматься, — сказал Игорь, — А потом поедем домой.
— А к Тине не заедем? — вспомнила девушка.
— Я сейчас звонил Ждановским, — угрюмо сказал парень, — Странно. Там никто не отвечает. Я позвоню позже.
Когда он ушел, Алина снова вытащила фотографию и положила её перед собой. Жуя бутерброд, она пыталась понять, эта девушка на снимке действительно счастлива, или же ей приказали улыбаться. Девушка так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как в комнату кто-то вошел.
— Нравится? — перед Алиной стояла высокая брюнетка в брючном костюме.
— Ой! — девушка даже подскочила, — Простите, я вас не заметила.
— А если бы заметиа? — усмехнулась брюнетка, — Меня зовут Татьяной. А ты — Алина?
— Д-да, — заикаясь, кивнула девушка.
— Ты — служанка в доме Игоря и его тё... матери? — внезапная гостья оперлась о край стола, — Мне Игорь сказал.
— Зачем? — Алина испуганно посмотрела по сторонам.
— Что, зачем? — переспросила Таня.
— Зачем он говорил вам обо мне?
— Просто так, — девушка разгребла в углу кучу плакатов и уселась на стул, — Ты ешь, не стесняйся.
— А кто эта девушка? — Алина указала на фотографию.
— Светка Скворцова, — Татьяна махнула рукой, — Работала здесь, но потом ушла и пропала.
— Как это? — Алина отложила в сторону недоеденный бутерброд.
— Я её уже год не видела, — пояснила Таня, — И не слышала.
— А кто делал эту фотку?
— Игорь, кто еще! — ухмыльнулась Татьяна, — Кажется, был такой заказ. А чего это Игорёк тебя в таком виде привез?
— Его это возбуждает, — грустно ответила Алина, теребя край передника, — Вот и довозбуждался.
— Знаю, — Татьяна встала со стула, — Ты на девчонок-то не обижайся. Просто забудь и не вспоминай.
— Попробую, — девушка опустила глаза.
— Хочешь совет? — Таня подошла к Алине, — Никому не верь в этом городе.
— Даже Игорю? — грустно спросила служанка.
— Игорёк — парень хороший. Он добрый и бесхитростный. И Серафима Сергеевна тоже. Они тебя в беду не дадут.
— А вы? — Алина подняла глаза.
— Мне пора уходить, — Татьяна подхватила свою сумочку, — Вот тебе моя визитка. Позвони, если захочешь. Поболтаем.
Вошел Игорь. Вид у него был усталый.
— Поехали домой, — сказал он, — У Ждановских никто не отвечает. Я потом с ними договорюсь.
Был поздний вечер, когда они вернулись домой. На веранде, завернувшись в свой платок, сидела Серафима Сергеевна и курила. Алина хотела уже пройти на кухню, чтобы приготовить ужин, но женщина, покачав головой, отправила девушку спать, сказав, что они с сыном сами справятся.
Служанка долго не могла заснуть. Она ворочалась с боку на бок, вставала и медленно ходила по комнате. Ей не давала покоя та самая злополучная фотография, на которой была изображена закованная девушка. Алина испытывала какие-то необъяснимые чувства, когда смотрела на снимок. По телу разливалась непонятная, но ощутимая истома, а низ живота начинал ныть, сердце билось учащенно, груди напрягались, соски твердели. Словно чья-то рука ласкала её тело.
Рука сама собой потянулась к лобку, пальцы нащупали клитор, и Алина, улегшись в кровать, начала ласкать себя. Закрыв глаза, она попыталась представить, как бы выглядела в такой одежде, закованная в кандалы и окольцованная ошейником.
— Для полного счастья мне бы не хватало кляпа во рту, — с усмешкой подумала девушка. При этой мысли сильная волна оргазма сотрясла её тело.
Сон мгновенно завладел её обессиленным телом, и Алина провалилась в вязкое забытье.
Госпожа Эльвира
Рика вела рабыню к госпоже по длинному узкому коридору. Ти заметила, что сегодня её наставница выглядит сосредоточенно, но признаков нервозности и излишней строгости по отношению ... к своей подопечной она не проявляла. Напротив, приведя пленницу в свою комнату, она позволила рабыне хорошо вымыться и поесть вволю.
Полностью расковав её, она, приказав одеваться, сама залезла под душ. Вытеревшись насухо, дрессировщица облачилась в черный блестящий комбинезон из тонкого латекса и высокие сапоги. Тина не без зависти отметила, что у мучительницы превосходная фигура и тонкая талия, которую та сразу же затянула в широкий кожаный пояс с большой круглой пряжкой. На шею, чего никогда не было, Рика повязала кокетливый шелковый платочек.
— Госпожа Эльвира требует тебя к себе, — спокойно сообщила дрессировщица, — Экзамен, вроде. Советую вести себя, как я учила. Иначе...
Рика закатила глаза и развела руками. Но рабыня и так понимала, какие «радости» её ожидают в случае провала.
Они подошли к широкой дубовой двери, и Рика постучала в неё три раза. Щелкнул замок, и она, нажав на изогнутую ручку, открыла одну из створок. Войдя внутрь, Ти оказалась в большой просторной комнате, обставленной, в прочем, безвкусно. Кровати девушка не замети, из чего сделала вывод, что это помещение было предназначено для других целей. У противоположной от входа стены под тяжелым балдахином стояло огромное, похожее на средневековый трон, грубое деревянное кресло. Сейчас оно пустовало, но предназначено было вовсе не для неё.
Перед троном был расстелен тростниковый коврик. Рика, толкнув в спину, подвела рабыню к нему и приказала опуститься на колени, сопроводив свои слова несильным ударом плети по попке. Сама же дрессировщица встала радом, сложив руки под грудью.
Воцарилась напряженная тишина. Она давила на уши, распаляла сознание, расшатывала нервы. Но Ти стояла на коленях, боясь пошевелиться и выдать своё беспокойство. На миг девушке показалось, что Рика тоже начинает нервничать.
Скосив на дрессировщицу глаза, насколько позволяли прорези в шлеме, она с удивлением заметила, что её наставница совершенно спокойна и неподвижна. Только уголки губ немного растянулись в улыбке.
— Чему она радуется? — подумала рабыня, — Что скоро от меня отделается? Или предвкушает новые издевательства?
Но вот откинулась портьера, и в комнате появилась госпожа Эльвира. Сегодня она выглядела наиболее безобразно. Волосы её были выкрашены в кроваво красный цвет, бледно желтая шелковая блуза туго обтягивала поистине гигантский бюст, топорщившийся, как огромные опухоли, отвисавшие почти до пояса. Маленькая голова на короткой и толстой шее была вытянута вперед, а узкие злые глазки зыркали по сторонам, будто ища свою жертву. Даже обильный и вульгарный макияж не мог скрыть этого уродства.
Тесный салатовый костюм давал полное представление о фигуре его хозяйки. Широкая талия не позволяла жакету застегнуться даже на оду пуговицу, а чрезмерно короткая юбка открывала для всеобщего обозрения толстые рыхлые ляжки, колыхавшиеся при каждом шаге. Шла госпожа вразвалку, качаясь из стороны в сторону, как откормленная на убой гусыня, при этом широко размахивая короткими руками, увешанными всевозможными браслетами и кольцами, совсем не подходившими к одежде.
Водрузив с размаха свой необъятный зад на трон, который при этом жалобно заскрипел, и закинув ногу на ногу, госпожа Эльвира уставилась на рабыню. Поглазев на девушку некоторое время, она перевела взгляд на Рику и рявкнула, еле разжимая квадратные челюсти:
— Готова?
— Да, госпожа, — к изумлению Ти, у дрессировщицы чуть задрожал голос.
— Раскупорь ей пасть, — приказала госпожа, — Хочу услышать её вонючий голос.
Пока Рика возилась с кляпом, Ти размышляла над тем, как это голос может быть вонючим.
— Эй ты, — прорычала Эльвира, — Как тебя звать, шлюха мухосранская?
— Рабыня Ти, госпожа, — стараясь говорить спокойно, ответила девушка.
— Усвоила, падла, — развеселилась госпожа, — Посмотрим, какая ты рабыня!
Эльвира резко подалась вперед и проревела:
— Кто твоя хозяйка?
— Госпожа Эльвира, госпожа, — ответила Ти.
— Любимая госпожа! — завизжала Эльвира, размахнувшись своей опухшей от жира пятерней.
— Госпожа, — внезапно между ней и рабыней возникла фигура Рики, — Я не учила её этому.
Но Эльвира уже слетела с трона и, грубо оттолкнув дрессировщицу в сторону, хлестала Ти по щекам, багровея от злости.
— Прекратить! — Рика, схватив госпожу за волосы, отшвырнула в сторону, — Остынь, госпожа драная!
— Что-о? — от гнева лицо госпожи покрылось пятнами, — Ты, тварь подзаборная, будешь мне указывать?
— Буду! — крикнула Рика, выхватив из-за пояса плеть, — И за подзаборную тварь ты мне ответишь, шавка муромская! Я тебе башку оторву, если еще хоть раз пальцем её тронешь! Ты меня знаешь!
Голос дрессировщицы вдруг стал хриплым, волосы рассыпались по плечам, глаза засверкали, как у разъяренной кошки. Раздался громкий щелчок. Эльвира в ужасе отскочила назад и скорчилась, уперев голову в основание трона. Её оплывшие салом руки заходили ходуном, а дыхание превратилось в нервное противное сопение. Тело сотрясал сильный нервный озноб.
— Аудиенция окончена, — уже спокойно объявила Рика, — Встать, рабыня!
Ти быстро поднялась с колен. Наставница, подхватив поводок, потащила девушку к выходу, даже не заткнув ей рот.
— Куда ты, Эрика? — жалобно заскулила Эльвира, — Не уходи!
— Да пошла ты! — не оборачиваясь, буркнула дрессировщица и с силой толкнула дверь ногой.
— Хана мне, — произнесла Рика, когда они пришли в её комнату, — Сорвалась я. Эта тварь еще припомнит мне это.
Ти, молча, стояла в углу, наблюдая за дрессировщицей. Ей вдруг стало нестерпимо жалко эту властную девушку, при всей своей жестокости и грубости сумевшей сохранить человеческий облик. Тине захотелось подойти к ней и обнять, прижать к себе и как-то утешить. Но рабыня боялась сдвинуться с места без разрешения. Ведь эта её жалость может закончиться сильной поркой.
— Подойди ко мне, — Эрика села на кровать.
— Да, госпожа, — Ти послушно встала перед дрессировщицей.
Рика нагнулась и сняла с ног рабыни кандалы, потом расковала руки и шею. Натянуто улыбнувшись, она стащила с головы девушки шлем и потрепала её по стриженым волосам.
— Ты не держи на меня зла, — как-то мягко сказала Рика, — Прости, если сможешь.
— Я не сержусь, госпожа, — на глазах у Тины появились слезы.
— Моё имя Эрика, — наставница сделала грозное лицо, но потом смягчилась и, рассмеявшись, обняла девушку и усадила рядом с собой, — Уходить тебе отсюда нужно. Элька тебя сожрет.
— Я вас не оставлю, госпожа, — Тина обхватила тонкий стан Рики, — Если мы будем вместе, нам никто не страшен.
— Не говори глупостей, — дрессировщица резко вскочила на ноги, — Вдвоем нам не выжить. Ты должна бежать.
Она подошла к шкафу и стала выкладывать оттуда одежду: джинсы, рубашку, нижнее белье. Потом она достала рваные, но еще пригодные кроссовки. Оценив их состояние и размер, Рика швырнула обувь обратно.
— Твои тапочки сойдут, — заверила она, — Переодевайся. Я попробую вывести тебя отсюда.
— А вы, госпожа? — Тина стащила с себя тесное резиновое платье.
— Я сама о себе позабочусь, — наставница горько усмехнулась, — Поторопись. Скоро появятся менты. Эти ребята не станут вникать в суть дела. Если сгребут, тебе подвал, в котором ты сидела, раем покажется.
— Просыпайся, идиот! — рявкнула Эльвира, расталкивая своего престарелого муженька, — Звони своему дружку подполковнику.
— Что случилось, дорогая? — Арсений недоуменно хлопал глазами.
— Если долго будешь копаться, то случится, — женщина еще пару раз толкнула его в бок, — Звони! Я хочу, чтобы арестовали эту гадину Эрику.
— Зачем? — старик не мог понять гнева своей взбалмашной супруги.
— Потому что тогда арестуют нас, кретин! — заорала Эльвира, — Или тебе не терпится увидеть меня за решеткой?
— Ну, что ты, Эличка, — Арсений, кряхтя, натягивал пижамную куртку.
Женщина, теряя ... терпение, сунула ему в руку телефонную трубку и уселась на стул, нервно дрыгая ногой. Арсений набрал номер начальника отделения милиции.
— Василий Васильевич? — произнес он скрипучим голосом, — Вас беспокоит Ждановский. Как поживаете? Жена здорова?
— Дай сюда! — Эльвира вырвала из рук мужа телефон, — Подполковник? Даю тебе тридцать минут, чтобы пригнать к моему дому своих бездельников!... Что?... Какое твоё собачье дело?... Я хочу, чтобы арестовали Эрику! Она мне надоела!... Сам придумаешь основания, идиот!... За что я вам башляю, олухи?
Красная от гнева, женщина швырнула трубку мужу, смачно выругалась и вышла из комнаты.
— Федор! — позвала она шофера, — Где тебя черти носят?
— Здесь я, госпожа, — из-за угла вышел рослый мужик в кожаной куртке и грязных джинсах.
— Стой здесь и смотри, чтобы никто из дома не вышел! — приказала женщина, — Особенно та тварь, которую мы недавно привезли. Упустишь — я тебя на части разорву! Понял?
— Ага, — шофер сдержанно кивнул головой, — А Рика?
— Эта тоже! — прорычала Эльвира.
— Ясно, — угрюмо буркнул Федор, — Не беспокойтесь, госпожа! Не выпущу.
— Госпожа! — позвала Тина, — Там, во дворе.
Эрика подошла к окну и взглянула вниз. Её красивое и всегда спокойное лицо исказила страшная гримаса. Отпрянув назад, она подбежала к двери заперла её на ключ.
— Когда начнут ломиться в дверь, — тихо проговорила она, — Выбей окно и беги! В милицию не ходи. Они тут все куплены. Постарайся найти тех людей, которые тебя сюда отправили. Мне кажется, они не до конца знают Ждановских. Расскажи им всё.
В следующую минуту тонкая фанерная дверь разлетелась на куски от сильных ударов.
— Беги! — крикнула Рика, встав в боевую стойку.
Когда в комнату ворвались люди в синих камуфляжных комбинезонах, Тина схватила стул и швырнула в окно. Рама разлетелась в щепки, и девушка вскочила на подоконник. Нога предательски заскользила по жести карниза. Не найдя опоры, Тина сорвалась и полетела вниз. Падая, девушка успела сгруппироваться, и приземление получилось мягким.  Но в следующее мгновение сильный удар по голове лишил её сознания.
Интересные новости
— Вот черт! — выругался Игорь.
Алина хлопотала у плиты, готовя завтрак. Весь прошлый вечер она со слезами на глазах уговаривала Серафиму Сергеевну позвонить Ждановским и спросить про подругу. Женщина обещала помочь. Она и сама начинала волноваться за девушку, которую пристроила в эту семью в качестве служанки.
— Ну, что? — Серафима Сергеевна выглядела угрюмой, — Не отвечает?
— Нет, мама, — Игорь тупо смотрел на светящийся широкий дисплей телефона, — Ничего не понимаю!
— Может, батарейка села? — выдвинула предположение служанка.
— Я на стационарный звоню, — буркнул парень, — Куда они все подевались.
— Я схожу к ним, — предложила женщина, — Позавтракаем, и я схожу.
Алина выставила на стол блюдо с румяными ломтиками белого хлеба, обжаренного в яйце. Игорь, с удовольствием глядя на эту красоту, потянул носом. Девушка не переставала радовать его и мать своими кулинарными способностями. То сварит какой-то непонятный суп, который так и хочется проглотить вместе с тарелкой, то выставит на стол выпечку, которую не найти ни в одном ресторане. А от компотов, киселей и морсов парень чуть ли не с ума сходил.
— Может, мне сходить? — предложила девушка, — Только я не знаю, где они живут.
— Нет, Аля, — Серафима Сергеевна решительно замотала головой, — Если еще и ты пропадешь, совсем плохо будет. Садись за стол. Хватит по кухне плясать.
— Вот что, — Игорь отодвинул чашку, — Я пошел. Ждите меня дома. Попробую что-нибудь выяснить.
Когда Игорь ушел, Серафима Сергеевна, как всегда, раскурив свою неизменную сигарету, уселась на стул и подозвала служанку, собиравшую со стола грязную посуду.
— Да, хозяйка, — девушка внутренне вся напряглась.
— Поговорим? — предложила женщина.
— О чем? — Алина испуганно повернулась, — Я что-то плохо делаю?
— Нет-нет! — улыбнулась Серафима Сергеевна, — Я тобой довольна, а Игорь от тебя просто без ума.
— Тогда что же?
— Я хотела спросить. Тебе мой сын нравится? У вас ведь что-то было.
— У нас? — служанка залилась краской, — Вы имеете в виду тот случай, когда он меня взял на фотосессию?
— Нет, — женщина вдруг стала серьезной, — За эту выходку я просила Игоря разобраться с девицами. Накануне вечером, когда меня не было дома.
Алина медленно опустилась на стул и закрыла лицо руками.
— Я не думала, — сказала она, — Что сын вам рассказывает всё.
— Да, — женщина закурила очередную сигарету, — Но я не сержусь. Если у вас любовь, то живите счастливо, если это — простая игра, то я бы не хотела потом нежелательных последствий. Ты понимаешь, что я имею в виду.
— И вы не против того, что мы можем пожениться? — удивилась девушка, — И то, что мои родители — алкаши, и что у меня рубля нет за душой, и...
Тут она замолчала и откровенно расплакалась. Серафима Сергеевна, подсев поближе, ласково обняла служанку за плечи и прижала к себе.
— Не надо плакать, девочка моя, — сказала она, гладя Алину по голове, — Богатство — дело наживное, а родители... Я не знаю. Но обещаю подумать, как им можно помочь.
Они еще сидели на кухне и разговаривали, когда вошел Игорь и устало плюхнулся на стул.
— Дайте попить, — отдуваясь, произнес он.
— Что узнал? — спросила Серафима Сергеевна.
— Узнал, — Игорь парой глотков осушил полный стакан, — Дома никого нет. Соседи сказали, что не видели Ждановсских уже недели две. Куда они делись, никто не знает. А еще они мне сказали по секрету, что перед исчезновением около их дома орудовал ОМОН. А участковый сказал, тоже по секрету, что этот ОМОН вызывала Эльвира. Я подумал, было, что они уехали в город, но там телефон вообще выключен.
— Ох! — всплеснула руками Алина, — Чует моё сердце, что с Тинкой случилось неладное. Она же постоять за себя не может! Тихая такая, скромная. Верит в добро, дуреха.
— Хватит причитать, — отмахнулся Игорь, — Найдем мы твою подругу. Я сейчас еду в город. Вечером подумаем вместе, что делать. А ты не переживай. Пока, девочки!
Снова в темнице!
Опять темнота, опять холод. Опять на шее тяжелый ошейник и злополучная толстая цепь, врезанная в стену. Но теперь Ти связали по рукам и ногам крепкими тонкими ремнями, а рот закупорили так, что даже мычать стало невозможно. Из-под душившей пленницу тряпки, удерживавшейся кожаной накладкой, сейчас раздавался только тихий жалобный стон.
В сознании девушки постепенно начали всплывать события последних минут. Она вспомнила, как Рика расковала её и дала свою одежду, как в комнату ворвались люди в масках и с оружием, как дрессировщица приказала ей бежать, а сама отважно бросилась на бойцов местного ОМОНа, давая возможность Тине выпрыгнуть в окно.
Что же случилось потом? Она сорвалась с карниза и полетела вниз. Удара о землю рабыня не почувствовала, видимо, приземлилась на что-то мягкое, но хорошо припомнила яркую вспышку и неимоверную боль в голове. Скорее всего, её сильно ударили чем-то тяжелым.
Тина попыталась пошевелиться. Тело отозвалось нестерпимой болью во всех мышцах, будто её сильно и долго били. Особенно сильно болела голова, и эта невыносимая тягучая боль вызывала тошноту.
— Неужели меня так сильно шарахнули? — подумала девушка, — Что я даже не заметила, как они сорвали с меня одежду и связали! Умеют бить, гады!
Но было еще что-то. На какую-то долю секунды сознание вернулось к ней, но потом что-то кольнуло в область шеи, и снова темнота.
Противно звякнула шейная цепь. Тина замерла. Но цепь продолжала тихо звенеть. С трудом напрягая глаза, девушка всматривалась в кромешную тьму. Вдруг ей стало не по себе. В подвале был кто-то еще. Но кто?...  Разглядеть соседа (или соседку) она не могла. Кроме рта рабыне завязали еще и глаза толстой светонепроницаемой повязкой. Ти попробовала сбросить её, но тщетно. Она поняла, что шоры кроме ремня удерживает её собственный нос.
— Рика! — внезапная догадка обожгла её сердце, — Значит, она жива и тоже находится здесь! Но она же помощница этой целюлитной стервы! Значит, и её эта гадина посадила на привязь. Что же она собирается делать? По логике, Эрика знает очень много, а в таких случаях ненужных свидетелей убирают.
От этих мыслей Тина поежилась. Рика была с ней жестока, но справедлива. Как такое могло уместиться в одном человеке, девушка понять не могла, сколько не пыталась. Но ведь именно Эрика вступилась за неё в «тронном зале». И именно Эрика попыталась помочь девушке сбежать. Так кто же она на самом деле — монстр или союзница?
— Ммм! — послышалось тихое мычание.
Кто-то дотронулся до плеча рабыни. Прикосновение было мягким, даже нежным, сопровождаемое легким поскрипыванием. Это её комбинезон из латекса. Тина повернула голову и уловила знакомый запах мягкого дезодоранта, тот самый запах, которым пахла её наставница, когда заставила рабыню вылизывать себя.
Тине показалось, что её соседка пытается прижаться к ней спиной, и постаралась сама занять удобное положение. Когда Рика положила свою голову на плечо рабыне, жесткая пряжка впилась в обнаженную кожу, и Ти, дернувшись, машинально отстранилась.
— М-м! — своеобразно извинилась Эрика.
Рабыня вновь подставила ей своё плечо, и бывшая дрессировщица, а сейчас подруга по несчастью аккуратно устроилась на нем. Обе пленницы замерли, не шевелясь и не издавая этих мерзких коровьих звуков. Тина отметила про себя, что её соседка тяжело дышит.
— Или тебя очень сильно избили, — подумала она, — Или такое дыхание из-за кляпа во рту. В любом случае это — неприятно.
Размышляя над этим, девушка вдруг почувствовала огромную нежность к своей недавней мучительнице. Ей захотелось обнять её, прижать к себе, расцеловать и успокоить. Но эти чертовы ремни и плотный кляп не давали этого сделать. На глаза навернулись слезы, но рабыня, сделав над собой усилие, успокоила нервы.
Раздались гулкие шаги, и дверь заскрипела, как несмазанная телега.
— Как две голубки, прям не могу! — раздался голос Эльвиры, — Не помешала?
Тина бестолково закрутила головой, но Эрика даже не двинулась с места. Кажется, это несколько огорчило госпожу, потому что в следующий момент Ти почувствовала сильный удар в бок.
— Отвечай, когда с тобой говорит твоя повелительница! — заорала она и еще раз сильно лягнула рабыню, — Отвечай, тварь, или замурую тебя здесь навсегда вместе с твоей подружкой!
Не смотря на страшные угрозы и пинки, девушки хранили гордое молчание. Эльвира начала нервничать, что заметно сказалось на её голосе и силе ударов.
— Вот что, птички, — задыхаясь от злости, прошипела она, — Очень скоро приедут мои детки. Они — большие придумщики на всякие гадости. Так что, пока я вас гноить здесь не буду. Хочу доставить им максимальное удовольствие. Думаю, за пару недель они выжмут из вас все соки. Готовьтесь, крошки.
Садистка расхохоталась и вышла из помещения, при этом с такой силой хлопнув дверью, что каменные стены задрожали.
— Сильная, тварь, — подумала Тина, облегченно вздохнув, — Но у нас есть небольшая передышка.
Рика тоже выдохнула через нос, от чего послышался легкий свист. Немного поерзав, девушки, не сговариваясь, решили подремать. Нужно восстановить силы. Кто знает эту ненормальную Эльвиру?! Что она еще придумает?
Новая знакомая
Игорь вернулся поздно злой и голодный. Алина, поставив перед ним тарелку с разогретым ужином, присела в углу кухни на стул и притихла, наблюдая, как парень почти машинально закидывает в рот порцию за порцией.
— Мама уже спит? — не оборачиваясь, спросил он.
— Серафима Сергеевна уехала в город, — сообщила девушка, — Ей кто-то позвонил, она быстро собралась и уехала.
— Не говорила, когда вернется? — Игорь отодвинул пустую тарелку.
— Нет, — служанка хотела поставить посуду в мойку, но молодой человек внезапно притянул её к себе и обнял за талию.
— Пойдем в спальню, — прошептал он.
— Ты устал, Игорёк, — попыталась образумить его Алина, — И я тоже не в форме.
Но парень был настойчив. Легко подняв её на руки, он понес служанку в спальню. Девушка невольно обняла его за шею и закрыла глаза. Коротенькое платье задралось почти до пояса, открыв гладкий треугольничек лобка, свободного от волосяного покрова. Мельком взглянув на эту красоту, созданную самой природой, Игорь чуть не промахнулся мимо ступеньки.
— Не урони меня, — пропела Алина.
— Никогда в жизни! — с жаром сказал парень, толкая ногой дверь в комнату.
Бережно уложив девушку на кровать, он наклонился над ней и взял в свои ладони её лицо. Служанка стала расстегивать воротничок его рубашки, но упрямая пуговица никак не хотела поддаваться. В конце концов, нитки лопнули, и маленький белый кругляшок, как пуля, выстрелил в сторону.
— Ой! — Алина виновато улыбнулась, — Я сейчас её найду и пришью на место!
— Не надо, — Игорь погладил девушку по волосам.
Такого сумасшедшего секса Алина даже не могла себе вообразить! Её тело с жадностью принимало в себя его стержень, стараясь поглотить полностью, и тут же выпускало, сопровождая жалобными стонами, чтобы он снова проткнул её, нанизал, растворился в её недрах.
— Еще! Еще, дорогой, — шептала служанка, раскрываясь перед ним и подаваясь навстречу.
— Я не могу тобой насытиться, — слышалось в ответ, — С каждым разом ты распаляешь меня всё больше и больше.
Упругие груди трепетали под ласками партнера, словно просили не выпускать их. Игорь терзал нежные розовые бусинки сосков губами, лизал их языком, втягивал губами, чувствуя, как по телу партнерши пробегает мелкая дрожь.
Девушка вдруг прогнулась всем телом, еще глубже насадившись на его член, на мгновение замерла и приняла в себя тугую струю горячей спермы. Громкий тягучий стон сорвался с её губ, тело содрогнулось, и Алина обессиленно упала на постель, раскинув руки в стороны и закрыв глаза, полные слез счастья. Лишь учащенное дыхание свидетельствовало о том, что она жива.
Игорь лег рядом и нежно поцеловал любовницу в щеку, любуясь красотой и правильностью линий тела девушки, её изгибами и впадинками.
— Я еще жива? — еле слышно прошептала служанка, не открывая глаз.
— А как сама думаешь? — улыбнулся парень.
— У меня сейчас нет сил думать, — Алина обвила его шею руками и впилась в губы затяжным поцелуем, — Я побывала на небесах!
Серафима Сергеевна задерживалась в городе по своим делам. Позвонила и сказала, что готовит вернисаж двум молодым, но очень талантливым художникам. Игорь понимающе хмыкнул и повесил трубку.
— Ты чем недоволен? — спросила Алина.
— Так, — отмахнулся он, — Ерунда.
— Игорь, — девушка взяла парня за руку, — Надо тайти Тину. Ты не забыл?
— Я жду звонка, — Игорь вдруг стал серьезным, — Позвонят, как только что-нибудь разузнают. Не волнуйся.
Но Алина начинала беспокоиться всерьез. Куда же она подевалась? Девушка бродила по огромному дому, как привидение, иногда забывая свои обязанности. Игорь, понимая тревогу служанки, не приставал к ней.
Однажды Алина, роясь в своих вещах, наткнулась на визитку, которую ей дала Таня.
— Мне нужно позвонить, — сказала она Игорю.
— Кому?
— Ты её знаешь, — девушка показала розовый кусочек картона.
— Звони, — парень вышел в другую комнату.
Через несколько минут Алина, подойдя к Игорю, спросила:
— Ты в город не собираешься?
— Отвезти тебя к Татьяне? — догодался он, — Когда?
— Сейчас, — девушка смущенно потупила глаза.
— Одевайся, я жду на улице.
Таня жила в собственной квартире на окраине города в «заводском» районе. Маленькая однокомнатная ... квартирка на третьем этаже старенькой пятиэтажки была обставлена по самому минимуму, но со вкусом.
— Проходи, не стесняйся, — хозяйка квартиры встретила Алину на лестничной клетке, — Есть хочешь?
— Нет, спасибо, — девушка замотала головой.
— Тогда чайку глотнем, — Татьяна помогла ей снять плащ.
Алина рассматривала новую подругу с интересом: высокая, подтянутая. Длинные русые волосы доставали до поясницы. Узкое лицо, аккуратный нос правильной формы. Настоящая фотодива! Двигалась девушка легко и уверенно, слегка раскачивая бедрами.
— Тебе сколько лет? — спросила Таня.
— Восемнадцать. Будет. Скоро, — ответила Алина.
— Понятно, — хихикнула Татьяна, — А из какого города?
— Из Озерска, — этот ответ прозвучал более уверенно.
— Тогда садись, подружка, к столу, — предложила хозяйка дома, — Чаёвничать будем!
Такого ароматного чая Алина еще не пила. А пряники и сушки были просто объедение. Таня с улыбкой смотрела, как девушка уплетает угощение, и вспоминала, как она сама появилась в этом большом городе много лет назад, как удивлялась сумасшедшему ритму жизни и людям, готовым сожрать друг друга за место под солнцем.
— Таня, — Алина вынула из нагрудного кармашка фотку закованной в цепи девушки, — Помнишь, ты рассказывала мне о ней?
— Помню, — Татьяна стала серьезной, — И что?
— А ты сама в таком виде не снималась?
— Было дело, — Таня махнула рукой, — Всё было. Вся грязь, которая только возможна.
Алина начала мяться, ерзать на стуле, но пока так и не решалась спросить свою новую знакомую. Заметив, что девушка нервничает, Татьяна сама задала вопрос:
— А почему тебя так беспокоит эта фотография?
— Ну-у, начала выкручиваться Алина, но, заметив пристальный взгляд новой подруги, сдалась, — Я... Ну, во мне что-то произошло.
— Ты давай, колись, — Таня уселась на диван и закурила, — Не бойся, я никому не скажу. Некому тут говорить. Себе дороже!
Девушка рассказала о своих чувствах и ощущениях во всех подробностях. Таня, к слову сказать, слушала её очень внимательно и не перебила ни разу.
— Может, у меня с психикой не всё в порядке, — испуганно спросила Алина.
— Хм, — Таня закурила новую сигарету, — Ну, с психикой у тебя всё нормально. Могу даже тебя обрадовать — ты не одна такая. Светка тоже от этих дел млела, на сколько я знаю.
— Но мне иногда хочется... , — девушка запнулась.
— Говори-говори, — подбодрила её Таня, — Я слушаю.
— Ну, — нерешительно продолжила Алина, — Ну, эти фотки — это всё не настоящее. А мне...
— А тебе хотелось бы всерьез, — продолжила за неё подруга.
— Да, — девушка залилась краской.
— Но ведь ты и так уже в прислугах ходишь! Или тебе хочется быть рабой?
— Да, хочется, — задыхаясь от волнения, прошептала Алина.
— Но рабынь бьют, унижают, покупают и продают. Держат на цепи, насилуют! — заметила Таня, — Тебе и этого хочется?
— Не знаю я, — Алина расплакалась.
Татьяна пожалела, что поддержала этот разговор. Подойдя к своей гостье, она обняла её за плечи и прижала к себе. Девушка уткнулась в живот подруги и обхватила её руками.
— Не плачь, — Таня гладила её по голове, всё крепче прижимая к себе.
Но Алина продолжала рыдать. Её худенькие плечи тряслись, как наэлектризованные. Таня подхватила гостью под руки и усадила на диван, а сама села рядом. Гладя девушку по волосам, она незаметно спустилась к её тонкой шее, потом пальцы скользнули за узкий воротничок блузки, нащупали бретельки лифчика.
— Хочешь, я открою тебе одну тайну? — шепнула она.
— У тебя есть тайна? — Алина отпрянула назад.
— Мне тоже иногда хочется иметь хорошенькую рабыню, — улыбаясь, тихо сказала Татьяна, — Такую маленькую, в передничке. Чтобы она была ласковая и любила меня, как рабыня любит госпожу. Я бы её связывала, ставила бы на колени, как и положено рабыне, сажала бы на привязь. А она меня целовала бы и ласкала, когда мне захочется.
— Правда? — девушка от неожиданности чуть не лишилась разума.
— Ага, — Таня улыбнулась и вдруг провела рукой по блузке подруги как раз в том месте, где призывно обозначились плотненькие груди, — Пусть это будет нашей маленькой тайной.
Снова боль, снова унижения
Снова шаги. Теперь топали две пары ног. Тина это сразу поняла по цокоту женских каблуков и буханью мужских тяжелых ботинок. Снова завизжала дверь.
— Бери эту, — властным голосом сказала Эльвира, — И тащи в мою комнату.
— Ключ, — пробубнил низкий мужской голос.
Что-то звякнуло совсем близко, потом лязгнул замок. Сильные грубые руки подняли Тину с холодного каменного пола и взвалили на плечо. Девушка не издала ни одного звука, вспомнив присказку Остапа Бендера: «Когда будут бить, будете плакать».
Зажмурив и без того закрытые повязкой глаза, она приготовилась к самому худшему. Если эта стерва приказала отнести пленницу в её комнату, то надеяться на хорошее обращение не приходилось.
Несли девушку долго, несколько раз сворачивали и поднимались по скрипевшей на все лады лестнице. Но вот открылась дверь, и Тина с размаха полетела на что-то мягкое и широкое. И тут же раздался вопль госпожи Эльвиры:
— Кретин! Куда кладешь? Какая-то вшивая рабыня будет лежать на моей постели! На пол её!
— Как скажете, госпожа, — пробубнил мужской голос.
Руки опять подхватили девушку и аккуратно (!) положили на жесткий коврик лицом вниз.
— Пошел вон! — рявкнула Эльвира, — Дальше я сама.
— А с другой что делать? — осведомился помощник.
— Привяжи её к столбу во дворе, — как-то безразлично распорядилась госпожа, — Я потом ею займусь.
Мужчина ушел, громко грохая сапожищами. Тина осталась наедине с мучительницей. Но женщина пока ничего, вроде, делать не собиралась. Только ходила по комнате и гремела ящиками.
— Ну, — пропела она наконец, — Чем займемся, вонючка? Будешь госпожу любить?
В ответ — тишина.
— Будешь, — выждав пару секунд, прошипела Эльвира, — Еще как будешь. Куда ж ты денешься.
— М-м! — промычала невольница.
— Чего? — госпожа с силой пнула девушку в живот, — Я тебя до смерти забью, гнида!
Эльвира начала бить и топтать рабыню ногами, при этом громко сопя и матерясь почище портовых грузчиков. В какой-то момент Тина перестала чувствовать боль от ударов. Просто, всё тело, покрытое синяками и ссадинами, независимо от побоев, нестерпимо ныло само по себе.
И всё вдруг исчезло. Пропала боль, больше не было слышно криков разъяренной бабы, в бока не впивались игольчатые ворсинки ковра. Даже затекшие от долгого бездействия руки не ныли, а рот не распирал ставший каменным кляп.
Тина увидела себя, бегущей по лугу. За спиной слышится смех. Девушка оборачивается и видит догоняющую её Алину в черном коротком платьице и белом передничке. Она быстро беребирает ногами, скованными тонкой и легкой цепочкой, и машет руками, тоже скованными наручниками.
Алина догоняет её, валит на землю и начинает целовать в губы.
— Поймала! Поймала! — смеётся она, — Сейчас я свяжу тебя и отведу к нашей любимой госпоже!
Подруга достает из кармашка узкий ремень и связывает им руки Тины за спиной. Потом надевает легкие кандалы и кожаный ошейник. Пристегнув к нему поводок, девушка помогает подруге подняться, и они вместе идут по лугу к большому красивому дому. По пути им встречаются другие девушки в цепях и ошейниках. Они тоже одеты в короткие темные платья и передники или фартуки.
— Смотрите, — шепчутся одни, — Какие счастливые рабыни!
— И красивые! — вторят им другие.
— И очень любят свою госпожу! — добавляют третьи.
А девушки, улыбаясь и гордо подняв головы, входят в дом, поднимаются по широкой мраморной лестнице на второй этаж, где располагаются покои их госпожи. Они входят в огромный светлый зал, идут по мягкой ковровой дорожке, которую распорядилась постелить их госпожа, чтобы ножкам ... рабынь не было холодно и жестко.
У противоположной стены на небольшом возвышении стоит настоящий золотой трон. На нем, одетая в комбинезон из черного блестящего латекса и высокие кожаные сапоги с блестящими пряжками сидит их любимая госпожа Эрика. Волосы её распущены и колышатся на легком ветерке, врывающемся из открытых окон зала.
— Где вы были, негодницы? — строго спрашивает рабынь госпожа Эрика, поигрывая длинной плетью.
Но девушки не боятся плети. Они знают, что их госпожа — добрая и никогда не бьёт своих рабынь.
— За нами гналась злая госпожа Эльвира, — отвечает рабыня Ти, — Но мы убежали от неё.
— Эльвира? — госпожа Эрика морщит лоб, притворяясь сердитой, — Да как она посмела гоняться за моими любимыми рабынями?
Внезапно она отбрасывает плеть в сторону, сбегает с помоста и подходит к девушкам. Она обнимает их, прижимает к своей груди и, целуя, шепчет им на ухо:
— Не бойтесь эту ведьму, мои дорогие! Ваша госпожа защитит вас от беды!
Девушки смеются и плачат одновременно. Госпожа Эрика отпускает их и говорит Алине повелительным тоном:
— Аля! Отведи рабыню Ти в мою спальню, помоги ей помыться и уложи в мою постель. Девушке нужно отдохнуть. Я приду позже.
— Да, госпожа! — Алина приседает в грациозном реверансе.
И вот они уже в спальне Эрики: светлой просторной комнате с огромной кроватью в середине, трильяжем и комодом около стены. Алина развязывает подруге руки, но только для того, чтобы снять с неё грязную одежду. И тут же снова связывает их, шепча на ушко:
— Какая ты красивая, Ти, когда связана! Как куколка!
Девушка достает из кармашка маленький ключик и размыкает на своей руке браслет. Сбрасывает одежду и снова надевает наручник. Она ведет Ти в душ. Там подруги долго моются, крепко запомнив слова своей любимой госпожи Эрики: «Хорошая рабыня всегда должна следить за чистотой своего тела и опрятностью одежды».
Потом Алина укладывает Ти в мягкую и теплую постель, а сама устраивается в ногах, чтобы вылизать лобок и щелку и подготовить её к приходу хозяйки. Она щекочет язычком клитор рабыни, ласкает руками половые губки. Ти тихо постанывает от удовольствия. Её щечки краснеют, в глазах появляется лёгкая поволока, рот приоткрыт, а ноздри маленького чуть вздернутого носика раздуваются...
Но вот во рту появляется неприятный солоноватый привкус. Что это? Кровь? Откуда? Рабыня в испуге открывает глаза...
— Слава Небесам! — сказала девушка, стоявшая рядом с лежанкой, — Очнулась!
Тина приподняла голову, но резкая острая боль, как раскаленный стержень, пронзившая всё тело, заставила её снова лечь.
— Не двигайся лучше, — посоветовала девушка, — Полежи спокойно.
— Кто вы? — Тина вдруг удивилась собственному голосу, точнее, что вообще смогла что-то сказать.
— Я? — незнакомка мягко улыбнулась, — Ну, скажем, я — твой ангел-хранитель. Подойдет?
— Конечно, госпожа, — вздохнула рабыня.
Девушка была молодой и красивой. Длинные льняные волосы были забраны назад и заколоты на затылке смешной «бабочкой». От этого лицо её казалось немного удлиненным, но его это нисколько не портило. Большие серые глаза смотрели спокойно и, вместе с тем, внимательно. Строгое синее платье облегало её стройную фигурку, а белый фартук подчеркивал прекрасные формы её тела: округлую тугую грудь и плоский живот.
Тина, стараясь не ворочаться, скосила глаза в бок, стараясь рассмотреть комнату. Понятно было, что сейчас она находилась не в спальне Эльвиры.
— Госпожа, — тихо позвала она.
— Что? — незнакомка наклонилась.
— Простите, госпожа, — еле слышно сказала Тина, — Где я?
— Там же, где и я, — немного грубо ответила девушка, — На верхнем этаже. Меня попросили присмотреть за тобой. Так что можешь говорить со мной без этих дурацких протоколов, на которых помешалась Элька. Меня зовут Маша. И про госпожу забудь. Не люблю.
— Маша, — вновь обратилась к ней рабыня, — А вы, случайно, не знаете, где Эрика? Что с ней?
— Эрика? — девушка приподняла бровь, — А! Эта в латексе! Плохи её дела. Элька решила сама с ней разобраться. Так что с живой не слезет.
Тина закрыла глаза и тихо заплакала, но Маша, похоже, не обращала на это внимания. Она стояла у окна и смотрела на улицу.
— Простите, Маша, — снова позвала она девушку.
— Отвести в туалет? — не оборачиваясь, спросила та.
— Да, — Тина снова попыталь приподняться.
Маша подхватила рабыню и удивительно легко поставила на ноги. Поддерживая за талию, она медленными шажками направилась к боковой двери. Усадив Тину на стульчак, отошла к косяку и прислонилась к нему спиной.
— Не торопись, — сказала она, даже не глядя на девушку, — Никто за тобой не гонится.
Потом Маша терпеливо и очень осторожно мыла рабыню в душе, стараясь не причинять лишних неудобств. Обсушив её тело и волосы, девушка усадила Тину на низкий почти детский стульчик и придвинула к ней такой же низкий стол, на котором сразу же появилась большая тарелка с вареной картошкой и мясом, пара кусков хлеба и высокий стакан с чаем.
— Ешь медленно, — наставительно сказала Маша, — Не торопись.
Ну, как тут есть медленно, если почти два дня во рту маковой росинки не было! Девушка набросилась на еду, но очень скоро поняла слова Маши. После голодного существования живот чуть не лопнул от резкой боли, и Тина сбавила скорость под одобрительные кивки своего ангела-хранителя.
Только сейчас девушка заметила, что свободна от цепей и ошейника, с которыми она не расставалась с тех пор, как попала к Эльвире. Наевшись, она, не сумев сдержаться, сладко потянулась, чем заслужила сдержанную улыбку Маши.
— А теперь ложись вот на этот топчан, — приказала девушка, — Мне велено вылечить тебя быстро. Буду твои раны обрабатывать.
Уложив рабыню на не слишком мягкий лежак, Маша стала втирать в кожу какую-то сильно пахшую мазь. Работала она умело и неторопливо. Тина уже заметила, что её «нянька» всё делает без лишней суеты. К тому же, она не любила много говорить, как это было свойственно многим знакомым Тины. Девушка была сдержана и сосредоточена.
Боль начала утихать, в теле появилась расслабленность. Даже дышать стало намного легче, чему рабыня очень обрадовалась. Но хитрая девушка решила не выдавать своего улучшивсегося самочувствия и вовсю гримасничала от мнимой боли.
Но Маша, как видно, была опытной массажисткой и целительницей. На каждую гримасу она отвечала сдержанной улыбкой и приговаривала:
— Тебе только кажется, что больно. Иначе ты бы криком кричала, чем очень порадовала бы свою госпожу.
В конце концов, Тина оставила свою затею и целиком отдалась на волю случаю. Лишь одна мысль не покидала её. Почему Маша упомянула про ангела-хранителя? И, проснувшись на следующее утро, Тина спросила девушку об этом.
— А тебе не нравится? — усмехнулась та.
— Нравится, но я не понимаю смысла, — пожала плечами Тина.
— Скажи уж, что хочешь знать, как попала сюда, — Маша стала вдруг серьезной.
— Ну, и это тоже, — рабыня надула губки и опустила голову.
— Когда Элька выпроводила Федора, — начала рассказывать Маша, — Я, к твоему счастью, оказалась поблизости и всё видела и слышала. Когда поняла, что эта сучка не шутит и может забить тебя, я вошла в комнату и оттащила Эльку в сторону. Правда, к тому времени ты уже отключилась. Ну, дала я ей пару оплеух, чтобы остыла и сказала, что заложу её со всеми потрохами и прошлые делишки вспомню. Подействовало. Потом отнесла тебя сюда и стала дожидаться, пока в себя придешь. Почти два дня ждала. Так-то вот!
— А вы сами-то кто? — не удержалась Тина.
— Я-то? — Маша передернула плечами, — незаконнорожденная дочь Арсения. Но он меня не признает, а Элька иногда пользуется моими услугами, как массажистки.
— А я думала, что вы — тоже рабыня, только на особом положении.
— Думай, как хочешь, — махнула рукой девушка, — По одежде судишь?
— Ну, ... да, в общем, — созналась рабыня.
— Ну и дурочка, — Маша снова улыбнулась, — Я в моностыре живу. А на работу в таком виде хожу. Теперь ясно? Я — сестра милосердия. Только в этом доме косынку с красным крестом не надеваю. Я людей пользую, а не зверей, пусть даже в человеческом обличии.
— А нательный крест? — спросила Тина.
— Этот крестик никому не показывают. Под платьем он. К сердцу ближе. И хватит об этом. Тебе завтракать пора.
Тина ела молча, не задавая вопросов, но, когда Маша уложила её на массажный стол, решилась попросить о помощи.
— Вряд ли я смогу тебе помочь, — грустно ответила девушка, — Я дала обет не влезать в чужие дела. Я отошла от мирской жизни. Извини уж.
— А Эрику вы тоже будете лечить? — вдруг спросила Тина.
— Если попросят, и если она жива останется, — монашка грустно вздохнула, — Только Элька не захочет оставить ей жизнь. У них там что-то серьезное. Поживем — увидим. Ты о себе сейчас лучше подумай. Кстати, не пытайся бежать. Двери на крепком запоре. А если снова поймают — забьют до смерти. И бежать отсюда некуда. Кругом топи непроходимые.
Тина не стала больше распрашивать эту странную сестру милосердия.
Через три дня появилась госпожа Эльвира в сопровождении Федора. Войдя в комнату, она, бросив злобный взгляд на рабыню, сунула Маше в руку пачку долларов и выпроводила восвояси. Окинув взглядом Ти, стоявшую на коленях с опущенной головой и руками, заложенными за спину, она швырнула в её сторону одежду и рявкнула:
— Одевайся!
— Да, госпожа, — произнесла девушка.
Как и следовало ожидать, одеждой была униформа служанки: короткое платье из черного латекса и белый передник. Никакого нижнего белья Эльвира не дала, зато позволила обуться в мягкие тапочки, очень похожие на чешки.
— Федор! — обратилась она к мужчине, — Закуёшь её и приведешь ко мне.
— Понял, госпожа, — без особого энтузиазма ответил Федор, мотнув своей огромной головой.
Дождавшись, когда за Эльвирой закроется дверь, он, плотоядно улыбаясь, подошел к девушке и, достав из кармана ремень, связал ей руки за спиной.
— На колени, рабыня, — приказал Федор, — Поиграем.
Он начал медленно расстегивать ширинку, ехидно поглядывая на Тину, стоявшую у его ног. Справившись с застежкой, мужчина извлек на свет божий огромный орган и помахал им перед самым носом девушки.
— Советую со мной дружить, — как змея, прошипел он, хватая Тину за волосы и притягивая к паху, — Отсосешь у меня красиво, а я помогу тебе избежать многих неприятностей.
Рабыня старалась, как могла, и в скором времени Федор задергался и извергся мощной струей, от которой Тина чуть не захлебнулась. Прорычав что-то невнятное, мужчина погладил девушку по голове. Достав из кармана брюк носовой платок, он заботливо вытер ей рот и помог подняться и освободил руки.
— Пойдем, — как-то странно ласково сказал мужчина, — Госпожа будет ругаться.
Признание Алины
После знакомства с Татьяной несколько дней Алина ходила, как в воду опущенная. Перед уходом фотомодель незаметно от Игоря сунула ей за пазуху конверт с фотографиями.
— Дома посмотришь, — шепнула она на ухо.
Вечером, дождавшись, когда все улягутся спать, девушка, заперев дверь на щеколду, села на кровать и достала конверт. На фотках была изображена Таня в костюме Евы закованная в легкие кандалы, связанная по рукам и ногам толстой веревкой или привязанная к стулу или столбу, с кляпом во рту или без него. Но на всех снимках она улыбалась или гримасничала, что заметно портило впечатление.
Другое дело Света. У той девушки хоть и была улыбка на лице, но какая-то выстраданная, вынужденная, неискренняя, от которой возникала жалость к рабыне, желание помочь, найти, освободить.
Однажды вечером, когда хозяев не было дома, раздался телефонный звонок.
— Приветик, подружка! — раздался голос Тани, — Как поживаешь?
— Хорошо живу. Спасибо, — ответила Алина, — А ты как?
— Слушай, девушка, — голос Татьяны стал тверже, — Тебя там твои хозяева еще не заездили?
— Нет, — удивилась служанка, — Игорь уехал в командировку на месяц, а Серафима Сергеевна очень занята. Уходит рано, приходит поздно.
— И ты целыми днями одна кукуешь?
— Да, — девушка не могла понять, куда клонит её собеседница.
— Давай съездим отдохнуть, — предложила Таня, — У меня есть дача. Поживем недельку на свежем воздухе. Лес, речка. Оттянемся.
— Ой, я не знаю, — испугалась Алина, — Мне не разрешат.
— Не напрягайся, — рассмеялась подруга, — с Серафимой я уже всё обговорила, так что не парься. Завтра утром я за тобой заеду. Вещей можешь взять минимум.
— Ну, если договорилась, то я согласна.
— Тогда — всё! Пакеда! — Таня повесила трубку.
Утром у дома раздался визг тормозов. Алина, привыкшая вставать рано, уже сидела на ступеньках крыльца.
— Привет! — из окна машины высунулась голова Татьяны, — Карета подана! Залезай!
Попрощавшись с Серафимой Сергеевной, девушка устроилась на заднем сидении автомобиля. Послав воздушный поцелуй, Татьяна, как заправский гонщик, рванула с места.
— А куда мы едем? — спросила Алина, заметив, что движутся они по направлению к городу.
— Прикупить кое-что нужно, — деловито ответила Таня, не отрываясь от дороги.
Остановилась она около странного здания, расписанного граффити в готическом стиле.
— Сиди и жди меня, — строго сказала она и вдруг добавила, — Рабыня.
— Да, госпожа, — сразу догадавшись, в чем дело, пролепетала Алина, кротко опустив глазки.
— Нормально, — хмыкнула новоявленная госпожа и скрылась за тонированными стеклами магазина.
Пока Таня делала покупки, девушка разглядывала постройки. Квартал выглядел жутковато: обшарпанные дома напоминали трущобы, которые часто показывают по телевизору в передачах о заграничной жизни, разрисованные и расписанные картинками непристойного содержания и ни одного человека не видно.
Вдруг в стекло машины постучали. Алина оглянулась и обмерла. Около автомобиля стояли два верзилы и с любопытством пялились на девушку. Заметив, что она обернулась, они стали строить ей страшные рожи и делать неприличные движения, указывавшие на вполне конкретные желания.
Девушка хмыкнула и отвернулась, но верзилы оказались настойчивыми и снова забарабанили в стекло. Неизвестно, чем бы всё это кончилось, но из магазина вышла Татьяна в сопровождении крепкого парня в кожаных штанах и такой же жилетке, надетой на голое тело. Подойдя ближе, парень коротко свистнул и сразу же закатал одному из хамов по морде. Второй сделал попытку вступиться за дружка, но тоже получил свою порцию.
Когда зло было наказано, а покупки уложены в багажник, Татьяна села за руль, кивнула парню и быстро уехала.
— Испугалась? — спросила она Алину.
— Немного, — созналась девушка.
— Не бойся, рабыня, — хихикнула Таня, — Я тебя в обиду не дам. Я же твоя госпожа.
Дом, про который говорила Татьяна, стоял на отшибе и утопал в зелени, окруженный со всех сторон раскидистыми высокими деревьями. Небольшое двухэтажное строение напоминало теремок. Госпожа запарковала свой автомобиль под брезентовым навесом в углу густо засаженного участка.
— Проходи! — она отперла дверь и впустила подругу внутрь, — Сейчас растопим печку. Будет тепло и приятно.
Алина осмотрелась. Дом Татьяны был очень похож на тот, в котором девушка родилась и провела своё детство: такая же застекленная веранда, где летом можно было даже спать, две небольшие комнатки с печкой. Только в этом доме был еще и второй этаж.
— Что приуныла, подружка? — Таня обняла девушку за плечи.
— Детство вспомнила, — грустно ответила Алина, — Я выросла в таком доме, только он у нас — одноэтажный.
— А у нас и такого не было, — как-то зло отреагировала госпожа, — Мы жили в старом бараке без удобств. А обогревались старой «буржуйкой». Знаешь, что это такое?
— Видела в кино, — Алина ... кивнула головой.
Понимающе мотнув головой, Татьяна принялась возиться с печкой, и вскоре в комнате стало тепло. Девушки выдвинули на середину стол, накрыли его скатертью и начали выставлять привезенные с собой продукты: консервы, хлеб, овощи и прочую еду, которую они купили по дороге. Таня достала из сумки высокую бутылку и поставила её в центр стола.
— Опрокинем по рюмашке? — предложила она, указывая на поллитровку.
— Извини, — смущаясь, замахала руками Алина, — Я не буду.
— Чего так? — удивилась Таня.
— У меня аллергия на спиртное, — объяснила девушка, — Тошнить сразу начинает, и температура поднимается. Низкий поклон моим алкашам-родителям.
— Поняла! — Татьяна быстро убрала бутылку в шкаф и вытащила из сумки другую — с квасом, — А это будешь?
— Квасок! — захлопала в ладоши девушка, — Конечно, буду!
Подруги сели за стол. Алина никогда не думала, что самая простая еда может доставлять столько удовольствия. Хлеб был очень ароматным, овощи пахли свежестью, а картошка, сваренная в «мундире» вместе с говяжьей тушенкой — настолько вкусна, что можно было язык проглотить.
— Свежий воздух и особое эмоциональное состояние, — пояснила Таня, — Ты ешь, не стесняйся!
— Я и ем, госпожа, — улыбаясь, ответила девушка.
— А скажи мне, красавица, — в миг, приняв серьезный вид, спросила Таня, — Давно ты кайф ловишь от всяких кандалов, кляпов и прочей ерунды? Откуда у тебя это всё?
— О-ох! — вздохнула девушка, — Давно! Еще со школы.
— Расскажи, — попросила Татьяна.
— Долгая история, — махнула рукой Алина, — И странная. Ты смеяться будешь.
— Слово даю! Не буду! — твердо ответила подруга, — Давай, колись!
— Хорошо! — согласилась Аля, отхлебывая квас, — Тогда слушай! Я заметила, что получаю сексуальное удовлетворение от этой, как ты говоришь, ерунды, когда училась в восьмом классе. Нашу поселковую школу прикрыли. Говорили, что здание в аварийном состоянии. Ну, и перевели в городскую школу. У нас в поселке все ученицы одевались, как попало, а в городе пришлось надеть школьную форму: платье и фартук. Ты знаешь, кому-то эта одежда подходит, кому-то — нет. Мне, я считала, шла. Но, когда я примерила её, у меня тут же стало мокро в трусиках, а груди, к тому времени уже оформившиеся, стали так приятно ныть, когда терлись сосками о нагрудник фартука. Я тогда не придала этому значения.
Когда я пришла на занятия, то вообще чуть не отключилась. Особенно на меня произвели впечатления старшеклассницы: большегрудые, длинноногие, в коротеньких платьицах и белых фартучках. От такого зрелища я снова потекла. Когда вернулась из школы, заперлась в чулане и долго мастурбировала. Я уже не помню, сколько раз кончила. Когда мамаша вернулась с работы, я была вымотана до предела и просто валялась на своём диване. Но моя родительница этого даже не заметила. Она уже была под градусом и завалилась спать.
Алина сделала паузу, чтобы попить. Лицо её раскраснелось, дыхание стало глубоким. Видно было, что воспоминания распалили девушку. Таня терпеливо ждала продолжения рассказа, не торопила подругу.
— Ну, вот! — немного успокоившись, продолжала Алина, — Однажды я задержалась в школе позже обычного. Не помню, по какой причине, но я оказалась в подвале, где мы переодевались для физкультуры. Обычно там горел свет, а в этот раз я увидела, что лампочки были просто вывернуты.
Тут я заметила маленькую дверь в торце коридора. Она была приоткрыта, и я, осторожно отодвинув её, проникла в другое помещение, скорее всего, склад старой мебели. Вдалеке я заметила тусклый свет и голоса. Стараясь не шуметь, я пошла на звук и очутилась в маленьком помещении, заваленном всяким хламом. То, что я увидела, повергло меня в ужас. Первым желанием было сбежать оттуда, но любопытство победило. Я спряталась за колонной и стала наблюдать.
В самой середине этой комнатки стояло старое кресло, какими пользуются парикмахеры. Не знаю, откуда оно появилось здесь, да это и не так важно. В этом кресле сидела красивая девушка. Она была одета в коротенькое школьное платье и белый фартук, но не школьный, а такой, которые носят продавщицы на рынках или поварихи. Фартук плотно облегал её фигуру, выделяя большую плотную грудь и тонкую талию. Но не это главное. Девушка была привязана к креслу. Руки были заведены за спинку и связаны белой бельевой веревкой, а ноги были разведены в стороны и такой же веревкой привязаны к ножкам кресла. Я даже увидела, что у пленницы не было трусиков. Приглядевшись, я заметила, что и шея девушки тоже была привязана к стержню подголовника.
Рядом с ней стояли трое парней, и она брала в рот у них по очереди. А эти парни хлестали девушку по щекам и подгоняли окриками, называя её ничтожной рабыней. Когда все трое кончили ей в рот, один из них, скорее всего, главарь, заткнул девушке рот её же трусиками, а чтобы она не выплюнула кляп, завязал рот носовым платком. Потом он сказал своим дружкам, что рабыня останется здесь до позднего вечера, а потом они придут, поиграют с ней еще и потом отпустят. Я только не поняла последнюю фразу. Главарь сказал, что долг будет погашен.
— Тут, как раз, всё ясно, — сказала Таня, — Девчонка задолжала им какую-то сумму, а отдавать не хотела, или не могла по каким-то причинам. Вот они и решили списать должок таким образом.
— Да? — удивилась Алина, — Теперь поняла.
— Извини, я тебя перебила, — Таня закурила, — А дальше?
— Парни собрались уходить, но их рабыня, наверное, не хотела оставаться одна. Она заерзала на кресле и замычала, тряся головой. Но её никто не слушал. Я спряталась под столом, и они меня не заметили. Но эти ребята заперли дверь, через которую я вошла. Так что, и я тоже оказалась в ловушке. Хорошо ещё, что они не выключили свет.
Я наблюдала за девушкой из своего укрытия, а у самой между ног уже так намокло, что чуть не капало. Сердце стучало, как после быстрого бега. И в то же время мне было жаль эту бедную девушку. Я хотела подойти к ней и освободить, но её вид, движения и звуки, которые она издавала, возбуждали меня всё больше и больше. Я устроилась удобнее в своем убежище и, наблюдая за связанной рабыней, стала мастурбировать. Видимо, я начала постанывать, потому что пленница притихла и прислушалась. Я тоже затаилась.
Сколько времени я просидела в этом подвале, сказать трудно. Но вот раздались шаги, потом скрип двери. Вернулись только главарь и один из дружков. Они быстро развязали девушку и сказали, чтобы она катилась отсюда. Долг погашен.
Пока она натягивала свои мокрые от слюны и слез трусики, мне удалось незаметно выскользнуть. Домой я шла, как на автопилоте. Перед глазами стояло это кресло, а на нем корчилась в путах и жалобно мычала девушка. Почти всю ночь я не могла заснуть. Как только закрывала глаза, мне начинало мерещиться, будто это я сижу в этом кресле, связанная и с кляпом во рту.
Когда я утром встала, то обнаружила, что простыня вся мокрая, а у меня нет сил дойти до умывальника. Соврав, что плохо себя чувствую, я осталась дома, а когда родители свалили на работу, улеглась в постель и целое утро мастурбировала, закрыв глаза и рисуя в своём воображении разные картины своего пленения.
Позже, я забиралась в наш чулан, надевала платье и мамашин фартук, связывала себе ноги, затыкала рот большой тряпкой, руки обматывала «восьмеркой» и сидела так, подергиваясь и тихо мыча, изображая мучения и попытки высвободиться. Когда я кончала, то развязывала себя и занималась другими делами до следующего раза.
— Но ведь на этом ты не остановилась? — задумчиво спросила Татьяна, — Было и продолжение?
— Ты права, — согласилась Аля, — Только продолжение, вернее, новые впечатления случились через год на Рождественские праздники. Я училась уже в девятом. В новогоднюю ночь, сразу после боя курантов, за мной зашли друзья и предложили пойти погулять. Я с радостью согласилась, тем более, что родичи уже валялись под столом.
Мы прошвырнулись по району, а потом ... ушли в новостройки. Там жили наши одноклассники. Но никого мы не встретили. Эти детки все сидели по домам со своими добропорядочными родителями. Но вот кто-то из мальцев увидел одну нашу знакомую Ленку Комову. Ну, эта девчонка была, как бы сказать, шлюжка мелкого масштаба. Трахалась иногда за стакан бормотухи. Ребята уже приняли градус, и их тянуло на подвиги. Меня, правда, они никогда не трогали, за что им большое спасибо.
Парни догнали её и начали обхаживать на предмет потрахаться, но Ленка что-то заартачилась. Тогда один из друзей двинул ей по зубам. Девка сникла и покорно пошла за ними. Сперва мы спустились в подвал старого дома, но там не было света. Один парень предложил залезть в детский сад. Мол, туда не сунутся еще недели две, так что риска нет. И тепло и мягко. А сигнализацию он отключит. Так и поступили.
Мы поднялись на второй этаж, где были спальни детишек. Ленка начала возмущаться, но еще один тычок в зубы успокоил её. Девка покорно начала раздеваться. Оставшись в трусиках и лифчике, она стояла у стены и тихо хныкала. Честно скажу, мне её стало жаль, но заступиться я не решилась, а тихо устроилась в углу.
Ленку заставили снять нижнее белье. Кто-то нашел в углу детскую скакалку, только не пластиковую, а сделанную из толстой веревки. Сняв с неё деревянные ручки и сказав, что и они сгодятся, Ленку подвели к «шведской стенке», поставили на колени и крепко привязали к перекладинам. Начали с орального секса. Девушка обслужила всех парней, а их было пятеро, по нескольку раз. «Накормив» свою жертву до сыта, они решили передохнуть, а чтобы их пленница не докучала им своим скулежем, заткнули ей рот каким-то обрывком простыни и завязали полотенцем. А чтобы девушка не расхолаживалась, в обе дырки засунули ручки от скакалки и зафиксировали их там, натянув её же трусики.
Потом им захотелось выпить и эти «герои» ушли в поисках горючего, а я осталась с Ленкой. Я знала, что, если развяжу её и отпущу, то пацаны мне этого не простят. Я подсела к ней и обняла. И тут я почувствовала, как моя промежность намокает, а соски начинают приятно зудеть.
И тут я решилась на эксперимент. Быстро спустив рейтузы и трусы и задрав юбку, я встала перед ней и прижала её рот к своей щелке. Ленка протестующее замычала, но не стала выбиваться. Я освободила ей рот, и тут она сама подалась вперед и всосалась губами в мою щелку. Ласкала она меня классно, её язычок так ловко обрабатывал меня, что голова закружилась от удовольствия. Я и не заметила, как мы обе кончили.
Мальцы, видно, сильно нагрузились и не возвратились до самого утра. Ну, а мы с Ленкой тоже без дела не скучали. Поняв, что мужики не придут, я развязала её и помогла одеться. Когда мы выбрались из детского сада, на улице было еще темно, и никто нас не видел. Ленка предложила пойти ко мне, но я объяснила ей, что это невозможно. Мы отправились гулять, и она сказала, что не испытывала такого кайфа никогда, даже тогда, когда трахалась с опытными любовниками. А еще она сказала, что получила этот кайф, когда подчинялась не парням, а мне, и что она хочет и впредь быть моей любовницей и рабыней.
Меня даже дрожь пробрала. Я даже не смела об этом мечтать. Тогда и я расстегнулась Ленке о своих желаниях. Мы обе поняли, что созданы друг для друга. Ленка даже клятвенно пообещала прекратить шляться по всяким притонам и шалманам. С тех пор и до самого окончания школы мы были вместе. Вот так, госпожа!
Алина вдруг увидела, что Таня запустила руку в брюки и ласкает себя.
— Позвольте, госпожа, — прошептала девушка, — Я помогу вам.
Не дожидаясь разрешения, она встала на колени, помогла снять мешавшую в таких делах одежду и прильнула губами к истекавшей соком щелке.
Враги или союзники?
Тина стояла на коленях перед госпожой Эльвирой и слушала её наставления. Ей предстояло следить за домом: убирать, мыть, готовить еду. Но, кроме этого, рабыне нужно было ухаживать за измученной, но не сломленной Эрикой, пока та не придет в норму. Что эта гадина собиралась делать со своей бывшей помощницей дальше, девушка не знала, но предчувствовала, что госпожа не готовила ей ничего приятного.
Для этой цели Федор надел на Ти легкие браслеты с относительно длинными цепями, которые не слишком ограничивали её действия. А ошейник надевать на невольницу предполагалось только на время сна, хотя, когда наступит это время отдыха, никто точно сказать не мог.
Итак, получив необходимые инструкции, рабыня, вооружившись тряпкой и ведром, приступила к уборке дома. Это отняло у Ти больше сил, чем времени, но девушка, махнув рукой на усталость и подхватив сумку с медикаментами, направилась в маленькую пристройку, где и обнаружила Эрику, лежавшую на старом топчане в изорванном комбинезоне, без сапог и с металлическим ошейником, от которого к стене тянулась толстая цепь.
— Привет, болезная, — хрипло поприветствовала Тину Эрика, — Жива?
— Да, госпожа, — тихо ответила девушка, — Позвольте, я вас осмотрю.
— Зачем? — не поняла Рика.
— Мне велено лечить вас, — рабыня стала ощупывать девушку.
— А ты умеешь? — насторожилась бывшая дрессировщица.
Тина оглянулась по сторонам и тихо, почти шепотом, сказала:
— Я вас не уморю, как того, мне кажется, желает госпожа Эльвира. Я вас вылечу.
Ничего не ответив, но успокоившись, Эрика легла на спину и замолкла. Рабыня, тем временем, внимательно осмотрела ошейник и только после этого начала срезать остатки латекса, открывая себе доступ к рваным, начавшим гноиться ранам девушки. Работала она медленно, стараясь лишний раз не потревожить больную.
— Зачем ты со мною возишься? — не выдержав игры в молчанку, спросила Эрика, — Неужели, ты простила меня?
— Вы мне понравились, — не прекращая работы, ответила Ти, — Такой ответ вас устроит?
— Вполне, — бывшая воспитательница тяжело вздохнула, — Только напрасно стараешься. Элька меня всё равно уморит. Такая уж у неё натура.
— Посмотрим, — неопределенно сказала рабыня, — Я постараюсь вас быстро поставить на ноги и избавить от цепи. А там будет видно.
— Знаешь, в чем твоя беда? — вдруг спросила Рика.
— Нет, госпожа, — рабыня покачала головой.
— В твоей доброте, — ответила блондинка.
— Возможно, — Ти закончила обработку ран и стала собирать свою сумку, — Полежите несколько минут спокойно, пока мазь впитается. Я зайду к вам вечером.
Оглядевшись по сторонам, рабыня быстро сунула под подушку апельсин и выскользнула из комнаты. Теперь ей нужно было раздобыть дубликат ключа от цепи и передать Эрике. Девушка твердо решила освободить свою наставницу и дать ей возможность скрыться. Что будет с ней самой, рабыню не волновало. Сейчас главное — спасти Эрику.
Вечером госпожа Эльвира приказала Тине отправиться в гараж к Федору. Этот человек не только был водителем, но и выполнял мелкие ремонтные работы по дому. В его ведении были так же и аксессуары рабской жизни: цепи, кандалы и прочая мелочь, способная сделать жизнь невольницы невыносимой. Но у него были и все ключи к замкам. Девушка твердо решила перетащить этого неразговорчивого громилу на свою сторону.
Спустившись в полуподвальное помещение, рабыня постучала в обидую жестью высокую узкую дверь.
— Открыто! — раздался голос Федора.
Тина толкнула дверь и вошла. В маленькой, заставленной всякой всячиной, в плетеном кресле восседал огромный человек в синей спецовке и тяжелых ботинках. Голова его была чисто выбрита и сейчас походила на обрезок небольшой дыни, на которой какой-то чудак нарисовал узкие, лишенные бровей, глаза и рот, который можно было с трудом угадать из-за неестественно тонких губ. В середине этого шедевра природы, как кол, торчал огромный горбатый нос.
Девушка медленно подошла к мужчине и хотела уже опуститься на колени, как этого требовал ритуал, но Федор жестом дал понять, что этого делать не нужно.
— Браслеты не беспокоят? — густым басом спросил он.
— Нет, господин, — ответила ... рабыня, — Всё очень удобно. Спасибо, господин.
— Сядь на стул, девочка, — вдруг ласково сказал верзила, — Устала? Кушать хочешь?
Тина действительно валилась с ног и была голодна, но, натужно улыбнувшись, только помотала головой.
— Не обманывай, — Федор прищурил один и без того узкий глаз, — Я же знаю.
Он поставил на столик большую тарелку с печеной картошкой и огромными кусками вареного мяса. Потом достал из пакета ломоть белого хлеба и положил рядом.
— Вот что, Тина, — тихо сказал он, — Ешь и слушай меня. Внимательно слушай.
Он отошел к двери и прислушался. Не обнаружив ничего подозрительного, здоровяк, заперев дверь на ключ, подсел к уплетавшей неожиданное угощение девушке поближе и, положив свою огромную ладонь ей на колено, заговорил.
— Ты прости меня, дочка, за то, что я тебя заставил делать. Элька приказала. Я думаю, она наблюдала за нами. И сегодня она отправила тебя сюда за этим же делом. Но я не хочу мучить тебя. Я хочу помочь тебе. Ты — милая и добрая девушка. Ты мне напоминаешь мою дочь.
— Вашу дочь? — Тина от неожиданности чуть не подавилась, — У вас есть дочь?
— Была, — грустно ответил Федор, — Она умерла два года назад от передозировки наркотиков. Я думаю, на иглу подсадили её Элькины детки, чтоб их черти разорвали!
Он махнул рукой и замолчал, уставившись стеклянным взглядом в одну точку. Сидел он так не долго. Но за это время Тина успела умять всё содержимое тарелки и теперь искала глазами, что бы такое попить.
— Сейчас я тебе чайку налью, — Федор включил электрический чайник, — Попробуешь мой рецепт.
Чай пили в полной тишине. Федор оказался прав. От одного тоько аромата голова шла кругом. Тина с удовольствием, по совету мужчины втягивала этот древний напиток маленькими порциями, наслаждаясь его вкусом.
Напившись, Федор вынул из огромного железного шкафа большой сверток и протянул его рабыне.
— Это нужно выстирать и высушить, — сказал он, — Одежда для Рики. Всё, что мне удалось забрать. Обувь её я пока оставлю у себя. Когда всё сделаешь, принесешь обратно мне. Я сам найду возможность её отнести Эрике. Теперь — так! Первого приезжают Элбкины отпрыски на две недели. Это сущие демоны. Конечно, не попасться им на глаза ты не сможешь, поэтому, будь на чеку. Сколько времени тебе нужно, чтобы поставить на ноги Рику.
— Дней десять, — неуверенно сказала Тина, теребя край фартука, — Если еда будет хорошая, и лекарств хватит.
— Понял, — громила мотнул головой, — Я позабочусь об этом. Что еще?
— Нужен ключ от её ошейника, — тихо сказала девушка, — У госпожи Эрики шея натертая. Рана может загноиться.
— Я сам передам ей ключ, — пообещал Федор, — Не беспокойся.
— Пока — всё, — улыбнулась рабыня.
— Тогда иди, — мужчина отпер дверь, — И запомни: ты у меня отсасывала. Я остался доволен.
— Да, господин, — девушка сделала мягкий реверанс и вышла из коморки.
История Татьяны
— Ты классно это делаешь, — Татьяна потрепала Алину по волосам, — Где ты этому научилась? Ах, да, ты мне говорила.
Лицо девушки светилось от счастья. Она доставила удовольствие своей госпоже. И пусть эта госпожа была ненастоящая, всё равно ей было приятно, что Таня смогла расслабиться благодаря её стараниям.
— Тащи сюда всё, что я купила, — попросила Татьяна, резко вставая с места, — Сейчас мы сделаем из тебя настоящую рабыню. Или ты уже не хочешь?
— Хочу, моя госпожа, — поклонилась девушка.
Алина разложила на широкой кровати свертки и коробки и с нескрываемым любопытством начала разглядывать их содержимое. Чего там только не было?! И черное блестящее платье из тонкого латекса, и белый фартук и передник. Наверное, предполагалось надевать в зависимости от того, в чем рабыню захочет видеть её госпожа. В коробочках лежали, зловеще поблескивая, наручники, кандалы, ошейник с парой поводков. В красочные полиэтиленовые пакеты были упакованы различные кляпы, накладки и затычки.
— Я тут кое-что из дома прихватила, — Татьяна бросила на кровать еще один сверток, который странно заскрипел.
— А это что такое, госпожа? — не удержалась от вопроса Алина, — Что-то металлическое.
— Раскрой и узнаешь, — загадочно улыбнувшись, предложила подруга.
Девушка дрожащими руками раскрыла пакет и замерла. Из глубины свертка тускло блестели самые настоящие резиновые трусики. К перемычке были приделаны два черных фаллоса, по своей форме ничем не отличавшихся от настоящего мужского члена.
— Нравится? — ехидно спросила госпожа.
— Откуда это? — Алину прошиб холодный пот.
— Завалялось дома, — вяло махнула рукой Татьяна, — Думала, тебе понравится. Ну, что? Будем одеваться? Госпожа ждет!
Девушка стащила с себя рейтузы, свитер, юбку. Таня сидела и молча смотрела на этот неуклюжий стриптиз. Когда Аля осталась в одних трусиках (лифчик у неё хватило смелости снять), госпожа хмыкнула и жестом приказала избавиться от последней детали гардероба.
— Руки на затылок! — скомандовала она, — ножку чуть вперед и прогнись.
Когда рабыня исполнила её просьбу, госпожа многозначительно взглянула на девушку и причмокнула языком.
— А ты — ничего, хорошенькая. И грудь приличная. Моя — меньше.
— Спасибо, госпожа, — Алина смущенно опустила глаза.
— Так! — Татьяна громко хлопнула себя по коленям, — Бери трусики и оближи затычки. Хорошо оближи, чтобы вошли в тебя легко. Они с виду только кажутся толстыми и длинными.
Повинуясь приказу, Алина начала старательно облизывать фалы до тех пор, пока с них не начала капать слюна. Таня помогла девушке натянуть трусики и долго расправляла их руками, пока не исчезла последняя морщинка. Осмотрев со всех сторон свою рабыню, она легонько шлепнула её по попке и спросила:
— Не беспокоит? Не мешает?
— Нет, госпожа, — глаза добровольной невольницы округлились.
— Так, а теперь наденем платье, — решительно сказала госпожа, — Оно должно обтягивать твою фигурку очень плотно. Поглядим, не промахнулась ли я с размером.
Латекс заключил тугой стан девушки в плотные объятия. Вырезов у платья не было, и воротничок обвил тонкую шею Алины, выделив ровные полушария грудей и обозначив соски. Юбочка прикрывала низ на треть бедра, обозначив округлые ягодицы и плоский животик с симпатичным кружком пупка.
— Что бы ты сама хотела надеть? — спросила Татьяна, — Фартук или передник?
— А вы, госпожа, в чем хотели бы видеть свою рабыню? — схитрила девушка.
— Надень фартук, — приказала госпожа, — А я посмотрю, как он тебе подходит.
— Слушаюсь, госпожа, — ответила Алина.
Фартук оказался тоже из резины, причем, желтого цвета с шершавой поверхностью с изнанки. Когда нагрудник приник к выступавшим сквозь латекс соскам, он сразу же стал тереться о них, раздражая и возбуждая. Татьяна приказала пройтись по комнате, и Алина почувствовала, как затычки стали тереться по внутренним стенкам влагалища и ануса, добавляя раздражений.
— Неплохо придумано, да? — спросила госпожа, — Будто тебя всё время кто-то трахает сразу со всех сторон.
— О, да! — еле сдерживаясь от стонов, сказала девушка.
— А теперь добавим остроты.
Татьяна вытащила из свертка цепочку с узкими легкими браслетами и сковала ноги рабыне. Следом, она застегнула на шее легкий металлический ошейник. Алина от возбуждения чуть не лишилась чувств. Теперь она была самой настоящей невольницей, закованной в кандалы и в ошейнике. Девушка не удержалась и потрогала холодную сталь, окольцевавшую её горло.
— Аж, да! — спохватилась госпожа и тут же пристегнула к нему поводок в виде тонкой цепочки.
Алина опустила голову и сложила руки на животе.
— Нет, нет! — воскликнула Таня, — Если рабыня не занята работой, её руки должны быть связаны за спиной.
— Зачем? — испугалась девушка.
— При таких возбудителях, — вкрадчиво начала объяснять госпожа, — Любая рабыня будет стремиться дотронуться до определенных ... мест на своем теле, а этого делать нельзя. Только госпожа может ласкать рабыню.
С этими словами она достала из свертка странную конструкцию: маленький кожаный мешочек, от которого тянулись два тонких ремешка. Велев сложить руки за спиной и сжать в кулачки, она натянула мешочек и связала руки ремнями.
— Вот так! — довольно воскликнула Таня, — Теперь ты полностью в моей власти. Чувствуешь?
— Да, госпожа, — глаза Алины увлажнились.
— Захочу, побью тебя, — игривым голосом произнесла госпожа, — Захочу, посажу на цепь в чулане с мышами и пауками. Захочу, заткну тебе ротик кляпом и не дам разговаривать. Но с твоим ротиком пока подождем! Он тебе еще пригодится.
Она, не выпуская поводка из рук, уселась в глубокое кресло, а рабыне приказала сесть на пол и положить голову ей на колени. Почувствовав, как госпожа нежно гладит по волосам, Алина тихо замурлыкала. Всё её тело напряглось, усиливая давление латекса, от чего стал ощущаться легкий приятный зуд. Возбуждение усиливалось с каждой минутой, и вот уже девушка, не способная сдерживать себя, начала стонать и подергиваться.
Внезапно госпожа, как фокусник, вытащила из-за спины толстый тряпичный жгут и вставила его в раскрытый рот рабыни. В следующее мгновение Алину затрясло, и она бурно кончила, издавая мычащие звуки и обливаясь потом.
— Хорошо? — снова спросила госпожа, но вынимать кляп пока не спешила.
— М-м-м! — замотала головой рабыня.
Татьяна вынула тряпку изо рта и страстно поцеловала свою невольницу в губы. Подхватив цепочку и помогая девушке подняться, они ушли в другую комнату, где была еще одна кровать. Скинув с себя одежду, госпожа улеглась на неё и положила Алину рядом, подставив к её губам свою тоже немаленькую грудь, приказав ласкать госпожу. Алина с радостью принялась облизывать и посасывать затвердевший сосок своей хозяйки.
— Госпожа, — тихо подала голос Алина.
— Говори, рабыня, — великодушно разрешила Таня.
— А когда вы захотели стать госпожой?
— О! Это давняя история, — Татьяна улеглась поудобнее, — Мне тогда было лет пятнадцать, если не меньше.
— Расскажите, госпожа! — взмолилась девушка, — Рабыня Аля молит госпожу рассказать!
— Я только окончила восьмилетку, — начала свой рассказ Татьяна, — Учиться в школе мне не хотелось, но и котов по улицам гонять тоже не было желания. Я уехала в райцентр и там поступила в техникум связи. Пожалуй, это было единственное занятие, которое меня еще как-то интересовало. Мне дали место в общежитии. Я жила в комнате еще с тремя девушками. Мы сразу же друг другу не понравились. Девчонки были из Средней Азии. Между собой болтали на своём языке, который я не понимала. Когда я просила их о чем-нибудь, они делали вид, что меня не понимают.
Однажды мне это надоело. Придя с занятий, я встала в дверях и решила выяснить отношения. Но этих узкоглазых мои действия не испугали. Наоборот, они накинулись на меня, как дикие кошки, и чем-то двинули по голове. Я потеряла сознание.
Когда я очухалась и открыла глаза, то обнаружила, что лежу на полу голая, связаная по рукам и ногам, а во рту — огромный кляп. Я попыталась избавиться от него, но эти сучки для верности завязали мне рот полотенцем. Я начала мычать и биться, как рыбка в сачке, но никто не слышал меня. Девки врубили на полную громкость свой маг с какой-то забойной музыкой.
Выбившись из сил и потеряв всякую надежду на спасение, я затихла, что очень обрадовало этих чурок. Подхватив за руки и за ноги, они швырнули меня на кровать. Не подумай только, что они беспокоились о моих удобствах. Просто им было лень нагибаться к полу.
Я по своей наивности думала, что они подержат меня в таком виде, пока я не остыну, и отпустят. Я ошиблась. Вечеринка только начиналась. Они встали около меня с трех сторон и на своем собачьем языке, сдобренным отборным русским матом, стали что-то обсуждать, при этом размахивли руками и щипали меня за соски и задницу. Я визжала, как резаная, а эти твари только ржали и продолжали надо мной издеваться.
Потом, кажется, им такое развлечение наскучило. Надо было выдумать что-то поинтереснее. И они придумали. Одна из них достала из своей тумбочки пластиковый член и, облизав его и обсыпав солью, с силой затолкнула мне в задницу. От боли и унижения я даже описалась. Тогда вторая, самая маленькая и самая вредная из них, тоже достала свою игрушку, тоже облизала её и обильно начинила солью. Разведя мне колени, она вогнала эту гадость мне в передок с такой силой, что мне показалось, она хочет прошить меня до горла.
Найдя подходящий кусок веревки, они закрепили эти два фала, чтобы я не могла их вытолкнуть, а чтобы я не крутилась, привязали меня к кровати поясами от своих халатов. Я осталась лежать в таком виде и луже собственной мочи, а они разоделись, как на праздник, и ушли. Вскоре соль начала действовать. Она разъедала мне все внутренности, доставляя такие мучения, каких я еще не испытывала.
Пришли они около полуночи. Я к тому времени уже не орала, а хрипела. Отвязав меня от кровати и вынув свои игрушки, девки сильно избили меня, а потом голую вытолкали из комнаты. Я спряталась в ванной комнате. Заодно помылась и промылась от соли. Стало легче. На моё счастье там висел мой халатик. Я быстро натянула его и ушла к подружке, что-то соврав ей. Уж не знаю, поверила она или нет, но не выгнала, тем более, что её соседка укатила домой на неделю. А утром она помогла мне вытащить из моей комнаты все мои вещи и пока оставила у себя.
Обратив внимание, что Алина не шевелится, Татьяна немного перепугалась.
— Что, заснула? — склонив голову к рабыне, спросила она.
— Нет, госпожа, — девушка подняла к ней глаза.
— А почему глазки красные?
— Жалко мне вас, госпожа, — тяжело вздохнула Алина.
— Ты еще не разучилась испытывать жалость к другим, — Таня поцеловала её в лоб.
Рабыня прильнула губами к обнаженной груди госпожи и нежно поцеловала её. По телу Татьяны пробежала мелкая дрожь. Запустив свою руку под нагрудник, она нащупала затвердевший сосчек и стала гладить его пальцами. Алина застонала и снова подняла глаза.
— А что было дальше? — спросила она, задыхаясь от волнения.
— Я жаждала мести, — продолжила Таня, не переставая теребить грудь рабыни, — Страшной мести! Так, чтобы на всю жизнь запомнили меня эти чурки немытые! Подруга уговаривала меня сходить к врачу, но я отказывалась. Начнет допытываться, как да что. Потом еще и неприятностей огребешь. Я сама лечилась детским кремом и промываниями. Всё обошлось, как видишь.
Однажды мы с подругой пошли в кино. Что-то про бандитов. Там был сюжет, где девушку-казашку изнасиловали, лишив её девственности. А это, как оказалось, самое страшное для них. Могут убить родители или родственники. Позор на весь их род. Вот тогда у меня и созрел дикий план мести.
Рядом с нашей общагой стоял брошеный двухэтажный дом. Почему там не обосновались бомжи, я не знаю, но мне это было только на руку. Обследовав его, я обнаружила, что в подвале есть несколько помещений, разделенных толстыми стенами, как камеры в тюрьме. Там же лежали и тяжелые железные решетки, когда-то служившие дверьми. Даже петли остались. Поднатужившись, я вернула их на место и подобрала надежные замки.
Оставалось только заманить сюда этих уголовниц. Я купила большой флакон хлороформа и стала ждать подходящего случая. Я знала, что вход в этот брошеный дом хорошо виден из окон нашей общаги. Как-то вечером, я заметила, что эти гадины пялятся в окно. Я стала их дразнить, строя рожи и показывая всякие гадости.
Мои старания не заставили долго ждать результата. Девки выскочили на улицу, а я, так, чтобы они заметили, шмыгнула в дом. Они погнались за мной. Я водила их по этажам до тех пор, пока одна из них, та самая шмакодявка, не отстала от подруг. Я подкралась к ней сзади и прижала к носу платок с хлороформом. Эта дрянь затрепыхалась, но скоро обмякла. Для верности я повязала платок ей на нос и ... утащила в подвал.
Там я раздела её и крепко связала, надежно заткнула рот и заклеила его широким пластырем в несколько слоев. Сунула в одну из камер и заперла там. Вскоре и две другие девки оказались в том же положении, что и их подружка.
Я сходила в общагу и принесла их «милые» игрушки и еще кое-что. Дождавшись, пока они прочухаются, я начала действовать. Когда я возилась с одной, две другие всё прекрасно видели. На то и был сделан расчет.
Но кроме моральных мук, я хотела доставить им и физические страдания. Я вспомнила, как, когда жила в нашем городке, из армии вернулся один парень. Он служил в Германии и рассказывал разные чудеса. Так вот, он говорил, что, когда наши ребята перед дембелем гуляли по городу, где располагалась их часть, тайком от патрулей и начальства они заходили в секс-шоп. Эти магазины там были всегда. Продавец сразу же выставлял на прилавок маленький флакончик. Это был возбудитель, что-то вроде теперешней виагры, только во много раз сильнее. Предназначался он для девушек. Как говорил тот парень, такой подарок любимую подружку заводил так, что она готова была прыгать на дверную ручку.
Я достала такую жидкость. Она использовалась в двух вариантах: можно было несколько капель влить в питье, а можно было и влить во влагалище, но эффект был слабее. Я остановилась на первом варианте. Развела с большой концентрацией и с помощью шприца ввела в тряпку, которой были заткнуты рты у этих сучек.
Начала я с мелкой. Вкатила ей приличную дозу в рот. Гляжу, давится, но глотает. Я купила три обычные скакалки с деревянными ручками, и теперь оду пару затолкнула ей в обе дырки. Эта дрянь, и в правду, оказалась «девочкой», из её передка кровь так и брызнула. Закрепив затычки её же трусиками, я пошла к другой, а эту оставила ждать эффекта.
Пока возилась со второй, первую начало разбирать. Она так вертелась на полу, что в первую минуту мне даже стало её жаль. Вскоре и вторая, а за ней и третья мычали и извивались на полу, как психованные. Я еще их пристегнула к стене за ошейники, чтобы ограничить их движения.
Вот тут-то я и почувствовала, что сама теку. Сердце билось, как после быстрого бега, а я всё смотрела на них и балдела от сознания власти над этими узкоглазыми девками. И от мести, конечно.
Налюбовавшись и кончив, кажется, раз пять, я надрезала одной чертовке веревку на руках так, чтобы не сразу развязалась, забрала их одежду и ушла. С тех пор я их больше не видела. Но желание властвовать осталось, Я поделилась этим со своей подружкой, и потом мы часто играли в рабыню и госпожу, меняясь ролями. Кайф, скажу тебе, высший!
Таня вдруг заметила, что её рабыня трется низом живота о её коленку и тихонько постанывает. Решив помочь девушке, она выставила ногу вперед и уложила Алину на неё. Невольница даже взвизгнула от восторга и стала энергично двигаться, раззадориваясь всё больше. При этом она обхватила губами сосок госпожи и принялась сосать его с таким рвением, что у Татьяны создалось впечатление, что грудь сейчас начнет давать молоко.
Она запустила руку девушке под юбочку и начала тереть пальцами по трусикам, вдавливая задычки. Очень скоро обе любовницы бурно кончили и теперь лежали, прижавшись друг к дружке и тяжело дышали.
— Госпожа, — простонала Алина.
— Говори, — разрешила Татьяна.
— Я хочу спать с заткнутым ротиком, — сказала рабыня.
Госпожа, согласно кивнув, достала заранее приготовленный кляп и заткнула Алине рот. Девушка улыбнулась, прижалась к госпоже щекой и вскоре крепко заснула. А Татьяна еще долго лежала с открытыми глазами и курила, поглядывая на свою счастливую рабыню.
В постели с госпожой
Комната была погружена в полумрак. В углу в изголовьи широкой кровати горел только один ночник, освещавший помещение. В глубоком кресле, сделанном под старину, сидела женщина с бокалом красного вина в руке. Глаза её были прикрыты, голова опущена вниз. Одета женщина была в прозрачный короткий халатик, подобраанный широким мягким поясом, завязанным бантом на боку.
В дверь тихо постучали. Женщина открыла глаза.
— Ну? — недовольно произнесла она.
— Госпожа, — в щелку просунулась стриженая голова рабыни.
— Входи, — уже более спокойно произнесла женщина, — Ты где шляешься?
— Я была у господина Федора, вашего водителя, госпожа — Ти подошла к креслу и опустилась на колени, сложив руки, закованные в легкие наручники.
— Он остался доволен? — Эльвира строго посмотрела на девушку.
— О, да, — Тина смущенно опустила глаза, — Велел передать вам слова благодарности.
— Нужна мне его благодарность, — буркнула женщина, подливая себе в бокал вина, — Надеюсь, подмыться догадалась?
— Да, госпожа, — рабыня снова кивнула.
Воцарилась тишина, только было слышно, как тикают огромные напольные часы, стоявшие в углу. Женщина медленно потягивала терпкое вино. Её полнеющее тело, слегка тронутое искусственным загаром, отчетливо просвечивалось сквозь прозрачную ткань халата, и Тина, созерцая наготу хозяйки, могла в полной мере оценить, каких неимоверных усилий стоит ей хоть как-то сохранить стройность фигуры.
— Ну, так что будем делать, рабыня? — Эльвира отставила бокал в сторону и злобно взглянула на девушку.
— Что будет угодно госпоже, — заученной фразой ответила Тина, не поднимая глаз.
— А если я прикажу выпороть тебя? — женщина злорадно улыбнулась.
— Как будет угодно госпоже, — последовал ответ рабыни.
— Верно, — госпожа взяла со столика длинный стек, — Я могу сделать с тобой всё, что захочу. Но сегодня я бить тебя не стану. Ты мне нужна, чтобы доставить удовольствие.
— Спасибо, госпожа, — со вздохом облегчения ответила рабыня.
— Но, — Эльвира подняла вверх свой хлыстик, — Если я буду недовольна тобой, то высеку. Поняла, сучка?
— Да, госпожа, — девушка втянула голову в плечи.
— Руки перед собой! — скомандовала женщина.
Рабыня послушно выставила вперед руки. Элбвира взяла со столика маленький ключик и сняла с запястий девушки наручники.
— Раздевайся, — крикнула госпожа.
Тина встала с колен и принялась развязывать лямки фартука, закусив губу, чтобы не расплакаться. Не смотря на то, что она уже месяц была в рабстве, обнажаться собственноручно даже переж женщиной у неё вызывало стыд.
Сняв фартук, девушка аккуратно сложила его и положила на край маленького стульчика. Расстегнув молнию платья, она раскрыла ворот и задрала подол. Ткань на несколько мгновений скрыла её лицо от взгляда госпожи, и Тина позволила себе еле слышно всхлипнуть.
— Это еще что такое? — прорычала Эльвира.
Рабыня сжалась в комок. Но гнев хозяйки был вызван совсем по другой причине. Ткнув стеком в лобок, госпожа грозно посмотрела на девушку.
— Почему тебя не побрили? — прошипела она.
— Не знаю, госпожа, — Тина съежилась от страха, — госпожа Рика ничего мне не говорила.
— Госпожа Рика, — передразнила её Эльвира, — Всё самой приходится делать. Иди за мной! Нет, стой!
Нагнувшись, она расковала рабыне ноги и сняла ошейник. Тина от удовольствия даже вздохнула. Хоть на несколько минут тело было свободно от рабского железа.
Меж тем, Эльвира завела рабыню в душевую и сунула ей в руку тюбик с мазью.
— Смочи свои волосы на лобке и под мышками, — приказала она, — Промокни и намажь мазью, черт тебя дери! Минут через десять смой и ополосни своё дерьмовое тело. Потом вытрешься и придешь ко мне. И не задерживайся там долго! Я жду! Ясно?
— Да, госпожа, — рабыня присела в поклоне.
Когда Тина вышла из кабинки, госпожа Эльвира всё так же сидела в кресле, но уже без халата, и вместо бокала в её руке зловеще блестел стек. Рабыня положила тюбик на туалетный столик и покорно опусимлась перед ней на колени. Измерив девушку испепеляющим взглядом, женщина взглянула на освобожденный от растительности низ живота и ухмыльнулась.
— Руки на затылок! — приказала она.
Когда невольница выполнила ... приказание, госпожа придирчиво осмотрела её тело и только после этого разрешила руки опустить.
— Надевай! — Эльвира бросила рабыне кожаный ошейник.
Тяжело вздохнув, Ти сама надела толстую кожаную полоску и затянула пряжку.
— Встать! Руки назад! — скомандовала госпожа.
Тина почувствовала, как кисти её рук погрузились во что-то тесное и мягкое, при этом неприятно поскрипывавшее. Следом, запястья были схвачены тонким ремнем. Девушка попыталась пошевелить пальцами, но резиновый мешок был очень тесный, и этого сделать не удалось.
Госпожа еще раз осмотрела рабыню со всех сторон и, не говоря ни слова, полезла на кровать. Делала она это так смешно и неуклюже, что Тина еле сдержалась, чтобы не прыснуть со смеху.
Когда эта господствующая корова разлеглась на многочисленных подушках, она пальцем поманила к себе пленницу и приказала лечь в ногах.
— Для начала, — изрекла она мурлыкающим голосом, — полижешь мне пальцы на ногах. И смотри, не ленись! А то я...
Пристроившись поудобнее, девушка принялась облизывать каждый палец, при этом стараясь не касаться ногтей, торчавших, как казацкме сабли. Ноги, к слову сказать, были хорошо вымыты и приятно пахли. Трещин и царапин на них тоже не было. Госпожа умела следить за собой.
Вылизав одну ногу, рабыня принялась за другую и обсосала её на совесть. Кому же охота получить изрядную порцию плетей, тем более, что хозяйка почти всегда так увлекалась, что жертва могла попросту откинуться до того, как хозяйка устанет.
— А теперь ложись сюда, — проказала Эльвира, указав пальцем на низ живота.
Рабыня послушно легла на живот между разведенными в стороны ногами. Нос её защекотал приятный запах фиалок, а раскрытое лоно уже блестело от выделяемого сока. Девушку немного удивил вид полового органа уже немолодой женщины. Она всегда думала, что с годами половые губы становятся дряблыми, а сама щель превращается в выжатый лимон. Но каково было её удивление, когда перед глазами предстала совершенно молодая раковина и свежий бутон влагалища.
Госпожа растянула в стороны большие половые губки, обнажив розовую нежную плоть и бугорок набухшего клитора, блестевшего от выделений. Девушка осторожно лизнула его языком, и холм любви затрепетал от прикосновения. Эльвира, выгнувшись в дугу, хрипло застонала. Тина лизнула еще раз, потом еще. Госпожа вздрогнуала всем телом и и подалась навстречу её ласкам.
Рабыня принялась лизать и сосать клитор и внутренние стенки половой щели, стараясь просунуть язык глубже в истекавшую соком пещеру. Не имея возможности помочь себе руками, Ти увеличивала амплитуду, стараясь захватить языком и темное отверстие ануса. То ныряя между бедрами госпожи, то поднимаясь, словно стараясь глотнуть новую порцию воздуха, чтобы снова погрузиться в пучину, девушка сама вдруг почувствовала, как низ её живота стало приятно греть, а из раскрытой норки потекла теплая смазка.
Эльвира, то выгибаясь, то обессиленно падая на постель, уже не стонала, а хрипела, подергиваясь всем телом в такт ласкам своей рабыни. Внезапно, схватив её за волосы, она подтянула девушку к себе и впилась в неё губами, на несколько секунд лишив её возможности дышать. Отлепившись, госпожа, не выпуская из руки волос, прижала невольницу с своей груди.
Тина обхватила надувшийся сосок губами и стала сосать, как большую соску, причмокивая и посапывая.
— О-о-х! — вдруг раздался стон госпожи.
Девушка подняла голову и увидела глаза Эльвиру, полные слез и горевшие, как два огромных уголька. Женщина натянуто улыбнулась и внезапно прижала девушку к своей груди, гладя по волосам и шепча что-то неразборчивое.
Рабыня даже оторопела от такой неожиданной нежности со стороны своей свирепой хозяйки.
— Где же ты научилась этому? — вполне добродушно прошептала Эльвира.
— Я вспомнила, — ответила девушка, — Как меня ласкала подруга. А вам понравилось, госпожа?
— Молчи, — Эльвира прикрыла ей рот рукой, — Полежим в тишине.
— Да, госпожа, — еле слышно сказала рабыня и замерла, прижавшись щекой к полной и еще упругой груди женщины.
Часы пробили полночь. Эльвира лежала неподвижно, только её рука нежно поглаживала стриженые волосы своей пленницы. Тина, боясь шевельнуться, лежала на груди хозяйки. Это были самые счастливые минуты, с тех пор, как она стала рабыней. Девушку не били, не издевались, не обзывали самыми последними словами. Даже связанные за спиной руки и тесный ошейник не могли омрачить этой маленькой радости.
— Пососи мою грудь, — плаксиво попросила госпожа и вдруг добавила, — Пожалуйста!
— Да, госпожа, — Ти обхватила сосок хозяйки и принялась медленно втягивать его себе в рот, дразня его язычком.
— Как славно ты это делаешь, — простонала Эльвира, — Еще! Еще!
Рабыня втянула в рот часть груди и слегка сжала зубы. Нежная плоть начала пульсировать под её нажимом, а сама женщина снова начала хрипло дышать. Внезапно она выгнулась дугой и, издав протяжный и громкий стон, тяжело рухнула на подушки.
Девушка насторожилась. Но опасения её скоро прошли, когда госпожа, схватив невольницу за плечи, ловко перевернула её и положила на бок, а сама потянулась рукой к промежности.
— Ой! — вскрикнула от испуга Тина.
— Что случилось? — Эльвира настороженно посмотрела на девушку, — Я тебе сделала больно?
— Нет, госпожа, — дрожащим голосом проговорила Ти, — Я... Ну, я еще...
— Как? — изумилась женщина, — Ты еще девственница?
— Да, госпожа, — смущенно произнесла рабыня.
— А как же ты с подружкой?..
— Алька не вставляла в меня ничего, — краснея, начала объяснять Тина, — Она и пальчики не глубоко всовывала.
— Для кого же ты берегла свою гордость? — рассмеялась Эльвира.
— Ну, госпожа, — нерешительно начала девушка, — Я думала, что парню, который женится на мне, будет приятно осознавать, что он у меня первый.
Тина не лукавила. Конечно, она не была пуританкой, но всегда соблюдала границы, за которые не допускала никого из своих ухажеров. Даже Алине не разрешала переходить этот рубикон, как та и не старалась всеми правдами и неправдами лишить подругу девственности.
— Да-а, дела, — протянула Эльвира.
— Госпожа, — позвала девушка.
— Ну, что? — хозяйка поцеловала девушку в лоб.
— Вы считаете, что я не права?
— Кто знает? — госпожа взяла в ладони голову пленницы, — Дело в том, что скоро приезжают мои дети. Арика я еще смогу удержать. А вот Вика меня давно не воспринимает всерьез. Делает, что ей в голову взбредет. Там, в кампусе, где она жида, когда училась в своем университете, царила свободная любовь. Но моей доченьке с некоторых пор понравились лесбийские игры с элементами насилия.
— Как это? — рабыня сделала вид, что не поняла.
— Ласки девушек с причинением боли, — пояснила Эльвира, — Так что, если она до тебя доберется, то сделает всё грубо.
— Что же мне делать? — заплакала Тина.
— Я могу помочь тебе, — госпожа поцеловала рабыню в висок, — И сделать могу всё аккуратно. Будет чуть больно, но потом — приятно. И попочку твою разработаем. Ты ведь там тоже девушка?
— Да, госпожа, — сквозь слезы ответила Тина, — Простите, госпожа.
— Ну-ну, не надо плакать, — Эльвира заботливо вытерла слезы краем простыни.
Она сползла с кровати и полезла в ящик туалетного столика.
— Дьявол! — выругалась госпожа, — Как раз, того, что нужно, нет!
Тина закрыла глаза и облегченно вздохнула. Экзекуция откладывалась на неопределенный период.
Часы пробили пять раза. Госпожа спала, небрежно прикрывшись краем одеяла. Второй половиной она заботливо укрыла рабыню, уткнувшуюся носиком в её плечо. После неудачной попытки «помочь» девушке, Эльвира и Тина еще часа два ласкали друг дружку, пока обе не лишились сил и не уснули.
За окном ветер срывал с деревьев пожелтевшую листву, начал накрвпывать слабый дождь. Заканчивался сентябрь.
Наступал новый день.
Откровенный ... разговор
— Ох, как не хочется встава-а-а-ть! — простонала Таня, сладко потягиваясь в постели, — Так бы и лежала целыми днями и ничего не делала!
— М-м-м! — подала голос Алина, заворочавшись под одеялом.
— Как спалось моей любимой рабыне? — Татьяна осторожно вынула изо рта девушки кляп.
— О, госпожа! — Аля зевнула и улыбнулась, — А как спала моя обожаемая госпожа?
— Прекрасно! — Татьяна быстрыми движениями развязывала ремни, — Но пора вставать. Рабыня! Умываться и кормить госпожу.
— Да, госпожа! — девушка соскочила с кровати и размяла руки.
Они сидели за маленьким столиком в теплой комнате и с аппетитом уплетали бутерброды, запивая их крепким чаем с листьями шиповника. Таня изредка поглядывала в окно, а рабыня Аля не могла оторвать взгляд от своей повелительницы.
— Это на долго, — недовольно пробурчала Татьяна.
— Что именно, госпожа, — Алина отставила в сторону пустую кружку.
— Дождь, — пояснила подруга, — Если зарядил, то на несколько дней. Не люблю я такую погоду. Спать всё время хочется.
— Я тоже не люблю, когда на улице идет дождь, — созналась девушка, — Когда я жила дома, то, если не нужно было идти в школу, я уходила на чердак и там сидела до вечера.
— Зачем? — Таня лениво оторвала глаза от окна.
— Родичи в такую погоду уже с самого утра были под мухой. Потом, как правило — скандал, мордобой. Потом — выпивали мировую, и всё по новой. Или шли к родственникам кляньчить бабки. А как добывали — опять пьянка. Ох!
— Понятно, — госпожа откинулась на спинку стула, — Рабыня! Сигарету!
— Да, моя госпожа! — Аля сорвалась с места, забыв, что на ногах кандалы, и чуть не растянулась на полу.
— Осторожно, дурочка! — Таня успела подхватить потерявшую равновесие девушку, — Не спеши!
Постепенно комната наполнилась запахом мяты. Откинувшись на спинку кресла-качалки, Татьяна курила, выпуская изо рта маленькие колечки дыма, а Алина, как и подобает верной рабыне, устроилась у ног своей госпожи.
— Аля, — как-то странно позвала девушку Таня.
— Да, моя госпожа, — ответила та, подняв полные нежности глаза.
— Погоди с госпожой, — в голосе Тани прозвучали нотки нервозности, — Мне с тобой нужно серьезно поговорить. Сядь на стул.
— Слушаю, — девущка уселась на старый стул с подлокотниками.
— Только честно и откровенно. — попросила Таня, — Договорились?
— Договорились, — кивнула головой Алина.
— Я хотела тебя спросить, — медленно начала говорить подруга, — Как ты относишься к Игорю?
— К Игорю, — девушка явно не ожидала такого вопроса. — А как я должна к нему относиться?
— Не знаю, — Таня зажгла очередную сигарету, — Вот и спрашиваю.
— Ну-у, — Алина посмотрела в потолок, — Он мне нравится. Как мужчина. Он ласков со мной, добрый, заботливый. Он...
— Ты не поняла, что я спросила? — Таня начала раздражаться.
— Поняла! — резко ответила девушка, — Тебя интересует, люблю я его, или нет! Честно? Нет! Но его мать очень хочет, чтобы мы поженились. Золотые горы обещала: институт, безбедную жизнь и прочие прелести.
— Ты успокойся только, — Татьяна выставила вперед руку, — Мы же подруги. Чего зря орать.
— А я и так спокойна, — Алина резко встала и подошла к окну, — Чего ради мне волноваться? Выйду за Игоря замуж, получу прописку, его мамочка устроит нам хату! Красота! Все подружки от зависти попадают!
— А если Игорь узнает о твоих пристрастиях? — вдруг спросила Таня, — Как думаешь, быдет он рад этому?
— А ты, конечно, ему всё расскажешь! — съязвила Аля, — Как мы с тобой на дачу поехали, как я лежала в твоей постели связанная и с кляпом во рту. Что там еще у нас было?
— Прекрати, дура! — крикнула Татьяна, — Ничего я ему рассказывать не буду! Но и обманывать парня не дам!
— Чего это? — девушка скорчила страшную гримасу.
— Сядь, психичка! — прикрикнула на неё Таня, — Сядь и слушай!
Алина послушно села на стул. Татьяна, раскурив очередную сигарету, помолчала пару минут, а потом начала говорить медленно и отчетливо, словно вбивала каждое слово в сознание собеседницы:
— Серафима — хорошая женщина. Я тебе уже говорила. И сам Игорь — тоже парень отличный. Это, если посмотреть на фасад. А когда зайдешь в подворотню, душком потянет.
— Не понимаю, — пожала плечами Алина, — Говори нормально, без выкрутасов.
— Да, конечно, — спохватилась Таня, — Извини. Так вот. Семья эта очень не прстая. Они не знают, что такое «сидеть без денег и без работы», понятия не имеют о голоде, о том, что нечего одеть, потому что нет ничего. Они забыли, когда в последний раз в общественном транспорте ездили, если вообще такое было.
— А я здесь с какого боку? — возмутилась Аля.
— Сейчас объясню, — Таня уселась поудобнее, — Только не обижайся. Ты для них — красивая игрушка. Для Серафимы ты прислуга. Тихая, скромная, покорная, а для Игорька — надувная кукла, всегда готовая пустить его под одеяло. Он ведь приходил ночью в твою комнату?
— Приходил, — кивнула в ответ девушка, — И говорил, что любит меня.
— Ага, любит! — ухмыльнулась Таня, — Пока ты от него зависишь. Как только встанешь на ноги, он сразу же потеряет к тебе интерес. И его мамаша — тоже. Они любят, когда им подчиняются. Ну, смотри! Станешь ты женой Игоря. Он продолжает заниматься своим бизнесом, Серафима тоже при деле, а ты — бесплатная служанка на определенное время. Пока не надоешь. А надоешь ты им очень скоро.
— Таня! — после небольшой паузы сказала Алина, — А ты, случайно, сама не хочешь занять моё место? Я имею в виду место невесты?
— Я? — Татьяна даже подпрыгнула на своем месте.
— Именно ты! — расхохоталась девушка.
— Смейся, сколько хочешь, — серьезно ответила Таня, — Но я с ними не хочу связываться. Не по мне такая компания. Да еще эти чертовы Ждановские у них в друзьях ходят.
— У них моя подруга служит, — пояснила Алина, — Только они куда-то подевались. Игорь никак дозвониться не может.
— Или не хочет, — усмехнулась Таня, — Это на него похоже. Ладно, не переживай. Найдется твоя подружка.
Алина начала убирать со стола посуду, а Татьяна, накинув куртку, вышла на улицу и долго сидела на скамейке, о чем-то размышляя. Разговор между ними получился странным, но кое-что стало проясняться.
Снова заморосил дождь, подул холодный ветер, и Татьяна вернулась в дом и села около печки. Алина, подсев рядом с подругой на низенькую табуретку, положила голову ей на колени.
— Тань — тихо сказала она, — Не сердись на меня. Ну, не могу я его любить. Сердцу не прикажешь. Ну, поживу немного у них, деньжат подзаработаю, а потом уеду. Вот только Тинку повидаю, когда объявится.
— Да мне-то что, — отмахнулась подруга, — Делай, что хочешь.
— Таня, — снова обратилась к ней Алина, — Прости за нескромный вопрос. А откуда у тебя всё это: квартира, машина, дом за городом, да еще и двухэтажный?
— Наследство получила от дяди, — тихо ответила Таня, — Он у меня крутым был, три магазина и фабрику имел. Потом магазины продал, фабрику бандюки отобрали, а дома и тачка мне достались, когда он умер. Вот и живу теперь на его сбережения. И работаю еще. Но это тоже временно. Возраст подойдет, так никому нужна не буду. Придется искать что-нибудь более постоянное.
К вечеру дождь прекратился, стало теплее. Девушки вышли на улицу и еще долго бродили по участку перед домом, заваленному уже пожухлой листвой.
— Аля, — сказала Татьяна, когда они вернулись в дом, — А ты не хотела бы переехать ко мне?
— К тебе? — улыбнулась девушка.
— Да, ко мне. Подумай.
— Да я хоть сейчас, — Аля бросилась на шею Тане и стала её страстно целовать, — Моя госпожа! Я готова тебе ноги целовать, моя любимая госпожа! Но как же Игорь и его мама?
— Об этом не беспокойся, — твердо ответила Таня, — Я с ними сама договорюсь.
Сон рабыни Ти
— Госпожа! — в дверь громко стучали,...  — Госпожа Эльвира! Откройте скорее!
Женщина, грубо столкнув с постели спавшую еще рабыню, накинула халат и, зевая и потягиваясь, пошла к двери.
— Чего разорался? — буркнула она, увидев на пороге Федора.
— Беда, госпожа! — задыхаясь от волнения, прохрипел шофер.
— Что стряслось? — голос Эльвиры погрубел, — Говори!
— Эрика сбежала, — выдохнул Федор.
— Тьфу, напугал, — облегченно вздохнула женщина, — И черт с ней!
— Вы слишком спокойны, госпожа, — покачал головой мужчина.
— А чего волноваться? — расхохоталась Эльвира, — Эта дура отсюда далеко не уйдет. Кругом болота. Утопнет или в лесу заблудится.
— А если она выберется? — насторожился Федор, — Пойдет в прокуратуру и расскажет там всё. Ведь эту контору вы еще не купили! Мне-то что, я сбежать могу. А вы — личность заметная. А если еще ваша девка рот раскроет, тогда получите под самую завязку.
— Федор, — госпожа махнула рукой, — Хватит болтать чушь. Лучше перетащи её клетку в мою комнату и установи там в углу.
— Будет сделано, госпожа, — обиженно пробубнил шофер и поплелся прочь.
Закрыв дверь, Эльвира подошла к лежавшей на полу девушке и грубо толкнула её ногой.
— Встать, рабыня! — крикнула она, — Хватит валяться! Работать пора!
Тина неуклюже поднялась на колени и опустила голову. Женщина развязала ей руки и приказала одеться. Заковав девушку в цепи, она отправила её на кухню, а сама отправилась в душ и скоро уже сидела за столом, поглащая завтрак.
— Слышала? — спросила она девушку.
— Я ничего не поняла, — Ти сжалась в комок от страха.
— Всё ты поняла, — отмахнулась Эльвира, — Ты же не тупица.
— Спасибо, госпожа, — рабыня опустила глаза.
— Я еду в город, — железным голосом сказала женщина, — А ты до моего возвращения посидишь в клетке. А то еще тоже надумаешь сбежать.
— Да, госпожа, — всхлипнула девушка.
— Не ной! — прикрикнула на неё Эльвира, — Федор установит твою клетку в моей спальне. Там светло и тепло. Теперь жить ты будешь там.
Госпожа быстро встала из-за стола, достала из кармана поводок и пристегнула его к ошейнику рабыни. Ти послушно поплелась за хозяйкой, всхлипывая на ходу, но женщина, казалось бы, не замечала этих слез. Зачем обращать внимание на такие мелочи?!
В спальню они зашли вовремя. Федор привинчивал к полу последние крепежные болты.
— Всё готово, госпожа, — выпрямившись, сказал он.
— Свободен, — осмотрев клетку, буркнула Эльвира, — Готовь машину. Скоро поедем.
Расковав рабыню, она приказала девушке раздеться и даже разуться. Пока Тина снимала с себя одежду, женщина вынула из ящика несколько ремней и невольничий шлем.
— Руки за спину! — скомандовала госпожа, — Стоять смирно!
Опять на запястья был натянут узкий резиновый мешочек и крепко завязан кожаными тесемками.
— Знаю я вас, маленьких шлюшек, — прогудела хозяйка, — Как заняться нечем, ручки сразу же лезут в дырки. Но я положу этому конец. Будешь у меня шелковой, а ласкать станешь только меня.
Покончив с руками, Эльвира натянула на голову шлем и закрепила его тугим кожаным ошейником. Рабыня тихо заскулила, за что получила легкий подзатыльник.
— Рот! — сказала госпожа.
Ти с трудом разжала челюсти, и в тот же миг за зубы проскользнула резиновая груша, прижав язык к небу. Эльвира, проверив надежность затычки, прижала её кожаной накладкой и затянула на шее ремнями.
Заведя рабыню в клетку, госпожа усадила её на подстилку и пристегнула шейную цепь к кольцу, приваренному к задней стенке клетки. Потом она связала ремнями лодыжки и коленки и натянула на ступни кожаный мешок.
— Можешь спать, — разрешила Эльвира, — Я бы тебе еще и глаза завязала, но, так уж и быть, не стану.
Осмотрев свою пленницу со всех сторон, она хмыкнула и, выйдя из клетки, заперла её на висячий замок. Хлопнула дверь, наступила тишина.
Ветер качал почерневшие от дождя голые стволы деревьев, издававших при каждом порыве жалобный скрип. С болот потянулось зловонье от гнившего дерна. Тяжелые серые облака давили, как пресс, прижимали к земле.
Эрика совсем выбилась из сил. Пару раз она проваливалась в трясину, и только чудом ей удавалось выбраться на твердую почву. Одежда на ней вымокла до нитки и совсем изорвалась, обувь утонула, и босые окоченевшие ноги были изодраны в кровь. Когда-то красивые светлые волосы теперь облепила болотная вонючая грязь, а кое-где были видны пятна крови.
Девушка медленно опустилась на мокрую землю и привалилась спиной к стволу огромного дерева. Перед глазами от голода и жажды плясали радужные зайчики. Идти дальше не было сил. Рика закрыла глаза и задремала.
Вдруг где-то сбоку послышалось тихое шуршание и мерный металлический звон. Звуки усиливались, что свидетельствовало о том, что кто-то приближается к тому месту, где сидела Рика. Блондинка подняла глаза и от неожиданности отшатнулась. Перед ней стояла её рабыня Ти, закованная в кандалы и наручники, с металлическим кольцом на шее. Коротеое черное платье и белый передник были запачканы грязью. На щеке отчетливо виднелся свежий рубец от прута.
— Госпожа! — рабыня бросилась к Эрике, — Я так долго вас искала, моя госпожа! Я долго плутала по болотам, но вас нигде не было! Я думала, что вы погибли, но всё равно продолжала искать вас. И нашла. Моя любимая госпожа! Как я рада, что вы живы!
Ти целовала девушку в губы и шею. Её маленькие ручки гладили хозяйку по волосам. Краем передника она вытерла грязь и кровь с лица госпожи, а языком, как собака, зализала раны. Слезы радости так и лились из больших глаз невольницы, но она не сдерживала их. Она была счастлива, что нашла свою повелительницу. Теперь им вдвоем булет легче, а если придется умереть, то это совсем не страшно. Ведь они теперь вместе.
— А где моя рабыня Аля? — вдруг строго спросила Эрика.
— Эта злая ведьма Эльвира продала её каким-то людям, — Ти горько заплакала и уткнулась в плечо госпожи, — А меня тоже хотела продвть. Она посадила меня в клетку, но замок кто-то открыл, и я выбралась из дома и убежала. За мной долго гнались, но потом отстали. Госпожа! Я никогда не оставлю вас! И мы обязательно найдем рабыню Алю и выкупим её у новых хозяев! Ведь правда же, госпожа?
— Правда, — Рика обняла девушку и прижала к себе, — Мы снова будем вместе, Ти. Ты же знаешь, что я люблю вас обеих.
— Да, госпожа, — всхлипнула рабыня, — Я знаю.
— А теперь нам надо идти дальше, — Эрика с трудом поднялась с земли, — Найди две длинных палки, и мы двинемся в путь.
Они углублялись дальше в болота, с помощью слег отыскивая менее топкие островки, где отдыхали пару минут, а потом вновь пускались в опасный путь. Эрика, как и положено госпоже, шла впереди, ощупывая тропу, а рабыня, пристегнутая за шею к поясу своей повелительницы, следовала за её надежной спиной.
Ти устала и вымокла, но не хныкала, а безропотно шла за своей госпожой. Она стала настоящей рабыней, она поняла смысл жизни: всегда быть рядом с хозяйкой, любить и верно служить ей, а если понадобится, то, не задумываясь, отдать жизнь за свою любимую госпожу.
Ветер усилился, а вместе с ним заметно похолодало. Стал накрапывать дождь. Рика вглядывалась в туман, сгустившийся над трясиной, пытаясь разглядеть хотя бы маленький островок.
— Устала? — обернувшись, спросила она рабыню.
— Я сильная, — было видно, что девушка держится на ногах из последних сил.
— Потерпи, милая, — госпожа перевела дух и шагнула вперед.
Со страшным хлюпаньем её нога провалилась в трясину, и госпожа, потеряв равновесие, бухнулась в ледяную жижу, выронив из рук свою палку. Ти вскрикнула от страха и захрипела. Ошейник, пристегнутый к поясу Рики, здавил горло и потянул девушку вниз.
Ухватившись обеими руками за цепь, рабыня начала тянуть её на себя, но сама не удержалась на ногах и упала в топь. Вода сомкнулась над её головой, затекая в ноздри и рот. Ти начала бить руками и ногами,...  но вязкая масса болота неумолимо затягивала её в бездну. И наступило безмолвие.
Тина вздрогнула и открыла глаза. Связанные за спиной руки дрожали, дыхание её было частым и прерывистым, из-под шлема на глаза стекал холодный пот.
— Приснилось чего? — раздался чей-то голос.
Рабыня повернула голову и увидела Эльвиру, сидевшую в своём кресле с длинной сигаретой, зажатой между пальцами. Она не слышала, как госпожа вошла в комнату, как, стуча каблуками, ходила взад-вперед. Тине стало не по себе. Живот неприятно заныл, голова кружилась.
— Что это было? — думала девушка, — Странный сон. И уже второй раз. Может быть, я и в самом деле становлюсь настоящей рабыней? Покорной и ничтожной.
— Ты чего размычалась? — прорезал уши резкий окрик Эльвиры, — Закройся, а то получишь у меня!
— М-м, — девушка послушно кивнула головой.
— Вот так, — госпожа довольно улыбнулась, подойдя к клетке.
Отперев дверь, она вошла внутрь и присела на корточки, держа в руках тюбик с кремом и что-то из одежды. Развязав рабыне ноги, Эльвира расправила в руках этот странный предмет и показала Тине.
— Нравится? — ехидно улыбаясь, спросила она.
Девушка обмерла от страха. В руках госпожа держала резиновые трусики, к перемычке которых были прикреплены два пластиковых фаллоса, зловеще блестевших на свету. Хозяйка смазала торчавшие члены мазью и стала надевать на рабыню.
— Встать на колени и раздвинуть ноги! — приказала она, — И не ной. Будет больно, но это быстро пройдет.
Достав из кармана еще один член и смазав его кремом, Эльвира вставила его в половую щель и начала медленно проталкивать в глубину пещерки. Внезапно она с силой вогнала фал до предела. Резкая боль пронзила низ живота пленницы, из расщелины потекла струйка алой крови.
Рабыня вскрикнула и застонала, но госпожа даже глазом не моргнула. Покрутив членом внутри влагалища, Эльвира вынула его и отложила в сторону. Затем она протерла стенки норки мягкой салфеткой, смоченной в каком-то приятно пахшем растворе.
— Вот и всё, сучка, — довольная собой, провозгласила госпожа, — Твоя девственность осталась только в виде воспоминаний! Теперь тебя можно трахать.
С этими словами она натянула на девушку трусики, и оба фала заполнили дырочки. Попка начала болеть, а влагалище неприятно зазудело. Грубо опрокинув рабыню на пол, Эльвира снова связала ей ноги и надела на ступни мешок.
— Можешь отдыхать до вечера, — заявила она, выходя из клетки.
Снова щелкнул замок. Ти тихо заплакала, свернувшись калачиком. Сегодня она лишилась девственности не по своей воле. В который раз девушка убедилась, что стала ничтожеством, вещью, с которой можно делать всё, что угодно. Теперь она — настоящая рабыня!
Игры продолжаются!
Осень неумолимо вступала в свои права. Дни становились короче и дождливее. Ветер рвал листву и бросал на землю, укладывая её желтым ковром.
— Скоро совсем холодно станет, — глядя в окно, сказала Татьяна, — Придется законсервировать дом и перебираться в город.
— Да, госпожа, — Алина, позвякивая ножной цепью, подошла к госпоже и прижалась щекой к её спине.
После разговора, который произошел накануне, она, закончив уборку жилища, сама попросила подругу заковать её в кандалы и связать руки за спиной. Таня переодела рабыню в короткое школьное платье образца 70-х, надела ей передничек из желтой клеенки и трусики с знакомыми затычками и узкие «чешки», чтобы девушка не ходила босой по холодному полу.
Связывая рабыне руки, она любовалась обозначившимися формами Алины. Госпоже так и хотелось схватить эти плотные, дышавшие молодостью и здоровьем холмы грудей, тискать их, впиться губами в торчавшие, как большие бусины, затвердевшие сосочки и слышать, как девушка стонет от удовольствия.
— Ты очень красивая, Аля, — Таня повернулась к рабыне и погладила её по щеке, — Особенно, когда ты связана вот так, как сейчас.
— О, госпожа! — девушка от счастья закатила глаза, — Мне очень приятно это слышать, госпожа. А еще мне очень нравится, когда вы меня ласкаете, госпожа.
— Рабыня не должна много говорить, — поучительным тоном сказала Таня, — Госпоже такое красноречие может не понравиться, и тогда она заткнет рабыне рот.
— Заткните рабыне ротик! — вдруг взмолилась девушка, — Рабыня умоляет, госпожа!
Татьяна мягко отстранила девушку в сторону и, приказав ей ждать здесь, спустилась вниз. Отсутствовала она минут двадцать, а Алина, как примерная послушная рабыня, осталась стоять у окна. Прислонившись плечом к простенку между окнами, она смотрела на унылую картину, но на душе у неё светило солнце и пели птицы. Ведь сбылась её давняя мечта, а после предложения переехать к госпоже, девушке хотелось просто петь от счастья.
Послышались шаги. Ггоспожа поднялась по лестнице на второй этаж. В руке она держала две большие льняные тряпки. Заметив удивленный взгляд Алины, Таня улыбнулась.
— Что тебе не нравится, рабыня? — игриво спросила госпожа.
— О, госпожа! — воскликнула девушка, — Как-то необычно. А почему не шарики или кожаные затычки?
— Почему? — хмыкнула Татьяна, — Я сейчас тебе объясню. Ты когда-нибудь слышала о Кинессе?
— Нет, — покачала головой рабыня, — А кто это такой?
— Такая, — поправила её госпожа, — Это польский врач-сексопатолок. Она написала несколько очень интересных книг о культуре половой жизни. В частности, и о связывании и затыкании рта. Так вот, связанная или закованная девушка уже сама по себе вызывает к себе жалость, а, вместе с ней, и сексуальное влечение обоих полов. И совсем не имеет значения, голая она или одета. А если и рот её чем-то заткнут или завязан, эти чувства только усиливаются. Как пишет Кинесса со слов одной из её пациенток, когда рот заткнут, то «пузырьки остаются в шампанском». Я сама нередко «гуляла» по всяким сайтам и видела самые разные способы связывания и затыкания ротиков милых девушек.
Но фотография — это статическая, неподвижная сценка. Другое дело — фильм со звуком. Там можно не только видеть, но и слышать стоны, издаваемые девушкой, её вынужденное мычание, приглушенный плач. Конечно, это актрисы, специализирующиеся на таких жанрах, но эффект достигается. Я тебе потом поставлю такой фильм. Их полно в интернете.
— Я поняла, — улыбаясь, сказала Алина.
Татьяна, тем временем, забралась на стоявшую там широкую кровать и позвала к себе рабыню.
— Для начала, — деловито заявила она, — Снимем кандалы и свяжем ножки.
— Госпожа, — Алина села на край матраса, — Можно спросить?
— Да, — улыбнулась госпожа.
— А зачем вы мне на ноги надевали мешочек?
— Я считаю, — Таня погладила девушку по бедру, — Что твои ножки в мешочке выглядят еще сексуальнее. Я не права?
— Да, госпожа, — согласилась девушка, укладываясь на кровать.
Таня достала из кармана брюк два тонких ремня и мешок из латекса и принялась за дело. Вскоре, щиколотки рабыни были крепко стянуты ремнем и «обуты» в мешок. Вторым ремнем госпожа связала колени. Улегшись рядом, она положила рабыню головой себе на грудь и расправила тряпки, разложив их у неё на груди. Взяв в руки больший кусок, Таня, скомкав его край, начала аккуратно, не спеша, засовывать в открытый рот рабыни, расправляя его так, чтобы материя заполнила весь рот, но, при этом, не проникала в глотку и вызывала рвотный рефлекс. Делала она это мастерски, и скоро почти весь кляп был заправлен, а из раскрытого ротика торчал только его небольшой кончик.
Госпожа уложила его спереди и, придерживая пальцами, стала завязывать рот длинной полоской материи, которую принесла с собой. Эта полоска была узкой с одного конца и заканчивалась большим треугольником с другого. Узкая часть проскользнула за зубы, исключая возможность вытолкнуть затычку языком. По мере заматывания рта полоска расширялась, и последний слой полностью закрыл всю нижнюю часть лица рабыни от носа до подбородка, спускаясь вниз милым треугольничком.
Госпожа ... завязала эту ленту сзади на два надежных узла и расправила платок.
— Удобно, рабыня? — спросила она, погладив девушку по завязанному ротику.
— М-м-м! — закивала головой Алина.
Развернув девушку лицом к себе, Татьяна поцеловала её в ротик, потом медленно расстегнула платьице и принялась нежно гладить грудь девушки, теребя сосок и лаская складку под чашей. Алина тихо застонала и подалась навстречу ласкам госпожи, подставляя вторую грудь.
Госпожа приняла предложение любовницы, расстегнула платье до пупка и обеими руками начала поглаживать уплотнившиеся нруди рабыни. Нащупав ремень, стягивавший колени, Таня ловко распустила его, дав возможность девушке чуть развести ноги, просунула ладонь и начала несильно давить на затычки.
Алина, ощутив дополнительное возбуждение, забилась в руках своей хозяйки, тихо постанывая и сопя от удовольствия. Чем ласки Тани становились активнее, тем громче мычала и стонала девушка. И вот он — тот самый пик наслаждения! Рабыня затряслась и застонала так громко, что госпожа даже опешила, но действий своих не прекратила, доведя любовницу до изнеможения, сама при этом получив порцию наслаждения.
Оставив в покое подуставшую пленницу, она пересела на стул, стоявший рядом с кроватью, расстегнула брюки и, расставив ноги, запустила руку в трусики, наблюдая, как рабыня мычит и бьётся в своих путах. Счастливо улыбаясь, она довела себя до высшей точки и кончила, сопроводив оргазм долгим стоном.
Был уже поздний вечер, когда подруги переместились в спальню. Таня освободила Алине только ноги, заковав их в кандалы. Ротик девушки по-прежнему был туго завязан, и Алина могла лишь тихонько мычать и мотать головой. Встав на колени перед своей госпожой, она терлась носиком о промежность, вдыхая аромат тела Тани, смешанный с солоноватым запахом смазки, пропитавшей тонкие шелковые трусики.
— Ты счастлива, моя рабыня? — Татьяна привлекла её к себе и погладила по голове.
— Угу, — кивнула Алина.
— Согласна жить со мной?
— Угу, — рабыня еще сильнее прижалась к низу живота завязанным ртом.
— Значит, решено, — с облегчением вздохнула Таня, — Я сделаю тебе регистрацию, помогу подготовиться в институт. А там видно будет. И я знаю одно: мы будем счастливы.
— Угу, — снова мотнула головой Алина, посмотрев на подругу мокрыми от счастливых слез глазами.
Карина
Тина открыла глаза. Со вчерашнего вечера ничего не изменилось: та же клетка, та же комната. Эльвира еще спала, безмятежно раскинувшись на постели. Ночью она здорово измотала рабыню, придумывая всё новые и новые забавы, во время которых орала от удовольствия, как резаная. Только, когда часы пробили четыре раза, госпожа успокоилась и отправила девушку спать.
Поерзав на жесткой подстилке, Ти попыталась размять затекшие за ночь связаные за спиной руки. Она уже не обращала внимания на затычки, которые вставила ей в анус и влагалище Эльвира, пообнщав, что будет менять их каждое утро и каждый вечер, пока не дойдет до самых толстых.
— Это и в твоих интересах, — ухмыляясь, говорила она, — Когда придет время, ты только спасибо мне скажешь!
Тина не очень понимала, почему она должна быть заинтересована в расширении своих естественных отверстий, но горький опыт уже научил её относиться к словам госпожи со всей серьезностью. Иначе быть ей битой и очень серьезно.
Лежа в своей «спальне», рабыня с горечью осознала, что за этот месяц она стала покорной и смиренной. Эльвира полностью подчинила себе нрав этой девушки, превратив её в полное ничтожество, готовое в любую минуту исполнить самую невероятную прихоть, даже, если самой рабыне эта причуда не нравилась.
Госпожа сладко потянулась и приподняла голову. Заметив, что невольница не спит, она скорчила страшную морду и гнусавым голосом спросила:
— Ты уже не спишь, моя милая игрушка?
— М-м, — пробурчала девушка, пожевав во рту резиновую грушу.
— Ну, тогда пора вставать, — женщина лениво поднялась с кровати.
Она подошла к клетке шаркающей походкой и вытащила из неё рабыню. Медленно, словно действуя на нервы, она освободила девушку от пут, кляпа и шлема и, шлепнув по голой попке, потащила в душ.
Тина вымыла свою госпожу и вылизала ей норку. Завернув её в большое банное полотенце, она усадила Эльвиру за туалетный столик, а сама вернулась в душевую кабинку, чтобы вымыться и приготовиться к дневным заботам.
— Как твои дырочки? — осведомилась хозяйка, когда Ттина вышла из душа.
— Спасибо, госпожа, — заученно ответила рабыня.
— Тогда надевай, — Эльвира протянула девушке резиновые трусики с затычками, замененными на больший размер, — Не забудь помазать кремом.
— Да, госпожа, — с комом в горле ответила девушка.
Через десять минут заткнутая и закованная рабыня уже носилась по кухне, готовя завтрак своей рабовладелице: смолола кофе, поджарила хлебцы, нарезала сыр и ветчину и, разложив на тарелку, украсила зеленью. Эльвира, не сумев сдержать восторг, расплылась в улыбке.
— Я добилась своего! — с гордостью сказала она, — Ты стала настоящей рабыней.
— Да, госпожа, — смиренно ответила Ти, присев в поклоне.
Насытившись, госпожа осведомилась о времени и ушла в свою опочевальню.
— Через час ко мне должны прийти, — бросила она через плечо, — Ты тоже будешь присутствовать при разговоре. Будь готова.
— Да, госпожа, — снова поклонилась девушка.
— И переоденься, — приказала Эльвира, — Я хочу видеть тебя в переднике и шлеме.
— Да, госпожа, — снова последовал протокольный ответ и положенный реверанс.
Пробило одиннадцать. Госпожа Эльвира в длинном, но сильно открытом платье, обвешанная драгоценностями, как елка, восседала в глубоком кресле. В одной руке она держала тонкий стек, а в другой — поводок, второй конец которого тянулся к ошейнику рабыни, стоявшей на коленях у её ног.
Невольница была одета в короткое обтягивающее платье из черного блестящего латекса и белый передник. Голова девушки была закупорена в невольничий шлем, а рот заткнут резиновой грушей, тонким концом прикрепленной к широкой кожаной накладке, плотно прижимавшей кляп. Руки были заведены за спиту и туго сжаты черным кожаным чехлом в виде перчатки и стянуты несколькими широкими ремнями. Ноги, обутые в узкие тапочки, были закованы в кандалы.
— Госпожа, — в комнату вошел Федор, — Пришла та девушка, которую вы спрашивали.
— Пусть входит, — махнула рукой Эльвира.
Отстранившись, Федор открыл шире дверь, в которую вошла девица очень странного вида. Ростом она была с Тину, но очень худая и почти плоскогрудая. Только два маленьких пупырышка сосков проступали сквозь короткую майку неопределенного цвета, давно не знавшую стирки. Длинные сбившиеся в колтуны волосы были окрашены пятнами в рыжий и ядовито синий цвета.
Косметикой девица пользоваться не умела, поэтому, её худое вытянутое лицо было похоже на бездарную картину художника — абстракциониста. Кое-где были видны даже синяки, которые невозможно было скрыть под пудрой.
Кроме короткого топика, не смотря на холодную погоду, девушка была одета в короткую джинсовую юбку, с трудом прикрывавшую промежность, черные и нескольких местах рваные чулки в крупную сетку и разбитые и стоптанные полусапожки тоже не первой свежести. На плече висела сумка, очень похожая на нищенскую торбу, сшитая из простой мешковины.
— С какой панели ты сорвалась? — брезгливо взглянув на гостью, спросила госпожа.
— А тебе-то что? — гнусаво огрызнулась девица, — Сама пригласила. Я не напрашивалась.
— Как тебя зовут, чучело? — Эльвира начинала злиться.
— Карина, — криво улыбнувшись, ответила та.
— Шлюха, что ли? — женщина сморщилась от пренебрежения.
— И чё? Чё ты мне сделаешь, толстомордая? — девица пошла на обострение, — Чё те от меня надо?
— Ну, хватит, лярва! — крикнула Эльвира, — Тебе ведь нужны деньги?
— Ха! — гаркнула девица, — Бабки всем нужны! Но....  ..
— Сделаешь, что прошу, — перебила её госпожа, — Получишь, как договаривались.
— А чё делать-то? — девушка покосилась в сторону Тины, — Эту мочалку оттрахать?
— Через два дня, — с трудом взяв себя в руки, произнесла Эльвира, — Приезжают мои дети. Нужно приготовить их комнаты.
— А чё, эта сучка не может? — девка снова зыркнула в сторону рабыни.
— Если её хоть пальцем тронешь! — женщина показала кулак, — Я тебя саму на цепь покажу и буду показывать за деньги. А когда надоест — сожгу в топке! Ясно, тварь размалеванная?
— А если я откажусь? — девица сбавила гонор.
— Тут кругом болота, — Эльвира пространно покрутила рукой, — Кто тебя искать-то станет?
— Да ладно, — девица скорчила рожу, — Выгребу я ваше дерьмо.
Оставив Тину внизу, Эльвира отвела наемную работницу куда-то в верхние комнаты. Вернулась она быстро, подхватила поводок и утащила рабыню обратно в клетку. Связав ей ноги и заперев дверцу на замок, госпожа ушла.
За стеной послышался шум и приглушенный голос девицы, орудовавшей шваброй. Чему она возмущалась и чем была недовольна, девушка разобрать не смогла, и не очень-то хотела. Закрыв глаза, она попробовала уснуть, но туго стянутые ремни на руках давали о себе знать при малейшем движении. Приподнявшись, она прислонилась к решетке и застыла в таком положении.
— Сидишь, уродка? — Ти, наверное, заснула, потому что не услышала, как к ней подошла размалеванная девица.
Не издав ни звука, рабыня отвернулась, но уборщица, увидев, что на неё не обращают внимания, просунула ручку швабры между прутьями решетки и больно ткнула в живот.
— М-м-м! — завопила рабыня, попытавшись увернуться от следующего тычка.
— Красиво мычишь, сучка! — обрадовалась Карина, — А что еще ты умеешь делать? А-ну, раздвинь ножки!
— М, — буркнула Тина, дернув связанными ногами.
— Здорово! — воскликнула девица, — Я бы тебя еще сильнее запаковала. А потом мучила бы в своё удовольствие! Знаешь, что бы я с тобой делала? Не знаешь? А я расскажу! Ты бы у меня лизала каждый день с утра и до вечера и с вечера до утра. Твоей хавкой была бы моя моча и моё дерьмо, потому что ты сама — дерьмо. Рабское отродье!
Она так увлеклась своими разглагольствованиями, что не заметила, как в комнату вошла Эльвира.
— Ах ты дрянь! — госпожа изо всей силы треснула уборщицу по спине стеком, — Как ты сюда вошла, шалава?
— Ты чё? Сдурела? — Карина отскочила в сторону, потирая спину, — Сперва научись двери запирать!
— Я тебе сейчас поору, — голос хозяйки стал похож на шипение змеи, — Будет учить меня.
— Я воспитывала твою зверушку, — с ехидной улыбкой выпалила девица, — Её надо поучить манерам. Грубит, дерзит, обзывается.
Отпихнув Карину в сторону, Эльвира отперла клетку и вошла внутрь. Первым делом, она проверила кляп. Убедившись, что ничего не нарушено, она дотронулась рукой до живота и внимательно посмотрела на рабыню. Тина слабо застонала, на что госпожа кивнула головой и вышла, снова заперев её.
— Иди за мной, — на удивление спокойно сказала Эльвира.
Они вышли в коридор, и вскоре оттуда послышались вопли Карины и крик госпожи. Продолжалось это минут десять. Потом всё смолкло. Еще минут через пять послышались тяжелые шаги. Это пришел Федор. Хозяйка ему что-то сказала, и он ушел.
— Сучка такая, — пробурчала Эльвира, снова входя в комнату, — Я её предупреждала. Больно?
Она уставилась на рабыню.
— М-м, — замотала головой девушка.
— Ну, да, конечно, — не поверила хозяйка.
Снова войдя в клетку, она развязала невольнице ноги и сняла рукав. Велев вытянуть руки вперед, она заковала их в наручники с длинной цепью и только потом отсоединила шейную цепь. Рот раскупоривать не стала.
Взяв девушку за руку, госпожа повела её вниз. Спустившись в подвал, они вошли в маленькую комнату без окон. В середине на спускающейся с потолка цепи, прикрепленной к поднятым вверх рукам, с кляпом во рту, без одежды, с расставленными в стороны ногами, к которым была привязана толстая палка, не дававшая ногам сомкнуться, висела Карина и яростно рычала. Её глаза сверкали так, что казалось, из них посыпятся искры.
Взяв в руку тяжелый длинный хлыст, Эльвира подошла к девице, но обратилась к стоявшему в стороне Федору:
— Нашел что-нибудь?
— В трусах, — он показал госпоже брошь, усыпанную бриллиантами.
— Получай! — хозяйка размахнулась и ударила хлыстом по промежности.
Карина взвыла и задергалась на цепи. Тина отшатнулась в сторону, но Эльвира, подумав, что рабыня падает, ловко подхватила её под локоть.
— Я тебя не задела? — участливо спросила она.
— М-м, — мотнула головой Ти.
— Что еще? — Эльвира повернулась к мужчине.
— В лифчике, — он показал перстень.
— Получай! — снова раздался свист, и хлыст обжег торчавшие соски.
Снова раздался вой, и снова девушка задергалась. Тина на этот раз устояла на ногах.
— Это всё? — опять спросила хозяйка.
— Да, госпожа, — Федор вышел из комнаты.
— А теперь, рабыня, покажи, куда она тебя ударила, — приказала Эльвира.
Тина приложила ладошку к тому месту, куда Карина ткнула её шваброй.
— Я же тебя предупреждала, тварь, — крикнула госпожа, — Чтобы пальцем её не смела трогать. Это моя рабыня, и только я могу её бить! Получи!
Хлыст снова взвился в воздух и оставил широкую красную полосу на животе наемницы. Потом еще одну, еще и еще. Карина завертелась на цепи, как волчок, издавая звуки, похожие на хрип.
— А это тебе за невыполнение приказа! — Эльвира начала наносить удары уже без разбора, и вскоре, всё тело висевшей на цепи девушки покрылось кровавыми рубцами.
— Пойдем, — госпожа взяла рабыню за руку и вывела из подвала.
Когда они поднялись в спальню, хозяйка распаковала рот Тины и подвела к туалетному столику. Сняв с девушки передник, она задрала платье и осмотрела появившийся там лиловый синяк. Покопавшись в своих склянках, она смочила марлю какой-то жидкостью и приложила к пятну.
Осторожно одернув платье, госпожа снова повязала рабыне передник и усадила её на табуретку.
— Скоро всё пройдет, — пообещала она, — Даже следа не останется.
— Спасибо, госпожа, — Тина сглотнула слезу.
— Тебе больно? — улыбнулась Эльвира, или ты жалеешь эту воровку и шлюху?
— Жалею, госпожа, — честно ответила девушка, — Но не оправдываю воровство.
— Не жалей её, — хозяйка прижала голову Тины к своему животу и погладила по голове, — И помни. Я никому не позволю тебя обижать. Вот только от своей милой доченьки защитить не смогу. Но мы что-нибудь придумаем. А сейчас, рабыня, открой ротик.
Снова вставив кляп и затянув накладку, Эльвира вручила в руки Тине швабру и отвела в комнаты, которые предстояло убрать и приготовить к приезду детей.
Эрика
Дождь зарядил нешуточный. То усиливаясь, то немного стихая, он лил уже вторые сутки. Земля, не способная принять в себя огромное количество влаги, превратилась в жидкую кашу. Ветер разносил по округе смрад болот, от чего в горле перехватывало дыхание, подступала тошнота.
Промокшая насквозь девушка в разорванных старых джинсах и растянутом свитере медленно брела по тонкой кромке твердой земли, спотыкаясь о торчавшие, как щупальца спрута, корни деревьев. Сил у неё оставалось меньше и меньше.
Увидев впереди большой куст орешника с еще не полностью облетевшей листвой, она забралась под густую крону и привалилась к стволу.
— Ну, Федька, гаденыш, — проворчала девушка, — Решил от меня избавиться оригинальным способом — утопить в болоте.
Глаза её сами собой стали слипаться, и Рика провалилась в сон, уже не обращая внимания на дождь и вонь.
— Картина маслом! — раздался незнакомый голос.
Эрика открыла глаза. Перед ней стоял высокий человек в плащ-палатке и болотных сапогах. За плечами висел худой рюкзак, а в руке он держал пятизарядный карабин с оптическим прицелом.... 
— Вылазь, красавица! — поманил её человек, но сам отошел на пару шагов в сторону, — Кто такая?
— А ты кто такой? — огрызнулась девушка.
— Егерь сдешний, — ответил человек и откинул капюшен на спину.
— Кир? — Рика чуть не рухнула от неожиданности, — Ты?
— Нет, Ричард-Львиное Сердце! — расхохотался парень, — А я тебя сразу срисовал, Эрика Ларс! Откуда ты такая чумазая? Бомжуешь?
— Что-то в этом роде, — грустно сказала девушка, — А ты как здесь объявился?
— Ну-ка, пойдем со мной, — егерь взял Эрику за руку, — И ты всё мне расскажешь.
— Расскажу, — кивнула Рика, — Если раньше копыта не отброшу.
В печке весело потрескивал огонь. В маленькой избушке было сумрачно, но тепло и уютно. Эрика сидела на грубо сколоченной лежанке, покрытой старым матрасом, забравшись на него с ногами. Её одежда сохла на веревке рядом с дымоходом, сама же девушка, закутавшись в толстое верблюжье одеяло, пила чай из большой аллюминиевой кружки.
— Согрелась? — в избу вошел Кирилл и бросил рядом с печью охапку дров.
— Спасибо, Кирюша, — Зрика плотнее запахнулась в одеяло.
— Температуры нет? — парень приложил ко лбу девушки руку.
— Не беспокойся, — она отхлебнула чай, — Вот одежка просохнет, и я уйду.
— И я буду последним фраером, если тебя отпущу вот так просто, — егерь сел к столу, — Одна ты с бедой не сладишь, а вдвоем будет легче.
— У тебя работа, — тихо сказала девушка.
— Сейчас ты — часть моей работы, — парень стал серьезным, — Я тебя нашел в своих угодьях, поэтому, отвечаю за тебя.
— И что ты собираешься делать со мной? — усмехнулась Рика, — Ментам сдашь?
— Обойдемся без милиции, — буркнул Кир, — Лучше расскажи про себя. Я тебя с Эльбруса не видел.
— Рассказать-то можно, — Эрика опустила голову, — Только после этого мне самая дорога на зону.
— Ну-у! — протянул Кирилл, — Сейчас задрожу от страха. Ты рассказывай, а там решим, куда тебя девать.
— Хрен с тобой, слушай! — девушка залпом допила чай, — Короче, когда меня снимали с этого долбаного плато, еще пару раз шарахнули о скалу задницей, но новых переломов не было. Провалялась я три месяца в больнице в гипсе, потом еще пол года в центре реабилитации мне психологи мозги парили. Всё хотели понять, не свихнулась ли я. К моей радости и их горю всё обощлось, но с альпинизмом пришлось распрощаться.
Вернулась я на базу за документами, а там начальство сменилось. Документы не просто вернули, а еще срок хотели впаять за потерю казенного имущества. Перестраховщики чертовы! Одним словом, дунула я оттуда быстрее ветра. Пора, думаю, и домой возвращаться. Приехала, а избушки-то моей нет!
— Как нет? — удивился Кир, — Сгорела?
— Нет, не сгорела. Муженек мой ненаглядный, узнав, что я с горы долбанулась, на радостях дом наш продал одной семейке. По дешевке толкнул, чтобы побыстрее. Дергалась я не очень долго и не слишком сильно. Быстро поняла, что у этих людей в округе всё схвачено. Ментура у них на жаловании, прокуратура — тоже, вроде, с ладони кормится.
Решила я тогда наняться к ним в услужение. Так получилось, что они меня не видели и имени моего не знали. У муженька моего фамилия другая. Пришла на интервью и быстро поняла, что люди эти с прибабахом. Она — молодая дородная и очень властная телушка, он — старичок, который у неё под каблуком. Посидели, поговорили. Взяли они меня в качестве смотрительницы дома. Я тогда еще не понимала, что это такое. Думала — экономка.
Тут через пару дней приводит эта корова девушку. Даже не привела, а приволокла на поводке.
— Шутишь? — усмехнулся Кир, — В наше время человека на поводке, конечно, водить можно, если он — мазохист.
— Я не шучу, — серьезно ответила Эрика, — И девчонка та мазохисткой не была. Её откуда-то выдернули и сделали самой настоящей рабыней. Не удивляйся! Бесправной, жалкой, ничтожной рабыней. Её били, морили голодом, связывали, заковывали в цепи, затыкали рот кляпами самых разных модификаций. Но это — потом, а пока мне было поручено отдрессировать её.
Я хотела отказаться и уйти, но желание вернуть себе имущество, оказалось сильнее. И я начала действовать. Вернее, злодействовать. Я понимала, что, чем строже и жеще я буду, тем лучше для дела. И потом, я не была уверена, что за мной не следят.
Мне хватило двух недель, чтобы из этой девчушки сделать ручное животное. Я её вышколела по полной программе. Элька была довольна. А потом приехали её детки. Они учатся в Англии, а сюда приезжают на пару недель на каникулы. Эти ребятишки — два монстра. Что они только с рабыней не делали. Я думала, девчонка свихнется или покончит с собой. Но помочь я ей ничем не могла. Иногда и мне перепадало. Но их мамаша предупредила, чтобы со мной не связывались.
Конечно, о моих спортивных успехах никто не знал. Иначе они быстро бы меня просчитали. Я пользовалась определенной свободой в доме и волей-неволей узнала кое-какие тайны этой семейки Адамсов. Шутка юмора. Их зовут Арсений и Эльвира Ждановские. Но видок — точняк, как в том фильме.
Потом я узнала, что Элька прикупила в тайне от своего старикана дом на болотах. Где-то здесь есть странный поселок.
— Есть, — подтвердил Кирилл, — Там всего несколько дворов, но подведены все коммуникации. Я туда предпочитаю не соваться. Неприятный народец там обитает.
— Вот именно! Мы уехали туда. Мы — это Элька, я, рабыня и шофер Федор, по совместительству подручный Эльвиры, охранник и инквизитор. Туда же приехали и детки. Две недели они отдыхали и забавлялись с новой игрушкой мамаши.
Когда уезжали, на рабыню было страшно смотреть. Она постарела лет на двадцать, даже седина в волосах появилась. Короче, однажды утром я обнаружила, что девушка померла. Не покончила с собой, а просто откинулась.
Федька её сгреб и отнес на болота. А через месяц в доме появилась очередная девушка. Эта прожила там почти год, пока не надоела хозяйке. Отпускать её, сам понимаешь, она просто так не собиралась. Федка и её в трясину отправил.
Короче говоря, сейчас у Эльки четвертая по счету рабыня. Кстати, какое сегодня число?
— Первое Октября, — выпалил Кир, — А что?
— Сегодня на каникулы приезжают дети Эльвиры, — грустно ответила Рика, — Опять будут «развлекаться».
— Ну, а что дальше? — Кир присел на топчан, на котором лежала девушка.
— А что дальше? Я её тоже начала дрессировать. Только у Эльки терпения не хватило. Приказала привести. Я привела. Тут мы повздорили с этой госпожой гребаной. А она обид не прощает. Я это знаю. Ушли мы с девкой в мою комнату, и тут мне так её жалко стало! Что-то сломалось во мне. Я велела девушке бежать, а во дворе уже менты рыскали.
Девчонке убежать не удалось, поймали и избили. Меня тоже схомутали. Били мало, но качественно, а потом пятеро по кругу пустили.
Рабыню куда-то утащили, потому что она отключилась, а меня в подвал запихнули, где Элька меня долбала. Но, в конце концов, отстала. Заволокла в какую-то подсобку и на цепь посадила.
Однажды ко мне эта девушка пришла. Очухалась, видимо. Лечить, говорит, тебя буду. Я её прошу уйти, мол, хочу своей смертью подохнуть, а она не уходит. Говорит, что в медицине чего-то там кумекает.
Неделю ходила. Чем-то мазала, что-то пить давала. То под подушку апельсин сунет, то яблоко, то с барского стола остатки еды притаранит. Выходила-таки! А потом Федька пришел. Принес ключ от ошейника и вот эту одежду. Ночью, говорит, выведет и покажет, в каком направлении уйти можно. Только из-за этого гада я чуть в самую трясину не попала. Еле вылезла.
А тут ты. Вот и весь рассказ. Ну, весело?
— Да-а! — протянул парень, — Наломала ты дров. И что теперь делать собираешься? Документов, как я понимаю, у тебя нет.
— Документы-то есть, — усмехнулась Рика, — Только они в милиции. А делать? Черт его знает! Девчонку жаль. Погибнет она там. Вытащить бы её, только не знаю, как. Я её гоню от себя, говорю ей, что била. Она меня ... ненавидеть должна. А она лечит и подкармливает. А я потом по ночам реву в два ручья. Что за люди такие?
— Хорошая, видать, девушка, жалостливая, — пожал плечами Кир, — Ладно, ты спи, а завтра будем репу чесать.
Эрика укуталась в одеяло и уже через минуту сопела, как младенец. А Кирилл еще долго сидел на крыльце и размышлял над рассказом старой знакомой.
Неожиданный поворот
Алина стояла у окна. Утром Татьяна сказала ей, что должна уехать в город по делам, а потом заедет к Серафиме, чтобы договориться с ней о том, что забирает девушку к себе, а заодно заберет её вещи. Эта новость немного огорчила подругу. Её очень не хотелось весь день сидеть одной. Но Татьяна пообещала, что постарается вернуться побыстрее.
— Хочешь, погуляй по участку, — предложила она, — Только оденься теплее. Уже холодно, не простудись.
— Не хочу гулять, — Алина надула губки, — Я лучше дома посижу. А ты свяжи меня и ротик заткни. Будет совсем, как рабыня, которую оставили дома одну ждать свою госпожу.
— А в туалет захочешь? — засомневалась Таня.
— А я сейчас схожу, — рабыня юркнула в кабинку.
— Хорошо, — госпожа достала необходимые принадлежности, — Только ты пойдешь наверх. Там есть кровать. Если захочешь, приляжешь и поспишь.
Второй этаж был почти пуст от мебели, но три окна, хоть и застекленные монокристаллическим стеклом, освещали помещение достаточно, чтобы там можно было находиться днем. Зато снаружи видно ничего не было.
— Не передумала? — спросила Татьяна, когда девушка поднялась наверх.
— Нет, госпожа, — Алина сделала реверанс с такой грацией, на которую способны только именитые балерины.
— Тогда одевайся, — скомандовала повелительница.
Прежде всего Алина натянула сетчатые колготки с прорезью в промежности. Потом надела резиновые трусики с затычками, предварительно облизав их. Татьяна выдала девушке сапоги и сказала, что долго подбирала их. Голенища были узкими и упирались в изгиб коленок. Каблук был невысокий и в меру широкий.
— Теперь наденем на ноги кандалы, — сказала Татьяна, опускаясь на корточки.
Браслеты с мелодичным звуком защелкнулись на лодыжках. Теперь Алина могла передвигаться маленькими шажками, но её это не испугало.
— Надень этот лифчик, — приказала госпожа.
Рабыня застегнула маленький замочек на спине, потом закинула бретельки за голову и сцепила их ша шее. Лифчик был, конечно, из того же латекса, что и трусики, но чашечки для грудей отсутствовали, и набухшие полушария встали торчком.
Платье оказалось знакомым — школа семидесятых. Подол прикрывал лишь треть бедер, а рукава были удлинены и наглухо зашиты. Лишившись возможности манипулировать пальцами, девушка теперь не могла продолжать одеваться без посторонней помощи.
Татьяна завела руки рабыне за спину и сложила в положение «ладонь к локтю». Затем, надела на обе руки кожаный рукав и стала зашнуровывать его. Груди Алины еще сильнее выпятились вперед и натянули материю платья. Госпожа, заметив это, не удержалась и провела рукой по обозначившимся соскам, от чего девушка прикрыла глаза и тихо застонала.
Таня улыбнулась и надела на рабыню клеенчатый фартук. Когда она завязала на талии тесемки, нагрудник прижался к груди и начал тереться о неё своей обратной шершавой поверхностью. Алина застонала громче. Влагалище стало наполняться смазкой, которая не могла найти выхода из-за затычек, как пробки, закупоривших обе дырочки начавшей заводиться всерьез девушки.
Как фокусник, вытащив из кармана большой кусок материи, Таня ловко начала заправлять её в рот Алине, ласково приговаривая:
— Потерпи, миленькая. Еще немножко осталось.
Надежно заткнув рабыне рот, она туго перевязала его платком в несколько слоев. Аля что-то тихо промычала, но госпожа уже не слушала её, а прикрепляла на шею металлический ошейник, от которого тянулась длинная цепь к врезанному в стену кольцу.
Закончив, Татьяна отошла на пару шагов в сторону и осмотрело дело рук своих.
— На колени, рабыня! — приказала она, указав на пол.
Коротко мыкнув, девушка опустилась на колени перед своей госпожой. Татьяна, криво улыбнувшись, протянула обутую в сапог ногу к самому лицу девушки и приказала поцеловать. Алина потерлась повязкой о носок и подняла глаза.
— Веди себя хорошо, рабыня, — назидательным тоном сказала Таня, — Не балуйся, не шуми. Терпеливо жди свою госпожу. Поняла?
— М-м, — закивала Алина.
Подхватив свою куртку, госпожа сбежала вниз. Вскоре послышался звук закрывшейся двери и щелчок замка. Девушка осталась одна.
Сумерки заметно сгустились, а Татьяна, видно, не торопилась возвращаться. Алина присела на край кровати. Анальная затычка вдавилась в стенки прямой кишки, заставив девушку застонать, но не от удоаольствия. Ей показалось, что пластиковый член сейчас разорвет её тело на части.
Рабыня прилегла на бок, поджав ноги к груди. Теперь сработала и вторая затычка, зажатая стенками влагалища. Смазка уже давно высохла, и движения пластикового стержня теперь вызывали боль, упираясь в матку. Аля вытянула ноги и попыталась лечь на спину, но связанные за спиной руки не давали хелаемого комфорта.
Девушка перевернулась на живот, и тут же шершавый нагрудник стал тереться о соски. Но сейчас это ощущение не было приятным. Груди начали противно ныть и зудеть, вызывая раздражение. Стон отчаяния, приглушенный тряпичным кляпом, вырвался из груди Алины. Слезы полились из глаз. Повернувшись на бок, рабыня зарыдала и не услышала, как открылась входная дверь.
— Чего ревешь? — рядом с кроватью стояла Таня, держа в руке полиэтиленовый пакет, — А я тебе подарки привезла.
— М! М-м! — Алина забилась на кровати.
Но госпожа не торопилась освобождать её от пут или, хотя бы, от тряпки во рту, к этому времени ставшей твердой и противной на вкус.
— Как провела время? — спросила Татьяна, вывалив на край лежанки содержимое пакета.
Скосив глаза на «гостинцы», Алина тихо застонала. Её госпожа, видимо, вошла во вкус. Девушка увидела резиновый невольничий шлем, несколько пластиковых кляпов самых разных модификаций и размеров, ремни, затычки, муляжи и т. д. И всё это предназначалось для неё.
— Я еще тебе мешок привезла, — сообщила Таня, — Он нам понадобится, когда на новую квартиру поедем! Скоро покажу.
— М-м! — завопила Алина.
— Знаю! Рада! — рассмеялась госпожа, — Представляю, как ты будешь прыгать от восторга, когда увидишь своё новое жилище. Настоящая темница для такой рабыни, как ты. Там есть всё: и цепи, и ошейники, и клетка! А теперь поднимаёся! Я отведу тебя в туалет.
Она схватила девушку за плечи и резко поставила на ноги. Присев на корточки, она сняла кандалы. Запустив руки под юбку, Татьяна стянула трусики и отбросила их в сторону. Девушка была удивлена необычному поведению подруги.
— Подруги ли? — подумала она, но подчинилась и пошла вслед за поводком, который та пристегнула к ошейнику.
С большой неохотой Алина возвратилась в комнату. Пока она отсиживалась в туалете, её госпожа что-то задумала и теперь копошилась около лежанки. Подойдя ближе, девушка заметила большой черный мешок, который висел на спинке. Рядом лежало еше что-то тоже чорное и блестящее.
Заметив рабыню, Татьяна молча указала ей на кровать и снова натянула трусики. Когда она подняла их до предела, Алина поняла, что госпожа поменяла затычки на больший размер и смазала их каким-то кремом.
В попке и влагалище скоро появился неприятный зуд. Девушка запротестовала, но Таня весело подмигнула ей и стала связывать ноги ремнями. Потом она положила рабыню на кровать, на которой была уже расстелена короткая простыня, сделанная из черной тонкой резины.
Туго запеленав девушку, госпожа зафиксировала простыню защелками. Опять натянулся нагрудник, прижавшись к соскам. Услышав невнятное ворчание, Татьяна сделала строгое лицо и погрозила пальцем.
Сняв с шеи металлическое кольцо, она стала натягивать ... на девушку мешок, поминутно разглаживая его. Латекс плотно обхватил тело рабыни, прижав её руки к спине и совсем лишив девушку возможности двигаться. Когда резиновый воротник «прилеился» к горлу Алины, Таня надела на неё широкий кожаный ошейник, но застегивать пока не стала.
Подложив под спину большую подушку, она развязала рабыне рот и медленно, словно делая одолжение, вытащила тряпку.
— Что ты собираешься со мной делать? — отплевываясь, спросила Алина.
— Упаковываю для будущей поездки, — спокойно ответила Таня, — Я же тебе только что сказала. И вообще, помолчи и не мешай.
Девушка уже была готова возмутиться, но Татьяна натянула ей на голову шлем и, разгладив его, запрввила за воротник мешка. Следом она затянула ошейник.
Рабыня оказалась полностью обтянутой латексом. Но госпоже этого показалось мало, и она надела на ноги еще и маленький резиновый мешочек.
— Есть хочешь? — как ни в чем не бывало, спросила она, погладив Алину по голове.
— Нет! — буркнула девушка, — Освободи меня.
Проигнорировав просьбу, Таня взяла в руки кляп странного вида. Он представлял собой большую клизму, тонкий конец которой был прикреплен к широкой резиновой полоске, от которой тянулись ремни.
— Открой ротик, — ласково сказа она, поднося клизму ко рту.
— Нет! — уже закричала девушка.
— Открыть рот, рабыня! — Татьяна переменилась в лице.
— Пошла в задницу, — Алина отвернулась.
Госпожа внезапно зажала нос рабыни двумя пальцами, лишив её возможности дышать. Через несколько секунд Аля почувствовала, что начинает задыхаться, и попыталась вырваться, но короткий удар в живот заставил её разомкнуть челюсти. Клизма с неприятным скрипом вошла в рот, а накладка прижалась к губам.
— Капризничать еще вздумала, — зло бурчала Таня, затягивая ремни на шее и затылке, — Рабское отродье. Я научу тебя, как госпожу слушаться.
Привязав Алину, закатанную в резину, как мумия, к кровати широкими ремнями и пристегнув ошейник к спинке, она уселась рядом и закурила.
— А теперь слушай меня, кукла резиновая, — сердито сказала она, — Шутки кончились. Серафима продала тебя мне со всеми потрохами. Но и здесь ты долго не задержишься, голубка. Я нашла тебе настоящих хозяев. В скором времени я тебя туда отвезу.
Алина смотрела на Татьяну и не могла понять, шктит она или говорит серьезно. А ведь еще вчера она обещала... Бред какой-то! На глаза снова стали наворачиваться слезы, но госпожа их уже не видела. А может быть, не хотела замечать?
— М! — дернулась девушка.
— Ты лежи смирно, рабыня! — посоветовала Таня, — Побереги силы для ночи. Помнишь, я рассказывала тебе, как наказала своих обидчиц в общаге? Так вот! Я и тебе трусики смазала такой же жидкостью. Так что, скоро оценишь эффект.
Рабыня выкатила глаза, но поделать уже ничего не могла. Её переиграли. А Татьяна, раскуривая очередную сигарету, продолжала:
— Я подыгрывала тебе, чтобы определить, на что ты способна. Может, я не полностью тебя расшифровала, но твоим новым хозяевам и этого будет достаточно. Так что, подружка, готовься морально и физически. Перед рассветом мы тронемся в путь к твоей новой жизни. А сейчас лежи тихо. Когда возбудитель начнет действовать, скучать тебе не придется!
Она медленно поднялась и, бросив презрительный взгляд на девушку, быстро вышла из комнаты. Алина машинально потянулась вслед за ней, но крепкие ремни удержали её на месте. Ей хотелось выть, кричать, но рабыня не могла даже головой повернуть. Она заплакала, но из-за надежного кляпа ничего не было слышно.
Танька оказалась права. Начинал действовать возбудитель. Тело содрогалось от напряжения, лоно горело от нарастающего раздражения. Алина напрягла мышцы, но вагинальная затычка пришла в движение. Груди, натираемые нагрудником клеенчатого фартука, набухли, соски стали чувствительнее во сто крат. И она ощутила первый оргазм, такой сильный, что чуть не потеряла сознание. За ним последовал второй, третий...
Приезд гостей
Утром госпожа Эльвира разбудила рабыню раньше обычного. Развязав и раздев девушку до гола, она, легко шлепнув её по попке, отправила в душ, наказав вымыться очень хорошо.
— Я сама проверю, — пригрозила женщина.
— Да, госпожа, — Тина поклонилась и скрылась за полупрозрачной ширмой.
Это были самые счастливые минуты её жизни. Девушка наслаждалась не только теплой водой и душистым шампунем, но и свободой. Ведь ни на руках, ни на ногах не было цепей. Даже ошейник с неё сняла Эльвира. Но и этому счастью суждено было закончиться.
— Я приготовила тебе новую чистую одежду, — сказала госпожа, протягивая девушке платье, — Надевай. Таких комплектов — три. Будешь менять их каждый день. А использованные постираешь.
— Да, госпожа! Спасибо, госпожа! — ответила рабыня.
Одежда на этот раз состояла из легкого и короткого платьица черного цвета с отложным белым кружевным воротничком и белого передника. Для ног Эльвира выдала легкие белые туфельки почти без каблуков. Нижнего белья не полагалось, но Тина уже привыкла к этому. Её груди были плотны и не колыхались при ходьбе, не смотря на приличный размер. Ягодицы были округлы и хорошо смотрелись под обтягивающей материей платья, подол которого едва закрывал треть упругих бедер.
Когда девушка оделась и повязала передник, грудь обозначилась с еще большей силой. Госпожа провела рукой по округлым полушариям, на мгновение задержалась на сосках, мягко погладив их сквозь тонкую ткань, и только после этого отправила девушку на кухню.
— Когда мы уедем, — дожевывая последний бутерброд, сказала она, — Ты останешься в доме одна. В клетку я тебя запирать не буду. Это уже не нужно. Ты стала хорошей рабыней, не так ли?
— Спасибо, госпожа, — поклонилась Тина.
— Вымой посуду и сама поешь, — продолжала Эльвира, — И жди нас. Сегодня приезжают мои дети.
От этой новости глаза девушки расширились от ужаса. Чтобы не навлечь на себя гнев госпожи, Тина отвернулась.
— Я тебе обещала, что постараюсь защитить тебя? — грозно спросила госпожа.
— Да, госпожа, — грустно ответила девушка.
— Значит, ты мне не веришь? — продолжала нажимать женщина.
— Верю, госпожа, — рабыня, казалось, сейчас зайдется истерикой, — Но вы сами говорили, что не сможете спасти меня от дочери, госпожа.
— Ты об этом, — голос Эльвиры стал заметно мягче, — Я постараюсь что-нибудь придумать.
В кухню вошел Федор и доложил, что машина готова, и им пора ехать. Входная дверь захлопнулась. Послышались повороты ключа. Воцарилась тишина. И только через пару минут Тина разрыдалась, опустившись на стул и закрыв лицо ладонями.
Визг тормозов заставил Тину подскочить на месте.
— Вот и смерть моя пришла, — вертелось в голове, — Господи, дай мне легкой смерти! Молю, Боже!
— Кто это здест причитает? — раздался надрывный голос Эльвиры, — Ты, что ли? Где спряталась? Вылазь! Найду, хуже будет!
Госпожа неровной походкой пошла по комнате, шаря глазами. Она была сильно пьяна и еле держалась на ногах. Федору приходилось её поддерживать за предплечие.
— Вот сучка! — заплетающимся языком пробормотала она, втискивая свой зад в кресло, — Рабыня! Мы жрать хотим!
— Госпожа, — шофер похлопал Эльвиру по плечу, — Стол накрыт.
— А? — женщина захлопала глазами, — Какой стол? Где?
— В столовой, — с брезгливой улыбочкой бросила стройная высокая девушка с огненно-рыжими волосами, зачесанными назад и перехваченными заколкой-крокодилом.
— Пожрем, как люди! — парень в потертом джинсовом костюме устремился в соседнюю комнату.
— Дикарь, — рыжеволосая девица подхватила свою сумку и направилась наверх.
Тина наблюдала за этой компанией из-за портьеры, но, когда девущка проходила мимо неё, у рабыни не выдержали нервы, и она юркнула в маленькую комнатушку, служившую кладовкой. «Рыжая» остановилась и вдруг к удивлению рабыни очень мягко улыбнулась.
— Покажи ... мою комнату, девушка, — тихо попросила она.
— Да, госпожа, — Ти присела в реверансе, — Сюда, пожалуйста.
— Как тебя зовут? — спросила гостья, когда они вошли в небольшую уютную комнату и закрыли дверь.
— Рабыня Ти, — Тина отошла в угол и опустила глаза.
— Ничего не изменилось, — девушка присела на стул, — А я — Виктория. Подойди ко мне, не бойся.
Холодея от страха, на негнущихся ногах Ти медленно подошла к дочери хозяйки и встала перед ней, сложив перед собой руки и опустив глаза. Молодая госпожа несколько минут смотрела на служанку, потом спросила:
— Сколько тебе лет, Ти?
— Восемнадцать, — смущенно ответила рабыня и добавила, — Скоро будет. Зимой.
— А мне двадцать пять, — улыбнулась Виктория, — Но, я думаю, мы подружимся.
— Да, госпожа, — еле сдерживая слезы, ответила рабыня.
— Тебе про меня рассказывали всякие страшные небылицы, — девушка снова села на стул, — Не знаю, зачем это делают, только ты не верь.
— Д-да, госпожа, — рабыня была сбита с толку.
— А сейчас помоги мне переодеться, — попросила девушка, — А потом разложи мои вещи в шкаф. И ничего не бойся. Хорошо?
— Слушаюсь, госпожа, — Тина начала медленно расстегивать жакет.
Виктория была высокой и стройной девушкой. Говорила она тихо, двигалась грациозно. Тина никак не могла взять в толк — молодая госпожа притворяется доброй, или рассказы про её кровожадность — чистой воды блеф, расчитанный на то, чтобы подавить психику, запугать, заставить смириться с судьбой.
Раздевшись догола, «Рыжая» скрылась в душевой кабинке, а рабыня, не теряя времени, стала разбирать багаж и раскладывать вещи по полкам и развешивать по вешалкам огромного гардероба, встроенного в стену. Управиться она успела еще до того, как Вика, довольно отдуваясь, вышла из душа, обмотав своё прекрасное тело большим банным полотенцем.
— Ух, ты! — удивилась девушка, заметив, что багаж разобран, а одежда аккуратно разложена и развешана, — Молодец!
— Спасибо, госпожа, — сказала Ти, улыбнувшись, быть может, в первый раз с тех пор, как попала в этот дом.
Вика переоделась в просторное платье, больше похожее на халат, и села к зеркалу наводить марафет. Ти встала позади нее, ожидая новых приказаний. Взглянув на нее, молодая хозяйка вдруг спросила:
— Ти, а где ты спишь?
— В клетке, госпожа, — смущенно ответила рабыня, — В комнате госпожи Эльвиры, госпожа.
— Или в её постели, связанная, как овца, — продолжила девушка.
— Да, госпожа, — Тина опять опустила голову.
— Моя мамочка оригинальностью не отличается, — с неприкрытой злобой процедила сквозь зубы Вика, — Деревня — есть деревня. Вот что! Пока я буду здесь, ты будешь жить в моей комнате. А спать будешь не в клетке, а на нормальной человеческой кровати, как и подобает людям, а не животным. Согласна, Ти?
— Как будет угодно госпоже, — рабыня еще ниже опустила голову.
— Понятно, — Виктория со злостью откинула в сторону большой гребень, — Мамаша постаралась на славу. А где эта крыса Рика? Что-то я её не видела.
— Сбежала, госпожа, — ответила Ти, — Пару дней назад.
— И черт с ней, — девушка повернулась к рабыне, — Ты сегодня ела что-нибудь?
— О, да, госпожа! — сказала рабыня, — Утром.
— Вечер уже, а тебе, как растущему организму, надо хорошо есть, а то будешь, как тощая мышь. Ни один парень в твою сторону даже не посмотрит. Принеси сюда еду для меня и себя тоже не забудь. Я с этими свиньями за одним столом сидеть не хочу. Мамаша еще в аэропорту нализалась, как свинья, а братец чавкает, словно в хлеву. Брр! Нет! Стой! Вместе пойдем.
Девушки спустились на первый этаж, но направились не в столовую, а на кухню.
— А! Вот ты где, дрянь такая! — завопила Эльвира, стараясь схватить Тину за волосы.
— Только тронь её! — крикнула Вика, перехватывая руку матери, — Ты меня знаешь! Кости переломаю! Отныне, Ти — моя подруга. Поняла? И братцу передай. Пусть только сунется к ней. А заодно напомни ему, что я кое-что знаю про его подвиги. Если обнародую, он станет посмешищем в колледже, если раньше за решетк не угодит. Позови своего пса Федора!
— Зачем? — женщина осела на стул.
— Я здесь, госпожа Виктория, — раздался голос за спиной.
— Ти, — сказала девушка, — Занимайся едой. А ты принеси в мою комнату еще одну кровать для служанки. И смотри, хорошую тащи. Постельное белье, я надеюсь, найдется? И без фокусов!
— Будет сделано, госпожа Виктория, — недовольно буркнул мужчина и скрылся в чулане.
— Ти! — позвала рабыню Вика, — Ты спишь?
— Нет, госпожа, — девушка приподняла с подушки голову.
— Иди ко мне, — молодая госпожа отодвинулась к стене.
— Я голая, — Тина натянула на себя одеяло, — У меня нет ночной рубашки.
— Я тоже сплю голой, — призналась Виктория, — Ты меня не стесняйся?
Рабыня вылезла ил-под одеяла и скользнула в постель хозяйки. Виктория обняла девушку за шею и прижала к своей груди. От такой нежности по телу девушки пробежала судорога.
— Почему ты дрожишь? — обеспокоилась Вика, — Ты всё еще меня боишься?
— Я не знаю, госпожа, — призналась Ти, — Меня даже мама так нежно не обнимала.
— А как твоё настоящее имя? — госпожа провела пальцами по шее рабыни.
— Валентина.
— Какое имя красивое, — задумчиво сказала Вика, — Наверное, в честь Святого Валентина?
— В честь моей бабушки, — поправила её Ти, — Она была очень красивая и добрая. Папа хотел сохранить память о своей маме. Вот и назвал меня так.
— Ты и в правду очень красивая, — Вика поцеловала девушку в щеку, — Не то, что я. Длинная, как жердь и худая. Вон, у меня сисек почти нет, а у тебя прекрасная грудь. Так и хочется потрогать её, поцеловать. Тебе нравится, когда тебе ласкают грудь?
— Да, госпожа, — смущенно ответила Тина.
— Хочешь, я тебя поласкаю?
— Мне стыдно признаться, госпожа, — тихо ответила рабыня, — Но я очень хочу. Только не делайте мне больно, госпожа! Пожалуйста!
— Глупышка, — рассмеялась Вика, — Я же не издеваться над тобой буду, а ласкать. Только ты ложись на спину, закрой глазки и расслабься. И ножки раздвинь.
Она отбросила в сторону одеяло и уложила свою партнершу на середину кровати. Тина почувствовала, как мягкие пальцы осторожно коснулись её тела. Сначала они пробежали по плечам, потом спустились к ложбинке между полушариями грудей, потом под грудь. В это же время губы обхватили один сосок и нежно втянули его. Язык начал облизывать постепенно твердеющую горошину, а по телу потекла сладкая нега.
Горячее дыхание молодой госпожи еще больше раззадоривало Тину и, вместе с тем, успокаивало её, расслабляло, чтобы потом вновь разжечь, заставить выгибаться навстречу ласкам, стонать и плакать от волшебного несравнимого ни с чем чувства легкости и непередаваемого счастья.
Рука Вики сколтзнула к низу живота и начала медленно гладить внутреннюю сторону бедер партнерши, миллиметр за миллиметром подбираясь к уже истекавшей смазкой пещерке, так и манящей, так и просившей любви. Тина инстинктивно развела ноги в стороны еще шире, согнув их в коленях. Большие половые губы раскрылись, обнажив вход в лоно, маленький капюшон отодвинулся вверх, открывая доступ к набухшему клитору.
Мягкие пальцы госпожи обхватили бугорок любви и начали медленно и нежно перекатывать его, то отпуская, то вновь сжимая.
— О-о-ох! — тихий протяжный стон вырвался из уст Тины.
— Сладенькая моя девочка, — прошептала Вика, — Какая ты мягонькая, нежная!
Рабыня подалась вперед и вдруг почувствовала, как пальцы любовницы один за другим стали проникать в её щелку, истекавшую соками. Тело её сотрясала дрожь, верный признак наступавшего оргазма.
Вскоре уже вся рука Вики хозяйничала в её лоне, а большой палец, обильно сдобренный смазкой, осторожно проник в анус и завертелся там, гладя стенки прямой кишки. Рабыня часто задышала, и разрядка огромной силы заставила её тело задергаться,...  а изо рта вырвался стон.
— Соскучилась по ласке, — целуя девушку в губы, прошептала Вика, — Я рада, что доставила тебе немного радости.
— Спасибо, госпожа, — почти беззвучно поблагодарила рабыня, — Как же это было здорово! Я сейчас тоже вас поласкаю, госпожа! Только переведу дух.
— Не спеши, моя девочка, — успокоила её хозяйка, — У нас вся ночь впереди. Отдохни.
Только под утро девушки угомонились и уснули. И лишь, когда осеннее солнце, заглянув в их окно, своим лучом защекотало нос, Виктория, не открывая глаз, отмахнулась, как от назойливой мухи. Тина тоже проснулась, но вставать не стала.
— Как себя чувствует моя госпожа? — прошептала она на ухо Вике.
— Я побывала на облаках, — девушка закинула руки за голову, — Ти, ты прирожденная любовница. Кто тебя этому научил? Неужели, моя мамаша?
— Госпожа Эльвира меня не учила, — заметила Ти, — Она готовила меня к вашему приезду.
— Как готовила? — Вика приподнялась на локте, — Впрочем, я и сама догадываюсь. Натянула на тебя трусики с затычками и каждый день увеличивала их толщину. Так ведь?
— Да, госпожа, — рабыня кивнула головой,
— Ты голодна? — вдруг спросила хозяйка.
— Немножко, — улыбнулась Тина, — Совсем капельку. А вы?
— Хочу есть, — Вика погладила себя по животу.
— Я сейчас принесу, — Тина спрыгнула с кровати, — Только позвольте мне умыться и одеться.
— Ты не должна спрашивать у меня позволения, — добродушно улыбаясь, ответила девушка, — Делай, что считаешь нужным.
Приведя себя в порядок, рабыня спустилась вниз и вошла на кухню. Там уже сидела Эльвира, запихивая себе в рот огромный кусок хлеба.
— Долго же ты дрыхнешь, тварь! — пробубнила она, — Будешь жестоко наказана!
— А я её сейчас накажу, — проскрипел внезапно появившийся Артур, — Выйди-ка отсюда, мама!
Дождавшись, пока мать покинет помещение, он быстро запер дверь на ключ и схватил Ти за волосы. Девушка не успела сообразить, что произошло, как оказалась на полу. Парень, плотоядно ухмыляясь, уже расстегивал свои дырявые штаны.
— На колени, сука! — прорычал он, — Я накормлю тебя завтраком.
— Господин, — взмолилась Тина, но сильная пощечина заставила её замолчать.
Прошло уже больше часа, а рабыня не появлялась. Вика, заподозрив неладное, спустилась вниз и наткнулась на свою мать, сидевшую в кресле и курившую какую-то лрянь. Поморщившись, девушка подошла к кухонной двери и толкнула её. Дверь оказалась запертой изнутри.
— Где Ти? — спросила она, строго взглянув на Эльвиру.
— Там! — женщина указала на кухню, — Арик её аоспитывает.
— Понятно, — лицо Виктории покраснело от гнева.
Подойдя к двери, она сильно ударила в неё кулаком. Дубовая дверь даже не колыхнулась. Отойдя на пару шагов, девушка с силой ударила по замку ногой. Раздался страшный хруст, и замок вылетел из скважины, как пуля.
— Ты что делаешь? — завопила Эльвира.
Но дочь уже её не слушала. Ворвавшись на кухню, она увидела страшную картину. На полу в луже крови лежала Тина, а над ней, тяжело дыша, стоял с опущенными штанами брат, держа в руках скалку для раскатывания теста. Глаза его горели, щеки пылали огнем.
— Что ты с ней сделал, урод? — закричала Вика.
— Не ори, дура! — Подтянув портки, ответил Артур, — Всего лишь вонючая рабыня. Чего переполошилась?
— Я тебе кости переломаю! — прошипела Вика, делая шаг вперед.
— Не подходи! — предупредил парень, тряся скалкой.
Махнув рукой, Вика отвлекла внимание брата и в следующее мгновение нанесла резкий удар в область паха. Палка выпала из рук, Артур сложился пополам. Второй удар попал в темя, свалив его на пол.
— Охренела? — завопил он.
Но девушка уже его не слушала. Обуреваемая злостью, она начала бить его ногами, не заботясь о том, куда наносила удары. Артур, пытаясь защититься, закрывался руками, но Вика била по незащищенным местам, и вскоре он затих.
Презрительно сплюнув, Виктория опустилась перед Тиной на колени. Приложив два пальца к шее и убедившись, что девушка жива, она подняла рабыню на руки и вынесла из кухни.
— Федор! — крикнула Вика.
— Нет его, — проворчала мать, — Я его в город послала. За аспирином.
— Лучше б ты его послала за катафалком! — огрызнулась девушка, — Тебе самое время в Преисподнюю!
— Ты как с матерью разговариваешь? — завизжала Эльвира.
— Да пошла ты! — бросила через плечо девушка и унесла рабыню в свою комнату.
Встреча на озере
Над озером сгущался туман. Чувствовалась сырость. Эрика и Кирилл сидели на крыльце двухэтажного особняка и наблюдали за пристанью. Скоро к ней должен был причалить катер. Накануне Кирилл по электронной почте послал циркуляр, в котором настоятельно просил о встрече старых друзей, способных помочь девушке в весьма щекотливом деле.
Они знали друг друга давно. Вместе ходили в горы, вместе участвовали в соревнованиях. «Они были одной командой», как любят говорить на Западе. Потом их пути разошлись, но изредка друзья собирались всмести и всю ночь напролет под треск костра вспоминали свои молодые годы.
— Кир, — тихо позвала друга девушка, — А что это за место? Нас отсюда не погонят?
— Не! Усмехнулся егерь, — Это что-то вроде Дворца Съездов. Только надо заранее предупредить начальство, а то понаедут гости, а тут уже гуляет кто-нибудь. Выйдет конфуз.
В тумане послышался легкий гул. Кирилл пригляделся.
— Вот они, голуби, — он пошел по направлению к дебаркадеру, сооруженному из старой баржи, пришвартованной к берегу толстыми металлическими канатами.
Рика увидела роскошную белую яхту, медленно подходившую к пристани. На носу её в длинном плаще и широкополой шляпе стоял высокий человек. Увидев Кирилла, он снял шляпу и замахал ею. К нему присоединился другой. Тот был поменьше ростоим. Присмотревшись, девушка узнала в нем своего напарника по альпинистской связке Дмитрия Погодина, в прошлом, начинающего адвоката, а сейчас — следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры.
— Привет, пропащая! — весело крикнул Дима, обнимая Эрику, — Я уже хотел тебя во Всероссийский розыск объвить!
— Успеешь еще, — пробасил «Длинный», — Безгрешным человек не бывает, а отвечать за свои художества не хочет никто.
— А где остальные? — удивился Кирилл, — Я ждал компанию в большем составе.
— К утру подгребут, — пообещал Дмитрий, — Я пойду, поговорю с капитаном.
— Госпожа Ларс, если не ошибаюсь, — «Длинный» протянул Эрике свою костлявую руку, — А я — Томас Торман, начальник следственной группы Областного Управления МВД.
— Дела! — пробурчал Дмитрий, когда Эрика законяила свой рассказ, — Статьей попахивает. Благодари Б-га, что на тебе нет ничьей крови, а то прямо сейчас отправил бы за решетку.
— Знаешь, не пугай! — оборвал его Кир, — Я вас не для этого собрал. Лучше подумай, как помочь, а не срок намотать.
Согласно кивнув, Дмитрий извлек из своего рюкзака ноутбук.
— Здесь плохо ловит, — предупредил его Кирилл.
— Это у тебя плохо ловит, — отшутился тот, вставляя флэшку спутникового интернета, — И не только здесь! Как, говоришь, фамилия этих деятелей?
— Ждановские, — выпалила Эрика, — Арсений и Эльвира.
Постучав по клавиатуре пухленькими пальчиками, Дима уставился на экран, что-то сосредоточенно читая. Потом повернул его к девушке и спросил:
— Они?
— Они самые, — подтвердила Рика.
— Отлично! — Дмитрий показал фотонрафии Томасу, — Возьми их в свою разработку. Только тихо, чтобы никто не пронюхал.
— Понял, — «Длинный» что-то для себя записал в миниатюрный блокнот, — Телефон сдесь есть? Мне позвонить нужно.
— Звони по «трубе» — посоветовал следователь по особо важным делам.
Когда Томас вышел на улицу, Кир спросил его:
— Дело выгорит? Как думаешь?
— Сейчас Томик вернется, — улыбнулся Дима, — И я кое-что расскажу.
Томас и вправду вскоре вернулся....  И не один. Приехали и остальные ребята, которых вызывал Кир. Быстро введя их в курс дела, Дмитрий, усевшись во главе стола и приняв неприступный вид, начал рассказывать:
— В общем, так! Арсений Ждановский уже давно попал в наше поле зрения, засветившись на незаконной торговле недвижимостью. Правда, тогда он был еще молокососом в этих делах. Но опыт, как известно, приходит с годами. Если в начале своей бурной деятельности этот кадр выкручивался по вине полнейшей неразберихи, созданной нашим руководством, то потом, поднатарев и сведя знакомства с нужными людьми, он стал действовать более осторожно, сиречь, через подставных лиц, которых с легкой душой сливал нам, как балласт.
А вот его дражайшая супруга решила поразвлечься в другом амплуа. Взяв за основу денежки мужа, как стартовый капитал, она, опять же, через подставных лиц заимела домишко на Дальнем Востоке в каком-то заброшенном леспромхозе, обозвав его, как фирма по выделке высококачественной древесины. Естественно, никакой фирмы там не было и в помине, а появился высокий забор с «колючкой» под током и серьезной охраной с собаками и «калашами».
Вскоре из соседних деревень и городов стали исчезать люди — молодые и красивые девушки в возрасте от 16-и до 20-и лет, физически крепкие, по возможности, не порченные и не испорченные современной жизнью.
А теперь угадайте с трех раз, для чего были предназначены эти дамы? Правильно! Секс-рабыни. Сначала их после определенной обработки вывозили в крупные города Сибири, где на закрытых от посторонних глаз хатах они «трудились» в поте передка своего. Всё бы ничего, но одной умной девушке удалось сбежать и обратиться в милицию. Она сообразила, что в местные органы идти опасно. Тогда на свой страх и риск эта особа рванула до столицы и прямо на Петровку 38.
Уж не знаю, как она прошла без документов, но там её выслушали и отправили в центр реабилитации, сочтя не вполне здоровой, но этой новостью заинтересовались. Эльвире пришлось срочно сворачивать своё хозяйство. Лет пять она лежала на дне, а потом объявилась в наших краях. И очень вовремя. Страны Балтии сделали всем ручкой, а наш район стал свободной экономической зоной, где действуют совсем другие законы.
Честно говоря, до сегодняшнего момента мы не слышали об этой парочке. Долетали до нас обрывки, но проверить их не было возможности. Но теперь нам есть резон продолжить наше дело и засадить этих людей, простите, двоих за решетку. Трудно будет доказать, что именно они угробили трех девушек, о которых рассказывала Эрика, но при желании, можно сделать и это.
Что касается твоего дела, подруга, то нужно кое-что проверить. Лишь тогда я смогу выстроить линию действий. Но схема, я думаю, здесь предельно проста. Вы с мужем давно были на ножах. Когда ты не вернулась к назначенному сроку, он, выждав для страховки пару недель, купил свидетельство о смерти. Твоей смерти, дорогая. Как он это сделал, пожалуй, объяснять не надо. Ведь у нас за деньги можно купить любую бумажку, если сговориться в цене.
— А зачем ему это понадобилось? — спросил Кир.
— В том-то и штука, — пояснил Дима, — Ведь муж Рики не был уверен, что она погибла. Кто-то сказал, что, вроде, видел, как она летела со скалы. А дом, как раз, был собственностью Рики, и ему не обломилось бы и двери. Вот он и подстраховался. А тут и Ждановские подвернулись. Дали хорошую цену, я думаю. Сделка состоялась. А, поскольку, другого жилья у Эрики нет, то она и стала бездомной.
Вот такая картина маслом.
— Разрешите? — из угла поднялся во весь свой двухметровый рост Томас, — Пять минут назад я аолучил информацию, которая в прямую к нашим клиентам не относится, но может быть полезной.
Это касается так называемых друзей Ждановских. На самом деле, эти «друзья» в какой-то мере являются их деловыми партнерами. Я имею в виду Серафиму Волшину и её племянника Игоря Старостина, которого она всем выдает за сына. Убейте меня, не знаю причину, но этот факт сути дела не меняет.
Краткая информация. Серафима Сергеевеа Волшина, в девичестве Пастухова, родилась в Новороссийске. Происхождение и род занятий её родителей неизвестен. Рано вышла замуж за военного моряка Андрея Волшина. Вскоре её муж погиб при невыясненных обстоятельствах. Тогда она переехала в Калининград, где открыла картинную галерею.
Её племянник Игорь Старостин появился у неё через год. Официальное занятие — художественная фотосъемка с стиле «НЮ». Но это всё — ширма, камуфляж. Основное занятие этой парочки — торговля живым товаром. Как они проворачивают свои дела, нам не известно.
— А как стало известно, что они торгуют людьми? — подал голос длинноволосый парень, которого Эрика не знала.
— Как-то на дороге патруль обнаружил девушку в костюме служанки, закованную в цепи, — начал объяснять начальник следственной группы, — Девушка была сильно избита и истощена. Она-то и рассказала об этой семейке. Правда, немного. Через пару дней её кто-то задушил. Мы даже имени этой несчастной не знаем. Привлечь к суду Волшину и Старостина нам тоже не получается. Уж больно всё делается аккуратно. И свидетелей нет. Так что, я думаю, помучаемся мы с этим дельцем.
— Будем думать, — пожал плечами Дмитрий, — Рика, а тебе большое спасибо. Я думаю, коллеги, мы не станем портить девушке жизнь. А когда отловим эту компанию и отправим на скамью подсудимых, она с радостью выступит, как свидетель обвинения.
— Конечно, — не задумываясь, отреагировала Эрика.
— А дом тебе мы вернем, — продолжал Дима, — Обещаю!
Рабыни Раиса
Алина лежала в багажнике автомобиля, закатанная в резиновый мешок. Для полной безопасности Татьяна перед поездкой натянула ей на голову еще один мешок из плотной черной материи. Бедняжка даже не могла сопротивляться. Когда действие возбудителя закончилось, тело её стало тяжелым, ватным. Голова гудела, как после крепкой выпивки. Она не могла даже стонать, когда Танька тащила её вниз и запихивала в багажник своего драндулета.
Сильно пахло бензином. Куда её везут, девушка не знала, но понимала, что игры в госпожу и рабыню закончились. Начиналась новая жизнь, в которой обязательно появится настоящая госпожа, строгая, может, даже жестокая, а она превратится в самую настоящую рабыню. Почему превратится? Она уже рабыня, и её хозяева сделают с ней всё, что захотят. Девушка тихо заплакала, но никто её слез не видкл и не пожалел её.
Видимо, асфальт кончился, и машина катила теперь по ухабистой проселочной дороге, подпрыгивая на кочках и проваливаясь в выбоены.
— Хитрая, стерва, — подумала Алина, — Посты ДПС объезжает!
Внезапно тряска прекратилась. Машина остановилась. Снаружи послышались чьи-то незнакомые и плохо различимые голоса. С визжанием несмазанного железа крышка багажника открылась, и грубый женский голос что-то крикнул на непонятном языке, похожем на лай дворовой собаки.
Алина закрутила головой, но сразу же замерла, получив сильный удар в бок. Тот же женский голос спросил уже на понятном языке, но с сильным кавказским акцентом:
— Это та самая?
— Ага! Как и обещала, — ответил ей голос Татьяны, — Будешь смотреть?
— Нэт! — рявкнула её собеседница, — Сама разбэрус. Вот твой дэнги, и валы отсуда!
Наступила пауза. Скорее всего, Танька пересчитывала врученную ей сумму. Наконец, женщина что-то крикнула, и Алину, как овцу, вытащили из багажника и швырнули на землю. Теперь девушка боялась даже пикнуть.
Кто-то схватил её поперек туловища и куда-то понес, взвалив на плечо. Вскоре, даже сквозь плотную материю, из которой был сшит мешок, надетый на голову, девушка почувствовала сырость и холод. Вдобавок, шаги человека, несшего её, стали гулкими.
— Подвал, — догадалась рабыня, — Меня несут в подвал. Ну, да! Танька ведь говорила, что теперь у меня будут и цепи и клетки.
Заскрипела железная дверь, и сразу же послышался тихий гул и звон цепей. Человек грубо опустил Алину на каменный пол и зачем-то пнул ногой по ягодице. Девушка ... глухо вскрикнула.
— Тыхо! Назад, суки! — гаркнул мужчина, — Эй, ты, шлуха вонучая! Развазат! Раздэт!
— Слушаюсь, господин! — пискнул женский голос.
Опять завизжала дверь, и заскрежетал замок. С минуту было тихо. Потом чьи-то руки стянули с головы мешок. Девушка заморгала, привыкая к полумраку каземата. Вдруг она увидела несколько фигур, склонившихся над ней и с интересом разглядывавших новую постоялицу.
Все девушки были обнажены почти полностью. Почти, потому что у каждой на талии блестел стальной обруч, очень похожий на пояс верности, только более массивный и, скорее всего, тяжелый. На ногах позвякивали тяжелые кандалы, а руки были скованы за спиной широкой металлической полоской, Выше локтей крепились наручники с небольшим продольным стержнем вместо цепи, а на запястья были натянуты кожаные мешочки. Все пленницы были в широких железных наглухо заклепаных ошейниках, от которых к стене тянулись тяжелые цепи, позволявшие передвигатьсялишь до середины темницы.
Маленькая худая девушка с распущенными длинными русыми волосами села на корточки рядом с Алиной и начала медленно освобождать её от мешка и ремней. Развязав её полностью и освободив от кляпа рот, она приказала снять всю одежду. По камере пронесся глухой хохоток, когда девушка сняла платье. Веселье, скорее всего, вызвали её резиновые трусики, которые рабыня быстро стянула.
— Встань к двери, — приказала девушка, — Сейчас за тобой придут.
Когда Алина выполнила приказание, девушка собрала всю одежду и сложила в мешок, который был на голове, и сунула ей в руки. Через пару минут дверь снова заскрипела, и в камеру снова вошел тот человек, который принес Алину. Не произнеся ни слова, он накинул на девушку толстую веревочную петлю и потащил по коридору в дальнее помещение.
Там девушку поставили на колени около толстого столба и крепко привязали к нему и заткнули рот. В камеру вошел еще один человек европейского типа в белом халате, темных очках и с чемоданчиком в руке. Бросив беглый взгляд на пленницу, он достал из кейса длинную иглу и протер её спиртом.
Когда он подошел, девушка в ужасе отстранилась, но столб, к которому она была крепко привязана, впился рабыне в спину. Тем временем, «Доктор» одной рукой защемил сосок, а второй сделал быстрый прокол. Алина взвыла от боли и задергалась, но никого это не тронуло. Та же участь постигла и второй сосок. От невыносимой боли рабыня чуть не потеряла сознание, но и на этот случай её мучители знали, что делать. Поднеся к носу ватку с нашатырным спиртом, они привели девушку в чувства.
Покончив с этой частью работы, «Доктор» достал из чемоданчика два тонких позолоченных кольца и вдел их в соски, сжав маленькими плоскогубцами.
— Всё, — спокойно сказал он, складывая инструменты в кейс.
Мужчина внимательно осмотрел груди девушки и кивнул головой. Когда «Доктор» ушел, мужчина снял со стены кандалы и заковал рабыне ноги. Отвязав её от столба, он натянул на запястья кожаный мешочек и стянул их металлической полоской. Не забыл и про вторую стяжку, закрепив её выше локтей.
Приказав расставить ноги шире плеч, он укрепил на талии пленницы тот самый пояс, который она видела на других рабынях. Проверив крепость конструкции, мужчина схватил Алю за волосы и подвел к высокому верстаку. Всунув её голову между двух колодок, он затянул на шее металлический ошейник, заклепав его какими-то огромными тисками.
Пристегнув к кольцу ошейника тяжелую цепь, он потащил рыдающую от боли девушку обратно в камеру, где, сильно толкнув её к стене, приковал к кольцу. Рот раскупоривать он не стал. Кстати, и остальные невольницы тоже были с затычками. Только та белокурая девушка не была прикована к стене, а на руках её вместо полос блестели тяжелые наручники с очень короткой цепной перемычкой.
Снова заскрипела дверь. Мужчина вышел. Алина, обливаясь слезами села на пол, но сразу же вскочила. Накладки пояса больно врезались ей в промежность. По камере прокатился тихий смешок.
— Чего ржете? — прикрикнула девушка, видимо, старшая здесь, — Себя лучше вспомните.
Смех пркратился. Девушка подошла к новой рабыне и показала ей, как нужно садиться.
— Больно? — спросила она, указывая на всё еще кровоточившие соски.
— Угу, — мотнула головой Алина.
— Скоро пройдет, — обнадежила девушка, — Давай, я тебе немного сниму боль. Сиди смирно.
Нагнувшись, она взяла в рот один сосок и начала его медленно сосать, помогая себе языком. То же самое она проделала и со вторым сосочком. Боль, действительно, притупилась, а кровь перестала сочиться из ранок.
— М-м, — снова кивнула Алина.
— Не за что, — девушка присела рядом, — Общеизвестный способ. Отдыхай, а я пока расскажу тебе кое-что, только подстилку возьму.
Она ушла в другой конец темницы, но скоро вернулась с небольшим куском старого потертого коврика. Расстелив его рядом с невольницей, длинноволосая девушка помогла Алине переместиться на край.
— Хорошо, что тебя привезли рано, — тихо сказала она, — Скоро еду принесут, а то сидела бы голодной до самого вечера. Правда, этой похлебкой тоже не очень-то наешься, но всё-таки. Кормят тут два раза в день. На время еды рты девушкам освобождают, но говорить всё равно нельзя. Можно получить плетей. Видишь ту девушку с короткой стрижкой? В углу сидит. У неё всё тело иссечено хлыстом. Поговорить захотела. Лучше уж сиди и молчи. Да, во время еды руки не освобождают. Придется есть, как собаке.
После завтрака хозяева тебе устроят смотрины, чтобы определить твою стоимость. Веди себя тихо и отвечай на вопросы честно. И не забывай говорить «господин» или «госпожа».
— Угу, — кивнула Алина.
— Вот и хорошо, — продолжала девушка, — Потом выведут во двор на час и посадят на цепь. Подышишь свежим воздухом. Там тебе, может быть, вынут кляп. Но могут и не сделать этого, так как ты — новенькая, и хозяева не знают, чего от тебя ожидать. Там можно будет немного пообщаться с другими девушками. На всякий случай я буду рядом с тобой. Я считаюсь здесь главной и пользуюсь некоторыми привилегиями. Ты сама видишь. Но долго опекать тебя я не смогу.
Как и обещала старшая рабыня, в скором времени принесли еду. Рты девушкам освободили: вытащили шарики и оставили болтаться на шеях. Есть было трудно и противно. То, что называлось кашей, представляло собой жидкое крупяное варево, очень похожее на клей для обоев, совершенно без соли и других приправ. Но девушки, встав на колени и согнувшись над мисками, чавкали вовсю, хлебая эту дрянь, испускавшую страшную вонь, отбивавшую аппетит, не говоря уже о вкусе.
Человек, принесший котел, стоял в стороне и нагло улыбался, глядя на пленниц, поглощавших «завтрак», и упивался своей безраздельной властью над этими несчастными рабынями. Он то и дело покрикивал, извергая оскорбления, что тоже не прибавляло удовольствия от трапезы. Считая свои грязные ругательства перлами остроумия, он громко ржал и щелкал в воздухе огромным хлыстом, всякий раз гогоча, когда кто-нибудь вздрагивал от испуга.
— Хват жрат, свини! — вдруг завопил он, очередной раз щелкнув плетью, — Эй, ты! Собрат мыскы!
Длинноволосая девушка побежала по камере, собирая посуду. Те рабыни, кто не успел доесть, провожали взглядом свою тарелку с таким сожалением, что на них было жалко смотреть.
— Клапы в рот! — скомандовал охранник, когда вся посуда была уложена в кострюлю.
Девушка снова побежала по кругу, затыкая девушкам рты. Алину удивила покорность, с которой невольницы открывали ротики и принимали в них ненавистную затычку. Но и сама она тоже раскрыла рот, и резиновый шар прочно угнездился за зубами.
Щелкнув напоследок плетью по стене, охранник ушел, сменив место другому, который стоял за дверью. Пройдя в камеру, расталкивая ногами девушек, он направился к стене, где сидела Алина. Отстегнув от ошейника цепь, он схватил девушку за волосы и принудил встать на колени. Потом, взяв её на поводок, потащил по коридору.
Они поднялись ... на второй этаж. Охранник отстегнул поводок и, толкнув дверь ногой, швырнул девушку внутрь комнаты, наградив её увесистым пинком. Будучи ограниченной в свободе, Алина не удержалась на ногах и полетела на пол, к её счастью покрытый толстым ковром, который, смягчив удар, спас её от ушибов.
Подняв глаза, Алина увиде прежде всего сидящего перед ней молодого человека приятной азиатской наружности, одетого в белый просторный халат, похожий на безразмерный пододеяльник, и маленькую расшитую золотом шапочку, из-под которой на плечи спускались густыые черные, как воронье крыло, волосы. Глаза его пристально смотрели на рабыню, Тонкие розовые губы были плотно сжаты. Лицо было узким, что усугублялось маленькой клиновидной бородкой.
Рядом с ним на ковре сидела девушка, про которую на Востоке обычно говорят «Луноликая». Её длинные вьющиеся волосы были искусстно уложены в замысловатую прическу, в которую были вплетены жемчужные бусинки и разноцветные ленты. Тонкую белую шею охватывало золотое ожерелье, кольцами спускавшееся на грудь. В ушах были серьги сказочной красоты, вырезанные из слоновой кости. Девушка сидела по-восточному, поэтому, определить её рост и телосложение Алине не удалось, но она смогла рассмотреть руки: тонкие изящные, украшенные перстнями с драгоценными камнями и браслеами.
Одета была девушка в просторные шелка, спадавшие с её плеч на колени многочисленными складками. Одеяние её было таким легким и прозрачным, что почти не скрывало маленький аккуратный бюст, поддерживаемый невидимым лифом. Ноги красавицы были обуты в узенькие сафьяновые туфельки темно-синего цвета с маленьким каблучком и загнутыми вверх концами. Взглянув на неё, рабыня подумала, что встретила Шахерезаду из сказок 1001-й ночи.
Но, взглянув её в глаза, невольница чуть не онемела. Сквозь узкий разрез на неё смотрели не знающие жалости жгуче черные глаза, полные ненависти и презрения. Такой взгляд Алина выдержать не смогла и опустила голову вниз.
Юноша что-то коортко сказал стоявшему у дверей верзиле, и тот, подлетев к рабыне, резко поставил её на колени и выдернул изо рта кляп, оставив его болтаться на шее, как ожеоелье. Повернувшись в сторону, он махнул рукой.
— Приступайте, — молодой человек говорил правильно, но с легким восточным акцентом.
К девушке подошел всё тот же «Доктор», который делал проколы, и которого Алина сразу и не заметила. Пока он натягивал на руки резиновые перчатки, охранник схватил невольницу за волосы и оттянул голову назад.
— Не сломай ей шею, — спокойно сказал человек в белом халате.
Верзила ухмыльнулся, но хватку ослабил.
— Откройте рот, — попросил врач.
Он долго и бесцеремонно копался у девушки во рту, потом оставил его в покое и начал ощупывать плечи, грудь, живот, словно собирался покупать лошадь.
— Раздвиньте колени, — попросил он.
Алина развела бедра в стороны, и «Доктор» запустил руку в промежность. Исследовав обе дырочки, он отошел в сторону и стянул перчатки.
— Что скажете? — спросил юноша.
— Девчонка физически здорова, — медленно произнес врач, скидывая халат, — Зубы в порядке, видимых травм нет, но она уже не девственница.
— Тем хуже для неё, — буркнул азиат, — Можете быть свободны.
Врач коротко поклонился и вышел из комнаты. Дождавшись, пока за ним закроется дверь, молодой человек что-то сказал охраннику. Тот отступил на пару шагов.
— Как тебя звать? — спросил он.
— Алина, — девушка замялась, но, вспомнив слова старшей рабыни, быстро добавила, — Господин.
— Значит, мечтаешь быть рабыней? — спросил парень, скривив губы в улыбке.
— Нет, господин, — Алина опустила глаза.
— Как же? — удивился парень, — А твоя прежняя хозяйка говорила, что ты сама просила её об этом. Значит, ты врешь?
— Нет, господин, — невольница замотала головой, — Это была просто игра, господин.
— Теперь ты — настоящая рабыня, — голос юноши стал тверже, — И это — не игра, а жизнь. Что ты умеешь делать? Петь, танцевать?
— Петь и танцевать умеет любая девушка, господин, — начала объяснять Алина, — У кого-то получается хорошо, у кого-то — хуже, господин.
— Тебе не придется петь и танцевать, — расхохотался парень, — Ты будешь сидеть на цепи у ворот моего дворца. Когда мне надоест, я скрмлю тебя собакам.
— Так чего ждешь, клоун ряженый? — вдруг крикнула девушка, — Всё равно я твоей рабыней не стану!
В комнате воцарилась напряженная тишина. Юноша застыл в растерянной позе, а та красавица, что сидела у его ног, от неожиданности вытянула лицо и расширила глаза. Что делал в это время охранник, Алина не видела, но спинным мозгом чувствовала, что этот громила только и ждет сигнала, чтобы придушить её.
— Неплохо, — придя в себя, сказал юноша, — Только очень грубо. Чего же ты хочешь?
— Простите за грубость, — Алина посмотрела парню в глаза, — Вы правы. Но я вам отвечу. Как не странно звучит, я хочу свободы. Я родилась свободной. Свободной и помру. Даже, если вы меня всю цепями обмотаете.
— Смело, — равнодушно произнес он, — Но бесполезно. Хотя, за смелость я награжу тебя. Ты будешь теперь главной среди рабынь. Согласна?
— А что будет с прежней старшей рабыней? — спросила Алина, вспомнив про длинноволосую девушку.
— Она так и останется старшей, а ты будешь главной, — пожав плечами, ответил юноша.
— И что мне нужно будет делать?
— Ты сама будешь наказывать провинившихся сучек, — начал перечислять парень, — Следить, чтобы они не нарушали порядки. Дел много. Тебе расскажут.
— А жить я буду с ними, — тем же тоном продолжила девушка, — Чтобы при благоприятных условиях они меня кончили.
— Нет, — юноша поднял руку вверх, — Жить ты будешь в своих покоях, носить красивую одежду, вкушать изысканные блюда. Но вот цепи с ног я снимать не стану. Тебя закуют в особые цепи. Поверь мне, тебе будет удобно.
Внезапно юноша расхохотался, как ребенок, дрыгая ногами и держась за живот, словно у него случились кишечные колики. Алина с удивлением смотрела на эту истерику.
Не дав девушке возможности возразить, он что-то коротко сказал охраннику. Тот быстро подошел, но очень мягко поднял Алину на ноги проводил к двери, поддерживая за талию, чтобы та не упала. Там за дверью он передал её другому стражу, который отвел рабыню в маленькую комнату, где быстрыми ловкими движениями снял с её рук стяжки и мешок, потом расковал ноги и снял пояс.
— Госпожа желает принять ванну? — подобострастно улыбаясь, сказал он, указывая на маленькую дверь.
Неожиданная встреча
— Ничего страшного, — старый врач «скорой помощи» отошел от кровати, на которой лежала Тина, — Сотрясения мозга, по всей видимости, нет. Многочисленные ушибы и шок. Других печальных сигналов я не наблюдаю. Сейчас очень важен покой и хорошая еда. И через недельку-полторы ваша сестра поправится.
— Спасибо вам, доктор! — Виктория сунула в нагрудный карман халата сотенную купюру, — Вы меня успокоили.
Они спустились на первый этаж и пошли к выходу.
— Доктор, — немного нерешительно произнесла Вика, — Если можно, то не сообщайте в милицию.
— Вообще-то, это нарушение правил, — старик начал медленно протирать очки, — Но рали вас я не скажу никому. Не волнуйтесь. И позаботьтесь о девушке.
Тина лежала в кровати и совсем по-детски чему-то улыбалась. Когда вошла Вика, она повернула голову и спросила:
— Ну, что сказал врач? Жить буду?
— Долго и счастливо, — ответила Виктория, — Ничего не хочешь?
— Пить, — Ти облизала пересохшие губы, — Мне можно?
— Сейчас, милая, — Вика вышла и скоро вернулась, держа в руке стакан с холодным морсом.
Тина пила жадно, большими глотками, не смотря на предупреждение, что морс холодный. Напившись, она, тяжело дыша, откинулась на подушку и закрыла глаза. Вика, как заботливая мать, поправила одеяло и, приспустив занавеску, вышла из комнаты.
— Хорошая девушка, — думала она, сидя ... на кухне и потягивая из пузатого бокала её любимый шоколадный ликер, — После таких испытаний сохранить доброту — это искусство. Я обещаю тебе, что приложу все силы, чтобы ты была счастлива.
Прошло уже несколько дней, как Виктория увезла Тину с болот. Девушка быстро поправлялась. Снова на щечках появился румянец, синяки побледнели и постепенно исчезали. Даже характерная потертость от долгого ношения жесткого ошейника стала пропадать.
Девушки много гуляли по саду, когда светило еще теплое солнце, а долгтми осенними вечерами сидели у камина и болтали. Вика рассказывала о странах, в которых успела побывать, не смотря на свою молодость, о работе, о жизни в Лондоне. Тина, раскрыв рот, слушала свою новую подругу, искренне завидуя ей.
— Как бы мне хотелось хоть краешком глаза взглянуть на такую жизнь, — мечтательно закатив глазки, говорила она после очередного рассказа, — Я же кроме нашего городка да озверелых лиц ничего не видела.
— Стоит только сильно захотеть, — обнадеживала её девущка, — И всё сбудется.
— Как же! А деньги? — Тина сама себя возвращала на землю, — Я же нищая!
— Но у тебя есть я, — улыбаясь, отвечала Вика.
И вот, в один из таких вечеров, когда подруги грелись у камина, в дверь постучали. Стук был настойчивым, и Вика, бросив быстрый взгляд на Тину, резко поднялась с кресла.
— Кого еще черт несет в такую погоду? — пробурчала она, — Тебе бы подняться к себе от греха.
— Я останусь с тобой, — девушка даже вцепилась пальчиками в подлокотник, — Погибать, так вместе!
Безнадежно махнув рукой, Виктория пошла к двери, в которую продолжали барабанить. Отперев засовы, она распахнула створку и от неожиданности замерла на месте. На пороге, одетая в черную нейлоновую куртку с поднятым капюшеном и обтягивающие кожаные брюки, заправленные в сапоги, стояла высокая молодая женщина.
— Не ожидала меня увидеть еще раз? — сказала она, грубо отталкивая девушку в сторону, — Дай пройти! Это мой дом, всё-таки!
— С какого перепугу? — возразила Вика, но женщина уже вошла в прихожую.
Не снимая мокрой куртки, а только откинув капюшен на спину, она прошла в комнату и уселась в кресло перед огнем. Окинув пристальным взглядом дом, женщина уставилась на девушку, сидевшую напротив нее, и усмехнулась.
— И ты здесь, рабыня. — недовольно сказала она, — Какими судьбами?
— Я — не рабыня, — обиженно ответила Тина, — Я — свободна и сижу, где хочу.
— Ну-ну, сократись, — махнула рукой гостья, — Не узнала меня?
— Госпожа Эрика, — девушка из последних сил сохраняла спокойствие, — Вы живы?
— Не дождетесь! — расхохоталась Рика, — А где твоя подружка? Алина, кажется?
— Не знаю, — Тина пожала плечами, — Дома, наверное. У своих хозяев.
— Нет её там, — бывшая воспитательница беззастенчиво вытянула ноги, — Я их навестила сегодня. Сказали, что она уехала домой. И черт с ней!
— Ну, это легко проверить, — подала голос Виктория, — Тина, ты помншь номер её телефона? Позвони и поговори с подругой, если она, действительно, дома.
Тина быстро набрала номер. Поговорив с кем-то не более минуты, она вернулась к огню и грустно сказала, что её подругу в городе никто не видел с середины июля, когда они вместе уехали поступать в институт.
— Я не люблю врать, — резко сказала Рика, — А ты, хузайка, шла бы на кухню.
— Зачем это? — Вика начинала злиться.
— Сухари сушить! — расхохотавшись, крикнула женщина, — Сядешь скоро! И никакой заграничнвй пачпорт не поможет!
— За мной вины нет, — удивительно спокойно отреагировала Вика, — В отличие от тебя, дрянь.
— Что ты сказала? — Рика медленно поднялась со своего места, — Повтори!
Две женщины встали друг против друга, сжав кулаки. Тина с интересом наблюдала эту картину, зная, что бабьей драки с тасканием за волосы и визгом не будет. Обе соперницы прекрасно владели навыками рукопашных схваток. Напряжение нарастало, и девушка уже была готова броситься между ними, но в последний момент женщины разошлись в стороны.
— Выпить есть? — спросила Рика, — Я замерзла, как цуцик.
— С этого бы и начинала, — буркнула Вика, — Что тебе налить? Есть виски и коньяк.
— Водки бы, — коротко ответила Эрика, — Терпеть не могу эту заграничную отраву.
Вика поставила перед ней небольшой хрустальный стаканчик и запотевшую бутылку «Смирновской». Рика налила приличную порцию и одним глотком осушила стакан.
— Может, поешь, — предложила Виктория.
— Нет, спасибо, — замотала головой гостья, — Кусок в горло не лезет.
Наступила гнетущая тишина. Ниодна из трех дам не хотела начинать разговор первой. Наконец, Тина не выдержала.
— Извините меня, — тихо сказала она, — Я не знаю, из-за чего вы чуть не подрались, но в этой истории и я — не последний персонаж. Может, объяните, в чем дело?
— Вот, пусть она и объясняет, — кивнула на Вику Эрика, — У неё лучше получится. Заодно, пусть расскажет, как своих рабынь истязала.
— Ты видела? — не теряя самообладания, спросила Вика.
— Слышала, — дрессировщица опрокинула еще оду порцию водки.
— Дура ты! — нервы у Вики не выдержали, — Никого я не истязала!
— Ага! — хмыкнула гостья, — Только от воплей и стонов из твоей комнаты дом стоял на ушах!
— Видимо, нужно кое-что объяснить, — Вика уселась на стул.
— Сделай одолжение, — сгримасничала Рика.
— Это когда-нибудь станет известно. Но я не питаю слабости к мужчинам. А вот от молодых и красивых девушек я балдею. Это началось давно. Я еще в школе училась. В восьмом классе у нас появилась новенькая. Красивая, пухленькая, но не полная девочка. Грудь для её возраста была просто огромной. Ляжечки из-под короткого платья так и манили. Ну, я и запала. А эта Катя была далеко не дурой. Вмиг расшифровала меня. Вот мы с ней и развлекались, пока нас не засекли. Её старшая сестра как-то вернулась с работы раньше обычного. После того случая мы втроем устраивали оргии. Потом еще подружки подсоединились. Так я и стала лесбиянкой.
Я всё думала, вот подросту, само и пройдет. А меня всё глубже засасывало. Потом в Англию уехала. А в кампусе — свои законы. И девочки опытные, и условия подходящие. И никто никого не подставляет. Любишь заниматься любовью с девочками — занимайся. Любишь мальчикое — ради Бога!
Когда приезжала на каникулы, встречалась с бывшими подружками, но кое-кто из них отошел от лезбийской любви. Замуж повыскакивали, детей рожали.
— А это тут причем? — встряла Рика, — Люби себе на здоровье, а издеваться-то зачем?
— А ты слушай дальше и не перебивай, — парировала Вика, — Когда очередной раз я приехала домой, мамаша уже приволокла девушку. Томой звали. Помнишь? Высокая, стройная.
— И тихая, — добавила Эрика, — У меня с ней никаких проблем не было.
— Вот именно! Так вот, как раз в это время дома ошивался мой милый братец. Он еще с раннего детства питал слабость к живодерству. А тут такая возможность. Как дома никого нет, он к Томе. А вечером мы с матерью находили её где-нибудь в подвале всю избитую и связанную. А этот гад сидит и улыбается. Вот я и брала её в свою комнату. Подлечу её, подкормлю. А потом и в постель к себе уложу. Она плачет в голос, а я её успокаиваю. А стонала она, когда я её раны прижигала спиртом, чтобы утром не была пятнистой от зеленки или йода. Ты же знаешь, мамаша у нас эстет. Гребаный. А днем всё повторялось.
А когда девушка надоедала или была уже без сил, Федька, пес драный, её уносил куда-то. Однажды я проследила за ним. Когда этот гад свою жертву в болото скинул, я бросилась за ней. Насилу вытащила. Это была третья по счету рабыня. Кажется, Аней зовут. Я её уволокла в кусты, а потом определила к одной бабушке-ведунье. Она её и выходила.
А с Тиной я долго тянуть не стала. Когда Арик избивал её, я вышибла дверь и ему самому наваляла. А девушку сюда увезла. Кстати, именно здесь я и обнаружила и её документы, и всех остальных девушек. Так что, теперь у милиции ... будут имена жертв клана Ждановских.
— Это ты хорошо сделала, — задумчиво сказала Рика, — Я тебе скажу, кому отдать ксивы. И советую всё рассказать. А то они на тебя дело завели.
— А на тебя? Ведь ты тоже причастна!
— Я сама всё рассказала, — Рика тяжело вздохнула, — Они знают. Но я никого не убивала. Да! Свободы лишала! Да! Била плетью! Но и защищала, как могла. Вон, Тинка подтвердит. С меня все обвинения сняты.
Снова наступила тишина. Только в камине потрескивали поленья. Девушки молчали, боясь смотреть друг дружке в глаза. И опять первой не выдержала Тина.
— Куда же делась Алька, — девушка даже не спрашивала, а размышляла вслух.
— Найдем, — выдавила из себя Рика, — Есть одна зацепка. У Игоря, племянника той женщины, которую он выдавал за свою мать, есть одна знакомая. Вот я ей и нанесу визит. Уж больно хочется потолковать с этой стервой.
— Я с тобой пойду, — решительно заявила Вика.
— И я! — Тина даже вскочила на ноги, — Я уже хорошо себя чувствую.
— Ладно, только завтра. А сейчас, действительно, пожевать бы чего, — Рика сама направилась на кухню.
Эмина
— Ты жива? — кто-то настойчиво тряс Алину за плечо, — Открой глаза!
Рассеянным взглядом девушка обвела помещение, в котором находилась. Что-то знакомое. Ах, да! Камера, куда её принесли, только пустая.
— Ты что, сумасшедшая? — снова послышался негромкий голос, — Я что тебе говорила, идиотка? Сидеть тихо и не выступать. А ты что устроила? Вот теперь не обижайся. Еще неизвестно, чем всё для тебя закончится. Ладно, сиди. Я сейчас приду.
Алина с трудом стала вспоминать, что с ней произошло. Она пошла в душ. Мылась она долго, старательно растирая себя мочалкой и смывая грязь, налипшую в вонючей каменной клетке. Потом её окликнули. Голос был мужской.
Когда девушка, завернувшись в большое полотенце, вошла в комнату, на кровати сидел тот самый молодой человек, к которому её привели. Теперь на нем был лишь один халат.
— Помылась? — улыбаясь, спросил он.
— Да, господин, — Алина тоже улыбнулась.
— Это хорошо, — парень скинул с себя халат и, оставшись, в чем мать родила, разлегся на кровати, — Теперь иди сюда. Посмотрим, какая ты любовница.
— Чья любовница? — не поняла девушка.
— Здесь еще кто-то есть? — рассмеялся молодой человек, — Или моя рабыня желает быть чьей-то еще любовницей?
— Я — не рабыня! — резко сказала Алина, — Я — свободный человек! Я...
— Молчать! — вдруг заорал юноша, — Тебе кто разрешал говорить?
— Пошел в жопу! — крикнула девушка.
Сильный удар по лицу отбросил её в угол комнаты. Во рту появился солоноватый привкус. Это из рассеченной губы брызнула кровь. Алина попыталась подняться, но следующий удар в живот лишил её дыхания. Голова закружилась, в глазах потемнело. А удары градом посыпались на неё сверху, снизу, с боков...
— Тебе еще повезло, — сказала девушка, в которой Алина признала старшую рабыню, — Быстро потеряла сознание. Так бы еще и охранники попользовались твоим телом. Порвали бы всю. Тут одна девушка тоже строптивой оказалась. Её не только сильно избили, а еще и оттрахали до такой степени, что до утра она не дожила. Кончилась от потери крови.
— Ну и пусть, — грустно ответила Алина, удивившись, что рот ей не заткнули.
— Тебе что, жить не хочется? — спросила старшая рабыня, вытирая ей губы мокрой тряпицей.
— Такая жизнь? — Аля криво усмехнулась, — Уж лучше смерть, какой бы она не была!
— Ха! Размечталась! — рабыня тряхнула головой, — Так тебе и дадут спокойно помереть! Между прочим, Эмина на тебя глаз положила.
— Кто такая?
— Помнишь красавицу, которая сидела у ног Раиса? Это его сестра. Ты с ней хоть не пререкайся. Эта тварь замучает тебя до смерти. Только ждать придется долго. У неё талант на самые изощренные пытки.
Пришли за Алиной только утром. Два здоровенных охранника схватили девушку за волосы и потащили по коридору в дальнюю камеру. Там с неё сняли всё железо, включая ошейник, заменив его на тонкий, покрытый хромом. Руки связали за спиной тонким мягким ремнем без мешочка. Так же сняли и пояс, при этом начали тихо посмеиваться. Рот тоже не затыкали.
Девушка шла за охранниками, еле сдерживая слезы. Тело после побоев гудело, ноги налились свинцом, не смотря на то, что сняли тяжелые кандалы. Они поднялись по узкой винтовой лестнице на второй этаж и остановились около широкой двери.
— Вот и моя новая куколка! — тонкая рука Эмины перехватила поводок и затащила девушку в комнату, — Теперь ты будешь жить здесь, Кукла.
Алина огляделась по сторонам. Комната была небольшой, почти квадратной с одним прямоугольным окном, занавешенным сетчатым тюлем розоватого оттенка. По всей площади были разбросаны подушки, одежда и всякая всячина.
На первый взгляд можно было решить, что тут живет ленивый недоросль, который привык, что за ним всегда ходят слуги и наводят порядок.
— Что встала? — мягко сказала новая хозяйка, — Иди на своё место.
Она указала пальчиком на тонкую подстилку в дальнем углу комнаты. Алина прошла в угол, и Эмина, поставив рабыню на колени, сразу пристегнула к стене. Взяв в руки маленький хлыстик, она приподняла девушке подбородок и недовольно сморщила маленький носик.
— Ты симпатичнее меня, — недовольно сказала она, — Но уродовать тебя я не стану. Ты будешь моим ночным горшком, салфеткой и куклой.
— Кем я буду? — рабыня раскрыла от удивления глаза.
— Сейчас узнаешь! — госпожа резко переменила тон, — Открой свой вонючий рот, тварь!
Эмина резко ударила в живот, от чего Алина разжала челюсти, хватая воздух. Хозяйке этого оказалось достаточным, чтобы вставить между зубов пластмассовое гольцо и закрепить его ремнем на затылке. Полюбовавшись видом девушки, она медленно раскрыла халат и спустила до колен шаровары.
Алина уже была готова ко всему, но то, что предстало перед её глазами, повергло девушку в шок. Под шароварами были надеты тонкие шелковые трусики, сильно топорщившиеся в районе лобка. Сквозь прозрачную ткань отчетливо проступал поднятый вверх и прижатый материей самый настоящий мужской член и мошонка внушительных размеров, вылезавшая из-под перемычки.
Рабыня захлопала глазами, а Эмина, заметив реакцию девушки, слащаво улыбнулась и стянула трусики, обнажив своё сокровище, которому позавидовал бы любой парень. Вырвавшись на свободу, член хозяйки сразу же начал восставать, будто у него был свой подъемный механизм. В возбужденном состоянии он оказался длинным и толстым, а крайняя плоть его, оттянувшись назад, оголила большую круглую головку с длинной щелью и толстой уздечкой.
Подойдя в Алине вплотную и ухватив её за волосы, хозяйка шлепнула головкой члена по носу рабыни и тут же загнала её через кольцо в разинутый рот рабыни. Член сразу же уперся в язык, который сам собой начал плясать, облизывая посторонний предмет.
Это, как оказалось, и нужно было Эмине. Она стала двигать низом живота взад-вперед, при этом постанывая и сопя носом. Член её, ныряя в рот, доставал до глотки, от чего рабыня начинала давиться. Хозяйка поняла, что, если она будет продолжать в том же духе, девушка захлебнется собственной рвотной массой. Она сократила амплитуду, и Алине стало немного легче.
Через пару минут Эмина задергалась и громко застонала. Член затрясся и изверг тугую струю спермы, моментально заполнив весь рот рабыни.
— Глотать! — прикрикнула госпожа, — Всё до единой капли, сучка!
Алина повиновалась и протолкнула в себя вязкую массу. Хозяйка сняла кольцо и, снова ухватив девушку за волосы, приказала начисто вылизать член. Рабыня подчинилась.
— Открыть рот! — последовала команда.
Эмина запихнула в рот большой кусок материи и туго затянула его платком. Отойдя в сторону, она привела в порядок нижнюю часть своего гардероба и расслбленно рухнула на подушки, раскинув руки в стороны.
— Пожалуй, — мяукающим голосом сказала она, — Я ... оставлю тебя себе. И поставлю на тебя своё клеймо.
Зевнув, она взяла двумя пальчиками маленький серебряный колокольчик и позвонила. В комнату вошел охранник. Что-то ему сказав, Эмина ткнула в рабыню пальцем. Охранник мотнул головой, как конь, и быстро вышел из комнаты.
Прошло не более получаса, когда охранник вернулся. Отстегнув Алину от стены, он вытащил рабыню в коридор. Девушка понимала, что с ней хотят сделать. Опять на глаза наворачивались слезы, но теперь она не сдерживала их. Ходить на поводке, как собачка, да еще с клеймом — этого унижения она не переживет. Уж лучше смерть! Алина всерьез задумалась, что ей делать дальше.
Тем временем они пришли в какую-то комнату, пахшую паленым мясом и раскаленными углями. Рядом с огромной жаровней стоял плечистый негр, держа в руке длинный металлический прут. Его яйцевидная бритая голова покоилась на короткой мускулистой шее, пронизанной толстыми буграми вздувшихся вен. Рот был приоткыт, обнажая удивительно белые ровные зубы, а налитые кровью белки глаз придавали лицу ужасающий вид.
Охранники подтащили упиравшуюся и мычавшую Алину к станку и принялись закреплять её тело ремнями и скобами. Связанные руки они перекинули за перекладину и туго привязали к торчавшему из пола шесту. К нему же они притянули живот девушки несколькими широкими ремнями, полностью обездвижив его. Ноги развели в стороны и туго привязали к вертикальным стойкам за щиколотки и колени.
Эмина, подойдя к рабыне, развязала ей рот и, похлопав ладошкой по щеке, тихо сказала:
— Я разрешаю тебе кричать, Кукла.
Негр о чем-то посовещался с госпожой, потом кивнул своей яйцевидной головой и запустил свою ручищу в промежность. Мурлыкнув что-то неразборчивое, он вытащил из жаровни прут, на котором было закреплено раскаленное до бела тавро в виде трех сплетенных между собой колец. Дунув на него, он с силой прижал раскаленный металл к лобку рабыни.
Сильнейшая боль пронизала тело Алины до самой макушки. Девушка залилась криком, но скоро охрипла, сорвав голос. Негр отошел в сторону, вытирая руки о широкие брезентовые штанины.
— Вот видишь, — довольно улыбаясь, сказала Эмина, — Пара секунд, и ты теперь полностью принадлежишь мне, Кукла.
Повернувшись к охранникам, она им что-то коротко сказала и снова отошла в сторону. Те быстро вставили в рот девушке резиновую грушу и затянули на шее ремни накладки. Сняв стонущую Алину со станка, они крепко связали ей ноги и вытащили из камеры.
Поиски продолжаются
— С чего начнем? — девушки сидели на кухне и поедали приготовленный Тиной завтрак.
— Если она поедет с нами, — Указала на Тину Рика, — Нужна теплая одежда и обувь.
— Поищем, — Виктория допила кофе и встала из-за стола, — Тина! Пошли со мной.
Они распахнули огромный гардероб и стали перебирать одежду, висевшую в платяном отделении. После недолгих споров и примерок, дамы остановились на классическом варианте: Свитер, джинсы, кожаная куртка и низкие сапожки на небольшом каблуке. Вика, немного порывшись в белье, сунула в руки девушке футболку и пару теплых носков.
— Вика! — позвала Эрика, — А тачка у тебя есть? Ногами много не нагуляешь.
— Джип подойдет? — девушка кивнула на улицу.
— Самый раз, — Рика показала большой палец, — А деньги?
— Есть, — Вика показала солидную пачку купюр, — И баксы, и рубли. Но у меня есть маленькое предложение.
— Какое? — насторожилась Эрика.
— Серафима тебе ничего не скажет, — размеренно произнесла Виктория, — И мне — тоже. А её племянничек может проболтаться. Я поеду и сама поговорю с ним. Мы знакомы давно, и у него не вызовет подозрение мой визит.
— Если только твоя мамаша не позвонила и не рассказала, что там произошло, — резонно заметила Рика.
— Не думаю, — покачала головой девушка, — Не в правилах моей матери всем рассказывать всякие страсти.
— Тогда мы ждем тебя здесь, — предложила Рика, — Приедешь и расскажешь, что удалось выяснить.
— Как живешь? — спросила Эрика, когда джип отъехал от дома.
— Спасибо, хорошо, — Тина, не торопясь, собирала посуду со стола и укладывала в мойку, — А вы?
— Твоими молитвами, — буркнула дрессировщица, — Не боишься, что я снова начну кнутом размахивать?
— Не боюсь, — улыбнулась девушка.
— Почему же?
— Вы еще не потеряли совесть.
— А что дальше делать будешь, когда всё закончится?
— Заберу Альку, и мы уедем отсюда куда-нибудь подальше, — решительно ответила Тина, — Чтобы больше не вспоминать, что с нами приключилось.
— А на подружку свою не сердишься? — Эрика прищурила один глаз, — Это ведь с её подачи случились все неприятности!
— А это — наше с ней дело! — Тина принялась мыть чашки, — Мы как-нибудь сами разберемся. Без посредников.
— Ты права, — вздохнув, Рика встала из-за стола и вышла из кухни.
Снова стал накрапывать дождь, в доме заметно потемнело. Эрика уселась у камина уставилась на огонь. Она не заметила, как подошла Тина.
Осторожно тронув её за плечо, девушка подсела ближе и заглянула в глаза своей бывшей воспитательнице.
— Вам плохо? — спросила она, — Я могу чем-нибудь помочь?
— Ты уже помогла мне, — отмахнулась Рика, — Ты жизнь мне спасла. Разьве этого мало?
— Я не хотела, чтобы вы умерли от ран и голода, — тихо проговорила Тина, — Вы меня защищали, и я хотела отплатить вам.
— Странно, — хмыкнула девушка, — Я её связывала, сажала на цепь, била, орала, а она мне еще благодарна. Может, скажешь еще, что полюбила меня? Привязалась ко мне? Я сейчас расплачусь!
— Может, и скажу, — улыбнулась Тина, — А хотите, я расскажу вам свой сон?
— Дела, — Эрика задумчиво опустила голову, — И ты говоришь, что этот сон ты видела не единыжды?
— Два раза, — уточнила Тина.
— И что ты сама думаешь по этому поводу?
— Не знаю, — девушка пожала плечами, — Не задумывалась.
— Странно, — Эрика снова задумалась, — А кому-нибудь еще ты рассказывала об этом? Вике, например?
— Зачем? — Тина удивленно посмотрела на свою бывшую госпожу.
— И то верно, — блондинка почесала нос, — А скажи мне, девушка! Какие у тебя отношения с твоей матерью?
Тина грустно вздохнула и после короткого раздумья рассказала всё. Эрика долго молчала, потом, подозвав девушку к себе, нежно обняла её за талию.
— Хочешь остаться со мной? — спросила она.
— Как? То есть, в качестве кого? Рабыни?
— Нет, — Рика покачала головой, — В качестве подруги. Я, правда, старше тебя, но, мне кажется, мы будем довольны. В постель я тебя тянуть не стану, хотя, природа тоже иногда диктует свои законы. Но я не стану тебя заставлять. Захочешь учиться — я тебе помогу. Или подскажу, к кому обратиться за помощью. Подумай.
— Я подумаю, — пообещала Тина, — Но сейчас нам очень нужно найти Альку.
— Найдем, не волнуйся, — голос Эрики был твердым и решительным.
Уже сгущались сумерки, когда послышался скрип тормозов. Тина взглянула в окно.
— Кто там? — спросила Эрика.
— Вика вернулась.
Рыжеволосая красавица, не снимая верхней одежды, медленно опустилась в кресло.
— Тина, — тихо произнесла она, — Налей мне что-нибудь выпить. Там коньяк еще остался?
— Нервы? — ухмыльнулась Рика.
— Устала, — Виктория шумно выдохнула, — Этот Игорёк не так уж прост. Два часа выпытывал, зачем мне нужна зта девчонка. Плел какую-то околесицу. А потом проболтался, что сам отвез служанку к какой-то Татьяне. Пока я вытащила из него, кто она такая, сама чуть не поседела.
— Так ты узнала? — не поняла Эрика.
Кивнув, Виктория протянула девушке клочек бумаги с телефоном и адресом. Быстро набрав номер телефона, Рика что-то уточнила и быстро поднялась.
— Поехали! — крикнула она, — Эта Татьяна завтра утром улетает в Амстердам. Потом ищи её.
Все три девушки, как по команде, вылетели из дома и запрыгнули в машину. Эрика вела джип на предельной скорости, сигналя ... фарами и «квакая» клаксоном, разгоняя путавшиеся под колесами вяло ползшие автомобили. Наконец, она подрулила к старой пятиэтажке и шумно выдохнула:
— Печенкой чую, что здесь! Пошли!
— Вам кого? — на пороге стояла полуодетая девица, держа в руках сигарету.
— Татьяна Вересова здесь проживает? — Рика встала в дверях.
— Ну, я это, — девица смерила гостью презрительным взглядом, — Что надо?
— Сущий пустяк. Ты нам толкуешь про одну особу, — спокойно сказала Эрика, — А я тебе обеспечиваю минимальный срок. Поговорим?
— Чего? — девица попыталась вытолкнуть незваных визитеров из квартиры.
Рика, врезав ей поддых, втолкнула в прихожую. Следом вошли Вика и Тина. Усадив хозяйку квартиры на стул и дав отдышаться, Эрика медленно начала говорить:
— Значит, так! Или ты нам сейчас всё рассказываешь, или через десять минут сюда налетят менты, и ты...
— Погоди! — остановила её Вика, — Пусть посидит и подумает. А ты узнай, что означает вот эта бумажка.
Она протянула подельнице бланк какого-то перевода. Мельком взглянув на зеленоватый клочек, Эрика усмехнулась.
— Я и сама знаю, что это — безналичка. Такими платежами обычно занимаются те, кому в лом светить своё имя. Сумма приличная. Но то, что ты мне дала, всего лишь корешек. Значит, эта дрянь уже положила на свой счет означенную сумму. Спрашивается: от кого?
Девица внезапно резко вскочила на ноги и рванулась к двери, но подставленная Тиной нога заставила её распластаться на полу.
— Молодец, девочка! — похвалила её Эрика, — Ну-ка, поищи надежную веревку и принеси с кухни полотенце. А то наша пациентка больно уж прыткая.
Эрика схватила Татьяну за волосы и сильным пинком отправила на разобранную кровать. Крепко связав ей руки и ноги, дрессировщица разорвала льняное полотенце вдоль. Одну половину она почти полностью затолкнула пленнице в рот, другой туго замотала его. Напоследок, сделав веревочную петлю, Рика привязала Татьяну за шею к спинке кровати.
— Так будет спокойнее, — отдуваясь сказала она, — Полежи пока. А Амстердам без тебя обойдется.
Татьяна только сверкнула глазами. Вожделенная свобода ускользала от неё. Если эти девицы раскопают все деяния, ей светит немалый срок, если не смерть. Люди, с которыми она вела дела в последнее время, таких ошибок не прощают.
Тем временем, Эрика, поговорив по телефону с кем-то, кого она называла Томасом, отлучилась и вернулась глубоко за полночь. Оценив ситуацию, она медленно начала говорить, поглядывая на притихшую в углу Татьяну.
— Короче, так, девки! Эта дрянь — профессиональная похитительница людей. Специализируется на молодых девушках, вроде вас с Алиной.
— М! М-м-м! — задергалась на кровати пленница, но Вика смачно шлепнула её по заднице.
— Молчи уж! — прикрикнула она, — Натворила дел, так лежи тихо!
— Так вот, — продолжала Эрика, — Эта гадюка действует заодно с Серафимой и Игорем. После того, как тебя, Тина, они продали Ждановской, Алина осталась без прикрытия. Пару недель они присматривались к ней, изучали её психику, пристрастия, возбудимость, наконец. Когда выяснилось, что девушка млеет от всяких там веревок, кляпов и подобной чепухи, Танька взяла её в оборот. Доведя до полной готовности, она запаковала девушку и отвезла покупателю. Кто он и где живет, узнаем только утром, а пока нас попросили посидеть здесь и посторожить эту ведьму. Просили только не калечить и, естесственно, не насиловать и не убивать. А хочется.
Эрика подошла к связанной девице и схватила её за подбородок.
— Может, скажешь, кому ты сдала Алину, тварь? — прошипела она, — Или будешь объясняться с более серьезными дядями?
Татьяна рванулась в строну, но ничего не ответила.
— Хрен с тобой, — сказала Эрика, — Но учти! Если девушка погибнет, или с ней произойдет что-нибудь, я сама тебя в рабство отправлю. И никакие деньги не помогут, никакой адвокат тебя не спасет! Короче, до утра есть время. Как решишь, позови.
Девушки уселись кресла и замолчали. Все понималт, что каждая минута промедления для Алины лишние мучения. Но нужно было ждать. И они ждали.
Пробуждение
Боль от ожега постепенно проходила. Дождавшись, пока клеймо зарубцуется, Эмина приказала «доктору» вставить рабыне дополнительное кольцо в клитор. После этого она сцепила все три кольца тонкой цепочкой.
Алина уже не обращала внимания на боль и унижения, которым подвергалась каждый день. Совершенно отрешенным взглядом она смотрела на госпожу и выполняла её команды автоматически: сосала её член, вылизывала её, принимала в себя порции мочи.
Она даже не стонала, когда хозяйка трахала её, дергая за цепочки. Все чувства девушки притупились, она перестала испытывать, как прежде, возбуждение от прикосновений к своему телу, её больше не сотрясали оргазмы. Рабыня потеряла интерес к жизни. Алина превратилась в настоящую резиновую бесчувственную куклу, вещь, полностью зависевшую от желаний своей повелительницы.
Иногда госпожа, пребывая в хорошем расположении духа, надев на неё теплую накидку и мягкие сапожки, брада на поводок и выводила во внутренний дворик. Там она девушку приковывала к столбу, чтобы дать ей немного подышать свежим воздухом. Алина рассеянно смотрела по сторонам и не обращала внимание даже на охранников, которые, проходя мимо, запускали свои ручища под её скудную одежду и тискали там груди и ягодицы, громко гогоча от удовольствия и осыпая невольницу разными непристойностями на ломаном русском языке.
Но однажды, во время одной из таких прогулок произошло событие, которое, словно, разбудило Алину. Вместе с ней во двор вывели красивую стройную девушку. Ей не дали одежды, не смотря на то, что была уже середина октября. Руки её были связаны за спиной, на ногах позвякивали тяжелые кандалы, рот был заткнут большим шаровидным кляпом. Тугой ошейник плотно облегал горло девушки. Её большие полные груди были иссечены следами от плети, а кольца, вставленные в похожие на большие фасолины соски, были стянуты тонкой цепочкой.
Охранники приковали невольницу к столбу и встали рядом. Вскоре во дворе появилась Эмина, держа в руке металлический прут.
— Не передумала? — зло спросила она.
Девушка гордо взглянула на маленькую госпожу и медленно покачала головой. Эмина размахнулась и нанесла удар прутом по стоявшим торчком грудям. Девушка застонала, но снова покачала головой.
— Эй, Кукла! — крикнула госпожа, — Посмотри, как эта дрянь корчит из себя героиню!
Она снова размахнулась, но бить не стала. Опустив руку, Эмина воткнула конец прута в анус гордой рабыни. Не смотря на затычку, девушка зашлась страшным криком и забилась, как бабочка на булавке. Из анального отверстия брызнула кровь, смешанная с жидким поносом. По двору разнесся противный запах человеческих испражнений.
— Фу! Гадость, — поморщилась Эмина, — Сделайте ей промывание.
Не освобождая дувушку, охранники вставили ей в задний проход тонкий шланг и открыли кран. Несчастная забилась и замычала. Её живот стал раздуваться, а вода всё лилась и лилась. Когда девушка уже начала закатывать глаза, шланг выдернули. Вода, найдя выход, устремилась наружу, вынося вместе с собой запекшуюся кровь и остатки кала.
— Ну? — Эмина снова подошла к рабыне.
И снова девушка замотала головой.
— Облейте её бензином и сожгите! — заорала госпожа, — Это распоряжение Раиса!
Охранники окатили девушку из ведра и готовы были уже запалить факел, как вдруг Эмина, подняв вверх руку, крикнула:
— Нет! Эта смерть для неё слишком легкая! Посадите эту дрянь на кол.
Когда стонущую и изворачивающуюся рабыню насаживали на толстый столб, заточенный сверху, Алину вырвало. Потом она потеряла сознание и повисла на своей шейной цепи.
Когда девушка открыла глаза, она была уже в комнате госпожи. Она была по-прежнему прикована за шею к кольцу в стене, руки её были так же связаны. Но рот был свободен.
— Испугалась, Кукла? — насмешливо ... спросила Эмина, — А мне такие забавы нравятся! У меня даже желание появляется. Вот, смотри, как он у меня встал! Пососи-ка его хорошнько!
Она скинула шаровары и трусики и подошла к рабыне, держа в руках свой любимый стек. Похлопав кожаным лепестком по спине, она поднесла член к губам. Алина послушно открыла рот, и госпожа вогнала восставший орган до самого основания.
Девушка сделала несколько сосательных движений, и Эмина, почувствовав нарастающее возбуждение, отшвырнула стек в сторону и закрыла глаза, тихо застонав от удовольствия. В следующее мгновение рабыня, глубоко вздохнув, сильно сжала челюсти, зажав орган зубами.
— А-а-ай! — заорала Эмина, задергавшись и пытаясь выдернуть член изо рта.
Но Алина всё сильнее сжимала челюсти, закусив член у самого основания. Госпожа принялась колотить её по голове, плечам, спине, но всё было бесполезно. Зубы глубже впивались в плоть. Уже во рту появился вкус крови, смешанный с мочей, но девушка и не думала ослаблять прикус.
— Пусть я умру, — думала она, — Пусть меня разорвут на части, но я откушу этой гадине её поганый отросток! Буду держать, сколько хватит сил.
Крики становились всё громче, но стража, приученная только к звону колокольчика, даже и не думала врываться в комнату. А Эмина уже не могла орать, а начала хрипеть, сорвав голос. Она вцепилась пальцами в горло рабыне и принялась её душить. Но ошейник, как на зло, не давал возможности обхватить шею.
Когда Алина почувствовала, что силы покидают её, она резко дернула головой в сторону. Эмина, почувствовав свободу, отшатнулась назад, но не удержалась на ногах и рухнула на пол, сильно ударившись головой о плинтус. От такого удара она на несколько минут потеряла сознание. Кровь фонтаном хлестнула из того места, где был её член.
Алина с яростью выплюнула окровавленный обрубок изо рта. Тяжело дыша, она с довольной улыбкой смотрела на неумолимо бледнеющую от потери крови госпожу.
Но Эмина, всё же, нашла в себе силы и дотянулась до колокольчика. Но и тут время работало против неё. Дверь оказалась запертой изнутри. Пока охранники ломали её, девушка совсем обессилела и теперь лежала, поджав ноги к животу и закатив глаза. Когда стражники ворвались, то остолбенели от представшей перед ними картиной: Эмина, скорчившись, лежала посреди комнаты в луже багровой, ставшей вязкой, крови, а в углу на привязи сидела обнаженная рабыня с измазанным кровью распахнутым ртом и дико хохотала, обводя комнату безумным взглядом.
На шум прибежал Раис и, путаясь в полах своего халата, упал на колени перед уже не подававшей признаков жизни сестрой.
— Врача! Быстро! — заорал он, приподняв голову девушки.
«Доктор» осмотрел тело Эмины и, состроив горестную мину, сказал, что всё кончено. Юноша, бросив злобный взгляд на него, вдруг поднял вверх руки и заголосил:
— О. Аллах! За что ты наказал меня? Или я в чем-то провинился перед тобой? Или я не исполнял твоих заповедей? Почему ты отнял у меня любимую сестру? О, Великий! О, Аллах!
Кончив причитать, он повернулся к Алине и голосом разъяренного зверя прорычал, указывая на неё пальцем:
— В подвал эту суку! Приковать к стене! Воды и пищи не давать! Приготовить кол! Завтра казнить на рассвете! Согнать на казнь всех рабынь!
Штурм
Алина висела на цепях в темной вонючей камере. Свет не проникал туда, и девушка не знала, который сейчас час и какое время суток. Сколько ей осталось жить?
Завизжала дверь, и в камеру вошел Раис в сопровождении огромной бабищи, закутанной в черную паранжу. Подойдя к невольнице, юноша кулаком приподнял ей подбородок и тихо сказал:
— До рассвета еще есть время. Раскайся, и я распоряжусь, чтобы смерть твоя была легкой, хоть ты этого и не заслуживаешь.
— Нет, — замотала головой девушка, — Мне уже не так важно, как ты собираешься меня убить. Важно, что я хоть одну мразь отправила в Преисподню. И ты тоже скоро туда отправишься. И не поможет тебе никакой Аллах, чурка вонючий.
— Ах, ты! — Раис сильно ударил рабыню по лицу, — Я хотел тебе облегчить смерть, но ты сама отказалась.
Плюнув в пол, он быстро вышел из камеры. Бабища, зло сверкнув глазами, последовала за ним. Дверь со скрипом закрылась. Снова наступила тишина.
Алина медленно обвела камеру взглядом и начала молиться. Нет, она не роптала, не просила у Бога помощи. Она читала всплывшие в сознании строки «Отче наш! Иже яси на небеси... « Сначала голос её дрожал, но с каждой минутой слова начинали проявляться четче и увереннее. Голос становился тверже и громче. Сердце забилось часто, словно хотело выскочить из груди. Она уже не боялась смерти. Она говорила с Богом и знала, что он поддержит её. Она была готова к встрече с ним.
Наступило утро. Алина поняла это по звукам, донесшимся сверху. Вскоре дверь открылась, и двое охранников вошли в камеру. Сняв рабыню со стены, они крепко связали ей руки за спиной и сковали ноги тяжелыми кандалами. Рот тоже заткнули шаром, чуть не выбив зубы. Пристегнув к ошейнику поводок, они потащили девушку на улицу.
Во дворе уже всё было готово: в середине площадки стоял самый настоящий эшафот с укрепленным в середине столбом с заостренным концом, по обеим сторонам помоста стояли на коленях рабыни, одетые в легкие плащи. Все они были закованы и заткнуты. Даже старшая рабыня ничем от них сейчас не отличалась.
Перед помостом в резных креслах восседали Раис и та бабища, которую девушка видела вчера. Охранники подвели рабыню к юноше и поставили на колени.
— Ты обвиняешься в осквернении имени Аллаха и убийстве моей любимой сестры! — громко сказал он, — И приговариваешься к казни. Тебя посадят на кол.
Видимо, он хотел сказать еще что-то, но сбоку внезапно раздался страшный взрыв. Секция высокого бетонного забора в один миг превратилась в пыль, а в образовавшуюся брешь ворвались люди в камуфляжных костюмах и черных масках на лицах. Стали слышны выстрелы, но скоро они стихли. Охранники, стоявшие рядом с осужденной, бросились защищать своего повелителя и первыми свалились на землю с пробитыми головами.
В проеме появились три фигуры: высокая спортивная блондинка и стройная красавица с развевавшейся на верту копной густых рыжих волос. Между ними шла девушка небольшого роста с коротко остриженными темными волосами, держа под мышкой большой сверток, обмотанный цветной материей. Следом за ними на территорию усадьбы вошел рослый, одетый в такой же, как и у его солдат, пятнистый комбинезон, немолодой человек. Голова его была не прикрыта маской. В руке он держал короткоствольный автомат.
— Осмотреть дом, — отдал команду человек.
Группа бойцов скрылась за дверьми. Послышались одиночные выстрелы, потом всё стихло.
— Ахмат Мухамедов! — снова произнес мужчина, — Именующий себя Раисом!
Юноша нагло улыбнулся.
— Вы арестованы! — громко сказал мужчина, — У меня есть санкция на ваш арест и заключение под стражу.
— А кто ты такой, пес? — рассмеялся Раис.
— Скоро узнаешь, — без тени смущения произнес человек, — Встать!
Юноша продолжал сидеть на месте, но вдруг вскочила бабища и бросилась к стоявшей до сих пор на коленях Алине. Когда до цели оставалось не больше пяти шагов, блондинка, выставив вперед руку, опрокинула женщину на землю.
— Зульфия Мухамедова, — спокойно сказал мужчина, — Вы арестованы. Увести их!
— Аля! — к Алине подбежала стриженная девушка и обхватила её за плечи.
Немного повозившись она развязала девушке руки и освободила рот. Закутав её в теплое шерстяное одеяло, Тина увела подругу в стоявший за забором автобус, где с Алины сняли цепи и ошейник, а так же избавили от колец в сосках и клиторе. Туда же солдаты начали приводить и остальных девушек, где их расковывали и осматривали врачи.
Уже сидя в джипе, Тина, обнимая подругу, всё распрашивала её, а Алина никак не могла понять — это сон, или она действительно свободна. И с ней рядом верная подруга, которую она сама втянула в такие неприятности. И слезы лились ручьями у обеих девушек.
Вместо эпилога
Прошел месяц. Выпал первый снег. Но в комнате от горевшего камина было тепло. Эрика уехала в город по делам, Вика хлопотала на кухне. Тина и Алина, забравшись с ногами в большие широкие кресла уже который раз пересказывали друг дружке свои истории.
— Алька! Ты больше не хочешь быть помощницей по хозяйству? — лукаво улыбнувшись, спросила Тина.
— К черту такую работу! — отмахнулась Алина, — С меня хватит приключений!
Суд над группой преступников был долгим и наделал много шуму. Каждый получил по заслугам. Раиса и его мать судили отдельно и обоих приговорили к пожизненному заключению за массовые убийства.
Федор и Виктория Ждановская получили по пятнадцать лет строгого режима. Артур, не смотря на свой молодой возраст, был осужден на десять лет.
Серафиме, Игорю и Татьяне суд вынес приговор в виде лишения свободы сроком на денадцать лет с конфискацией.
Одному Арсению Ждановскому не было вынесено никакого наказания. За два дня до ареста он скончался в своей городской квартире от сердечного приступа.
Эрику Ларс и Викторию Ждановскую суд освободил от уголовной ответственности. Так же Рике была возвращена недвижимость, а её мужа лишили прав на владение и присудили штраф на огромную сумму за нанесенный моральный и материальный ущерб.
А что же с нашими героинями? После долгих споров Алина уехала вместе с Викторией в Англию, где поступила в колледж. После его окончания девушка вышла замуж. Теперь у неё двое детей, хороший дом и любящий муж.
Тина же осталась жить вместе с Эрикой, поступила в институт на факультет истории. По окончании учебы она занялась наукой и защитила диссертацию. А Эрика снова вернулась к альпинизму. Каждое лето она уезжает на Эльбрус и карапкается по скалам.
Но раз в год на Рождество подруги встречаются вновь, только предпочитают не вспоминать о тех черных днях.
Пишите мне
Linna.Ivo@rambler.ru