Роксане приказали выйти из зала советов, и она подчинилась, присев в изящном реверансе. Юбка — складочка к складочке, высокая прическа волосок к волоску, тонкий аромат духов слышен разве что в шаге от неё. Так близко никто не смеет подойти. Лицо принцессы безмятежно, движения плавны и грациозны.
Пока она кланяется отцу, позади раздается общий вздох. Неторопливо оглянувшись, принцесса видит его.
Пленный стоит в кандалах, цепи сковывают его руки, ноги и шею. Он грязен, щетина покрывает нижнюю часть лица, рваная одежда не скрывает крупного, сильного тела, ссадин и синяков на нем. Пахнет от него соответствующе. Он рассматривает их всех, останавливает взгляд на Роксане, от чего она чувствует смутный страх. Бояться совершенно нечего, его крепко держат. На лице принцессы покой, страх только в мыслях.
— И вот эти люди смеют нам угрожать?
Отец сидел на троне, возвышаясь над присутствующими. Пленника протащили вперед. Роксане вообще не полагалось здесь быть, а она оказалась лицом к лицу с дикарем.
— Вы не знаете, с какой стороны взяться за меч, — в голосе с нотками рыка не было страха, — вы боитесь смерти, вы даже испачкаться боитесь. Мы захватим ваши города, и ваши женщины будут рожать детей нам.
Роксана едва заметно скривила губы в презрительной гримаске. Он повернулся к ней, дернув своих стражей, как щенков на поводке:
— Я вернусь за тобой специально. Ты будешь моей личной рабыней.
Её светлые серо-голубые глаза встретились с его неожиданно синими.
— Всыпьте ему плетей за дерзость, — сказала принцесса, равнодушно отвернулась и вышла из зала.
О том, что он убил тюремщиков, и сбежал, она узнала нескоро.
Она не вспоминала о нем полгода. Отец подобрал ей жениха, и Роксана начала готовиться к свадьбе, как послушная дочь. Потом внезапно пришлось признать, что победоносная война, которая должна была принести новые плодородные земли, рабов, и славу для принца, вовсе не так победоносна, как должна была быть. Орды дикарей на окраинах на самом деле являются войском, они обозлились на вторжение. Они не совершают отдельные набеги, они планомерно идут вперед. Убивают, жгут, насилуют, разрушают города.
До сих пор единственное, чем война коснулась её лично — жених не смог приехать во дворец на свадьбу, побоявшись путешествовать в столь беспокойное время. Роксана не расстроилась отсрочке. А потом варвары приблизились к столице, и король вместе с сыном уехал в защищенный город-крепость. Принцесса просилась с ним — что ей делать одной, с половиной двора, в опустевшей столице? Король сказал, что крепость слишком груба, там нет необходимых королевской семье удобств, и вообще ей не пристало находиться в обществе мужчин, отправленных обживать крепость. Ей же, как принцессе, женщине из королевской семьи, война не грозит ничем особенным. Рыцарь не обидит её, позаботится о том, чтобы она была устроена в соответствии с приличиями и удобствами. И Роксана осталась во дворце под защитой цивилизованных представлений о войне.
Отец писал о потерях, как о чем-то незначительном. Юный полководец — сын короля, посему человек, безусловно, больших достоинств и ума — без труда выиграет войну.
Слухи ходили другие. Сын короля предпочитал проводить время со шлюхами вместо военных советов. Его хвалят, но это до тех пор, пока ограничения в еде и воде касаются только простых жителей. Как только придется сказать этим напыщенным лизоблюдам, что им придется отказаться от вкусной еды, привычки выбрасывать блюда, едва попробовав, и ежедневного мытья — начнутся бунты. Тут-то они сразу вспомнят об угнетенном народе, который должен избрать себе нового правителя.
Роксана слушала разговоры слуг, бывающих в городе, тихонько, чтобы о ней не вспомнили и не замолчали. Иначе она вообще не знала бы, что происходит — женщине, особенно юной и незамужней, полагалось сидеть в своих покоях и вышивать знамя. Вышитое ею знамя было слишком дорогим из-за роскошной ткани и золотых нитей, поэтому его в войско не отдали. Других ниток у неё не было.
Роксану страшно злила её беспомощность и бесполезность всех усилий. На все вопросы отец отписывался, обещая выдать замуж, чтобы у неё появилось достойное женщины дело. Замуж Роксана тоже не особо хотела, все окружающие её достаточно высокородные для брака мужчины непрерывно извивались, поправляли манжеты и напудренные волосы, и носили каблуки выше, чем у неё. Жених, ещё младше неё на год, тоже.
Тому, что они проигрывали войну, она не удивлялась. Она удивлялась, как все оставшиеся в столице придворные умудряются игнорировать этот факт, сидя над залитыми помоями улицами и уверяя друг друга, что грязные варвары сейчас, конечно, передерутся, разобьют сами себя, и храбрый принц Алаксар выдворит их с земель Ландрии. Но город заперт. Наступает зима, ещё неделя-две — и снег, холод, последние городские водоемы замерзнут.
Роксана иногда завидовала дикарям за стенами — там воля, свежий воздух, там носятся кони, и чистые реки. Но завидовала она недолго, останавливаясь иногда у окна в своих покоях. Потом вспоминала о своих обязанностях.
И вот настал день, когда ей на завтрак принесли одно яйцо, кусок вчерашнего хлеба, и воду. Принцесса посмотрела на еду, и отказалась.
На следующий день она съела яйцо, глядя, как гнутся деревья в саду далеко под окном.
Потом отец начал ограничиваться редкими записками, а слуги резко прикусили язык. Рядом с ней все делали вид, что вот-вот принц, её сводный брат от первой жены короля, прорвет осаду.
Однажды притворяться стало нельзя. Город пылал, жители восстали и открыли ворота. Почти сразу подожгли дворцовый парк. Вскочив среди ночи, и поняв все по алому зареву за окном, Роксана бросилась к сундуку в углу своей комнаты.
Да, никто не говорил ей, как идут дела. Но она подозревала, что не очень хорошо. И что дикари с окраин могут не последовать рыцарскому кодексу, и выходить с достойной сдачей в плен не спешила.
В сундуке лежало невзрачное шерстяное платье, крепкие ботинки, и теплый плащ. Кошель с достаточной суммой мелкими монетами. Маленький арбалет, который Роксана уверенно зарядила, одевшись.
Стражи у дверей не было. Сбежав по лестнице, девушка смешалась с толпой, мечущейся по дворцу. Она побежала к покоям отца, рассчитывая выбраться из дворца через потайной ход, ведущий от королевской спальни до окраины города. Но там уже шел бой, причем бой странный — дикарей ещё не было, но в коридорах лежали мертвые гвардейцы. Подобрав юбку, Роксана прокралась почти до самых отцовских покоев.
Это был бунт. Солдаты сами убили начальника стражи, не дожидаясь захватчиков. То ли терпение лопнуло, то ли надеялись заслужить благосклонность вождя дикарей.
Сейчас они вспомнят обо мне, поняла Роксана, склоняясь и ссутуливаясь, пятясь назад. До ближайшего потайного хода осталось несколько метров — он может вывести из дворца, или хотя бы даст спрятаться, пока у завоевателей не угаснет первый пыл. О нет, её не убьют — разве красивых молодых девушек убивают, когда враг молод и зол? Разве что сама умрёт, не выдержав насилия. Если дикарь, обещавший за ней прийти, здесь, цепи рабыни неминуемы. Лучше умереть — принцесса она, или деревенская девка, готовая продать честь за жизнь?
Распахнулись дальние двери. Победители — орда рослых, крепких мужчин в доспехах из вареной кожи или бронзы, громко смеющиеся. В их руках огромные топоры и мечи, которыми они помахивают, как тросточками. Идут, уверенные, наглые, даже не сознавая ценности ковров, которые топчут огромными сапогами. Впрочем, ковры все равно испорчены кровью. Весь её дом пропах кровью.
Роксана сгорбилась, пропуская их мимо. Осторожно шагнула назад. Вот они дошли до отцовской спальни, через широко распахнутые двойные двери все видно. Она шагнула ещё назад. Совсем чуть-чуть...
Вот один из них начинает хохотать, увидев тела стражи. Оборачивается. Она уже практически у дверцы, нашаривает механизм.
Повернулся. На лице злое торжество,... Читать дальше →