Здравствуйте! Меня зовут Вика. Я та самая которая, пытаясь добиться пенсии для мамы, за убитого на войне деда, попала в рабство и в зависимость к Эльвире Сергеевне. Вот и прошли полтора года. Ровно полтора года, как я стала служить своей Хозяйке. С одной стороны, для меня, это время спокойствия и уверенности в завтрашнем дне, а с другой стороны — это промежуток времени очень насыщенный событиями и эмоциями. По документам я числилась техническим сотрудником собеса, где я появлялась только в дни зарплат и авансов. Как Хозяйке удавалось спрятать мое отсутствие, и кто делал эту работу за меня, — мне было не известно. Каждый день я приходила, к половине восьмого утра, к ней домой и начинала служить. По материальному достатку, моей маленькой семье состоящей из меня и мамы, так же стало жить более благостно на этом свете. В нашей жизни появились достаток и надежда на благополучие. Да было много всякого за это время. И чего только не происходило со мной. В этом плане фантазии моей Хозяйки были просто неисчерпаемы. Как не старалась я приучить себя к мысли, что самое стыдное ты уже прошла, всегда находится, что ни будь еще более стыдное. Я очень сильно изменилась. Так показывает мне зеркало и говорит моя Хозяйка. Во всяком случае, именно то что произошло со мной изменило меня и из нутрии и снаружи. Я в считанные дни и недели стала совершенно непохожа на себя. Я позволяю обращаться с собой, как со шлюхой. Позволяю издеваться над собой. Терплю когда меня порят ремнем, плетью или кнутом, за провинности или просто так, потому что хотят сделать мне больно или дать наслаждения. Мне не нравится, когда Эльвира Сергеевна или Лида порят меня, я плачу и страдаю. Мне больно. Как правило, я кричу, плачу, прошу прекратить, но потом из меня раздается только стон. Я видела все это сама, на видеозаписи, которые делают камеры скрытые в квартире. А потом я целую руки, которые пороли меня, и прошу взять меня, выебать. Иногда эти мои мольбы бывают услышаны. А иногда просто вызывают улыбку. Мне стыдно и больно. Но эти два чувства настолько сильны, что количество переходит в качество, и рождает оргазм. И тогда я кончаю. В эти минуты я испытываю такое НАСЛАЖДЕНИЕ. Первые шесть месяцев мне было очень тяжело. Вся моя попа, ляжки, бока, часть спины и живот были исполосованы хлыстом. Красные припухшие борозды пересекали все мое тело. Они сверкали и устрашающе багровели. Меня пороли за каждую не ловкость и провинность. Сейчас я имею прическу каре, не ношу под верхней одеждой белья, так как моя Хозяйка считает, что я должна быть открытой и доступной, для нее и ее друзей и подруг, по этой же причине я выбриваю себе промежность. Терплю, когда меня трахают старпонами. Если меня спрашивают кто я, то подняв голову вверх, отвечаю, что я рабыня, шлюха, блядь своей Хозяйки Эльвиры Сергеевны. А поскольку чувства у меня явно не атрофировались, например чувство стыда и способность осознавать позорность и унизительность своего положения, я могу сказать только одно, что все это мне доставляло неописуемое наслаждение. Начнем все по порядку. Если кто то надеется на то, что я буду рассказывать о каждом своем дне и как меня дрессировали, то он может почитать, что то другое. Здесь я расскажу только о нескольких самых ярких моментах произошедших в этом временном отрезке. Первое, что я сделала, когда за мной закрылась дверь, это закурила и пошла к лифту, где курила утром. По горящему дневному свету на этаже можно было, понять что с того момента как закрылась дверь впуская меня во внутрь квартиры прошло довольно много времени. Второе мне было очень сложно идти. Так как в зоне моих интимных мест, под трусиками, все болело. Так исполосованные несколько раз плеткой моя задница и лобок, а так же внутренняя часть бедер очень сильно болели. Идти одетой в нижние белье было невозможно и, приняв решение, я быстро сняла колготки и трусики, бросив их в пакет, вызвала лифт. Конечно, я пыталась осмыслить все, что было и как. И почему я так довольна сейчас? Почему, воспоминания о произошедшем, бросают меня в дрожь и желание? Почему мне так хочется, чтобы все это или что то подобное произошло еще раз? Я шла по осеннему городу, не торопясь, так как мне было совершенно нечего делать дома, как только слушать ворчание моей мамы. Этим она могла, кого угодно свести с ума. Не будешь же ей объяснять, что ради выделения ей благ, приходится лизать пизду, бегать на четвереньках, и терпеть когда тебя порят. Не объяснишь, и не поймет. Все старики через чур категоричны в своих суждениях о нас. Я ее люблю. Не любила бы, не пошла на все это. Я шла и с удивлением отмечала про себя, что мужчины смотрят на меня с интересом. Еще пару дней назад, я, прогуливаясь в парке в одиночестве, почему то была им не интересна. Накурившись и наглядевшись на гуляющих в парке людей я, около 10 вечера, пошла домой. Дома меня встретила, как я и предполагала раньше, моя мама. Она, ворча, поинтересовалась, где я так долго шлялась, без дела? Не вздумала ли я шалавится? И не стала ли вокзальной проституткой? Думаю, я искала бы, работу хотя бы проституткой. Или хочу заморить ее голодной смертью? И чтобы я не надеялась, что мне будет легче, когда она умрет. Я долго ее слушала, а потом сказала: — Мама я не говорите здесь чушь? И идите к себе, потому, что вы сегодня просто не выносимы. И только на ее удаляющиеся ворчания, о том, что мать совсем стала ненужной вещью, я сказала, что нашла работу. Мне сейчас надо было побыть одной. И я прекрасно знала, что обидевшись, она не будет доставать меня, до тех пор, пока я сама не подлижусь к ней, и не порошу у нее прощение. Разделась, в этот раз, я в коридоре, чтобы мама не видела не то, что я без белья и имею рубцы на теле, происхождения которых я не смогла бы ей объяснить. Потом прошла в ванну, где перед зеркалом долго рассматривала рубцы и синяки, оставленные плетью на моем теле. Я долго по ним ерзала своими пальцами и поняла, что их вид и ощущение меня возбуждало, разглядывая себя и ощупывая, я довела себя до желания по мастурбировать вновь, но вспомнив и наказание и окурок в моей пизде не решилась. Приняв душ и завернувшись вокруг пояса полотенцем, я прошмыгнула в комнату, где взяла ночную рубашку и халат, и вновь прошла на кухню, где оставила подаренный мне Хозяйкой пакет. Вытащив кулек из него, раскрыла сверток. В нем была белая полупрозрачная блузка, короткая юбка, черное платье длиною чуть ниже лобка, и с вырезами в зоне пизды, задницы и в зоне груди. Так же был трикотажный корсет с завязками впереди, сетчатое платье, несколько упаковок чулок и поясов разного цвета, маленькая коробочка с каким-то прибором, запечатанный толстый конверт и собачий ошейник. Конечно я, как любая женщина, бросилась мерить подаренные мне вещи. Одев и завязав трикотажный корсет, я одела на себя черный пояс с чулками, белую блузку и юбку. ВСЕ ОЧЕНЬ шло моей полу азиатской внешности. Но, только одев все на себя, я поняла, что юбка очень короткая и не скрывает у меня ни резинки пояса, не меня саму, блузка была совершенно прозрачной, и сквозь нее смотревший мог видеть белье, которое могло быть на мне. Я пошла, смотреть на себя в зеркало, в ванну. Посмотрев на себя в зеркало, я поняла только одно, что нельзя носить эту блузку с бельем и корсетом. Поэтому я расстегнула ее и сняла корсет, бросив его на стиральную машинку. Я заворожено смотрела, как мои пальцы трясутся, застегивая пуговицы. Я смотрела на себя одетой в так называемую в рабочую одежду и видела, как сквозь ткань просвечивается моя грудь. И не только соски, которые уже стояли от возбуждения. Я не понимала, почему огонь желания и дрожь вновь стали пробивать меня. Я вроде ни чего не делала такого, но вновь мне безумно хотелось, чтобы меня трахнули, я даже подняла юбку и попыталась левой рукой раздвинуть свои половые губы в зоне клитора, а правой рукой поработать над ним. Но мне было больно, так как я была выпорота, да и внутри все было натерто пластиковыми хуями от имевшими меня сегодня. И снова как стопор в памяти ... Читать дальше →