Как-то раз осенью я пошел погулять со своей девчонкой Аней. Она симпатичная блондинка среднего роста. Мы шли по темной улице, вокруг нас не было ни души. 
 — Мне страшно, — сказала Аня. 
 — Не бойся,  — ответил я.  — Через квартал будут наши территории. 
Надо сказать, что я являюсь одним из так называемых «серых кардиналов» городского общества нацистов. У нас много врагов, поэтому я был отцом-основателем, но главарем сделал подставного человека, через которого я всем руководил. Понятно, что у нас было полным-полно врагов. Но сейчас я об этом не думал. Мы неспеша шли и приятно болтали, когда вдруг из подворотни выскочило человек десять. Я их сразу узнал. Наши заклятые враги, уличная банда драчунов, у которых мои ребята отбили территорию. 
 — Смотрите, кто к нам пожаловал,  — усмехнулся их главарь. 
Я опешил: они за километр боялись подходить к этой улице. Обнаглели, собаки. 
 — Пришел час расплаты?  — мерзким голосом спросил этот придурок. 
 — Отвали,  — ответил я.  — Тебя же наши из-под земли достанут. 
 — Ну-ну. Я долго ждал этого момента, нацист хренов. Я хочу вставить тебе нож между ног и при этом смотреть в твои глаза. Ты заплатишь!!! 
 — Пошел ты,  — ответил я, думая «Черт! Как не охота умирать!»
 — Но я дам тебе шанс выжить. Но его в жизнь претворит твоя подруга! 
Она должна выпить 10 литров воды и в течение часа не обоссаться. Тогда мы тебя отпустим. 
О, Господи!  — подумал я.  — Он же псих! Черт, это невозможно! Аня же лопнет, надо срочно звать на помощь. 
В это время двое оттащили меня на десять шагов от Ани, чтобы я не мог ей помочь. 
Потом откуда-то появились пять двухлитровых бутылок воды. 
Главрь протянул одну из них Ане: 
 — Пей, шлюха! 
Девушка покорно начала пить. Первую бутылку она осилила легко, вторую уже с трудом. Отхлебнув несколько глотков из третьей, она взмолилась: 
 — Пожалуйста, отпустите нас! Я больше не могу! Я сейчас лопну! 
 — Пей, шлюха! 
Она еле-еле осилила третью бутылку до половины. 
Ей уже было трудно дышать, ее пузырь был готов взорваться от невыносимой боли. На глазах у нее выступили слезы. 
Главарь снял с нее штаны, и все увидели, как ее пузырь выпирает, как мячик. 
 — Пей! 
Не знаю как, но третью бутылку она тоже осилила. 
Аня плакала, на лбу у нее выступил пот, она не могла больше стоять. 
Ее ноги подкосились, и она упала. 
 — Ах ты гнида!  — взревел главарь и пнул ее ногой. 
Сразу же все налетели на бедную девушку и начали ее избивать. 
Аня не могла больше терпеть, и золотой ручеек хлынул у нее из промежности. Он заливал тротуар, спущенные джинсы девушки и ботнки, ее бьющие. 
Пользуясь тем, что мои сторожа били мою подругу, я быстро звякнул по мобильному нашим. 
Через две минуты в подворотню вбежала полусотня разъеренных нацистов. 
Драчуны бросились врассыпную, но их поймали. 
 — Что с ними делать, оберст?  — спросил меня начальник. 
 — Убей,  — коротко ответил я.  — Почему эта шваль оказалась на нашей улице!? 
 — Извини, оберст. Это наша вина. Мы все исправим...  
 — Аня в порядке? 
 — Да, оберст, ни единого перелома. Везучая девушка. 
 — Ладно. На следующей неделе мы устроим набег на их улицу. 
 — Слушаюсь, оберст. Тебе сейчас чего-нибудь надо? 
 — Да, ключи от машины. Отвезу Аню домой. 
Я пошел под руку с избитой и мокрой девушкой к машине. 
 — Скажи, ты испугался?  — спросила она. 
 — Если только за тебя. 
 — Я люблю тебя. 
 — Я тоже, но тебе сейчас лучше много не разговаривать, а помыться и лечь спать. Я отвезу тебя домой. Не беспокойся ни о чем, виновные будут наказаны.