В 1994 году заведующей рекламным отделом фирмы, где я работал бухгалтером, была женщина в возрасте тридцати семи лет. Ее звали Нина. Она была достаточно крупной дамой с темно-каштановой гривой волос и замечательной фигурой. На нашей фирме было ни одного мужчины, который не хотел бы ее. Высокая зрелая женщина с грудью четвертого номера и длинными стройными ногами, переходящими в упругий зад, который заставлял оборачиваться ей вслед не одну мужскую голову. Нина руководила рекламным отделом, в котором работали три девушки, считающие ее своей наставницей не только в работе, но и в искусстве привлекать к себе мужское внимание. 
Я же чаще смотрел на ее ноги, потому что с детства меня притягивали женские ножки, обутые в соблазнительные сапоги. С этой точки зрения Нина была моим идеалом. Только летом я видел на ее ногах туфли на классической «шпильке», причем Нина никогда не обувала их без чулок. Даже в тридцатиградусную жару ее длинные ноги была обтянуты тонким нейлоном. Гольфы и следки она не признавала. Как только наступал сентябрь, туфли сменялись сапогами. У Нины было несколько пар модельных сапог. По тогдашней моде все они были достаточно высокие (самые низкие из Нининых сапожек доставали до ее круглых коленей) и ни на одних не было молнии. Нина никогда не переобувалась на работе, поэтому, с одной стороны, большую часть года я видел Нину постоянно обутую в разные сапоги, но зато я был лишен возможности наблюдать, как она натягивает сапожки на свои прекрасные ноги. 
Нина была компанейская женщина, которая была не прочь покурить в мужском обществе (что привело к тому, что я стал курить в два раза больше, лишь бы почаще оставаться с ней наедине) и на всех застольях, нередко происходящих в офисе, была душой компании. Хотя я и так постоянно видел в течение рабочего дня Нину: мы с ней занимали соседние кабинеты, а они представляли собой одно большое помещение, разделенное на две комнаты звукоизолирующей перегородкой из стеклопластика. Руководство считало, что люди, когда они находятся ни виду друг у друга, не отвлекаются от работы. В моем случае с Ниной начальство дало промашку: мы сидели за рабочими столами лицом друг к другу и мой взгляд постоянно останавливался на ногах моей соседки, особенно когда на них были обуты ярко-красные сапоги на высоченной «шпильке» и тонкой подошве, явно не подходящей для ходьбы по московским улицам. Впрочем, Нина и не ходила пешком. Тогда у нее была «восьмерка», которую она неплохо водила. Я всегда любил смотреть, как Нина садится или выходит из машины. Голенища сапог доставали Нине до середины ее аппетитного бедра. Излишне говорить, что такие сапоги Нина носила только с короткими юбками. Вид у нее был достаточно вызывающий, особенно когда Нина клала ногу на ногу и была видна вся ее нога, затянута в черные прозрачные колготки. В такие моменты я молился, чтобы мне не пришлось вставать из-за своего стола и не выдать своего возбуждения выпуклостью на моих брюках. Руководство, впрочем, нисколько не возражало, чтобы Нина одевалась как можно соблазнительнее, потому что клиенты нашей фирмы таяли от одного вида нашей зав. отделом. Зарабатывала Нина очень прилично и могла позволить приобрести себе такие вещи, которые были не по карману многим ее сотрудницам. 
У нас с Ниной сложились очень хорошие отношения. Я был на тринадцать лет младше ее и Нина испытывала ко мне материнские чувства. Она очень любила поговорить со мной за чашечкой кофе, который сама варила для меня, и часторасспрашивала меня о моей личной жизни, явно сватая мне одну из своих подчиненных. Но ни одна из этих молоденьких девушек ни шла ни в какое сравнение с их начальницей. 
Семейная жизнь у нее, в отличие от работы, не заладилась. У нее было две дочери, 14 и 10 лет, и муж, с которым ее объединяло лишь проживание в одной квартире. Нина давно хотела развестись со мужем, но не делала этого ради дочерей, в которых души не чаяла. Она не скрывала от меня, что почти два года они не только не спят вместе с мужем, но даже почти не разговаривают. Причем каждому из них была предоставлена полная свобода личной жизни. Причем Нина явно не злоупотребляла ей. Хотя по фирме ходили слухи о том, что некогда наш директор пользовался ее благосклонностью, как потом выяснилось, их распространял директорский водитель, который давно сох по Нине, которому она дала давным-давно от ворот поворот. 
Правда, в последнее время я стал замечать, что Нина стала заигрывать с одним молодым инженером, только пришедшим к нам из института. Причем, как я узнал не только от него самого, но и от Нининых девочек, она явно была не прочь завести себе молоденького любовника. И хотя тот молоденький инженер все еще не успел воспользоваться открывающейся ему возможностью (Не только потому, что Нина ему нравилась настолько сильно, что он стеснялся ее, но и потому, что он собрался жениться в ближайшем будущем и боялся «проколоться» перед своей невестой), я понял, что мне надо что-то срочно делать, если я хочу, чтобы Нина была моей. И тут мне помог случайи 
Составляю квартальный отчет, я заметил серьезную недостачу у Нины. Я решил воспользоваться сложившейся ситуацией и шантажировать ее, хотя даже если бы я не добился своего, то все равно я не стал бы выдавать женщину своей мечты, которая решила немного пополнить свой бюджет за счет фирмы. 
Как раз намечалось застолье по случаю дня рождения директора. Утром я отчитался перед ним, сказав, что закончил подводить баланс и все в порядке, а Нинин отдел даже отличился. После этих слов я уже не мог бы сделать Нине ничего плохого, не подмочив свою репутацию бухгалтера. Я решился на отчаянный ходи 
После того, как многое съели и почти все выпили, начались танцы. Я с ревностью следил за Ниной, обутой в те самые любимые мною высокие сапожки, танцующую с другими мужчинами. В этот день на Нине впридачу к ботфортам был одет кожаный костюм такого же цвета, как и ее сапоги, состоящий из пиджака и короткой обтягивающей ее тугие ягодицы юбки, край которой как раз приходился над верхом ее сапог, позволяя видеть при каждом Нинином шаге черный нейлон чулка. То, что это ЧУЛКИ, а не колготки, я заподозрил утром, помогая Нине выйти из ее машины. В мою протянутую ладонь легла ее изящная ручка с тонкими пальчиками, обтянутая тонкой красной кожей длинных перчаток. Оказывается, эти перчатки тоже входили в состав костюма. Нине пришлось задрать край и без того коротенькой юбочки, чтобы поставить на асфальт свою стройную ногу, обутую в высокий красный сапог. На мгновение мелькнул край резинки чулка. Я убедился в своей догадке позже, в кабинете, когда Нина, повернувшись ко мне спиной, неосторожно поправляла на себе юбку, предварительно не забыв подтянуть повыше голенища своих сапожек. Почувствовав мой напряженный взглад, она внезапно обернулась, и смущенно, и в тоже время с некоторым вызовом, улыбнувшись, спросила: 
Нравится мой наряд? 
Замечательно, но для кого эта красота? Может для меня? — решил я поддержать шутливый тон разговора. 
Может, и для тебя, — парировала Нина, — Я давно уже заметила, что ты неравнодушен к моим ножкам. 
Продолжить многообещающую беседу не получилось, потому что меня вызвали на доклад к директору. 
Теперь, наблюдая за тем, как Нина танцует со своим избранником и краем уха слушая обсуждение Ниниными девочками наиболее вероятной стоимости итальянского костюмчика, я понял, что Нина тоже пошла на решительный поступок. Сначала Нина вся отдалась медленному танцу, прижимаясь к своему кавалеру своими упругими грудями, плотно обтянутыми белой водолазкой (пиджак уже давно был снят) и упругими бедрами, плавно переступая на десятисантиметровых каблуках ярко-красных ботфорт. Через тонкую ткань водолазки просвечивал кружевной лифчик. Нина явно пошла в атаку на моего конкурента. К моему счастью, он оказался не на высоте. За день до этого к нему вечером зашла его невеста и обнаружила своего мальчика в курилке с Ниной, правда не наедине (я присутствовал при этой встрече и видел, какой негодующий взгляд был брошен на Нину которая сидела на стуле, скрестив и вытянув полностью вперед свои длинные ноги, на которых, помимо колготок телесного цвета с блеском, были темно-коричневые сверкающие сапожки на изящном невысоком каблучке. Сзади сапожки были украшены декоративной шнуровкой. В правой руке Нина держала длинную дамскую сигарету, фильтр которой был перепачкан ее бардовой помадой, а другой она рассеянно гладила себя по левому бедру, обтянутому колготками. Юбка и на этот раз позволяла насладиться нам видом ее ног. Вообще я никогда не видел на Нине юбку, подол которой был бы ниже колен. Она справедливо полагала, что ее ногами она смело может только гордиться и ей нечего стесняться. Невеста Андрея (так звали свежеиспеченного инженера) так не считала. Это было видно по ее сверкающим глазам и презрительно поджатым губам. 
Андрюша, пойдем. Мама нас уже давно ждет, — не поздоровашись, бросила она и, развернувшись, устремилась к выходу. Андрюша, виновато попрощавшись, поплелся следом. 
Было видно, что и сейчас он чувствовал себя неловко, тем более, что одна из девушек из Нининого отдела знала его подругу и во все глаза смотрела на них. Наконец, не выдержав, он извинился и покинул свою визави. Через мгновение его уже не было в столовой, где мы гуляли. 
Нина опустилась на стул рядом со мной. Ее грудь коснулась меня. 
Вот они, мужики! Бросают женщину во время танца! Налей-ка мне вина. 
Я поднес ей бокал красного вина и Нина выпила его до дна. Надо сказать, что рассчитывая добраться домой своим ходом, т. е. за рулем своего авто, я выпил совсем немного в течение вечера, чего нельзя было сказать про Нину. Я предложил подвезти ее домой. Она с радостью согласилась. Нина подхватила свой пиджак, я взял ее под руку и мы пошли за ее сумочкой в кабинет. Я чувствовал, что женщина, плотно прижавшаяся ко мне, нетвердо держится на ногах. Нина остановилась около женского туалета и попросила меня подождать ее за дверью. Я закурил и остался в коридоре. 
Я докурил сигарету, а Нина все не выходила. Может, ей стало плохо? Я решил войти. 
Нина сидела на унитазе, задрав на пояс кожаную юбку, широко раздвинув ноги в красных сапогах, и дремала, прислонившись к стене. В одной руке она держала свои скомканные трусики, пальчиками другой руки, блестящими от ее выделений, Нина нежно поглаживала свою щелку, опушенную короткими рыжеватыми волосками. В туалете пахло ее сладкими духами и женским запахом. 
Первым делом я закрыл за собой дверь на замок. И вовремя. В коридоре раздался стук женских каблучков, а затем кто-то подергал за ручку двери. Хорошо, что в здании был еще один туалет. 
Я выждал, пока не затих звук шагов, и тронул Нину за руку. Она улыбнулась во сне. 
Я сейчас, Андрюша! — простонала она. 
Это не Андрюша. Это я, Дима, — прошептал я, склонившись к ее уху. 
Обеими руками я сжал ее торчащие груди. И без того большие, казалось, сейчас они разорвут лифчик и водолазку, вывалившись наружу. Я еле смог оторвать свои дрожащие от возбуждения руки от Нининых грудей. Я еле удержался, чтобы не достать свой член и не кончить сразу же на ту, которая 
Звук моего голоса и прикосновение к ее грудям вернули Нину в сознание. Она очнулась и, увидев меня, склонившуюся над собой, только испуганно ойкнула и попыталась сжать колени, но ей это не удалось. Мои ноги мешали ей. 
Дима, отпусти меняи Что ты делаешь? 
Сейчас посмотрим, на что ты годишься еще? — сказал я, поднимая ее обмякшее тело и пытаясь развернуть Нину лицом к стене. 
Дима, я же тебе не сделала ничего плохогои Зачем тыи 
Заткнись, а не то все узнают, как ты заснула пьяная в сортире и дрочила себя, вспоминая про какого-то сопляка, которому ты в мамы годишься. 
Пожалуйста, отпусти меня, я сделаю все, что ты попросишь, — чуть ли не плача, умоляла меня Нина. Голос ее дрожал, хмель с нее почти слетел. 
А мне ничего от тебя не надо, кроме тебя самой и твоей пизды. Я просто хочу тебя выебать разок как следует и, если ты перестанешь брыкаться и орать на весь офис, то про это никто не узнает. 
Я буду кричать! Помогии 
В следующее мгновение я заткнул рот Нины ее же собственными черными трусиками, вырвав их из ее кулачка. Зажимаю ей рот трусиками одной рукой, я уже почти смог развернуть ее спиной к себе. Другой рукой я прижал к себе Нину изо всех сил и начал гладить ладонью ее промежность. Мои пальцы прикоснулись к ее дивному лону и я начал ощупывать ее пухлые губки, увенчанные жесткими волосиками. Ноги Нины дрожали. Внезапно мой палец провалился в вожделенную щелку. Она была горячей и мокрой. 
Ты вся уже течешь. Неужели ты думаешь, что я просто так отпущу тебя, женщину, которая уже полгода сводит меня с ума? 
Нина что-то промычала в ответ. 
Если ты не успокоишься и не дашь мне трахнуть тебя по-хорошему, то через несколько минут здесь будет вся наша контора? Ты хочешь, чтобы все увидели тебя в таком виде? 
Видно, до Нины начал доходить смысл сказанных мной слов. Мычание прекратилось. 
Я уберу у тбя изо рта твои трусы, а ты не вздумай кричать. Поняла? 
Нина молча кивнула головой. 
Я освободил Нину от кляпа и положил ее трусы себе в карман. Я твердо решил оставить их себе на память. 
Нина тяжело дышала, все ее тело била дрожь. Чтобы не упасть, ей пришлось обеимии руками упереться в стену туалета. Наверное, автоматически, Нина нагнулась, и подтянула поочередно оба сапога. Это было последней каплейи 
Мой член упирался в восхитительный зад Нины. Недолго думая, я расстегнул ширинку и достал свой прибор, который приобрел такие размеры, что я испугался, как бы Нина не стала кричать, когда я стану введить в нее свой ствол. Нина почувствовала прикосновение моей головки к своим ягодицам и было подалась вперед, но я, обхватив ее поперек мягкого живота одной рукой, другой рукой направил свой член прямо в ее горячую щелку. Нина охнула, но я уже был внутри нее. Нина стояла на высоких каблучках и мне пришлось приподняться на носках, чтобы поглубже вогнать в ее дырочку свой инструмент. Хотя Нина была зрелая крупная женщина, но чувствовалось, что Нину давно не трахали как следует. Моему члену было тесно внутри Нины и это доставляло мне особое наслаждение: иметь в туалете зрелую красавицу, стоящую враскорячку на расставленных ногах, обутых в начищенные сверкающие высокие сапоги, поверх которых виднелись черные чулки с широкой поддерживающей резинкой наверху. Груди Нины колыхались в такт моим качкам. Прическа ее растрепалась. 
Только и слышалось, что Нинины приглушенные « А-а-а-хи» и хлюпанье в ее влагалище, когда я с силой загонял в Нину свой хуй. Нина опять потекла и мне все легче было накачивать ее своим поршнем. Наконец, как я ни сдерживался, я почувствовал, что сейчас кончу. Я быстро выдернул свой член и бурно выплеснул свой обильный заряд из вздрагивающего от сексуального напряжения члена прямо в ложбинку между пухлых ягодиц Нины. Переведя дыхание, я помог ей развернуться и Нина без сил рухнула на унитаз, стараясь сдвинуть ноги и обеими руками, зажатыми между роскошных бедер, прикрыть свое лоно. Опустить юбку Нина не догадалась. Дорогие нейлоновые чулки опустились, невзирая на широкую поддерживающую узорчатую прорезиненную полосу наверху. Она полностью вытянула свои длинные ноги, обутые в сапоги на высоченной шпильке и поэтому, невзирая на ежедневную привычку Нины к подобной обуви, уставшие от такого непривычного для нее сношения. Я смотрел на изнасилованную мною красавицу и упивался ее прекрасным видом. Нина тяжело дышала, ее высокие груди вздымались в такт прерывистого дыхания. Было видно, что женщина тоже возбудилась. Мой член начал снова вставать. Я хотел ее снова, но решил, что пора выбираться из женского туалета. 
Я нагнулся и попробовал поцеловать Нину. Она отвернула свое пунцовое от стыда лицо. Я поцеловал ее в повернутую ко мне щечку. 
Пойдем, Нинуля, — позвал я ее и помог встать. 
Подожди. Я хочу писать, — прошептала она, — выйди, пожалуйста. 
Нет, я хочу посмотреть. Писай при мне, — ответил я, отступая на один шаг из кабинки. 
Видно, женщине, которая заснула, сидя на унитазе с раздвинутыми ногами и неожиданно оттраханной в туалете молодым человеком, которому она годилась в матери, уже терять было ничего, а может Нина поняла, что здесь ей условия буду диктовать я, поэтому она присела над унитазом, расставив пошире ноги в красных сапогах и придерживая левой рукой кожаную юбочку, а правой держась за стену туалета. Из ее писеньки хлынул поток. В глубине души махнув рукой на всякий стыд, Нина спустила воду в унитазе и, все еще придерживая рукой юбку, заковыляла на каблучках к биде, которое к всеобщей женской радости, было недавно установлено в туалете по личному указанию нашего директора. 
Я помог Нине опуститься на биде и она быстро подмылась, не забыв и свою попку, перепачканную моей спермой. 
Верни мне мои трусики, пожалуйста, — тихо попросила она, вытирая свою промежность туалетной салфеткой. 
Ну нет, я их оставлю на память себе. Поправь юбку и пошли в кабинет. Только быстро и тихо. 
Я взял Нину, которая беспрекословно подтянула сначала черные чулки, затем свои сапоги, поправила водолазку, через которую просвечивал лифчик на торчащих грудях, а уж только потом одернула кожаную юбку, под руку и, стараясь не шуметь, открыл замок. Осторожно выглянув в темный коридор, я никого не увидел. Хорошо, что до нашего кабинета было недалеко. Нина тяжело опиралась мне на руку и хотя старалась ступать как можно тише, звук от ее каблучков гулко разносился по коридору. Она нервно оглядавалась по сторонам. Но похоже, празднующему народу былоне до нас. Наверное, все решили, что мы уже уехали. Наконец мы заскочили в наш кабинет и я запер за нами дверь на ключ. Нина, закрыв глаза, повалилась на мягкий кожаный диван, который стоял в ее «аквариуме». Я сел на стол и несколько минут мы молчали. 
Теперь ты получил, что хотел, — нарушила молчание Нина, не открывая глаз. 
Еще нет. Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей, готовой по моему первому требованию отдаться мне, где я захочу и как я захочу. 
Ты только что в туалете изнасиловал женщину, намного старше себя, и теперь хочешь, чтобы я отдавалась тебе по твоему первому требованию. Как у тебя хватает наглости требовать такое от меня? 
Во-первых, в туалете ты вполне могла закричать и позвать на помощь. Ведь ты это не сделала. А во-вторых, я уверен, что ты станешь моей «дыркой» (я нарочно употребил это слово, чтобы увидеть Нинину реакцию), если ты не хочешь, чтобы я рассказал начальству про твои проделки с рекламными деньгами (хотя «стучать» на Нину у меня не только не было желания, но и возможности после того, как я отдал свой финансовый отчет). 
Не думай, пожалуйста, что ты сильно напугал меня. Я не буду отдаваться мужику, как бы хорошо он не еб меня (значит, ей понравилось стоять «раком» со мной в туалете!!!) только из страха потерять какие-то копейки. 
Я понял, что честность — лучшая политика в отношениях с такой женщиной. 
Ниночка, скажи мне честно: тебе понравилось со мной? 
Только сейчас Нина открыла свои серые глаза и посмотрела на меня. 
Если честно, то да. Меня давно не трахали и тем более так — никогда. 
Нина, зачем тебе этот сопляк Андрей, который даже не понимает, от какой женщины он сам отказывается. 
А что, это было так заметно, что он мне нравится? — кажется впервые за время нашего разговора Нина испугалась. 
Заметно, заметно. Твои девчонки много чего могут рассказать о тебе. 
Бог с ними, с этими мокрощелками. Да, влипла я на старости лет. Захотелось молоденького крепкого члена себе в пизду. Правда, все-таки получила, что хотела, хотя и не просила. 
От этих слов, сказанных Ниной, я чуть было не кончил себе в штаны. 
Нина, Нинуля, дурочка моя, я же люблю тебя! Хочу тебя с той самой минуты, как впервые увидел! 
промолвил я, становясь перед Ниной на колени. 
Ты меня хочешь или мои сапоги? Я может и дура, только давно заметила, как ты смотришь на меня, когда я обута в длинные сапоги. 
И с тех пор ты стала носить их постоянно? 
Я знаю, что мужикам нравятся мои ноги и еще больше им нравится, когда я выгляжу как проститутка. А мне нравится чувствовать, что стоит мне захотеть, и я могу перепихнуться с любым мужиком. 
Я решил не напоминать Нине про Андрея. В конце концов, она была права насчет большинства окружающих ее мужчин, а из каждого правила могут быть исключения. 
Но ты не проститутка? 
У меня два года кроме моих пальцев ничего не было между ноги 
Разреши моему языку побывать у тебя в гостях, — сказал я, нежно, но настойчиво разводя Нинины коленки и наклоняясь к ее сокровищу. 
Нина хотела оттолкнуть мою голову, но не успела и слова вымолвить. В следующее мгновение я впился своими губами в ее восхитительные срамные губки. Никогда не понимал, почему их так называют. Дай мне волю, я бы только их и целовал. Во всяком случае, у Нины. Я почувствовал ее тепло и влагу. Мой настойчивый язык проник внутрь ее мягкого, терпкого бутончика и начал вылизывать щелку Нины. Нина всхлипнула что-то нечленораздельное и ее руки, которые хотели оттолкнуть меня, сильнее прижали мою голову к ее лону. 
Да, миленький, да! Лижи меня, мой сладенький, лижи сильнее! Вот так, вот так, да, да-а-а-аи 
Меня не надо было упрашивать. Ее ноги, обутые в сапоги, сжимали мою голову, не давая вырваться. Кружевные резинки тонких нейлоновых чулок терлись о мои щеки. Мои руки, обхватив Нинины бедра, нащупали края ее сапог, и только сильнее сдавливали ее ноги. Не помню, сколько это продолжалось. Внезапно ее тело все напряглось, выгнулось мне навстречу. Нина громко застонала и мне на язык полилась ее жидкость, вкус которой я не смог бы описать. Это надо попробовать самому! 
Напоследок поцеловав взазос пизду Нины, я встал с колен. 
Тебе понравилось? — спросил я Нину, которая лежала на кожаном диване, раздвинув ноги и нисколько не стесняясь меня, уставившегося с вожделением на ее расширившуюся щелку, из которой вытекала тоненькая струйка. распростертое тело. 
Да, миленький! — Тонкими пальчиками левой руки Нина стала тереть пуговку клитор, а правой рукой она стала мять свои набухшие груди, пощипывая при этом соски, — Я хочу, чтобы ты ебал меня каждый день, сколько захочешь и как захочешь. Только не рассказывай никому, что ты трахаешь меня. 
Ниночка, я никому не собираюсь рассказывать о нас. Я слишком ревнив и не хочу даже на словах делиться ни с кем своим счастьем. Скажу тебе больше: я не собирался и не собираюсь впредь никому рассказывать о твоих «приработках». 
А я и так чувствовала, что ты только грозишься, но никогда не захочешь навредить мне. Ведь так? 
Так, только теперь ты должна будешь еще больше внимания и денег уделять своему гардеробу, а особенно своей обуви. Я хочу, чтобы наша любовь оставалась в тайне, но мне также хочется, чтобы каждый мужик, взглянув на тебя, хотел бы задрать тебе юбку. 
А если кто-нибудь не только захочет, но и сделает это? — игриво состроила глазки Нина, — Слишком много мужиков не бывает. 
То же самое можно сказать и про женщин. Хотя мне хочется только тебя. 
Тогда иди ко мне, — Нина выпрямила свои длинные крепкие ноги, облаченные в красные кожаные сапоги, развела их и подняла вверх. Я не заставил себя упрашивать, и лег на Нину, опираясь на свои руки. Как только моя головка почувствовала покалывание Нининых волосиков, мой член стал снова увеличиваться в размерах. 
Я вошел внутрь Нины как по маслу. В этот раз мне былоне сложно долго держаться. Мы кончили одновременно спустя двадцать минут непрерывных поцелуев, стонов, вздохов и хлюпанья. Я хотел было опять кончить на Нину, а не в нее, но она, почувствовав это, промолвила прерывистым голосом: 
Кончай мне в пизду, не бойся. После второго ребенка я попросила знакомого врача сделать мне стерилизацию и я могу не предохраняться. Кончай в меня! Дава-а-а-а-й жеи 
Услышав ее слов, я выплеснул свой заряд вглубь Нининой пещерки. В то же мгновение Нину стала сотрясать волна оргазма. Она долго не могла прийти в сеья, скрестив на мое спине ноги и впившись в меня ногтями. Но это была приятная больи 
Подавая Нине ее кожаный плащ, я объяснял ей правила нашей игры для двоих: 
Давай договоримся: сапоги будут условным знаком. Если ты хочешь отдаться мне в течение дня, то на работе ты ходишь в сапогах. Чем выше сапожки, тем больше ты меня хочешь. Само собой, об обычных колготках придется забыть. С сапогами тебе придется носить чулки или колготки с вырезом. Женщинам не нравится целоваться с небритыми мужчинами. Надеюсь, ты не обидишься, если я попрошу тебя регулярно подбривать свою писечку, которую мне очень понравилось целовать и вылизывать. Не слишком много требований для начала? 
Что ты! Мне самой очень хочется поиграть в эту игру. Но тебе придется помочь мне, если ты хочешь, чтобы все было по правилам. Боюсь, что мне придется заказать себе сапоги, которые достали бы до попы. Ты не поможешь мне найти подходящее обувное ателье? 
Конечно, у меня есть кое-что для тебя. А пока сними юбку. Под плащом она тебе не нужна, ну а в машине тем более. Я хочу поласкать твою писечку своей правой рукой во время пути? Ты не против? 
По дороге к дому, где жила Нина, я своей правой рукой довел ее пизду до хлюпающего состояния, благо коробка-"автомат» позволяла мне ласкать свою подругу практически постоянно. Нина сидела в пассажирском кресле, бесстыдно разведя свои упругие бедра, которым позавидовала бы любая из подчиненных ей девушек. Полы ее черного кожаного плаща были полностью откинуты в стороны. Крепкое тело Нины с черным пушком на лобке призывно белело в полумраке салона. Сначала я просунул внутрь Нины средний палец и начал массировать стенки ее влагалища, при этом ладонью поглаживая клитор. Затем к среднему пальцу присоединился и указательный. Вскоре четыре пальца моей руки стали полностью исчезать в Нининой щелке. Когда мы проезжали мимо Царицынского парка, она не выдержала и хрипло сказала: 
Я больше не могу! Я вся мокрая. Выеби меня сейчас же, а не то я сойду с ума! 
Я повернул в темную аллею, где в этот поздний час никого не было, и заглушил мотор под одиноким фонарем в дальнем конце. Нажал на кнопки регулировки сидений, я превратил салон своего «Крайслера» в удобный траходром. Спинки передних сидений в полностью откинутом состоянии доставали как раз до заднего дивана. Наверное, за всю свою достаточно долгую историю автомобиль не видел такого яростного совокупления. Нина, распластанная подо мной на коже сидений, кричала, стонала, вопила в такт моим яростным ударам. Она уперлась ногами в крышу машины, подтянув колени к своим грудям, чтобы я как можно глубже вонзал в ее хлюпающее влагалище свой член. Кружевной бюстгальтер Нина сняла еще по дороге, и теперь ее большие торчащие соски огромных грудей терлись о гладкую красную кожу ее итальянских ботфорт, возбуждая Нину все больше и больше. Я начал страстно целовать эти коричневые «блюдца» сосков поочередно на обеих грудях спелой женщины, не забывая всаживать в ее горячее лоно свой одеревеневший член и через несколько мгновений Нина забилась в конвульсиях оргазма. 
Мне кончить было сложнее. Член легко скользил во влагалище Нины. Желая мне помочь получить свою порцию удовольствия, моя любовница, слегка покраснев, тихо прошептала мне на ухо: 
А ты не хочешь меня в попку? Она у меня чистая. Я всегда мою ее. 
Я остолбенел от такой неожиданности и не знал, что сказать. Я боялся сделать Нине больно. Наконец я выдавил из себя: 
А ты не боишься? 
Ты только потихоньку вводи. Если мне будет больно, я скажу тебе. Хорошо? 
Нина легко перевернулась на живот и развела пошире руками обе ягодицы, выставив мне навстречу маленькое колечко ануса. 
Подожди, я сейчас, — вдруг сказала Нина, и просунула свою руку себе между ног. Затем она попробовала ввести себе в попку средний наманикюренный пальчик, блестящий от выделений ее влагалища: 
Теперь ты, родной. Только полегоньку. Я ведь еще девочка тами
Я сначала поводил головкой члена по ложбинке между ее ягодиц, а потом, пристроившись к дырочке, начал нежно, но упорно вдавливать внутрь Нининой попки свое копье. 
Тебе больно? — постоянно спрашивал я ее. 
Нина, оглядываясь через плечо и закусив нижнюю губу, только качала головой из стороны в сторону. Вскоре наше возбуждение и напор моей скользкой после пребывания в Нинином влагалище головки сломили сопротивление девственного сфинктера и мой член полностью провалился в попку Нины.
Нина больше не выдержала и заричала, но это был крик не боли, а восторга. Вострга женщины, которая может стерпеть все, лишь бы доставить удовольствие своему любимому. 
На мой взгляд, я кончил слишком быстро. У Нины была восхитительная сладкая пизда, но ее попка доставила мне незабываемое впечатление. 
Я медленно вытащил свой обмякший член из ее попки и, нежно перевернув Нину на спину, приник к ее губам. Сначала верхним, а потом и нижним, методично вылизывая их и упиваясь Нининым запахом. 
Ой, из меня сейчас все вытечет тебе на сидение, — испуганно проговорила Нина. 
Ничего страшного, кожа легко отмоется. А твой запах я хотел бы навсегда сохранить в салоне. 
Почаще подвози меня, — улыбнувшись, ответила Нина. — И я постараюсь, чтобы твое желание исполнилось. 
Больше у нас приключений в этот поздний вечер не было, и за несколько минут до полуночи мы распрощались у дверей Нининой квартиры. Она смогла привести свою одежду и прическу в относительный порядок, несмотря на то, что я больше мешал, чем помогал ей. Наконец мы слились в долгом поцелуе. 
С института так не целовалась в подъезде, — сказала Нина, оторвавшись от меня и переводя дыхание. 
Спокойной ночи, Ниночка. Я заеду за тобой утром в восемь. 
Мы ненадолго расстались.