Ранним утром, сквозь сон, я услышал как в дверь позвонили. Я не шелохнулся, тщетно надеясь, что больше трезвона не будет, однако пришлось подниматься и, шмыгая носом, шаркая тапочками, плестись в прихожую открывать. Это была Анюта. Она стояла, склонив набок голову и выразительно смотрела на меня своими красивыми карими глазками. 
 — Ну, проходи, коли пришла,  — пробурчал я, стараясь не выдать волнения. 
Накануне мы с Анютой были в гостях, где эта тварь налакалась шампанского и стала заигрывать с братцем хозяйки. Я её предупредил, чтоб она прекратила, пригрозив немедленно уйти, но Анютку только раззадорила моя ревность-она хохотала пьяненьким голоском и продолжала своё чёрное дело. Я исполнил угрозу...  ушёл домой. Дорогой, конечно, пнул носком ботинка пару булыжников, но придя к себе довольно быстро успокоился. Анюте, вобщем, не впервой было так себя вести. 
И вот она, с утра пораньше, у меня. 
 — Миша, дай пожалуйста мне тапки,  — сказала Анюта, войдя в прихожую. 
 — Обойдёшься, так походишь!  — зло ответил я. 
Аня безропотно скинула свои лодочки и пошла босиком за мной в комнату. 
Я разлёгся на своём лежбище, а моя гостья села на стул прямо передо мной, закинув ногу на ногу. Я смотрел на её обнажённые ступни. Аня улыбалась; она знала, что может ими гордиться. Как и многим другим. На ней была белая лёгонькая юбочка чуть выше колен и пёстрая блузка в цветочек. 
 — Ну что, тварь, трахнулась с Иваном-то (так звали брата нашей вчерашней хозяйки)?  — спросил я. 
 — Да, трахнулась. Трахнула я его,  — ответила Анюта. Бедный мальчик никак сначала не мог понять, чего я от него хочу. На лестничной клетке пришлось. В ванной все-таки стрём  — народец не рассосался ещё. 
 — Неси, говорю, пальто какое нибудь старое или плед потолще. Он, молодец, быстренько смотался. Вышли из холла, расстелили, и вперёд! 
 — А ты на живот сразу легла?  — спросил я, начиная предвкушать. 
 — Да-а! Сразу! Он так вроде удивился немного, попой это я почуяла, а потом стал тыкаться в меня, но не туда куда нужно. 
 — Не так, дурачок, говорю, в задницу мне вставь! Слышу, он запыхтел, приноравливается. Но, видно, впервой, нелегко ему. Я помогаю...  пальчики омочила, провела там, ладошками ягодицы раздвинула-теперь, думаю, всё пойдёт нормально. И точно...  чувствую вошёл Ванечка в меня. Постепенно, мягко двигается, деликатный мальчик, молодец. Но вот уж и совсем погрузился он мне в попу, хорошо как мне стало!  — Давай, миленький, давай,  — шепчу я ему, трахай меня, трахай мою задницу...  
 — Ну хватит, надоело!  — вскочил я с дивана,  — ты что же это меня нарочно дразнишь?! Вот тварь-то! Сучка ты  — вот ты кто! Невозможная, паршивая сучка и тварь!! И что ж мне делать с этакой Тварью?! 
 — Я-а тебе скажу-у!  — пропела Анюся.  — Мишенька, я тебе вот что скажу, негромко повторила она ласково. Такую Тварь как я, просто нужно Драть. Драть как сидорову козу. Только тогда эта «коза», может быть, на какое-то время поймёт, как себя НАДО вести, а как НЕ НАДО. 
Ты слышишь меня, Майкл-бэби? 
 — Я слышу тебя,  — отозвался я, глотая подступивший ком. 
 — Ну, так что ж? 
 — Ты это серьёзно? 
 — Конечно серьёзно! Возьми ремень и всыпь мне по первое число! 
Я достал из шкафа неширокий кожаный ремень и, подойдя к Ане, велел ей лечь животом вниз на диван. Она без звука повиновалась. 
Когда моя рука взмыла вверх, чтобы наградить Анюту первым ударом, она поинтересовалась...  
 — Что ты собираешься делать? 
Как что?  — удивлённо проговорил я. — Собираюсь выдрать тебя! 
 — Таких непослушных девочек как я, нужно пороть Только По Голой Заднице! 
Неужели ты не мог догадаться приказать мне задрать юбку и спустить трусы?! 
 — Ну-у...  так ведь...   — пытался что-то придумать я в оправдание. 
Анютка со вздохом поднялась, сняла юбку, затем спустила свои крохотные трусики, едва прикрывавшие её выпуклый зад и снова улеглась вниз лицом. 
Я начал пороть её по голой попе. Хлесь! Хлесь! Хлесь! Хлесь! 
Анюта стонала. Но не очень громко. Она терпела, бедненькая. Ведь было довольно рано, кое-кто из соседей мог ещё почивать. Я с наслаждением продолжал сечь Анину задницу, постепенно приходя в экстаз. 
 — Да, да! Так меня! Так меня, тварь! Дери меня, Сучку этакую!  — хрипела Аня. 
Наверное, я всыпал ей не меньше сорока раз. 
Наконец я почувствовал, что скоро у меня произойдёт «извержение». 
Я отбросил в сторону ремень, как коршун накинулся на распластанную Анютку, раздвинул ей ягодицы и резко вошёл в анус. Аня вздрогнула и в этот момент начало изливаться семя. Поротая Анина задница подпрыгивала навстречу моему натиску. Я продолжал трахать по инерции этот восхитительный зад, доходя до самых «глубинных глубин». 
Выбившись совершенно из сил, я немного полежал на Ане, целуя её в шею и ушки. 
 — Молодец, Мишенька, ты хорошо меня отодрал!  — сказала Анюта, и непонятно было какое «драньё»,  — то —  или  — это —  она имела ввиду.  — Теперь я получше себя буду вести! А то ведь что не так, ты сразу снимешь ремешок и отчехвостишь —  мало не покажется! 
 — Да уж, это я тебе гарантирую!  — произнёс я, чрезвычайно довольный. 
 — А ведь знаешь, Дорогой, я с Ваней-то давеча не трахнулась, наврала я тебе!  — сказала Аня. 
Как так наврала?!  — изумился я.  — Прямо скажем, придумала я всё это, сочинила!  — продолжала Хитрая Тварь. Он ведь, Ванька-то, копуша ещё тот оказался, за смертью его посылать! 
Сказала ему...  принеси плед, так фиг знает сколько он там рылся в своих вонючих вещах! 
 — А ведь холодно на лестничной клетке-то! Обматерила я этого недоношенного, да и вернулась. На кухне водочки ёбнула, хорошо так стало мне, тепло разлилось. Когда с пледом-то он ко мне на кухне подвалил, обматерила его, бедного, ну да пёс с ним совсем!
 — Главное, что хочу сказать-то я тебе? 
 — Что же? 
Ведь наврала я тебе, верно? 
 — Ну... , верно, — проговорил я. 
 — А за враньё по жопе бьют? 
Вместо ответа я сглотнул слюну.